CC BY
19
УДК 81'362
А. О. Манухина
кандидат филологических наук,
доцент кафедры классической филологии МГЛУ
e-mail: [email protected]
СООТНОШЕНИЕ ЭПИЧЕСКОЙ И ИСТОРИОГРАФИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИЙ В АВТОРСКОЙ ОЦЕНКЕ В СТАРОФРАНЦУЗСКОЙ «ПЕСНИ ОБ АНТИОХИИ» XII ВЕКА
В работе анализируется влияние эпической и историографической традиций на авторское оценочное восприятие действительности в «Песне об Антиохии», эпической поэме XII в., относящейся к циклу «жесты Крестовых походов». Рассматривается соотношение авторской оценки и общепринятых этических стереотипов того времени.
Ключевые слова: оценка в лингвистике; жанровые особенности эпоса и хроники; нравственные стереотипы рыцарства; старофранцузский язык; письменные памятники эпохи Крестовых походов.
Manuhina А. О.
Candidate of Philology (PhD), Associate Professor, Department of Classic Philology e-mail: [email protected]
THE CORRELATION OF THE EPIC AND THE HISTORIOGRAPHIC
TRADITIONS IN THE AUTHOR'S EVALUATION IN THE OLD FRENCH "SONG OF ANTIOCH" OF THE XII CENTURY
The article is devoted to analyzing the influence of the epic and the historiographic traditions on the author's evaluative perception in the «Song of Antioch», the epic poem of the XII century, relevant to «the Crusade cycle». The interaction of the author's evaluative perception of reality and common ethic stereotypes of that time are analysed in this article.
Key words: evaluation in linguistics; genre peculiarities of the epos and the chronicle, moral stereotypes of chivalry; Old French language; written monuments of the epoch of Crusades.
Оценка в тексте всегда зависит от социокультурных факторов: категорий этики и культурных традиций, особенно если речь идет о письменном документе отдаленной исторической эпохи. Механизмы оценки зависят и от жанра произведения. Поэтому, как отмечают ученые, необходимо изучать средневековый текст «сквозь призму жанровой системы определенного исторического периода» [7, с. 29].
Изучение старофранцузских эпических поэм, сыгравших огромную роль в формировании литературы средневековой Европы, имеет длительную традицию [3-5; 10]. Настоящая работа продолжает исследование старофранцузских эпических сочинений на материале «Песни об Антиохии» («Chanson d'Antioche»), текст которой впервые привлекается для лингвистического анализа.
Цель статьи - выявить и описать языковые средства, отражающие влияние эпической и историографической традиций на авторское оценочное восприятие действительности. На основе проведенного анализа представляется возможным показать специфику оценочных характеристик через соотношение стереотипного и индивидуального в «Песни об Антиохии» как «жесте Крестовых походов».
Четыре первых Крестовых похода совпали по времени с периодом бурного развития литературы в Западной Европе, в частности во Франции. Эпоха Крестовых походов нашла отражение в особом цикле эпических поэм [3, с. 171] - «жесте Крестовых походов» («Le cycle de la Croisade») [10, с. 87]. «Песнь об Антиохии»1 - наиболее раннее из сочинений, ставшее ядром сложившегося впоследствии цикла, и по своему содержанию и жанровым характеристикам отличается от классических эпических поэм XII-XIII вв. Если остальные произведения цикла Крестовых походов построены вокруг судеб вымышленных персонажей, а события украшены фантастическими деталями, «Песнь» полностью написана по свидетельствам очевидца и основана на реальных исторических событиях (взятии крестоносцами Антиохии в 1098 г. и Первом крестовом походе 1096-1099 гг.).
«Песнь об Антиохии» традиционно относят к произведениям авторского типа, хотя вопрос об авторстве представляется сложным
1 «Песнь об Антиохии» дошла до нас в девяти манускриптах, шесть из которых принадлежат Франции (Парижской Национальной библиотеке и библиотеке Арсенала), остальные находятся в Британском музее, городской библиотеке Берна и Туринской национальной библиотеке. Единственное издание «Песни» датируется 1848 г., в котором французский исследователь П. Пари дает подробный анализ сохранившихся манускриптов. В этом издании на основе сопоставительного анализа сохранившихся рукописей текст сочинения был разделен П. Пари на девять песен (chant), каждая, в свою очередь, разбита на параграфы; это деление используется нами в настоящей статье. Здесь и далее в скобках римские цифры обозначают соответственно нумерацию песен, арабские цифры - номера параграфов.
