CC BY
9
В 2016 году российская идентичность (36,5 %) немного прибавила в весе и подкрепила выводы о стабильности своих позиций. Практически без изменений остались региональная (10,9 %), этническая (8,9 %), республиканская (24 %) и космополитическая (5,4 %) идентичности [1].
Результаты исследования можно свести к следующему выводу: советская идентичность имела этнокультурную природу и являлась во многом, скорее всего, продолжением дореволюционной исторической традиции формирования надэтнической идентичности, нежели её отрицанием. Советская идентичность - основание «новой» исторической общности советских людей, не являлась и простой суммой классовых, этнических и персональных идентичностей. Объективно этнокультурные формы советской идентичности содействовали оформлению разнородных этнокультурных общностей и этнических идентичностей в единую надэтническую социокультурную общность. В этнических культурах советских народов реально, как это демонстрируют результаты исследования, утвердились единые интернациональные по сущности идентенты, не препятствующие становлению национальной гражданско-политической идентичности и складыванию в перспективе гражданской нации.
Библиографический список
1. Аксютин, Ю. М. Социологическое исследование (2016 г.) в рамах Гранта Президента РФ (МК-6746.2015.6). Выборочная совокупность - 1000 чел. (Тыва - 290, Хакасия - 520, Алтай - 190): приложение к отчёту; рукопись / Ю. М Аксютин. - Абакан, 2016.
2. Малахов, В. С. «Скромное обаяние расизма» и другие статьи / В. С.Малахов. - М.: Модест Колеров и «Дом интеллектуальной книги», 2001. - 176 с.
3. Синявский, А. Д. Основы советской цивилизации] / А. Д. Синявский. - М.: Аграф, 2002. - 464 с.
4. Хархордин, О. В. Обличать и лицемерить: генеалогия российской личности / О. В. Хархордин. - СПб.-М.: Европейский университет в Санкт-Петербурге: Летний сад, 2002. - 511 с.
5. Советское общество: возникновение, развитие, исторический финал. В 2-х т. Т. 1. От вооружённого восстания в Петрограде до второй сверхдержавы мира / Ю. Н. Афанасьев [и др.]. - М.: Российскийгосударственный гуманитарный университет, 1997. - 510 с.
6. Авксентьев, В. А. Конфликтные идентичности в современной России: от советскости и далее / В. А. Авксентьев, М. Е. Попов // Социально-гуманитарные знания. - 2007. - № 3. - С. 41-47.
7. Тяжельникова, В. С. От послереволюционного атомизма к цельной советской идентичности / В. С. Тяжельникова // История в XXI веке: Историко-антропологический подход в преподавании и изучении истории человечества: мат-лы Междунар. интернет-конференции; под общ. ред. В. В. Керова. - М., 2001. - С. 270-287.
8. Ильин, В. И. Государство и социальная стратификация советского и постсоветского обществ. 1917-1996 гг.: Опыт конструктивистско-структуралистского анализа / В. И. Ильин. - Сыктывкар: Институт социологии РАН, 1996. - 349 с.
9. Тишков, В. А. Очерки теории и политики этничности в России / В. А. Тишков. - М.: Русский мир, 1997. - 597 с.
10. Аксютин, Ю. М. Социологическое исследование (2013 г.). ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 годы (соглашение: 14.B37.21.0511). Выборочная совокупность - 1000 чел. (Тыва - 290, Хакасия - 520, Алтай - 190): приложение к отчёту; рукопись / Ю. М Аксютин. - Абакан, 2013.
© Аксютин Ю. М., 2017
УДК 001.8:392.31
СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ МЕТОДОЛОГИЧЕСКИХ ПОДХОДОВ К ИССЛЕДОВАНИЮ РОДОВЫХ ОТНОШЕНИЙ
О. Л. Лушникова
Хакасский научно-исследовательский институт языка, литературы, истории
В статье представлен сравнительный анализ теоретических подходов к исследованию родовых отношений. Обосновывается необходимость сочетания объективистской и субъективистской парадигм в изучении данного феномена. Автор предлагает в качестве методологических подходов использовать теоретический подход, в основе которого лежит конструкт «матрица», теорию социального капитала и подход, базирующийся на ключевых понятиях социологии вещей.
