CC BY
30
тересов. Политическая спекуляция и одурманивание религией являются идеологической базой для международного терроризма.
«Ислам как духовная традиция и фактор современных общественных отношений», Оренбург, 2008 г., с. 86-93.
В. Беляев,
политолог
СПЕЦИФИКА КЛАНОВОЙ ПОСТНОМЕНКЛАТУРЫ В ТАТАРСТАНЕ
Важнейшими характеристиками политической элиты Республики Татарстан (РТ) являются следующие объективные параметры, сказавшиеся на формировании ее специфики: этнически-трайбалистская принадлежность; аграрно-неономенклатурное происхождение и маргинальный статус в городской цивилизации; агротехническое образование; существование в среде традиционалистских религий-менталитетов; примитивно-клановая солидарность и рекрутация; ориентация на примитивный политический строй и др.
Срединное положение РТ в центре Евразии и России «обрекает» на «евразийство». Это не просто благие пожелания: нельзя жить посреди России и не считаться с ней. И дело не только в слишком высокой цене независимости (стоимости многочисленных посольств и заграничных вояжей, сложности с «международным признанием» и др.). Суть - в необходимости для простых людей защиты их прав в Москве в условиях исчезновения многих контрольных и правозащитных инстанций в Казани. Далее, играет свою роль и то, что Татарстан (в отличие от стран Балтии, на которые его долго призывали равняться) не только не был независимым государством ни в 1918-1940 гг., ни много раньше, но и не имеет ни по соседству, ни в дальнем зарубежье образца - процветающего независимого государства, населенного этнически родственным народом, с высокоразвитой современной экономикой и стабильным демократическим режимом.
Важно и то, что, в отличие от независимых ныне республик, в пределах которых живет от % до 93% людей всей «титульной национальности», т.е. диаспора в них мала, в РТ проживает лишь 25% татар и казанские татары, следовательно, составляют отнюдь не этнос, а субэтнос, этнотерриториальную группу, охватывающую
меньшинство татар. Большинство российских татар, исходя лишь из места своего проживания, просто не способно поддержать сепаратизм и этнократизм.
Дуальный этнический состав населения РТ, состоящий из двух примерно равных общин (татар и нетатар), не является биполярным по характеру отношений. О том, что в последних почти нет конфликтов на бытовом и производственном уровне, говорит глубокая диффузия этнических групп: как очень высокая доля межэтнических браков (до //-'Л по отдельным, особенно старым, ородам), так и нормальное функционирование смешанных коллективов даже в условиях задержек зарплат и роста безработицы. В то время как, например, в Эстонии эстонцы и русскоязычные жили, почти не пересекаясь, ничего этого не было в городах Татарии, где за века произошло смешивание населения. В новых городах вообще нет татарских районов, в старых же (Казань и др.) «городской менеджеризм» КПСС привел к исчезновению жесткой дуплексно-сти (когда православные до Октября занимали центр города, а мусульмане были отодвинуты в две татарские слободы). Город явился «плавильным котлом», в котором формировалась новая общность -горожане с третьего поколения, больше отличные от сельчан, чем друг от друга, особенно в языковом и ином культурном отношении (языковая культура устойчива лишь для 1-2-го поколения горожан).
Одним из условий, благоприятствовавших такому перемешиванию, является, конечно, монорасовостъ большинства представителей основных этнических общин. Отсутствие существенных физико-генетических различий между подавляющим большинством татар и русских разительно отличает ситуацию в РТ от положения в Калмыкии и на Кавказе, в Бурятии и Якутии. Более того, среди татар довольно часто встречаются светловолосые, голубоглазые люди Все это облегчает смешивание населения, позволяет еще ближе общаться, заключать межэтнические браки, проникать в культуру и религию друг друга. Модная сейчас «теория» монгольского происхождения татар не только не подтверждается антропологически, но и не соответствует законам, по которым происходит ассимиляция народов, один из которых захвачен другим. Основой происхождения поволжских татар стали местные племена и этнические группы.