и нерешенным до нашего времени. Об авторе сочинения практически нет данных - исследователь Полен Пари [12, с. 72] считает, что «Песнь» сложил северофранцузский трувер Ришар Пилигрим (Richard le Pèlerin), о чем указано в тексте поэмы:
Richart le Pelerin, cil qui la Chanson fist [I, 1].
Ришар Пилигрим, который создал
песню .
Ришар Пилигрим воспевал события похода, участником которого был он сам. Возможно, он состоял в войске графов Фландрских [12, с. 72] и погиб при одном из боев на пути, так и не достигнув своей цели: «Песнь» была закончена до завоевания крестоносцами Иерусалима в 1098 г.
Оригинал произведения до нас не дошел, а около 1180-1192 гг. (в период правления Филиппа Августа) появилась его переработка, принадлежащая перу Грендора из Дуэ (Grains d'or de Douai). Грендор располагал текстом Ришара, о чем он сообщает в прологе к поэме. Грендор «обновил» ранее существовавший текст, в соответствии с тенденцией того времени перерабатывать старые chanson de geste:
Cil novel jougleur qui en suelent chanter
Le vrai commencement en ont
laisié ester Mais Grains d'or de Douai nel
veut mie oublier Qui vous en a les vers tous fais renouveler [I, 1].
Эти новые жонглеры, которые это
сейчас поют, Пропускали настоящее начало,
Но Грендор из Дуэ ничего не хочет
забывать, Тот, который все стихи обновил.
Интересно отметить, что в приведенном отрывке Грендор из Дуэ не позиционирует себя как «автор». Выражение, посредством которого он обозначает свое присутствие (fais renouveler - букв. 'заставил обновить'), является одним из распространенных средневековых литературных топосов2. Из контекста не ясно был ли Грендор из Дуэ
1 Зд. и далее перевод наш. - А. М.
2 Под топосом мы подразумеваем «твердые клише или схемы мысли и выражения, которые становятся вневременными и неизменными отвлеченными формулами, могут применяться на подходящем месте для украшения текста» [1, с. 145].
жонглером-сказителем, переписчиком или заказчиком этой версии поэмы1.
В следующем фрагменте поэмы также присутствует отсылка к не-сохранившемуся архетипу:
Oï l'avés conter en une autre chançon
Mais n'estoit pas rimée ensi com nous l'avons
Rimée est de nouvel et mise en quaregnon
Et cil qui volontier en entendra le son
Diex li octroit qu'il ait de s'ame garison.
Que jà ne voie enfer, cele male maison! [I, 3]
Вы это уже слышали в другой песне,
Но она не была рифмована так, как у нас сейчас.
Она была зарифмована заново и переложена на четырехстопный стих,
И тому, кто с желанием послушает ее звуки,
Бог даст исцеление души,
Чтобы она никогда не увидела ада, этого плохого места!
Исследователи отмечают, что при написании средневекового текста автор не был единственным создателем, а само сочинение не предназначалось быть раз и навсегда неизменным [7]: выявляется такая специфическая черта старофранцузского текста, как «открытость» [18]. Открытость старофранцузского текста трактуется как его возможность быть дополненным, измененным, исправленным в результате взаимодействий, контактов с рядом «авторов» (действительного автора, переписчика и устных исполнителей). «Открытость» этой версии «Песни об Антиохии» заключается в том, что «Я» создателя произведения и «Я» переписчика сливаются воедино. Поэтому в дальнейшем, говоря о субъекте повествования и субъекте оценки, мы будем иметь в виду «автора» как обобщенную категорию: на наш взгляд, здесь невозможно однозначно установить, где именно заканчивается повествование автора-создателя оригинала (Richard le Pèlerin) и проступает «Я» автора данного списка (Graindor de Douai). В этом отношении «Песнь об Антиохии» - типичный образец построения средневекового сочинения. Такая особенность была характерна для
1 Подобное клише для обозначения авторского присутствия нами было выявлено, например, в «Хронике Эрнуля»: словосочетание fist faire - букв. 'заставил сделать'. На основе одного такого свидетельства невозможно однозначно судить о роли автора в создании произведения. - Прим. авт.
