СОЗДАНИЕ ОРГАНИЗАЦИОННОЙ СТРУКТУРЫ АВИАЦИОННОЙ СЛУЖБЫ РУССКОЙ АРМИИ Текст научной статьи по специальности «История и археология»

в

СОЗДАНИЕ ОРГАНИЗАЦИОННОЙ СТРУКТУРЫ АВИАЦИОННОЙ СЛУЖБЫ

РУССКОЙ АРМИИ

Предпосылки для изобретения самолета были созданы к началу ХХ века, а спустя всего несколько лет, в ноябре 1908 года, еще до первых полетов аэропланов в нашей стране, газета «Русский инвалид», орган Военного министерства России, писала, что для ведения воздушной разведки и для связи необходимо иметь в русской армии порядка 300 военных аэропланов1. Переводя дело в практическую плоскость, военный министр В.А. Сухомлинов приказал Главному инженерному управлению (ГИУ) приступить к организации, наряду с воздухоплавательной, авиационной службы, основными задачами которой должны были стать ведение воздушной разведки и обеспечение связи. Для выполнения столь ответственной и сложной задачи требовались две главные составляющие — технические специалисты и сама техника. Как лучшие самолеты для военного применения офицеры-воздухоплаватели С.А. Ульянин и С.А. Немченко, возвратившись из специальной командировки в Западную Европу, рекомендовали биплан «Фарман» и моноплан «Бле-рио». С целью же обучения летчиков в г. Гатчине к середине мая 1910 года был построен аэродром. Выделенные из состава расположенного здесь воздухоплавательного парка офицеры и нижние чины образовали по распоряжению ГИУ небольшое учебное подразделение, названное временным авиационным отделом Офицерской воздухоплавательной школы (ОВШ), приступившее к работе 21 мая того же года и подготовившее к осени несколько специалистов летного дела.

Средства на авиацию ГИУ решило использовать из своей текущей сметы за счет некоторого уменьшения расходов на развитие воздухоплавательных частей.

Проявила своевременную инициативу общественная организация — «Особый комитет по усилению военного флота на добровольные пожертвования» под председательством великого князя Александра Михайловича Романова2. По его предложению при Особом комитете в феврале 1910-го был

организован Отдел воздушного флота (ОВФ)3, который согласно утвержденному Николаем II положению должен был решать задачи обучения офицеров и частных лиц полетам на аэропланах и создания запаса имущества для обеспечения им авиационных частей армии и флота4. В следующем месяце ОВФ приступил к организации Офицерской школы авиации (ОША), первого в стране учебного заведения, открывшегося 11 ноября 1910 года на общественных началах. Для ее нормального функционирования во Франции были подготовлены офицеры-инструкторы, мотористы и механики, а также закуплены самолеты. В то время в штате школы состояли только 18 офицеров и 20 нижних чинов, а спустя два года — уже 102 и 200 соответственно. Значительно увеличился и самолетный парк — с 6 до 55 аэропланов5.

В связи с появлением в армии летательных аппаратов тяжелее воздуха начальник ГИУ осенью 1910 года направил военному министру проект создания авиационной службы, где в первоначальном варианте предлагалось: «При каждой воздухоплавательной роте сформировать отряд летчиков, который подразделяется на три аэропланных отделения, каждое отделение выставляет один аэроплан и имеет один запасной»6. Позднее решили иметь в авиаотряде только два отделения (по числу задач — разведка и связь).

Основные положения данного проекта военный министр в следующем году представил Николаю II в виде докладной записки, в которой прикрепление авиационных отрядов к воздухоплавательным частям мотивировал следующим образом: «18 авиационных отрядов пока предполагается содержать при существующих воздухоплавательных ротах. Такое предположение обусловливается как общностью задач, возлагаемых на роты и отряды, так и условиями специальной подготовки летного состава, снабжения и довольствия техническим имуществом отрядов... Авиационные отряды будут организованы таким образом, что во всякое время будет возможна их передача штабам и

войсковым частям в зависимости от потребностей»7.

НА ОРГАНИЗАЦИОННОЕ построение зарождавшейся авиационной службы оказывал влияние и зарубежный опыт. Учитывалось, что в Германии в это время возможности самолетов военные оценивали невысоко, и германский генштаб планировал использовать в будущей войне преимущественно летательные аппараты легче воздуха — дирижабли Цеппелина. Несмотря на то, что во Франции приоритет отдавался самолетам, а также на очевидные успехи авиации, ГИУ в 1910—1911 гг отдавало предпочтение германскому варианту создания военного воздушного флота. На практике это выражалось в притормаживании развития авиации при одновременном ускорении строительства дорогих управляемых аэростатов (дирижаблей) и не менее дорогих укрытий (эллингов) для них.

И все же авиационный прогресс постепенно набирал силу. Весной 1911 года этому способствовали два обстоятельства: во-первых, 6 апреля военный совет Военного министерства одобрил проект Положения об авиационной службе, а также штат и табель авиационного отряда воздухоплавательной роты и, во-вторых, 4 мая помощник военного министра утвердил «Правила для командирования офицеров Генерального] Ш[таба] в воздухоплавательные части для ознакомления с воздухоплавательным делом». Опора на инструктивные документы позволила авиационному отделу уже летом приступить к практической подготовке на самолетах шести летчиков-наблюдателей из числа офицеров Генерального штаба8. Вскоре в его распоряжении имелось достаточно специалистов и техники, чтобы проверить на маневрах военных округов состоятельность экспериментальных авиационных частей и определить в российских условиях наиболее пригодный для военных целей тип самолета.

Как проходила подготовка к столь ответственным мероприятиям, можно судить по соответствующим приготовлениям летчиков задействованной в маневрах Севастопольской офицерской

в

я

Организация управления первыми авиационными отрядами в русской армии (август 1912 г.)

Схема 1

Составлена по: Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 2000. Оп. 8. Д. 13. Л. 248; Оп. 2. Д. 242. Л. 323; Д. 520. Л. 25.

школы авиации. Поскольку авиационное дело являлось совершенно новым явлением в армии, здесь заблаговременно были изданы «Краткие руководящие данные для начальников, войск, летчиков и посредников, участвующих на маневрах в 1911 году, при пользовании самолетами». Аналогичный документ под названием «Руководящие основания для опытного применения авиационных отрядов на маневрах войск Гвардии и Санкт-Петербургского военного округа в 1911 году» разработал и авиационный отдел ОВШ. В обоих изданиях при этом учитывался опыт учений, проведенных годом раньше во Франции и учебных полетов в Гатчине и Севастополе.

Маневры, в которых приняли участие нештатные авиационные учебные отряды, состоялись в августе—сентябре 1911-го в местах дислокации Санкт-Петербургского (СПбВО), Варшавского (ВВО) и Киевского (КВО) военных округов. Наилучшие результаты показали летчики Севастопольской школы (ВВО)9.

При подведении общих итогов были сделаны следующие выводы: аэропланы применимы как для ближней, так и для дальней разведки; летчики должны иметь специальные авиационные карты; для оперативного использования данных разведки штабы войск и приданные им самолеты должны находиться в непосредственной близости; аэропланы — эффективное средство связи с войсками, действующими в отрыве от главных сил; аэропланы могут применяться для борьбы с аэростатами; войска должны маскироваться от воздушной разведки; частые поломки аэропланов требуют расширения базы их ремонта.

Примечательны размышления

по этому поводу командующего войсками Варшавского округа. «Полагал бы, что огромные суммы, расходуемые на приобретение дирижаблей, всех необходимых для них материалов и содержание личного состава состоящих при них частей, — писал он, — могли бы быть с гораздо большей пользой употреблены на заведение взамен дирижаблей большого числа аэропланов, более пригодных для военного дела»10. Разделяя подобную точку зрения, Николай II начертал на полях этого документа: «По-моему, на дирижаблях следует поставить крест».

ИТОГИ учений войск западных военных округов позволили военному руководству страны сделать вывод о необходимости скорейшего развития авиации, тем более что в сентябрьских 1911 года маневрах германских войск в Пруссии участвовали 26 самолетов и несколько «Цеппелинов»11.

Исходя из результатов маневров, ГИУ 21 сентября того же года предложило военному министру план формирования авиационных отрядов, согласно которому соответствующие подразделения должны были быть сформированы в первую очередь при воздухоплавательных частях, дислоцировавшихся в Гродно, Киеве, Новогеор-гиевске, Карсе, Чите и в селе Спасское, а во вторую — в крепостях Ковно, Осовец, Севастополь и Брест-Литовск (всего 10); остальные 8 отрядов предполагалось сформировать в 1913 году12. Военный министр одобрил предложения ГИУ, и уже к октябрю 1911 года штабы округов получили его приказ о формировании первых 6 авиационных отрядов, в каждом из которых предписывалось иметь 4 самолета «Фарман-УН» и 2 «Бле-

рио-Х1». Именно эти типы аэропланов зарекомендовали себя наиболее приемлемыми для военных нужд.

С целью более быстрого и успешного решения насущных проблем в военном ведомстве посчитали необходимым передать авиационные дела из ГИУ в Главное управление Генерального штаба (ГУ ГШ)13. В связи с этим военный министр докладывал Николаю II: «В настоящее время ведение вопросами снабжения войск воздухоплавательными аппаратами и руководства обучением военных летчиков и специальной подготовкой воздухоплавательных войск сосредоточено в Главном инженерном управлении. Такая постановка этого вопроса является, по-видимому, не соответственной, так как вследствие специальности органов инженерного ведомства на первое место выдвигается техническая сторона военного воздухоплавания»*. Конечной же целью внедрения авиации в войска, объяснялось далее в докладе, является служение войскам, облегчение их боевых действий путем придания им наиболее совершенных средств разведки и связи. Именно эта конечная цель, по мнению военного министра, и диктует необходимость того, чтобы общее руководство как подготовкой в школах военных летчиков, так и службой при войсках воздухоплавательных частей было «объединено в руках того же центрального органа, который руководит вообще боевой подготовкой армии и ведает в войсках разведкой и связью, то есть Главного управления Генерального штаба; само собой при этом не должно быть исключено участие в разработке воздухоплавательных вопросов специальных технических сил»14. На полях доклада Николай II поставил резолюцию: «Общие предположения одобряю».

