Когнитивные механизмы образования эпитета в идиолекте М. Цветаевой Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

решения и больших действий. Это подвиг» 2 [Вампилов, 1999, с. 681].

И Александр Вампилов решился. В 1964 г. он ушел из редакции «Советской молоде- 3

жи» на «вольные хлеба» и стал писать пьесы. Отсюда начинался новый этап развития творческой индивидуальности. Связи с газетой он не порвал: его очерки и позже появлялись на газетных полосах, в том числе

4

шедевры о «малой родине» - «Как там наши акации?» (1965) и «Прогулки по Кутулику» 5 (1968). Вряд ли Вампилов считал журналистскую «поденщину» недостойным для писателя трудом. Просто он был рожден для более 6 высоких свершений.

Библиографический список:

1. Вампилов, А.В. Дом окнами в поле [Текст] /

А.В. Вампилов. - Иркутск : Восточ.-Сиб. кн. изд-

во, 1981. - 640 с.

УДК 83 ББК 82.42

С.А. Губанов

когнитивныЕ механизмы образования эпитета в идиолекте м. цветаевой

В статье рассматривается функционирование и механизмы образования эпитета в творчестве М. Цветаевой. Обращается внимание на когнитивный вектор переноса эпитетов и его участие в вербализации базовых для поэта концептов в ментальной сфере «человек». Доказывается, что центральным механизмом в образовании перенесенного эпитета является метонимия.

Ключевые слова: эпитет; М. Цветаева; метонимия; дискурс; идиостиль; смещенное определение

S.A. Gubanov

the cognitive mechanisms of generation of epithets in m. tsvetaeva’s idiolect

The functioning and mechanisms of generation of epithets in M. Tsvetaeva S poetry are considered in the article. Special attention is paid to cognitive nature of metaphorical/figurative epithet and its activity in verbalisation of the basic poetic concepts in the mental sphere ‘man’. Metonymy is claimed to be the central mechanism of generation of epithets.

Key words: epithet; M. Tcvetaeva; metonymy; discourse; idiostyle; conversive adjective

Вампилов, А.В. Драматургическое наследие [Текст] / А.В. Вампилов; вступ. ст. А. Калягина и Г. Товстоногова. - Иркутск : Иркут. обл. тип. № 1, 2002.

- 844 с.

Вампилов А.В. Стечение обстоятельств : Рассказы и сцены; Фельетоны; Очерки и статьи; Из неоконченного и неопубликованного; О Вампило-ве [Текст] / сост. В.Г. Распутин; примеч. Б. Ротен-фельда. - Иркутск : Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1988.

- 448 с.

Вампилов, А.В. Избранное [Текст] / А. Вампилов. -М. : Согласие, 1999. - 784 с.

Гушанская, Е.М. Александр Вампилов : Очерк творчества [Текст] / Е.М. Гушанская. - Л. : Сов. писатель. Ленингр. отделение, 1990. - 320 с.

Мир Александра Вампилова : Жизнь. Творчество. Судьба : материалы к путеводителю [Текст] / сост. Л. В. Иоффе, С. Р. Смирнов, В. В. Шерстов; вступ. ст. В. Я. Курбатова. - Иркутск : Иркут. обл. тип. №1, 2000. - 448 с.

Среди изобразительно-выразительных и образных средств русского языка эпитет занимает далеко не последнее место. По употребительности данный троп является одним из лидеров, наряду с метафорой и метонимией. Вместе с тем внимание, которое уделяется эпитету в научной литературе как лингвистической, так и литературоведческой, кажется нам недостаточным. Описание данного языкового феномена ограничивается его определением и иллюстрациями употребления либо постоянного эпитета, либо окказиональных определений.

На наш взгляд, выявление сущности эпитета, механизмов его порождения и функционирования, способов его бытования в художественном тексте возможно в полном объеме с опорой на рассмотрение его в составе идиолекта того или иного писателя или поэта.

