CC BY
438
УГРОЗЫ И БЕЗОПАСНОСТЬ
21 (210) - 2013
УДК 327.56
сравнительный анализ основных методологических подходов к построению теории национальной безопасности
а. и. поздняков,
доктор философских наук,
профессор кафедры национальной безопасности,
заслуженный деятель науки РФ
E-mail: pozd1947@yandex. ru
Российская академия народного хозяйства
и государственной службы
при Президенте Российской Федерации
В статье на основе сравнительного анализа показано, что в теории безопасности наиболее продуктивен аксиологический подход. В соответствии с ним под национальной безопасностью понимается защищенность национального достояния, главных материальных и духовных ценностей страны от получения небезразличного для ее народа прямого и опосредованного ущерба. Изложена авторская трактовка системы основных понятий теории национальной безопасности.
Ключевые слова: безопасность, национальная безопасность, опасность, угроза, риск, ущерб, национальное достояние, национальное богатство, предотвращенный ущерб.
Теория национальной безопасности — это система научных положений (понятий, идей, принципов, законов, закономерностей), описывающих и объясняющих предметную область обеспечения национальной безопасности, позволяющая прогнозировать ход и исход процессов в этой области. Теория разрабатывается и проверяется на истинность на основе соответствующей ее предметной области научной методологии. В основе теории лежит ее понятийный аппарат. Основные понятия теории должны быть систе-
матизированы, взаимоувязаны, согласованы и обоснованы. Особое внимание следует уделять центральному понятию теории, в данном случае понятию «безопасность».
В научной литературе наиболее распространены три методологических подхода к определению понятия «безопасность» и построению теории национальной безопасности. В контексте первого подхода безопасность определяется как защищенность интересов субъекта от угроз [3, с. 40; 9, с. 22]. Этот подход можно считать идеологизированным, поскольку идеология и есть научное обоснование интересов социального субъекта (общества, социальной группы, класса).
Сторонники второго подхода делают акцент на сохранении целостности, устойчивости, стабильности и нормального функционирования социальной системы при деструктивных воздействиях на нее. Этот подход можно назвать системно-философским [1, с. 13]. В рамках третьего или аксиологического подхода безопасность определяется как защищенность материальных и духовных ценностей субъекта (страны, государства, общества, личности) от небезразличного для этого субъекта ущерба [4, 16]. В последнее время появились и
«синтетические» формулировки, которые объединяют разные подходы1.
По мнению автора, наиболее универсальным и методологически обоснованным следует считать аксиологическое понимание безопасности, поскольку оно фактически включает в себя другие трактовки, позволяет снять присущие им противоречия и привести в систему понятийный аппарат теории национальной безопасности.
Определение безопасности как защищенности интересов от угроз наиболее распространено, однако и одновременно наиболее уязвимо для научной критики.
Во-первых, в такой формулировке скрыта тавтология, поскольку понятия «угроза» и «опасность» очень близки по смыслу. Как правило, угрозой считают высшую степень опасности. Получается, что безопасность определяется как защищенность от опасностей, выраженных особым образом.
Во-вторых, смысл словосочетаний «угрожать интересам», «защищать интересы» весьма сомнителен. Ведь под заинтересованностью понимается состояние субъекта, производное от его потребностей. По мнению автора, интерес — это скорее аксиологическое понятие, имеющее как субъективное, так и объективное содержание. Ведь интересуются обычно чем-то значимым, важным, небезразличным для субъекта, ценностями в широкой их трактовке. Упрощенно можно сказать так — интересуются чужими ценностями, если в них есть потребность, а защищают все же свои ценности, принадлежащие непосредственно субъекту. Иными словами, нельзя рассматривать интересы вне «озабоченного» какой-то потребностью субъекта (человека, коллектива, страны). Поэтому правильнее трактовать интересы как отражение потребностей, нужд субъекта, как осознанные или неосознанные устремления людей, их ценностные ориентации. На основе осознанных интересов формируются цели, принимаются решения, планируется деятельность. Возникает вопрос — как эти устремления субъекта защищать? Видимо, только в споре, дискуссии можно защищать их правильность, справедливость и нравственность.
С другой стороны, интересы как осознанные нужды следует не защищать (сохранять), а, скорее, продвигать, удовлетворять или реализовывать. Применительно к теории безопасности понятие «защита
1 Например, таковым является понятийный аппарат Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года [18, с. 6].