Оценивая вклад ГИУ в развитие авиационного дела, следует признать, что его воздухоплавательный отдел сумел наладить подготовку военных летчиков и организовать первые авиаотряды при воздухоплавательных ротах. Правда, личный состав последних начал получать самолеты только летом 1912 года и из-за недостаточного освоения техники не смог принять участие в традиционных августовских маневрах**. Тем не менее к концу лета этого же года была создана система управления первыми авиационными формирования-

*До начала 20-х годов ХХ века термин «воздухоплавание» обозначал передвижение по воздуху вообще.

** Авиация на них, как и в 1911 г., была представлена только подразделениями авиашкол.

С.П. ЕЛИСЕЕВ. Создание организационной структуры авиационной службы...

ми, на вооружении которых состояли летательные аппараты тяжелее воздуха (см. схему 1).

В СТРУКТУРЕ ГИУ военная авиация официально пребывала до 30 июля 1912-го, когда военный министр подписал приказ № 397, согласно которому все вопросы воздухоплавания и авиации передавались в ведение Главного управления Генерального штаба15. В действительности же из-за обычных в Военном министерстве бюрократических проволочек ГИУ продолжало руководить воздухоплавательными ротами и уже сформированными 8 авиационными отрядами до конца года.

Между тем для управления авиационной службой в ГУ ГШ в соответствии с упомянутым приказом была образована воздухоплавательная часть, которую возглавил генерал-майор М.И. Шишкевич, в составе двух отделений. Первое из них предназначалось для руководства специальной подготовкой и службой авиачастей, а второе — для решения технических и снабженческих вопросов16. Свою деятельность новый орган начал с разработки «Общего плана организации воздухоплавания и авиации в армии». В соответствии с ним намечалось иметь в русской армии 10 армейских, 37 корпусных и 8 крепостных авиаотрядов из расчета по одному отряду на каждое войсковое формирование, а также 8 отрядов особого назначения. Все они, кроме крепостных, должны были формироваться и снабжаться специально для этого организуемыми 9 авиаротами17.

После внесения незначительных поправок, предложенных военным министром и членами комитета ГШ, «Общий план...» весной 1913 года был принят к исполнению как долгосрочная программа строительства Военного воздушного флота. Наиболее важным в нем являлось то, что он предполагал отделение авиации от воздухоплавания, необходимость чего обусловливалась различием технических средств, состоявших на вооружении воздухоплавательных и авиационных частей и, как следствие, отличием их служб, а также создание отрядов четырех категорий. 4 апреля того же года военный совет одобрил представление, подготовленное воздухоплавательной частью ГУ ГШ, об упразднении 7-й и 8-й воздухоплавательных и сформировании по специально разработанному штату трех авиационных рот18. Самолеты для формируемых при них 10 авиаотрядов были уже заготовлены, имелись и соответствующим образом подготовленные кадры. Тогда же началась активная работа по организации авиачастей, завершившаяся в следующие сроки: 1-я авиационная рота (г. Санкт-Петербург) — 27 апреля,

2-я (г. Севастополь) — 25 мая, 3-я (г. Киев) — 23 июня.

В состав каждой авиароты входили 4 офицера, 8 классных и 65 нижних чинов; в них предусматривалось наличие мастерских, аэродрома и склада, где должны были храниться 42 самолета с принадлежностями для 7 авиаотрядов, обслуживаемых по месту хранения. Авиароты подчинялись начальникам штабов округов, а крепостные авиаотряды, как и предусматривалось «Общим планом.», начальникам штабов крепостей19.

С ИЮНЯ 1913 года, когда военное ведомство стало располагать 3 авиаротами и 10 соответствующими отрядами, авиационная служба Русской армии реально обрела собственную организационную структуру и появилась возможность при благоприятной летной погоде приступить к специальной подготовке. Ее успех также обеспечивался своевременной переработкой прежних документов, оставшихся от ГИУ Так, были изданы «Инструкция, определяющая порядок ведения занятий и полетов на аэродромах»20 и «Краткие руководящие данные по пользованию аэропланами как средством разведки и связи, а также их боевому применению»21, учитывавшие опыт 1-й Балканской войны (1912—1913 гг) и имевшие более значительную тактическую направленность с акцентом на активное боевое использование авиации. Таким образом, летательные аппараты из средства, обеспечивающего боевые действия, превращались в средство, непосредственно ведущее такие действия.

По опыту специальной подготовки и учений лета 1913 года воздухоплавательная часть ГУ ГШ подготовила проект новой организационно-штатной структуры авиационных частей, суть которого состояла

В

К

в принятии штатов четырех видов авиаотрядов и решении проблемы выбора для них четырех типов самолетов, способных выполнять прежде всего активные задачи. Руководствуясь такой целью и даже пренебрегая в некоторой степени реальными техническими возможностями отечественных самолетостроительных предприятий, организаторы авиационного дела добивались установки на летательный аппарат средств нападения, защиты и связи. Весной того же года воздухоплавательной частью были разработаны «Требования к военному аэроплану», где указывалось на то, что он должен обеспечивать: «возможность действовать оружием как вперед, так и вниз в стороны»; иметь запас мощности для подъема груза, кроме экипажа из двух человек, не менее 80—100 кг; удобство наблюдения и размещение беспроволочного телеграфа; скорость не менее 90 км/час22.

К сожалению, поставить военному ведомству самолеты с заданными характеристиками и в строго определенные сроки российские предприятия не сумели. Например, летом 1913 года завод «Дукс» (Москва) задержал выпуск 24 бронированных самолетов, а впоследствии вообще отказался от установки на них брони. Игнорировалось также требование о монтаже на части выпускаемых самолетов приспособлений для размещения радиотелеграфа.

В организационном плане работа шла более результативно. Так, 16 июля того же года Николай II утвердил для 18 авиаотрядов, сформированных в 1911— 1913 гг., новые наименования, указывающие на их принадлежность к тому или иному формированию сухопутных войск (см. схему 2). Организационно-штатная структура этих отрядов осталась

Схема 2

Организационная структура авиационной службы русской армии по состоянию на ноябрь 1913 г.

в

я

одинаковой, а их число из-за недостатка самолетов пока не соответствовало общему числу корпусов, крепостей и армий23. Поэтому ГУ ГШ, получив на развитие авиации дополнительный кредит в размере 8,9 млн. руб., направило в военный совет представление о формировании еще 3 авиационных рот и 21 авиационного отряда24. Одновременно расширялась работа аэроклубов по обучению офицеров летному делу без отрыва их от службы25. По окончании аэроклубовских школ офицеры получали звание пилота-авиатора, а затем доучивались в Севастопольской авиашколе или в авиационном отделе ОВШ, после чего удостаивались звания военного летчика. В этих школах стали также готовить летчиков из нижних чинов и летчиков-наблюдателей.

ДАЛЬНЕЙШЕЕ развитие авиации осуществлялось согласно большой программе по усилению русской армии, одобренной Николаем II 22 октября 1913 года и содержащей в себе «Общий план развития воздухоплавания и авиации». Вместе с тем продолжалось реформирование структур Военного министерства. Так, приказом по военному ведомству за № 666 от 20 декабря 1913 года ГИУ преобразовывалось в Главное военно-техническое управление (ГВТУ), в котором намечалось иметь воздухоплавательное отделение с хозяйственно-заготовительными и снабженческими функциями по отношению к авиационным и воздухоплавательным частям. Кроме того, в ГВТУ образовывался технический комитет, ведающий в числе других вопросов также и развитием авиационной техники. Одновременно в ГУ ГШ формировалось отделение «по службе технических для связи войск» с административными правами по организации авиационных частей26.

Рассредоточение функций по управлению авиацией создавало предпосылки к снижению темпов формирования авиаотрядов и другим негативным явлениям, которые начали проявляться сразу после выхода в свет циркуляра об упразднении воздухоплавательной части ГУ ГШ27. Прекращение ее деятельности совпало по времени с переходом авиаотрядов на новые штаты, высочайшее утверждение которых состоялось 31 января 1914 года. Теперь штат «авиационного отряда воздухоплавательной роты» заменялся штатами авиаотрядов четырех категорий: полевого (армейского), корпусного, крепостного и особого назначения28. При разработке новых штатов и табелей был учтен опыт участия авиации в маневрах, прошедших в 1911—1913 годах. В

частности, использовались отчеты о них, составленные полковником Н.С. Батюшиным (ВВО), штабс-капитаном П.Н. Нестеровым (КВО)29 и др.

Следует отметить, что отряды в организационно-штатном отношении имели небольшие отличия друг от друга, так как проблема выбора типа самолета для каждого из них, т.е. четырех категорий, по существу пока еще не была решена. Эту проблему попытался частично осилить в феврале 1914 года технический отдел ГВТУ, подготовив для обсуждения в техническом комитете того же ведомства доклад о современных типах военных самолетов и обозначив новые позиции в вопросе о вооружении летательных аппаратов. Указывалось, например, что вооружать целесообразно только большие самолеты типа «Илья Муромец». В отношении радиотелеграфа и других наработок, выполненных в свое время воздухоплавательной частью ГУ ГШ, предлагалось следующее: «Ввиду неимения окончательного решения о броне, бомбах и телеграфе и принимая во внимание, что заказываемые аппараты служат свой срок в два года, при настоящем заказе не принимать во внимание этих потребностей, кроме съемной брони, но не на всех аппаратах»30. В результате обсуждения вопроса «о типах» пришли к выводу, что следует заказать для полевых (армейских) и крепостных отрядов самолеты «Вуазен», «Си-корский-Х» и «Фарман-ХХИ», для корпусных — «Депердюссен», «Мо-ран-Парасоль» и «Сикорский-Х!», для отрядов особого назначения — одноместный «Моран-Сольнье»31.

Весной 1914 года началось формирование еще 3 авиарот и 21 авиаотряда. Оно шло достаточно быстро, так как личный состав был подобран заранее, а самолеты с осени предыдущего года накапливались на местных складах. Как и ранее, силы и средства подлежащих расформированию некоторых воздухоплавательных рот использовались для укомплектования вновь создаваемых авиачастей. В результате авиационная служба к началу лета 1914-го пополнилась следующими авиачастями: 4-й авиаротой (г. Лида) и 2, 3, 4, 6, 10, 20, 21-м корпусными авиаотрядами; 5-й авиаротой (г. Бронницы под Москвой; при ней авиационный отряд Гренадерского корпуса, 13 и 17-й корпусные авиаотряды); 6-й авиаротой (г. Одесса; при ней 7, 8, 24 и 25-й корпусные авиаотряды); 5, 16, 22-м корпусными отрядами при уже сформированной в 1913 году 1-й авиароте; 4-м Сибирским крепостным авиационным отрядом (с. Спасское); Гродненским, Севастопольским и Владивостокским крепостными отрядами32.

