CC BY
386
И.В. Яковюк
ИДЕЯ СЕРЕДИННОЙ ЕВРОПЫ
В КОНЦЕПТУАЛЬНЫХ РАЗРАБОТКАХ ЕВРОПЕЙСКИХ ГЕОПОЛИТИКОВ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ
XIX - НАЧАЛА ХХ В.В.: ИСТОРИКОТЕОРЕТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ
Аннотация
В статье раскрываются причины разработки во второй половине Х1Х - в начале
XX вв. концепции объединения народов Центральной и Восточной Европы вокруг Германской империи в рамках межгосударственного объединения Срединная Европа. Анализируются концептуальные разработки европейских геополитиков, которые были положены в основу данного объединения. Аргументируется вывод, согласно которому Срединная Европа должна была обеспечить мирным путем необходимое Германской империи жизненное пространство, утвердить ее гегемонию в объединении и обеспечить статус великой державы.
Ключевые слова:
Срединная Европа, геополитика, европейская интеграция, Германская империя
I. Yakovyuk
THE NOTION OF MIDDLE EUROPE IN CONCEPTUAL ELABORATIONS OF EUROPEAN GEOPOLITICIANS FROM THE SECOND HALF OF THE XIX TILL THE EARLY XX CENTURIES: HISTORICALLY-THEORETICAL ANALYSIS
Abstract
The article deals with the reasons of elaborating the conception of Central and Eastern Europe's peoples' union around the German Empire within the framework of the intergovernmental union Middle Europe. The conceptual elaborations of European geopoliticians, which have served as the basis of this union, are analysed. The conclusion, according to which Middle Europe had to provide a necessary and vital space for the German Empire in a peaceful way, strengthen its hegemony in the union support its status of a great nation, is argued.
Key words:
Middle Europe, geopolitics, the European integration, German Empire
Многочисленные проекты объединения Европы, ставшие результатом идейных поисков выдающихся философов и политиков на протяжении последних двух тысячелетий, обусловлены различными интересами, а следовательно, преследовали разные цели и имели достаточно отличную правовую природу [8, с. 3-47, 57-93; 30]. Большинство из них предусматривало создание объединения европейских государств, за пределами которого, как правило, оставалась только Россия. Подобные проекты достаточно редко
успешно воплощались в политической истории народов, поскольку Европа всегда была неоднородна в культурном, национальном и религиозном плане, вследствие чего потенциал конфликта в ней превышал потенциал общих ценностей. Это, однако, не умаляет значение таких проектов, поскольку они определяли потенциальные границы возможного в исторической практике.
Как и всякий радикальный проект, концепция европейской интеграции время от времени порождала противоположные по замыслу конструкции, которые в свою очередь также требуют тщательного исследования, правда, при условии что они были надлежащим образом обоснованы. В этой связи заслуживает внимания опыт теоретического обоснования идеи создания Срединной Европы, представлявшей собой проект строительства этнонационального (фактически - Пангерманского) регионального объединения внутри Европы. Отметим, что в середине XIX в. высказывались идеи относительно создания и других региональных интеграционных проектов, например Дунайской конфедерации, идею которой в сентябре 1848 г. выдвинули А. Чарторыжский и Л. Телеки, однако в отличие от Срединной Европы эта идея оказалась не востребованной, а потому не получила должного научного обоснования.
Хотя некоторые авторы идеализируют идею Срединной Европы, расценивая ее как «демократический проект центрально-восточного Европейского Союза», который в итоге превратился в «демократический проект альтернативного развития Германии» (такой вывод делается, во-первых, исходя из тезиса Ф. Науманна о том, что образование вокруг Германии свободного союза народов предусматривает либерализацию самой Германии, ее отказ от государственности прусско-бисмаркского образца, признание права народов Восточной Европы на самоопределение и их освобождение от российской имперской экспансии, и, во-вторых, на основании того, что проект сочетал в себе такие передовые идеи, как проведение социально ориентированной государственной политики, укрепление среднего класса и гуманное разрешение пролетарского вопроса) [6; 2, с. 54]), однако на самом деле ее стоит рассматривать всего лишь как один из путей обеспечения жизненного пространства Германской империи и подтверждения ее статуса великой державы. Следует отметить, что разработчики этого проекта, в частности Ф. Науманн, были, как правило, сторонниками политики имперского экспансионизма, а потому концепция Срединной Европы на самом деле являлась реакцией на панславянские проекты и была призвана не допустить распространения влияния Российской империи на народы Восточной и Южной Европы. Неслучайно, некоторые идеи этого проекта в последующем были использованы руководством нацистской Германии в процессе конструирования Третьего Рейха.
Термин «Срединная Европа» как и понятие «Центральная Европа» вошли в научный оборот отечественной науки сравнительно недавно, в
следствие чего они недостаточно теоретически разработаны, поскольку украинские и российские ученые, публицисты и политики позаимствовали их преимущественно из научных трудов немецко- или англоязычных авторов, а в отдельных случаях - из произведений чешских, польских или венгерских авторов. В результате возникла тенденция, согласно которой в трудах авторов, которые используют преимущественно немецкоязычную литературу, чаще используется слово «Срединная» (калька с немецкого «Mitte»), тогда как «англоязычные» авторы отдают предпочтение слову «Центральная» (от английского Central). При этом, как отмечает А. И. Миллер, в процессе дискуссии принципиальные отличия, существующие между немецким Mitteleuropa и англо-американским Central Europe «по дороге» порой теряются [16].
Термин «Срединная Европа» («Mitteleuropa») неоднозначно трактуется в научной литературе. Если одни авторы, преимущественно современные (например, С. Роккан [37], К. Гаджиев [4, с. 173]) полагают, что он фактически тождественен понятию «Центральная Европа», то другие, прежде всего те из них, кто ввел его в научный оборот, в частности представители немецкой - Ф. Лист, К. Франц, К.Л. фон Брук, П. де Лагард, И. Парч, Ф. Ратцель, Ф. Науманн, А. Ласеон, К. Лампрехт, Л. фон Ранке, Г. Онкен и шведской - Р. Челлен, С. Хедин - школы геополитики, вкладывали в него несколько иное содержание. При этом следует отметить, что хотя наиболее известным и разработанным принято считать проект Срединной Европы, предложенный Ф. Науманном, оценивать идею создания указанного межгосударственного объединения только на основе анализа его произведений было бы ошибкой, поскольку до него сложились определенные традиции среднеевропейских планов экономического и политического характера.
