CC BY
398
Основная цель дальнейших исследований заключается в изучении первостепенных теоретических и практических проблем совершенствования процедур административного расследования при производстве по делам об административных правонарушениях в деятельности органов внутренних дел, в разработке предложений и рекомендаций по совершенствованию административного законодательства и практики его применения.
Как отмечают исследователи, в КоАП РФ не урегулированы принципиально важные моменты административного расследования: отсутствует понятие административного расследования; не закреплены права доминирующих субъектов расследования; не предусмотрена возможность приостановления административного расследования и течения сроков давности привлечения к административной ответственности и т. д. [7, с. 7].
Можно условно обозначить следующие задачи, служащие достижению вышеназванных целей, на решении которых и необходимо в дальнейшем сосредоточиться, как в теоретической, так и в практической сфере реализации положений КоАП РФ в области процедур административного расследования:
- исследование нормативно правовых и организационных основ административного расследования как процессуальной формы административ-но-юрисдикционной деятельности;
- изучение общих условий производства административного расследования при производстве по делу об административном правонарушении органами внутренних дел;
- анализ административно-процессуальных
начал административного расследования в деятельности органов внутренних дел;
- рассмотрение актуальных вопросов административного правового статуса подразделений органов внутренних дел, осуществляющих административное расследование, а также их функций и полномочий при производстве административного расследования.
Литература
1. Михайлов А. А. Административно-юрис-дикционная деятельность милиции: теория и практика: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2003.
2. Сасыков Т. П. Проблемы административной юрисдикции органов внутренних дел: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2005.
3. Бахрах Д. Н., Ренов Э. Н. Производство по делам об административных правонарушениях. М., 1989.
4. Денисенко В. В., Позднышов А. Н., Михайлов А. А. Административная юрисдикция органов внутренних дел: учебник. М., 2002.
5. Лейбо Ю. И., Толстопятенко Г. П., Эк-штайн К. А. Научно-практический комментарий к главе 2 Конституции Российской Федерации // Права и свободы человека и гражданина. М., 2000.
6. Калюжный Ю. Н. Административное расследование в механизме производства по делам об административных правонарушениях: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2005.
7. Клоков Е. А. Административное расследование в органах внутренних дел: дис. ... канд. юрид. наук. Омск, 2005.
УДК 340.115.7 ББК 67.0
© 2015 г. Е. В. Кравченко
СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ СЕМЕЙНЫХ ПРАВОВЫХ НОРМ НА ОСНОВЕ ПАМЯТНИКОВ ДРЕВНЕРУССКОГО ПРАВА
В статье рассматривается становление института семейно-брачных отношений в Киевской Руси, их юридическое закрепление в правовых нормах Русской Правды, уставах князей Владимира и Ярослава, а также анализируется влияние византийского гражданского и церковного права. Акцентируется внимание на положении женщины в данном общественно-правовом институте.
Ключевые слова: древнерусское право, византийское семейное право, семейно-брачные отношения в Древней Руси, брак, формы брака, развод.
THE COMPARATIVE ANALYSIS OF FAMILY LEGAL NORMS ON MONUMENTS
OF THE OLD RUSSIAN LAW
The article discusses the establishment of the Institute offamily relations in Kievan Rus, their legal recognition in the legal norms of the Russian Truth, the statutes of the princes of Vladimir and Yaro-
slav, and examines the influence of the Byzantine civil and ecclesiastical law. In addition focuses on the situation of women in this socio-legal Institute.
Keywords: ancient law, the byzantine family law, family and marital relationships in Ancient Russia, marriage, forms of marriage, divorce.
Семейное право, выступая отдельным частным элементом правовой системы государства, отражает практически все стадии развития социальной общности, с одной стороны, и государства как политического и правового феномена -с другой. При этом оно испытывает на себе существенное влияние существующих в обществе религиозных верований и государственной идеологии. На наш взгляд, существующие в обществе религиозные верования во многом определяют тип семьи и семейно-брачных отношений.