Ключевые слова: родовые отношения, объективистская парадигма, субъективистская парадигма, матрица, теория социального капитала, социология вещей.
Социокультурная природа родовых отношений обусловливает необходимость исследования этого феномена как минимум с двух сторон: с точки зрения социальности и с точки зрения культурной обусловленности. С точки зрения социальности, родовые отношения представляют собой особый тип социальных отношений, складывающихся внутри кровнородственного рода (далее - род) или на уровне взаимодействия нескольких родов. Такой подход исходит из понимания общества как объективно существующей реальности, независимой от действий отдельных индивидов и несводимой к сумме их взаимодействий, что находит отражение в объективистской парадигме. В рамках этой парадигмы предметом исследования выступают устойчивые социальные структуры и институты, влияющие на действующих индивидов и обусловливающие их мысли и поступки.
Исследуя родовые отношения как явление культуры, целесообразно вскрыть те смыслы и значения, которые индивиды вкладывают в них. Это находит отражение в субъективистской парадигме, которая делает акцент на индивиде как действующем субъекте. Социальная реальность при этом рассматривается как результат действий индивидов, которые сами конструируют её и воспроизводят своими действиями.
Многогранная природа родовых отношений вынуждает обратиться и к интегральным теориям, которые пытаются объединить эти два подхода. Основной посыл таких теорий таков: существование объективных социальных структур не отрицает того факта, что изменяются они посредством взаимодействия действующих внутри них субъектов.
В нашем исследовании мы исходили из необходимости учитывать эти методологические нюансы, поэтому при изучении родовых отношений использовали три теоретических подхода: концепт «матрицы», теорию социального капитала и подход, в основе которого лежат базовые понятия социологии вещей.
Необходимость использования понятия «матрица» для исследования родовых отношений объясняется макропроцессами - социально-экономическими и политическими изменениями, которые происходят в современном обществе. Напряжённость на международной политической арене, кризис в экономике, протестные настроения в обществе подрывают социальную стабильность и вынуждают обратиться к традиционным, проверенным временем ценностям. Эти тенденции условно можно назвать ретроориентациями [1], иначе -стремление к возрождению прошлого, к восстановлению утраченных форм социальной жизнедеятельности. В этом смысле родовые отношения как одна из традиционных ценностей представляет собой прочное основание социальной стабильности, так как апеллирует к близости кровного родства. На наш взгляд, причины прочности родовых отношений заключены в фундаментальных основаниях - социокультурной матрице - привычного порядка отношений, воспроизводящегося в любых условиях.
Вообще концепт «матрица» в качестве социологической категории встречается у немногих авторов. Употребление этого термина, например, встречается в работах таких исследователей, как О. Э. Бессонова, С. Г. Кир-дина, И. А. Кондрашин. Фактически, этот концепт ещё не получил прочного статуса в качестве социологической категории. По мнению С. Г. Кирдиной, это понятие, скорее всего, носит «иллюстративный и образный характер» [2, с. 58].
Как социологическая категория «матрица» представляет собой наиболее общую форму, охватывающую крупные социетальные образования. Например, О. Э. Бессонова говорит о существовании глобальной цивили-зационной матрицы, определяющей «глобальные закономерности развития человеческой цивилизации и универсальные этапы её эволюции» [3, с. 130]. В представлении С. Г. Кирдиной, исходные «матричные» структуры природы общества определяют многообразие того, что происходит на «поверхности» социальной жизни» [2, с. 7]. Другой исследователь, И. А. Кондрашин, рассматривает матрицы через понятие культуры, под которой понимает «систему надбиологических программ человеческой жизнедеятельности» [4, с. 257], обеспечивающих воспроизводство всего общества. Обобщённо концепт матрицы используется для исследования универсальных законов развития общества, устойчивых социетальных структур, латентно проявляющихся в процессе воспроизводства общества.