интересов», по мнению автора, можно корректно употреблять только в смысле необходимости защищаться от попыток помешать, воспрепятствовать реализации, продвижению интересов.
В-третьих, и легитимное соперничество, например экономическая конкуренция государств, всегда есть ущемление интересов друг друга. Из логики понимания национальной безопасности как защиты интересов страны следует, что и экономические конкуренты страны покушаются на ее безопасность и, следовательно, с ними должны бороться структуры обеспечения безопасности. На взгляд автора, в компетенцию структур обеспечения безопасности (например спецслужб государств) должна входить обязанность следить, чтобы соперники, конкуренты не выходили за рамки права, не предпринимали подлых и вероломных действий, а также противодействовать этому, профессионально противостоять нецивилизованным действиям противников — аморальным, преступным, насильственным и враждебным мерам, препятствующим реализации законных интересов объекта обеспечения безопасности. Профессионально же бороться с честными и открытыми конкурентами должны управленцы, менеджеры, политики и дипломаты, а не специалисты по обеспечению национальной безопасности.
В-четвертых, уязвимость «идеологизированного» определения безопасности заключается еще и в том, что на его основе трудно сформулировать определения некоторых видов безопасности. Например, попытки определить психологическую, духовную безопасность как защиту каких-то «интересов» вообще непродуктивны, не дают приемлемого результата и потому практически не встречаются в научной литературе. Но если общая «формула» верна, она должна «работать» во всех видах безопасности. Таким свойством универсальности обладает, как будет показано далее, только аксиологическая формулировка безопасности.
В-пятых, в «идеологизированном» определении безопасности налицо смещение акцентов, практически осуществлена подмена сути. Борьба заинтересованных субъектов, например США, за ограниченные объемы жизненно важных для них ценностей (например энергоресурсов), если последние законно принадлежат другим собственникам, — это агрессивная политика по продвижению национальных интересов. И такая политика США есть не столько проблема обеспечения националь-
ной безопасности США, сколько проблема обеспечения национальной безопасности для собственников энергоресурсов. Ясно, что борьба за нефть, газ, воду и плодородные земли будет с течением времени только нарастать и ожесточаться по мере исчерпания природных ресурсов планеты. И что же, агрессоры могут оправдать свои агрессивные действиям тем, что им позарез надо, видите ли, обеспечивать свою национальную безопасность? По такой логике можно оправдывать и преступников, ворующих, грабящих и убивающих в силу сложившихся жизненных обстоятельств: мол, не мы такие, жизнь такая.
Соперничество государств, в том числе и в том случае, если в противоречие вступают их коренные национальные интересы, вполне допустимо и даже полезно для прогресса человечества, но при условии, что оно осуществляется в рамках международного права и общепринятой морали, что оно законно, легитимно. Это соперничество ведется и в духовной (идеологической), научной, культурной областях. Если, например, идеологическая борьба или научная дискуссия ведутся как открытое и корректное соревнование идей, как открытая и честная борьба за умы людей, то тут оперировать терминами обеспечения безопасности следует очень аккуратно.
Из сказанного следует важный политический вывод — безоговорочное принятие трактовки национальной безопасности как защищенности национальных интересов фактически дает повод США (пусть и формальный) оправдывать агрессивные действия благозвучной риторикой «обеспечения национальной безопасности», что вряд ли разумно, а для нашей страны и просто опасно. Воспроизводя в официальных документах американскую формулу национальной безопасности как защиту национальных интересов от угроз, мы сами создаем условия для обеспечения формальной легитимности возможной агрессии НАТО под предлогом нарушения Россией энергетической безопасности, например, в случае ее переориентации в торговле нефтью и газом на Китай.
На взгляд автора, лишь защиту условий и возможностей реализации законных интересов, особенно жизненно важных, можно включать в функционал структур обеспечения безопасности только при условии, если соперники применяют подлые, вероломные, аморальные и выходящие за рамки права методы и средства.
В-шестых, «идеологизированный» подход к определению национальной безопасности уязвим и по логическим соображениям.
Правильность любой формулы в науке обычно проверяют подстановкой реальных значений вместо входящих в нее символов. Аналогично следует проверять и корректность формулировок понятия национальной безопасности. Если, например, «подставить» в определение национальной безопасности как «защищенности национальных интересов от угроз» формулировки конкретных национальных интересов, то получаются далекие от нормальной логики словосочетания типа «защищенность защиты», «защищенность сохранения», «защищенность предотвращения» и др. Ведь национальные интересы, как правило, и формулируют как защиту, сохранение каких-то ценностей. Например, к национальным интересам России совершенно правильно относят «обеспечение суверенитета и территориальной целостности России,.. .защиту природно-ресурсного потенциала,... сохранение окружающей среды,.. .предотвращение техногенных аварий и катастроф» [3, с. 196—197].
