CC BY
49
УДК 94.4 Аттила ПОК
СРЕДИННАЯ ЕВРОПА (1915-2004). ПОСТКОММУНИСТИЧЕСКИЙ РЕКВИЕМ
Аннотация. В статье представлен краткий обзор истории концепции Срединной Европы: со времени публикации Фридриха Науманна в мае 1915 г. и до 1 мая 2004 г, когда цен-тральноевропейские государства стали частью Европейского Союза. Особое место в статье уделено венгерской политической мысли. Исследуются различные подходы к устройству региона, лежащего на пространстве между Германией и Россией. Пик современных интерпретаций концепции Центральной Европы приходится на поздние 1970-е - ранние 1980-е гг. События 1989 и 1990 гг., связанные с распадом Советского Союза и Советского блока, отодвинули эту концепцию на задний план. Тем не менее она не исчезла и осталась привлекательной для новых поколений исследователей. Её закат приходится на начало нового тысячелетия, когда десять стран региона начали подготовку к вступлению в Европейский Союз. Окончательно достоянием истории она стала 1 мая 2004 г. Аналитики возвращаются к ней каждый раз в поисках ответов на многочисленные вопросы, касающиеся новейшей и современной венгерской истории, связанной с членством в Европейском Союзе.
Ключевые слова: Срединная Европа, Центральная Европа, регионализм, территориальная целостность, региональное сотрудничество, историческая память.
Краткий биографический очерк
Широкую известность и популярность концепция Центральной Европы приобрела задолго до своего появления в годы бурных перипетий Первой мировой войны. Местом её рождения принято считать Германию. Обычно возникновение Срединной Европы связывают с именем её "крестного отца" Фридриха Науманна. Однако известны и её предшественники, такие, как Центральноевропейское экономическое общество (МШ;е1еигорш8Ьег '^ГзсЬаАзуегет) [ЬеМуа1, 1997. р. 135], вобравшее в себя научные изыскания географов, историков и политиков середины XIX в. Сосредоточив внимание на более широком круге основателей, можно упомянуть все политические учения, нацеленные на создание государств между Россией и Францией (восток - запад), Данией и Адриатикой (север - юг). После выпавшей на её долю известности в годы её становления и по итогам Второй мировой
© Пок Аттила - к.и.н., зам. директора Института исторических наук Венгерской академии наук. E-mail: [email protected]
Перевод М. Ведерникова.
войны она сохранила свою популярность и имела все шансы на развитие как Срединная Европа (Zwischeneuropa), включая земли к востоку от Эльбы. Однако родственные идеи - Восточной и Западной, а также Юго-Восточной Европы и Балкан -оставили ей мало шансов. Идея продолжала жить в отдельных умах и вновь оказалась востребованной в конце 1970-х - начале 1980-х гг. Иногда эту часть Европы называли Восточно-Центральной. Эта тенденция оказалась на пике в середине 1980-х гг., когда термины Восточная и Западная Европа, стали политическими анахронизмами. События 1989-1990 гг. вновь отодвинули эту идею на задний план, несмотря на привлекательность в глазах молодого поколения. Её закат стал очевидным, когда вступление десяти стран в ЕС оказалось в центре европейской повестки дня. Все попытки вернуться к этой концепции пока не имели успеха. Почему мы - венгерские интеллектуалы - с грустью вспоминаем об этом? Считаю, что "любимая нами мертвая концепция" предоставляет возможность найти рациональные ответы на фундаментальные вопросы, касающиеся проблем современной истории.
Суверенитет, прогресс, модернизация
До рождения концепции, с точки зрения политической мысли, центральное место нашей страны на карте Европы рассматривалось скорее как недостаток, чем преимущество. Обычным поводом для недовольства венгерской политической элиты нового времени было расположение страны на перекрестке политических проектов великих держав и её зажатость между двумя государствами (Оттоманской Турцией и империей Габсбургов). В 1916 г. 41-летний венгерский критик-радикал Оскар Яси с энтузиазмом откликнулся на опубликованную годом ранее книгу Науманна [Karoly, 1973, p. 161-195]. Ранее он предполагал, что экономические, социальные и культурные проблемы Венгрии могли быть решены только в случае обретения страной независимости, то есть выхода из состава дуалистической монархии. Он видел прямую связь между модернизацией, демократическими преобразованиями и независимостью. Очарованный Науманном, он ненадолго уверовал в то, что демократизация Венгрии возможна только через присоединение страны к интегрированной континентальной Европе во главе с Германией. После событий 1917 г. он изменил своё мнение и стал рассматривать Германию в качестве главной угрозы для демократии, связывал ожидания распространения демократических институтов с победами сил Антанты. Весной 1918 г. он написал книгу о реорганизации империи Габсбургов в федерацию, где предложил создать Соединённые штаты Данубии, состоящие из пяти частей: Австрии, Венгрии, Польши, Богемии и Иллирии.
