CC BY
20
элита в настоящий момент постепенно уходит от трактовки федерализма как универсального средства решения межнациональных проблем.
Анализ текста утвержденной Указом Президента РФ 19 декабря 2012 г. «Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года» показывает, что ее авторами на вопросах взаимодействия, взаимовлияния конституционного принципа федерализма и национальной структуры российского общества, весьма актуальных в литературе, СМИ и массовом сознании, не делается сколько-нибудь заметного акцента. В частности, проблематика особенностей федеративного устройства, централизации-децентрализации власти не фигурирует ни среди основных вопросов государственной национальной политики, требующих особого внимания, ни среди целей национальной государственной политики, ни среди ее приоритетных направлений.
«Элитология России: Современное состояние и перспективы развития», Ростов н/Д., 2013 г., т. 1, с. 401-417.
Александр Князев,
политолог
СРЕДНЯЯ АЗИЯ ПОСЛЕ МАЙДАНА
Крымско-украинский кризис завершил переходный период в глобальной системе международных отношений и положил начало новой эпохе, отличительная черта которой - многополярность современного мира. Эксперты убеждены, что украинские события самым неординарным образом отразятся на Средней Азии и Казахстане.
Проекции кризиса, катализатором которого стал наметившийся тренд на вступление Украины в Таможенный, а в перспективе и в Евразийский союз - вместо подписания соглашения об ассоциации с ЕС, в бывших советских республиках различны. Что логично, ведь и сами эти страны не похожи друг на друга, неодинаковы и применяемые к ним извне сценарии. Соответственно, модели поведения государств и неправительственных акторов в Средней Азии тоже разные.
Евразийский выбор Назарбаева
Главный удар на антироссийском и антиинтеграционном фронте наносится по Казахстану, активно вовлеченному в евразийский проект. Наиболее ярким примером проявления русофобии в Казахстане стал апрельский номер журнала «Жулдыздар отбасы Ааыз адам», который был посвящен 125-летию Адольфа Гитлера и в котором предпринята попытка реабилитировать немецкого фюрера в сознании казахстанцев. «В некоторых своих действиях Путин, кажется, переплюнет Гитлера», - предполагает издание.
Агентство связи и информации Казахстана оперативно отреагировало на эту публикацию, заявив, что редакция журнала нарушила ст. 164 Уголовного кодекса РК, касающуюся разжигания социальной, национальной, родовой, расовой или религиозной вражды. Максимальный срок, предусмотренный за это преступление, - до 12 лет лишения свободы. Симптоматично, что темы фашизма и национализма, интеграции и взаимоотношений с Россией поднимались и на самом высоком государственном уровне. В рамках XXI сессии Ассамблеи народов Казахстана президент Нурсултан Назарбаев заявил, что межэтнические отношения - не поле для политических игр: «Это человеческие судьбы. Их нельзя оставлять на потом и тем более игнорировать их циничное использование одной из политических групп как аргумент в борьбе за власть. Это опасно для государства, для народа, для каждого человека. Все должны понимать, что шовинизм или национализм отделяет от откровенного неофашизма очень тонкая грань, которую легко переступить». Глава государства призвал казахстанцев всегда помнить о тех великих жертвах, которые принесли народы всего СНГ в Великой Отечественной войне во имя победы над «коричневой чумой».
Назарбаев четко дал понять, что считает правильным сделанный Астаной выбор. «Я считаю, что интеграционный выбор любой страны - это вопрос народного благосостояния. Успешной выгодной интеграцией будет только та интеграция, которая основана не на политической конъюнктуре, а на прагматических интересах, создает условия для занятости и бизнеса. Именно к такого типа интеграции стремятся Казахстан, Россия и Беларусь в рамках Евразийского экономического союза. В Астане планируется подписать исторический договор о создании этого интеграционного объединения... Три страны интегрируются для того, чтобы выдер-
жать глобальную конкуренцию. А в том, что она будет жесткой, сомневаться не приходится».
Позиция Назарбаева ясна: глава государства хочет обезопасить Казахстан, которому угрожает дестабилизация по традиционному, уже не раз опробованному сценарию. Ведь на Западе, в первую очередь в США, крайне негативно относятся к стремлению Астаны принять участие в интеграционных проектах России. И практически не вызывает сомнений, что в ближайшее время будут предприняты попытки расшатать ситуацию в Казахстане, как, впрочем, и в Белоруссии.