Формирование авиаотрядов заставило Военное министерство выбрать почти все резервы летного состава, что сразу потребовало расширения подготовки летчиков. В связи с этим 19 июля 1914 года (по стечению обстоятельств — в день вступления России в войну) вышел приказ по военному ведомству № 436 о преобразовании авиационного отдела ОВШ в Гатчинскую военную авиационную школу (ГВАШ) для одновременного обучения летному делу 35 офицеров и 10 нижних чинов33. Увеличила набор и Севастопольская офицерская школа авиации.

ЗНАЧИТЕЛЬНУЮ помощь в подготовке летчиков для военного ведомства по-прежнему продолжали оказывать аэро-клубовские школы. Функционировали также теоретические курсы авиации при Петербургском политехническом институте, где будущие летчики проходили первый теоретический этап обучения34. При кораблестроительном отделении того же института на трех-семестровых курсах готовились инженеры для проектирования воздухоплавательных и авиационных аппаратов. Московское общество воздухоплавания организовало при Московском университете курсы для офицеров, желающих пройти обучение летному делу, руководил которыми профессор Н.Е. Жуковский35, а при Офицерской воздухоплавательной школе для повышения общетехнической подготовки офицеров, поступающих в Гатчинскую авиашколу и не имеющих технического образования, открылись трехмесячные теоретические курсы.

С весны 1914 года началась вызванная ростом числа авиационных отрядов расширенная подготовка летчиков-наблюдателей. В соответствии с этой задачей начальник ГШ утвердил 20 мая «Временные правила командирования офицеров всех родов войск в авиационные части для обучения службе разведки и наблюдения с аэропланов», исходя из которых в каждый корпусной и крепостной отряды могли быть командированы три и четыре офицера соответственно. В тот же день была утверждена и «Программа подготовки офицеров разведки и наблюдателей», рассчитанная на три месяца обучения36. Подготовка мотористов и механиков велась в обеих авиашколах и частично в авиаротах. Резерв составляли специалисты аэроклубов, заводов и других гражданских учреждений, направлявшиеся после призыва в качестве нижних чинов в авиачасти, где они совершенствовали свои знания и навыки по эксплуатации и ремонту авиатехники.

Организационная структура русской военной авиации по состоянию на 19 июля 1914 г.

Схема 3

Составлена по: РГВИА. Ф. 2000. Оп. 8. Д. 13. Л. 248; Оп. 2. Д. 242. Л. 323; Д. 520. Л. 25; Д. 789. Л. 23; Ф. 802. Оп. 4. Д. 2115. Л. 135.

ТАКИМ образом, к началу войны в России в основном сложилась система подготовки авиационных кадров. В этой связи уместно отметить, что перед войной в Германии военных авиашкол не было вообще, и летная подготовка офицеров осуществлялась только при заводах37.

Определенный интерес представляет решение Военным министерством проблемы организации управления авиационной службой. Дело в том, что со времени расформирования воздухоплавательной части ГУ ГШ (20 декабря 1913 г) и вплоть до начала войны шел процесс разделения управления техническими войсками между ГУ ГШ и ГВТУ. В этот период авиационные части управлялись фактически только инспекторами инженерных частей округов (воздухоплавательное отделение в ГВТУ было сформировано лишь 1 мая 1914 г, а соответствующий приказ по военному ведомству за № 406 был издан и того позже — 5 июня38). Вот почему работа по снабжению авиаотрядов самолетами, двигателями, запасными частями и бензином оказалась запущенной. Например, из-за нарушения централизованного поступления топлива авиачасти вплоть до начала боевых действий использовали бензин, заготовленный воздухоплавательной частью ГУ ГШ еще в 1912—1913 годах39.

Не был решен также вопрос, какое из главных управлений должно руководить специальной подготовкой авиаотрядов, что в июне 1914 года стало поводом для принятия после обмена мнениями между ГВТУ ГУ

ГШ и канцелярией Военного министерства специального соглашения о переименовании специальных войск в технические с разделением их на следующие категории: инженерные, сообщения в составе автомобильных и железнодорожных войск, воздухоплавательные в составе авиационных и собственно воздухоплавательных войск40. Военный министр одобрил этот проект, но он не был ни проведен через военный совет, ни утвержден Николаем II по причине резко обострившейся международной обстановки, а военные приготовления не оставили времени на законодательное оформление создания авиационных и других технических войск.

И все же можно утверждать, что к началу войны была создана организационная структура русской военной авиации, количество авиационных частей в которой в основном позволяло обеспечить вступающие в войну войска средствами воздушной разведки и связи (см. схему 3). Всего в армии к 19 июля 1914 года насчитывалось 39 авиаотрядов (1 полевой, 30 корпусных и 8 крепостных), имевших в своем составе 263 самолета. По количеству военных самолетов (даже без учета гидроавиации) Россия в это время оставила позади Германию (имела 232 самолета), Францию (156), Австро-Венгрию (65), Великобританию, Италию и сШа (по 30)41. Однако различный потенциал авиационной промышленности и наличие подготовленных гражданских летчиков в крупных государствах уже через полгода участия авиации в боевых

_ В

К

действиях обусловили новое соотношение авиационных сил и средств между армиями стран — участниц Первой мировой войны.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Русский инвалид. 1908. № 244. С. 6; № 246. С. 5, 6; № 247. С. 5, 6.

2 Романов Александр Михайлович

(1866—1933) — великий князь, генерал-адъютант. На общественных началах принимал активное участие в создании русской военной авиации и руководил ею во время Первой мировой войны.

3 Библиотека воздухоплавания. 1910. № 4. С. 43.

4 Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 493. Оп. 2. Д. 4. Л. 56.

5 Там же. Ф. 844. Оп. 1. Д. 50. Л. 9, 10.

6 Там же. Ф. 802. Оп. 3. Д. 1030. Л. 33.

7 Там же. Ф. 2000. Оп. 2. Т. 1. Д. 296. Л. 37, 38.

8 Там же. Ф. 802. Оп. 3. Д. 1123. Л. 28; Ф. 2000. Оп. 2. Т. 1. Д. 616. Л. 39.

9 Российский государственный архив Военно-морского флота (РГА ВМФ). Ф. 418. Оп. 1. Д. 554. Л. 12.

10 РГВИА. Ф. 802. Оп. 3. Д. 1326. Л. 7.

11 Уокер С. Завоевание воздуха. Пг., 1914.С. 77, 85.

12 Денисова Г.Б. Управление авиацией дореволюционной России. 1910 г. — октябрь 1917 г.: Дис. ... кан,д. ист. наук. М., 1987.С. 89.

13 РГВИА. Ф. 2000. Оп. 2. Д. 296. Л. 3, 4.

14 Там же. Оп. 1. Д. 296. Л. 40.

15 Там же. Ф. 493. Оп. 2. Д. 4. Л. 15, 418.

16 Там же. Л. 17, 418—439, 439 об.

17 Там же. Ф. 2000. Оп. 7. Д. 231. Л. 13, 14.

18 Там же. Ф. 493. Оп. 2. Д. 56. Л. 86; Д. 4. Л. 230.

19 Там же.

20 Там же. Л. 312.

21 Там же. Л. 185.

22 Там же. Ф. 2000. Оп. 7. Д. 78. Л. 48.

23 Сидоров А.Л. Из истории подготовки царизма к первой мировой войне // Исторический архив. 1962. № 2. С. 154.

24 Шацилло К.Ф. Развитие вооруженных сил России накануне первой мировой войны (военные и военно-специальные программы царского правительства 1906—1914 гг.): Дис. ... докт. ист. наук. М., 1968.С. 429.

25 РГВИА. Ф. 493. Оп. 2. Д. 4. Л. 443.

26 Там же. Ф. 802. Оп. 1. Д. 1594. Л. 159.

27 Авиация и воздухоплавание в России в 1907—1914 гг.: Сб. документов и материалов. Вып. 4. М., 1970. С. 7.

28 РГВИА. Ф. 493. Оп. 2. Д. 4. Л. 228—235.

29 Там же. Ф. 1859. Оп. 1. Д. 254. Л. 3, 4, 18—38; Ф. 6079. Оп. 1. Д. 4. Л. 7.

30 Там же. Ф. 493. Оп. 10. Д. 151. Л. 4.

31 Там же. Ф. 802. Оп. 4. Д. 2223. Л. 20.

32 Там же. Д. 2115. Л. 135.

33 Там же. Ф. 493. Оп. 2. Д. 4. Л. 456; Ф. 802. Оп. 1. Д. 1069. Л. 49—51.

34 Там же. Ф. 2000. Оп. 7. Д. 84. Л. 57—59; Ф. 802. Оп. 1. Д. 1079. Л. 55.

35 Авиация в России // К 100-летию отечественного самолетостроения. М., 1983. С. 362.

36 РГВИА. Ф. 802. Оп. 1. Д. 1069. Л. 153; Оп. 3. Д. 300. Л. 16—23; Ф. 2000. Оп. 2. Д. 230. Л. 16 — 18.

37 Там же. Ф. 844. Оп. 1. Д. 41. Л. 3.

38 Там же. Ф. 802. Оп. 1. Д. 1584. Л. 154.

39 Козлов Н. Очерк снабжения русской армии военно-техническим имуществом в мировую войну. От начала войны до половины 1916 г. М.-Л., 1926. С. 83.

40 РГВИА. Ф. 802. Оп. 1. Д. 1063. Л. 18.

41 Авиация. Энциклопедия. М., 1994. С. 146.

Полковник запаса С.П. ЕЛИСЕЕВ

п

и

ф ПАМЯТНЫЕ ДАТЫ

Ж

ПРИЗНАННЫЙ В МИРЕ ПАТРИАРХ РУССКОГО СТРЕЛКОВОГО ОРУЖИЯ

ИМЯ выдающегося оружейника Федора Васильевича Токарева широко известно в нашей стране. Этого самобытного конструктора, с честью выдержавшего творческое соревнование со знаменитыми иностранными оружейниками,такими, как Джон Браунинг, братья Маузер, братья Вальтер, Хуго Шмайссер и многие другие, по праву называют патриархом русского стрелкового оружия.