В статье рассматриваются когнитивные механизмы образования переносного эпитета в лирике М. Цветаевой с опорой на достижения когнитивной лингвопоэтики. Эпитет анализируется, исходя из его моделирующей функции, - участия в вербализации базовых художественных концептов.

В свете когнитивной парадигмы художественный концепт осмысляется как сложный знак, который выражает знания писателя о фрагменте действительности, воплощенные в его произведении в виде индивидуальноавторской картины мира. Концептуальный анализ художественного текста предполагает выявление набора ключевых слов текста, определение базового концепта и описание обозначаемого ими концептуального пространства [Бабенко, 2006, с. 59].

В исследовании рассмотрены основные, базовые для цветаевского творчества концепты, вербализованные посредством эпиф-растического единства, в составе которого находится метонимический эпитет. Ключевые концепты мы условно разделили на две группы: конкретные и абстрактные. Конкретные представлены следующими ментальновербальными образованиями:

1. Концепты субсферы «человек»:

- глаза - 296 единиц;

- рука - 133 единицы;

- рот (уста) - 102 единицы;

- лоб - 21 единица;

- кровь - 13 единиц.

2. Концепты субсферы «артефакты»:

- дом - 198 единиц;

- город - 68 единиц.

3. Концепты субсферы «природа»:

- деревья - 90 единиц.

Абстрактные понятия, связанные так или

иначе с внутренним человеком и его деятельностью, представлены в лирике М. Цветаевой в составе комплексов с эпитетом не так массово и богато, как конкретные сущности

- части тела человека: это душа (97 единиц) и любовь (50 единиц). Другие представлены менее частотно (печаль - 23, тоска - 17, сон

- 15, память - 14, совесть - 11).

Нами выбраны базовые, частотные для творчества М.И. Цветаевой концепты, вербализованные посредством эпифразы. При этом избрана самая продуктивная ментальная сфера - «человек» в силу особого внимания, уделяемого поэтом изображению «внутреннего» и «внешнего» человека.

Ментальная модель «человек» является основной сферой бытования наиболее значи-мостных категорий для М.И. Цветаевой. Данный факт объясняется общей логикой языка, антропоцентричного по своей природе, и поэтическим миром художника слова, для которого телесное ощущение мира является одним из основных способов его интерпретации. М.П. Одинцова пишет: «Человек - это живое существо, разделенное на две в принципе отделяемые друг от друга субстанции

- тело и душу, каждая из которых совмещает в себе прямо противоположные начала активности и пассивности. Человек - это наделенное разумом, волей, речью активное, т. е. действующее по своему выбору «я», и в то же время это инертная вещь - пространство, вместилище разнообразных предметов, субстанций, материальных (физических) и идеальных (духовных), таких, например, как физические и духовные: мозг, сердце, кровь, нутро, грудь, ощущения, таких уникально духовных, как душа, совесть, память, ум, сознание, мысль, воображение, чувства и черты личности: любовь, мудрость, доброта, зависть, ненависть, тоска, радость и др.В человеке - духовном пространстве - размещается не только все собственно человеческое, но в пределе

- вся Вселенная, все, что входит в сознание личности в субъективных образах природы,

живых и неживых предметов, микро- и макромира, космоса» [Одинцова, 2000, с. 65].

В последнее время так называемая лингвистическая антропология, изучающая различные стороны жизни человека, которые представлены в языковом коде, а также ставящая целью рассмотреть языковую картину внутреннего мира человека, приходит к выводу о том, что данная языковая картина мира может быть представлена как фрагмент наивной анатомии и физиологии, как система внешних симптомов внутренних состояний, как некий универсум-микрокосм и как «образная грамматика иносознания» [Апресян, 1993; Болдырев, 2002; Коськина, 2004].