Вопреки представлениям за пределами республики антироссийские настроения в казахстанском обществе распространены крайне мало. Прослойка так называемого «креативного класса» (от крайних националистов до радикалов-экологов и интеллигент-ствующих либералов, подпитываемых западными фондами) не оказывает существенного влияния на общественное мнение в стране. Об отсутствии протестного потенциала свидетельствует, в частности, отношение казахстанцев к беспорядкам в Жанаозене в декабре 2011 г. Применение силы к демонстрантам со стороны государственных структур было достаточно равнодушно воспринято за пределами бунтовавшего региона, и к настоящему времени инцидент просто забыт.
Вскоре после того, как президент Казахстана определил основной вектор развития страны, в Астану прибыла помощник госсекретаря США по странам Южной и Центральной Азии Ниша Бисвал. Официальной целью визита было заявлено обсуждение проблемы спутникового исследования казахстанских гор и ледников, а также итогов переговоров между Обамой и Назарбаевым в Гааге. (Характерно, что госпожа Бисвал не была принята никем из высшего руководства страны, ей удалось побеседовать только с министром иностранных дел Ерланом Идрисовым.)
Реальная же цель поездки помощника госсекретаря заключалась в том, чтобы вовлечь Казахстан в афганские проекты и проект транспортировки нефти в Индию. Американцы заинтересованы в максимальной переориентации товарных и финансовых потоков с Севера (РФ) и Востока (КНР) на Юг. Фактически речь идет о реанимации старой концепции «Большой Центральной Азии», получившей теперь название «Новый Шёлковый путь». Этот проект вписывается в более обширные планы США по сокращению, а в идеале и прекращению экспорта энергоносителей из Казахстана (и Туркмении) в Китай. По словам Бисвал, Вашингтон стремится
«видеть Центральную Азию связанной более тесными узами с Южной Азией через Афганистан и Пакистан. И эта цель может быть достигнута при поддержке Соединенных Штатов».
В Астане к американским предложениям отнеслись сдержанно, не проявляя излишнего энтузиазма. Примечательно, что визит помощника госсекретаря совпал с отставкой премьер-министра Серика Ахметова, кресло которого занял Карим Маси-мов. И если Ахметов был премьер-министром-управленцем, который занимался в основном хозяйственными проблемами, Масимов -знаковая политическая фигура. Его главными задачами на посту премьера станут активизация интеграционного процесса с Россией и оптимизация двусторонних отношений с КНР (об этом косвенно свидетельствует ряд заявлений Нурсултана Назарбаева). Неслучайно, комментируя итоги своего визита в Астану, Ниша Бисвал с оттенком некоторого разочарования сказала журналистам: «Мы хотим, чтобы у Казахстана были дружественные, выгодные, благоприятные и позитивные отношения с Россией, но не считаем, что эти отношения должны быть эксклюзивными». Однако в казахстанской столице, похоже, никто не собирается к этим словам присслушиваться.
Внутренняя политика в Казахстане часто становится продолжением внешней. После того как разразился украинский кризис, с политического поля страны вынужден был уйти амбициозный молодой националист Мухтар Тайжан, который считался одним из самых ярых противников евразийской интеграции. Антиевразийский форум 12 апреля попросту провалился, скандальную же публикацию журнала «Жулдыздар отбасы Ааыз адам» можно считать одной из последних громких акций, противопоставленных представителями оппозиции тому вектору развития, который был определен президентом.
Пророссийские позиции Казахстана превращают эту страну в главный объект активности США в регионе. Однако слабость проамериканских лоббистских групп в Астане и отсутствие реальной оппозиции делают мало вероятной дестабилизацию изнутри. Поэтому в Вашингтоне присматриваются к соседним странам, которые можно использовать в качестве плацдармов, - к Туркмении и Киргизии. Скорее всего, на туркменском направлении в ближайшее время будут использоваться возможности суннитских радикальных группировок, которые представляют угрозу для Западного Казахстана. На оперативно-стратегическом совещании в Министерстве обороны, которое Назарбаев провел в первых чис-
лах марта после консультаций в Москве с Лукашенко и Путиным, речь шла об усилении структур безопасности в тех приграничных регионах, из которых исходит опасность для Астаны (к ним не относятся области, граничащие с Китаем и тем более с Россией). Согласно указаниям президента, целый ряд воинских частей передислоцируется с востока и из центральной части Казахстана в районы казахстанско-киргизской и казахстанско-узбекской границ, а также в западные области Казахстана, на туркменское и каспийское направления. К этим же регионам будет приковано внимание спецслужб.