Ф.В. Токарев родился 14 июня 1871 года в станице Егорлык-ской на Дону, в казачьей семье. Окончил церковно-приходскую школу, в 1885 году поступил в слесарную мастерскую при двухклассном училище, а спустя два года успешно сдал экзамены в Новочеркасскую военно-ремесленную школу на оружей-но-слесарное отделение. Первым его наставником и учителем стал конструктор шестилинейной казачьей винтовки оружейник Чернолихов. Затем Федор служил оружейным мастером в 12-м Донском казачьем полку. В 1900 году, окончив Военно-казачье юнкерское училище, Токарев вернулся в этот полк на должность заведующего оружием части. Вскоре Федора Васильевича направили на курсы при Офицерской стрелковой школе в Ораниенбауме. Это был центр конструкторской мысли в России. Здесь Токарев впервые увидел автоматическое оружие и увлекся им. Молодой офицер начал заниматься изобретательством в этой новой для него области. Он задумал реконструировать знаменитую мосинскую трехлинейку, а спустя год, 7 июля 1908 года, в тире Офицерской школы прозвучала первая короткая очередь. Стрельбу из своей автоматической винтовки вел сам конструктор — Федор Токарев. В составленном здесь же акте появилась запись: «После каждого выстрела гильза выбрасывалась, новый патрон автоматически вводился в патронник, затвор закрывался».

В 1913 году новый вариант винтовки Токарева прошел очередные полигонные испытания. Над ее совершенствованием

Федор Васильевич трудился более 5 лет. По простоте устройства винтовка не уступала винтовке В.Г. Федорова и превосходила лучшие зарубежные образцы конструкции Браунинга и Шегре-ня. Однако все планы Токарева спутала Первая мировая война — его отправили на фронт. Вместо того чтобы дорабатывать столь нужную войскам автоматическую винтовку, пришлось исполнять должность полкового казначея. Только многочисленные хлопоты его учителя и друга генерал-майора В.Г. Федорова помогли Токареву вернуться в Се-строрецк. 17 апреля 1916 года начальник Сестрорецкого завода направил в Главное артилле-

К 135-летию со дня рождения Ф.В. Токарева

рийское управление (ГАУ) рапорт с просьбой разрешить сборку 10 автоматических винтовок конструкции Токарева под его личным руководством. Ответ из Петрограда пришел положительный. Однако свою работу Токарев смог продолжить только после Октябрьской революции 1917 года.

В 1921 году Советское правительство направило Федора Васильевича в Тулу, где были все условия для расцвета его изобретательского таланта. Одним из основных направлений работы Токарева стало создание новой винтовки. За тридцать лет он сконструировал 27 образцов автоматических и самозарядных винтовок. В 1925 году Федор Васильевич создал ручной пулемет на базе переделанного им станкового системы Максима образца 1910 года.

Большой заслугой талантливого тульского оружейника явилось создание самозарядного пистолета ТТ, для которого был выбран очень мощный 7,62-мм патрон. На конкурсе 1930 года испытывались не только 7,62-мм пистолеты Токарева, Коровина, Прилуцкого, но также и ино-

Ф.В. Токарев

странные системы: 7,65-мм «вальтер», 9-мм «парабеллум», 9-мм «браунинг» модификации 1922, 11,43-мм «кольт» и другие. Полигонные испытания выявили превосходство восьмизарядного пистолета Токарева (ТТ). С его принятием на вооружение Красная армия получила современный, мощный и в то же время надежный образец личного короткоствольного оружия.

Когда началась Великая Отечественная война, Токареву было 70 лет. Одним из первых поспешив на родной завод в Туле, Федор Васильевич обратился с призывом ко всем оружейникам-пенсионерам заменить своих сыновей и внуков, ушедших на фронт. Сотни конструкторов, мастеров возвратились на Тульский оружейный завод, одни — за кульманы, другие — к станкам, третьи — обучать молодежь. Вместе с заводом Токарев в трудное для страны время эвакуировался на Урал. И там, не поддаваясь болезням, самоотверженно вносил свой вклад в дело Победы. Президиум Верховного Совета СССР летом 1944 года наградил оружейника орденом Суворова II степени.

Родина высоко оценила заслуги и творческие достижения Федора Васильевича Токарева. Он был удостоен звания Героя Социалистического Труда, награжден четырьмя орденами Ленина, двумя орденами Трудового Красного Знамени, многими другими государственными наградами. Вся жизнь Федора Васильевича, прожившего 97 лет, представляет собой непрерывный труд на благо нашей Родины.

Ю.С. ВЕРЕЩАГИНА

В

К

«ПРОТИВОСТОЯТЬ УГРОЗАМ НЕ У СВОИХ БЕРЕГОВ, А ТАМ, ГДЕ ОНИ ЗАРОЖДАЮТСЯ»

Коренные изменения в международной обстановке в начале 90-х годов ХХ века и соответствующие им коррективы взглядов американских стратегов на характер будущих военных конфликтов стали причиной пересмотра форм и способов ведения обычной войны на море. В результате поэтапного уточнения подходов военно-политического руководства США к оценке угроз и прогнозированию возможного характера будущих войн военно-морская стратегия 80-х годов, направленная на подготовку и использование ВМС главным образом в глобальной войне с Советским Союзом, с распадом последнего потеряла свое значение. С учетом этого обстоятельства ВМС вновь вынуждены были доказывать необходимость сохранения за собой ведущей роли. Особенности военно-политического, стратегического и военно-технического аспектов процесса адаптации военно-морской стратегии в рамках обновления стратегии национальной безопасности США выявлены автором и освещены в предлагаемой статье.

90-х годах XX века одной из основных проблем, стоявших перед руководством американских ВМС, являлась адаптация содержания военно-морской стратегии к изменившимся геополитическим условиям. Следует признать, что в этом направлении ему удалось организовать работу, отличавшуюся масштабностью, последовательностью и основательностью, чему способствовал богатый опыт, накопленный в предыдущие годы. Так, для успешного решения данной задачи руководство флота, как и в предыдущем десятилетии, развернуло активную деятельность по формированию благоприятного общественного мнения, а также организации необходимой поддержки в этом вопросе со стороны законодателей и правительства страны. Анализ многочисленных выступлений и заявлений представителей ВМС начала 1990-х годов свидетельствует, что в их основе лежало стремление сформировать у американцев твердое убеждение в том, что в новых условиях военно-политической обстановки в мире именно военно-морские силы, как никакой другой вид вооруженных сил, смогут наиболее эффективно защищать интересы США в мирное время и в условиях войны в любом регионе и с любым противником.

К примеру, начальник штаба ВМС адмирал К. Трост в мае 1991 года утверждал, что американский флот является той силой, которую чаще всего выбирали президенты Соединенных Штатов для защиты национальных интересов в кризисных ситуациях и военных конфликтах. В обоснование этого заявления он приводил следующие данные: после Второй мировой войны ВМС США принимали участие примерно в 200 конфликтах, что составляет свыше 80 проц. от всех кризисов, с которыми за этот период встречались Соединенные Штаты. Только в 1980-х годах силы американского флота применялись более чем в пятидесяти кризисных ситуациях1.

О возрастающем значении военно-морских сил в изменившихся условиях неоднократно высказывался министр ВМС США Л. Гэррет. В частности, в докладе конгрессу он заявил: «В складывающейся военно-политической обстановке в мире военно-морские силы США остаются единственным видом вооруженных сил, который способен в мирное время наиболее эффективно осуществлять американское военное присутствие в любом районе мира, демонстрацию силы и контроль стратегически важных районов Мирового океана»2.

Вышеприведенные и им подобные выступления отражали толь-

Особенности развития военно-морской стратегии США в 90-х годах XX — начале XXI века

ко пропагандистское направление деятельности командования ВМС. Практически одновременно оно интенсивно занималось организацией разработок новых подходов к концептуальным положениям военно-морской стратегии. С принятием в январе 1992 года национальной военной стратегии «региональной направленности» этот процесс заметно активизировался. В марте к разработке новой стратегии ВМС официально приступило специально созданное Командование военно-морских доктрин (Naval Doctrine Command)3. Ему была определена задача уточнить отдельные положения «передовой морской стратегии» с ориентацией преимущественно на проблемы подготовки и применения сил флота в региональных конфликтах низкой и средней интенсивности. Однако данное обстоятельство не означало автоматического отказа от планов подготовки к военным действиям против России.

Так, несмотря на сделанное весной 1991 года заявление адмирала К. Троста о том, что все планы глобальной войны против Советского Союза «изъяты из употребления»4, вплоть до 1993 года Российская Федерация и государства СНГ американскими военными специалистами по-прежнему рассматривались в качестве наиболее вероятного противника. Поэтому ликвидация военного союза стран Варшавского Договора, резкое ослабление потенциала группировок российского ВМФ и прекращение присутствия его оперативных соединений в зоне Индийского океана и Средиземном море при корректуре планов применения ВМС США и ОВМС НАТО учитывались прежде всего как факторы, благоприятствующие повышению наступательных возможностей американского флота.

В 1991 — 1994 гг. практически наполовину сократился корабельный состав ВМФ СССР (РФ) и более чем на 60 проц. — морской авиации. Прекратили свою деятельность 5-я и 8-я оператив-

в _

В ЗАРУБЕЖНЫХ АРМИЯХ

К

ные эскадры в Средиземном море и Индийском океане. Присутствие российских военных кораблей в других районах Мирового океана было сокращено до нескольких единиц. В новых условиях, по взглядам командования ВМС США, отпала необходимость подготовки и ведения военных действий против российского ВМФ в дальних зонах океанских и морских театров военных действий (ТВД) и появилась реальная возможность ведения операций непосредственно в прибрежных водах России с самого начала войны. В связи с этим были внесены изменения в планы использования военно-морских сил США и их союзников на конкретных театрах.

