CC BY
100Современный брак, quo vadis? (о значении и метаморфозах брачных экспектаций)
Г.В. Лагонда
Статья продолжает цикл публикаций, представляющих разрабатываемую автором экспектационную теорию брачных отношений. В ней рассмотрены основные тренды в развитии современного брака. Доказано положение о том, что основным универсальным направлением этого развития является переход при организации матримониальных отношений от диктата конвенциональных ожиданий к центрированности на индивидуальных брачных экспектациях супругов. Выделены три основных источника происхождения брачных экспекта-ций: реальное, идеальное и воображаемое качества психического. Теоретические выкладки проиллюстрированы конкретными примерами. Прослежены основные векторы онтогенетического развития системы брачных экспектаций индивида.
Ключевые слова: брачные экспектации, брачные отношения, воображаемое качество психического, идеальное качество психического, реальное качество психического.
A Modern Marriage: quo vadis? (about meaning and metamorphoses of marriage expectations)
Gleb Vl. Lagonda
This article is a continuation of the cycle of publications of the theory of ekspektational marital relations developed by the author. It examines the main trends in the development of modern marriage. It has been proved that the main universal direction of this development is the transition in the organization of matrimonial relations from the dictate of conventional expectations to the centrality of individual marital expectations of spouses. Three main sources of the origin of marriage explications are singled out: real, ideal and imaginary qualities of the psychic. Theoretical calculations are illustrated by concrete examples. The main vec-
tors of ontogenetic development of the system of the masculine explorations of the individual are traced.
Key words: marital explorations, marital relations, imaginary quality of the mental, ideal quality of the mental, real quality of the mental.
Введение. Данная статья продолжает цикл публикаций, представляющих разработанную автором психологическую экспектационную теорию брачных отношений. В предыдущих номерах альманаха были рассмотрены концептуальные основания данной теории [19; 20; 21]. Главным среди них выступает идея В.Н. Мясищева о потребностях как основной психологической ткани межличностных отношений. Брак, будучи разновидностью межличностных взаимоотношений, также формируется на фундаменте потребностей супругов. Поскольку супружество является средоточием гендерных отношений, постольку брачные потребности должны «замыкаться» на тендерной принадлежности партнёров. Исходя из этих соображений, выведен перечень брачных потребностей, который включает в себя потребности: в реализации сексуального влечения, в продолжении рода, в подтверждении уникальности партнёром по браку, в любви, в самоактуализации, в присоединении и в материальном благополучии. Представления об иерархическом строении мотивационно-потребностной сферы человека позволили выделить семь типов супругов: гедонистический, детоцентрический, эксклюзивный, инфантильный, любящий, зависимый и прагматичный.
Несмотря на значительные эвристические возможности категории «брачные потребности», она обладает рядом недостатков, препятствующих детальному психологическому анализу состояния конкретных брачных отношений конкретной супружеской пары. К таковым отнесены: универсальность, круп-номасштабность, неконкретность, статичность и чуждость обыденному сознанию. Предпринятый теоретический поиск единицы психологического анализа супружеских отношений, лишённой указанных недостатков, привёл к изучению феномена брачных экспектаций. Предложено определение понятия, которое трактует брачные экспектации как системообразующее звено супружеских отношений, представляющее конкретизированные фрагменты брачных потребностей индивида, адресованные супругу и побуждающие его к поведению, реализующему брачные потребности партнёра по отно-
шениям. На его основе сформулирована психологическая дефиниция самой категории «брак». Брак - это форма межличностных гендерных взаимоотношений, обладающая свойствами системы и представляющая собой соглашение (договор) между партнёрами по отношениям о соответствии поведения каждого из них брачным экспектациям партнёра. Брачный договор может быть осознанным и вербализованным, осознанным и невербализованным, неосознанным и невербализо-ванным. Выделены девять психологических свойств брачных экспектаций: конативность, иерархичность, системность, уникальность, противоречивость, частичную неосознанность, динамичность, ненасыщаемость и структурированность.
В данной статье будут представлены доказательства решающей роли брачных экспектаций супругов в организации и функционировании их матримониальных отношений.
Основной тренд в развитии современных брачных отношений. Будучи социальным институтом, брак в разных культурах может иметь свои различия и имеет таковые. Более того, он «обречён» на изменения вместе с изменениями, происходящими в обществе. В связи с этим у специалистов, занимающихся соответствующей проблематикой, вопрос о трендах этих измениний возникает вполне закономерно. Вопрос этот не праздный и не риторический. От его решения зависит выбор путей укрепления семьи.