К формированию геополитической оси
Москва - Ташкент - Астана
Переосмысление внешней политики происходит и в Узбекистане. В начале марта в связи с событиями на Украине узбекский МИД выступил с заявлением о недопустимости внешнего вмешательства во внутренние дела государства. Адресован этот месседж был не только и не столько России. Да, Узбекистан не рассматривает возможность своего участия в Таможенном и Евразийском союзах, приостановил членство в ОДКБ, но это не означает, что Ташкент дистанцируется от Москвы, Астаны и Минска. Страна стремится стать ключевым игроком в регионе, на что у нее есть веские основания.
История всех постсоветских интеграционных проектов в Средней Азии доказывает, что, к сожалению, разговоры об общей истории, культуре и единстве региональных держав - не более чем мифологемы. Среднеазиатские страны объединялись в рамках единых государственных образований только силой, будь то Чингисхан, Тамерлан, Российская империя или СССР.
По мнению руководства Узбекистана, Россия пока не справляется с ролью объединителя среднеазиатских стран. Не стоит ожидать от Ташкента другой оценки, ведь российские инициативы до настоящего момента им не поддерживались, с 1990-х годов страна делала ставку на двусторонние отношения. А без Узбекистана региональное пространство получалось неполноценным, разорванным. Там, где не получается создать интеграционный альянс, логично сформировать ось стран, способных обеспечить региональную безопасность. И украинский кризис может стать катализатором построения геополитической оси Москва - Ташкент - Астана, объективно необходимой региону. Такая конструк-
ция
укрепила бы и консолидировала региональное геополитическое, а затем и геоэкономическое пространство, позволила бы выработать общую действенную стратегию по отношению к политике США и Запада (а также КНР) в Средней Азии.
Развитие отношений с Россией для Узбекистана принципиально важно. И приостановка членства в ОДКБ на самом деле мало что значит. Накоплен многолетний опыт ежедневного обмена информацией между спецслужбами и другими силовыми структурами двух стран. Существует и фундаментальная правовая база российско-узбекских отношений - Договор о стратегическом партнерстве от 16 июня 2004 г., а также Договор о союзнических отношениях между Узбекистаном и Россией от 14 ноября 2005 г. И в Ташкенте надеются, что в ближайшее время Москва более четко обозначит свои позиции в регионе, что позволит среднеазиатским странам точнее расставлять акценты во внешней политике.
Двустороннее взаимодействие между Узбекистаном и Россией в отличие от многосторонних форматов (в частности, ОДКБ) позволяет решать возникающие проблемы быстро и эффективно. Почему руководство страны с осторожностью относится к многосторонним форматам? Ташкент убежден, что участие Белоруссии и особенно Казахстана в Таможенном союзе имеет массу негативных последствий. А значит, интеграционные проекты могут привести к социальной напряженности и росту национализма в стране.
Вероятность дестабилизационных сценариев по типу «арабской весны» или украинского Майдана в Узбекистане минимальна. Андижанские события 2005 г. показали, как будут реагировать на подобные попытки узбекистанские государственные структуры. Есть и другие менее известные, но не менее характерные примеры. Но вот угроза влияния извне является вполне реальной для всех держав региона. В Ташкенте внимательно наблюдают, например, как в соседней Киргизии идет процесс сращивания экстремистских и террористических группировок с организованной преступностью и государственными структурами, в том числе и с силовыми. Узбеки с удовольствием сочли бы происходящее внутренним делом Киргизии, но Узбекистан находится в центре региона, и стабильность в нем напрямую зависит от того, что творится в сопредельных государствах.