Таким образом, в трактовке безопасности как «защищенности интересов» заинтересованы агрессоры, поскольку эта трактовка оправдывает их покушения на чужое достояние. Понятно, что борьба за жизненно важные ресурсы должна вестись активно и напористо, но все же в рамках морали и права, а не с позиции превосходства в силе.
Как отмечалось выше, понятийный аппарат любой теории должен быть взаимосвязан, понятия должны последовательно выводиться. Системность, логическая связанность понятийного аппарата теории национальной безопасности, базирующейся на «идеологизированном подходе», остаются под большим вопросом.
Весьма уязвимо для критики и системно-философское понимание безопасности как состояния социальной системы (общества, страны), при котором она сохраняет свою целостность, устойчивость (стабильность), способность к эффективному функционированию и устойчивому развитию, а на их основе — возможность надежной защиты всех реальных и потенциальных элементов (подсистем, сфер, объектов) от любых деструктивных внутренних и внешних воздействий [1, с. 13].
Разумеется, такая формулировка позволяет получать важные научные выводы. Однако, по мнению автора, соотношение понятия «безопасность»
с понятиями «целостность», «устойчивость», «стабильность», «способность к эффективному функционированию и развитию», «устойчивое развитие», «деструктивное воздействие» далеко не однозначно.
Так, в определенных условиях стремление сохранить целостность может быть опасным для социальной системы, а деструктивное воздействие — благом. Все зависит от конкретного состояния и самой системы, и внешней среды. Есть системы (страны, семьи и др.), сохранение целостности которых в ценностном смысле хуже распада. Например, в современных условиях усилия Грузии по сохранению своей целостности (по возврату под ее юрисдикцию фактически отделившихся Абхазии и Южной Осетии) приведут лишь к кровопролитной войне на истребление, поскольку абхазы и осетины теперь не согласятся на зависимость от Грузии ни при каких условиях.
Реальные системы, в том числе и социальные, развиваются как в сторону интеграции, усиления (укрепления) целостности, так и, наоборот, в сторону разделения, дифференциации. Прогрессивное развитие предполагает не только стремление к более тесному единству (усилению связей), но и появление более широкого разнообразия [13]. Иными словами, прогресс включает в свое содержание и дифференциацию (рост разнообразия), или деструкцию. В эволюции жизни это деление клеток, размножение и др. В обществе дифференциация проявлялась и проявляется в разделении культур, наук, искусств, языков, профессий и наций. Переход от тоталитаризма к демократии означает ослабление зависимости народа от власти, или разрушение сложившейся жесткой структуры властных отношений.
В этой связи и понятие «деструктивное воздействие» является весьма условным. В каждом конкретном случае требуются ценностные координаты, чтобы снять вопрос: хорошо это или плохо с точки зрения безопасности. На взгляд автора, правильнее употреблять понятие «ущерб» (или «негативное воздействии»).
Понятие устойчивости системы в ценностных координатах также неоднозначно. Примеры — застой, тоталитарный строй в обществе, хроническая болезнь. Вывести общество из застоя, а больного из состояния хронической болезни очень сложно. Это очень стабильные состояния. Тактика лечения хронической болезни даже предполагает провоцирование ее обострения.
Соотношение понятий эффективности функционирования и устойчивости развития с понятием
«безопасность» также является далеко не простым. И здесь приходится предварительно вводить ценностные координаты. Например, научно-технический прогресс (НТП), с одной стороны, оценивается позитивно, ибо дает людям массу благ и возможностей защиты от опасностей. Но, с другой стороны, НТП порождает много новых опасностей и даже угрожает гибелью цивилизации (экологические проблемы, ОМП и др.).
Устойчивое развитие, как это показано в синергетике — отнюдь не единственный и не всегда самый лучший путь развития биологических и социальных систем. Некоторые социальные системы могут перейти на более высокий уровень прогресса только через бифуркации и революции [7].
Таким образом, понятие безопасности в контексте системно-философского подхода становится весьма зыбким, неопределенным, если не учитывать ценностный (аксиологический) аспект понятий, на основе которых оно формулируется.