жанра эпоса [3; 7] и присутствует в латинских [6] и старофранцузских хрониках1.
Адресат «Песни об Антиохии» - широкий круг французских знатных рыцарей: бароны и сеньоры (Seigneur и Baron):
Seigneur, soiéz en pais, laissiez la noise ester
Sé vous voles chançon glorieose escouter
C'est de la sainte vile qui tant fait à loer [I, 1].
Baron or m'escoutés, si laisié de noisier,
Si vous dirai chançon qui moult fait à prisier
Qui de Jherusalem veut oïr commencer [I, 2].
Сеньоры, успокойтесь, оставьте шум,
Если вы хотите послушать славную песню.
Она о Святом городе, который достоин стольких похвал.
Бароны, послушайте меня и прекратите шуметь,
Я вам расскажу песню, которая весьма ценна для тех,
Кто хочет начать слушать об Иерусалиме.
Выявленные в приведенном контексте обороты Seigneur, soiéz en pais и Baron or m'escoutés, si laisié de noisier служат средством привлечения внимания аудитории к предстоящему рассказу. Такой способ обращения к адресату является частью так называемого формульного стиля [16] и составляет особенность языка эпической поэзии [3; 4]. Стереотипные прологи с призывом соблюдать тишину считаются «реликтами устного исполнения произведения» [10, с. 200]. Схожие обороты-формулы были выявлены нами и в текстах старофранцузских хроник2. Их употребление было свойственно многим жанрам, пользовавшимся популярностью в феодальной среде. Использование привычных формул и мотивов в любом средневековом тексте, как в эпосе, так и в хронике, должно было создавать у слушателя / читателя определенный настрой и подготавить его к восприятию произведения [9]. Перенасыщенность средневекового текста лексическими стереотипами была характерной чертой литературы того времени, и стиль «Песни об Антиохии» полностью находится в русле современных ей литературных канонов.
1 Например, в старофранцузских хрониках XIII-XIV вв. «Морейской хронике» и «Хронике Эрнуля».
2 Например, выражения sachiez que / oïez que в хрониках XIII в. «Взятие Константинополя» Ж. де Вильардуэна и в одноименном сочинении Р. де Клари.
Героический эпос и хроника имеют определенные общие жанровые типологические особенности: помимо информативной функции, выполняют оценочную функцию с целью воздействия на слушателя / читателя. Это выражается в дидактической направленности, состоящей в традиционном стремлении авторов «поведать истину», «отразить подлинные события». Salus animarum (спасение душ) - вот в чем состоит, в понимании средневекового писателя, высшая польза его произведения. Автор «Песни об Антиохии» эксплицитно формулирует в прологе прагматическую цель повествования:
Seigneur, il n'a point de fable
en notre chançon Mais pure vérité et saintisme sermon [I, 3].
Сеньоры, нет никакого вымысла
в нашей песни, Но чистая правда и святейшие слова.
Заявляя об искренности, автор придерживается сложившейся до него традиции, свойственной в большей степени хроникам Крестовых походов, чем героическому эпосу. Такого рода сентенции проявляются особенно отчетливо в произведениях летописцев Крестовых походов1, переходят из хроники в хронику и считаются общим местом средневековой историографии, подражанием риторическим приемам греко-римских авторов [6]. В то же время постоянно повторяемые крестоносными авторами слова об истинности повествования говорят о скрытой полемической направленности. Отношение к идее Крестовых походов было неоднозначным уже в эпоху Средневековья. Поэтому сочинения той эпохи, к которым относится и «Песнь об Антиохии», соответствовали конкретно-историческим нуждам и преследовали определенную цель: сформировать общественное мнение, необходимое церкви и светским сеньорам.
Оценочное отношение автора к описываемой действительности выражалось через похвалу (laudatio) и порицание (vituperatio) - оппозиции, восходящие к важнейшему сложившемуся в средневековой риторике принципу [11; 12].