Афганский проект:
Хаотизация Центральной Азии
Серьезным вызовом для среднеазиатских государств, безусловно, является Афганистан. Рассматривать происходящее в этой стране и соседних государствах следует через призму известного проекта, получившего в Вашингтоне название «Большой Ближний Восток». События «арабской весны», а теперь и «русской весны» доказывают правильность такого подхода. Мировая история, по крайней мере, в ключевых регионах мира, окончательно стала проектной. Ни одна революция ни в одной стране мира, начиная с 1789 г., не была следствием внезапного социального протеста. В событиях, которые приводят к смене власти, практически всегда присутствует внешний фактор. Для осуществления революций разрабатываются специальные технологии, к началу XXI в. ставшие весьма изощренными.
Афганистан - тоже проект, который имеет свою историю, традиции, законы реализации, сформированные еще в период так называемой «Большой игры». В начале «нулевых» этот проект, конечно, структурно изменился, приобрел новую динамику.
Надуманные страхи, связанные с предстоящим выводом войск США и НАТО из Афганистана, не имеют ничего общего с реальными тенденциями, существующими на афганском направлении. В обозримой перспективе один из наиболее вероятных сценариев развития Афганистана - раскол страны на этнополити-ческие анклавы, которые будут находиться в состоянии конфронтации, а временами и войны между собой. После прошедших в стране президентских выборов эксперты прогнозируют резкое ухудшение этнополитической ситуации. Дело в том, что рост политического самосознания этнических меньшинств, в первую очередь таджиков, входит в непримиримое противоречие со стремлением пуштунской элиты сохранить и усилить свои доминирующие позиции в государстве. Предстоящая фрагментация Афганистана для среднеазиатских республик имеет двоякое значение.
Независимо от окончательных результатов афганских выборов соглашение о сотрудничестве в области безопасности между Кабулом и Вашингтоном - лишь вопрос времени. Согласно данному соглашению, на территории Афганистана остается девять полноценных военных баз США: в Кабуле, Баграме, Мазари-Шарифе, Герате, Кандагаре, Шурабе (Гильменд), Гардезе, Джела-
лабаде, Шинданде. Кроме того, американцы получают право использовать в военных целях международные аэропорты Кабула и Герата, а также право военного присутствия в наземных пограничных пунктах Торхам и Спинбулдак (граница с Пакистаном), Тур-гунди (граница с Туркменистаном), Хайратон (граница с Узбекистаном) и Шархан-Бандар (граница с Таджикистаном).
При этом, по условиям договора, Соединенные Штаты полностью снимают с себя ответственность за обеспечение безопасности в стране, перекладывая ее на афганские национальные силы (АК08Б). Однако, как утверждается в проекте соглашения, «стороны признают, что в Афганистане могут проводиться американские военные операции для победы над "Аль-Каидой" и аффилированными с ней организациями, если того требуют интересы борьбы с терроризмом». По сути, у США остается право на ведение боевых действий по своему усмотрению.
Легко представить, как будет развиваться ситуация в Афганистане, после того как обеспечивать порядок в стране станут ANDSF. Принадлежность военнослужащих к различным этническим группам, насильственная в ряде случаев мобилизация, низкий уровень подготовки и дисциплины, коррумпированность офицерского состава - далеко не полный перечень проблем, делающих ANDSF недееспособной организацией. Но, пожалуй, самым серьезным вызовом станет массовое дезертирство (ежегодно до 50 тыс. солдат отказываются от службы в афганских силовых структурах). Часто военнослужащие вербуются противником: в воинских частях активно действует агентура «Талибана».
Непростой задачей является подготовка высшего офицерского состава, что объясняется, в частности, низким уровнем образования в афганском обществе. Силы безопасности не в состоянии самостоятельно обслуживать сложную технику, заниматься логистикой, планировать боевые операции. Оставшись без серьезной поддержки со стороны США, они могут повторить печальную судьбу афганской армии после вывода советских войск. Хотя, надо заметить, режим Наджибуллы оказался на удивление прочным: он продержался три года. Нынешняя кабульская элита, скорее всего, столько не протянет. Военнослужащие разбегутся - кто к талибам, кто в другие боевые отряды (в Афганистане они есть у каждого уважающего себя политика).