Другим фактором, формирующим особый менталитет населения и политизированной интеллигенции, является специфика
исторического развития региона. Не стоит забывать, что территория РТ вошла в состав будущего Российского государства не в 1940 г., а в 1552 г., и с тех пор, если не считать белочехов, иноземные захватчики не ступали на эту землю. До этого, так же как и после этого, русские и булгары (впоследствии казанские татары) жили большую часть времени в мире, добрососедски, неоднократно объединяли усилия против общих противников. Войны же между ними, ведомые с переменным успехом и по средневековым обычаям жестоко, носили не межэтнический, а межгосударственный и, соответственно, религиозный характер, решали, чьи феодалы будут править. Поэтому в них с каждой стороны участвовали тысячи татар и тысячи русских, как бы ни хотелось кое-кому затушевать этот факт. После 1552 г. Казань и вовсе стала преимущественно русским городом с богатой традицией Казанского университета -третьего российского. Здесь веками формировалась не только татарская, но и русская гуманитарная интеллигенция, способная понять боль татар за уход родного языка «на кухню и в деревню», равно как и татарская интеллигенция в состоянии воспринять беспокойство русских о возможности этнического размежевания. Налицо не только «физическое», но и глубокое духовное взаимопроникновение, когда русский и татарский «этнонациональные отряды» интеллигенции практически переплелись. Показательно, что часто национальность не влияет даже на то, чью именно этническую культуру развивает тот или иной творец. Так, песню «Во поле береза стояла» написал казанский татарин Н. Ибрагимов, а одним из известнейших татарских песенников XX в. является русский А. С. Ключарев.
Еще одним фактором специфики РТ является ее экономическая зависимость. С XVI в. территория РТ оказалась в центре России, любые связи с заграницей возможны лишь через ее территорию, и экономика Татарстана на 90% ориентирована на Россию. Поэтому республика больше, чем вся Федерация, заинтересована в единстве социально-экономического и правового пространства. Любой переход на межгосударственные отношения с РФ, на обычную практику торговли за СКВ самоубийствен для неконкурентоспособной (хотя и высокоразвитой) экономики республики, для ее науки, культуры, образования, здравоохранения, систем пенсионного и иного соцобеспечения, охраны порядка и природы. С точки зрения геополитики сепаратизм навязывает Татарии незавидную участь. Более того, преобладание оборонных и иных крупных про-
мышленных предприятий, больше всего страдающих от разрыва связей, и насыщенность вузами создают атмосферу неприятия сепаратизма, хотя работники иных отраслей (нефтяники, табачники, торговцы и др.) вкушали до последнего времени плоды регионализации и «освобождения» цен при сохранении своего монопольного положения. В 1992 г. М. Шаймиев и Ф. Мухаметшин с досадой объясняли отказ жителей крупнейших городов поддержать суверенитет на референдуме РТ именно работой горожан на ВПК, в чем есть доля истины. Политика же В. Путина еще больше укрепила такие позиции в РТ.
Вместе с тем радикальная «либеральная», а точнее, компрадорская, политика властей РФ в 1990-е годы заставила часть населения и интеллигенции психологически дистанцироваться от федерального центра, а властям РТ, опираясь на это и на попустительство Москвы, облегчила приватизацию-присвоение большей части экономического потенциала республики. В последние годы ельцинского правления события, связанные с закупкой российским Аэрофлотом «Боингов» США вместо казанских самолетов «ТУ», заставили руководство РТ И осудить проамериканский крен политики РФ, и выступить с несколько неожиданных патрио-тическо-российских позиций.
