CC BY
15
5.5.4 Международные отношения (политические науки)
International Relationships
12.00.10 Международное право; европейское право
International Law; European Law
DOI: 10.33693/2223-0092-2022-12-4-182-187
Сравнительный анализ развития этнополитических систем корейской и японской цивилизации в подсистеме международных отношений Северо-Восточной Азии
С.В. Никифоров ©
Московский международный университет, г. Москва, Российская Федерация
E-mail: [email protected]
Аннотация. Цель и задачи написания статьи. Главная цель заключается в сравнительном анализе развития этнополитических систем корейской и японской цивилизации в подсистеме международных отношений Северо-Восточной Азии. Методологический подход. Основной в работе является методология Л.Н. Гумилёва, а также системный подход, развиваемых в востоковедческой политологии А.Д. Воскресенским, также применяются общенаучные методы познания и методы политического прогнозирования. Результаты и выводы. В статье кратко анализируется развитие корейской и японской этносистем в регионе, и дается прогноз дальнейшего развития политических процессов в этих странах. Оригинальность и ценность работы. Исследование представляет ценность в виду своей актуальности и оригинальности работы, делающей акцент на получении новых знаний о природе японской и корейской этнических систем и исследовании особенностей развития данных этногенезов в контексте политического развития подсистемы международных отношений в Северо-Восточной Азии.
Ключевые слова: теория Л.Н. Гумилева, этнополитическая система, корейская и японская этнические системы, подсистема международных отношений в Северо-Восточной Азии
Никифоров С.В.
DOI: 10.33693/2223-0092-2022-12-4-182-187
Comparative Analysis
of the Development of Ethnopolitical Systems of Korean and Japanese Civilization in the Subsystem of International Relations of Northeast Asia
S.V. Nikiforov ©
Moscow International University, Moscow, Russian Federation
E-mail: [email protected]
Abstract. The purpose and objectives. The main goal is a comparative analysis of the development of the ethnopolitical systems of Korean and Japanese civilization in the subsystem of international relations in Northeast Asia. Methodological approach. The L.N. Gumilev's methodology takes first place in the work, as well as the systematic approach developed in oriental political science by A.D. Voskresensky. The Reasearch is also based on general scientific methods of cognition and political forecasting. Results and conclusions. The article briefly analyzes the development of the Korean and Japanese ethnosystems in the region, and gives a forecast of the further development of political processes in these countries. Originality and value. The research is valuable in view of its relevance and originality of the work, which focuses on obtaining new knowledge about the nature of the Japanese and Korean ethnic systems and studying the features of the development of these ethnogenesis in the context of the political development of the subsystem of international relations in Northeast Asia.
Key words: L.N. Gumilev's theory, ethnopolitical system, Korean and Japanese ethnic systems, subsystem of international relations in Northeast Asia
ВВЕДЕНИЕ
Для того чтобы комплексно рассмотреть подсистему международных отношений в регионе, необходимо достроить целостную картину этногенезов в Северо-Восточной Азии, для этого, в свою очередь, следует проанализировать их ход на территории Кореи и Японии. Вместе с тем, ввиду ограниченных рамок текущего исследования, в данном подразделе будет дан лишь общий анализ, необходимый минимум, отчасти обусловленный природой рассматриваемых этнических систем, близкородственных китайской.
Описывая историю Кореи, Л.Н. Гумилев редко прибегает к теории Пассионарности и этногенеза [Гумилев, 2009], а история Японии практически не находилась в центре внимания ученого. Иные исследователи, рассматривающие данную проблему с помощью теории Пассионарности и этногенеза, также не ставили задачи проведения специального исследования, отвечающего на эти вопросы.
Кратко анализируя развитие корейской и японской этносистем в регионе, необходимо понять, какая
из следующих гипотез является наиболее вероятной и какое влияние это оказывает на международные отношения в Северо-Восточной Азии.
Гипотезы природы японской и корейской этнических систем:
1) корейская и японская этнические системы всегда были, есть и будут элементами китайской суперэтнической системы;
2) корейская и японская этнические системы были частью китайской суперэтнической системы, но потом стали самостоятельными образованиями, автономными от китайского ядра;
3) корейская и японская этнические системы изначально являлись автономными образованиями, но потом были поглощены китайской суперэтнической системы;
4) корейская и японская этнические системы были частью китайской суперэтнической системы. Но впоследствии их этнические системы оказались подчиненными развитию неэтнических систем.
СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ РАЗВИТИЯ ЭТНОПОЛИТИЧЕСКИХ СИСТЕМ КОРЕЙСКОЙ И ЯПОНСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ (НА ОСНОВЕ ТЕОРИИ Л.Н. ГУМИЛЁВА)
Несмотря на отсутствие исследования этногенеза Кореи в трудах Л.Н. Гумилева, существует общетеоретическая работа, в которой приводится дата предполагаемого начала первого известного этногенеза корейцев III-II вв. до н.э. «Когурё (Южн. Маньчжурия, Северная Корея). Возвышение и падение корейского государства Уосон (III-II вв. до н.э.). Образование на месте смешанного тунгусо-маньчжуро-корейско-китайского населения племенных союзов, выросших впоследствии в первые корейские государства Когурё, Силла, Пэкче» [Гумилев, 2009].
Если за начало этногенеза корейцев брать III-II вв. до н.э., то он будет совпадать с началом, например, этногенеза хунну и заканчиваться приблизительно в тот же период, что и этногенез хунну, т.е. в XI-XII вв. Тогда же должен был начаться новый этно-
генез, совпадающий по циклам с этногенезом у монголов и третьим этногенезом у китайцев. Но Л.Н. Гумилев считает, что «гармонизация» с китайским этногенезом произошла на его второй инкарнации с пассионарным толчком на рубеже У-У1 вв. «Война за гегемонию между королевствами Силла, Пэкчё, Когурё. Сопротивление танской агрессии. Объединение Кореи под властью Силлы». Ученый также в этот период выделяет этногенез и в Японии: «Ямато (Японцы). Переворот Тайка. Возникновение центрального государства во главе с монархом» [Гумилев, 1990].
Л.Н. Гумилев делает особый акцент на распространении конфуцианских этических и социальных норм и буддизма на Корейском полуострове и Японских островах [Гумилев, 1979]. Следовательно, в У-У1 вв. корейская и японская этнические системы фактически входят в китайский суперэтнос, иначе говоря, становятся частью китайской цивилизации, а значит, их этногенез на суперэтническом уровне фактически являлся китайским этногенезом на суперэтническом уровне. Чем это было обусловлено?
^^ Век ^\JCentury] Этнос ^^ [Ethnos] -III -II -I I II III IV V VI VII VIII IX X XI XII
Хунну [Xiongnu] * Х [Xi у н н ы o n g n u ] Хунны, китайские, джунгарские гунны, европейские сяньби, табгачи [Xiongnu, Chinese, Dzungar Huns, European Xianbi,Tabgachi] Тюркюты [Turkuts] Уйгуры [Uyghurs] Кимаки [Kimaki]
ь Пассионарный толчок ГП Подъем Н Перегрев, ГП Надлом ГП Инерционная фаза ГП Обскурация ГП Мемориальная фаза
' [Passionary pushes] [Climb] или акматическая фаза [Breakdown] [Inertia! phase] [Obscuration] [Memorial phase]
[Superheat level, or akmatic phase]
Рис. 1. Фазы этногенеза хунну на суперэтническом уровне Fig. 1. Phases of the ethnogenesis of the Xiongnu at the superethnic level
Предыдущий «корейский» этногенез начался в тот же момент, что и этногенез хунну, однако в силу географических особенностей и развития соседствующих этногенезов к V-VI вв. оказался неспособным как противодействовать экспансии регенерирующей китайской этнической системы, так и откочевать от нее в иные земли, а потому стал частью конфуцианской цивилизации (китайского суперэтноса).
Японский этногенез в своем первом воплощении был совместным с корейским. Вернее, первый известный нам этногенез, происходивший на территории Корейского полуострова и островах современной Японии с III-II вв. до н.э. по V-VI вв. sн.э., был корейско-японским. Его начало (фаза подъема) соответствует периоду Яёй в истории Японии, периода активного освоения островов пришельцами, обладающими материковой культурой и, вероятно, вышедшими из государства Древний Чосон (Кочосон).
Учеными выявлены доказательства этой гипотезы, подтверждающей этническое значение корейского субстрата в истории японского народа [Пу Джи Ён, 1995; Иванов, 2001]. В этой связи развитие японской и корейской этнической системы в рамках общего этногенеза в III-II вв. до н.э. - V-VI вв. sн.э. представляется закономерным.
Солидарность исследуемого этногенеза с хунн-ским объясняется географическим соседством этих этнических систем. Восточные племена хунну обитали в Маньчжурии, имели контакты с населением Корейского полуострова и даже могли являться частью этнической системы, формирующейся в среде древних корейцев и «будущих» японцев.
Доказательства определенного родства между хунну и древними прото- корейскими племенами находятся при проведении современных археологических исследований. [Дашибалов, 2010].
