CC BY
29
ФИЛОСОФСКИЕ И СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ. ПОЛИТОЛОГИЯ
УДК 101.1:316.77
«НОВАЯ ИСТОРИЧЕСКАЯ ОБЩНОСТЬ»: ОСНОВАНИЯ И СОДЕРЖАНИЕ СОВЕТСКОЙ НАДЭТНИЧЕСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ1
Ю. М. Аксютин
Хакасский государственный университет им. Н. Ф. Катанова
В статье анализируется современное состояние научной дискуссии о сущности советской надэтнической общности и идентичности, выделяются этапы их формирования и функционирования. Исследуются возможности использования опыта советской надэтнической идентификации в процессе становления российской национальной гражданско-политической идентичности.
Ключевые слова: имперскость, революция, советская идентичность, этничность, гражданская общность.
Сто лет назад, в октябре 1917 года, свершилась Великая Октябрьская социалистическая революция. И чем дальше от нас это событие, тем актуальнее становится его изучение. Повышенный интерес современного научного знания к советскому прошлому определяется идеологическим и социально-антропологическим контекстом современной российской действительности, в частности, задачей интеграции и консолидации постсоветского российского социума. Произошедшие два с лишним десятилетия назад институциональные и социокультурные трансформации привели к качественным изменениям в жизни российского социума. Исчезновение вместе с распадом СССР советской идентичности обнажило проблему формирования новой общегражданской российской идентичности взамен утраченной советскости. В то же время унаследованная от советской эпохи общегражданская консолидация демонстрирует завидную устойчивость и остаётся достаточно актуальной для части российских граждан. В частности, проводимые в регионах постсоветской России социологические исследования свидетельствуют, что около 13,6 % опрошенных в 2016 году ориентируются на советскую идеологию, ценности и образ жизни [1]. Это способствовало обострению дискуссии о содержании советскости, реальности или призрачности советской общности, исторической преемственности российской и советской идентичности и возможности использования опыта и механизмов советской консолидации в процессе конструирования новой российской идентичности.
В этой связи осмысление сущности и механизмов советской макросоциальной надэтнической идентификации обладает очевидной актуальностью и составляет предмет нашего исследования.
В отечественной гуманитаристике уже сложилась значительная исследовательская традиция изучения и субстанциональной характеристики советской макросоциальной идентичности. Более того, устоялась ситуация конкуренции двух основных концепций. Представители первой, «исторической концепции», считают, что советская идентичность и культура - это реальный исторический феномен, обладавший моностилистическими этнокультурными характеристиками и исключавший одновременное существование соперничающих социокультурных пространств. Так, В. С. Малахов считает, что советскую идеологическую и политическую систему отличал индифферентизм по отношению к этнокультурному разнообразию: за исключением периода активного культивирования классовости и интернационализма в первое послереволюционное десятилетие советская государственность строилась на вполне чёткой этнокультурной основе - русской. Всё «советское» и все «советские», за пределами СССР, совсем не случайно обозначались как синоним русского [2, с. 10]. Другой исследователь, А. Д. Синявский, отмечает: «Для самих себя коммунисты в первые годы революции часто избирали позицию безнациональную, или вненациональную, или сверхнациональную, и это было проявлением их интернационализма» [3, с. 334].