Рассмотренные факторы сформировали специфический менталитет населения РТ, в котором можно выделить особую этнопсихологию и этнокультуру населения, черты аграрного и маргинального обществ и религиозно-мировоззренческую экзотику республики. Несомненно, что эти характеристики в наличии у интеллигенции РТ в целом. В первую очередь коренизация кадров характерна для правящей элиты, в силу чего доминирование татар в составе последней имеет широкие исторические корни. Так, в 1938 г. среди избранных депутатов Верховного Совета Татарии было 53,8% татар, в 1955 г. - 46,5, в 1959 г. - 55,7, в 1985 г. - 49,2, в 1985 г. - 58%. К началу 1990-х годов доля занятых в партийно-государственном аппарате у татар была более чем в полтора раза больше, чем у русских, так же как и доля художественно-творческой интеллигенции. На 01.10.1988 г. татары составляли 47,6% населения ТАССР, 46,5% членов КПСС в Татарии, 64,6% кадров неономенклатуры. В дальнейшем татаризация элиты проходила более неуклонно. Как писал М. Фарукшин в 1994 г., «по этническому составу 78,1% местной правящей элиты составляют татары». А. Салагаев и С. Сергеев в 2004 г. уже отмечают: «По
этническому составу более 80% местной политической элиты составляют татары».
В силу этого на сознании и поведении политической интеллигенции в РТ сказываются ее этнический состав и специфика господствующей вследствие этого культуры. В рамках таких особенностей этнокультуры населения в целом и политической интеллигенции в частности назовем следующие.
1. Первая группа особенностей - это черты татарской народной культуры, самосознания и характера, особое уважение к любому мастерству, высококвалифицированному физическому или умственному труду, к образованию, науке, искусству и людям, занятым в сфере культуры; доверие к печатному слову; наличие многопоколенной гуманитарной интеллигенции (как русской, так и татарской).
2. Вторая группа специфических черт политизированной интеллигенции Татарстана - это элементы более серьезного, чем в большинстве бывших союзных республик, эволюционного объединения этнических культур, являющегося следствием многовекового их взаимодействия. Если для русской культуры это прежде всего заимствование русской лексикой десятков татарских слов и даже выражений, развитие русской культуры татарами и их потомками, воздействие на нее произведений татарской культуры (как переводных, так и русскоязычных), а для самих русских в РТ - известная аккомодация, то для татарской культуры, помимо сходного воздействия, русская культура и язык сыграли гораздо более глубокую и масштабную роль.
3. Третья группа специфических черт политической интеллигенции РТ порождена сохраняющимися и даже транслирующимися на горожан традиционными особенностями доиндустриального, аграрного общества, породившего почти всю местную элиту и сказавшегося на выходцах из села среди населения города (как татарах, так и иных).
Конечно, Татария не может быть полностью отнесена к аграрным обществам: сельское население насчитывает менее миллиона, или 26,2% от 3,7 млн. всех жителей РТ. При этом на селе и среди горожан 1-го поколения преобладают татары: их доля, выросшая за 1979-1989 гг. в населении РТ с 47,6 до 48,5%, поднялась и среди горожан (с 37,7 до 42,1%), и на селе (с 64,5 до 65,5%); наоборот, доля русских на селе упала с 23,5 до 22,9%. Открытая фальсификация властями этнической принадлежности опрашивае-
мых во время переписи 2002 г. привела к «численному преобладанию» татар в целом по республике и во многих городах.
В советский период ротация кадров региональной неономенклатуры проходила в основном по цепочке комсомол - госорганы - парторганы - профсоюзы, большая часть сельской неономенклатуры в силу плохого владения русским языком имела мало шансов на занятие высших постов в республике. В 1990-2005 гг. способы и источники пополнения и ротации правящей элиты изменились: аульная постноменклатура РТ совершила исторический реванш, практически полностью вытеснив из властных структур представителей городской неономенклатуры (большинство которой имело техническое образование, а в последние годы своего правления последняя начала пополняться и за счет вузовских партработников - даже гуманитариев и экономистов по образованию), назначив их миллионерами (новыми частными собственниками и гендиректорами госпредприятий) или выдавив их из республики.
Важно понять причины, по которым сельские по генезису интеллигенция и квазиинтеллигенция более политизированы, хотя и по-своему, - они не идеологичны, а властолюбивы, почему выходцы из села преобладают в среде политической интеллигенции.