Однако вмещающий ландшафт предопределил пути обособления этих этнических единиц. Перед хунну открывались бескрайние евразийские степи, освоение которых предопределяло кочевой образ жизни и постоянное расширение ареала обитания, выливающееся во все новые столкновения с китайской этнической системой. В то время как древние корейцы могли лишь по-новому освоить свой «старый дом» и небольшую группу островов, где и осели предки современных японцев. Со временем эти различия хозяйственной деятельности также породили и культурные различия, сказавшиеся и на формировании отдельных идентичностей.
Никифоров С.В.
Следующий этногенез совпадает с китайским и для корейцев, и для японцев. Но в XI—XII вв. под влиянием монгольской этнической системы на материковом Китае произошла регенерация этногенеза, которая впоследствии затронула Корею (так, династия Юань установила контроль над территориями Кореи в XIII в.), но не Японию, поскольку монголы не смогли пробиться на острова Японского архипелага (их войска не смогли успешно завершить операции по высадке на побережье, ввиду неблагоприятных климатических условий [Османов, 2015]), чья этническая система развивалась все также сообразно фазам старого китайского этногенеза. Таким образом, Корейская этносистема развивалась сообразно монгольской и новой китайской вплоть до ХК-ХХ вв., в то время как японская существовала автономно.
Важно осветить фактор неэтнических систем, проявившийся наиболее остро для Японии (и частично Кореи) во втором тысячелетии н.э. В Японии активно развивались многочисленные религиозные секты и пиратский промысел, который со временем стал одним из ключевых факторов в истории внешней политики государств региона, а »в некоторые периоды <...> главным, хотя и специфическим, средством товарообмена между Японией и континентальными странами» [Смертин, 2012].
Затем на Японские острова пришли неэтнические системы с Запада. То, что началось с распространением христианства, воспринимающимся на начальном этапе японцами как очередная буддийская секта [Симонова, 2016], впоследствии проявилось в экспансии торговых организаций европейцев, наиболее значимой среди которых стала Голландская Ост-Индская компания (1602-1798), получившая уникальное право на торговлю с Японией и пытавшаяся использовать местное пиратство как инструмент «межкорпорационной» конкурентной борьбы.
В ХК-ХХ вв. происходит новый пассионарный толчок, описанный нами в предыдущей главе, затронувший Китай, также и Корею, чья этносистема существовала все же в рамках общего с китайским цикла этногенеза. Вместе с тем, корейская этническая система не стала ядром суперэтноса вследствие деятельности соседствующих систем, но явилась отчасти проводником их идей, хотя и более активным, чем та же Монголия. Этот процесс заметен в религиозной сфере.
Е.Г. Пак, ссылаясь на корейского ученого Чан Джэе-на, утверждает, что «в конце XIX века влияние традиционных религий на души людей ослабело, и этот вакуум стремительно заполнялся христианскими идеями социальной справедливости, почитания науки и обучения как высшей ценности, возможности достижения лучшей жизни, равенства людей и народов перед Богом» [Пак, 2015].
Затронул ли новый пассионарный толчок Японию? А.Н. Мещеряков утверждает, что «в период Мэйдзи происходит решительное переосмысление всего предыдущего исторического и культурного опыта. Этот процесс затронул весь строй жизни японцев, включая такие фундаментальные понятия, как власть, пространство и время» [Мещеряков, 2015]. Таким образом, реставрация Мэйдзи (1868-1912) и последовавший
за ней период экспансии Японской империи, которая в форме японского милитаризма стала одним из фитилей Мировых войн в ХХ в., стали проявлением нового пассионарного толчка.
Итоги Второй мировой войны усложнили общую картину международной жизни региона. Судьба корейской этносистемы стала иллюстрацией пришедших изменений. Корея стала пограничной территорией, с одной стороны, между двух регенерирующих этнических систем, стремящихся к поглощению соседних, а с другой, пограничной территорией между «ареалами обитания» систем с доминантой этнических и неэтнических систем.
Фактическая оккупация США Японии стала новым и самым широким путем проникновения неэтнических систем, возникших на Западе, в Японию и Восточную Азию, что впоследствии способствовало формированию системы ТНК в стране Восходящего солнца и регионе в целом. Начиная со второй половины ХХ в. в Японии начинает активно развиваться транснационализация деятельности местных компаний [Ребрей, 2015]. Отношения между этническими и неэтническими системами в Японии частично синкретичны.
