CC BY
18
МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ INTERNATIONAL RELATIONS
5.5.4 Международные отношения,
глобальные и региональные исследования
International Relations, Global and Régional Studies
DOI: 10.33693/2223-0092-2022-12-5-91-95
Анализ формирования подсистемы международных отношений в Северо-Восточной Азии с точки зрения цивилизационного подхода
Часть 2
С.В. Никифоров ©
Московский международный университет, г. Москва, Российская Федерация
E-mail: ursus-arktos@yandex.ru
Аннотация. Цель и задачи написания статьи. Цель статьи - анализ формирования подсистемы международных отношений в Северо-Восточной Азии с точки зрения цивилизационного подхода, и роли в данном процессе таких стран, как: Китай, Япония, Монголия и Корея. Методологический подход. Основной в работе является методология Л.Н. Гумилёва, а также системный подход, развиваемых в востоковедческой политологии А.Д. Воскресенским, также применяются общенаучные методы познания и сравнительно-исторический метод. Результаты и выводы. В статье предлагается рассмотрение идеологии и модели ведения внешней политики отдельных стран Северо-Восточной Азии, прежде всего Китая, Японии, Монголии и Кореи, с точки зрения цивилизационного подхода в контексте формирования нового порядка и новой подсистемы международных отношений в Северо-Восточной Азии. Оригинальность и ценность работы. Исследование представляет ценность в виду своей актуальности и оригинальности работы, делающей акцент на получении новых знаний об идеологии и модели ведения внешней политики отдельных стран Северо-Восточной Азии, прежде всего Китая, Японии, Монголии и Кореи, исследование противоречий между этническими и неэтническими системами данных государств, определению их роли в появлении нового, пришедшего на смену монголо-китаецентричному порядка, и нового этапа истории международных отношений в Северо-Восточной Азии.
Ключевые слова: этнополитическая система, этнические и неэтнические системы, монголо-китаецентричный порядок, подсистема международных отношений в Северо-Восточной Азии, идеология и модель ведения внешней политики, Китай, Япония, Монголия, Корея
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ: Никифоров С.В. Анализ формирования подсистемы международных отношений в Северо-Восточной Азии с точки зрения цивилизационного подхода. Часть 2 // Социально-политические науки. 2022. Т. 12. № 5. С. 91-95. РО!: 10.33693/2223-0092-2022-12-5-91-95
ч_у
DOI: 10.33693/2223-0092-2022-12-5-91-95
Analysis of the Formation of the Subsystem of International Relations in Northeast Asia from the Point of View of the Civilizational Approach
Part 2
S.V. Nikiforov ©
Moscow International University, Moscow, Russian Federation
E-mail: ursus-arktos@yandex.ru
Abstract. The purpose and objectives. The purpose of the article is to analyze the formation of the subsystem of international relations in Northeast Asia from the point of view of the civilizational approach, and the role of such countries as China, Japan, Mongolia and Korea in this process. Methodological approach. The methodology of L.N. Gumilev is the main one in the work, as well as the systematic approach developed in Oriental political science by A.D. Voskresensky, general scientific methods of cognition and the comparative historical method are also used. Results and conclusions. The article offers an examination of the ideology and model of conducting foreign policy of individual countries of Northeast Asia, primarily China, Japan, Mongolia and Korea, from the point of view of a civilizational approach in the context of the formation of a new order and a new subsystem of international relations in Northeast Asia. Originality and value. The study is valuable in view of its relevance and originality of the work, which focuses on obtaining new knowledge about the ideology and model of conducting foreign policy of individual countries of Northeast Asia, primarily China, Japan, Mongolia and Korea, the study of contradictions between ethnic and non-ethnic systems of these states, determining their role in the emergence of a new, the change of the Mongol-Chinese-centric order, and a new stage in the history of international relations in Northeast Asia.