Во-первых, этнокультура имеет основным источником и потребителем именно село и экс-сельчан. Поэтому для ее сохранения и возрождения гуманитарной интеллигенции представляется необходимым получить властный ресурс, способный обеспечить данный процесс. Гуманитарная же татарская интеллигенция (в силу необходимости знания татарского литературного языка), как отмечает Т.Г. Исламшина, всегда формировалась из сельчан и имела основную аудиторию в лице жителей деревни, несмотря на городской характер профессиональной этнокультуры. В силу этого татарская гуманитарная интеллигенция начала с конца 1980-х годов свой поход во власть.
Во-вторых, в годы сталинизма для сельчан важнейшим способом выхода из колхозного статуса стало вхождение в политико-управленческую интеллигенцию. Тяга сельчан к власти, которая одна могла дать относительную свободу, поэтому имеет глубокую традицию. Выше отмечено практическое отсутствие в правящей элите сколько-нибудь значимой группы с гуманитарным образованием. Более того, ведущую часть татарстанской элиты составляют не просто аграрии, а агротехнари, т.е. выпускники механизаторского факультета сельхозинститута и сходных учебных заведений. Это
объясняется наличием фактически лишь одного канала социального восхождения в среде колхозного крестьянства в 1950-е годы. Надо сказать, что в городе продвижение экс-сельчан лимитировалось как уровнем их подготовки, так и спецификой «гезельшафта», с трудом воспринимаемой маргиналами, в силу чего у последних оставались в основном связанные с селом каналы социального восхождения.
В-третьих, еще одна причина агротехнического уклона образования правящей элиты из татар и (как следствие) отсутствия в ее среде младореформаторов - во власть через агротехническое образование шли те, кто, обладая склонностью к технике и стремлением к социополитической эмансипации, не имел желания и возможности порывать с этнокультурой и этноязыком.
В-четвертых, предпочтение ядром элиты выпускников КСХИ объясняется тем, что он являлся единственным сугубо лояльным власти татароязычным вузом, в нем не формировались подпольные национальные кружки, т. е. он был не институциональной базой этнической мобилизации, а лишь более удобной для сельских татар ступенькой социального восхождения и единственным каналом прорыва из моноязычной среды к высотам науки и техники. Поэтому здесь учились те, кто к татарскому языку обучения относился сугубо инструментально, последний для студентов КСХИ никогда не был важнейшей самоценностью, как на истфилфаке КГУ или в пединституте.
В-пятых, причиной рурализации состава правящей элиты стали особенности политической психологии и поведения сельской постноменклатуры. Господствовавшие при Брежневе урбанизация неономенклатуры и русификация ее языка позволяли сельчанам, как правило, пройти только в ее второй-третий эшелоны, в состав не ядра, а цитоплазмы правящей элиты. И лишь в настоящее время сельхоз- и ветинститут стали чуть ли не единственной кузницей кадров правящей элиты, более престижной для постноменклатуры, нежели классический университет. Дело в том, что Шаймиев, сам выходец из села, посчитал более сервильных сельских чиновников подходящим инструментом для формирования и укрепления автократического режима. Через них правящий клан сделал и совершенно управляемыми весьма зависимых от начальства сельских жителей, чуть не официально объявив последних своей социальной опорой.