Подобная ситуация отразилась на Корее своеобразно, с одной стороны, она облегчила политическое размежевание государств, произошедшее вместе с началом Холодной войны, а с другой, позволила до настоящего времени сохранить корейскую этническую доминанту и желание единства народа, что сделало возможной корейскую реинтеграцию. Новый пассионарный толчок затронул Корею скорее косвенно, а не напрямую. Корейская система сегодня лишь стремится к обретению этнической целостности вокруг создания из старых субстратов новой идентичности более высокого уровня, а потому не является суперэтносом, в отличие китайской этносистемы.
Японская этническая система была близка к формированию суперэтнической идентичности в период империи, однако, вследствие своего милитаризма была отброшена на изначальную ограниченную территорию и потеряла возможные этнические субстраты, захваченные в период экспансии. Не имея возможности направить пассионарность для продолжения природной экспансии, этносистема направила ее для осуществления экспансии культурной и развития неэтнических систем в регионе.
ВЫВОДЫ
Систематизация хронологии и некоторых ключевых особенностей формы этногенезов японской и корейской этнических систем показана в табл. 1.
Особенностью развития данных этногенезов можно считать сменяющие друг друга периоды, во время которых народы то проходили по общему пути развития, как друг с другом, так и с иными этносистемами, фактически сосуществуя, то отдалялись, «живя порознь». При этом они достаточно часто регенерировали, что позволило и корейской, и японской системам, несмотря ни на что, сохраниться и по сей день как этносам, обладающим собственной государственностью.
Таблица 1
Корейский и японский этногенезы на суперэтническом уровне [Korean and Japanese ethnogenesis at the superethnic level]
Этнос [Ethnos] Период [Period]
III-II вв. до н.э. -V-VI вв. sh^. [III-II centuries BC -V-VI centuries AD] V-VI вв. - XI-XII вв. [V-VI centuries -XI-XII centuries XI-XII вв. - XIX-XX вв. [XI-XII centuries -XIX-XX centuries] XIX-XX вв. -настоящее время [XIX-XX centuries -present time]
Корейская этническая система [Korean ethnic system] Первый этногенез, общий для древних корейской и японской этносистем, возникший вместе с этногенезом хунну [The first ethnogenesis common to the ancient Korean and Japanese ethnosystems that arose together with the ethnogenesis of the Xiongnu] Второй этногенез, в составе китайского суперэтноса - экспансия конфуцианской цивилизации на Корейский полуостров [The second ethnogenesis, as part of the Chinese su-perethnos - the expansion of Confucian civilization to the Korean Peninsula] Третий этногенез -очередная регенерация китайского суперэтноса под влиянием монгольского суперэтноса [The third ethnogenesis is another regeneration of the Chinese supereth-nos under the influence of the Mongolian su-perethnos] Четвертый этногенез -новая регенерация китайского суперэтноса, пограничное существование «между Китаем и Японией» [The fourth ethnogenesis is a new regeneration of the Chinese supereth-nos, a border existence "between China and Japan"]
Японская этническая система [Japanese ethnic system] Первый этногенез, общий для древних японской и корейской этносистем, возникший вместе с этногенезом хунну [The first ethnogenesis common to the ancient Korean and Japanese ethnosystems that arose together with the ethno-genesis of the Xiongnu] Второй этногенез, в составе китайского суперэтноса - экспансия конфуцианской цивилизации на Японские острова [The second ethnogenesis, as part of the Chinese su-perethnos - the expansion of Confucian civilization to the Japanese islands] Продолжающийся автономно второй этногенез, развитие местных неэтнических систем и продвижением западных [The continuous autonomously second ethno-genesis, the development of local non-ethnic systems and the advancement of Western ones] Третий этногенез -попытка формирования собственного суперэтноса, сосуществование с неэтническими системами [The third ethnogenesis is an attempt to form one's own superethnos, coexistence with non-ethnic systems]
ЛИТЕРАТУРА
1. Гумилёв Л.Н. Синхрония. III. Вспышки этногенезов [Электронный ресурс]. 1990. URL: http://gumilevica.kulichki.net/ EAB/eab03.htm#eab03chapter10
2. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера земли. 7. Оси зон пассионарных толчков [Электронный ресурс]. 1979. URL: http:// gumilevica.kulichki.net/maps/ebe07.html
3. Дашибалов Э.Б. Хунну и древние корейцы: общность генезиса культур // Вестник Бурятского госуниверситета. 2010. № 8. С 192-194.
4. Иванов А.Ю. Этногенез японцев. К вопросу о влиянии корейцев на процесс формирования японской нации // Россия и АТР. 2001. № 1. С. 40-47.