Непостоянство взглядов Яси демонстрируют дилеммы XX в., перед которыми оказались венгерские интеллектуалы. Срединная Европа была, несомненно, резонирующей концепцией в возникавших дебатах.
Территориальная целостность Венгрии и региональное сотрудничество
После Великой войны важнейшей проблемой для венгров стал поиск способов и путей примирения с огромными территориальными потерями, которые страна
понесла по итогам мирового конфликта, а именно: как взаимодействовать с новыми соседями? Помощь можно было ожидать только от великих держав. Срединная Европа была вариантом лишь для горстки либеральных и радикальных демократов, большинство из которых пребывало за границей и верило в то, что Версальский договор может быть отменён, если демократы сумеют получить власть во всех странах, расположившихся между Германией и Россией - фашистской Сциллой и большевистской Харибдой. Какое-то время после Второй мировой войны казалось, что эта идея работает. Однако после 18 января 1948 г., когда Москва отвергла план Георгия Димитрова о создании федерации/конфедерации, состоящей из Албании, Болгарии, Венгрии, Греции, Румынии, Чехословакии и Югославии, с этими мечтами пришлось попрощаться.
Ответственность за коммунизм
Следующий вопрос, в котором "наша любимая мертвая концепция" нашла себе важное применение среди венгерских социологов, касался дискурса о роли и соотношении внешних и внутренних факторов в процессе установления авторитарных режимов, особенно коммунизма. Был ли коммунизм навязан нашей стране только советским империализмом или у него были и внутренние корни? В более широкой перспективе встал вопрос о том, имели ли общества стран, принадлежавших к социалистическому блоку, какие-либо структурные, исторически определённые сходства? Является ли чистым совпадением тот факт, отмеченный венгерским медиевистом Енё Сючем Уепб Szйcs) в 1979 г., что "железный занавес" был прочерчен почти по той же линии, по которой после 1500-х гг. в Европе проходила зона повторного установления крепостного права? Обращаясь к изучению распространения церковных епархий, архитектурных стилей, правовых институтов и т.п., он указывает на то, что "линия римских укреплений, обозначенная на морфологической карте античной Европы, указывает то же самое, тем самым предвосхищая рождение "Центральной Европы" в терминологии Запада" [Szйcs, 1983, р. 2-4, 131-184]. Он также использовал термин Восточно-Центральная Европа как псевдоним для "нашей любимой мертвой концепции".
Венгерский вклад в Срединную Европу
Можно назвать не менее семи основных венгерских социологов и историков, внесших существенный вклад в успех нашей концепции в 1980-е гг. Мощное интеллектуальное наследие умершего в 1957 г. О. Яси способствовало этому.
Новаторские сочинения Иштвана Бибо (1911-1979), большинство из которых были написаны между 1945 и 1948 гг., вдохновили медиевиста Енё Сюча на создание его знаменитой работы "Три исторических региона Европы: краткий обзор". Исследования Бибо посвящены оценке пределов и возможностей деятельности венгров и Венгрии в рамках советской сферы влияния. Исследователь Ласло Макаи обращается к изучению глубоко укоренившихся "оригинальных черт феодализма" в Восточной Европе, а именно: устойчивости институтов крепостного права и прослойки свободного военного сословия. Он доказывает, что эффект вовлечённости в дела Западной Европы во время европейского экономического бума XVI в. скрыл эти явления. Между тем спад XVII в. обнажил их снова. "Наша любимая мертвая
концепция" помогла ему в концептуализации этой идеи [Makkai, 1987, p. 3]. Петер Ханак, посвятивший большую часть жизни отслеживанию места Венгрии в дуалистической монархии Габсбургов, мог с достоинством использовать эту концепцию для выявления различий в темпах и моделях экономического развития, социальной структуры, политической системы и культуры. Иван Т. Беренд и Дьёрдь Ранки, выдающиеся историки экономики, обращались к ней, когда исследовали причины отсталости и запоздалого развития Венгрии, сочетая её с теорией ядра и периферии.