Так, на Атлантическом ТВД большая часть сил, выделявшаяся ранее для решения задач по защите атомных подводных лодок с баллистическими ракетами (ПЛАРБ) и коммуникаций в Западной Атлантике и центральном районе Восточной Атлантики, была переориентирована для действий на севере Восточной Атлантики, в передовой и прибрежной зонах. Это еще больше увеличило преимущество американских ВМС (ОВМС НАТО) перед российским ВМФ. Поэтому возможность «переноса операций на территорию противника» стала допускаться уже на втором этапе войны, то есть практически сразу после завершения развертывания основных сил.

На Балтийском море предусматривалось расширение масштабов наступательных действий с захватом оперативной инициативы на всей акватории и проведением морских десантных операций с самого начала войны. В Средиземноморской зоне планировались захват и удержание господства в Черном море, что, по замыслу, должно было обеспечить беспрепятственное нанесение ударов палубной авиацией и крылатыми ракетами морского базирования по наземным объектам южной части России5.

В СЕНТЯБРЕ 1992 года министерство ВМС США опубликовало документ «...с моря»6 («...from the sea»), который получил название «Белой книги ВМС и морской пехоты США». Целью публикации являлось стремление сформировать благоприятное мнение, прежде всего у представителей законодательной и исполнительной власти, по отношению к предложениям руководства ВМС об официальном признании за ВМС США ведущей роли в обеспече-

нии решения задач национальной военной стратегии.

В частности, в документе подчеркивалось, что в связи со снижением вероятности всеобщей войны и одновременным увеличением нестабильности в отдельных регионах военно-морские силы США могли бы стать одним из основных элементов, влияющих на развитие международной обстановки в соответствии с национальными интересами стра-ны7. В содержании «Белой книги...» особое внимание акцентировалось на четырех положениях, которые, по мнению ее создателей, являлись серьезным аргументом в пользу определения флоту такой роли.

Первое из них касалось экспедиционных возможностей военно-морских сил США, которые позволяли быстро реагировать на возникающие кризисные ситуации в любых регионах мира. Помимо этого отмечалась их способность длительно находиться в передовых океанских и морских районах в готовности к выполнению широкого круга задач — от визитов в иностранные порты и демонстрации флага до участия в крупных наступательных операциях с использованием широких возможностей по вторжению в морское и воздушное пространство противника, а также непосредственно на его территорию.

Второе положение было связано с реорганизацией флота и морской пехоты в целях повышения их возможностей в совместных с другими видами вооруженных сил действиях. При этом подчеркивалось, что одной из основных функций ВМС становится создание условий для развертывания в районе конфликта частей и подразделений сухопутных войск и ВВС США или их союзников и обеспечение объединенного оперативного формирования (Joint Task Force) средствами боевого управления, связи и разведки.

Третье положение предполагало постоянное нахождение корабельных группировок и частей морской пехоты в передовых районах в интересах поддержания необходимого уровня дипломатической и военной активности США, а также выполнения задач стратегического сдерживания. Это, как считалось, позволит в определенной мере компенсировать сокращение количества американских военных баз на заморских территориях.

И, наконец, четвертое положение предусматривало перенос акцентов в боевых действиях сил флота из океанских зон в при-

брежно-приморские районы. Присутствие группировок ВМС США в этих районах, по мнению разработчиков документа, должно способствовать предупреждению кризисных ситуаций, сдерживанию конфликтов, а в случае их возникновения — урегулированию, в том числе с использованием военной силы8.

Представленный документ не являлся заменой «передовой морской стратегии». В то же время, по единому мнению авторов целого ряда статей, появившихся в американской печати в 1992— 1994 гг., он послужил своего рода точкой опоры для разработки новой после прекращения «холодной войны» стратегии военно-морских сил США. Как утверждал Дж. Дэлтон, занимавший до конца 1998 года пост министра ВМС, именно после публикации этого документа США начали реорганизацию сил флота, направленную на создание высокоэффективных военно-морских экспедиционных сил9, способных отразить угрозы национальной безопасности в «любых возможных конфликтах XXI века»10.

Принятие новой национальной военной стратегии в 1992 году не повлекло кардинальной переработки военно-морской стратегии как официального документа. Это, на наш взгляд, явилось следствием ряда обстоятельств. Во-первых, неизменной оставалась главная задача национальной военной стратегии — «сдерживание противника путем устрашения». Во-вторых, такие элементы «передовой морской стратегии», как «присутствие ВМС в условиях мирного времени» и «ответ на кризисы», по сути и содержанию практически не противоречили реализации задач «передовое присутствие» и «реагирование на кризисы», определяемых в качестве основ национальной военной стратегией «региональной направленности». В-третьих, несмотря на признание военно-политическим руководством страны снижения значения фактора «советской военной угрозы», оно не исключало вероятность возникновения глобального военного конфликта с участием США и стран СНГ. Последнее, как представляется, явилось важнейшим основанием для сохранения «передовой морской стратегии», основным элементом которой оставалось — «ведение боевых действий».

Таким образом, переход США к национальной военной стратегии «региональной направленности» в 1992 году оказал влияние преж-

С.Л.ТАШЛЫКОВ. «Противостоять угрозам не у своих берегов... »

де всего на военно-техническую сторону военно-морской стратегии. В первую очередь это относилось к выполнению программы строительства 600 боевых кораблей, которая была заменена концепцией поддержания численного состава ВМС на уровне 450 кораблей и подводных лодок постоянной готовности. В связи с этим в военно-морских силах планировалось сократить количество авианосных ударных групп (АУГ) с пятнадцати до двенадцати, авиакрыльев палубной авиации с тринадцати до одиннадцати, а также вывести из боевого состава флота четыре линейных корабля. Примечательно, что сокращение кораблей и авиакрыльев из состава резерва ВМС не предусматривалось. Сохраняла прежнюю численность и морская пехота. При угрозе возникновения глобального военного конфликта за счет резерва предполагалось наращивание боевого потенциала военно-морских сил до требуемого уровня.

Пересмотр концептуальных взглядов на строительство и применение военно-морских сил США в новых геостратегических условиях продолжился в последующие годы. 19 сентября 1994 года министр ВМС Дж. Дэлтон, начальник штаба вМс адмирал Дж. Бурда и комендант морской пехоты генерал К. Манди подписали документ «Вперед, с моря» («Forward, from the sea»), который некоторыми отечественными и зарубежными военными специалистами был назван новой американской военно-морской стратегией. Однако поспешное присвоение ему подобного статуса, на наш взгляд, являлось ошибочным. Во-первых, по объему и содержанию этот документ значительно уступал предыдущим вариантам военно-морской стратегии 1980-х годов, в которых, как правило, излагались все стороны, присущие стратегии (военно-политическая, стратегическая и военно-техническая). Во-вторых, сами авторы документа не претендовали на его признание в качестве новой стратегии ВМС и отмечали необходимость продолжения ее развития, что, в частности, было отмечено в заключительной части. И, наконец, даже если бы у командования ВМС возникло намерение начать процедуру утверждения документа «Вперед. с моря» в качестве новой или уточненной военно-морской стратегии в американском сенате(как происходило в 1980-е годы при официальном признании «Морской стратегии»), в 1994

году это уже не представлялось возможным.

По последнему пункту представляется необходимым дать некоторые разъяснения. Так, с начала 1990-х годов в области военного строительства США был взят курс на создание так называемых единых вооруженных сил, теоретической базой которого являлись концепции «Объединенных оперативных формирований» и оперативные концепции документа «Единая перспектива 2010 (2020)». Вместе с тем военным руководством признавалось, что в Соединенных Штатах отсутствует сформулированная в законченном виде концептуальная база, объединяющая взгляды командования отдельных видов вооруженных сил на характер, формы и способы военных действий и, как следствие, на соответствующую к ним подготовку11. В этой связи с середины десятилетия высшее военное руководство США по инициативе председателя комитета начальников штабов (КНШ) генерала Дж. Шаликашви-ли развернуло широкую кампанию по разработке так называемой объединенной доктрины, призванной интегрировать военные доктрины (стратегии) отдельных видов вооруженных сил в систему единых стратегических концепций. Данное обстоятельство вынудило руководство флота на неопределенное время отложить утверждение разработанных документов в сенате, однако творческая работа по уточнению отдельного положения стратегии ВМС при этом не прекратилась.

Свидетельством тому является разработка штабом вМс в течение 1990-х годов около 300 документов, которые в совокупности, по оценкам некоторых экспертов, представляли собой «полновесную военно-морскую стратегию». В частности, в документе «Вперед... с моря» уточнены и конкретизированы стратегические концепции, сформулированные в 1992 году, определен вклад и раскрыто содержание деятельности военно-морских экспедиционных сил в операциях мирного времени, а также в ходе выполнения задач «реагирование на кризисы», в том числе при участии в региональных конфликтах. Новыми редакциями военно-морских концепций США подтверждались пять неизменных положений, характеризующих главные задачи флота: устрашение ядерным оружием; действия против берега; действия против флота противника; стратегические морские переброски; при-

В

#

сутствие в передовых районах. При этом содержание задачи «действия флота против флота противника» было дополнено «завоеванием господства на море и в приморских районах».

В качестве основных изменений, внесенных в военно-морскую стратегию после 1994 года, следует выделить: конкретизация задач силам флота в целом и, в частности, морской пехоте в удаленных регионах; усиление акцента на возрастание роли ВМС при решении задач в совместных операциях, проводимых в прибрежных районах; уточнение места и функций передовых группировок флота и морской пехоты при их развертывании совместно с группировками других видов вооруженных сил в целях предотвращения кризисных ситуаций и проведения операций по поддержанию мира; констатация расширения возможностей флота и морской пехоты по передовому присутствию в глобальном и региональном масштабах.

В данной связи небезосновательным представляется заявление заместителя начальника штаба ВМС по оперативному командованию адмирала Л. Смита о том, что «ВМС США сменили приоритеты, отведя более высокое место совместным операциям, проводимым с моря против берега, и отодвинув на второй план боевые действия в открытом море»12.