Не совсем понятно, как будет складываться ситуация на северо-западе Афганистана и какая роль отводится признанному когда-то лидеру афганских узбеков генералу Абдулу Рашиду Дусту-
му. Бывший советник президента Узбекистана Рафик Сайфулин убежден, что «в случае раскола Афганистана на воюющие анклавы, зона, которую способен контролировать Дустум, может стать буфером для Центральной Азии». Однако в настоящее время, по данным некоторых источников в Кабуле, Дустум парализован и находится на лечении в Стамбуле. Учитывая динамичность афганской политической жизни, это может означать конфликт между другими узбекскими лидерами и дестабилизацию одного из ключевых регионов страны.
Раскачать ситуацию на северо-западе Афганистана могут и туркменские этнические группировки, которые вот уже несколько лет действуют в провинциях Фарьяб и Батгис. Одна из них под названием «Такфир» напрямую связана с пуштунскими талибами. Среди туркменских отрядов идет непрекращающаяся борьба за власть. Причем ситуация в регионе, примыкающем к границе с Туркменией, считается наиболее опасной. Здесь нет весомых политических сил, которым можно было бы оказать поддержку в обмен на лояльность и хотя бы относительную стабильность в приграничье.
К тому же у Казахстана, России, Узбекистана, ОДКБ и ШОС отсутствуют какие-либо системные связи с государственными структурами в Ашхабаде. Поведение Туркмении непредсказуемо, а ее способность обеспечить собственную безопасность вызывает большие сомнения. Дополнительной проблемой является популярность идеологии пантюркизма, которая активно и весьма успешно распространяется среди туркмен и узбеков последователями Фетхуллаха Гюлена, находящимися в составе турецкого контингента ISAF и так называемых «команд по восстановлению» (Provincial Reconstruction Teams). He меньшую угрозу представляет и ваххабизация региона, которая ведется саудовскими эмиссарами через местных мулл и имамов от Герата до Мазари-Шарифа и точечно в других регионах афганского Севера.
В общем, среднеазиатские правители должны очень внимательно отслеживать ситуацию в Афганистане и делать всё от них зависящее, чтобы центробежные тенденции не были перенесены на территорию бывших советских республик.
Эффект «афганского домино»:
Слабые звенья региональной безопасности
Во внешне стабильной Туркмении, безусловно, может проявиться эффект «афганского домино». На протяжении многих десятилетий в органах власти здесь доминируют представители одного племени теке (или ахал-теке), что вызывает растущее недовольство населяющего западный Балканский и северный Дашогуз-ский велаяты племени иомудов. В Балканском велаяте расположена значительная часть объектов газодобычи. А поскольку газовые месторождения являются основным сектором экономики страны, сепаратистские настроения в Западной Туркмении очень сильны. Ситуация осложняется наличием крупных туркменских диаспор в сопредельных странах. В приграничных районах Афганистана проживает около 1 млн туркмен, преимущественно племена иому-дов, а в приграничье Ирана - более 1 млн 300 тыс. туркмен, которые также не принадлежат к племени теке. Общая численность населения Туркмении при этом составляет около 5 млн человек.
Развитие конфликтных процессов в Юго-Западном Афганистане и вероятность их перемещения на территорию Туркмении позволяет - пока гипотетически - прогнозировать формирование кризисной оси Афганистан - Туркменистан с выходом на казахстанский Прикаспийский регион и последующим развитием в направлении российского Кавказа, Поволжья и Приуралья.
Страны, входящие в эту ось, могли бы заниматься проблемами безопасности региона и реагировать на рост китайского присутствия на Каспии и в Средней Азии, а также на попытки воспрепятствовать этому со стороны глобальных конкурентов КНР.
В отличие от Туркмении, простая «афганизация» или «хао-тизация» Узбекистану не грозит. Но фрагментация Афганистана неизбежно влечет за собой серьезные риски, требующие асимметричных ответов, - наркопроизводство и наркотранзит, а также подготовка террористических группировок для действий за пределами афганской территории,
Именно в Афганистане по-прежнему базируется небезызвестное Исламское движение Узбекистана, которое давно превратилось в международную террористическую структуру и легко может повернуть свои «штыки» против Ташкента. Что касается проблемы наркотранзита, то около 80% наркотиков попадают в республику не напрямую через афганскую границу (эта граница довольно тщательно контролируется), а с территорий Таджикистана и особенно Киргизии, границы с которыми относительно открыты.
