CC BY
526
М.Е. Жаглина,
кандидат юридических наук, доцент
СПОРЫ О ДЕТЯХ: ПРОЦЕССУАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ DISPUTES ABOUT CHILDREN: PROCEDURAL ASPECTS
В статье рассматриваются некоторые процессуальные особенности споров о детях как вида споров о праве, анализируются проблемы, возникающие при рассмотрении споров о детях различных категорий, на основе теоретических положений и судебной практики.
This article discusses some procedural aspects of disputes about the children as a form of disputes about the law, analyzes the problems arising in disputes about children in different categories on the basis of theoretical provisions and judicial practice.
В соответствии со ст. 54 Семейного кодекса РФ [1] ребенком признается лицо, не достигшее возраста 18 лет, т.е. совершеннолетия. Появление ребенка на свет, его последующее взросление и развитие влекут возникновение самых различных семейных и иных правоотношений, которые нельзя сводить только к родительским. Среди семейных правоотношений с участием ребенка можно выделить родительские правоотношения, т.е. отношения между родителями и их ребенком, отношения, подобные родительским, но не тождественные, возникающие между ребенком и его усыновителями, опекунами (попечителями), а также иные семейные правоотношения, субъектами которых помимо ребенка являются лица и органы, предусмотренные семейным законодательством, например органы опеки и попечительства, органы внутренних дел и т.д. [2]
Многообразие семейных отношений с участием ребенка, сложность их содержания неизбежно влекут возникновение различного рода конфликтов и противоречий между субъектами данных отношений. Большинство таких конфликтов разрешаются самими заинтересованными лицами путем различных договоренностей, взаимных уступок и не требуют постороннего вмешательства в дела семьи. В тех же случаях, когда противоречия настолько глубоки, что не могут быть устранены собственными силами спорящих, правовой конфликт передается на рассмотрение определенных в законе юрисдик-ционных органов в соответствии с их компетенцией, возникает спор о праве.
Понятие «спор о праве» не определяется в гражданском процессуальном законодательстве, хотя и упоминается в нем, в частности в качестве критерия разграничения видов гражданского судопроизводства. Данная категория неоднократно становилась предметом научных исследований и дискуссий.
М. М. Ненашев определяет спор о праве как «объективно выраженное противоречие волеизъявлений двух сторон, состоящее из носящего юридический характер требования одной стороны (адресант), которому противостоит правовое положение второй стороны (адресат), препятствующее фактическому удовлетворению этого требования»[3]. В связи с этим, автор предлагает различать спор о праве и спор о факте в рамках особого производства. Последний имеет место в случае недостаточности доказательств, представленных заявителем для подтверждения требования, спор о праве же возникает в случае противоречия правового положения лица предъявленным требованиям [3].
М. А. Рожкова под спором о праве понимает некую совокупность юридических фактов: нарушение или оспаривание прав одного лица другим; предъявление требований к нарушителю о соответствующем поведении; неисполнение этих требований данным лицом. На основании этого автором дается следующее определение: это «формально признанное разногласие..., возникшее по факту нарушения или оспаривания субъективных прав одной стороны правоотношения другой стороной, требующее урегулирования самим сторонами или судом» [4].
Итак, спор о праве можно определить как своего рода противоречия, разногласия, неопределенность в отношениях сторон, которые требуют постороннего, в нашем случае судебного, вмешательства с целью эти противоречия устранить, внести определенность в существующие материальные правоотношения. Спор о праве всегда характеризуется наличием материально-правовых требований одной стороны и несогласием с ними (отрицанием) другой стороны.
Споры о детях являются разновидностью споров о праве. Учитывая круг правоотношений, из которых могут возникать такие споры, и их субъектный состав, споры о детях представляют
собой правовые конфликты, возникающие из родительских и им подобных отношений, по поводу происхождения, содержания и воспитания детей. Субъектами таких споров являются родители, лица, их заменяющие, лица, наделенные правом участвовать в воспитании ребенка, в некоторых случаях сам ребенок.