В наиболее схематичном виде матрицу можно представить в формате прямоугольной таблицы, состоящей из совокупности строк и столбцов, на пересечении которых находятся её элементы. Расположенные определённым образом элементы матрицы задают её структуру, которая является устойчивой и не изменяется со временем. Для О. Э. Бессоновой таким элементом выступает институциональный архетип - «набор универсальных способов координации коллективной деятельности, «очищенных» от специфики исторического времени и национальных особенностей народов» [3, с. 130]. Этот архетип имеет «дуальную» природу: два типа координации - рынок и раздаток, каждый из которых, по сути, представляет собой определённый способ взаимодействия. По мнению С. Г. Кирдиной, ключевым элементом матрицы является институт, а сама матрица представляет собой «триединую социальную форму» экономических, политических и идеологических институтов, образующих «устойчивую структуру, «стягивающую» основные подсистемы общества в целостное образование, не позволяющее обществу распасться» [2, с. 60]. Фактически, вышеперечисленные трактовки матриц охватывают макроуровень общества, исследуя его сквозь призму функционирования основных социальных институтов общества.
Рассматривая родовые отношения как проявление воспроизводства социокультурной матрицы, необходимо отталкиваться от того значения, которое играет род в процессе их воспроизводства. Очевидно, что в современном обществе произошла трансформация рода, который утратил роль ведущего социального института. Тем не менее, фундаментальные основания, на которых построены родовые отношения, заключены в ценности самого рода.
Значимость рода в современном обществе определяется прежде всего его функциями. В первую очередь род выполняет функцию сохранения и передачи историко-культурного наследия и социального опыта. Процесс воспроизводства родовых отношений способствует сохранению тех ценностей, которые воплощены в духовной и материальной культуре этноса. Усвоение ценностей рода происходит в процессе социализации: человек усваивает нормы поведения в отношениях с другими членами рода, у него формируются стереотипы как в отношении членов рода, так и в отношении членов других родов, на основе этого у человека формируется установка: доверять или не доверять «своим» и «чужим», быть открытым или закрытым для общения. Всё это приводит к усвоению и формированию ценностей (терпимость, ответственность перед всеми членами рода, взаимопомощь), на основе которых происходит социальное взаимодействие и воспроизводство родовых отношений.
Значимость рода в современном обществе основывается на представлении о его священности, благодаря чему род выступает символом единства и сплочённости этноса. Главные ценности, на основе которых зиждутся родовые отношения, - это незыблемость самого рода, признание его в качестве авторитета, уважение и почитание старших как хранителей родовой истории, соблюдение традиций и обычаев предков. Кроме того, родовые отношения продуцируют и другие ценности, способствующие моральному единству и духовной общности рода: они держатся на общей сплочённости или солидарности рода, а также подкрепляются общей памятью, общностью самосознания, религиозных убеждений, традиций, привычек и т. д.
По сути, воспроизводство родовых отношений вбирает в себя всё многообразие культурных феноменов и программ поведения, которые формируют системы отношений как отдельных индивидов, так и групп людей, объединяющихся по тем или иным признакам, мотивам» [4, с. 257]. Род, выступая в качестве духовного ориентира современной социальной жизни, тем самым способствует сохранению и воспроизводству современного общества.
В целом применение концепта «матрица» к исследованию родовых отношений объясняется необходимостью рассмотрения этого феномена в контексте макроструктур. Однако этот подход отличает излишняя абстрактность и громоздкость теоретических конструкций, трудно адаптируемых к исследованию всего многообразия социокультурных проявлений родовых отношений. Анализ воспроизводства родовых отношений на макроуровне не позволяет вскрыть причины, актуализировавшие этот процесс. Это вынуждает нас обратиться к другим теоретическим подходам, в центре которых находятся не макроструктуры, а субъект взаимодействия.
Одним из таких подходов является теория социального капитала, смысл которой заключается в формировании сети социальных связей, выступающих в качестве ресурса для получения какой-либо выгоды. В основе такого ресурса социальные связи, которые формируются в процессе жизнедеятельности общества. На более высоком уровне социальный капитал формируется в элемент социальной структуры общества, способствующий развитию норм взаимности и доверия в обществе, усиливающий сплочённость людей, служащий культурными шаблонами и содействующий гармонизации общества. Характер, направленность и структура социального капитала определяет степень сплочённости общества, его способность к самоорганизации. Именно социальный капитал задаёт вектор развития общества как источник воспроизводства социальных отношений.
Процесс национального возрождения, в том числе и восстановление родовых отношений, инициировал интерес к культуре этноса, к истории своего рода. Причём особая заслуга в этом принадлежала национальной элите - научной и творческой интеллигенции. Множество связей было восстановлено именно в процессе возрождения традиций, во время праздников, встреч рода. Постепенно эти связи стали основой для прочных родственных отношений, или, говоря другими словами, конвертировались в социальный капитал.