Наивная анатомия и физиология внутреннего человека исходит из универсального принципа: в основе языка лежит телесный опыт человека. Таким образом, внутренняя сфера жизни человека строится по модели внешнего человека. Многие концепты психики человека находят свою языковую репрезентацию в выражениях, характеризующих внешнюю представленность человека (сердце кровью обливается). Исследователи склонны видеть проявление характерной черты архаического языкового сознания, «для которого естественно описание абстрактных способностей человека, его поступков через название органов, обеспечивающих эти способности», «поэтому утрата или отсутствие органа может квалифицироваться в языке как утрата или отсутствие закрепленных за ним функций человека: потерять голову, обезуметь...» [Коськина, 2004, с. 23]. Выделяют органы душевной жизни человека с опорой на предложенный Е.В. Уры-сон перечень приписываемых им признаков, типичных для физических органов: закрепленность за определенной функцией, способность испытывать физические ощущения, компактность, локализация, функционирование независимо от воли субъекта, контролируемость субъектом [Урысон, 1998]. Устройство внутреннего человека включает душу, дух, сердце, ум, рассудок, разум, память, совесть, воображение, фантазию, волю, способности, чувства [1], печень, грудь (=сердце). Как показала Е.В. Урысон, наиболее сходна с материальными органами душа: она обладает всеми признаками физического органа. Необходимо подчеркнуть квалифика-

цию души, ума, духа и других подобных концептов в качестве квазиорганов. Тем не менее, данные «органоиды», «как бы органы» весьма часто и регулярно переносят на себя функции других органов, тесно связанных с ними (ум - мозг, мышление) или метонимически им уподобленных (душа - сердце, ум (разумная душа)).

Внутренний человек представлен в языке не просто как набор органов, но и как сложная система, целостный организм. Все составляющие его части обеспечивают нормальную жизнь благодаря согласованной работе всех систем организма.

Симптоматика внутреннего человека, внешние проявления внутренних процессов, и в первую очередь процессов эмоциональнопсихологических, описана многими лингвистами, но когнитивных исследований данной субсферы пока не имеется. Знаками внутреннего человека называют предикаты разной частеречной принадлежности, объединенные общим корнем вид-, номинации отдельных деталей внешнего облика человека (глаза, рот, лицо, походка, речь). Данные концепты сочетаются с оценочными эпитетами типа «умные глаза», «угрюмое лицо», «добродушное лицо» и т. д. Как показала Л.Б. Никитина, объектами непрямых характеристик интеллектуальной деятельности человека могут служить номинации результатов деятельности (умная работа) и развернутые описания поступков, действий, которые «оцениваются носителями языка в связи с интеллектуальной ипостасью и ее активным, определяющим влиянием» [Никитина, 2003, с. 131].

Микрокосм внутреннего человека включает в себя все основные объекты живой и неживой природы: стихии (в пылу страсти), растения (расцветающая любовь), животных (совесть гложет), человека (воспитание чувств) и т. д.

В антропологии внутреннего человека базовым следует признать принцип единства (а потому возможность установления метафорических и метонимических подобий) внешнего и внутреннего аспектов человека.

Внешняя выраженность внутреннего состояния человека наиболее ярко репрезентируется в адъективных моделях, которые ориентированы на передачу сообщения о состоянии субъекта, которое выражается в его

внешнем облике. Это проявляется в постпор-ционной позиции прилагательного, которая переводит признак в позицию предиката (он задумчив).

Остановимся на вербализации основных для творчества М. Цветаевой концептов ментальной сферы «человек» посредством эпифразы. Таковых концептов три: глаза, рука и рот.

1. Концепт глаза посредством употребления метонимического эпитета дает полное представление о человеке и его эмоциях.

Ему в задумчивые глазки // Взглянула ... [Цветаева, 1994, т.1, с. 24]; Памятливыми глазами // Впилась - народ замер [Там же. С. 226]; У мамы сегодня печальные глазки [Там же. С. 103]; Глазами, не знать желающими ... [Там же. С. 225]; И обо всех - в аллеях и гостиных // Вас жаждущих глазах [Там же. С. 186]; И глаза твои, грустные, те же [Там же. С. 72]; ... что этих слишком гневных глаз //Не вынося, боялись люди [Там же. С. 71]; Братец в радушии трет // Сонные глазки ручонкой [Там же. С. 47].