Уверен, что не удалось бы создать достаточно полный образ "нашей уважаемой концепции", ограничившись исключительно упоминанием учёных. Писатели Дьёрдь Конрад и Петер Эстерхази, кинематографист Иштван Сабо, диссиденты всех цветов и оттенков также активно использовали её потенциал. Они дополняют общую картину, поскольку представители таких профессий в отличие от экономистов и социологов полагались больше на воображение, нежели на скупые факты.
Срединная Европа versus Европа
Именно такой злой рок был уготован "нашей любимой концепции". Она настолько была вскормлена политической атмосферой 1980-х гг., времени постепенного ослабевания советского влияния к востоку от железного занавеса, что после крушения биполярного мира многие её бывшие сторонники отвернулись от неё. Новой любовью для бывших защитников Срединной Европы стала Европа. Заняв в умах место Центральной Европы, она стала отождествляться с демократическим противником авторитарных коммунистических режимов, которые обвинялись в стагнации и упадке стран социалистического блока. Эта империя на рубеже 1980-1990-х гг. выглядела Страной обещаний, где в основном мнимые факторы создавали сплачивающий эффект - основу европейского братства, на пути к которому испускающая дух "империя зла", Советский Союз, была существенным препятствием.
В результате воздействия притягательной силы Европы, "наша бедная отвергнутая концепция" стала агонизировать и должна была столкнуться с многочисленными комментариями, которые опровергали её потенциал, несмотря на сильную мобилизующую силу [Péter, 1999, p. 101-111]. Однако не стоит недооценивать возможности и желание концепции удержаться на плаву. Ключевой вопрос, касающийся использования её историко-политической ценности, хорошо отражён в полемике между двумя выдающимися и влиятельными учёными - британцем Эриком Хобсбаумом и венгром Петером Ханаком в 1991-1992 гг. [Hobsbaum, 1991, p. 3; Péter, 1992, p. 5].
Для Хобсбаума планы по созданию Срединной Европы до и в годы Первой мировой войны напрямую были связаны с немецкими устремлениями к континентальной гегемонии. В свою очередь, Ханак утверждал о неправильности подобного подхода, поскольку проекты об устройстве центральноевропейской федерации чеха Палацкого, поляка Чарторыйского, румына Бэлческу, австрийца Реннера и венгра Яси свидетельствовали об их существенном вкладе в интеллектуальное наследие региона. Ханак также отвергает критику Хобсбаума об идее Центральной Европы как "ностальгии по монархии Габсбургов". Оригинальным образом он проводит различие между консервативной и конструктивной ностальгиями. Так, первое явление характеризуется тоской по прошлому старой элиты, которое было связано с
их принадлежностью к привилегированному правящему режиму. В свою очередь, второму свойственна скрытая критика упадка нынешнего положения. Что касается монархии Франца-Иосифа, то конструктивная ностальгия была связана с сохранением в памяти жизнеспособного многонационального государства, которое противопоставлялось националистической, полной ненависти послевоенной раздробленности (Kleinstaaterei) в Карпатском бассейне. Ханак отмечает, что конструктивная ностальгия была присуща не только представителям старшего поколения эмигрантов из Британии и США, но её испытывали также такие выдающиеся интеллектуалы, как Франц Теодор Чокор, Хаймито фон Додерер, Зигмунд Фрейд и даже Дьюла Круди с Жигмондом Морицем. В то время когда включение стран региона в европейские интеграционные структуры было вопросом далекой перспективы, Ханак напоминал, что "дунайское" региональное сотрудничество не противоречит, а дополняет этот процесс. Вежливая критика Ханака в отношении взглядов Хобсбаума обернулась в страстную обличительную тираду, когда он начинает обсуждать якобы эксклюзивистское и расистское внедрение идеи Центральной Европы. Согласно интерпретации Хобсбаума, быть центральноевропейцем означает не быть третьесортным жителем Балкан и Восточной Европы. Ханак гневно пишет: "Такой подход показывает недостаточное понимание нашего региона, представляя его местом распространения иррационального, религиозного идолопоклоннического национализма и эксклюзивистского расизма. Бережные меры, направленные на тесное региональное сотрудничество, рассматриваются как показатель "цивилизационного превосходства" или сопротивления концепции европейской интеграции.