Родовые отношения как форму социального капитала характеризует сплочённость, самоорганизованность, высокий уровень доверия, взаимная ответственность. Это формирует сеть связей и отношений в пределах узкого круга, в который входят лишь члены рода. Объединяющим началом такого социального капитала выступает не просто кровная связь, но главным образом осознание общей принадлежности, реализующейся в форме потенциальных возможностей или реальной совместной деятельности. Однако использование его в качестве ресурса получения выгоды доступно лишь определённой части общества. А это отрицательно сказывается на социальном капитале всего общества, так как концентрация социального капитала внутри рода снижает его способность конвертироваться в другие виды капиталов и приносить прибыль всему обществу.
Обращение к социологии вещей при рассмотрении родовых отношений представляется целесообразным в силу самой специфики этого социокультурного феномена. В первую очередь родовые отношения апеллируют к прошлому, в котором воплощается вся духовная и материальная культура общества. В духовной культуре отражаются все значения, ценности и нормы, принятые данным общества, то есть вся палитра культурных смыслов.
Вообще интерес к социологическому исследованию материальности или объектности называют «поворотом к материальному» (materialturn) и связывают с работами Б. Латура и К. Кнорр-Цетины [5]. Материальные объекты, как правило, выполняют функцию идентификации, другими словами, вещи сами по себе не являются «значимыми» - они лишь «означающие» в конкретной социальной практике, в которую они помещены. К примеру, предметы или вещи могут указывать на социальный статус, выражать те или иные ценности и т. д. К слову, тамга - эмблема рода - указывает на знатность рода, фактически служит символическим выражением материального благополучия. Многообразие и сложность элементов тамги определяет место, которое занимает род в социальной иерархии.
Однако помещение вещи в конкретные рамки радикально меняет её статус: она перестаёт быть смыслообо-значающей, а становится суверенным субъектом взаимодействия. Так, генеалогическое древо рода, в котором зафиксированы все представители одного рода, не просто достояние рода, а своего рода культурный артефакт. Презентация символических атрибутов происходит во время публичной репрезентации символики рода, например, во время празднеств, где особо наглядно проявляется материальное воплощение объектов. При этом обустройство физического и социального пространств взаимно обусловлены. Так, собранные из деревянных брусьев конструкции, напоминающие традиционные жилища, символизируют дом, очаг, то есть сердце семьи, рода, а декорирование различными рисунками в определённой цветовой гамме как бы указывает на праздничность данного события, отграничивая повседневную жизнь от мира праздника.
По мнению И. Гофмана, социальная жизнь как бы форматируется на основе материальных объектов. К примеру, презентация рода, оформленная определённым образом, включает различные атрибуты. Представление и знакомство с историей рода оформлено в виде генеалогического древа с разной степенью сложности. Демонстрирование традиций рода проявляется в особом оформлении национальных блюд, специфике покроя и рисунка орнаментов одежды и т. д.
Изучая объект, необходимо учитывать несколько аспектов объектности: ситуацию, в которую он включён; его связь с другими объектами в рамках данной ситуации и его функциональное место в пространстве и времени. Например, в ситуации праздничного шоу встреча каждого гостя, угощение его различными блюдами и на-
питками укладывается в представление о должном поведении, в обычной жизни вряд ли можно встретить такое широкое гостеприимство.
Материальные объекты существуют одновременно во множестве «повествовательных» миров или наррати-вов. Одна и та же вещь в одной и той же ситуации, но в разных нарративах, по сути, разные вещи. Например, ношение праздничной национальной одежды на праздничном мероприятии будет воспринято как соответствующее данным рамкам референции, тогда как в повседневной жизни, скорее всего, будет сочтено как отклоняющееся поведение. Возвращаясь к зиммелевскому пониманию социологического исследования вещи, приходим к тому, что «вещь есть, прежде всего, смысловое, а не материальное единство». Поэтому при изучении объекта самого по себе, мы вынуждены отталкиваться и от нарратива, и от его культурной биографии, чтобы понять его назначение и смысловое наполнение.