«Срединная Европа» для разработчиков этого термина всегда выступала определенной метафорой геополитики, отражающей направление тех неизбежных социально-экономических и политико-правовых изменений, к которым приблизились европейские государства в процессе своего развития в конце Х1Х - в начале ХХ в.
Не только для государства, но и для любого межгосударственного объединения принципиальным является вопрос определения границ его территории. Хотя в случае со Срединной Европой этот вопрос характеризовался особой актуальностью он так и не был окончательно разрешен. Принято считать, что впервые географическое описание Срединной Европы в 1903 г. дал немецкий географ Дж. Ф. М. Парч [37]. Правда, Р. Эванс полагает, что на самом деле первенство в этом вопросе принадлежит французскому географу Э. Реклю, который описал эту часть Европы в работе «L'Europe centrale» в 1870 г. [33, с. 298]. А. Миллер, в свою очередь, отмечает, что на самом деле первая попытка определить специфику этого ре-
гиона была осуществлена еще в 1848 г. Ф. Палацким, который полагал, что реформированная Австрия является оптимальной моделью для Срединной Европы [15, с. 8]. Показательно, что Ф. Палацкий включал в число народов, способных создать такое объединение, наряду со славянами, венграми, румынами так же и немцев, но не прусских немцев, а австрийских и немецкие диаспоры других областей Европы, в следствие чего эта идея не получила поддержку в Германии [16]).
Согласно концепции Д. Дюришина, на территории Центральной (Срединной) Европы постепенно возник так называемый среднеевропейский центризм, интегрирующий славянский (точнее - западнославянский, частично восточно- и южнославянский компоненты), германский (немецкий или австрийский), частично романский (северная Италия, часть Румынии), угрофинский (Венгрия) и еврейский, связанный как правило с немецкой языковой культурой, элемент [21, с. 70].
Хотя к вопросу о границах Срединной Европы в дальнейшем обращались и другие авторы, окончательно географические границы этого интеграционного объединения так и не были определены на Западе и Востоке: «Средняя часть Европы между атлантической Западной и материковой Восточной Европой, среднеземноморскими странами на юге и скандинавскими странами на севере. С юга ее главным образом ограничивают Альпы, а с Севера - Севереное и Балтийское море. На Западе и Востоке природные границы отсутствуют» [2, с. 175].
Стоит отметить, что термин «Срединная Европа» обозначал не столько географическое размещение стран, входящих в состав проектированного объединения (В.Г. Федотова отмечает, что Германии понадобилось пройти через две мировые войны, чтобы, находясь в центре Европы, поправу стать частью Запада [26]), сколько определенный цивилизационный феномен. А. Миллер по этому поводу отмечает, что игры с цивилизационной картой Европы и разными принципами ее раздела по степени возрастания цивилизации или варварства по оси Север-Юг начались еще во времена Римской империи и получили развитие в эпоху Просвещения, когда политики, философы и историки стали также проводить разграничение по оси Запад-Восток [15, с. 7-8]. А.Н. Окара в свою очередь отмечает, что если термин «Центральная», «Промежуточная» Европа («Zwischeneurope») определяет цивилизационное размещение «лимитрофных государств» (Австрия, Венгрия, Германия, Польша, Словакия, Словения, Чехия) между романо-германской и англосаксонской Западной Европой и православной Восточной Европой, то «Срединная» Европа - это термин, характеризующий геополитическую идентичность государств, образующих так называемый «межцивилизационный пояс» [27], имеющий собственную геополитическую идентичность, поскольку занимает промежуточную позицию между атлантизмом и евразийством [20]. Э. Сюч занимает противоположную по-
зицию в данном вопросе. По его мнению, определить специфику региона можно лишь путем его сравнения с Востоком и Западом, поскольку никакой общей парадигмы развития государств Срединной Европы на самом деле не существовало [16]. Признавал этот факт и Ф. Науманн, который с одной стороны обосновывал объективный характер создания Срединной Европы (он в частности указывал на принадлежность всех народов региона к единому «среднеевропейскому типу», единой «среднеевропейской человеческой группе» (Menschheitsgruppe Mitteleuropa), гомогенность которой, не смотря на конфессиональные, национальные, языковые отличия, определена однотиповым социокультурным ландшафтом и хозяйственными структурами, а также одинаковой трудовой этикой, что указывает на существование единого «среднеевропейского народа», исповедующего единую «новую социально-экономическую конфесию»), а с другой - вынужден был с сожалением констатировать, что «наш среднеевропейский тип еще не достиг совершенства, он еще формируется. ... Мы ... исторический полуфабрикат... вокруг немцев формируется культура Срединной Европы, формируется тип человека ... среднеевропейца» [12].
Поскольку геополитическая принадлежность более подвижна, нежели цивилизационная, то членский состав Срединной Европы не имел фиксированного характера (неслучайно Ф. Науманн избегал конкретизации состава такого объединения), в следствие чего в зависимости от ситуации он может пополняться «промежуточными» нациями (финнами, шведами, эстонцами, румынами, украинцами) [13], а при определенных условиях -даже за счет Италии, Франции, Швейцарии и Испании.
Очевидно, что жизнеспособность указанного объединения обуславливалась прежде всего существованием весомых для национальных интересов государств-партнеров общих целей и задач (например, создание таможенного и/или оборонного союза), однако не менее значимым было формирование этнонационального (немецкого) самосознания как дополнительного средства его укрепления. Именно благодаря существованию этнонационального самосознания, под которым понимается совокупность культурных ценностей, чувств, представлений, идей, стереотипов, символов и даже идеологических мифов, немцы как этническое сообщество осознают свой исторически обусловленный социально-культурный лока-литет в системе этнодиференцированного человечества (символично, что для обоснования правомерности Германии быть ядром Срединной Европы были использованы культурные средства, в частности сформулированный в 1818 г. немецким поэтом и мистиком Э. М. Арндтом тезис: «Бог поместил нас в центр Европы; мы (немцы) сердце нашей части мира» [2, с. 175-176]; фактически в данном случае имела место характерная для любой империи идея месианизма — убежденности в том, что Германия должна реализовать определенное обязательство перед Творцом и чело-
вечеством, оправдать sub speciae aeternitatis смысл бытия, достойный великой нации [12]), а отдельный индивид - свою этногрупповую идентичность. Н. Н. Баранов по этому поводу отмечает, что хотя взгляды разработчиков проекта различались в вопросе членского состава и цели объединения, предпосылки для его создания были едиными: стремление обеспечить немецкое национальное единство; компенсировать недостатки «малогерманского» (бисмаркского) варианта объединения; обеспечить конкурентоспособность Германии в противостоянии с Британской и Российской империями, а также США [2, с. 174]. Вполне логично, что в этой ситуации основу Срединной Европы хотя бы на начальном этапе объединения должны были образовать государства, в составе которых были значительные немецкие этничнические группы.