Key words: ethnopolitical system, ethnic and non-ethnic systems, Mongolian-Chinese-centric order, subsystem of international relations in Northeast Asia, ideology and model of foreign policy, China, Japan, Mongolia, Korea
FOR CITATION: Nikiforov S.V. Analysis of the Formation of the Subsystem of International Relations in Northeast Asia from the Point of View of the Civilizational Approach. Part 2. Sociopolitical Sciences. 2022. Vol. 12. No. 5. Pp. 91-95. (In Rus.) DOI: 10.33693/2223-0092-2022-12-5-91-95
ВВЕДЕНИЕ
В продолжение анализа формирования подсистемы международных отношений в Северо-Восточной Азии с точки зрения цивилизационного подхода обратимся к рассмотрению идеологии и модели ведения внешней политики отдельных стран Северо-Восточной Азии, прежде всего Китая, Японии, Монголии и Кореи, исследованию противоречий между этническими и неэтническими системами данных государств, определению их роли в появлении нового, пришедшего на смену монголо-китаецентричному порядка, и нового этапа истории международных отношений в Северо-Восточной Азии.
КИТАЙ
Китай в большей части этого периода в связи с приходом новых игроков в регион, от которых страна попыталась «безуспешно закрыться», все более становится, скорее, объектом, нежели субъектом влияния.
Одновременно происходит формирование китайской зарубежной диаспоры - хуацяо, появляются уникальные особенности их идентичности (сосуществование нескольких идентичностей). А на рубеже Х1Х-ХХ вв. на материковом Китае начинается новый этногенез на суперэтническом уровне, что обуславливает его постепенное превращение в новый центр силы на международной арене во второй половине ХХ в.
Рассматривая вопрос идеологии и модели ведения внешней политики Китая на данном этапе, можно отметить, что неоконфуцианство, чье развитие охватывает большую часть данного периода, фактически сталкивается с идейным кризисом в период Цин [Рысаков, 2011]. Пока суперэтнос не имел конкурентов того же уровня организации в регионе, он преуспевал в рамках концепции китайской однополярности. Но с появлением новых сил модель перестала отвечать реальности, что и обусловило конфликт интересов между китайской системой и ее конкурентами, пришедшими с Запада. Внутри страны на почве критики неоконфуцианства, системного кризиса империи и под впечатлением
92
Sociopolitical Sciences
Vol. 12. No. 5. 2022
Никифоров С.В.
от идей марксизма среди китайских мыслителей появляются новые идеалы. Те, что были сформулированы Сунь - Ятсеном, обогатившись опытом российского суперэтноса в политической форме СССР, привели к формированию новых идеологических моделей, в итоге наиболее успешно воплощенными на политическом уровне КПК в форме КНР [Федосова, 2014].
Переходный этап между гибелью старого китайского суперэтноса и активизацией нового оказался для китайцев наиболее трагичным и фактически обусловил крах имперской системы, гражданскую войну и способствовал катастрофическому характеру японской агрессии. Однако, миновав его, китайский суперэтнос смог на идеологическом уровне обеспечить преемственность традиционной идеологической китаецентричной модели и идеи проводника социалистической идеологии в международных отношениях (которая впоследствии де факто превратилась в идею полицентричного миропорядка). Во многом данный процесс можно сравнить со сталинскими поворотом в сторону идеи традиционной «державности», выразившуюся, например, в восстановлении традиционных религиозных институтов, реабилитации классической русской культуры и отказе от примата идеи мировой революции в пользу построения социализма в отдельно взятой стране.
ЯПОНИЯ
После насильственного отказа от политики изоляционизма, осуществленного посредством американской «дипломатии канонерок» [Князев, 2018], Япония оказалась открытой для проникновения неэтнических систем с Запада. Для японской этносистемы на данном историческом этапе это дало возможность получить ресурсы, необходимые для нивелирования своего географического изоляционизма и осуществления попытки формирования собственного суперэтноса (выхода японского этноса на уровень более сложной этносисте-мы посредством освоения новых территорий и получения «иноэтничных» субстратов).