Киргизия, Таджикистан и Туркмения - наиболее слабые звенья региональной безопасности. Руководство Таджикистана никак не комментирует ситуацию на Украине и старается не замечать настроения общества, которое однозначно высказалось в поддержку воссоединения Крыма с Россией. При этом власти усиливают давление на остатки оппозиции - вероятно, это должно свидетельствовать о том, что начальство усвоило украинские уроки. В силу географической изолированности Таджикистана интеграционные процессы на постсоветском пространстве пока не столь актуальны для руководства республики, у него еще есть время для принятия решения. Тем не менее Душанбе критически зависим от Москвы по целому ряду жизненно важных направлений - от обеспечения безопасности до положения таджикских трудовых мигрантов. И неудивительно, что власти Таджикистана не увлекаются антироссийской риторикой и уж тем более не способны на какие-то практические антироссийские действия.
С другой стороны, прямо поддержать позицию России официальный Душанбе не может. Интересы Таджикистана переплетаются с интересами США, других западных стран и Украины. Таджики не раз заявляли о своей приверженности пресловутой многовекторности. Немалую роль в политике Душанбе на украинском направлении сыграл и вопрос, связанный со строительством Рогунской ГЭС, давно уже превратившийся в республике в национальную идею. Турбины для будущей ГЭС были заказаны на предприятиях Незалежной, поэтому в Таджикистане внимательно следят за тем, как разворачиваются события на украинском Юго-Востоке.
Что касается эффекта «афганского домино», в последнее время таджикские эксперты из числа приближенных к президенту Рахмону активно рассуждают о планах внешних сил по созданию исмаилитского государства на Памире и исламистского - в Ферганской долине. При этом в некоторых регионах страны правящий режим может навести порядок лишь с помощью специальных войсковых операций, как это случилось в Горно-Бадахшанской автономной области в 2012 г. И хотя осенью 2013 г. победу на президентских выборах в очередной раз одержал Эмомали Рахмон, что, безусловно, стало свидетельством способности местной политической элиты к мобилизации, таджикам пора выработать более четкую позицию по поводу участия в интеграционных проектах, инициированных Россией.
Троянский конь Средней Азии
В Киргизии позиции власти очень слабы, президент Алмаз-бек Атамбаев практически не контролирует ситуацию в стране. Основные решения принимаются несколькими группами влияния в аппарате президента, правительстве, отдельных министерствах, частично в парламенте. Вопросами внешней политики в основном занимаются давние лоббисты западных интересов: Сапар Исаков (руководитель отдела внешней политики аппарата президента), Эрлан Абдылдаев (министр иностранных дел), Фарид Ниязов (советник президента).
Символично, что визит в Бишкек помощника госсекретаря США по странам Южной и Центральной Азии Ниши Бисвал совпал по времени с назначением на пост премьера Джоомарта Отор-баева. В свое время он работал старшим советником Европейского банка реконструкции и развития по вопросам инвестиционного климата, был членом наблюдательного совета Американского университета в Центральной Азии и президентом Ротари-клуба. Оторбаев считается политиком ярко выраженной прозападной ориентации, и его назначение резко усиливает прозападные настроения в киргизском политическом истеблишменте. Следовательно, можно прогнозировать, что и без того непростой процесс вступления Киргизии в Таможенный союз затормозится, начнется постепенное замораживание российско-киргизских отношений.
У США есть мощный инструмент давления на Атамбаева, если тот будет пытаться сблизиться с Москвой, - внесистемная (непарламентская) оппозиция, костяк которой составляет группировка Равшана Жеенбекова - Национальное оппозиционное движение (НОД). Жеенбеков - откровенно проамериканская фигура. В его движение вошли многие киргизские политики, оказавшиеся в настоящее время не у дел. Среди них бывший мэр Оша Мелис Мырзакматов, бывший глава партии «Ата Журт» Камчибек Таши-ев, экс-генпрокурор Азимбек Бекназаров. НОД - объединение временное, и лидерство Жеенбекова более чем формальное.