Как и любая серьезная концепция переустройства мира, «Срединная Европа» имела свою предысторию, которая приходится на вторую половину Х1Х в. В условиях существования Германского союза (18151866 гг.), ставшего приемником Священной римской империи германской нации и объединявшего 41 немецкоговорящее государство, стремительно росла популярность идеи объединения всех немецких территорий. Основным препятствием в достижении этой цели было отсутствие единства во взглядах относительно того, под чьей гегемонией - Пруссии или Австрии - оно должно произойти. Ю. Тихонравов по этому поводу отмечает, что в период борьбы Пруссии за объединение Германии под своей эгидой доктрина «естественных границ» развивалась в двух направлениях: «естественных языковых границ» («малогерманская» идея) и «естественных рельефных границ» («великогерманская» идея). Если первое направление предусматривало объединение в едином государстве всех территорий, населенных лицами, имевших немецкое происхождение, то второе предусматривало создание так называемой Великогермании, в состав которой входили бы не только Австрия, но и отдельные территории Польши, России, Франции, Бельгии, Голландии, Люксембурга, Швейцарии и других государств. В условиях неопределенности окончательной модели объединения академические дискуссии о Срединной Европе преимущественно сосредоточились вокруг вопроса об экономической интеграции немецких земель, в частности создания таможенного союза как предпосылки построения единого немецкого государства в будущем.
Одним из первых к разработке вопроса о Срединной Европе подошел Ф. Лист, отстаивая идею создания «среднеевропейского экономического сообщества». Политической основой этого объединения должен был стать Германский союз; экономическая интеграции должна была привести к построению германско-венгерской экономической зоны под эгидой Пруссии (в дальнейшем предполагалось вхождение в таможенный союз также Австрии, правда в последней эта идея кроме министра торговли К.Л. фон Брука
не получила поддержки на официальном уровне); конкурентоспособность объединения должна была обеспечить экспансионистская политика Германии, вектор которой был направлен не на захват заморских территорий (колониальная политика Империи сформировалась лишь в 80-х гг. Х1Х в.), а на продвижение в глубь Европы - все, что находилось на юго-востоке от Венгрии, включая Турцию, считалось зоной немецких экономических ите-ресов [36, с. 13, 32; 32, с. 25].
Концепция Срединной Европы в содержательном плане начала меняться (экономическая направленность уступает место военнополитическому сотрудничеству как цели объединения) после того, как на смену Германскому союзу приходит Северогерманский союз, что означало победу «малогерманской» идеи над «великогерманской». Это вызвало критическое отношение части немецкой интеллектуальной и политической элиты к созданному Бисмарком Союзу. Так, последовательный противник «малогерманского» объединения К. Франц призвал к возрождению средневековой импери, которая должна была, опираясь на собственно немецкие земли, включить в себя также Центральную Европу и часть Балкан. По поводу правовой природы проектированного объединения К. Франц хотя и писал в 1882 г., что это должен быть союз (Bund), состоящий из разнообразных элементов, в котором категорически следует избегать централизации и унификации [13], это, однако, не означало, что в нем исключалась гегемония немцев. Настоящая цель объединения была завуалирована намерениями дать европейским народам возможность проводить независимую от влияния Франции, Англии, России и США (но под контролем Пруссии - И. Я.) политику. К. Франц писал: «... где еще можно найти опору, это более высокое предназначение европейских народов, нежеле в Германии, которая, пока она занимала господствующее положение в Европе, была далека от того, чтобы унижать современные народы, но скорее создавала наиболее благоприятную для всех гарантию сохранения внутреннего своеобразия?» [34, с. 371].
После провозглашения в 1871 г. Германской империи военнополитический аспект в концепции Срединной Европы окончательно подчиняет себе экономическую составляющую. Такое изменение было вполне закономерным, поскольку Германская империя стремилась обрести статус великой державы, что, по мнению официального историографа Пруссии Л. фон Ранке, означало ее способность противостоять объединенным силам всех других государств [3, с. 110]. П. де Лагард (Беттихер) считал, что создание Срединной Европы было необходимо, дабы осуществить «миссию умиротворения Европы» и таким образом не только обеспечить самостоятельное существование Германии, но и завоевать Францию и Россию [31, с. 247-248; 17, с. 11]. Проектируемое объединение представляло собой своеобразную федерацию (пруссская модель организации власти), в состав
которой входили бы Австрийская и Германская империи, но при ведущей роли последней. Жизнеспособность объединения должно было обеспечить формирование немецкой национальной идентичности (на момент провозглашения Империи германской нации как таковой не существовало (Г. Клейст-Ретцлов по этому поводу отмечал: «Мы не хотим, чтобы нас поглотила империя, мы хотим остаться в ней Пруссией» [10, с. 17]; схожие стремления демонстрировали и остальные субъекты Империи), вследствие чего необходимо было найти средства, способствовавшие не только формированию у подданых Империи чувства национальной идентичности, но и поддержания культурной общности всех немцев независимо от того, в каком государстве они проживали, как условия проведения в дальнейшем успешной политики экспансии. В условиях, когда в Империи не было национального гимна и флага (до 1892 г.), а также национальной идеи, такими средствами Лагард считал: язык, культивирование ценностей общего германского наследия, введение единой (прусской) монархической династии (были видвинуты апологетические идеи об особенной миссии Пруссии и особом предназначении династии Гогенцоллернов в «прусско-германской истории»), использование милитаристской риторики, а также осуществление политики германизации (данная политика проводилась прежде всего в отношение польского населения в Восточной Пруссии, датского населения в Северном Шлезвиге, франкоязычного населения — в Эльзасе и Лотарингии [10, с. 45-46; 11, с. 274]), таможенный союз и многочисленные военные договора. Важное место в этом проекте занимала политика колонизации Восточной Европы немецкими фермерами и выходцами из германских государств [35, с. 27].