В семейном законодательстве и научных исследованиях упоминается большое количество споров о детях различных категорий. Значительную их часть составляют споры, связанные с воспитанием детей, перечисленные в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 мая 1998 г. № 10 «О применении судами законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием детей» [5]. Они, в свою очередь, в зависимости от субъектного состава спора могут быть разделены на:
- споры между родителями (о месте жительства ребенка при раздельном проживании родителей, об осуществлении родительских прав родителем, проживающим отдельно от ребенка);
- споры между родителями (одним из них) и близкими родственниками ребенка об устранении препятствий к общению с ним;
Споры о детях, в основном, подведомственны судам общей юрисдикции. В некоторых случаях, установленных семейным законодательством, к разрешению таких споров могут привлекаться органы опеки и попечительства. Так, ст. 56 Семейного кодекса РФ предусматривает возможность обращения ребенка, не достигшего 14-летнего возраста, за защитой от злоупотреблений со стороны родителей или лиц, их заменяющих, в орган опеки и попечительства. В ст. 58 и 65 Семейного кодекса РФ говорится о разрешении разногласий между родителями по поводу имени (фамилии) ребенка, а также воспитания и образования детей органами опеки и попечительства. Ст. 67 Семейного кодекса РФ предусматривает возможность обращения близких родственников ребенка в орган опеки и попечительства в целях устранения препятствий со стороны родителей к общению с ребенком. Отобрание ребенка при непосредственной угрозе его жизни или здоровью осуществляется в административном порядке на основании акта органа опеки и попечительства (ст. 77 Семейного кодекса РФ).
Следует отметить неоднозначный подход законодателя к решению вопроса об обязательности соблюдения досудебной процедуры в виде
- споры между родителями (лицами, их заменяющими) и третьими лицами, незаконно удерживающими ребенка без законных оснований, о его возврате;
- споры о лишении родительских прав, об ограничении родительских прав, о восстановлении в родительских правах, субъектами которых могут быть как родители и лица, их заменяющие, так и органы, защищающие права детей.
Помимо споров о воспитании детей к спорам о детях могут быть отнесены споры о происхождении детей (установлении отцовства (материнства), оспаривании отцовства (материнства)), споры о взыскании алиментов на несовершеннолетних детей, споры об отмене усыновления.
Количество споров о детях на протяжении ряда лет остается примерно одинаковым (см. таблицу). Данные взяты из отчетов о работе судов общей юрисдикции за соответствующие годы. При этом отчетность судов предусматривает учет всех споров, связанных с воспитанием детей в целом без выделения конкретных категорий. Отдельно учитываются только дела о лишении родительских прав // http://www.cdep.ru/ index.php?id=80_(дата обращения: 20.04.2017).
обращения в органы опеки и попечительства в обозначенных случаях.
Исходя из формулировок ст. 56 и 58 Семейного кодекса РФ, ребенок до 14 лет и родители, не пришедшие к согласию относительно имени или фамилии ребенка, не могут обратиться за разрешением данных вопросов в суд даже при условии предварительного решения данного вопроса органом опеки и попечительства. Подразумевается, что органы опеки и попечительства, в которые обратился малолетний ребенок, должны сами принять соответствующие меры к защите его прав, в том числе обратиться в суд. Родители же, не согласные с решением органа опеки и попечительства относительно имени (фамилии) ребенка, могут обжаловать его решение в рамках административного судопроизводства.
Для разрешения вопросов, касающихся воспитания и образования детей, при отсутствии единого мнения родителей ст. 65 Семейного кодекса РФ установлена альтернативная подведомственность: родители (один из них) вправе обратиться как в орган опеки и попечительства, так и сразу в суд. По этому поводу Президиумом Верховного Суда РФ было отмечено, что ст. 65 Семейного кодекса РФ не предусматривает обязательного досудебного порядка урегулирования подобных споров в виде
Категория споров о детях 2013 г. 2014 г. 2015 г.