В то время как западные политические прогнозы разжигают конфликты между более удачливыми жителями Запада и менее благополучными народами Центра, выдвигаемые последними реалистичные идеи не способны обострить ситуацию". Возмущение не оставляет Ханака, когда он обращается к культурным аспектам концепции. Он занял непримиримую позицию против аргумента, что расцвет La Belle Epoque в Центральной Европе был связан прежде всего с немецкоговорящей, преимущественно космополитичной еврейской культурой. Он приводит список лиц нееврейского происхождения - художников и скульпторов (Г. Макарт, Г. Климт, Э. Шиле, О. Кокошка, А. Муха, П. Синьеи-Мерше, К. Ференци, Т. Чонтвари, Л. Гула-ши), музыкантов (И. Брамс, А. Брюкнер, Х. Вольф, А. Берг, А. Веберн, А. Дворжак, Б. Барток, З. Кодай), писателей (Р.М. Рильке, Р. Музиль, Г. Тракль, С. Выспянь-ский, Э. Ади, Ж. Мориц, Д. Круди, М. Бабич, Д. Костоланьи), которые выступили творцами этой грандиозной культурной эпохи. Нужно отдать должное, что он не забывает отметить еврейские корни Г. Малера и А. Шёнберга. Вместо проверки свидетельств о рождении он, однако, придаёт большее значение универсальности декадентского авангарда, возникшего в Париже (постимпрессионисты, П. Бурже, братья Гонкур, Ж.К. Гюисманс и кружок вокруг издания La Décadence) и обога-щённого О. Уальдом, Г. Ибсеном, Э. Мунком и другими интеллектуалами, творившими от Парижа до Санкт-Петербурга. Он утверждает, что именно особое, эмансипированное, но не полностью интегрированное положение еврейской интеллигенции в Австро-Венгрии сделало монархию плодородной почвой для стремительного роста еврейского творчества [Hanak, 1998, p. 147-177]. Движение декаденса, культурного отчаяния, частью которого они являлись, было, по словам Ханака, неконфессиональным европейским культурным явлением.
Ханак был наиболее чувствительным венгерским историком, чей выбор предмета исторического исследования всегда отражал политическую и культурную повестку дня того времени. Его размышления о судьбе Центральной Европы воссоздавали интеллектуальную атмосферу времени заката коммунизма. Они демонстрировали надежду и страхи интеллектуалов и рядовых граждан страны, которые думали о затруднительности самоопределения малых народов после исчезновения двухполярного мира. Вне зависимости от их глубоко укоренившихся особенностей, им мог угрожать интеграционный процесс, могла вновь дать знать о себе кажущаяся давно забытой и глубоко погребённой взаимная ненависть. Таким образом, уникальная возможность реорганизации региона после пройденного испытания Гитлером, Сталиным и холодной войной могла быть упущена. Ханак умер в октябре 1997 г., став свидетелем воплощения в жизнь большей части своих опасений, нежели надежд, связанных с культурной и политической реинтеграцией региона в европейские структуры. Символическая дата реализации этих надежд, день рождения нового общеевропейского политического сообщества, 1 мая 2004 г., также отмечался и в Венгрии. Констатация смерти Центральной Европы возможна как по политическим причинам (сейчас авторитетные исследования поднимают вопрос о том, считать ли данную территорию частью ЕС), так и в связи с развитием исторических подходов к вопросу.
Итоги трансформации среди историков умело подытожены представителем молодого поколения учёных-регионалистов Балашем Тренчени: "В то время как в 1980-е гг. беспрецедентно повысился престиж центральноевропейской парадигмы, в 1990-е гг. начал происходить постепенный распад этого дискурса и стали появляться конкурирующие нарративы - "запутанные истории", "множественные современности", "кросс-истории". Предстоит увидеть (возможно, это будет зависеть от политических взлетов и неудач политики интеграции Европы), почувствует ли новое поколение историков, воспитанное на трансъевропейских институтах академической социализации и передачи знаний, необходимость пересмотра регионального нарратива для выделения своей относительной инаковости в рамках Европы. Или же они будут уведены в сторону для выработки новой общеевропейской региональной типологии, которая сделает центральноевропейскую и восточно-центральноевропейскую непохожесть несущественной перед фактом радикальной и радикализирующейся неевропейской инородности" [Janowski, 1оМасЫ, Trencsënyi. 2005, р. 1-2, 22-23].
Попытки возродить Срединную Европу
Возможно, эта работа была проделана самыми преданными венгерскими защитниками концепции на западе своей страны - в регионе, где Австрия, Словакия, Словения и Венгрия находятся в непосредственной близости друг от друга. В годы холодной войны это место было самым бесперспективным, куда практически не поступали долгосрочные инвестиции, и куда даже венгерские граждане могли въехать только по специальному разрешению. После краха социалистического блока, за время подготовки к вступлению в структуры НАТО и ЕС это место стало привлекательным для капитала, и сейчас эта область - Западная Трансданубия - один из самых успешных регионов на территории новых государств - членов Евросоюза.