Новый этап в разработке концепции Срединной Европы связан с фо-рированием основаной Ф. Ратцелем и Р. Челленом геополитики, главной целью которой стало исследование механизмов и форм контроля над территорией. В конце Х1Х - в начале ХХ в.в. геополитика была использована для научного обоснования экспансионистской политики Германской империи.
Будучи сторонником органической теории происхождения государства, Ф. Ратцель сформулировать новое виденье содержания категории «пространство» («Raum»). По мнению Ратцеля, пространство переходит из количественной материальной категории в новое качество, превращаясь в «жизненное пространством» («Lebensraum)», своеобразную «геобиосреду», что в свою очередь обуславливает появление таких понятий как «пространственный смысл» («Raumsinn») и «жизненная энергия» («Lebensenergie»), характеризующих географические системы, предопределяя их политическое оформление. Он так же попытался дать научное обоснование идеи, согласно которой пространственная экспансия рассматривалась как закономерный, естественный процесс. В своей книге «О законах пространственного роста государств» (1901 г.) он сформулировал семь законов экс-
пансии: развитие культуры государства способствует росту ее территории (он полагал, что распространение культуры запускает механизм самоуско-рения процесса разрастания культурных народов; увеличение численности народа непосредственно обусловлено развитием культуры как в старых, так и новых культурных центрах [23, с. 11, 13-14]); пространственный рост государства сопровождается развитием в идеологической, экономической, религиозной (политика прозелитизма) сферах; в процессе расширения государство поглощает и абсорбирует менее значимые политические единицы; границы являются периферийным органом государства и как таковые свидетельствуют о его росте, силе или наоборот о слабости и упадке; политика экспансии предусматривает захват государством наиболее важных для его развития регионов (богатых территорий); осуществление экспансии всегда провоцируется извне существованием соседских политических образований с более низким уровнем цивилизации; общая тенденция к ассимиляции или абсорбции более слабых наций подталкивает государство к еще большему увеличению территории [24, с. 148]. Анализ указанных законов позволяет сделать вывод о том, что Ф. Ратцель признавал экспансию закономерным процессом для развития далеко не любого государства, а лишь великих держав, развивающихся за счет других государств. Это фактически означало отрицание принципа суверенного равенства государств, поскольку все государства подразделялись на цивилизованные, суверенные и нецивилизованные, имеющие право на существование до тех пор, пока государства первой группы не проявили заинтересованность в их территории и ресурсах. Ф. Ратцель выделял две формы, две стадии в процессе построения и дальнейшего развития государства за счет колонизации территорий: война и торговля (развитие контактов людей, обмен, торговля — это прелюдия перед установлением политического контроля государства над колонизируемыми территориями).
Не менее важное значение для определения направления государственного строительства Германии имела выдвинутая Ф. Ратцелем идея «мирового государства» (Weltmacht). В ней он раскрыл основную тенденцию развития великих держав: стремление к максимальной географической (территориальной) экспансии. Именно эта тенденция объясняет тот факт, что географическое развитие США перешло на определенном этапе к континентальной фазе. Аналогичную перспективу развития он обозначил и для Германии, которая со временем должна была стать континентальной империей. В процессе реализации этого замысла Германии, по его мнению, будет полезен опыт Китая, использовавшего систему насильственного пространственного перераспределения населения для ускоренного осуществления колонизации захваченных территорий. Применительно к Германии этот опыт был проанализирован в работе «Политико-географическая рет-
роспектива» (1898 г.), в которой он был анонсирован как метод мирной колонизации аннексированных Пруссией польских земель.
Идеи, высказанные Ф. Ратцелем, получили развитие в произведениях других, преимущественно немецких, геополитиков, исследования которых были направлены на формулирование геополитических законов, отвечающих немецким амбициям в вопросе реализации политики экспансии. Особое место среди них принадлежит германофилу шведу Р. Челле-ну, который также уделял большое внимание категории «территория», которая, по его мнению, является источником жизни и силы государства. Именно он завершил разработку идеи о континентальном характере Германской империи, призванной структурировать вокруг себя остальные европейские государства (немцы как «молодой» народ должны двигаться в направлении к континентальному государству планетарного масштаба за счет территорий, принадлежащим «старым» государствам (Франция и Англия)). Исходя из этого тезиса, делался вывод о том, что интересы Европы производны от интересов Германии, которым противостоят интересы Франции и Великобритании, а также Росии, от которой во «имя культуры» и Европы должны быт отторгнуты прибалтийские, белорусские и украинские (практически до Дона) земли [13].
Среди других тезисов Р. Челлена следует обратить внимание на следующие утверждения. Во-первых, буферное или периферийное положение государства всегда привлекательно для осуществления политического давления, которые только усиливается, если речь идет о давлении со стороны межгосударственных политических союзов. Наглядным подтверждением данного тезиса служит современная политика Европейского Союза в отношении стран-кандидатов в члены ЕС, а также государств-соседей, направленная на адаптацию национальных правовых, политических и правовых систем к аналогичным системам Евросоюза еще до получения такими странами членства в ЕС [22, с. 174-187; 30, с. 467-499]. Во-вторых, если Ф. Ратцель писал о том, что государство связано с определенным участком земли как источником своей силы, то стоявший на позициях социального дарвинизма Р. Челлен, использовал теорию естественного отбора: только великие державы, опирающиеся на свое военное могущество, способны выдвигать требования и распространять свое влияние далеко за пределы своих границ, вследствие чего они являются экспансионистскими по своей сущности, тогда как «малые» страны обречены или стать буферными государствами, или быть поглощенными соседними великими державами. Последние, по его мнению, подчиняясь категорическому политическому императиву в вопросе расширения своей территории путем колонизации, объединения или завоевания, на самом деле руководствуются не стихийным инстинктом завоевания, а естественным и необходимым ростом с целью самосохранения [5, с. 32, 37-38]. Очевидно, что при такой интерпре-
тации понятие несправедливости, по мнению Р. Челлена, не должно применяться в процессе оценки политики государств.