На взгляд автора, в формулировании системы понятий общей теории безопасности, теории национальной безопасности более корректен и научно более обоснован аксиологический (ценностный) подход [14]. Он позволяет снять рассмотренные выше недостатки «идеологизированного» и системно-философского определений безопасности.
Аксиология, как известно — это философское учение о природе ценностей, их месте и роли в обществе, человеческой деятельности [19].
Логическая последовательность построения системы понятий общей теории безопасности с позиций аксиологического подхода такова: ценности (достояние, ресурсы, богатство) данного субъекта (личности, коллектива, социальной группы, общества, страны, человечества) — ущерб — опасность — безопасность.
Понятие «ценность», по мнению автора, следует распространить на все, что имеет цену или значимо для людей, для появления и удовлетворения их нужд, потребностей (любые вещи, их свойства, отношения, процессы).
В среде отечественных философов, социологов и психологов понятие ценностей обычно ассоциируется только с духовными ценностями, с общественно значимыми эталонами, общечеловеческими или социально-групповыми идеалами [5].
Автор полагает, что такое ограничение понятия ценностей некорректно. В зарубежной философии, экономической теории, методологии понятие
«ценность» трактуется весьма широко и, безусловно, распространяется на материальные объекты. Иными словами, ценности любого субъекта, в том числе и национальные ценности, могут быть как духовными, так и материальными.
Человек — это существо разумное. Но одной из основных функций разума (ума) следует считать ценностно-ориентационную функцию. Осознавая потребности и формулируя интересы, изучая и оценивая обстановку, человек (субъект деятельности) различает и упорядочивает все (и окружающие объекты, и себя самого, собственные качества, и объект деятельности, и имеющиеся средства, ресурсы) в ценностном аспекте, в определенных координатах: «хорошо — плохо», «полезно — вредно», «выгодно — невыгодно», «желательно — нежелательно», «важно — неважно», «интересно — неинтересно», «добро — зло» и др. Только на этой основе возможны целеполагание, принятие решений, планирование и оптимизация. Иными словами, разумность включает не только адекватные реальности знания, но и четкие оценки.
Главная ценность страны — люди (население, народ, нация), их количество и качество (здоровье, образование, квалификация).
Основные материальные ценности страны: территория (родная земля), особенно плодородные земли, пашня; полезные ископаемые; водные ресурсы, акватории, шельф; производственные фонды (заводы, фабрики, станки, ЭВМ, фермы, трактора); система энергетики (ГЭС, АЭС, ТЭС, ЛЭП); инфраструктура и транспортные средства (дороги, порты, аэродромы, трубопроводы, самолеты, поезда, автомобили); информационная инфраструктура и информационная техника; жилой фонд и другие здания; лабораторное (научное) оборудование, ТСО; экологические условия (воздух, вода, природа); продукция промышленности, сельского хозяйства и др.
Основные духовные ценности страны: научные знания, изобретения и «ноу-хау»; идеология, объединяющая национальная идея; моральные ценности (долг, честь и совесть); политическое и правовое сознание населения; религия; эстетические ценности (представления о прекрасном и безобразном); патриотизм, национальная гордость, национальное достоинство, национальное самосознание; общественное мнение; морально-психологическое состояние населения и войск (сил) и др.
Понятие ценности диалектично. Любой позитивной ценности можно противопоставить нега-
тивную: здоровье — болезнь; работа — паразити-рование; альтруизм — эгоизм; коллективизм — индивидуализм; мир — война и др. Все это хорошо известно тем, кто изучал закон единства и борьбы противоположностей. Здесь же важно подчеркнуть, что от субъекта, от его конкретной потребности зависят его ценностные «координаты»: и величина, и «знак» конкретной ценности. Так, например, безусловно позитивными для России национальными ценностями являются обороноспособность страны, боеготовность и боеспособность Вооруженных сил РФ, их высокий моральный дух. Но для наших геополитических противников все наоборот. В обыденной жизни ценности чаще понимают не диалектично, распространяя это понятие только на позитивные ценности.
В опоре на свои потребности любой субъект относится к миру избирательно, имеет ценностные ориентации, относительная устойчивость которых обусловлена постоянными потребностями. Интерес, как уже отмечалось, правильнее считать исходной и наиболее важной формой отражения потребности как объективной нужды в ценностях (в сохранении и наращивании позитивных ценностей и избавлении от негативных). Это отражение может быть осознанным и неосознанным (подсознательным, бессознательным). Заинтересованность выражается в том, что некоторые объекты окружения субъект удостаивает большего по сравнению с другими внимания, они более привлекательны для субъекта, в том числе и эмоционально.