Итак, в первой половине 1990-х годов командование ВМС стремилось положения существующих концепций боевого применения флота привести в соответствие с изменившимися взглядами на перспективное развитие вооруженных сил США с учетом практических результатов применения сил флота в локальных войнах и конфликтах. В частности, при подготовке документа «Вперед. с моря» был учтен опыт проведения военных операций с участием ВМС США в Боснии, Сомали, в районах Персидского залива, Гаити и Кубы. На основе этого разработчики нового документа произвели расчеты группировок ВМС США, потребных для использования в конкретных потенциальных конфликтах. Так, задачу «реагирования на кризисную ситуацию» в конфликтах низкой и средней интенсивности планировалось решать в основном так называемыми экспедиционными силами. При этом их состав определялся исходя из интенсивности конфликта и особенностей условий обстановки на ТВД. Для успешного

в %

решения задач в крупномасштабном региональном конфликте предусматривалось использование более мощной военно-морской группировки.

В условиях мирного времени экспедиционным формированиям ВМС, находившимся в передовых районах, предписывалось в дополнение к решению задачи сдерживания потенциальных противников осуществлять деятельность, направленную на «создание совместимости». Под этим подразумевалась подготовка в ходе учений к совместным действиям союзников и друзей, которые в перспективе могли бы выступить полноценными участниками коалиций под эгидой США. Особое внимание разработчики концепции уделяли отработке совместных действий не только с партнерами по НАТО, союзниками по коалициям на Тихом океане, в Норвежском, Аравийском морях и средиземноморском бассейне, но и с бывшими членами Организации Варшавского Договора, вовлеченными в программу «Партнерство ради мира».

Все это свидетельствовало о настойчивом стремлении руководства ВМС документально закрепить возрастание роли флота, особенно его передовых группировок, в различных по масштабам, целям и задачам операциях в удаленных регионах мира.

В 1996 году был издан новый документ, получивший название «Оперативный маневр с моря». В нем раскрывалось содержание операций морских экспедиционных сил в целом и, в частности, морской пехоты против прибрежных государств в конфликтах ближайшего будущего с учетом перспектив развития новых видов оружия и военной техники. В обоснование важности разработки данной проблемы утверждалось, что в обозримом будущем именно в прибрежных районах, где проживает три четверти населения Земли, расположены 80 проц. мировых столиц и почти все международные центры, будет происходить большинство конфликтов.

Ключевым моментом концепции «оперативный маневр с моря» являлось положение о необходимости сосредоточения основных усилий экспедиционных сил в ходе морских десантных операций против так называемого центра тяжести обороны, оказывающего наибольшее влияние на способность противника продолжать борьбу. В качестве подобного объекта силового воз-

деиствия определялись скопления живой силы и техники противника, какоИ-либо город или регион, а также — источник материальных средств и финансовых ресурсов. В то же время к наиболее важным «центрам тяжести» были отнесены «источники политических и моральных сил про-тивника»13.

В документе акцентировалось внимания на преимуществах, которые морская среда обеспечивает «тому, кто ее контролирует». К таковым относились высокая мобильность на стратегическом, оперативном и тактическом уровнях, возможность использования для вторжения любого участка побережья противника, гибкость в выборе средств. В числе приоритетов, выгодно отличающих действия экспедиционных сил с моря против береговых объектов, приводилась также возможность использования прибрежного участка водной среды, с одной стороны, для создания и наращивания своей группировки и одновременно — в качестве преграды для противника.

В заключении документа говорилось, что успешная реализации концепции «оперативного маневра с моря» позволит Соединенным Штатам иметь действенный инструмент военной политики в виде формирований из состава военно-морских экспедиционных сил, которые, «ненавязчиво находясь в международных водах, будут поддерживать постоянную готовность к оказанию помощи союзникам и разгрому любого противника»14.

В 1997 году пакет концептуальных документов пополнился «Оперативной концепцией ВМС» (Navy Operational Concept), разработанной под руководством нового начальника штаба ВМС США адмирала Дж. Джонсона. В ней развивались положения предыдущих концепций и конкретизировались задачи передовых группировок ВМС на период проведения операций в условиях мирного времени, а также по сдерживанию, предотвращению конфликтов и ведению военных действий в случае их возникновения. В соответствии с этой концепцией основное предназначение военно-морских сил, развернутых в передовых районах, заключалось в их нахождении в постоянной готовности «проецировать» американскую военную мощь с моря на берег и оказывать влияние на происходящие там события «непосредственно и решительно, в любое время и в любом месте». В под-

тверждение отмеченного уместно привести откровенное высказывание Дж. Дэлтона о том, что передовое присутствие ВМС США в новых условиях по сути является современным вариантом «дипломатии канонерок»15.

В мирное время ВМС, развернутые в передовых районах, по мнению разработчиков концепции, должны были выступать в качестве активного и действенного инструмента американской внешней политики, позволяющего эффективно контролировать морские коммуникации, обеспечивать режим экономических санкций, регулярными заходами в иностранные порты пропагандировать американские «демократические идеалы» и демонстрировать поддержку сШа дружественных правительств. Многочисленные учения, проводимые совместно с ВМС, сухопутными войсками и ВВС союзников, помимо отработки конкретных боевых задач мыслилось использовать в качестве мероприятий, направленных на улучшение взаимопонимания и укрепление связей с ними.

Существенное место в данной концепции занимал раздел, в котором раскрывались аспекты, относившиеся к ведению боевых действий. Основной задачей передовых группировок ВМС считалось силовое воздействие на всю глубину территории противника16. При этом предполагалось, что в непродолжительных конфликтах ограниченного масштаба ВМС должны выполнять эту задачу самостоятельно, а в крупных — в составе объединенного оперативного формирования (ООФ). Немаловажным являлось и то, что штабные корабли и авианосцы США уже в мирное время содержатся полностью оборудованными для размещения на них пунктов управления как морских компонентов сил, так и объединенного центра управления, в том числе они могут принять на борт командующего ООФ и его штаб17.

Комментируя содержание анализируемых документов, начальник штаба ВМС США адмирал Дж. Джонсон отмечал, что заложенные в них идеи не только полностью соответствуют взглядам комитета начальников штабов вооруженных сил США, изложенным в национальной военной стратегии и «Единой перспекти-ве-2010», на будущие совместные операции с участием всех видов вооруженных сил, но и в значительной мере предвосхищают их. В этой связи он заявил,

С.Л.ТАШЛЫКОВ. «Противостоять угрозам не у своих берегов... »

что, с его точки зрения, флот идет в авангарде подготовки вооруженных сил страны к участию в конфликтах XXI столетия18.

Дальнейшим этапом в процессе уточнения роли и места ВМС в рамках концептуального документа КНШ «Единая перспектива-2010» и доклада министра обороны США «Всесторонний обзор состояния и перспектив развития вооруженных сил» стала публикация командованием ВМС концепции «Вперед. с моря: в любое время в любом месте» («Forward. From the Sea: Any Time Anywhere», 1998 г.). Этот документ представлял собой основные направления развития ВМС США в интересах их деятельности по поддержанию уже достигнутого превосходства, а также защите глобальных национальных интересов от потенциальных угроз, которые могут возникнуть в XXI веке.

Главная идея документа заключалась в официальном признании готовности ВМС «решительно влиять на события в мире в любое время и в любом месте». Как подчеркивало руководство военно-морских сил США, флот в состоянии обеспечить решение трех первостепенных задач, выделенных в национальной военной стратегии: «формирование выгодных для США условий международной обстановки», «реагирование на кризисы» и «подготовка к неопределенному будущему». В документе также отмечалось, что решение задачи по «формированию международной обстановки» обеспечивается участием ВМС в мирное время в реализации внешней политики страны (сюда были отнесены передовое присутствие, демонстрация высокой мобильности, проведение самостоятельных и совместных военно-морских учений, визиты в иностранные порты и т.д.), устрашением и сдерживанием потенциальных противников морскими ядерными силами и силами общего назначения, оказанием помощи союзным государствам в обеспечении их обороны, а также участием в создании новых коалиций и союзов.

Успешное решение задачи «реагирование на кризисы» предписывалось обеспечивать постоянным присутствием соединений ВМС в ключевых регионах мира: высокой мобильностью военно-морских группировок, позволявшей высшему военно-политическому руководству страны выбирать варианты их действий; организацией региональной ПВО и ПРО с морских направлений, обороны союзных стран и при-

крытия важных объектов на их территориях до прибытия усиления с континентальной части США; проведением морских операций, включая нанесение ударов с использованием высокоточного оружия; изоляцией сил противника и районов ведения боевых действий; авиационной поддержкой союзников и дружественных государств.

Возможность «подготовки к потенциальным угрозам будущего», по мнению командования ВМС, определялась наличием благоприятных условий и времени для полномасштабной оценки, изучения, апробирования и внедрения в практику развития и применения сил американского флота концепций и технологий с целью утверждения глобального превосходства США в новом тысячелетии. В этой связи предполагается широко использовать последние достижения в военном деле, ряд позитивных изменений в предпринимательстве, в частности, совершенствование закупочной системы необходимых средств и ресурсов для ВМС, повсеместную экономию материальных, финансовых и трудовых ресурсов, новые подходы к разработке и практической проверке перспективных концепций и технологий.

Особое внимание в документе было уделено вопросам сохранения обученного, подготовленного и имеющего богатый, в том числе боевой опыт личного состава, поддержания высокой степени боевой готовности сил флота за счет реализации текущих и перспективных программ его перевооружения. При этом особо подчеркивалось, что указанные факторы будут определять высококачественное состояние ВМС в первой половине XXI века.

Таким образом, процесс формирования во второй половине 1990-х годах новых взглядов на применение военно-морских сил США в изменившейся военно-политической обстановке выражался в последовательной разработке и публикации документов, содержавших ряд базовых оперативно-стратегических концепций. Выход в свет каждой новой публикации не отменял предыдущие, а дополнял и конкретизировал их положения применительно к новой обстановке и с учетом развития военной мысли, приобретенного опыта задействования ВМС в кризисных ситуациях последнего времени и результатов крупных учений.

В XXI веке процесс уточнения военно-морской стратегии продолжился. Основные усилия с на-

В

#

чала столетия были направлены на реализацию оперативных концепций «Маневренные действия экспедиционных сил» («Expeditionary Maneuver Warfare») и «Ведение боевых действий в едином информационном пространстве» («Network-Centric Warfare»)19. Вместе с тем в 2002 году в содокладе министра ВМС, опубликованном одновременно с докладом министра обороны сШа президенту и конгрессу о содержании новой национальной военной стратегии, было заявлено о намерениях создать единую концепцию ведения морских операций20, или, иначе говоря, сформировать из отдельных оперативно-стратегических общую стратегию ВМС. Последнее позволяет предположить, что процесс создания военно-морской стратегии, по крайней мере для текущего десятилетия XXI века, будет в ближайшие годы завершен.