Беря с Запада необходимые для модернизации экономики, общества и армии технологии и институты, японская система использовала развитие традиций конфуцианства и синтоизма для формирования новой идеологической базы, способной вначале мобилизовать общество, а затем и дать основание необходимости формирования суперэтнической идентичности посредством экспансии японского ядра (формализация и пропаганда идеологии национального единства, богоизбранности японского народа и божественности императора - «кокутай») [Карелова, 2012].
Начало переменам, прежде всего развитие особой идеологической концепции, было положено еще в период Эдо, но именно периоды Мэйдзи, Тайсё и Сёва (его первая четверть) стали наиболее ярким выражением процесса модернизации страны. Это объясняется началом нового витка этногенеза в Северо-Восточной Азии в XIX в. и тем фактом, что, вероятно, на территории Японии произошел один из первых пассионарных толчков новой волны этногенеза. Важно отметить, что ключевую роль в милитаризации Японии на рубеже веков сыграли японские «корпорации» дзайбацу, возможно, даже большую, чем формально высшее руководство страны.
Почему период модернизации и последовавшего за ней милитаризма в Японии следует рассматривать как попытку формирования суперэтнической идентичности? Потому что японская этносистема в рассматриваемый период фактически ведет себя как система суперэтнического уровня. Следует отметить, что военные действия Японской империи на начальном периоде экспансии были крайне успешными даже налокальныхвойнах, в которыхяпонскаясистемапроти-водействовала суперэтносам (Китайско-японская война (1894-1895), Русско-японская война (1904-1905), Интервенция в Россию (1918-1922), Вторжение в Маньчжурию (1931-1932)). Успешными оказались и боевые действия Японии на начальном этапе Второй мировой войны на материковом Китае, на Тихом океане и в Юго-Восточной Азии.
Данный успех стал возможным благодаря тому, что суперэтносы, которым противостояла Япония, либо еще не прошли переходные этапы между разными фазами этногенеза (российский суперэтнос), либо еще не испытали регенерацию этногенеза (китайский суперэтнос), либо были значительно старше японской этносистемы (христианский (европейский) суперэтнос). Но уже в 1939 г. японская система столкнулась с географическим пределом своей экспансии, поражение Японии в боях на Халхин-Голе заставило руководство империи отказаться от идеи продолжения продвижения «по монгольскому направлению».
К косвенным фактам, подтверждающим, что японская система находилась в фазе подъема этногенеза, может быть отнесен феномен камикадзе, возникший на заключительном этапе Второй мировой войны (1944-1945). Подобный феномен массового самопожертвования может объясняться тем, что в японской этносистеме у большинства военнослужащих на тот момент аттрактивность [Гумилев, 1979], выраженная в желании послужить на благо страны и императора, «перевешивала» инстинкт самосохранения, что свидетельствует о высоком уровне пассионарного напряжения внутри системы [Гумилев, 1978].
Еще одним доказательством того, что японская этносистема предпринимала попытку образования суперэтноса, стала идеология Японской империи. Формирование идеологии как сложной системы, оказывающей непосредственное влияние на международные отношения, - свойство суперэтносов. Кульминацией развития японской имперской идеологии стала концепция «Великой восточноазиатской сферы сопро-цветания», чьи основные положения были разработаны исследовательским центром (научным кружком) «Общество изучения Сёва» (чье финансирование осуществляли дзайбацу Мицуи, Мицубиси и Сумитомо).
Во всех своих итерациях и толкованиях концепция подразумевала создание Японией в Азии нового международного порядка, противоположного тому, который сформировали западные колониальные империи. Деятельность Лиги наций признавалась нелегитимной, поскольку у ее истоков стояли западные страны, рассматривающие восточные народы исключительно как население будущих колоний. Японская империя позиционировалась как лидер нового азиатского мира, держава, способная объединить разрозненные азиатские народы и противостоять западному колониализму.
Фактически, японская нация должна была стать ядром, способным образовать новую региональную идентичность [Овчинникова, 2013].