Согласно альтернативной и более распространённой среди исследователей точки зрения, советское общество как целостное образование было до известной степени идеологическим мифом. На деле оно состояло из множества субобществ. Речь идёт не столько о несовпадении стадиального развития этносов и регионов страны, сколько о несовпадении декларативной советской официальной и повседневной реальности советского человека. Очевидность того факта, что «последняя русская революция» не завершила общего хода мировой истории, в немалой степени предопределила формирование амбивалентного самосознания и уровневой структуры идентичности граждан Страны Советов. Социалистическая индивидуализация, конструирование нового типа личности выражались в стремлении большевиков воспитать новую личность, сконструировать новую историческую общность. Однако субъективно переживаемая идентичность, справедливо отмечает О. В. Хархор-дин, не обязательно и не всегда совпадает с приписываемой, а тем более навязываемой. Советский человек на уровне индивидуальности нередко критически оценивал навязываемую ему официальную идентичность, что тем не менее не мешало ему внешне декларировать связь с институтами и структурами нового советского общества и культуры. «Правильная» классовая принадлежность в первые послереволюционные годы, а затем интернациональность взглядов и партийность открывали двери социального лифта, гарантировали ускоренный
1 Исследование выполнено в рамках гранта Президента РФ МК-587.2017.6
124
карьерный рост. Иными словами, механизмы формирования новой исторической надэтнической общности -советского народа, в повседневности пробуксовывали. «Советские люди вели себя вместе совсем не так, как они вели бы себя наедине...» [4, с. 148], а советская макросоциальная идентичность в реальности определялась не только и не столько формальной принадлежностью (классовой, советской), сколько традиционными социокультурными факторами: этническим происхождением и близостью к модернизационной советской культуре. Иными словами, по мнению исследователей, структура идентичности советского человека была представлена целым комплексом идентичностей, совершенно не исчерпывающимися советской идентичностью.
Социокультурная специфика советской надэтнической идентичности, по справедливому утверждению М. Е. Попова и Ю. Н. Афанасьева, не может быть понята вне социокультурного и политического дискурса периода её становления, а семьдесят лет истории не были простой деформацией российской исторической традиции [5, с. 11; 6, с. 42]. Советскость как содержание новейшей истории России, скорее всего, представляет собой развитие российской исторической традиции, её продолжение. Начало формированию советской общности, при всех условностях, положили революционные по своему характеру события начала XX века, деформировавшие структуру идентичности социума и личности, выразившиеся в смене представлений о смысле коллективной истории.
В динамике формирования и функционирования советской надэтнической идентичности можно выделить три крупных этапа. Дореволюционная имперская идентичность, как бы она ни трактовалась, как сословно-религиозная или патерналистская, была нивелирована фактически революцией 1905 года и отменена законодательно последней революцией 1917 года. На первом этапе (1917-1930 гг.) советское общество было атомизиро-вано до предела и даже не располагало сколько-нибудь привлекательным образом будущей консолидирующей идентичности по причине ожидания скорого становления всемирного общества рабочих и крестьян в результате прогнозируемой серии революций. На втором этапе (1930-1940 гг.) очевидное запаздывание мировой революции требовало от новой политической элиты решения вопроса формирования советской надэтнической идентичности на основе вненационального классового подхода. Идентифицировать себя по классовому признаку, отмечает В. С. Тяжельникова, были вынуждены как коммунисты, так и далёкие от партии люди и социальные группы [7, с. 271].
Классовый подход потенциально усугублял состояние разрозненности молодого советского социума, однако его перекосы нивелировались непоследовательностью и формальностью применения, что обусловливалось потребностью в модернизации страны, несоответствием доктринальных идеологических установок реальному состоянию дел в экономике, политике, социально-культурной сфере. В 1930-е годы цельная идентичность на основе внеклассового подхода начала утверждаться, становясь основой представлений граждан Союза о себе как о «советских людях». На третьем этапе (1941-1993 гг.) на смену в значительной степени выхолощенному и дискредитированному «приписками» классовому подходу пришла концепция «новой надэтнической общности» - советского народа и соответствующей идентичности с формальным сохранением политики национального самоопределения. Формальность и конструктивистский характер новой советской идентичности проявлялся в языковой сфере, где русский язык получил высший статус, или этнополитической, где, несмотря на декларирование полного этнонационального (в этническом смысле слова) равноправия народов Союза, этнический статус русского был наиболее высоким. Тем не менее, как отмечает В. И. Ильин, в различных этнических культурах советских народов реально утвердились единые ценности, которые воспринимались как интернациональные по сущности [8, с. 295-296]. Если бы в ходе переписи населения в Советском Союзе была предоставлена возможность в перечне национальностей выбрать категорию «советский», считает В. А. Тишков, то немало граждан отнесли бы себя к этой категории [9, с. 16]. Советскость не являлась простой суммой этнических, классовых, политических, гражданских и персональных идентичностей.