В силу сказанного власть имущим в РТ присущи абсолютный прагматизм и нравственно-политический релятивизм, полное отсутствие приверженности не только определенной идеологии, но и каким-либо идеалам, умело проведенная роль «неприсоединившегося», сидящего на холме и следящего за «битвой двух тигров» в долине, роль «третьего радующегося». Взяв за аналог позицию малых неприсоединившихся государств и используя подлинно крестьянскую хитрость, правящие круги РТ начали игру на противоречиях в руководстве страны - сначала между союзной и российской элитой до ликвидации первой в конце 1991 г., затем между исполнительной и законодательной ветвями власти РФ до штурма здания парламента в октябре 1993 г. При этом единственная проблема заключалась в том, что власти РТ в обоих случаях делали ставку на проигравших. Эту ошибку они исправили в том же октябре, что высветило неустойчивость ее ориентации на суверенитет. Действительно, нельзя пенять на упрямство татарской правящей элиты, сменившей требования союзного статуса на лозунги невхождения в состав РФ и «РТ как субъекта международного права» (см. Конституцию РТ 1992 г.), а после разгрома Верховного Совета РФ заключившей договор с руководством РФ. Однозначная поддержка Ельцина в 1993-1994 и 1996 гг. властями РТ привела ее к отказу от идеи «невхождения» в РФ и к четкому разграничению полномочий: мы Вам «конструируем» нужные итоги любых выборов, а Вы нам полный «суверенитет».
Кроме того, на селе сохраняется подчеркнутое уважение к старшим по возрасту, проявляющееся в целом ряде обычаев, а у татар - и на вербальном, коммуникативном уровне (в обязательном указании на более старший возраст собеседника); это благоприятствует геронтократии («дедовщине») в республике, когда даже в официальных изданиях президента называют «бабай» (дед), а для восхождения в правящей элите важен в первую голову возраст рекрута и его стаж нео- и постноменклатурной работы. У сельчан и экс-сельчан сохраняется более патриархальное, моногамное и антисексуальное отношение к браку. В итоге семьи сельчан и горожан 1-го поколения прочнее и до сих пор играют в их жизни решающую роль в социализации индивидов и поддержании групповой солидарности, более высокой у татар-сельчан, чем, например, даже у евреев, число коих в РТ резко сократилось. Из этих же корней возникает неприятие масскульта с его просексуально-стью и формируется, как в подобных случаях считали ученые
Франкфуртской школы, «авторитарная личность» с ее патриархальностью и автократичностью.
Менталитет села и экзотика советской сельской постноменклатуры порождают целый ряд черт в поведении и сознании последней. Так, М. Фарукшин пишет: «Специфическая деревенская культура, привнесенная значительной частью правящей элиты во властеотношения, включает в себя традиционные нормы чинопочитания, внутреннего неприятия оппозиции и инакомыслия, благоволения выходцам из собственной среды, еще больше - землякам, подозрительности к "чужакам", особенно из городских и образованных слоев, представление о собственной непогрешимости, самолюбование и т.д. По сути своей эта культура имеет антидемократическую окраску». Фарукшин считает такую «элиту» условной, ибо она состоит из массы циничных, корыстолюбивых, коррумпированных, не брезгующих никакими средствами лиц. Мы бы добавили еще ряд характеристик из числа черт политического менталитета сельско-татарского населения и, кроме того, обычные черты любой бюрократии, включая корпоративность и клановость, «бумажный» стиль работы, трусость, безответственность и сваливание любой ответственности на Москву, бесконтрольность и жесткий отказ от введения даже элементов надзора общественности за властью.
Несомненно, постноменклатуре РТ в полной мере присущи и все черты «советского крепостничества», колхозной неономенклатуры, так как в своем большинстве это вчерашние председатели колхозов, руководящие работники МТС, АПК, сельских райкомов КПСС:
- сельские чиновники по привычке опираются лишь на подневольный труд, всестороннюю зависимость, патронажно-клиентельные отношения, основанные на сервильности и фаворитизме;
- очевидно, что партхозактив крайне негативно относится к гласности, контролю со стороны общественности за властью, иным ограничениям своего владычества, к оппозиции и даже к самому термину «политика». Его сельско-районное звено - это типичные «гармоничные индивиды» (по Гумилёву), чья энергия отнюдь не превосходит инстинкт самосохранения.