Подобные идеи характерны для развивающихся суперэтносов, так же, как и то, что в фазе подъема этногенеза на суперэтническом уровне многие этно-системы склонны осуществить военную экспансию для достижения поставленных целей. Япония не стала исключением, но амбиции, принявшие форму милитаризма, оказались губительными для формирования ее суперэтнической идентичности.
То, каким образом представители японской этнической системы попытались создать суперэтническую идентичность, видно по этнокультурной политике, которую проводила Япония на оккупированных территориях. Прежде всего отметим, что суперэтническая идентичность, формируемая Японией на новом этногенезе, имела отрицательную комплиментарность по отношению к китайской. Это вылилось в ненависть, воплощенную в ужасающих военных преступлениях, совершенных японцами на территории материкового Китая в годы Японо-Китайской войны (1937-1945). Наиболее трагичным событием стала Нанкинская резня, в ходе которой японскими солдатами было убито, по разным оценкам, от 50 000 до 500 000 китайских гражданских лиц и разоруженных военных. Можно сказать, что японская этносистема, стремящаяся стать ядром нового суперэтноса, «желавшего» господствовать в Северо-Восточной Азии, решила уничтожить этническое ядро «старого гегемона».
Этнокультурная политика Японской империи на Тайване и в Корее в годы войны носила иной характер. «Начиная с середины 1930-х годов, относительно мягкая политика "культурного правления" в Корее и политика интеграции на Тайване уступили место политике радикальной ассимиляции корейцев и тайванцев, как подданных японского императора» [Иванов, 2012]. Фактически, речь шла о мирной (по сравнению со зверствами японской армии на материковом Китае) японизации корейского и «тайванского» этнических субстратов.
Милитаризм явился попыткой японской этносисте-мы стать суперэтносом. Ее окончательный провал ознаменовался поражением Японии во Второй мировой войне, что вновь доказало то, что этногенезы не происходят в вакууме. Шанс той или иной системы стать основой для более сложной этнической организации определяется во многом возможностями соседствующих генезов аналогичного или более высокого уровня. Японская этносистема в военной экспансии не смогла противостоять объединенным усилиям крупнейших систем, а потому проиграла. Отдельные ее представители понесли заслуженное наказание за военные преступления, а нация потеряла возможность реализовать накопленную пассионарность в ближайшее столетие посредством военной экспансии.
Последствиям оккупации Японии США и особенностям современной японской этносистемы будет уделено внимание в следующем подразделе. Отметим лишь, что в поствоенный период японский этнос начал культурную экспансию и оказался вынужден сосуществовать с неэтническими системами, пришедшими в Северо-Восточную Азию с Запада и утвердившимися в регионе уже в качестве одной из ведущих сил на международной арене.
Еще раз подчеркнем роль неэтнических систем, пришедших в регион с Запада. Будь то христианские миссии, торговые объединения, первые транснациональный корпорации (например, Голландская Ост-Индская компания) или международные банки, - все они в той или иной мере оказали значительное влияние на изменение баланса сил в регионе, и косвенно или напрямую способствовали развитию ряда внутри- и межгосударственных конфликтов в странах региона.
Так, деятельность католических миссионеров в Японии привела к тому, что христианство стало дестабилизирующим политическим фактором на Японских островах и послужило одной из ключевых причин «закрытия» государства в XVII в. [Mason, Caiger,1997]. Британская Ост-Индская компания целенаправленно ради максимизации прибыли вела незаконный для китайского права того времени экспорт опиума в Поднебесную, что привело к Опиумным войнам в середине XIX в. Финансирование японской армии во время Русско-японской войны в начале XX в. [Miron, Feige, 2005] осуществлялось средствами транснационального американского банка «Кун, Лёб и Ко» (200-350 млн долларов, выделенные банком, составили примерно половину военных займов Японии) [Kowner Rotem, 2006].