Кроме того, в стране как грибы растут НПО прозападной ориентации. Вопросы вступления Киргизии в Таможенный союз, продажи «Кыргызгаза» «Газпрому» и возможная покупка «Роснефтью» контрольного пакета акций аэропорта «Манас» - вот
главные раздражители для прозападных активистов. При этом в стране ухудшается социально-экономическая ситуация, а значит, вероятность давления на Атамбаева становится все более реальной и не исключено, что вскоре мы услышим требования его отставки.
Любопытно, что проправительственные СМИ в Киргизии связали визит Бисвал в Бишкек с активизацией фронды. И хотя в реальности никаких контактов с оппозицией помощник госсекретаря не имела, многие эксперты полагают, что по итогам поездки следует ожидать изменений в политике США на киргизском направлении. Пока же директор ЦТП «Манас» Джон С. Миллард отказывается комментировать информацию о строительстве в аэропорту и на других американских объектах на территории республики радарных установок и возведении нового здания посольства США, где предположительно будет размещено оборудование радиоэлектронной разведки.
Киргизия давно уже стала местом, где базируются оппозиционные силы, призванные дестабилизировать обстановку в соседних странах. Именно в киргизском Оше в 2005 г. готовились боевики, поднявшие мятеж в узбекском Андижане. А после подавления мятежа они бежали в западные страны через киргизскую Джалал-Абадскую область. В курортных заведениях на озере Иссык-Куль представителями американских и европейских НПО регулярно проводятся конференции, семинары и тренинги для представителей оппозиции из всех среднеазиатских государств.
Впрочем, в последнее время активность Агентства США по международному развитию, организации «Международная тревога», Национального демократического института международных отношений, Международного республиканского института, фонда Конрада Аденауэра, фонда Джорджа Сороса и им подобных сместилась на Юг республики, подальше от бишкекских властей, которые, впрочем, и так смотрели на деятельность этих миссионеров сквозь пальцы. Ведь даже в местные неправительственные организации 70% денежных средств поступает из бюджета иностранных государств, 20% - из бюджета транснациональных коммерческих компаний, и только 10-15% составляют частные пожертвования. А поскольку альтруизма во внешней политике быть не может, получается, что 70% средств, полученных НПО, идут на цели, далеко не всегда соответствующие национальным интересам Киргизии, а зачастую прямо им противоречащие. Более того, эти организации часто нарушают существующие международные нормы по противодействию отмыванию преступных доходов, используемых для
финансирования экстремистской, а иногда и террористической деятельности в других государствах.
Российский полюс и крах
политики «многовекторности»
Общий анализ ситуации в Афганистане, Таджикистане и Киргизии позволяет сделать вывод, что в ближайшее время эти три страны превратятся в единую конфликтную зону. В пользу этого предположения свидетельствует низкий уровень охраны государственных границ между Афганистаном и Таджикистаном, Таджикистаном и Киргизией. Несомненно, негативное развитие событий в регионе окажет воздействие на Узбекистан и Казахстан. Не исключено, что Россия и Казахстан примут участие в военной миссии ОДКБ, что лишь подольет масла в огонь и приведет к разрастанию конфликта. В итоге Средняя Азия уже не в проектном, а во вполне реальном измерении станет частью «Большого Ближнего Востока», который находится в состоянии перманентного вооруженного противостояния. В этой связи нельзя назвать случайными регулярные обострения таджикско-узбекских, таджик-ско-киргизских и узбекско-туркменских отношений. По словам экспертов, если, скажем, возобновление межэтнического конфликта на Юге Киргизии совпадет с напряженностью на таджикско-узбекской границе, это может привести к дестабилизации всего региона.
Что касается отношения к России и евразийской интеграции, в среднеазиатских странах оно очень разное. Тем не менее можно выделить некоторые общие черты. Выступая на конференции по безопасности в Мюнхене в феврале 2007 г., Владимир Путин обозначил свое видение роли России на пространствах бывшего СССР и в международной политике в целом. Тогда Президент РФ впервые высказал упреки Западу, обозначив как проблемы, так и те условия, на которых Россия готова сотрудничать с США и Европой.