Главным объектом повествования и оценки в «Песни об Антиохии» послужило реальное историческое событие - Первый крестовый поход. Официальная доктрина католической церкви, формировавшая поведенческие нормы средневекового человека, нашла отражение
1 Например, у хронистов Первого крестового похода Роберт Монах, Фуль-херий Шартрский, Раймунд Ажильский, Гийом Тирский [6].
и в «Песне». Воспевание похода (laudatio) и призыв к оружию - один из наиболее распространенных мотивов эпохи Крестовых походов. Отвоевание Святого города представлялось автору осуществлением Божественного замысла:
Оценочная позиция автора реализована в тексте различными языковыми средствами:
- оценочной конструкцией Nostre Sire nous rueve en Jherusalem aler, употребление которой обусловлено влиянием нравственных стереотипов того времени: Крестовый поход мыслился как мистический союз между Богом и человеком во имя Блага [2]. Это была главным образом война рыцарства, проходившая «под знаком Креста Господня», которая создала систему отношений, находящихся в сфере «сакрального» [14]. Накануне эпохи Крестовых походов, с конца XI в., появляется особый тип рыцаря - Croisier (крестоносца), посвятившего себя «служению Богу и христианству»;
- оценочным выражением por Dieu, апеллирующим к религиозным чувствам адресата. Практически идентичные выражения мы можем видеть в старофранцузских хрониках Крестовых походов1. С одной стороны, повторы одних и тех же формул позволяют сделать вывод о влиянии жанра хроники на стиль повествования «Песни об Антиохии»: часто в средневековых истоиографических трудах упоминание Всевышнего принимает форму повторяющегося клише [3], используемого в сходных ситуациях для стилистического и семантического выделения особой важности просьбы или призыва к какому-либо действию. С другой стороны, постоянно упоминаемое выражение Por Dieu свидетельствует, на наш взгляд, о том насколько вера в Бога глубоко вошла в сознание людей и стала частью их жизни;
1 Ср. в хронике Ж. де Вильардуэна: por l'amor de Dieu (из любви к Богу) / por Dieu (во имя Бога).
Nostre Sire nous rueve en Jheru-
salem aler Et moustiers et eglises et faire et restorer [I, 5].
Наш Господь нас призывает пойти
на Иерусалим. И монастыри, и церкви создать и восстановить.
De tel pelerinage n'oï nus hom parler
Por Dieu lor convint tous mainte peine endurer [I, 1].
О таком паломничестве не слышал
ни один человек. Во имя Бога им пришлось претерпевать многие несчастья.
- существительнымpelerinage, которое в данном контексте приобретает положительное оценочное значение. Лексема pelerinage входит в суперлативную конструкцию de tel pelerinage n'oï nus hom parler и реализует положительную эмоциональную и этическую оценку. Следует отметить, что понятие «Крестовый поход» было неизвестно рыцарям XI-XIII вв. В Средние века такая война обозначалось термином «peregrinatio» (лат.) / «pelerinage» (ст.-фр.) - «паломничество», отсылающим к сложившимся в рыцарской среде представлениям.
Автор однозначно выражает свою оценку факту освобождения Святой земли от неверных:
De la sainte cite vous vaurai
annoncier Com li gentis barnages que Diex voult essaucier S'en ala outre-merpor sa honte vengier [I, 2].
Я вам хочу рассказать о Святом городе,
Как благородные бароны, которых
Господь хотел благословить, Отправились за море (в Святую землю), чтобы отомстить за Его поругание.
В цитируемой строфе авторская положительная оценка эксплицируется следующими оценочными выражениями:
- sa honte vengier. Необходимо отметить, что вне контекста существительное honte (позор, бесчестье) и глагол vengier (мстить) [17] в старофранцузском языке имели отрицательную оценку, но здесь, наоборот, их сочетание sa honte vengier приобретает положительную оценку и адресует нас к системе ценностей рыцаря эпохи Крестовых походов. Автор рассматривает Крестовый поход как «отмщение за поругание Христа». Таким образом, можно считать рассматриваемые выражения «контекстуально-оценочными», приобретающими в контексте положительную эмоциональную и этическую оценку;
- Diex voult essaucier - автор призывает к авторитету Бога с целью усиления положительной оценки. Христианская моральная доктрина и авторитет церкви обусловливали видение автором исторических фактов.