Все сказанное отнюдь не означает, что правящая в РТ постноменклатура по своему менталитету является сугубо сельской. Она является переходной, маргинальной. А маргинальность не яв-
ляется стабильной, она эволюционирует. Рурализация элиты рано или поздно сменится ее реурбанизацией, но пока черты гемайн-шафта еще довлеют в сознании как правящей элиты, так и интеллигенции в целом. Названные особенности менталитета населения РТ создают объективные предпосылки для избежания параэтнических и квазиэтнических конфликтов и оптимизации межэтнических отношений и для отказа от сепаратизма, однако обусловливают зачастую большие потенциальные (но не реализованные) возможности Татарии в сравнении с близлежащими регионами. Они же оказывают серьезное воздействие на конфигурацию и ориентацию политических сил и - в своей основной части - активно используются правящей постноменклатурой для сохранения ее монополии на власть.
В целом, социальная трансформация татарстанской постноменклатуры не вызывает сомнений, она вырождается в землячески-родственный патронажно-вассальный клан-клику доиндустриаль-ного общества. Итак, правящим слоем в республике остался прежний (в отличие от РФ в целом) эшелон компартноменклатуры, лишь освободившийся от таких сдерживающих произвол моментов:
а) коммунистической окраски (заменена на вербальную и «электоральную» поддержку компрадорской клики, правившей в России в 1990-е годы);
б) разнарядки, требовавшей этнической пропорциональности и запрещавшей непотизм (заменена на моноэтническую и непоти-стскую «разнарядку»);
в) полной зависимости от московского правящего клана (заменена на разграничение сфер влияния центрального и местного кланов);
г) «народного контроля» и прочих форм временами действовавшего обратного влияния народа на власть (заменены на назначение всех ветвей и уровней власти монопольно правящим Президентом РТ, с 2005 г. назначенным и подконтрольным только Президенту РФ);
д) ограничительной силы закона (откровенное на деле и закрепляемое идеологией правового нигилизма игнорирование законов превратило правящий клан в спаянную круговой порукой клику). Столько власти, сколько сосредоточил в своих руках правящий клан, не имели даже ханы Казанского ханства.
В РТ растут социальная закрытость правящего клана и межклассовая дистанция между ним и остальным народом, сформировалась чисто кратическая, жестко классовая, дуплексная система (т.е. резко поляризованная, когда один жесткий класс стоит выше другого, т.е. налицо имеются статусная кристаллизация, совместимость различных статусов), система, базирующаяся на тотальной статусной зависимости людей от чиновников и на превращении основной массы государственно-политических деятелей в назначаемых безальтернативным автократом клиентов-чиновников. Тем самым вместо открытого общества сформировалось еще более замкнутое, полузакрытое общество.
Важнейшей причиной стагнации общественной и интеллектуально-политической жизни в РТ является деятельность местного правящего клана, совмещающего черты бюрократии потестарного общества (трайбализм), античной цивилизации (патрон-клиентные отношения) и феодализма (байство и аграрный характер) и этим отличающегося от бюрократии индустриальной цивилизации и переходной к постиндустриальному обществу, т. е. не соответствующей современным условиям. Вместе с тем, во многом благодаря попустительству властей РФ незаконным методам «работы» правящего клана РТ с оппозицией, зачатки контрэлиты в РТ так и не институционализировались, что не позволяет сформировать полноценное гражданское общество.
«Политическое управление и публичная политикаXXI века», М., 2008 г., с. 205-218.
А. Языкова,
доктор исторических наук С. Маркедонов, кандидат исторических наук РЕЛИГИОЗНАЯ СИТУАЦИЯ В ДАГЕСТАНЕ
В процентном отношении ко всему населению Республики Дагестан занимает абсолютное первое место в РФ по количеству верующих мусульман. Более 90% населения Дагестана исповедуют ислам. Ислам представлен в Дагестане двумя основными направлениями - суннизмом (до 97%) и шиизмом (порядка 3%). Около 10% жителей республики исповедуют христианство и иудаизм. Христианство представлено православием (русские, другие славянские этносы) и армяно-григорианством (армяне). Иудаизм - рели-