В конечном итоге, после двух мировых войн роль неэтнических систем лишь только возросла. Так, Япония фактически стала новым аванпостом неэтнических этнических систем в регионе, начавших оформляться в «международную» корпорационную систему, продвинувшую идеологию глобализма и ставшую практическим инструментом реализации глобализации на рубеже XX-XXI вв.
КОРЕЯ И МОНГОЛИЯ
Судьба Кореи и Монголии в рассматриваемый отрезок времени - это судьба этносистем, оказавшихся на «линии соприкосновения» суперэтносов. Государства, в форме которых воплощались монгольская и корейская этнические системы, стали проводниками идей и идеологий влиятельных акторов: российского и китайского суперэтносов, японской этносистемы, транснациональных неэтнических систем. Народы этих стран оказались разделены друг от друга в результате столкновения внешних сил, и потому все естественные стремления их этнических систем сводятся к потребности в восстановлении утраченной целостности этнического ядра.
Например, на политическом уровне монгольская этническая система вначале была поглощена китайским суперэтносом, начавшим китаизацию региона Внутренней Монголии, а затем, благодаря российскому суперэтносу, смогла оформиться в качестве независимого государства и сохранить в нем культурную идентичность, но в то же время, утратила целостность этнического ядра, ввиду того, что регион Внутренней Монголии вместе со всем населением так и остался в составе Китая.
Корейская же система на политическом уровне вначале являлась зависимой от имперского Китая, затем пережила японскую оккупацию и, наконец, оказалась расколота на КНДР и Республику Корею. Корейский народ до сих пор не смог восстановить единство во многом в результате существования противоречий между
94
Sociopolitical Sciences
Vol. 12. No. 5. 2022
Никифоров С.В.
этническими и неэтническими системами, чьи интересы сходятся на Корейском полуострове и от которых в той или иной мере зависят корейские государства.
ВЫВОДЫ
Таким образом, рассматриваемый период международных отношений в регионе в большей степени динамичен по сравнению со своими предшественниками. Он, скорее, являлся историческом отрезком,
на котором происходило формирование того порядка, той региональной подсистемы международных отношений, что существует в современной Северо-Восточной Азии. Может быть выявлена одна характерная особенность данного периода - появление и усиление присутствия целого ряда новых сил в регионе, способных пошатнуть (и пошатнувших) монголо-китаецент-ричный порядок, существовавший на предыдущем этапе истории международных отношений в СевероВосточной Азии.
ЛИТЕРАТУРА
1. Kowner R. Historical Dictionary of the Russo-Japanese War. Lanham: Scarecrow Press, 2006. Pp. 344-345.
2. Mason R.H.P., Caiger J.G. A history of Japan: Revised edition. Vermont: Clarendon, 1997. Pp. 202-205.
3. Miron J.A., Feige Ch. The opium wars. Opium legalization and opium consumption in China. 2005 [Electronic resource]. URL: https://dash.harvard.edu/bitstream/handle/Vn379703/ miron-opium-wars.pdf
4. Гумилев Л.Н. Биосфера и импульсы сознания. 1978 [Электронный ресурс]. URL: https://royallib.com/book/gumilev_ lev/biosfera_i_impulsi_soznaniya.html
5. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера земли. Толковый словарь терминов. 1979 [Электронный ресурс]. URL: http:// www.gumilevica.kulichki.net/ARGS/args800.htm
6. Иванов К.В. Особенности интеграционной политики японской империи в Корее и на Тайване в первой половине XX в. // Вестник ИрГТУ. 2012. № 10 (69). С. 350-356.
7. Карелова Л.Б. Проблемы модернизации Японии и межкультурное взаимодействие // Вестник МГИМО университета. 2012. № 6 (27). С. 183-186.
8. Князев С. «Открытие под дулами орудий»: как в XIX веке американцы «помогли» Японии отказаться от политики изоляционизма /RT. 8 июля 2018 [Электронный ресурс]. URL: https://ru.rt.com/bgd0
9. Овчинникова С.Э. «Общество изучения Сёва» и его роль в создании проекта «великой Восточно-Азиатской сферы сопроцветания», 1933-1940 годы // Вестник СПбГУ. 2013. Сер. 13. Вып. 2. С. 34-42.