Подобные выражения встречаются и в старофранцузских хрони-ках1. В текстах героического эпоса подобных выражений нами выявлено не было; мотивы «отмщения за поругание Христа» и «отвоевания
1 Ср. у Ж. де Вильардуэна: la honte Jesus-Crist vengier et Jerusalem reconquerre, se Dieux le volt soffrir (отомстить за поругание Христа и отвоевать Иерусалим, если того хочет Господь).
Святой земли» отмечен исследователями в «Песнях Крестовых походов» [11]. Известно, что изначально хроники Крестовых походов писались в стихах, что типично для любого жанра литературы на раннем этапе его развития [18]. Очевидно, создатель «Песни об Антиохии» отразил в своем произведении широко распространенные представления своего времени, которые затем были вербализованы в прозаических хрониках XIII в. в виде устоявшихся, стереотипных моделей.
Поскольку война против «неверных» рассматривалась как «благое дело», образ Иерусалима занимает важнейшее место в повествовании, о чем свидетельствует следующий стих песни:
Она (песня) о Святом городе, кото-
C'est de la Sainte vile qui tant fait à loer
Où Diex laissa son cors et plaier et navrer
Et ferir de la lance et en la crois poser.
Jherusalem apele qui droit la veut nomer [I, 1].
рый достоин стольких похвал, Где Господь оставил свое тело на
поругание и растерзание, Чтобы его пронзили копьем и распяли на кресте. Иерусалимом его назовет тот, кто хочет верно его назвать.
Отношение автора к объекту Sainte vile вербализовано конструкцией qui tant fait à loer, выражающей положительную нормативную и этическую оценку. Далее излагается евангельский сюжет в манере, напоминающей народные сказания, в чем можно также увидеть имплицитное выражение оценки: пересказывая известную всем библейскую легенду, автор стремится придать большую значимость повествованию. Как отмечает исследователь Альфонс Дюпрон, «образ Иерусалима, начиная с XI в., приобретает сакральный характер, все больше воодушевляя жителей христианского мира, в котором как раз только что начался заметный демографический и экономический подъем» [15, с. 120]. Благодаря паломничествам в Иерусалим установилась особая атмосфера религиозного подвижничества: в этот период трансформируется и нравственный стереотип рыцаря. Появляется новый идеал крестоносца - пилигрима, воплощающего в себе все добродетели рыцаря того времени: доблесть воина и подвижничество монаха.
Изучение языковых приемов реализации авторской оценки, используемых в тексте, позволяет судить о том, что автор «Песни об Антиохии» не оригинален в выборе оценочных средств; это обусловлено рядом факторов:
1) автор оценивает окружающий мир через призму общепринятых этических стереотипов своего времени. Отношение автора к событиям Первого крестового похода реализовано как эксплицитно, через оценочные выражения (de tel pelerinage n'oï nus hom parler, honte vengier, vile qui tant fait à loer), так и имплицитно, путем обращения к авторитету Всевышнего (Por Dieu, Nostre Sire nous rueve en Jherusalem aler, Diex voult essaucier) или упоминания библейских сюжетов и персонажей. Ценностные нормы, общие для людей, живущих в одну эпоху и в одном социуме, диктовали определенные способы выражения оценки. Здесь можно видеть отражение не только официального церковного толкования событий войн в Святой земле, но и распространенных среди рыцарства эпохи Крестовых походов религиозно-политических настроений;
2) известно, что средневековые письменные памятники создавались согласно заранее установленным канонам; «жесткая власть жанра» [7], стереотипная организация текста, охватывающая всю средневековую литературу, отмечается многими исследователями [3; 9; 10]. Традиционно «Песнь об Антиохии» относят к жанру эпических поэм - «жесте Крестовых походов». Однако рассмотренные нами выше примеры указывают на тот факт, что это сочинение было создано под сильным влиянием историографических традиций. Этот исторический памятник скорее относится к первым рыцарским стихотворным хроникам, написанным на романском языке (in gallico idiomate)1, нежели к эпосу. Влияние жанра хроники на «Песнь об Антиохии» нами было выявлено в следующем:
- в обозначении авторского присутствия в тексте («Я» автора-создателя оригинала текста и «Я» автора данного списка находятся в сложном взаимодействии);
- в формулировке цели повествования (заявление автора говорить чистую правду - pure vérité et saintisme sermon);
- в употреблении распространенных в хрониках выражений-клише, например призывы соблюдать тишину, обращение к адресату Seigneur / Baron;
- в употреблении оценочных выражений: por Dieu, honte vengier.