Идея Центральной Европы активно продвигается Институтом социальных и европейских исследований1, который создан в 1996 г. в стенах педагогического колледжа Даниэля Берженьи в Сомбатхее. Он поддерживает активные научные связи с европейскими и американскими университетами. Девиз учебного заведения: "Переосмысливая Центральную Европу"2. Декларация миссии учебного заведения амбициозна: "Некоторые говорят, что вместо переосмысления Центральной Европы, её следует забыть. Страны региона должны найти собственное место на карте не только Европы, но и мира, а не в рамках несуществующей Центральной Европы. Возможно, они и правы. Но это не значит, что мы не можем помогать друг другу, изучая успехи и неудачи соседей, даже если мы соревнуемся между собой... Под понятием "центральноевропейский регион" мы подразумеваем все страны от Австрии до Румынии и Молдавии, от Болгарии и Македонии до Польши, от Албании, Боснии и Герцеговины, Словении, Хорватии и Сербии до Черногории, от Венгрии до Словакии и от Чехии до Украины".
Миссия института разъяснена его spiritus rector Ференцем Мисливицем. Аргументы учёного сводятся к следующему: переосмысление Центральной Европы может существенно способствовать успеху ЕС в глобальной конкуренции и помочь адаптации новых государств-членов. Уникальный момент в истории народов, живущих между Германией и постсоветскими государствами, заключается в том, что они не противостоят друг другу в военном и политических вопросах. Центральная Европа могла бы стать большой притягательной и многогранной сферой, способствующей формированию новых структур регионального сотрудничества.
Один из самых провокационных аргументов озвучен Дьёрдем Шёфлином, политологом венгерского происхождения, который провёл большую часть своей академической карьеры в Лондоне и с 2004 г. был членом Европарламента от венгерской партии ФИДЕС, ставшей в 2010 г. правящей. Находясь в поиске определения Центральной Европы как территории с максимальным количеством общих особенностей, учёный делает следующее предположение: "В истории Центральной Европы можно выделить серию квазисогласованных, квазинавязанных трансформаций извне, в которых местные элиты либо принимали участие, либо были отодвинуты на второй план, либо занимали непримиримую позицию, в то время как большая часть населения была исключена из этого процесса". После распада социалистического блока в качестве модели гегемонии странами региона был взят за основу принцип ориентации на самый многочисленный этнический компонент государств. В итоге это привело к неутешительным результатам. Шёфлин подчёркивает, что Запад ошибочно связывает разгоревшиеся этнические конфликты со "старыми обидами". В ответ на подобную позицию Запада региональная традиция видеть в прошлом активное действующее лицо в настоящем имеет все возможности дискредитировать человеческий фактор, в значительной степени проявившийся в Центральной Европе в этих событиях. Это в сочетании с чувством страха остаться навсегда "не у дел", согласно Шёфлину, составляет ключевые элементы традиционного и современного "центральноевропейского мышления"3.
1 Сайт института: www.ises.hu
2 https:// www.talaljuk-ki.hu
3 Schopflin G., Reading Central Europe: Defining a Thought-Style.
Современная Европа, 2017, №7
Существуют и другие влиятельные институты в Венгрии, которые вносят значительный вклад в сохранение идеи Центральной Европы. Конечно, среди них самым важным и влиятельным является Центральноевропейский университет. С момента своего появления в 1991 г., помимо заданных высоких стандартов обучения, заведение сумело подготовить обширную сеть выпускников, чей интеллектуальный потенциал позволил им переступить националистические предрассудки и стереотипы. Так, профессора и студенты запустили выпуск журнала "Восточно-Центральная Европа" (L'Europe du Centre-Est), на страницах которого изучаемая территория была обозначена как регион "между Балтийским и Адриатическими морями"1. Стоит упомянуть также два квартальника - венгерское издание - Lettre Internationale и Europai Utas, где можно отыскать статьи по общей проблематике регионализма и материалы, касающиеся различных интерпретаций концепции Центральной Европы.
Однако все эти усилия имеют ограниченное воздействие. Центральная Европа как аналитическая концепция не представлена в политическом и культурном дискурсе современной Венгрии.