Неразгаданный взгляд... [Там же. С. 132]; И синий взгляд, пронзителен и робок [Там же. С. 313]; Юный ли взгляд мой тяжел? [Там же. С. 252]; Не тот же бесстрастный, оценивающий, любопытствующий взгляд [Там же. С. 62]; Не правда ли? - //Льнущий, мнущий //Взгляд [Там же. С. 39]; Взор твой черней, взор твой зоркий [Там же. С. 344]; Скрытные твои ресницы... [Там же. С. 192]; На завитки ресниц //Невинных и наглых... Загляделся один человек ... [Там же. С. 319].

Как показал анализ, большая часть эпитетов, зафиксированных в контексте указанных субстантивов, репрезентантов концепта «глаза», представляют собой результат переноса качеств с человека на его глаза, части глаз (веки, зрачок, ресницы, завитки ресниц, веки), их состояние (взор, взгляд, слезы).

Наиболее частотны в контексте названных существительных следующие эпитеты:

- печальный, грустный (98 единиц);

- задумчивый (36 единиц);

- юный (21 единица).

Преобладание эпитетов печальный, грустный свидетельствует о том, что для поэта важно эмоциональное состояние субъекта; в лексемах, воплощающих концепт глаза, актуализируется значение «глаза - зеркало души».

Не менее важной характеристикой субъекта является и мыслительная, сопряженная с внутренними переживаниями, потому не выступающая в чистом виде (задумчивый). Сема наивности, чистоты вербализируется в определении юный. Данные факты свидетельствуют о большом влиянии общепоэтической традиции, частого узуального словоупотребления данных лексем; в то же время, как покажем ниже, и такие лексемы подвергаются авторскому переосмыслению.

Экспансия определения на смежные реалии в поэзии М. Цветаевой реализуется тотально, массово в сравнении с обычной нехудожественной речью. Это объясняется необычайной свободой в переносе признаков, отсутствием скованности нормами сочетаемости определений с определяемым словом. К примеру, выражение памятливые глаза явно окказионально, но вполне закономерно в рамках описываемой нами тенденции. Поэту важно увидеть в глазах любимого человека прошлое; с другой стороны, возможна интерпретация данного выражения и как глаза, способные многое помнить. Таким образом, выражение вызывает целый шлейф ассоциаций и возможных толкований.

В таких словосочетаниях эпитет выступает в метонимическом значении «такой, который выражает данное свойство / состояние человека». Значение эпитета можно трактовать двояко: «такой, который выражает данное свойство / состояние человека» и как «такой, который сочетается / выступает совместно с данным состоянием человека» (невинные и наглые глаза).

Набор определений во всех микроконцептах, воплощающих концепт глаза (глаза, взгляд, ресницы и др.), одинаков, что говорит о единой тенденции переноса определения - наделения основными, ключевыми качествами человека не только концепта глаза, но и его частей, проявлений, продуктов деятельности (слезы).

2. Концепт рука.

Безумные руки тянешь, и снегом - конь [Цветаева, 1994 т. 3, с. 20]; ... Рукой заспанной ресницы трет, // Теперь правому плечу

- черед [Там же. С. 243]; Сам нежные_руки целует себе [Там же. С. 237]; Смелыми руками - вдоль перил витых [Там же. С. 227]; А рука-то занемелая, // А рука-то сонная...

[Цветаева, 1994, т. 2, с. 215]; Ревнивая длань

- твой праздник [Цветаева, 1994, т. 3, с. 21]; Длинной рукой незрячей, // Гладя раскиданный стан,... [Цветаева, 1994, т. 1, с. 358]; Руки ... старческие, не знающие стыда [Цветаева, 1994, т. 2, с. 147]; И движенья рук невинных - // слишком злы [Цветаева, 1994, т. 1, с. 421]; Пальцы в жгут... [Цветаева, 1994, т. 2, с. 180]; В чьем опьяненном объя-тьи // Ты обрела забытье [Цветаева, 1994, т. 1, с. 142]; Ломал ли в пьяном кулаке //Мои пронзительные пальцы [Там же. С. 328].