1 Имеются в виду стихотворные хроники: «История англичан» Ж. Гема-ра, «Роман о Роллоне» Р. Васа, «История норманнских герцогов» Бенуа де Сент-Мора, «История Святой войны» Л. Амбруаза и «Рифмованная хроника» Ф. Муске [6; 8].
На основе проведенного анализа представляется возможным сделать вывод, что «Песнь об Антиохии» - единственное произведение цикла Крестовых походов, обладающее одновременно жанровыми характеристиками и героического эпоса, и хроники. В то же время изучаемый текст можно определить как исторический документ, отражающий идеологию рыцарского сословия. Совокупность этих факторов повлияла на формирование механизма оценки, реализуемом в тексте «Песни».
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. - М. : Советская энциклопедия, 1966. - 606 с.
2. Бицилли П. М. Элементы средневековой культуры. - СПб. : Мифрил, 1995. - 243 с.
3. Волкова З. Н. Эпос Франции (история и язык эпических сказаний). - М. : Наука, 1984 - 320 с.
4. Голотвина Н. В. Средства выражения оценки в старофранцузском эпосе : автореф. дис. ... канд. филол. наук. - СПб., 1999. - 24 с.
5. Голубев С. Н. Особенности языка старофранцузского эпоса и их жанровая обусловленность : дис. ... канд. филол. наук. - Л., 1982. - 218 с.
6. Заборов М. А. Крестоносцы на Востоке. - М. : Наука, 1980. - 320 с.
7. Игнатьева Т. Г. Семантико-типологические особенности старофранцузского текста // Французский язык: синтаксис, семантика, прагматика. -М., 2000. - С. 26-30. - (Тр. / МГЛУ; вып. 450).
8. История французской литературы : в 4 т. - Т. 4. - М.-Л. : АН СССР, 1946. - С. 126-127.
9. Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. - М. : Наука, 1979. -350 с.
10. Михайлов А. Д. Французский героический эпос. Вопросы поэтики и стилистики. - М. : Наследие, 1995. - 360 с.
11. Ратледж М. Песни // История Крестовых походов / под ред. Дж. Райли-Смита. - М. : Крон-пресс, 1998. - 136 с.
12. Челышева И. И. Выражение ценностной ориентации в средневековом тексте // Функциональная семантика. Оценка, экспрессивность, модальность. In memoriam Е. М. Вольф. - М. : РАН, 1996. - С. 126-137.
13. Chanson d'Antioche / composée au commencement du XII-ème siècle par le pèlerin Richard, renouvelée sous le règne de Philippe Auguste par Graindor de Douat, publiée pour la première fois par Paulin Paris. - P. : J. Techener, 1848. - 276 p.
14. Duby G. Les sociétés médiévales: une approche d'ensemble // Annales. -1971. - № 1. - Р. 1-13.
15. Dupront A. Du sacré, croisades et pèlerinages, images et langages. - P. : Gallimard, 1987. - 541 p.
16. Gautier L. Les Epopées françaises: étude sur les origines et l'histoire de la littérature nationale. - P. : Palmé, 1878. - Vol. 1, livre 2. - 599 p.
17. Greimas A. J. Dictionnaire de l'ancien français (jusqu'au milieu du XlV-ème sciècle). - P. : Larousse, 1969. - 675 p.
18. Zink M. Littérature française du Moyen Âge. - P. : Presses Universitaires de France, 1992. - 397 p.
19. Zumthor P. Langue, texte, énigme. - Vol. 1. - P. : Éditions du Seuil, 1975. -266 p.