В дохристианский период на Руси имели место два вида заключения брака, которые регулируются существующими нормами обычного права. У большинства восточнославянских племен брак заключался путем умыкания невесты у воды по предварительному сговору, а у полян и новгородцев, ставших впоследствии государствообра-зущими племенами Киевской Руси, брак определялся договором, где указывалось имущество, передаваемое в качестве приданного за невестой. Браки были экзогамными и зачастую полигамными. В Повести временных лет зафиксировано, что киевский князь Владимир до крещения имел пять жен и более двухсот наложниц. Договорное начало при совершении брака оказывало существенное влияние на положение женщины не только в самой семье, но и в обществе в целом [1, с. 43]. В таком браке женщина практически являлась равноправным партнером мужа и пользовалась уважением, т. е. отличалась гораздо более высоким статусом, нежели в браке по умыканию. При жизни мужа женщина могла осуществлять предпринимательскую деятельность, что подтверждают новгородские берестяные грамоты, в которых указывается, что женщины занимались торговлей и могли иметь свою собственность. Вдова-мать занимала в семье место умершего мужа как главы семьи и была вправе выбираться на общественную должность. При этом купленная или украденная жена сама становилась собственностью мужа и не обладала никакой имущественной самостоятельностью и экономической независимостью.
В договоре Олега с греками 911 г. не содержится определенных статей, посвященных семейному праву, но встречаются упоминания о возмещении причиненного вреда, исходя из чего можно сделать некоторые предположения о существовавших тогда семейно-брачных отношениях у руссов. Например,
если убийца скрылся с места происшествия и применить принцип талиона не представлялось возможным, то в данном случае действовали штрафные санкции, налагаемые на его имущество, но при этом четко оговаривалось, что «жена убийцы пусть сохранит то, что полагается ей по закону». Следовательно, из общего семейного имущества выделялась иммунитетная часть как социальная гарантия жизнеобеспечения женщины в семье. Даже если предположить, что данная норма была внесена в договор греками, то русскими она не оспаривалась и признавалась в полном объеме. Следует отметить, что, возможно, нечто подобное присутствовало и в обычном праве славян.
В летописях приводятся некоторые указания о раздельном имуществе супругов. Например, Нестор, описывая племя полян, отмечая, что невесты несли за собой приданое, а относительно княгини Ольги писал, что ей принадлежит в отдельной собственности Вышгород. По мнению И. Д. Беляева, это указывает на вено, которое муж давал жене от своего имени в отдельную собственность, т. к. Ольга, псковитянка по происхождению, не могла иметь Вышгорода в своем приданом [1, с. 89, 90].
Хотя договор Игоря и греками 944 г. аналогичной оговорки уже не содержит, но в нем имеется упоминание о послах от Сфандры, жены Уле-бовой и от Предславы. Это является подтверждением того, что в древнерусском обществе статус женщины был достаточно высоким и независимым, поскольку она осуществляла не только семейные функции, но и общественные, в некоторых случаях практически приравниваясь к мужчинам [1, с. 50]. Византийские и европейские женщины на протяжении всей жизни находились под опекой (родителей, мужа или сына), а русские и варяжские - только до замужества. Эти правила отражали существующие в обществе гендерные взгляды, которые впоследствии нашли свое отражение как в законодательстве, так и в политике и истории государства Российского.
Таким образом, нормы семейного права отражали существующие в обществе правовые и се-мейно-бытовые обычаи и не испытали на себе существенных изменений или германского и рим-ско-византийского влияния.
С принятием православия на Руси к мирно сосуществующим элементам - славянскому и варяжскому - добавился византийский. Возникновение такого института гражданского общества,
как Русская православной церковь, повлекло за собой изменение в структуре государства и права, в социальной стратификации (появление новых социальных групп) с перераспределением социальных и государственных функций, а также в общественном сознании (первоначально только государственной элиты). Согласно второму разделу устава великого князя Владимира все преступления и тяжбы по делам семейным были отнесены к ведению церковного суда точно так же, как в греческом Номоканоне. А поскольку суд княжеский и суд церковный фактически еще не были разделены, вышеупомянутую категорию дел рассматривали, как правило, в княжеском суде, но решение по этим делам принималось митрополитом или его наместниками.