5. История Кореи по Льву Гумилёву // Корё сарам. 2009 [Электронный ресурс]. URL: https://koryo-saram.ru/istoriya-ko-rei-po-l-vu-gumilyovu/
6. Мещеряков А.Н. Осмысление среды обитания в процессе самоидентификации Японии и японцев // Ежегодник Япония (Институт востоковедения РАН). 2015. Т. 44. С. 266-288.
7. Османов Е.М. Особенности внешней политики Японии в XII - середине XVI в. // Вестник науки и образования. 2015. № 8 (10). С. 45-50.
8. Пак Е.Г. Социально-философский анализ истории формирования менталитета корейского народа // Вестник Кемеровского государственного университета. 2015. № 1 (61). Т. 2. С. 151-155.
9. Пу Джи Ён. Ильбон, то ханаый хангук (Япония - еще одна Корея). Сеул, 1995.
10. Ребрей С.М. Транснационализация японского бизнеса: монография. М.: МГИМО-Университет, 2015.
11. Симонова Е.В. Японцы и японская культура // Вестн. НГУ. Серия: История, филология. 2016. Т. 15. № 10: Востоковедение. С. 108-116.
12. Смертин Ю.Г. Пираты Восточно-Азиатских морей: частный бизнес и большая политика // Теория и практика общественного развития. 2012. № 4. 181-185.
REFERENCES
1. Gumilyov L.N. Synchrony. III. Outbreaks of ethnogenesis [Electronic resource]. 1990. URL: http://gumilevica.kulichki. net/EAB/eab03.htm#eab03chapter10
2. Gumilyov L.N. Ethnogenesis and biosphere of the earth. 7. Axes of zones of passionary pushes [Electronic resource]. 1979. URL: http://gumilevica.kulichki.net/maps/ebe07.html
3. Dashibalov E.B. Xiongnu and ancient Koreans: commonality of the genesis of cultures. Bulletin of the Buryat State University. 2010. No. 8. Pp. 192-194. (In Rus.)
4. Ivanov A.Yu. Ethnogenesis of the Japanese. To the question of the influence of Koreans on the process of formation of the Japanese nation. Russia and Asia-Pacific. 2001. No. 1. Pp. 40-47. (In Rus.)
5. History of Korea according to Lev Gumilyov. Koryo saram. 2009 [Electronic resource]. URL: https://koryo-saram.ru/istoriya-korei-po-l-vu-gumilyovu/
6. Meshcheryakov A.N. Understanding the environment in the process of self-identification of Japan and the Japanese. Japan Yearbook (Institute of Oriental Studies RAS). 2015. Vol. 44. Pp. 266-288. (In Rus.)
7. Osmanov E.M. Features of Japan's foreign policy in the XII -mid-XVI centuries. Bulletin of Science and Education. 2015. No. 8 (10). Pp. 45-50. (In Rus.)
8. Pak E.G. Socio-philosophical analysis of the history of the formation of the mentality of the Korean people. Bulletin of the Kemerovo State University. 2015. No. 1 (61). Vol. 2. Pp. 151-155. (In Rus.)
9. Poo Ji Yong. Ilbong, to hanay hanguk (Japan is another Korea). Seoul, 1995.
10.Rebrei S.M. Transnationalization of Japanese business: Monograph. Moscow: MGIMO-University, 2015.
11. Simonova E.V. The Japanese and Japanese culture. Bulletin of Novosibirsk State University. Series: History, Philology. 2016. Vol. 15. No. 10: Oriental studies. Pp. 108-116. (In Rus.)
12. Smertin Yu.G. Pirates of the East Asian Seas: private business and big politics. Theory and Practice of Social Development. 2012. No. 4. Pp. 181-185. (In Rus.)
Никифоров С.В.
Статья проверена программой Антиплагиат. Оригинальность - 86,58%
Рецензент: Костюк М.Е., кандидат политических наук; доцент кафедры общегуманитарных наук и массовой коммуникации АНОВО «Московский международный университет»
Статья поступила в редакцию 22.07.2022, принята к публикации 25.08.2022 The article was received on 22.07.2022, accepted for publication 25.08.2022
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Никифоров Святослав Вадимович, старший преподаватель кафедры истории, теории государства и права и международного права Московского международного университета. Москва, Российская Федерация. ORCID: 0000-0003-3842-4848; E-mail: [email protected]
ABOUT THE AUTHOR
Svyatoslav V. Nikiforov, senior lecturer at the Department of History, Theory of State and Law and International Law of the Moscow International University. Moscow, Russian Federation. ORCID: 0000-0003-3842-4848; E-mail: [email protected]