Хотя концепция Срединной Европы разрабатывалась с конца Х1Х в. в современных исследованиях она, как правило, ассоциируется с Ф. Науман-ном и его работой «Mitteleuropa» (1915 г.), широко растиражированной в Европе во время Первой мировой войны. В Германии личность Ф. Науман-на, стремившегося путем синтеза идей христианства, немецкого идеализма и гуманизма, классовой солидарности, демократии и монархии выработать оптимальное направление развития Германской империи, пользуется заслуженным авторитетом. Кроме того, если сравнить концептуальные положения проекта Ф. Науманна с институциональным механизмом современного Европейского Союза, то сложно не заметить определенную схожесть подходов в вопросе определения направлений и темпов развития интеграционных процессов с поправкой на то, что в первом случае они должны были охватить лишь Срединную Европу, а во втором охватили практически всю Европу. Следовательно, можно предположить, что идеи Ф. Науманна в определенной мере были учтены при проектировании интеграционного процесса в Европе во второй половине ХХ в.
Следует отметить, что справедливость многих выводов Ф. Науманна была обусловлена тем, что ним были проанализированы идейные истоки объединительного процесса в Европе на разных этапах развития европейских народов [18, с. 50-53]. В частности он отметил, что каждое из трех великих государств (Англия, США и Россия), которые с определенными оговорками могут быть признаны прообразом интеграционного объединения, являлось интернациональным по своей сущности, что обусловило необходимость существования определенной интернациональной идеи, которая бы скрепляла его, объединяла входящие в него народы. В процессе государственно-правового развития европейских государств содержание стержневой идеи, лежащей в основе объединительного процесса, обуславливалось спецификой общественного сознания, что делало неизбежным ее изменение. Первоначально интернациональная идея была религиозной: христианство восприняло и приумножило наследие римской империи. Однако, неловкость догматики, громадные расстояния, развитие национализма сломили католическое единство и христианство распалось на множество различных толков. На следующем этапе интернациональная идея воплотилась в философской мысли (практически все великие философы были носителями идеи мирового гражданства). Однако, отмечает Науманн, в случае межгосударственных конфликтов философы, как правило, превращались в националистов, игнорируя ранее высказанные интеграционные проекты. В итоге свободная наука оказалась слишком слабой и немощной для организации человечества. Впоследствии интернациональная идея была воспринята и распространена в мире английской торговлей. Науманн отме-
чал, что идея свободной торговли основывалась на реальной почве, но, несмотря на свою широту, она ограничивала международное общение сферой коммерческих сношений. При всем своем практическом направлении эта идея была не лишена известного интернационального идеализма, предполагая мирное соревнование наций, возможное предупреждение столкновений и содействие взаимному развитию. Однако, система международного экономического сотрудничества не смогла устранить межгосударственные конфликты. От буржуазного торгово-экономического либерализма интернациональная идея перешла к социал-демократии, которая развивая теории социальной организации, наметила конечной целью создание государственного управления, охватывающего все народы.
Науманн акцентировал внимание на том, что идея мировой организации не может носить исключительно экономический характер, поскольку она осуществляется не только финансово-экономическими и профессиональными союзами, ибо основой правопорядка и всякой человеческой организации, а так же принуждения является государство, которое не может одномоментно перейти скачком от национальной или территориальной формы организации власти к мировому человечеству, потому что оно не является отвлеченным понятием, а реальной величиной, которая развивается до тех пор, пока остается суверенной. Соответственно мировая (так же как и региональная - И.Я.) организация человечества может существовать без государственного характера только в коммерческой или финансовой области.
Исходя из вышеизложенного, Ф. Науманн осознавал, что создание Срединной Европы - это нелегкая задача, она не может возникнуть в результате принятия одного акта или решения - именно потому реализация этой задачи займет не менее пятидесяти лет, но тем не менее это неизбежный шаг, поскольку в условиях существования государственных союзов и массовых группировок Пруссия слишком мала, мала и Германия, малы и Австрия, и Венгрия. Ни одному из этих государств в отдельности не выдержать мировой войны. Именно поэтому срединноевропейский союз не случайность, а необходимость [18, с. 47]. Справедливость этого прогноза доказывает практика развития интеграционного процесса в рамках ЕС. Науманн осознавал, что «спаять» Австрию и Пруссию в единый исторический альянс это все равно что соединить воедино XVIII и Х1Х вв. [28, с. 231]. Пророческим оказалось предвиденье Науманна, согласно которому успех интеграции зависит не от Германии, сколько от Венгрии -если последняя откажется войти в состав Срединной Европы, то объединения врядли состоится (как показала история развития Австро-Венгерской империи именно позиция руководства Венгрии сделала невозможным реформирование Империи, заставила отказаться от модели триалистической федерации [39], что в итоге привело к развалу Империи).
Ф. Науманн абсолютно трезво оценивал все сложности процесса объединения, а потому, считая предпочтительной формой объединения союзное государство, он тем не менее предлагал создать Срединную Европу как союз (конфедерацию) суверенных государств, который будет уважать самобытность (включая форму правления) и суверенитет своих членов и откажется от вмешательства в организацию отдельных внутренних управлений, общинных и государственных [18, с. 53-54]. Правда, Науманн не всегда был последователен в своих размышлениях: указывая на необходимость уважения суверенитета государств-членов союза он одновременно настаивал на обеспечении единства военной организации (создание военного союза), вытекающей в свою очередь из необходимости защиты единой экономической области, а так же проведении согласованной внешней политики, правда по этому вопросу Науманн не смог четко обозначить пути ее реализации [18, с. 56-58].
Кроме того, был предложен оригинальный механизм управления создаваемым объединением, специфика которого состояла в пространственной децентрализации управления: центром объединения должна была стать Прага, тогда как Гамбург - центром морской торговли, Берлин -биржевым центром, а Вена - юридическим. Очевидно, что этот опыт в определенной мере был использован ЕС. Предполагалось так же разработка конституции Среднеевропейской федерации, которая, однако, должна была касаться регулирования исключительно экономической сферы, а потому не может уподобляться по форме и содержанию существующим конституционным актам.