Анализ опыта применения ВМС США с точки зрения реализации военно-морских оперативных концепций 90-х годов XX — начала XXI века позволяет также сделать вывод о том, что важнейшим элементом при разрешении последних конфликтных ситуаций являются силы флота, и прежде всего передовые и экспедиционные морские группировки. Это, по признанию американского военно-политического руководства, позволило успешно решать задачи обеспечения национальной безопасности путем осуществления полного контроля за изменениями обстановки в районах, признанных «жизненно важными» для интересов США, и своевременно реагировать на возникавшие угрозы. Такого рода кризисные ситуации в последнем десятилетии прошлого века, по мнению США, возникали более 90 раз, причем информация американскому руководству о возможном развитии конфликта в 50 проц. случаев поступала менее чем за две недели до его начала. Однако практически всегда, по утверждению командования флота, передовые силы ВМС и специально сформированные экспедиционные группировки успевали с реакцией на кризисы, причем примерно в 20 случаях эти действия носили силовой характер21.

События последнего десятилетия XX — начала XXI века свидетельствуют, что при всем разнообразии возникновения и развития кризисных ситуаций в мире начальная реакция сШа на них, как правило, проявлялась с моря. Именно на передовые группировки ВМС возлагалась задача про-

в

я

демонстрировать противнику и союзникам возможности и решимость Соединенных Штатов применить военную силу. При этом новым явлением в локальных войнах и вооруженных конфликтах стало использование на их начальных этапах не полностью развернутых группировок ВМС США и ОВМС НАТО. Это можно объяснить стремлением в максимальной степени добиться внезапности использования возросших ударных возможностей сил передового (постоянного) присутствия. В подобных случаях наращивание группировок до состава, предусмотренного планом операций, происходило уже в ходе начавшихся боевых действий.

Так, к началу операции США и Великобритании «Лис пустыни» против Ирака (17 декабря 1998 г.) в районе Персидского залива находилась лишь группировка сил передового присутствия в составе 16 боевых кораблей ВМС США, в том числе: атомный многоцелевой авианосец «Энтерпрайз» (68 боевых самолетов), 2 крейсера, 3 эсминца, 2 фрегата УРО и атомная подводная лодка, имевшие на вооружении до 360 крылатых ракет морского базирования (КРМБ) «Томахок». На тот момент фактически никто из зарубежных и российских военных аналитиков не предполагал о возможности начала военных действий подобной группировкой, по сути тактического состава. Тем не менее на первом из четырех этапов воздушной наступательной операции военным командованием США основная ставка была сделана на использование палубной авиации и применении КРМБ. Это обеспечило внезапность нападения и, как следствие, высокую эффективность первых массированных ракетно-авиационных ударов22. В течение последующих суток группировка ВМС США была увеличена в два раза за счет переброски в регион еще одного авианосного соединения (авианосец «К. Винсон») и шести кораблей — носителей крылатых ракет морского базирования.

Аналогичный подход к формированию группировок ВМС наблюдался при подготовке и в ходе операций НАТО против Югославии («Союзническая сила», 1 999 г.), а также США и Великобритании против Афганистана («Несокрушимая свобода», 2001 г.). В первом случае к началу военных действий в составе группировки ОВМС НАТО находились 36 боевых кораблей, в том числе: итальянский авианосец «Дж. Гарибальди» (34 самолета), до 10 кораблей

и подводных лодок-носителей КРМБ других государств альянса. К маю численность палубной авиации и количество кораблей, вооруженных КРМБ, в составе группировки возросло более чем в 2,5 раза. На первой стадии операции в Афганистане была задействована группировка ВМС в составе двух АУГ (до 130 боевых самолета) и 11 боевых кораблей и подводных лодок с КРМБ. В ходе операции состав группировки был увеличен в два раза23.

Очевидно, что такой способ развязывания военных действий, основанный на использовании боеготовности и высоких ударных возможностей группировок военно-морских сил постоянного присутствия, становится одним из основных для США и их союзников. Данное обстоятельство, однако, не дает основания говорить об отказе от заблаговременного создания полномасштабных группировок к началу локальных войн, как это было в операции «Шок и трепет», проведенной в 2003 году ОВС США и Великобритании против Ирака. Впрочем, в последнем случае можно с достаточной степенью уверенности предположить, что Соединенные Штаты и их союзники, используя предыдущий опыт, были готовы начать военные действия до завершения стратегического развертывания ОВС на театре. Однако попытки политического руководства США и Великобритании добиться признания мировым сообществом законности данной акции и получить санкцию Совета Безопасности ООН на проведение операции приводили к переносу срока ее начала, что, видимо, и обусловило заблаговременное формирование полномасштабной группировки войск и сил к середине марта 2003 года.

Таким образом, военно-морская стратегия США во второй половине 90-х годов XX — начале XXI века в концептуальном и содержательном отношении характеризовалась динамичностью. Тем не менее почти ежегодно вносившиеся в нее изменения адекватно и своевременно учитывались в планах оперативного использования ВМС и программах развития сил флота. Реализация положений этих документов выразилась в создании морских экспедиционных сил, размещении группировок ВМС передового присутствия практически во всех стратегически важных районах Мирового океана и их активном участии в большинстве локальных войн и вооруженных конфликтов последнего десятилетия.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Николаев Н.ВМС в новых стратегиях США и НАТО // Морской сборник. 1995. № 8, 9.С. 100.

2 Там же.

3 Сысоев С. О новой военно-морской стратегии США // Морской сборник. 1995. № 2. С. 77.

4 Гроув Э. Стратегия и структура военно-морских сил в изменившемся мире // Военная мысль. 1993. № 1. С. 57.

5 Николаев Н.Указ. соч. С. 100, 101.

6 Многоточие было поставлено вместо изъятых по политическим мотивам слов «проецирование мощи».

7 Балахонцев Н.О концепции строительства и применения ВМС США // Военная мысль. 1998. № 6. С. 61.

8 Константинов В. Военно-морские силы США — курс в XXI век (разработка концептуальных основ применения ВМС в новых условиях) // Зарубежное военное обозрение. 1999. № 8. С. 44.

9 Сысоев С. Указ. соч. С. 77.

10 Термин «военно-морские экспедиционные силы» отражает сущность современного подхода к обеспечению национальной безопасности США в новых геостратегических условиях — противостоять угрозам не у своих берегов, а там, где они зарождаются, — на заморских территориях.

11 Процесс формирования единой концептуальной базы в настоящее время еще не завершен.

12 Цит. по: Сысоев С. Указ. соч. С. 77

13 «Оперативный маневр с моря». Оперативно-стратегические концепции военно-морских сил США / Пер. с англ. М., 1998. С. 11—14.

14 Там же. С. 19.

15 Константинов В. Указ. соч. С. 45.

16 По расчетам американских специалистов, ВМС США способны поражать своим оружием не менее 75 проц. территории суши, до 80 проц. столиц мира. Для амфибийно-десантных сил является доступным до 80 проц. побережья.

17 Это имело место в операции «Алхолд демокраси» в Гаити в сентябре 1994 г., когда флагманский корабль 2-го флота США ШК «Маунт Уитни» выступил в роли плавучего командного пункта соединения.

18 Константинов В. Указ. соч. С. 47.

19 Первая из них представляет усовершенствованный вариант концепции «Оперативный маневр с моря».

20 Доклад министра обороны США президенту и конгрессу / Пер. с англ. М., 2002. С. 94

21 Материалы военно-научной конференции, посвященной 30-летию 30-й дивизии надводных кораблей. Севастополь, 1999. С. 67, 68.

22 В первых двух массированных ракет-но-авиационных ударах (МРАУ) были поражены до 50 иракских объектов. В каждом из последующих МРАУ, в которых участвовали практически все силы и средства группировки ОВС, были поражены не более 25 объектов (см.: Ташлы-ков С.Л. Причины, содержание и итоги военных операций в Ираке (1998 г.), на Балканах (1999 г.) и в Афганистане (2001 г.). М.: ВАГШ, 2003. С. 8, 9, 42).

23 Там же. С. 42, 45, 47.

Капитан 1 ранга С.Л. ТАШЛЫКОВ

__„ в

ЛОКАЛЬНЫЕ ВОИНЫ И ВООРУЖЕННЫЕ КОНФЛИКТЫ ХХ ВЕКА #

Ж

Инженерное обеспечение и маскировка войск ПВО Вьетнамской народной армии при отражении налетов американской авиации ,

Маскировка зенитной управляемой ракеты на пусковой установке

РЕДАКЦИЯ заканчивает публикацию цикла статей о боевых действиях войск ПВО и ВВС Вьетнамской народной армии (ВНА) с американской авиацией в ходе проводимой США в декабре 1972 года воздушной операции против Демократической Республики Вьетнам (ДРВ), получившей название «Лайнбэкер-2». В продолжавшейся 12 суток воздушной операции участвовало около 190 стратегических бомбардировщиков В-52 и более 800 самолетов тактической и авианосной авиации, базировавшихся на кораблях 7-го флота США. За время операции было совершено 33 массированных удара, в том числе 17 — стратегической авиацией, выполнено 2814 самолетовылетов, из них 594 — стратегическими бомбардировщиками. Одна из характерных особенностей воздушной операции состояла в том, что при нанесении ударов по жизненно важным объектам ДРВ одновременно планировалось и огневое подавление позиций ЗРВ, РТВ и аэродромов базирования авиации ПВО и ВВС ВНА. В этих условиях особое значение приобретали меры по обеспечению высокой живучести войск путем рассредоточения авиации, маскировки позиций РЛС, строительства железобетонных укрытий для самолетов, оборудования в инженерном отношении основных позиций зенитных ракетных дивизионов и радиолокационных подразделений, создания системы запасных и ложных позиций, организации противовоздушной и наземной обороны командных пунктов, позиций, аэродромов. Принятые меры оказались достаточно эффективны, а истребительная авиация и радиотехнические войска ВНА, в основном оснащенные вооружением советского производства, обеспечили выполнение боевых задач по отражению массированной воздушной агрессии США.