По мнению М. Н. Тихомирова, князем Владимиром был издан еще один юридический документ, найденный в Софийском временнике под заглавием «Закон судный людям» и по большей части представляющий собой правовые нормы по гражданскому праву и процессу, в том числе и по семейному праву. В это время брак провозглашался священным, моногамным и нерасторжимым аналогично византийским правовым нормам. В связи с тем, что византийское православие еще не успело утвердиться в массовом сознании народа, и семейно-брачные отношения в подавляющем большинстве случаев еще оставались полигамными. Свидетельством этого может являться указание на наказуемость такого деяния, как наличие двух жен или женитьба на родственнице. Исходя из положений Эклоги в Законе Судном устанавливался запрет на расторжение брака по причине насильственной смерти одного из супругов под страхом наказания в виде сожжения, что явно не соответствовало нормам обычного русского права, равно как и наказание за супружескую измену, предусматривающее отрезание носа [2, с. 89, 90]. Это, скорее всего, было в чистом виде рецепирование византийских семейных правовых норм, поскольку с течением времени такие правовые положения под воздействием складывающихся общественных отношений в сфере семьи и брака будут существенно видоизменены (устав князя Ярослава указанные наказания заменит денежным штрафом). По нашему мнению, вышесказанное служит свидетельством наличия большого количества языческих пережитков и слабости позиций христианской морали в данной сфере, а также стремления светской власти использовать нарушения закона для получения прямой и косвенной экономической выгоды.
Поскольку каноническое православное отношение к семейно-брачным отношениям являлось
очень жестким, в византийском законодательстве были определены следующие основания для расторжения брака: смерть одного из супругов или супружеская неверность со стороны супруги. Кроме того, византийская власть, лавируя между церковными идеалами и продолжавшей существовать римской правовой практикой, периодически законодательно то разрешала, то запрещала развод по обоюдному согласию супругов или по законно обоснованному требованию одного из супругов так называемый «свободный развод». Византийское законодательство предусматривало несколько таких мотивов, например, по слову Спасителя, прелюбодеяние одного из супругов, а также в случаях, которые могли считаться их аналогиями: если жена ночевала на стороне (исключение составлял только дом ее родителей), то это рассматривалось как прелюбодеяние (измена), а безвестное отсутствие дома одного из супругов в течение 5-10 лет расценивалось как смерть со всеми юридическими последствиями таковой. Последнее правило можно найти также в современном семейном и гражданском праве России, это - признание судом человека безвестно отсутствующим (абз. 1 ст. 42 ГК РФ и п. 2 ст. 19 Семейного кодекса РФ) либо умершим (п. 1 ст. 45 ГК РФ). При этом византийское семейное право выделяет два типа причин (оснований) для развода: наказание и запрещение брака для виновной стороны (cum damno) и не связанные с виной супругов (sine damno).
Деяниями, составляющими основания для развода по первому типу, являлись:
- покушение на царя, злой умысел против него, а также недонесение начальству о таком умысле со стороны третьего лица, т. к. эти преступления относились к категории тягчайших, предусматривающих наказание в виде казни либо лишения всех гражданских прав, фактически они выступали аналогиями смерти одного из супругов;
- покушение одного из супругов на жизнь другого или непредупреждение о злом умысле на одного из супругов третьим лицом рассматривалось как неверность и считалось более тяжким, чем прелюбодеяние;
- прелюбодеяние (изнасилование, обоюдное прелюбодеяние либо истечение срока давности -5 лет с момента его совершения - не рассматривались как основание в данной категории);
- истребление женой внутриутробного плода (аборт), т. к. тем самым она обличала в себе нравственное развращение и оскорбляла мужа, лишая потомства;
- восприятие собственного ребенка при крещении.