Хотя главной целью объединения Науманн считал обеспечение военной безопасности Германии, он недвусмысленно указал на то, что интеграционный процесс должен начаться с объединения в экономической и финансовой сфере (справедливость этого подхода опять-таки подтвердила история развития европейского интеграционного процесса во второй половине XX в.). При этом абсолютно точно раскрывалась особенность развития интеграционного процесса в экономической сфере: площадь экономической области Срединной Европы территориально должна превосходить территорию государств-членов. Науманн отмечал, что первоначальной целью является создание срединноевропейского промышленного, ремесленного, технического союзов и т.д. И хотя первоначально эти союзы окажутся малосодержательными и искусственно созданными, но из года в год их деятельность будет разрастаться. На следующем этапе должно произойти слияние банков, страховых обществ и кредитных касс. При этом роль правительств сводится к тому, чтобы не препятствовать со своей стороны этому процессу и устранять тормозящие законодательные распоряжения (опыт построения Евросоюза показывает ошибочность взглядов Науманна, так
как без целенаправленных действий национальных правительств интеграция банковской сферы произойти не может).
На постсоветстком пространстве предложенная Ф. Науманном концепция Срединной Европы рассматривается отдельными авторами с позиции альтернативного направления развития государственности государств Центральной и Восточной Европы в начале XX в. И соответственно в определенной мере идеализируется ее содержание. Так, В. Левандовский, анализируя развитие украинской государственности вначале XX в., отмечает, что идея среднеевропейськой федерации, которая была положена в основу концепции Срединной Европы Ф. Науманна, была пронизана духом компромисса и солидарности, взаимопонимания и доброй воли [13].
Безусловно, на фоне крайне реакционных высказываний немецких государственных деятелей накануне войны и послевоенный период (так, у «Сентябрьской программе» рейхсканцлера Т. фон Бетман-Гельвега отмечалось: «Францию необходимо ослабить настолько, чтобы она не могла вновь стать великой державой. ... Франции (...) придется в любом случае уступить часть территории, поскольку для нашей промышленности необходим рудный бассейн Брии в Лотарингии. Бельгия в любом случае, даже оставаясь внешне государством, должна стать вассалом. Люксембург станет частью немецкого федерального государства»; депутат рейхстага от партии Центр М. Эрцбергер призывал уничтожить слабые, вроде бы нейтральные государства, на германских границах [11, с. 300; 25]) проект Срединной Европы Ф. Науманна выглядел, по мнению Г.К. Мейера как «укоренный в лучшие европейско-христианские традиции с их акцентом на пристойности, моральности и гуманности» [13]. Однако зададимся вопросом: на самом ли деле указанный проект имел демократический характер? Так, следует признать, что значение идеи Ф. Науманна о праве наций на самоопределение, в частности на создание самостоятельного государства Польша, высказанная им в работе «Что будет с Польшей», врядли стоит переоценивать и рассматривать вне контекста, в котором разрабатывался проект Срединной Европы. Признание за поляками права на создание собственного государства имело целью прежде всего обосновать право ее выхода из состава Российской империи, чтобы она оказалась в сфере влияния Германской империи. Фактически Ф. Науманн допускал усреднение индивидуальности государств-членов объединения с одновременным утверждением в нем гегемонии Германской империи. Так как, в частности он писал: «По сути, Срединная Европа будет немецкой; она будет пользоваться для международных отношений немецким языком» [14, с. 69].
Рассуждая о будущем послевоенного мира, Ф. Науманн отмечал, что «центрами сильного господства», «центрами первого разряда», «планетарными державами», то есть такими, которые будут управлять судьбами иных народов, будут Британская и Российская империи, США и, возможно, Япо-
ния и Китай. Другие народы, хотя и имеют собственную культуру, призваны «служить усилению» великих держав и следовать в фарватере их развития (так, Ф. Науманн писал: «Вокруг планетарных держав плывет еще не организованная масса мелкого национального элемента в виде комет, именующих себя нейтральными, поскольку они не принадлежат ни к одной из великих солнечных систем... Но рано или поздно каждой из них придется к кому-то примкнуть, поскольку в мире великих державных групп врядли могут еще долго просуществовать настолько меленькие государства» [19, с. 94]. Указанные высказывания в значительной мере развенчивают оценки проекта Ф. Науманна как демократического и прогрессивного.
Подводя итоги проведенного исследования следует констатировать, что концепция Срединной Европы, разработанная в конце XIX - в начале XX вв. европейскими учеными и общественными деятелями, но так и не воспринятая государственной властью ни Германии, ни других центральноевропейских государств, представляла собой определенную теоретическую абстракцию, своеобразный геополитический идеал для Германской империи. Главной целью концепции, во всяком случае во взглядах Ф. Науман-на, был поиск путей мирного разрешения вопроса о территориальном расширении Империи, как предпосылки ее модернизации. Как следствие концепция соединяла в себе противоречивые цели и пути их достижения, что обусловлено прежде всего противоречивостью взглядов Ф. Науманна, который разделял идеологические установки как христианских социалистов, так и либеральных демократов и при этом был поклонником имперской идеи и экспансионистской политики. Противоречивость концепции Наума-на объясняется также тем, что он - в русле своих прежних взглядов - видел в Срединной Европе не просто перспективный путь развития Центральноевропейских государств, но и средство для укрепления позиций Германии в мировой политике, поскольку понимал, что в ходе войны она может потерять свой статус мировой державы [1, с. 32].
Неоднозначность концепции Срединной Европы заключалась также в том, что она включала противоположные мотивы: интеграционный и изоляционистский. Акцентируя внимание на общности судеб, культуры и интересов, что сближало народы региона, она тем самым в определенной мере способствовала их интеграции. Однако, противопоставлением указанного региона Франции, Великобритании и России, пренебрежительным отношением к суверенитету целого ряда других государств она изолировала его от остальных государств Европы и, что главное, препятствовала интеграционным процессам в масштабах всей Европы. Следует отметить, что ключевые положения концепции Срединной Европы в ее либеральной интерпретации не могли быть реализованы в конце XIX - в начале XX вв. из-за слабости политических позиций либеральных партий Германии.
Литература
1. Баранов Н.Н. Левый политический либерализм в вильгельмовской Германии (1858-1918) гг.: автореф. дис. ... д-ра ист. наук. Екатеринбург, 2012.
2. Баранов Н.Н. Срединная Европа Фридриха Наумана: становление концепции // Известия Уральского гос. ун-та. Сер. 2, Гуман. науки. 2009. №3(65).