Споры о воспитании детей 33 562 35 178 36 177
Споры о лишении родительских прав 56 801 54 133 54 803
Споры об установлении отцовства 18 476 18 981 20 262
Споры об отмене усыновления 639 612 543
обращения в орган опеки и попечительства, соответственно, возвращение исковых заявлений по этим основаниям неправильно [6].
Споры, связанные с отказом родителей от предоставления родственникам ребенка возможности общаться с ним (ст. 67 Семейного кодекса РФ), имеют условную подведомственность — в случае неподчинения родителей решению органа опеки и попечительства близкие родственники ребенка вправе обратиться в суд. Судами данные положения трактуются неоднозначно. Так, в Апелляционном определении Воронежского областного суда от 7 февраля 2017 г. было указано, что «требования ст. 67 не носят императивного характера, а содержат лишь указание на то, что в случае отказа родителей (одного из них) от предоставления близким родственникам ребенка возможности общаться с ним орган опеки и попечительства может обязать родителей (одного из них) не препятствовать этому общению» [7]. В то же время Мирнинский районный суд Республики Саха (Якутия) возвратил исковое заявление об устранении препятствий к общению с ребенком его бабушки по причине того, что истица не представила доказательств предварительного обращения в орган опеки и попечительства для решения данного вопроса [8].
В Концепции совершенствования семейного законодательства [9] отмечается нецелесообразность дифференциации процедур обращения в суд для близких родственников ребенка (предусматривается двухступенчатая форма защиты права на общение: орган опеки и попечительства, затем суд) и других родственников (одноступенчатая форма защиты — только суд). При этом ст. 67 Семейного кодекса РФ прямо не регулирует порядок защиты интересов других родственников, так как в ч. 2 и 3 данной статьи упоминаются только близкие родственники (дедушки, бабушки, братья и сестры). Однако путем систематического толкования положений ст. 8 и ст. 67 Семейного кодекса РФ может быть сделан вывод об исключительно судебном порядке защиты права на общение с ребенком других родственников. С этих позиций унификация норм подведомственности споров о реализации права на общение с ребенком близких и других родственников вполне оправданна. По нашему мнению, целесообразно распространить обязательную досудебную процедуру в виде обращения в орган опеки и попечительства на всех родственников ребенка, уточнив формулировку ст. 67 Семейного кодекса РФ. Это будет способствовать и формированию единообразной судебной практики по данной категории дел.
Несмотря на то, что ребенок является главным действующим лицом в спорах о детях, отметим неопределенность процессуального положения ребенка в подобных спорах как в законодательстве, так и в теории и судебной практике. Данная про-
блема связана прежде всего с тем, что ребенок, являясь субъектом семейных правоотношений, во многих спорах о детях фактически выступает в качестве «одушевленного» объекта спора.
Семейный кодекс РФ содержит ряд упоминаний о возможности личного обращения ребенка в суд по ряду вопросов. Так, в соответствии со ст. 56 ребенок, достигший возраста 14 лет, может самостоятельно обратиться в суд в случае злоупотреблений со стороны родителей или лиц, их заменяющих, ст. 142 допускает отмену усыновления по заявлению ребенка, достигшего 14 лет. Не вдаваясь в дискуссию о возможности фактической реализации данного права ребенком, отметим очевидное: в подобных случаях ребенок должен занять процессуальное положение истца.
В других спорах о детях ребенок формально субъектом спора, в основном, не является и его положение в данном споре законодателем не определяется. В связи с этим в научных исследованиях, посвященных данной проблеме, встречается несколько противоположных подходов. Согласно первому из них, ребенок является стороной в споре только в случаях, когда защищаются его права и интересы непосредственно (по сути, это те же ст. 56 и ст. 142 Семейного кодекса РФ). В остальных же спорах о детях (между родителями, об устранении препятствий к общению с ребенком, о лишении родительских прав) ребенок вообще не является лицом, участвующим в деле, так как он не субъект спорных материальных правоотношений, выносимых на судебное рассмотрение [10]. В соответствии со вторым подходом, ребенка в спорах о детях следует во всех случаях признать стороной, так как судебное решение затрагивает его права и обязанности. При этом утверждается, что ребенок может быть соистцом или соответчиком в зависимости от ряда условий [11].
Вряд ли можно согласиться как с первой, так и со второй точкой зрения. С одной стороны, интересы ребенка затрагиваются разрешением любого спора о детях, он фактически является его «пассивным» участником, а соответственно, должен привлекаться к участию в деле. С другой стороны, признание за ребенком статуса стороны в любом споре, его касающемся, не вполне соотносится с положениями семейного законодательства, которое закрепляет круг лиц, наделенных правом требовать защиты своих собственных интересов в спорах о детях, и лиц, к которым такие требования могут быть предъявлены. Например, в споре об определении места жительства ребенка, осуществлении родительских прав отдельно проживающим родителем участниками такого спора, т.е. истцом и ответчиком, будут родители ребенка. В спорах о праве на общение с ребенком истцами являются близкие родственники, ответчиками же — родители ре-
бенка (один из них). Дела о лишении родительских прав, об ограничении в родительских правах возбуждаются по заявлению родителей или лиц, их заменяющих, близких родственников, прокурора, органов, охраняющих права несовершеннолетних детей, при этом ответчиками являются один или оба родителя. Восстановление в родительских правах осуществляется по заявлению родителя, лишенного родительских прав. При этом в качестве ответчика привлекается то лицо, на чьем попечении находится ребенок [12].
В соответствии со ст. 38 Гражданского процессуального кодекса РФ [13], в случаях возбуждения дела по заявлению лиц, обращающихся в суд за защитой интересов других лиц, последние участвуют в процессе в качестве истца. Таким образом, для того чтобы считать ребенка стороной в процессе, необходимо либо прямое указание семейного законодательства, либо обращение в суд для защиты его интересов каких-то других лиц, которые при этом своих собственных интересов не защищают. В связи с этим ребенок может занять положение истца, например, в процессе по делу о лишении родительских прав, возбужденному одним из родителей, органами опеки и попечительства, комиссиями по делам несовершеннолетних, иными организациями, охраняющими права детей, об отмене усыновления, о взыскании алиментов, об установлении отцовства. В то же время привлечение ребенка в качестве стороны в спорах об определении места жительства ребенка, осуществлении родительских прав отдельно проживающим родителем, об устранении препятствий к общению с ребенком, о возврате незаконно удерживаемого ребенка не соответствует правовой природе предъявляемых требований. Во всех приведенных случаях лица, предъявляющие соответствующие иски, защищают свои собственные права и интересы: право на личное воспитание ребенка и общение с ним. Поэтому особенно актуально обозначить процессуальное положение ребенка в спорах подобного рода.
Неопределенность в решение данного вопроса вносит и ст. 57 Семейного кодекса РФ, закрепляющая право ребенка на выражение своего мнения, в том числе в ходе судебного разбирательства. Причем в ряде случаев, предусмотренных семейным законодательством, учет мнения ребенка, достигшего 10 лет, для органов опеки и попечительства и суда обязателен. Возникает закономерный вопрос, в качестве какого субъекта процесса может быть заслушан ребенок, а суд может или должен учесть его пожелания? Изучение материалов судебной практики показывает, что чаще всего выражение мнения ребенка оформляется как допрос несовершеннолетнего свидетеля. В то же время свидетель в гражданском процессе относится к юридически не заинтересованным в исходе дела
участникам, которые привлекаются судом для установления обстоятельств дела. По нашему мнению, для ребенка любой судебный процесс, связанный с разрешением спора по поводу него, юридически не безразличен, поскольку оказывает влияние на правовое положение ребенка в отношениях с родителями, другими родственниками, иными участниками семейно-правовых отношений.
Изучение материалов судебных дел по спорам о детях также не способствует решению данного вопроса, поскольку ребенок к участию в деле, по общему правилу, вообще не привлекается. Причем данная ситуация характерна как для споров о воспитании детей, так и споров, в которых ребенок является участником спорного материального правоотношения. Так, нам не встретилось ни одного дела об установлении отцовства или взыскании алиментов на несовершеннолетних детей, где в качестве истца фигурировал бы сам ребенок, а не его законный представитель. Видимо, объяснить подобную ситуацию можно лишь сложившейся судебной практикой, так как она явно не соотносится с положениями ст. 38 Гражданского процессуального кодекса РФ, согласно которой недееспособность ребенка не мешает быть ему быть истцом, представляемым в процессе иным лицом (родителем, опекуном и т.п.). Именно ребенок, а не его представитель, является субъектом алиментного обязательства или родительского правоотношения, поэтому и должен привлекаться к участию в деле в качестве истца.
В Обзоре практики разрешения судами споров, связанных с воспитанием детей, обращалось внимание на то, что чаще всего мнение ребенка, достигшего 10 лет, выясняется опосредованно через органы опеки и попечительства в даваемом ими заключении, что не согласуется с положениями ст. 12 Конвенции о правах ребенка, ст. 57 Семейного кодекса РФ и ст. 67 Гражданского процессуального кодекса РФ. При этом Верховный Суд РФ считает приоритетным право ребенка быть заслушанным в ходе любого судебного разбирательства, затрагивающего его интересы. Данное право может быть ограничено только в случае наличия оснований предполагать неблагоприятное воздействие на ребенка его присутствия в суде, для чего выясняется мнение органа опеки и попечительства по этому вопросу. По мнению высшей судебной инстанции, выяснение мнения ребенка необходимо во всех случаях, даже прямо не названных в ст. 57 Семейного кодекса РФ. Так, Судебной коллегией Верховного Суда РФ были отменены судебные постановления судов первой и апелляционной инстанции и дело направлено на новое рассмотрение в связи с тем, что судом не было учтено мнение ребенка, достигшего 10 лет, по вопросу определения его места жительства с матерью или с отцом, хотя он заявлял о желании про-
живать с матерью как в ходе судебного разбирательства, так и педагогу-психологу [14].
В связи с этим следует признать необходимость переориентации судов с косвенного выяснения мнения ребенка в спорах о детях посредством органов опеки и попечительства, представляющих в суд соответствующие заключения, педагогов, воспитателей детских учреждений, инспекторов по делам несовершеннолетних на непосредственное выяснение желаний и намерений несовершеннолетнего в процессе, что более соответствует интересам ребенка. Думается, что такое правило должно стать обязательным для детей, достигших возраста 10 лет, особенно в случаях, когда суд не может принять решение без согласия ребенка. Для детей, не достигших возраста 10 лет, личное присутствие в суде возможно при условии положительного заключения об этом органа опеки и попечительства и специалиста в области педагогики и детской психологии.
А. М. Нечаева считает, что при выяснении мнения ребенка следует ограничиться его опросом органами опеки и попечительства в известном ребенку месте, каковым суд не является. По ее мнению, опрос в суде сам по себе наносит ребенку травму, а процессуальная природа мнения несовершеннолетнего не определена [15]. Действительно, мнение ребенка прямо не указано в качестве средства доказывания в ст. 55 Гражданского процессуального кодекса РФ, что, опять же, актуализирует проблему определения процессуального статуса ребенка в различных категориях споров о детях.
Как уже говорилось выше, вряд ли мы можем считать ребенка в споре о детях свидетелем, а, следовательно, его мнение — свидетельскими показаниями. Представляется, что процессуальный статус ребенка в рассматриваемых спорах может определяться следующим образом. В случаях, когда ребенок сам является участником спорного правоотношения, а другие лица, возбуждая гражданское дело, лишь представляют его интересы (лишение родительских прав, ограничение в родительских правах, установление отцовства, отмена усыновления), ребенок должен привлекаться к участию в процессе в качестве истца, исходя из положений ст. 38 Гражданского процессуального кодекса РФ.
Если же речь идет о спорах об определении места жительства ребенка, осуществлении родительских прав отдельно проживающим родителем, об устранении препятствий к общению с ребенком, о возврате незаконно удерживаемого ребенка, где лица, предъявляющие соответствующие иски, защищают свои собственные права и интересы (родители, лица, их заменяющие, родственники ребенка), процессуальное положение ребенка будет наиболее близким к третьему лицу, не заявляющему самостоятельных требований относительно предмета спора. В соответ-
ствии со ст. 43 Гражданского процессуального кодекса РФ в качестве третьих лиц, не заявляющих самостоятельные требования, привлекаются лица, чьи права и обязанности по отношению к одной из сторон могут быть затронуты судебным постановлением. По нашему мнению, во всех рассматриваемых случаях решение суда повлияет на отношения ребенка с истцом или ответчиком, например, ребенок будет передан на воспитание другому родителю, будет установлен порядок общения ребенка с отдельно проживающим родителем или иным родственником и т.п. Соответственно, мнение ребенка, высказанное в процессе, в этом случае может рассматриваться в качестве объяснений сторон или третьих лиц.
В соответствии с Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 27 мая 1998 г. № 10 по всем спорам, связанным с воспитанием детей, к участию в деле должен привлекаться орган опеки и попечительства. На некоторые проблемы, связанные с участием данных органов в рассмотрении споров о детях, обращается внимание как в судебной практике, так и в научной литературе. Одной из таких проблем является правильное определение процессуального статуса органов опеки и попечительства как участника судебного разбирательства. В практике судов встречаются нередкие случаи привлечения органов опеки и попечительства в спорах о детях в качестве третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований относительно предмета спора [16, 17]. По этому поводу в Обзоре практики разрешения судами споров, связанных с воспитанием детей, отмечается неправильность подобного подхода, так как в соответствии со ст. ст. 46, 47 Гражданского процессуального кодекса РФ органы опеки и попечительства либо возбуждают гражданское дело, либо дают заключение по делу, защищая интересы несовершеннолетних и представляя государство. Ни одна форма участия органов опеки и попечительства в гражданском процессе не подразумевает их привлечения в качестве третьих лиц.
Другой проблемой является законодательная нерешенность вопроса о том, какой орган опеки и попечительства следует привлекать к участию в деле в случае, когда места жительства родителей, претендующих на личное воспитание ребенка, не совпадают. Верховным Судом РФ высказывалось мнение, что в подобных случаях необходимо истребовать письменное заключение у органа опеки и попечительства как по месту жительства истца, так и ответчика, что будет способствовать более объективному решению вопроса о месте жительства ребенка в случае раздельного проживания родителей [6]. А. М. Нечаева считает наличие двух заключений нецелесообразным, так как они могут быть противоречивыми. В связи с этим автором предлагается в качестве заключения учитывать только позицию органа опеки и попечительства по месту жительства истца, а мнение органов опеки и
попечительства по месту жительства ответчика просто приобщать к материалам дела [15. — С. 16, 17]. В целях устранения обозначенных противоречий при рассмотрении споров о воспитании детей необходимо внести в ст. 78 Семейного кодекса РФ соответствующие изменения, конкретизирующие количество заключений органов опеки и попечительства в одном процессе и местонахождение органа опеки и попечительства, дающего основное заключение.
Таким образом, можно отметить несовершенство действующего семейного и гражданского процессуального законодательства, регулирующего порядок рассмотрения споров с участием ребенка, особенно в области определения процессуального положения ребенка в таких спорах и необходимости привлечения ребенка к участию в деле. Данный вопрос, как правило, обходится молчанием как в научных исследованиях, посвященных спорам о детях, так и в актах толкования правовых норм, даваемых высшей судебной инстанцией. Предложенное автором решение некоторых обозначенных в статье проблем, безусловно, не претендует на бесспорность и является продолжением дискуссии, точку в которой должен поставить либо законодатель, либо правоприменитель в соответствующих руководящих разъяснениях, обязательных для применения судами, рассматривающими данные категории дел.
ЛИТЕРАТУРА
1. Семейный кодекс Российской Федерации : федер. закон от 29 декабря 1995 г. № 223-Ф3 // Собрание законодательства РФ. — 1996. — № 1.
— Ст. 16.
2. Беспалов Ю. Ф. Семейные правоотношения с участием ребенка // Семейное и жилищное право. — 2015. — № 1. — С. 4, 5.
3. Ненашев М. М. Спор о праве и его место в гражданском процессе : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. — Саратов, 2011. — С. 8.
4. Рожкова М. А. Понятие спора о праве гражданском // Журнал российского права. — 2005. — № 4. — С. 98—102.
5. Бюллетень Верховного Суда РФ. — 1998.
— № 7.
6. Обзор практики разрешения судами споров, связанных с воспитанием детей : утв. Президиумом Верховного Суда РФ 20 июля 2011г. // http://base.garant.rU/70136426/#friends#ixzz4dw9g04 Wc_(дата обращения: 25.04.2017).
7. Апелляционное определение Воронежского областного суда № 33-1148/2017 от 7 февраля 2017 г. по делу № 33-1148/2017 // http:// sudact.ru/regular/doc/(дата обращения: 20.04.2017).
8. Определение Мирнинского районного суда Республики Саха (Якутия) № 9-49/2016 от 22 декаб-
ря 2016 г. по делу № 9-49/2016 // http://sudact.ru/ regular/doc/ (дата обращения: 20.04.2017).
9. Концепция совершенствования семейного законодательства : разработана временной рабочей группой при Координационном совете при Президенте РФ по реализации Национальной стратегии действий в интересах детей на 2012— 2017 годы по совершенствованию семейного законодательства РФ // http://www.gosduma.net/ analytics/publication-of-legal-department/2014/31 Se-meinaja_politika.pdf (дата обращения: 15.04.2017).
10. Иванова С. А. Судебные споры о праве на воспитание детей. — М. : Юрид. лит., 1974. — 168 с.
11. Батова О. С. Процессуальные особенности рассмотрения споров, связанных с воспитанием детей : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. — М., 2007. — 31 с.
12. О применении судами законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием детей : постановление Пленума Верховного суда РФ от 27 мая 1998 г. № 10. П. 19 // Бюллетень Верховного Суда РФ. — 1998. — № 7.
13. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации: федер. закон от 14 ноября 2002 г. № 138-Ф3 // Собрание законодательства РФ. — 2002. — № 46. — Ст. 4532.
14. Обзор судебной практики Верховного Суда РФ № 4 за 2015 г.: утв. Президиумом Верховного Суда РФ 23 декабря 2015 г. // http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW _192264/568b850b3a0630375575c9ca11b29e6e70b 3d53c/ (дата обращения: 20.04.2017).
15. Нечаева А. М. Споры о неделимом // Российская юстиция. — 2016. — № 2. — С. 16—17.
16. Решение Семеновского районного суда Нижегородской области от 6 февраля 2017 г. по делу № 2-1718/2016 // http://sudact.ru/ (дата обращения: 01.05.2017).
17. Решение Промышленного районного суда г. Самары от 12 декабря 2016 г. по делу №2-8386/ 2016 // http://sudact.ru/ (дата обращения: 01.05.2017).
REFERENCES