Развод по второму типу причин, не связанных с виной супругов, допускался по следующим основаниям:
- неспособность к супружескому сожитию (через 2 года после вступления в брак);
- безвестное отсутствие одного из супругов (через 5-10 лет);
- сумасшествие супруга после 5 лет болезни мужа или 3 лет болезни жены либо заболевание одного из супругов проказой, но в виде исключения
- если жена самостоятельно посещает публичные мероприятия (ристалища, театр и т. п.) или без разрешения мужа участвует в пирах с чужими мужчинами или моется с ними в бане;
- в силу монашеского пострига одного из супругов с согласия другого супруга или пострига обоих;
- в случае избрания мужа епископом.
Развод изначально в Византии находился в
ведении гражданской власти и осуществлялся в соответствии с гражданским судебным решением, а с передачей семейно-брачных дел в ведение церковного суда - по судебному решению церковных инстанций. Вместе с византийскими кодексами на Руси получили распространение и предусмотренные в них основания для расторжения брака, хотя и в измененной (адаптированной) форме. Как отмечала Т. Е. Новицкая, «с принятием на Руси христианства из Византии, постановления византийских императоров относительно развода получили действие и у нас в России с учетом русских традиций» [3, с. 50].
В церковном уставе князя Владимира, грамоте новгородского князя Всеволода, уставной грамоте Смоленского князя Ростислава Мстиславо-вича данной епископии Смоленской упоминаются «роспуски», однако нет никакого указания на причины этих разводов [4, с. 181]. В церковном уставе князя Ярослава достаточным поводом для развода признавалась супружеская измена женщины аналогично византийскому праву, но с одной лишь оговоркой: на Руси для мирян это было исключительно право мужа, которым он мог пользоваться по своему усмотрению, и только священнослужители должны были разводиться, в таком случае им приходилось выбирать между женой и священническим саном (работа, карьера, авторитет в обществе) [5]. Причем супружеская измена мужа не являлась основанием для развода, а, скорее всего, выступала как проступок или нетяжкое преступление, поскольку русским законодательством в качестве наказания здесь был предусмотрен штраф в пользу церкви и возврат неверного супруга в семью.
Так же как и византийское право, Русская
Правда предусматривает развод супругов, если жена покушается на жизнь своего мужа, вместе с тем отсутствует упоминание о таком праве для жены. Исходя из этого некоторые историки права, например А. И. Загоровский, делают вывод о том, что данная норма являлась недействующей, поскольку она вступала в противоречие с неограниченной властью главы семьи [6, с. 126, 127].
Чисто русским основанием расторжения бра:; ка, на наш взгляд, выступают ст. 36 и 53 Русской Правды, где речь идет о покушении жены на имущество мужа, причем данное деяние (кража имущества) одновременно рассматривалось и как уголовное преступление, наказанием за которое был штраф. Новеллой в русском семейном законодательстве того времени служило такое основание для развода, как ограбление женой церкви. Расторжение брака и прекращение существования семьи оказывались возможными лишь в исключительных случаях и только после судебного разбирательства. Юридические основания для расторжения брака по инициативе мужа были изложены в ст. 53 устава князя Ярослава. Развод по инициативе жены законодательно закреплен не был, хотя в письменных источниках встречаются указания на такие прецеденты, причем их основаниями считались вышеуказанные византийские основания расторжения брака (неспособность мужа к брачному сожительству либо его неспособность содержать семью).
С принятием христианства традиционное для Руси многоженство приравнивалось к преступлению, за которое налагалось наказание, оставление новой (второй и др.) жены и возвращение мужа в старую семью, а женщину за такое преступлений необходимо было отдать церкви, т. е. происходило расширение субъектов монашества. В случае когда у мужа имелось две официальные жены, то та, которая появилась позднее, подлежала разводу и передаче в дом церковный, а преступник (муж) должен был выплатить еще 40 гривен епископу и вернуться к первой жене.