3. Бестужев И.З. Третий Рейх и Третий Рим в драме мировой истории. М.: Книжный Мир, 2009.
4. Гаджиев К.С. Концепция «срединной Европы»: история и современность // Актуальные проблемы Европы. 2000. №2.
5. Гейден Г. Критика немецкой геополитики. М.: Изд-во иностранной лит-ры, 1960.
6. Дністровий А. Центрально-східний Євросоюз: проект Mitteleuropa. URL: http://www.istpravda.com.Ua/columns/2012/10/3/95786/ (дата обращения: 12.05.2013).
7. Дугин А. Основы геополитики. М.: АРКТОГЕЯ-центр, 2000.
8. Европейская интеграция: проблемы теории и практики / под ред. И.В. Яковюка, А.К. Сковикова. М.: Изд-во Моск. гуманит. ун-та, 2012.
9. Исаев Б.А. Геополитика. СПб.: Питер, 2006.
10. История Германии: в 3-х т. / под общ. ред. Б. Бонвеча, Ю.В. Галактионова; Т. 2. От создания Германской империи до начала XXI века. М.: КДУ, 2008.
11. История Германии: В 3-х т. / под общ. ред. Б. Бонвеча, Ю.В. Галактионова Т. 3: Документы и материалы / отв. ред. С.А. Васютин, Ю.В. Галактионов, Л. Н. Корнева. М.: КДУ, 2008.
12. Левандовський В. «Середня Європа» та Україна // Українська державність у ХХ столітті (Історико-політологічний аналіз) / під ред. О. Дер-гачова. К.: Політична думка, 1996.
13. Левандовський В. Україна в геополітичних концепціях першої третини ХХ століття // Українська державність у ХХ столітті (Історико-політологічний аналіз) / під ред. О. Дергачова. К.: Політична думка, 1996.
14. Левандовский В. Украина в геополитических концепциях первой трети XX столетия // Политическая мысль. Киев, 1994. №3.
15. Миллер А. Восток Европы или к востоку от Европы // Pro et Contra. Том 3. №2. 1998.
16. Миллер А.И. Тема Центральной Европы: история, современные дискурсы и место в них России // Независимый филологический журнал. 2001. №52.
17. Моджорян Л.А. Геополитика на службе военных авантюр. М.: Международные отношения,1974.
18. Науманн Ф. Срединная Европа // Геополитика: хрестоматия / сост. Б.А. Исаев. СПб.: Питер, 2007.
19. Науманн Ф. Срединная Европа. (Mitteleurope). пер. с нем. В.Я. Фан-де-Флита; предисл. Б. Э. Нольде. Пг. : Огни, 1918. XVI.
20. Окара А.Н. Дурманящие иллюзии «Серединной Европы»: Европейский «континентализм» как манипулятор «Большой Евразией». URL: www.russ.ru/politics/20021022-okara.html (дата обращения: 12.05.2013).
21. Поспишил И. Феномен Центральной Европы и русский культурный элемент в чешской среде (Несколько заметок по поводу метаморфоз чешской рецепции // Россия и русские глазами инославянских народов: язык, литература, культура. 2010. №3.
22. Правовые проблемы определения и реализации государственного суверенитета на современном этапе / под ред. А.К. Сковикова, И.В. Яковю-ка. М.: ООО «НИПКЦ Восход-А», 2010.
23. Ратцель ф. Народоведение: в 2 т.; пер. с нем. Д.А. Коропчевского. СПб.: Книгоизд. товарищество «Просвещение», 1900. Т. 1. 1900.
24. Ратцель Ф. Человечество как жизненное явление на земле. М.: Книжное дело, 1901. 1901.
25. Уткин А.И. Забытая трагедия. Россия в первой мировой войне. Смоленск: Русич, 2000.
26. Федотова В.Г. Многообразная Европа. Концепт «второй» Европы как характеристика стадии развития // Федотова В.Г. Модернизация «другой» Европы. М.: ИФ РАН, 2005.
27. Цымбурский В.Л. Россия - Земля за Великим Лимитрофом: цивилизация и ее геополитика; РАН, Ин-т философии. М.: Эдиториал УРСС, 2000.
28. Чубарьян А. Российский европеизм. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2005.
29. Яковюк И.В. Европейский Союз: в поисках оптимального сочетания национальных и наднациональных интересов // Politboo^ 2012. №3.
30. Яковюк ГВ. Правові основи інтеграції до ЄС: загальнотеоретичний аналіз. X.: Право.
31. Braud Ph., Burdeau F. Historie des idees politiques depuis la Revolution. Paris: Montchrestien, 1983.
32. Enste M. Mitteleuropabild Friedrich Naumanns und seine Vorgeschichte. Marburg, 1941.
33. Evans R.J. W. Austria, Hungary, and the Habsburgs Central Europe C. 1б83-18б7. Oxford University Press. 200б.
34. Frantz C. Untersuchungen über das europäische Gleichgewicht. Berlin,
1859.
35. Lagarde P. de. Deutsche Schriften. S. l., 1905.
36. Meyer H. C. Mitteleuropa in German Thought and Action (1815S1945). The Hague, 1995.
37. Partsch J. Mitteleuropa. Die Länder und Völker von den Westalpen und dem Balkan bis an den Kanal und das Kurische Haff. Gotha. 1904.
38. The Politics of Territorial Identity: Studies in European Regionalism / Eds. S. Rokkan, D. Urwin. London: Sage, 1982.
39. The United States of Greater Austria - a step towards European Union? URL: http://www.centrulgafencu.ro/user/image/12isac.pdf (дата обращения: 12.05.2013).
References
1. Baranov N.N. Levyi politicheskii liberalizm v vil'gel'movskoi Germanii (1858-1918) gg.: avtoref. dis. ... d-ra ist. nauk. Ekaterinburg, 2012.
2. Baranov N.N. Sredinnaya Evropa Fridrikha Naumana: stanovlenie kontseptsii // Izvestiya Ural'skogo gos. un-ta. Ser. 2, Guman. nauki. 2009. №3(65).
3. Bestuzhev I.Z. Tretii Reikh i Tretii Rim v drame mirovoi istorii. M.: Knizhnyi Mir, 2009.
4. Gadzhiev K.S. Kontseptsiya «sredinnoi Evropy»: istoriya i sovremen-nost' // Aktual'nye problemy Evropy. 2000. №2.
5. Geiden G. Kritika nemetskoi geopolitiki. M.: Izd-vo inostrannoi lit-ry,
1960.