На международном конгрессе исторических наук в Австралии в 2005 г. я неожиданно встретил дальнего родственника "нашей мёртвой любимой концепции" - концепцию Юго-Восточной Азии. Оказалось, что она также обладает мощным функционалом. В годы Второй мировой войны и после возникла идея о том, что Бруней, Бирма, Таиланд, Лаос, Вьетнам, Камбоджа, Малайзия, Сингапур и Индонезия (используются нынешние обозначения) способны сформировать некое подобие единого культурного и географического пространства. В этой связи важно отметить, что благодаря совместным усилиям историков, филологов, антропологов и политологов удалось добиться того, что данный регион сейчас не является подобием многослойной Индии и Китая, а "чем-то между" с присущими только этим странам структурными особенностями [Osborne, 2007, p. 1-17]. Чем не пример для поиска нового подхода к концепции Центральной Европы в свете нарастающих вызовов современности?
Список литературы
Monarchia jovôje. [The Future of the Monarchy]. 1918. Budapest.
Litvan G. (1995). Introduction to Oscar Jaszi's book Homage to Danubia. London: Rowman and Littlefield.
Laszlô P. (1999). Central Europe and Its Reading into the Past. European Review of History: Revue européenne d'Histoire. 6, P. 101-111.
Péter H. (1998). The Garden and the Workshop: Essays on the Cultural History of Vienna and Budapest. Princeton: University Press.
Miszlivetz F. Why Should We Reinvent Central Europe? www.talaljuk-ki.hu/index.php/article/articlev-iew/443/1/22
Schopflin G. Reading Central Europe: Defining a Thought-Style. Retrieved 20 March, 2016 from www.talaljuk-ki/index.php/article/articleview/221/1/22
References
Lendvai F.L. (1997). Kozép-Eurôpa koncepciôk [Conceptions of Central Europe]. Budapest: Aron Kiadô.
1 Больше информации на сайте: www.pasts.ceu/ece
Современная Европа, 2017, №7
Mittel-Europa tervek és az osztrâk-magyar politikai gondolkodas [Mittel- Europa Plans and the Austro-Hungarian Political Thought]. (1973). Budapest. P. 161-195.
Galantai J. (1975). Oszkar Jaszi's Conceptions on Federalism during the First World War. Etudes Historiques Hongroises. Budapest. 2, P. 310-322.
Szücs J. (1983). The Three Historical Regions of Europe: An Outline. Acta Historica Academiae Scientarium Hungaricae. 29, P. 2-4, 131-184.
Makkai L. (1987). Az eurôpai feudalizmus jellegzetességei [Characteristic Features of Feudalism in Europe). Tankônyvkiadô]. Budapest: Pallasz Könyvek.
Hobsbawm E. (1991). Ausztria és Kôzép-Eurôpa [Austria and Central Europe]. Magyar Lettre Internationale. 3.
Hanak P. (1992). Temetni veszélyes [It Is Dangerous to Bury]. Magyar Lettre International. 1.
Janowski M., Iordachi C., Trencsényi B. (2005). Why Bother About Historical Regions? Debates Over Central Europe in Hungary, Poland and Romania. East Central Europe/L'Europe du Centre-Est: eine wissenschaftliche Zeitschrift. 32, P. 22-23.
Osborne M. (2004). Southeast Asia: An Introductory History. 9th edition. Allen & Unwin. P. 1-17.
Mitteleuropa (1915-2004). A Post-Communist Obituary from Hungary
Author: Pok Attila, PhD, Deputy director of the Hungarian academy of sciences' Research Center for Humanities. E-mail: [email protected]
Abstract. The article gives a short survey of the history of the concept of Mitteleuropa. It is shown that the concept in the course of history carried a number of differing messages ranging from the publication of Friedrich Naumann's Mitteleuropa in 1915 to May 1, 2004, when the 'Big Bang' acession of 10 Eastern and Central European states to the European Union took place. The article deals with the role of the concept during World War One with a special focus on its impact on Hungarian politics and political thought. It compares the content of the concept to other political-ideological constructs fully or partially embracing the region between Germany and Russia/Soviet Union. It points out that the heyday of the concept was achieved in the late 1970s - early 1980s when the slow transformation of the bipolar world of the Cold War started. The events between 1989 and 1990, the demise of the Soviet Union and of the Soviet Bloc pushed the analytical value of the concept into the background, although it tried to persist and even made attempts to captivate younger generations. Its final decline began in the new millennium and became acute with the ascendency of 10 countries into the EU. The article analyzes the contribution of Hungarian social scientists to the cultivation of the concept.
Key words: Mitteleurope, central Europe, regionalism, territorial integrity, regional cooperation, historic memory.