10. Рысаков А.С. Основные тенденции в конфуцианстве эпохи Цин // Вестник русской христианской гуманитарной академии. 2011. Т. 12. № 1. С. 133-144.
11. Федосова А.А. Деятельность Сунь Ятсена в постсиньхай-ский период: создание национальной партии и установление альянса с Москвой и Коммунистической Партией Китая // Вестник Уфимского юридического института МВД России. 2014. № 3. С. 13-17.
REFERENCES
1. Kowner R. Historical Dictionary of the Russo-Japanese War. Lanham: Scarecrow Press, 2006. Pp. 344-345.
2. Mason R.H.P., Caiger J.G. A history of Japan: Revised edition. Vermont: Clarendon, 1997. Pp. 202-205.
3. Miron J.A., Feige Ch. The opium wars. Opium legalization and opium consumption in China. 2005 [Electronic resource]. URL: httpsy7dash.harvard.edu/bitstream/handle/Vn379703/ miron-opium-wars.pdf
4. Gumilev L.N. Biosphere and impulses of consciousness. 1978 [Electronic resource]. URL: https://royanib.com/book/ gumilev_lev/biosfera_i_impulsi_soznaniya.html
5. Gumilev L.N. Ethnogenesis and the biosphere of the earth. Explanatory dictionary of terms. 1979 [Electronic resource]. URL: http://www.gumilevica.kulichki.net/ARGS/args800.htm
6. Ivanov K.V. Features of the integration policy of the Japanese Empire in Korea and Taiwan in early 20th century. Proceedings of Irkutsk State Technical University. 2012. No. 10 (69). Pp. 350356. (In Rus.)
7. Karelova L.B. Problems of modernization in Japan and intercultural interaction. MGIMO Review of International Relations. 2012. No. 6 (27). Pp. 183-186. (In Rus.)
8. Knyazev S. "Discovery at gunpoint": How in the XIX century the Americans "helped" Japan to abandon the policy of isolationism. RT. July 8, 2018. URL: https://ru.rt.com/bgd0
9. Ovchinnikova S.E. "The Society for the Study of Sowing" and its role in the creation of the "Greater East Asia Co-Prosperity Sphere" project, 1933-1940. Vestnik of Saint Petersburg University. 2013. Ser. 13. Issue 2. Pp. 34-42. (In Rus.)
10. Rysakov A.S. The main trends in Confucianism of the Qing epoch. Review of the Christian Academy for the Humanities. 2011. Vol. 12. No. 1. Pp. 133-144. (In Rus.)
11. Fedosova A.A. The activities of Sun Yat-sen's activity in the Post-Xinhai: The establishment of the national party and the establishment of the alliance with Moscow and communist party of China. Bulletin of the Ufa Law. 2014. No. 3. Pp. 13-17. (In Rus.)
Статья проверена программой Антиплагиат. Оригинальность - 80,36%
Рецензент: Мишина Н.В., доктор политических наук; руководитель Департамента международного и публичного права юридического факультета Финансового университета при Правительстве Российской Федерации
Статья поступила в редакцию 18.09.2022, принята к публикации 20.10.2022 The article was received on 18.09.2022, accepted for publication 20.10.2022
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Никифоров Святослав Вадимович, старший преподаватель кафедры истории, теории государства и права и международного права Московского международного университета. Москва, Российская Федерация. ORCID: 0000-0003-3842-4848; E-mail: ursus-arktos@yandex.ru
ABOUT THE AUTHOR
Svyatoslav V. Nikiforov, senior lecturer at the Department of History, Theory of State and Law and International Law of the Moscow International University. Moscow, Russian Federation. ORCID: 0000-0003-3842-4848; E-mail: ursus-arktos@yandex.ru