Согласно Уставу в брацех до конца X столетия разрешался брак только между 7 и 8 коленами, т. е. между четвероюродными братом и сестрой. Более близкие родственники не имели права вступать в брачные отношения. Кроме того, запрещалось вступать в брак детям одних родителей и племянникам с теткой или дядей. Вступление в брак кровных родственников по русскому законодательству - это преступление, за которое предусматривалось наказание в виде 80 гривен штрафа и епетимьи, а также обязательного развода. Возможность заключения повторных браков ограничивалась для верующих и опреде-
лялась церковной формулой: «первый брак - закон, второй - прощение, третий - законопреступ-ление, четвертый - нечестие: понеже свиньское есть житие». Исключение делалось лишь для вдов и вдовцов. Для них был позволителен второй брак «по снисхождению к человеческой слабости». Очень редко разрешался и третий брак в случае смерти второго супруга, а также если «аще кто будет млад, а детей не будет у него от первого брака ни от второго» [7].
Православная церковь запрещала браки между людьми различных религиозных исповеданий. Статья 19 устава князя Ярослава предусматривала наказание за связь русской женщины с иноверцем (человеком, который исповедовал иудейскую или мусульманскую религию) принудительным постригом ее в монахини и денежным штрафом в пользу митрополита. При этом следует отметить, что данный запрет явно не распространялся на людей, исповедующих язычество и католицизм.
С принятием христианства в Киевской Руси утвердилась христианская модель семьи и брака, в соответствии с которой:
- цель брака - предотвращение соблазнов и разврата;
- предназначение брака - рождение детей, продолжение рода;
- условия брака - моногамия, церковное благословение, публичность, достижение соответствующего брачного возраста, нерасторжимость, добровольность брака, однобрачие, исключение родственных союзов, создание семьи только через венчанный брак и т. д.;
- социальное и христианское непризнание правомерности небрачных (добрачных и внебрачных) связей;
- низкий социальный статус женщины;
- характерный тип семьи - нуклеарная (семья, состоящая из одной брачной пары с детьми);
- исторический тип брака - моногамия (один мужчина и одна женщина), допускающий развод;
- авторитарная семья - базируется на экономическом господстве одного из партнеров;
- отношение к женщине (жене, супруге, дочери) осталось за пределами сферы отношений, освященных религией;
- юридические нормы не определяли положения невестки в семье мужчины. В крестьянских семьях она рассматривалась, прежде всего, как дополнительные рабочие руки.
Существовала практика безбрачия, которая не осуждалась общественностью. Такое самопожертвование даже вызвало уважение. Существовал брак по расчету (примы) - проживание зятя в семье жены, хотя это и противоречило праву -
оставаться после бракосочетания с родителями мог лишь сын. Брак в примах имел такие разновидности: по принуждению, по желанию, по приглашению. Возможен был договор пожизненного содержания. Это ситуация, когда бездетная пара в летах брала к себе в дом молодую пару, как правило, без земли, а нередко и без родителей. Молодая пара обязывалась ухаживать и помогать людям, которые дали ей приют, а в случае смерти последних наследовали их имущество.
В связи с развитием частной собственности сформировалось и развивалось наследственное право, закрепляющее первенство сыновей в наследовании. В случае отсутствия сыновей право наследования имущества переходило к дочерям, однако это касалось лишь представителей боярства. Правом делать завещание по Русской Правде обладали отец и мать по отношению к детям (ст. 92, 94, 103, 104, 106) и муж по отношению к жене (выдел части имущества). Кроме мужчины, в качестве завещателя могла выступать женщина, т. к. в древнерусском праве существовала раздельная собственность супругов. Однако в законе больше внимания уделялось завещанию мужа, поскольку основное имущество находилось в его руках, при этом предусматривалась и свобода завещания матери. Она была вправе распорядиться своим имуществом по завещанию так, как находила нужным. Часть ее имущества могла быть пожертвована церкви в случае ухода в церковный дом. Право собственника распорядиться своим имуществом на случай смерти не пришло к нам из Византии. Оно является исконно древнерусским.