В концепте рука подчеркивается ее деятельная природа, активность; отсюда частотность эпитетов смелый, безумный.

Вновь отметим тенденцию к выделению интересующего поэта признака с помощью метонимического конструирования эпитета. В выражении рукою робкой надавливать звонок подчеркивается ощущение (робость) при совершении действия, которое, в свою очередь, переносится на орудие действия -

руку.

3. Концепт рот.

Только и памятлив, что на песни // Рот твой улыбчивый [Цветаева, 1994, т.1, с. 277]; И целует, целует мой рот поющий [Там же. С. 326]; Запечатленный, как рот оракула - // Рот твой, гадавший многим [Цветаева, 1994, т. 2, с. 240]; Та гора хотела губ девственных [Цветаева, 1994, т. 3, с. 24]; От дум, что вовеки не скажешь словами, // Печально дрожали капризные губки [Цветаева, 1994, т. 1, с. 55]; Встречались ли в поцелуе // их жалобные уста [Там же. С. 358]; Без конца к утомленным губам возвращалась улыбка [Там же. С. 132]; ...Не надует гордых губ [Там же. С. 117]; Не губы, жмущиеся жадно // К руке чужой ... (о прибое) [Цветаева, 1994, т. 2, с. 117]; Печальные губы мы помним... [Цветаева, 1994, т. 1, с. 101].

Рассматриваемый концепт важен для поэта в силу функциональности человеческого органа, рта - с его помощью можно говорить, петь и т. д.

Все три базовых концепта располагают сходным набором определений, которые сочетаются с их именами, в лирике М. Цветаевой. Данный факт говорит о том, что при глобальном рассмотрении векторов переноса эпитета можно увидеть когнитивные основания метонимических определений: с чело-

века как целого происходит перенос на его часть (орган) принципиально любого психического свойства или состояния.

Библиографический список:

1. Апресян, В.Ю. Метафора в семантическом представлении эмоций [Текст] / В.Ю. Апресян, Ю.Д. Апресян // Вопросы языкознания. - 1993. - № 3. - С. 2735.

2. Бабенко, Л.Б. Лингвистический анализ художественного текста [Текст] / Л.Б. Бабенко, Ю.В. Казарин.

- М. : Флинта; Наука, 2006. - 233 с.

3. Болдырев, Н.Н. Когнитивная лингвистика [Текст] / Н.Н. Болдырев. - М. : Просвещение, 2002. - 303 с.

4. Коськина, Е.В. Внутренний человек в русской языковой картине мира : образно-ассоциативный и прагмалингвистический потенциал семантических категорий «пространство», «субъект», «объект», «инструмент» [Текст] : дис. ... канд. филол. наук : 10.02.01 / Е.В. Коськина. - Омск, 2004. - 190 с.

5. Никитина, Л.Б. Образ homo sapiens в русской языковой картине мира [Текст] / Л.Б. Никитина. -Омск : Изд-во ОмГУ, 2003. - 267 с.

6. Одинцова, М.П. Языковые образы «внутреннего человека» [Текст] / М.П. Одинцова // Язык. Человек. Картина мира : лингвоантропологический философский очерк (на материале русского языка) : в 2 ч. / под ред. М.П. Одинцовой. - Омск, 2000. - Ч. 1. - С. 11-28.

7. Урысон, Е.В. Языковая картина мира обиходные представления (модель восприятия в русском языке) [Текст] / Е.В. Урысон // Вопросы языкознания. - 1998.

- №2. - С. 3-22.

8. Цветаева, М.И. Собрание сочинений : в 7 т. [Текст] / М.И. Цветаева; сост., подгот. текста и ком-мент. А.А. Саакянц и Л.А. Мнухина. - М. : Эллис -Лак, 1994. - 7 т.