Наверное, уместно вспомнить перефразированное есенинское: «большое видится на расстоянии». С этого векового расстояния постсоветские этносоциологические исследования, эвристический потенциал которых до настоящего времени остаётся не в полной мере востребованным, подтверждают тезис В. А. Тишкова, что советская общность и соответствующая идентичность есть реальный исторический феномен. Политические события периода 1990-х гг. для всего населения страны и особенно русских, нивелировавших основания собственно русской этничности, имели катастрофические последствия. Фактически речь шла о потере идеологической основы собственного самосознания. Этнически русские, ещё совсем недавно - советские, особенно в регионах постсоветской России, стремились реализовать потребность в идентичности, обретении самости через иные внеэтнические идентичности: поселенческую, региональную (сибиряки, уральцы), ещё только формировавшуюся российскую и др. Результаты общероссийских исследований свидетельствуют, что в структуре иден-тичностей россиян новая российская идентичность (55-61 %) утверждается только к 2010 году. Проводимые в Саяно-Алтайском регионе социологические исследования демонстрировали, что в период 1990 - начала 2000-х гг. региональная и республиканская идентичности были часто приоритетней российской даже у этнически русских. В проведённом нами исследовании 2013 года с жителями России идентифицировали себя 35-37 % по большей части русских респондентов. Российская надэтническая идентичность была значимой для 25 % опрошенных - представителей нерусских этносов региона. В структуре идентичностей тюрок Саяно-Алтая превалировала республиканская идентичность (хакасы - 35,5 %, тувинцы - 27,4 %, алтайцы - 21,6 %). В то же время показательным является тот факт, что приоритет этнической идентичности отметили только алтайцы (37,8 %). В структуре идентичностей хакасов она занимала пятую позицию (10 %), а у тувинцев четвёртую (15 %), что, очевидно, не в последнюю очередь объясняется практиками интернационализации советского периода [10].
В 2016 году российская идентичность (36,5 %) немного прибавила в весе и подкрепила выводы о стабильности своих позиций. Практически без изменений остались региональная (10,9 %), этническая (8,9 %), республиканская (24 %) и космополитическая (5,4 %) идентичности [1].
Результаты исследования можно свести к следующему выводу: советская идентичность имела этнокультурную природу и являлась во многом, скорее всего, продолжением дореволюционной исторической традиции формирования надэтнической идентичности, нежели её отрицанием. Советская идентичность - основание «новой» исторической общности советских людей, не являлась и простой суммой классовых, этнических и персональных идентичностей. Объективно этнокультурные формы советской идентичности содействовали оформлению разнородных этнокультурных общностей и этнических идентичностей в единую надэтническую социокультурную общность. В этнических культурах советских народов реально, как это демонстрируют результаты исследования, утвердились единые интернациональные по сущности идентенты, не препятствующие становлению национальной гражданско-политической идентичности и складыванию в перспективе гражданской нации.
Библиографический список
1. Аксютин, Ю. М. Социологическое исследование (2016 г.) в рамах Гранта Президента РФ (МК-6746.2015.6). Выборочная совокупность - 1000 чел. (Тыва - 290, Хакасия - 520, Алтай - 190): приложение к отчёту; рукопись / Ю. М Аксютин. - Абакан, 2016.
2. Малахов, В. С. «Скромное обаяние расизма» и другие статьи / В. С.Малахов. - М.: Модест Колеров и «Дом интеллектуальной книги», 2001. - 176 с.
3. Синявский, А. Д. Основы советской цивилизации] / А. Д. Синявский. - М.: Аграф, 2002. - 464 с.