ЭФФЕКТИВНОСТЬ воздействия американской авиации по боевым порядкам средств ПВО Вьетнамской народной армии в период воздушной операции «Лайнбэкер-2» была невысокой, одной из причин чего являлось своевременное проведение мероприятий по инженерному обеспечению войск и их маскировке.

Способы и характер инженерных и маскировочных мероприятий во многом определялись небольшой по размерам территорией ДРВ;своеобразным фоном местности (рисовые поля, имеющие четкие прямоугольные очертания); множеством рек и озер и очаговым характером растительности; высоким расположением грунтовых вод; материковым характером грунта, отличающимся достаточной крепостью, вязкостью и допускающим устройство прочных наземных сооружений; наличием в северной и северозападной частях ДРВ горных отрогов с большим количеством естественных пещер, удобных для устройства подземных сооружений путем горизонтальных выработок и т.д.

Инженерное оборудование позиций зенитных ракетных войск (ЗРВ) и зенитной артиллерии (ЗА) включало в себя создание системы основных, запасных и ложных стартовых и технических позиций, строительство, содержание и восстановление путей маневра, комплекс маскировочных работ.

К началу декабрьских боев большинство укрытий кабин станций наведения ракет (СНР) на стартовых позициях зенитных ракетных дивизионов (зрдн) было оборудовано на открытых площадках, а кабины обносились земляными валами высотой 2—3 м. Применялось и обнесение общим валом всей станции наведения ракет. Выезды и въезды защищались от ударной волны различными устройствами из подручных материалов — заполненными песком мешками, бамбуковыми щитами и т.д.

Для защиты от поражения мелкими осколочными бомбами (в первую очередь, шариковыми) по периметру кабин внутри земляного обвалования устанавливалась тара с песком, которая служила нижним основанием поставленных наклонно бамбуковых щитов и предохраняла от закатывания шариковых бомб под кабины, а также под межкабинные кабели связи. Верхняя часть щитов опиралась на бамбуковые маты (пучки бамбука толщиной до 40 см), которые защищали крышу кабины. В некоторых случаях для этого применялись мешки с рисовой шелухой (отходы обмолота риса) и другие подручные материалы (деревянная тара, старые автомобильные покрышки, мешки с песком и т.д.). Для индивидуальной защиты от шариковых бомб личный состав широко применял нагрудные маты из рисовой соломы.

в

К

ЛОКАЛЬНЫЕ ВОЙНЫ И ВООРУЖЕННЫЕ КОНФЛИКТЫ ХХ ВЕКА

Маскировка РЛС П-35

Вариант защиты техники от шариковых бомб: 1, 2 — бамбуковые маты и щиты; 3 — земляное обвалование; 4 — тара с песком

Станции разведки и целеуказания и автотранспорт защищались в основном путем обвалования места их расположения или размещения в складках местности.

Для защиты кабельной сети между пусковыми установками (ПУ) и СНР использовались кабельные ровики, которые сверху перекрывались бамбуковыми матами и маскировались под фон земли, но в период дождей от ровиков приходилось отказываться и даже поднимать кабели на подставки для предохранения от воды.

Подготовленные ракеты располагались в 2—3 км от стартовой позиции на основных или проселочных дорогах. Эти районы в инженерном отношении для защиты ракет и техники не были оборудованы. Связь между стартовыми позициями (СП) и районами рассредоточения ракет отсутствовала.

Для личного состава использовались различные укрытия заглубленного и полузаглубленного типа с перекрытием и обсыпкой землей или открытые. Большое распространение получили убежища с каркасом из бамбука, металла или дерева. Каркас покрывался матами из пальмовых листьев, рисовой соломы и засыпался грунтом толщиной в 30— 40 см. Убежища этой конструкции обеспечивали довольно надежное укрытие от шариковых и фугасных бомб малого калибра.

Технические позиции располагались в лесных массивах на открытых площадках, удаленных друг от друга на 5—7 км. Это повышало живучесть технических дивизионов (тдн), но в то же время значительно снижало их производительность.

Инженерное оборудование позиционных районов радиотехнических войск включало создание системы основных и запасных позиций радиотехнических подраз-

делений, устройство подъездных путей, содержание их в исправном состоянии и проведение маскировочных мероприятий.

К НАЧАЛУ декабрьских боев все радиолокационные роты имели по 3—4 позиции (одна основная и 2—3 запасных), оборудованные в полевом варианте. Для радиолокационных станций (РЛС) сантиметрового и дециметрового диапазонов волн насыпались горки или использовались естественные возвышенности. РЛС метрового диапазона, автомобили, прицепы и другая техника укрывались на открытых площадках полузаглубленного или наземного типа, что определялось прежде всего близостью расположения грунтовых вод. Эти площадки обносились земляными валами высотой до 2—3 м. Принципы защиты кабин, кабельного хозяйства и личного состава от шариковых бомб были те же, что и в ЗРВ. Для повышения живучести техники и личного состава от бомбовых и ракетных ударов радиолокационные станции рассредоточивались на расстояния, исключающие одновременное поражение двух или более РЛС. Укрытия для личного состава строились рядом с каждой РЛС, около пункта управления и жилых помещений.

Широко использовался маневр путем вывода средств ПВО из-под удара на новые позиции. За период декабрьских боев все зрдн Ханойской и Хайфонской группировок сменили свои позиции от одного до трех раз. Перебазирование производилось скрытно, ночью. Продолжительность маневра зависела от многих причин и достигала 7—18 ч, т.е. практически осуществлялось в течение од-ной-двух ночей. Таким образом, в каждой из группировок фактически 2—3 дивизиона каждую ночь были заняты передислокацией на новые позиции.

В РТВ смена позиций также была важнейшим элементом сохранения техники и личного состава от удара противника по разведанной позиции. Смена позиций проходила скрытно, ночью, в течение суток в ротах РЛС метрового диапазона волн и до трех суток (ночей) — в ротах рЛс сантиметрового диапазона. Работа выполнялась в две очереди: сначала перебазировались РЛС П-12 и часть средств связи, затем остальные РЛС и ПУ, что обеспечивало непрерывность боевой готовности роты. За время операции по разным причинам сменили свои позиции 4 роты.

В инженерных и маскировочных работах участвовал весь личный состав, а также бойцы народного ополчения и местное население. Основой маскировки позиций и объектов ПВО являлось использование естественных маскирующих свойств местности. Учитывая очаговый характер растительности, войска проводили декоративную маскировку станций и других элементов зрдн под местные предметы (крестьянские дома, бамбуковые

Укрытие для дежурного самолета

ПубликацияА.И. ХЮПЕНЕНА. Инженерное обеспечение и маскировка войск..

Укрытие для личного состава: 1 — обсыпка грунтом; 2 — бамбуковый каркас; 3 — проволочная связка; 4 — мат из пальмовых листьев;

5 — вход в укрытие

заросли, рощи и т.д.). Все подсобные сооружения на позициях выполнялись в форме легких деревянных построек.

Некоторые демаскирующие признаки (несоответствие форм обвалований линейной характеристике общего фона рисовых полей, различие яркостных контрастов окружающей местности и позиционных сооружений, наличие теневых эффектов при воздушном наблюдении, четкая видимость подъездных дорог и т.д.) компенсировались массовым использованием растительных масок. В частности, с их помощью маскировались ракеты на пусковых установках. Правда, после старта естественный покров разрушался, что демаскировало позицию. Одним из прием ов м аскировки боевых поряд-

В горизонтальных выработках горных склонов можно было укрывать до 30 самолетов МиГ-21

Устройство капонира-навеса для самолета: 1 — грунт; 2 — плиты; 3 — рельсы

ков ЗРВ от воздушной разведки было создание ложных позиций, на которых устанавливалась старая, разбитая и непригодная к боевому использованию техника. Здесь проводился минимум инженерных мероприятий, необходимых для создания подобия действующей позиции зрдн.

Для имитации жизнедеятельности ложных стартовых позиций в промежутках между налетами практиковалось движение автотранспорта по подъездным и внутрипозиционным дорогам, а при налетах — подрывы взрывчатых веществ, имитирующих старты ракет. Осуществляла это специальная команда либо по сигналу командира дивизиона (при наличии связи с ним), либо самостоятельно. В последнем случае старший группы визуально оце-

В

•

нивал воздушную обстановку и принимал решение о подрыве взрывчатых веществ.

О том, что ложные позиции действительно вводили противника в заблуждение, говорит тот факт, что по ним наносились бомбовые удары.

Для повышения живучести авиации осуществлялось рассредоточение самолетов в радиусе 50—120 км от аэродрома базирования, а также размещение их в специально созданных укрытиях.

Инженерное оборудование и маскировка стоянок самолетов оказались исключительно эффективными. Американцам не удалось ни уничтожить, ни повредить стоящие на земле боевые самолеты. Лишь 8 самолетов военно-транспортной авиации, находившиеся на открытых площадках международного аэропорта Зеа-Лам, были частично повреждены или уничтожены.

Инженерное оборудование укрытий для дежурных истребителей и мест рассредоточения самолетов на аэродромах включало их строительство для самолетов и личного состава дежурного звена, а также командных пунктов, укрытий для техники, личного состава истребительных авиационных полков (иап) и обеспечивающих подразделений.

Укрытия для дежурных самолетов представляли собой капониры с высотой вала до 3—3,5 м. Укрытия для личного состава были в основном закрытого типа, с железобетонными перекрытиями.

В зонах рассредоточения самолетов, техники и вооружения также были построены укрытия, тип которых определялся рельефом местности. Так, на аэродромах, расположенных в отрогах гор, были оборудованы тяжелые укрытия подземного типа (горизонтальные выработки в скальных породах). Размеры таких укрытий были различными: в них размещались от 6 до 30 самолетов МиГ-21. Укрытие на аэродроме Ной-Бай в плане было С-образным, имело три фаса, вход и выход, которые закрывались железобетонными воротами двустворчатого типа. Длина его — около 350 м, ширина — 15—20 м и высота — 7—8 м. Укрытие на аэродроме Ань-Шон, рассчитанное на 6—8 самолетов, имело длину 75—80 м и ту же ширину и высоту, что и на аэродроме Ной-Бай. Вход закрывался подъемными железобетонными дверями, оборудованными электроприводом. Внутреннее инженерное оборудование укрытий (кроме энергоснабжения) отсутствовало.