В нормах Русской Правды отчетливо просматривались две тенденции: законодательное сохранение имущества в определенной семье и классовый характер защиты права собственности в Древней Руси; ограничение числа наследников только законными наследниками по мужской линии - дочери не наследовали, а получали приданое из наследства братьев, исключением из этого правила были боярские дочери в отсутствие сыновей. В отличие от порядка наследования отцовского имущества, наследование материнского имущества не подлежало никакому законному ограничению.
Литература
1. Беляев И. Д. История русского законодательства. СПб., 1999.
2. Загоровский А. О разводе по русскому праву. Харьков, 1884.
3. Древнерусское государство и право / под ред. Т. Е. Новицкой. М., 1998.
4. Дементьева Т. Ю. Прекращение и расторжение брака по древнерусскому праву // Вестник Волжского университета им. В. Н. Татищева. 2013. № 2.
5. Русская историческая библиотека. Памятники древнерусского канонического права. СПб., 1880. Ч. 1: Памятники XXV вв. Т. 6.
6. Загоровский А. Курс семейного права. Одесса, 1909.
7. Колесников С. Брак в Киевской Руси. М., 2010.
8. Дементьева Т. Ю. Семейное и наследственное право в Киевской Руси: 1Х-Х11 вв.: дис. ... канд. юрид. наук. Казань, 2006.
УДК 340 : 32 ББК 66
© 2015 г. Б. X. Ганиев
УГРОЗЫ ПРАВОВОГО НИГИЛИЗМА В МОДЕРНИЗАЦИОННОМ ИЗМЕРЕНИИ ПРАВОВОЙ ПОЛИТИКИ
В статье исследуется правовой нигилизм как противоречие между законом, призванным отразить общественные интересы, и индивидуальными интересами должностного лица или любого гражданина, в силу разных причин не совпадающими с общественными интересами. В этом смысле юридико-правовой нигилизм представляется как специфический социальный ориентир, указывающий направление для устранения негативных тенденций в государственно-правовой сфере. Автор обозначает функционально-динамическую модель правополитической деятельности для выявления условий формирования правового нигилизма.
Ключевые слова: право, политика, правовая политика, нигилизм, правовой нигилизм, формы правового нигилизма.
THREATS OF LEGAL NIHILISM IN MODERNIZATION MEASUREMENT
OF LEGAL POLICY
In offered article the author investigates legal nihilism as the contradiction between the law, called to reflect public interests and individual interests of the official or any citizen due to various reasons not coinciding with public interests. In this sense the juridiko-legal nihilism is represented as the specific social reference point specifying a direction for elimination of negative tendencies in statelegal sphere. Thus the author designates is functional-dynamic model of right-political activity for revealing of conditions of formation of legal nihilism.
Keywords: the right, a policy, the legal policy, nihilism, legal nihilism, forms of legal nihilism.
Отечественная модернизация политико-правовой жизни России проходит тяжело и сложно. И одной из причин этого является правовой нигилизм.
В основе правового нигилизма лежит противоречие между законом, призванным отразить общественные интересы, и индивидуальными интересами должностного лица или любого гражданина в силу разных причин не совпадающими с общественными интересами. Правовой нигилизм девальвирует подлинные духовно-нравственные ценности, служит почвой для многих негативных социальных явлений (пьянство, наркомания, порнография, проституция, семейное насилие, бытовая преступность, пренебрежение правами и охраняемыми законом
интересами окружающих, посягательство на чужую собственность, самоуправство, самосуд) [1].
Анализ существующих подходов к пониманию правового нигилизма свидетельствует, прежде всего, о том, что отсутствует единая точка зрения в его определении и толковании среди представителей юридико-правовой науки. Особенно много внимания уделяли данной теме такие теоретики права, как Н. И. Матузов, который связывал правовой нигилизм с современной российской правовой ментальностью, которая имеет ряд особенностей: «...неразвитое правовое чувство, низкий уровень политической и юридической культуры, отсутствие прочных традиций законоуваже-ния и законопослушания» [2, с. 141].