4. Хархордин, О. В. Обличать и лицемерить: генеалогия российской личности / О. В. Хархордин. - СПб.-М.: Европейский университет в Санкт-Петербурге: Летний сад, 2002. - 511 с.
5. Советское общество: возникновение, развитие, исторический финал. В 2-х т. Т. 1. От вооружённого восстания в Петрограде до второй сверхдержавы мира / Ю. Н. Афанасьев [и др.]. - М.: Российскийгосударственный гуманитарный университет, 1997. - 510 с.
6. Авксентьев, В. А. Конфликтные идентичности в современной России: от советскости и далее / В. А. Авксентьев, М. Е. Попов // Социально-гуманитарные знания. - 2007. - № 3. - С. 41-47.
7. Тяжельникова, В. С. От послереволюционного атомизма к цельной советской идентичности / В. С. Тяжельникова // История в XXI веке: Историко-антропологический подход в преподавании и изучении истории человечества: мат-лы Междунар. интернет-конференции; под общ. ред. В. В. Керова. - М., 2001. - С. 270-287.
8. Ильин, В. И. Государство и социальная стратификация советского и постсоветского обществ. 1917-1996 гг.: Опыт конструктивистско-структуралистского анализа / В. И. Ильин. - Сыктывкар: Институт социологии РАН, 1996. - 349 с.
9. Тишков, В. А. Очерки теории и политики этничности в России / В. А. Тишков. - М.: Русский мир, 1997. - 597 с.
10. Аксютин, Ю. М. Социологическое исследование (2013 г.). ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 годы (соглашение: 14.B37.21.0511). Выборочная совокупность - 1000 чел. (Тыва - 290, Хакасия - 520, Алтай - 190): приложение к отчёту; рукопись / Ю. М Аксютин. - Абакан, 2013.
© Аксютин Ю. М., 2017
УДК 001.8:392.31
СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ МЕТОДОЛОГИЧЕСКИХ ПОДХОДОВ К ИССЛЕДОВАНИЮ РОДОВЫХ ОТНОШЕНИЙ
О. Л. Лушникова
Хакасский научно-исследовательский институт языка, литературы, истории
В статье представлен сравнительный анализ теоретических подходов к исследованию родовых отношений. Обосновывается необходимость сочетания объективистской и субъективистской парадигм в изучении данного феномена. Автор предлагает в качестве методологических подходов использовать теоретический подход, в основе которого лежит конструкт «матрица», теорию социального капитала и подход, базирующийся на ключевых понятиях социологии вещей.
Ключевые слова: родовые отношения, объективистская парадигма, субъективистская парадигма, матрица, теория социального капитала, социология вещей.
Социокультурная природа родовых отношений обусловливает необходимость исследования этого феномена как минимум с двух сторон: с точки зрения социальности и с точки зрения культурной обусловленности. С точки зрения социальности, родовые отношения представляют собой особый тип социальных отношений, складывающихся внутри кровнородственного рода (далее - род) или на уровне взаимодействия нескольких родов. Такой подход исходит из понимания общества как объективно существующей реальности, независимой от действий отдельных индивидов и несводимой к сумме их взаимодействий, что находит отражение в объективистской парадигме. В рамках этой парадигмы предметом исследования выступают устойчивые социальные структуры и институты, влияющие на действующих индивидов и обусловливающие их мысли и поступки.
Исследуя родовые отношения как явление культуры, целесообразно вскрыть те смыслы и значения, которые индивиды вкладывают в них. Это находит отражение в субъективистской парадигме, которая делает акцент на индивиде как действующем субъекте. Социальная реальность при этом рассматривается как результат действий индивидов, которые сами конструируют её и воспроизводят своими действиями.
Многогранная природа родовых отношений вынуждает обратиться и к интегральным теориям, которые пытаются объединить эти два подхода. Основной посыл таких теорий таков: существование объективных социальных структур не отрицает того факта, что изменяются они посредством взаимодействия действующих внутри них субъектов.