Важно также отметить, что в интересах субъекта его объективное состояние потребности (нужды) может отражаться (осознаваться) искаженно, ошибочно, иллюзорно. Поэтому субъект может считать позитивной для себя ценностью и то, что объективно наносит ему вред, часто непоправимый.
Итак, интересы (наряду с мотивами, стимулами и целями) правильнее трактовать как форму ценностных ориентаций. При этом нельзя отождествлять их с потребностями, тем более с ценными объектами, что иногда делают. Интерес имеет объективную природу, но проявляется как психологическое (духовное) состояние субъекта. Как феномен психологический (духовный) ценностные ориентации есть отражение (осознание) потребностей субъекта. Эти ориентации могут быть и искаженными.
В своей деятельности любой субъект (от отдельного человека до страны в целом) стремится к увеличению объема и качества позитивных мате-
риальных и духовных ценностей и к избавлению от негативных ценностей, их уменьшению. Рыночные понятия выгоды, прибыли это как раз и отражают.
Наращивание позитивных национальных ценностей и избавление от негативных — вот две основные созидательные цели (задачи) государственной власти в самой широкой их трактовке. В политике обеспечения национальной безопасности на первый план выходят несколько иные цели государственной власти, а именно оборонительные, охранительные цели. Главной задачей государственной власти в области обеспечения безопасности является сохранение национальных ценностей, в том числе и духовных, защита национального достояния от ущерба (убытка, урона, вреда), а вторичной задачей — не упустить законную выгоду (прибыль), что возможно как следствие нелегитимных, незаконных действий конкурентов, противников, мешающих реализации национальных интересов.
Под ущербом следует понимать результат негативных воздействий, негативное изменение ценностей субъекта (например, национального достояния и ресурсов, любых ценностей страны) или изменение, которое отрицательно, негативно влияет на жизнедеятельность субъекта, а потому нежелательно. Близким по смыслу к понятию «ущерб» является понятие «вред», столь широко используемое в юридической науке, а также понятия «убыток», «урон», «утрата», «потеря» и др.
Материальный и духовный ущерб могут быть получены как от внешних субъектов (особенно контрсубъектов — противников в борьбе), так и от действий самого субъекта (собственные ошибки, непонимание последствий деятельности). Возможен и ущерб от объективных, независимых от данного субъекта факторов, процессов (природная стихия, отказы техники, революция, экономический кризис, война) 2.
Прямой ущерб имеет две разновидности — утрата позитивных ценностей и получение негативных. Например, снижение морально-психологического состояния войск может быть следствием как утраты позитивных духовных ценностей (например патриотизма), так и получения негативных, ложных ценностей (распространение «шкурнической» мо-
2 Природа наносит ущерб через действие космических и земных сил — механических, физических, химических, биологических, геологических и др. Эти силы (факторы) часто проявляются независимо от сознания, стихийно и поэтому именуются «природными стихиями».
рали, слухов, подрывающих авторитет командования, панических настроений перед выполнением сложной боевой задачи).
Опосредованный ущерб, или ущерб в форме упущенной выгоды вследствие нелегитимных помех следует рассматривать, как это принято в юриспруденции, в одном контексте с прямым ущербом. Он также имеет две разновидности в зависимости от «знака» ценностей: первая — помехи в получении позитивных ценностей и, как следствие, снижение их объема, вторая — помехи в избавлении от негативных ценностей.
В свете изложенного выше понятно, что нанесение прямого ущерба национальным ценностям однозначно относится к проблематике обеспечения национальной безопасности, а нанесение непрямого ущерба (в виде упущенной выгоды) — только в тех случаях, если речь идет о незаконных, нелегитимных препятствиях законной деятельности по получению позитивных ценностей или избавлению от негативных. Заботу о том, чтобы выгода не была упущена вследствие законной конкуренции, вряд ли следует возлагать на службу обеспечения безопасности. Это прямая обязанность политиков, управленцев, менеджеров.
Следует еще раз подчеркнуть важное положение — некорректно объявлять покушением на национальную безопасность законную деятельность конкурентов. И конкуренты, противники в этом случае заведомо не будут иметь основания объявлять угрозой их национальной безопасности наше законное распоряжение национальным достоянием, тем более — наш отпор их нелегитимным помехам в таком распоряжении, даже если это сильно ущемляет их жизненно важные интересы.
Итак, ущерб — важнейшее понятие аксиологической теории безопасности. При этом надо учитывать и вероятность (риск) получения ущерба, если речь идет о прогнозировании, планировании, а не о уже случившихся событиях. Эффективность деятельности субъектов (структур) обеспечения безопасности в соответствии с аксиологическим подходом должна оцениваться размером предотвращенного ущерба, снижением риска, количеством и качеством спасенных ценностей и др.
Опираясь на изложенное выше, основные понятия теории национальной безопасности корректнее определять именно через понятие «ущерб».
Опасность — это потенциальная или реальная возможность (риск) получения небезразлич-
ного ущерба национальному достоянию (национальным материальным и духовным ценностям).
Безопасность любого субъекта с позиций ценностного подхода логичнее определить как защищенность его ценностей от получения небезразличного для него ущерба. Достигается она тогда, когда величина (с учетом вероятности или риска) возможного ущерба (по отношению к любому из существующих источников опасности) меньше некоего порога значимости, уровня, начиная с которого требуется принятие мер по его предотвращению, снижению.
Основной критерий эффективности обеспечения безопасности, как уже отмечалось, — величина предотвращенного ущерба (конечно, с учетом вероятности). Снижать опасность (обеспечивать безопасность) можно посредством уменьшения как величины ущерба, так и вероятности (риска) его получения.
Обеспечивать безопасность можно также и путем увеличения порога значимости (безразличия). Это достигается профилактическими мерами и тренировками. Так, например, закаливание повышает иммунитет, устойчивость организма по отношению к факторам, порождающим болезни. Аналогично можно профилактической работой повысить устойчивость личного состава войск по отношению к психологическим операциям противника.
Национальная безопасность есть, таким образом, защищенность национального достояния (национальных ценностей) от любых видов ущерба, значимого для страны и ее народа.
В количественных оценках уровня опасности и обеспечения национальной безопасности наиболее перспективно, на взгляд автора, использовать методики и математический аппарат, наработанные в следующих науках:
• в теории вероятностей (оценки риска);
• в экономической теории (особенно методы оценки экономического ущерба, методики оценки издержек и др.);
• в юридических науках (методики определения размера ущерба, убытков, упущенной выгоды, компенсации морального вреда и др.);
• в экологии (методики определения ПДК, определения предотвращенного экологического ущерба);
• в военных науках (методики оценки потерь и др.). Особо следует отметить теорию управления
рисками. Приложения этой теории к различным
видам безопасности дают весьма перспективные результаты и быстро развиваются [6; 20, с. 193—210]. В этой теории основной упор делается на анализ вероятности и величины ущерба.
Ведомственных методик оценки ущерба довольно много. Есть и общие (межведомственные), например Единая межведомственная методика оценки ущерба от чрезвычайных ситуаций техногенного, природного и террористического характера, разработанная в 2004 г. Всероссийским научно-исследовательским институтом по проблемам гражданской обороны и чрезвычайных ситуаций МЧС России (федеральным центром науки и высоких технологий). В указанной методике учитывается и зарубежный опыт оценки ущерба, обосновываются подходы к проведению оценки социально-экономических последствий чрезвычайных ситуаций и их прогнозированию, указываются основные показатели социально-экономических последствий чрезвычайных ситуаций.
Автор убежден, что разработка универсальных, общих методов оценки ущерба в теории национальной безопасности является очень актуальной научной задачей.
Как уже отмечалось, безопасность обеспечена, если вероятный ущерб меньше порога значимости (безразличия). Пороговые значения (критерии) опасности в общественной жизни успешно разрабатываются в мировой и отечественной науке. Особенно следует выделить работы Института социально-политических исследований РАН (ИСПИ РАН) под руководством академика Г. В. Осипова [2, 10, 11, 17].
Итак, аксиологический подход к построению общей теории безопасности, теории национальной безопасности, по мнению автора, более обоснован и продуктивен. Обобщенные аргументы, подтверждающие данный вывод, таковы.
Во-первых, снимаются тавтология, двусмысленность и логическая противоречивость понимания национальной безопасности как защиты национальных интересов. Более того, защита условий реализации интересов входит в содержание аксиологической трактовки безопасности через понятие «упущенная выгода». Иными словами, аксиологический подход в теории безопасности включает в свое содержание и наиболее распространенный идеологизированный подход, глубже объясняя его суть.
Во-вторых, снимаются проблемы системно-философского подхода, поскольку его недостатки
связаны с неопределенностью ценностных координат при рассмотрении состояния, свойств, функционирования и развития социальных систем.
В-третьих, самое важное достоинство аксиологического подхода — основные понятия теории национальной безопасности можно увязать в логически стройную и последовательно выводимую систему (ценности — ущерб (риск) — опасность (угроза) — безопасность).
В-четвертых, можно использовать простой и понятный критерий уровня опасности — вероятный ущерб (величина ущерба и вероятность его получения, нанесения). Некоторые авторы вместо этого критерия используют критерий риска в широкой его трактовке [6]. Можно также ввести внятный критерий эффективности деятельности структур (органов) обеспечения безопасности — предотвращенный ущерб (эти органы должны снижать величину ущерба и риск (вероятность) его получения) [15]. Более того, вероятный и предотвращенный ущерб можно оценивать и количественно. В контексте других подходов количественные оценки опасности и эффективности обеспечения безопасности практически невозможны.
В-пятых, понятийный аппарат аксиологического подхода является универсальным, он продуктивно «работает» во всех видах безопасности — экономической, информационной, экологической, демографической, психологической, военной и др.
В-шестых, появляется и вполне осязаемое основание для выделения видов безопасности — вид ценности, достояния, ресурса, которые надо защищать от ущерба.
В-седьмых, на основе данного подхода можно гораздо более четко, конкретно и обоснованно оценивать успехи и неудачи структур и лиц, ответственных за обеспечение национальной и военной безопасности России, решать важнейшую политическую проблему ответственности власти за успехи или неудачи в управлении страной.
Список литературы
1. Актуальные социально-политические проблемы национальной безопасности: учеб. пособие. Ч. 1. М.: ВАГШ, 2007. С. 13.
2. Безопасность России в XXI веке. М.: РИЦ ИСПИ РАН, 2006.
3. Буркин А. И., Возженников А. В., Синеок Н. В. Национальная безопасность России. М.: РАГС, 2008.
4. Белов П. Г. Методологические аспекты национальной безопасности России. М.: ФЦНТП КП «Безопасность», 2001.
5. Здравомыслов А. Г. Потребности. Интересы. Ценности. М.: Политиздат, 1986.
6. Измалков В. И., Чагрин А. С. Основы применения теории риска в военной сфере: монография. М.: ВАГШ, 2007.
7. Капица С. П., Курдюмов С. П., Малинец-кий Г. Г. Синергетика и прогноз будущего. М.: ЕдиториалУРСС, 2003.
8. Локосов В. В. Стабильность общества и система предельно-критических показателей его развития // Социологические исследования. 1998. № 4.
9. Общая теория национальной безопасности. М.: РАГС, 2002.
10. Осипов Г. В. Социология и общество. М., 2007.
11. Осипов Г. В. Введение в социологическую науку. М., 2010.
12. Поздняков А. И. Критерии оценки эффективности обеспечения национальной безопасности // Аналитический вестник Совета Федерации Федерального Собрания РФ. 2010. № 17 (403).
13. Поздняков А. И. Системно-деятельностный подход в военно-научных исследованиях: монография. М.: ВАГШ, 2008.
14. Поздняков А. И. Сравнительный анализ современных подходов к определению понятий национальной и военной безопасности // Военно-философский вестник. 2008. № 2.
15. Поздняков А. И. Критерии оценки эффективности обеспечения национальной безопасности //Аналитический вестник Совета Федерации Федерального Собрания РФ. 2011. № 17 (403).
16. Поздняков А. И. Система основных понятий теории национальной безопасности с позиций ценностного (аксиологического) подхода // Безопасность России в XXI веке. М.: РИЦ ИСПИ РАН, 2006.
17. Россия: субъективные и объективные факторы в преодолении кризиса. Социальная и социально-политическая ситуация в России в 2009 году: анализ и прогноз. М.: ИСПИ РАН, 2010.
18. Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года: утверждена Указом Президента РФ от 12.05.2009 № 537.
19. Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1983. С. 763.
20.Харченко С. Г. Управление риском: политологический подход // Национальная безопасность России: проблемы и пути обеспечения. М.: РАГС, 2003.