6. Dnistrovii A. Tsentral'no-skhidnii Gvrosoyuz: proekt Mitteleuropa. URL: http://www.istpravda.com.ua/columns/2012/10/3/95786/ (data obrashcheniya: 12.05.2013).
7. Dugin A. Osnovy geopolitiki. M.: ARKTOGEYa-tsentr, 2000.
8. Evropeiskaya integratsiya: problemy teorii i praktiki / pod red. I.V. Yakovyuka, A.K. Skovikova. M.: Izd-vo Mosk. gumanit. un-ta, 2012.
9. Isaev B.A. Geopolitika. SPb.: Piter, 2006.
10. Istoriya Germanii: v 3-kh t. / pod obshch. red. B. Bonvecha, Yu.V. Galaktionova; T. 2. Ot sozdaniya Germanskoi imperii do nachala XXI veka. M.: KDU, 2008.
11. Istoriya Germanii: V 3-kh t. / pod obshch. red. B. Bonvecha, Yu.V. Galaktionova T. 3: Dokumenty i materialy / otv. red. S.A. Vasyutin, Yu.V. Galaktionov, L. N. Korneva. M.: KDU, 2008.
12. Levandovs'kii V. «Serednya Gvropa» ta Ukra'ina // Ukrains'ka derz-havnist' u KhKh stolitti (Istoriko-politologichnii analiz) / pid red. O. Der-gachova. K.: Politichna dumka, 1996.
13. Levandovs'kii V. Ukra'ina v geopolitichnikh kontseptsiyakh pershoi tre-tini KhKh stolittya // Ukrains'ka derzhavnist' u KhKh stolitti (Istoriko-politologichnii analiz) / pid red. O. Dergachova. K.: Politichna dumka, 1996.
14. Levandovskii V. Ukraina v geopoliticheskikh kontseptsiyakh pervoi tre-ti XX stoletiya // Politicheskaya mysl'. Kiev, 1994. №3.
15. Miller A. Vostok Evropy ili k vostoku ot Evropy // Pro et Contra. Tom
3. №2. 1998.
16. Miller A.I. Tema Tsentral'noi Evropy: istoriya, sovremennye diskursy i mesto v nikh Rossii // Nezavisimyi filologicheskii zhurnal. 2001. №52.
17. Modzhoryan L.A. Geopolitika na sluzhbe voennykh avantyur. M.: Mezhdunarodnye otnosheniya, 1974.
18. Naumann F. Sredinnaya Evropa // Geopolitika: khrestomatiya / sost. B.A. Isaev. SPb.: Piter, 2007.
19. Naumann F. Sredinnaya Evropa. (Mitteleurope). per. s nem. V.Ya. Fande-Flita; predisl. B. E. Nol'de. Pg.: Ogni, 1918. XVI.
20. Okara A.N. Durmanyashchie illyuzii «Seredinnoi Evropy»: Evropeiskii «kontinentalizm» kak manipulyator «Bol'shoi Evraziei». URL: www.russ.ru/politics/20021022-okara.html (data obrashcheniya: 12.05.2013).
21. Pospishil I. Fenomen Tsentral'noi Evropy i russkii kul'turnyi element v cheshskoi srede (Neskol'ko zametok po povodu metamorfoz cheshskoi retseptsii // Rossiya i russkie glazami inoslavyanskikh narodov: yazyk, literatura, kul'tura. 2010. №3.
22. Pravovye problemy opredeleniya i realizatsii gosudarstvennogo su-vereniteta na sovremennom etape / pod red. A.K. Skovikova, I.V. Yakovyuka. M.: OOO «NIPKTs Voskhod-A», 2010.
23. Rattsel' f. Narodovedenie: v 2 t.; per. s nem. D.A. Koropchevskogo. SPb.: Knigoizd. tovarishchestvo «Prosveshchenie», 1900. T. 1. 1900.
24. Rattsel' F. Chelovechestvo kak zhiznennoe yavlenie na zemle. M.: Knizhnoe delo, 1901. 1901.
25. Utkin A.I. Zabytaya tragediya. Rossiya v pervoi mirovoi voine. Smolensk: Rusich, 2000.
26. Fedotova V.G. Mnogoobraznaya Evropa. Kontsept «vtoroi» Evropy kak kharakteristika stadii razvitiya // Fedotova V.G. Modernizatsiya «drugoi» Evropy. M.: IF RAN, 2005.
27. Tsymburskii V.L. Rossiya - Zemlya za Velikim Limitrofom: tsivilizatsiya i ee geopolitika; RAN, In-t filosofii. M.: Editorial URSS, 2000.
28. Chubar'yan A. Rossiiskii evropeizm. M.: OLMA-PRESS, 2005.
29. Yakovyuk I.V. Evropeiskii Soyuz: v poiskakh optimal'nogo sochetaniya natsional'nykh i nadnatsional'nykh interesov // Politbook. 2012. №3.
30. Yakovyuk I.V. Pravovi osnovi integratsii do 6S: zagal'noteoretichnii analiz. Kh.: Pravo.
31. Braud Ph., Burdeau F. Historie des idees politiques depuis la Revolution. Paris: Montchrestien, 1983.
32. Enste M. Mitteleuropabild Friedrich Naumanns und seine Vorgeschichte. Marburg, 1941.
33. Evans R.J. W. Austria, Hungary, and the Habsburgs Central Europe C. 1683-1867. Oxford University Press. 2006.
34. Frantz C. Untersuchungen über das europäische Gleichgewicht. Berlin,
1859.
35. Lagarde P. de. Deutsche Schriften. S. l., 1905.
36. Meyer H. C. Mitteleuropa in German Thought and Action (1815S1945). The Hague, 1995.
37. Partsch J. Mitteleuropa. Die Länder und Völker von den Westalpen und dem Balkan bis an den Kanal und das Kurische Haff. Gotha. 1904.
38. The Politics of Territorial Identity: Studies in European Regionalism / Eds. S. Rokkan, D. Urwin. London: Sage, 1982.
39. The United States of Greater Austria - a step towards European Union? URL: http://www.centrulgafencu.ro/user/image/12isac.pdf (data
obrashcheniya: 12.05.2013).