Таким образом, материальный подход к анализу родовых отношений наглядно демонстрирует взаимосвязь физического и социального пространств, очерчивая границы повседневного мира и мира праздника, а также выявляет символическое значение материальных предметов культуры. Недостаток этого подхода заключается в том, что он делает акцент на внешней стороне предмета исследования. Несомненно, визуальная социология позволяет выявить смыслы, скрытые за материальной оболочкой, но она не использует всего спектра методов, отражающих множество социальных связей, пронизывающих социальную структуру общества.
Обобщая вышесказанное, приходим к выводу, что рассмотрение родовых отношений с точки зрения разных теоретических подходов позволяет понять и отразить разные стороны этого социокультурного феномена. Концепт «матрицы» обнаруживает особый порядок отношений, который постоянно воспроизводится независимо от времени и пространства. Теория социального капитала раскрывает функциональное значение родовых отношений как сети сложившихся связей, выступающих в качестве средств достижения целей. Социология вещей вскрывает символические значения и смыслы материальных артефактов, связанных с родовыми отношениями. Целесообразным представляется интеграция этих подходов, так как каждый из них отражает определённую сторону изучаемого явления. Это служит ключевой посылкой в понимании механизма воспроизводства родовых отношений.
Библиографический список
1. Гудков, Л. Д. Русский неотрадиционализм / Л. Д. Гудков // Отечественные записки. - 2002. - № 3.
2. Кирдина, С. Г. Институциональные матрицы и развитие России / С. Г. Кирдина. - Новосибирск: ИЭиОПП СО РАН, 2001. - 308 с.
3. Бессонова, О. А. Общая теория институциональных трансформаций как новая картина мира / О. А. Бессонова // Общественные науки и современность. - 2006. - № 2. - С. 130-142.
4. Кондрашин, И. А. Кодекс светского поведения / И. А. Кондрашин. - М.: Изд-во «Миратос», 2006. - 656 с.
5. Кнорр-Цетина, К. Объектная социальность: общественные отношения в постсоциальных обществах знания / К. Кнорр-Цетина // Журнал социологии и социальной антропологии. - 2002. - Т. 5. - № 1. - С. 101-124.
© Лушникова О. Л., 2017
УДК 94(47)+364-058" 1950/1980"
ПОЛИТИКА ОХРАНЫ МАТЕРИНСТВА И ДЕТСТВА В РСФСР В 1950-1980 ГОДАХ И ЕЁ РЕГИОНАЛЬНЫЕ ПРОЯВЛЕНИЯ
Н. Р. Фахрутдинова
Научный руководитель — Е. В. Тышта, кандидат политических наук Хакасский государственный университет им. Н. Ф. Катанова
В статье рассматривается социальная политика государства в области охраны материнства и детства в послевоенный период. Прослеживается динамика развития социального обеспечения в Хакасии. Выявлены характерные черты политики в сфере охраны материнства и детства в регионе. Анализируется опыт работы органов социальной защиты населения Республики Хакасия в данный период.
Ключевые слова: социальное обеспечение, социальная защита, охрана материнства и детства, социальная инфраструктура, социальная служба, социальная политика.
В послевоенный период в Советском государстве был взят курс на восстановление народного хозяйства. На первый план в нашей стране выходят задачи, направленные на восстановление довоенного уровня экономики и восполнение трудовых ресурсов страны. Решение этих задач легли в основу послевоенного развития системы социального обеспечения населения. В связи с этим одним из направлений социальной политики в указанное время становится защита интересов матери и ребёнка.
Охрана материнства и детства - это система мероприятий, направленных на повышение рождаемости, поощрение материнства, укрепление здоровья матери и ребёнка, поскольку от здоровья женщины, будущей матери зависит уровень воспроизводства населения, развитие трудового, интеллектуального, оборонного потенциала страны. Так, в целях особой охраны труда в исследуемый период были расширены и закреплены права беременной женщины и женщины-матери. Принимается ряд законодательных актов. С 1 апреля 1956 года была увеличена продолжительность отпуска по беременности и родам с 77 дней до 112 дней. При осложнённых родах и при рождении двух и более детей к отпуску дополнительно добавлялись 70 дней после родов. Право на получение отпуска имели все женщины, проработавшие на одном месте не менее трёх месяцев [1].