Для государств СНГ, в том числе и для стран Центральной Азии, это означало, что время балансирования в рамках концепции многовекторности истекает и вскоре им будет предложено окончательно определиться со своими приоритетами во внешней политике. Мало кто воспринял этот сигнал правильно, как, впрочем, и следующий сигнал - августовскую войну 2008 г. и признание независимости Абхазии и Южной Осетии.
Украинский кризис окончательно расставил точки над 1, и хотя это создает определенный дискомфорт для правящих среднеазиатских элит, ясность лучше неопределенности. И при условии что напряженность между Россией и странами НАТО будет возрастать, государства - участники ОДКБ (Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Туркмения) и их союзники (Узбекистан) вынуждены быстро решать, имеет ли смысл продолжать сотрудничество с Альянсом. Тем более что события на Украине показали со всей очевидностью: несмотря на воинственную риторику, вмешиваться в конфликты на постсоветском пространстве ни США, ни НАТО не готовы.
Существование сфер влияния великих держав и так называемых стран-сателлитов всегда было данностью международной жизни. Действия России на Кавказе в августе 2008 г., присоединение Крыма и последующее переформатирование Украины заставляют постсоветские элиты отказаться от политики многовекторно-сти. Новые реалии стремительно меняющейся системы международных отношений сокращают поле для маневра. Региональные игроки будут вынуждены действовать в ситуации конфликта игроков глобальных.
Чтобы разработать разумную внешнеполитическую стратегию, среднеазиатским странам необходимо разобраться, какие интересы преследует в регионе каждый из внешних акторов. При этом следует иметь в виду, что мы живем в эпоху деградации международного права и международных институтов, либо оказавшихся втянутыми в реализацию политических планов отдельных держав (ООН), либо ставших инструментами вмешательства в дела суверенных государств (ОБСЕ).
Необходимо признать, что события последних лет - расчленение Югославии, признание независимости Косова, Абхазии и Южной Осетии, а теперь и происходящий на наших глазах раздел Украины - свидетельствуют о том, что международное право не способно больше играть роль правового регулятора международных отношений. Тем более что речь идет о праве, в котором изначально присутствовали два противоречащих друг другу принципа -территориальной целостности и самоопределения народов. И нет никаких гарантий, что подобные прецеденты, подразумевающие перенос границ и признание разнообразных сепаратистских проектов, не повторятся в любом другом регионе мира, в том числе и в Центральной Азии.
Современный глобальный финансовый кризис одновременно означает и обострение кризиса классической либеральной демократии. Глобализация привела к окончательной девальвации всех универсалистских проектов эпохи модерна - либерально-демократического, социалистического и пр. Новые реалии - это мир, в котором ведущие игроки конкурируют друг с другом в условиях жесткой борьбы с системными кризисами капитализма. А всякий глобальный кризис, как правило, заканчивается глобальной войной за переустройство и передел мира, доступ к энергоносителям, коммуникациям и иным стратегическим ресурсам.
Анализ современных международных процессов требует уже не только и не столько геополитического, сколько геоэкономического подхода. Новый уровень связей делает негодными традиционные способы и инструменты реализации интересов государства и капитала. Геоэкономическая парадигма ставит под вопрос состоятельность доктрины национальных интересов, сформулированной в эпоху геополитики. Сегодня национальным государствам в большей степени, чем когда-либо, приходится учитывать региональные и мировые процессы.
Все это говорит о необходимости кардинальных изменений во внешнеполитических концепциях развивающихся и до конца не состоявшихся стран, к числу которых, безусловно, относятся государства Центрально-Азиатского региона. Эти изменения должны быть связаны с обеспечением прав этнических меньшинств, вопросами территориальной целостности и национальной безопасности.
И главное, среднеазиатские страны должны определиться, на какой внешний центр силы они будут опираться. Геоэкономическим полюсом для них может стать как Россия, так и Китай. Все зависит от того, способна ли та или иная держава подчинить других акторов своим внешним и внутренним интересам. Россия демонстрирует сейчас, что ей это по силам. И возможно, она сможет успешно завершить собирание земель, включив в евразийский проект все бывшие советские республики Средней Азии.
«Однако», М., 2014 г., июнь-июль, № 174, с. 138-149.
Д. Космаенко,
политолог (МГЛУ)
ОСОБЕННОСТИ ФОРМИРОВАНИЯ И РАЗВИТИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ
