CC BY
15
УДК 81.362
А. О. Манухина
кандидат филологических наук, доцент кафедры фонетики и грамматики французского языка факультет французского языка Московского государственного лингвистического университет; e-mail: [email protected]
специфика средневекового поэтического дискурса через соотношение стереотипного и индивидуального
(на материале старофранцузской песни «Seigneurs, sachiez...» (1239) Тибо IV Шампанского)
Статья посвящена анализу специфики оценочной структуры старофранцузского стихотворения Тибо IV Шампанского «Seigneurs, sachiez...», которое рассматривается в исследовании как образец средневекового поэтического дискурса. В работе анализируется ценностная составляющая произведения с учетом специфики текста XIII в., рассматриваются особенности субъективного восприятия действительности автором произведения и анализируется соотношение авторского оценочного восприятия и общепринятых этических стереотипов того времени.
Ключевые слова: средневековый дискурс;нравственные стереотипы Средневековья; оценочная картина мира; «кодекс чести» рыцаря.
А. О. Manuhina
PhD (Philology), Associate Professor, Department of Phonetics and Grammar of the French language, Faculty of the French Language, Moscow State Linguistic University; e-mail: [email protected]
SPECIFICITY OF MEDIEVAL POETIC DISCOURSE THROUGH THE RELATION OF THE STEREOTYPICAL AND INDIVIDUAL (based on the Old French song «Seigneurs, sachiez...» (1239) by Thibaut IV of Champagne)
The article is devoted to the analysis of the peculiarities of the evaluative structure in the old French poem of Theobald IV of Champagne «Seigneurs, sachiez.», which is considered in the article as an example of the medieval poetic discourse. The value component is analyzed with a glance of the specificity of the text of the Middle Ages. The objective of the research is to analyze the evaluative perception of the author and the interaction of the author's evaluative perception of reality and common ethic stereotypes of that time.
Key words: the medieval discourse; moral stereotypes of the Middle Age; the evaluative picture of the world; the chevaleric code.
Введение
Исследование средневекового поэтического дискурса невозможно без детального анализа экстралингвистических, социокультурных и психологических факторов, присущих определенному народу в конкретном культурно-историческом пространстве. Поэтической дискурс в целом «представляет собой общение особого рода, насыщенное глубинными эмоциональными переживаниями и выражаемое в эстетически маркированных языковых знаках» [Карасик 2009, с. 326], а изучение стихотворного письменного наследия Европейского Средневековья требует исследования в событийном аспекте, в исторической и национальной специфике, с позиций человека той эпохи.
В средневековом поэтическом дискурсе эпохи Крестовых походов отражена внутренняя, духовная жизнь французского рыцарства XIII в.
Цель статьи - выявление своеобразия восприятия автором-крестоносцем современных ему событий Шестого крестового похода. Через степень соответствия / несоответствия личных авторских ценностных установок общепринятым стереотипам эпохи представляется возможным установить специфику оценочной структуры средневекового поэтического дискурса.
Материал нашей работы - старофранцузское стихотворение Тибо IV Шампанского (1201-1253) «Seigneurs, sachiez...», называемое также «Chanson» («Песнь»). Само стихотворение, согласно Бедье, представляет собой призыв к Крестовому походу (excitation à la croisade) [Bédier 1974, с. 173]. «Seigneurs, sachiez.» относят к жанру песен-проповедей Крестовых походов — особой группе историко-культурных памятников; в разных источниках они получили название Chansons des Croisades («Песни Крестовых походов») [Смолицкая 1984, с. 20], Chanson d'outrée (торжественная политическая песнь на крестовые походы) или Chanson de marche des pèlerins (походная песнь пилигримов-крестоносцев) [Bédier 1974, с. 32].
Тибо IV, граф Шампани и Бри, король Наварры, считался среди современников одним из образованнейших рыцарей эпохи: согласно легенде, именно он основал академии в городах Труа и Провен в Шампани. Его поэтическое наследие насчитывает более 500 текстов (за это Тибо получил поэтический титул «принц труверов»), среди них любовные песни, пастурели и «Песни Крестовых походов» [Бицили 1995, с. 93].
«Песни» занимают особое место в творчестве Тибо IV, так как он лично участвовал во многих войнах и Крестовых походах. Изучаемый текст был написан в эпоху Шестого крестового похода, в котором Тибо был одним из руководителей. Вероятно, произведение было создано в 1239 г., когда папа Григорий IX провозглашает новую экспедицию на Святую землю: в тексте нет прямых указаний на конкретное историческое событие, но из контекста сочинения можно понять, что Тибо сочинил «Песнь» во время подготовки к крестовому походу с целью привлечь рыцарей.
Такого рода стихотворения создавались согласно четко установленным правилам, что было естественно для эпохи Средневековья: каждое произведение должно соответствовать определенному уровню ожидания - в понимании средневекового человека чтение воспринималось как «постоянно возобновляемое проникновение и углубление в единый текст через множество его вариантов. Средневековый текст, таким образом, в норме не должен быть оригинальным и неожиданным [Челышева 1996, с. 128]». К подобному выводу приходит и Д. С. Лихачёв, говоря о формульном знаковом характере средневекового текста, который «характеризуется использованием привычных формул, сюжетов, мотивов, которые должны были создавать у слушателя / читателя определенный настрой, и подготавливали к восприятию произведения» [Лихачёв 1979, с. 120].
Согласно канонам риторики, идущим от Античности, два важнейших правила, laudatio («похвалу») и vituperatio («порицание»), должны обязательно присутствовать в любой проповеди [Челышева 1996; Ратледж 1998]. Песни-проповеди Крестовых походов, к которым относится и сочинение Тибо IV Шампанского, построены на основе бинарных оппозиций, что соответствовало идеологии крестоносного движения: те, кто отзывался на призыв, были достойны похвалы, а те, кто оставался в стороне, заслуживали порицания.
1. Laudatio как призыв к Крестовому походу
К середине XIII в. в западноевропейской рыцарской культуре полностью сформировалось оценочное отношение к Крестовым походам, основанное на христианских этических нормах. Под влиянием доктрины католической церкви освобождение Святой земли считалось священным деянием крестоносца, «высшим подвигом благочестия» [Dupront 1987, с. 120]. Отсюда назидательный тон в призыве к походу:
Qui a en soi pitié ne remenbrance, Au Haut Seigneur doit querre sa venjance
Кто имеет в себе жалость и воспоминание
О Высоком Господине, должен стремиться к отмщению за Него И освободить Его землю и Его страну.
Et delivrer sa terre et son pais
[Bédier 1974, с. 168].
Категоричность суждения подчеркивается употреблением глагола devoir (doit querre sa venjance — «должен стремиться к отмщению за Него»). Оценочное отношение к походу вербализовано словосочетаниями querre sa venjance («стремиться к отмщению за Него») и delivrer sa terre et son pais («освободить Его землю и Его страну»). Вне контекста существительное venjance («месть» [Greimas 1969, с. 480]) выражает отрицательную оценку, но в данном фрагменте сочетание querre sa venjance приобретает оценку положительную: поход воспринимался как «отмщение за поругание Христа».
Однако в анализируемом примере отражено не столько личное авторское миропонимание, сколько стереотипный и идеализированный образ, реализованный посредством устойчивых выражений-клише, неоднократно встречаемых в более ранних текстах. Употребление практически идентичных выражений мы можем увидеть в «Песне об Антиохии» Ришара Пилигрима эпохи Первого крестового похода (S'en ala outre-mer por sa honte vengier [Chanson 1848, с. 17] - «Отправились за море (в Святую землю), чтобы отомстить за Его поругание») и «Взятии Константинополя» Ж. де Виллардуэ-на эпохи Четвертого крестового похода (la honte Jesus-Crist vengier [Villehardouin 1969, с. 95] - «отомстить за поругание Христа»).
Ценностные нормы, общие для людей, живущих в одну эпоху, в одном социуме, диктовали определенные способы выражения оценки.
Отдельно следует рассмотреть словосочетание pitié au haut Seigneur («жалость к Высокому Господину»), в котором Тибо, на наш взгляд, сознательно прибегает к игре слов: здесь существительное Seigneur имеет двойной смысл и может пониматься как господин = сюзерен в иерархических отношениях «вассал / сеньор» и как господин = Господь (Notre Seigneur Jésus-Christ). Адресат произведения - рыцари-вассалы Тибо IV; призывая их служить Богу как своему сеньору, автор стихотворения мыслит категориями актуального для него социокультурного языка с позиции феодальных отношений XIII в.
Поход в стихотворении рассматривается как способ искупления грехов и достижения рая:
Deus se lessa por nos en croiz pener Et nos dira au jor ou tuit vendront: «Vous qui ma croiz m'aidastes a porter,
Vos en iroiz la ou mi angle sont;
La me verroiz et ma mere Marie
[Bédier 1974, с. 168].
Господь здесь показан как сюзерен, дающий награду крестоносцам за верность. Отношения «Бог / рыцарь» реализуются согласно модели, указывающей на обязательность двустороннего обмена: исполнение долга со стороны рыцарей-вассалов: «Пришли и помогли нести крест», т. е. освободили Святую землю (tuit vendront, ma croiz m'aidastes a porter) ^ исполнения своей части договора Богом-сеньором: очищение и обретение рая (Vos en iroiz la ou mi angle sont) ^ награда от Бога как плата за служение: «увидят Господа и Деву Марию» (La me verroiz et ma mere Marie). В данном фрагменте, на наш взгляд, присутствует аллюзия на Нагорную проповедь Христа: «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» [Матф. 5.7, 8]. Автор проецирует матрицу отношений «сеньор / вассал» на отношения «Бог» / «рыцарь», что также было типично для средневековой литературы.
Связь «Бог» / «человек» описана по той же повторяющейся схеме и в «Песне об Антиохии»: исполнение долга рыцарством (endurer mainte peine / aller vengier) ^ награда от Бога (обретение рая как плата за верность: ames en sa gloire poser / en paradis celestre aura sa mainsion) [Chanson 1848, с. 17].
Одновременно в произведении взаимосвязь «Бог» / «рыцарь» отражена не только в сфере статусно-ориентированных отношений, но и в личной сфере:
Q'il n'est amis fors que cil, sanz dotance, Нет друзей, кроме того, без сомнения, Qui pour nos fu en la vraie croiz mis Кто во имя нас был распят на [Bédier 1974, с. 168]. истинном кресте.
Отношение к Богу со стороны рыцаря как к лучшему другу не было выявлено нами в каком-либо контексте на материале других произведений эпохи Крестовых походов. Поэтому можно предположить,
Господь позволил себя мучить во имя нас на кресте
И нам скажет в день, когда мы все придем: «Вы, кто мне помог нести мой крест, Вы пойдете туда, где мои ангелы Там вы увидите меня и мою мать Марию»
что в этом проявляется личная авторская позиция Тибо IV Шампанского и его индивидуальное мировосприятие.
Laudatio как призыв идти в поход содержит в себе восхваление тех, кто верен своему долгу:
Or s'en iront cil vaillant bacheler И пойдут те доблестные молодые люди
Qui aiment Dieu et l'eneur de cest mont, Которые любят Господа и почести Qui sagement vuelent a Dieu aler этого мира,
[Bédier 1974, с. 168]. Кто мудро хочет пойти к Господу.
Адресат воззвания в изучаемом отрывке — юноши, bacheler («молодой человек, готовящийся стать рыцарем под руководством рыцаря» [Шишмарев 1955, с. 26]). Интересно, что здесь любовь к Богу и стремление к материальным благам ставятся в один ряд: aiment Dieu et l'eneur de cest mont. Приверженность к материальным ценностям не осуждается, а наоборот, восхваляется. Кажущийся парадокс (противоречие католической моральной доктрине, где воспевались бедность и презрение к богатству) объясняется феноменом рыцарской культуры - богатство было обязательным атрибутом успеха. В выражении l'eneur de cest mont (букв. 'почести этого мира') l'eneur может также иметь значение: «честь», «почет», «почести», а не только «богатство», т. е. означать ценность как материальную, так и духовную. По мнению автора, в стремлении к почестям нет греховности - это одна из похвальных черт будущего рыцаря как стремление к самореализации и достижению социальной значимости. Социальная значимость, как общее культурно значимое понятие, существовавшее в сознании средневекового рыцарства, охватывало ряд более конкретных оценочно окрашенных понятий: «могущество», «знатность, благородство», «уважение, почет» и «богатство».
2. Vituperatio как порицание за отказ от Крестового похода
С позиций ценностных стереотипов Средневековья отношение к лицам и событиям окружающего мира всегда происходило сквозь призму бинарной оппозиции «Добро» (Бог) / «Зло» (Дьявол), т. е. «Добро» всегда подразумевало «Зло» как неотъемлемый коррелят, поэтому laudatio подразумевало vituperatio как противоположный полюс по отношению к норме.
Если обретение рая рассматривалось как награда рыцарю за верное служение, то отказ от похода влек за собой наказание за неисполнение долга - лишение рая:
Seigneurs, sachiez: qui or ne s'en ira En cele terre ou Deus fu morz et vis Et qui la croiz d'Outremer ne prendra, A paines mès ira en Paradis
[Bédier 1974, c. 168].
Сеньоры, знайте: кто не пойдет В ту землю, где Господь жил и умер И кто не возьмет «заморский крест» Едва ли пойдет в рай.
В данном примере словосочетание prendre la croiz d'Outremer (букв. 'взять заморский крест') имеет значение «взять на себя обязательства рыцаря, идущего в Крестовый поход на Иерусалим». Отношения «Бог / рыцарь» здесь показаны зеркально по отношению к рассмотренному выше фрагменту: отказ от обязательств (qui or ne s'en ira en cele terre ou Deus fu morz et vis) влечет за собой кару от Господа-сюзерена (paines mès ira en Paradis).
В следующем отрывке суждение еще более категорично, так как субьектом оценки выступает Бог:
Et vos par qui je n'oi onques aïe Descendroiz tuit en Enfer le parfont
[Bédier 1974, с. 168].
И вы, от кого я не имел никакой помощи, Вы спуститесь все в глубокий Ад.
Как и в предыдущем случае, авторское восприятие похода совпадает с канонами средневекового мышления в целом.
Vituperatio формирует оппозицию к laudatio и содержит в себе порицание тех, кто отказался от похода:
Tuit li mauvès demorront par deça, Qui n'aiment Dieu, bien ne honor ne pris [Bédier 1974, c. 168].
Все плохие останутся здесь, Кто не любит Господа, ни благ, ни чести, ни ценностей.
Здесь раскрывается конкретное содержание общеоценочного прилагательного таихёз: как известно, прилагательное «плохой» не содержит собственно дескриптивно-ориентированного содержания. Общая оценка всегда нуждается в экспликации и нередко сопровождается содержательным комментарием: за ней всякий раз может стоять совершенно разный набор признаков, зависящий от ситуации,
времени и эпохи. Здесь mauvès имеет следующие признаки: «Тот, кто не любит Господа» (qui n'aiment Dieu), «не любит ни благ, ни чести, ни ценностей» (n'aiment bien ne honor ne pris), т. е. по сути повторяется рассмотренная нами выше строфа со знаком «-».
Приведенный фрагмент должен был вызвать определенную реакцию порицания у читателя / слушателя: «быть крестоносцем» понималось как следование определШным правилам, установкам, их соблюдение, и реальная личность должна соответствовать этим ожиданиям, следовательно, быть предсказуемой.
В то же время vituperatio, помимо общепринятых этических стереотипов того времени, реализует и индивидуальную авторскую оценку Тибо Шампанского:
Et li morveus, li cendreus demorront; Avugle sont, de ce ne dout je mie. Qui un secors ne fet Dieu en sa vie, Et por si pou pert la gloire du mont.
[Bédier 1974, с. 168]
И хилые замарашки останутся, Они слепые, и я в этом нисколько не сомневаюсь,
Кто не окажет помощи Господу в своей жизни,
Из-за этого потеряет славу мира.
Этот отрывок иллюстрирует индивидуальную авторскую оценку: употреблена сниженная разговорная лексика, с экспрессивно-стилистической окраской. Оценочное прилагательное morveus в разных источниках переводится по-разному: «хилый, больной неизлечимой смертельной болезнью» [Шишмарев 1955, с. 172] и «сопливый» - «morveux» [Bédier 1974, с. 173]. В обоих случаях слово относится к разговорному стилю и кажется неуместным для жанра песни-проповеди. Посредством негативной эмоциональной оценки автор проявляет свое личное отношение к трусам-дезертирам, отказавшимся от похода. Прилагательное cendreus представляет собой авторскую метафору: словарь Годфруа указывает на единственный случай использования данного прилагательного [Godefroy 1889, c. 13], образованного от cendre («пепел, зола»), т. е. букв. 'покрытый пеплом' (couvert de cendre), «запачканный золой» (ср.: Cendrillon -«Золушка» [Bédier 1974, с. 174]). В употреблении cendreus (которое в данном контексте можно перевести как «замарашка») показано презрительное мнение о дезертирах.
3. Ценности ложные и истинные
Согласно мнению Тибо Шампанского, те, кто отказывается от похода, находятся в заблуждении, под властью «ложных идеалов»:
Et chascuns dit: «Ma fame, que fera? Je ne leroie a nul fuer mes amis.» Cil sont cheoit en trop fole atendance
[Bédier 1974, с. 168].
И каждый скажет: «Что будет делать моя жена?
Я не оставил бы ни за что моих друзей». Они подпали под слишком безумную надежду.
Из повествования следует своего рода парадокс: осуждается тот, кто любит свою жену и детей (ведь любовь к своей семье, детям и друзьям -традиционные христианские ценности). Здесь мы можем видеть столкновение мировоззрений двух миров и эпох: традиционные ценностные понятия «дом» и «семья» (связанные с архаическими представлениями о защите и безопасности), типичные для земледельца-обывателя, противопоставлены более поздним идеалам эпохи Крестовых походов, где «переплелись» идеи рыцарской доблести и христианской жертвенности: служение Богу как сюзерену и смерти во имя отвоевания Гроба Господнего. Авторская позиция здесь однозначна - взгляды обывателя он характеризует как trop fole atendance («слишком безумная надежда»).
Приверженность к ложным ценностям приводит в Ад:
Chascuns cuide demorer touz haitiez Et que jamès ne doie mal avoir; Ensi les tient Anemis et pechiez Que il n'ont sens, hardement ne pouoir
Каждый думает, что он останется совершенно довольным, И что он никогда не должен иметь несчастий,
И так их удерживает Враг и грех Так что они не имеют ни рассудка, ни смелости, ни власти.
[Bédier 1974, с. 168]
В этом отрывке разоблачение «ложных ценностей» реализовано согласно следующей схеме: «покой, довольство, безмятежность» (demorer touz haitiez/jamès ne doie mal avoir) ^ грех (les tient pechiez) ^ власть Дьявола (les tient Anemis) ^ наказание (лишение рассудка и всех благ: il n'ont sens, hardement ne pouoir). В данном отрывке, на наш взгляд, присутствует аллюзия на распространенную в Средневековье латинскую пословицу: Quem deus perdere vult, dementat prius -«Кого Бог хочет погубить, того он прежде всего лишает разума».
Произведение завершается типичным для стихотворений этого жанра envoi. Envoi (букв. 'посылка', 'обращение, послание', термин средневековой французской поэтики) является метрическим повторением заключительной части последней строфы песни, обычно содержащим ее посвящение; как правило, начинается словами Prince или Princesse.
Но, в отличие от употребления традиционного envoi, Тибо Шампанский прибегает к этому приему дважды и обращается не к сеньору и / или даме, а к Господу и Деве Марии:
Biaus sire Deus, ostez leur tel pensee Прекрасный господин Господь, Et nos metez en la vostre contree избавь их от этой мысли
Si saintement que vos puissons veoir! И отправь нас в вашу страну
. Так свято, чтобы мы могли Вас [Bédier 1974, с. 168] увидеть!
В риторическом обращении Бог воспринимается как сюзерен: Biaus sire Deus, т. е. Бог = сюзерен = Prince, в чем реализуется стереотипная организация стихотворного текста этого жанра.
Адресат второго envoi - Дева Мария, названная в тексте Douce dame:
Douce dame, roine coronee, Proiez por nos, Virge bien auree! Et puis apres ne nos puet mescheoir!
[Bédier 1974, с. 1б8]
Милая Дама, коронованная царица, Молитесь за нас, почитаемая Дева! И потом с нами не сможет случиться несчастье!
Douce dame может быть понято двояко: Прекрасная Дама и Святая Дева Мария. В этой трактовке также заключено понимание автором рыцарского долга: служение Деве Марии подразумевало служение Даме - покровительнице, к которой рыцарь относился с особым почитанием. Именно поэтому Дева Мария названа одновременно Virge bien auree (букв. 'особо почитаемая Дева') и roine coronee («коронованная царица», т. е. Царица Небесная). Ей верный рыцарь приносит оммаж и в благодарность за служение рассчитывает на защиту от бед: apres ne nos puet mescheoir («нами не сможет случиться несчастье»). Здесь, на наш взгляд, присутствует аллюзия на главную молитву христиан «Отче Наш»: Libera nos a Malo!
Заключение
Исследование сочинения «Seigneurs, sachiez... » как экземпляра средневекового поэтического дискурса, проведенное с учетом культурно-исторического контекста XIII в., показало, что это старофранцузское стихотворение обладает рядом специфических характеристик, выраженных в соотношении индивидуальной авторской позиции и общепринятых этических канонов Средневековья:
1) являясь типичной для эпохи Крестовых походов песнью-проповедью, «Seigneurs, sachiez...» было создано Тибо IV Шампанским под влиянием, с одной стороны, уже устоявшихся в эпоху Крестовых походов образцов данного жанра, с другой - через сквозь стереотипов средневекового мышления в целом;
2) в соответствии с жанровой принадлежностью содержание стихотворения четко разделено на laudatio и vituperatio, которые представляют собой полюса бинарной оппозиции, отражающие средневековое деление мира на силы «Добра» (Бога) и «Зла» (Дьявола). Жанр произведения диктует преимущественное использование заранее известных языковых средств: стереотипные высказывания, выражающие положительную и отрицательную оценку, практически идентичны тем, которые использовались в произведениях Первого и Четвертого крестового походов, то есть более чем за сто лет до написания рассматриваемой «Песни». В тексте сочинения присутствуют аллюзии на тексты из Библии, на христианские молитвы и распространенные латинские пословицы, что также типично для жанра песни-проповеди;
3) в авторской оценке отражены светские этические и социальные стереотипы рыцарства XIII в.: служение Господу показано как служение сюзерену, а поклонение Деве Марии понимается как служение Прекрасной Даме-покровительнице;
4) в то же время в ходе анализа нами выявлено употребление оценочной лексики, содержащей отрицательную эмоциональную оценку и относящейся к разговорному стилю, что кажется неуместным для Chansons des Croisades. В этом можно увидеть своеобразие автора: в ограниченное жанровыми шаблонами vituperatio Тибо Шампанский смог вложить свое личное отношение к происходящим событиям, где проявилась его индивидуальность.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ / REFERENCES
Бицилли П. М. Элементы Средневековой культуры. СПб.: Мифрил, 1995. [Bicilli, P. M. (1995). Elementy Srednevekovoj kul'tury (Elements of Medieval culture). Saint Petersburg: Mifril. (In Russ.)].
Карасик В. И. Языковые ключи. М.: Гнозис, 2009. [Karasik, V. I. (2009). Yazykovye klyuchi (Language keys). Moscow: Gnozis. (In Russ.)].
Лихачёв Д. С. Поэтика древнерусской литературы. М.: Наука, 1979. [Lihachyov, D. S. (1979). Poetika drevnerusskoj literatury (Poetics of Old Russian literature). Moscow: Nauka. (In Russ.)].
Ратледж М. Песни // История Крестовых походов / под ред. Дж. Райли-Сми-та. М.: Крон-пресс, 1998. [Ratledzh, M. (1998). Pesni (Songs). Istoriya Krestovyh pohodov. Moscow: Kron-press (In Russ.)].
Смолицкая О. В. Куртуазная литература крестоносцев // Жоффруа де Вильар-дуэн. Взятие Константинополя. Песни труверов : пер. со старофр. О. Смо-лицкой, А. Ларина. М.: Наука, 1984. [Smolickaya, O. V. (1984). Kurtuaznaya literatura krestonoscev (Courtly literature of the crusaders). ZHoffrua de Vil'arduen. Vzyatie Konstantinopolya. Pesni truverov. Moscow: Nauka. (In Russ.)].
Челышева И. И. Выражение ценностной ориентации в средневековом тексте // Функциональная семантика. Оценка, экспрессивность, модальность. In memoriam Е. М. Вольф. М.: Изд-во РАН, 1996. С. 126-137. [Chelysheva, I. I. (1996). Vyrazhenie cennostnoj orientacii v srednevekovom tekste (Expression of value orientation in a medieval text). Funkcional'naya semantika. Ocenka, ekspressivnost', modal'nost'. In memoriam E. M. Vol'f. Moscow: Izd. RAN. (In Russ.)].
ШишмарёвВ. Ф. Словарь старофранцузского языка. IX-XV вв. М.: Изд-во академии наук СССР, 1955. [Shishmaryov, V. F. (1955). Slovar' starofrancuzskogo yazyka. IX-XV vv. (Dictionary of old French language. IX-XV centuries). Moscow: Izdatel'stvo akademii nauk SSSR. (In Russ.)].
Bédier, J., Aubry, P. Les chansons de Croisade avec leurs mélodies. Genève: Slatkine reprints, 1974.
Chanson d'Antioche, composée au commencement du XII-ème siècle par le pèlerin Richard, renouvelée sous le règne de Philippe Auguste par Graindor de Douat, publiée pour la première fois par Paulin Paris. P.: J. Techener, 1848.
Dupront, Alphonse. Du sacré, croisades et pèlerinages, images et languages. Paris: Gallimard, 1987.
Godefroy, Frederic. Dictionnaire de l'ancienne langue française et de tous ses dialectes du IX au XV siècle (composé d'après le dépouillement de tous les plus importants documents manuscrits ou imprimés qui se trouvent dans les grendes bibliothèques de la France et de l'Europe et dans les principales
archives départementales, municipales, hospitalières ou privées). Paris: Emile Bouillon, libraire-éditeur, 1889. Villehardouin, Geoffrois de. La conquête de Constantinople. Chronologie et préface par Jean Dufournet. Paris: Garnier, Flammarion, 1969.