В частности одной из главных ошибок отечественных семейных психологов прошлого десятилетия было некритичное заимствование зарубежной теории и практики работы с браком и семьёй. Западные разработки далеко не всегда могли быть использованы в нашем культурном контексте (хотя бы в связи со спецификой семейных проблем на постсоветском пространстве). Поэтому многие авторитетные в области психологии семейных отношений исследователи направляют свои усилия в том числе и на выявление специфики современного супружества.
В большинстве своём они отмечают, что на протяжении тысячелетий брак был ориентирован на осуществление интересов кровного родства. Он представлял собой, главным образом, разновидность имущественной и/или статусной сделки между родительскими семьями супругов.1 От супружеских
1 Об этом, например: [26; 27].
пар не ожидалось, что партнёры будут испытывать личную привязанность друг к другу или даже иметь своё мнение при заключении контракта. Действительность была такова, что индивиды были лишь марионетками в брачных переговорах семей. Чувства жениха и невесты (мужа и жены) если и принимались в расчёт, то в последнюю очередь.
Внутри брака также существовало неравноправие. Если оставить за скобками эпоху матриархата, о матримониальных нравах которой мало что известно, супружество всегда было формой притеснения женщины мужчиной. Если в доиндуст-риальном обществе индивиды в целом обладали очень немногими правами, представляя себя и всех остальных в первую очередь членами семейной общины, то для женщин это положение справедливо вдвойне. Ведь жена находилась в подчинении ещё и у мужа. Всё это вело к тому, что индивидуальные предпочтения супругов, их чувства и желания практически в расчёт не принимались.
Кардинальные изменения в европейском институте брака связываются с именем английской королевы Виктории. Возникший в годы её правления процесс пересмотра матримониальных нравов и традиций получил название «викторианской революции». Благодаря ней люди получили возможность заключать брак на основании личных эмоциональных предпочтений вместо брака по принуждению родительской семьи. Иначе говоря, хорошим тоном стало считаться организовывать супружество в первую очередь на основании индивидуальных экспектаций жениха и невесты, а не на фундаменте семейных или социальных ожиданий.
Зародившись в аристократических «верхах» английского общества, эта тенденция постепенно распространилась на остальные социальные слои и на другие европейские страны, в том числе и на Россию. Свидетельство тому мы обнаруживаем, например, в романе Л.Н. Толстого «Анна Каренина». Общественное мнение того времени по данному вопросу чётко отражено в раздумьях княгини Щербацкой в связи с возможным замужеством младшей из её дочерей - княжны Кити: «Русский обычай сватовства считался чем-то безобразным, над ним смеялись все и сама княгиня... Все, с кем княгине случалось толковать об этом, говорили ей одно: "Помилуйте, в наше время уж пора оставить эту старину. Ведь молодым людям в брак вступать, а не родителям; стало быть,
и надо оставить молодых людей устраиваться, как они знают"» [34, с. 49].
Начавшись в середине XIX века, данный тренд в течение столетия приобрёл характер основного принципа организации матримониальных отношений в Европе и Северной Америке. Хронологию событий лаконично, но последовательно отслеживает К. Аронс: «Веками брак основывался на экономических и социальных позициях. Это только с начала нашего столетия в основе брака появилась любовь. С приходом индустриализации и урбанизации в двадцатых годах работа перестала сосредотачиваться в доме, и семья функционирует всё меньше и меньше как отдельная экономическая ячейка. Пары затем начинают рассматривать брак как источник личного удовлетворения, романа и интимности. Со временем, в пятидесятых, романтическая любовная нотка в браке становится главной -краеугольным камнем нашего отношения к семейной жизни» [3, с. 59].
Во второй половине XX столетия обсуждаемая тенденция отнюдь не утратила своей актуальности, а, скорее, усилилась. Она начала распространяться и на культуры азиатского континента [39]. В настоящее время супруги при организации брачных отношений ориентируются на собственные ожидания не только в том, что касается любви и симпатии. Партнёры склонны отдавать приоритет своим экспектациям, конкретизирующим любые брачные потребности. Современные исследователи отмечают, что это характерно и для матримониальных, и для семейных отношений.
К примеру, Э.Г. Эйдемиллер, Н.В. Александрова и В. Юстицкис выделяют целый ряд своеобразных проблемных зон в современной российской семье. Большинство из них носят социально-экономический характер (совместное с родителями проживание, бедность и пр.) Наиболее же психологически весомым нам представляется следующее положение: «Идеология тоталитарного общества сформировала жёсткую систему принуждения и долженствования, из-за которой быт, поведение, духовные ценности напоминали те эпохи, когда человек забывал о собственном «Я», о своих желаниях и потребностях, строя своё поведение так, чтобы оно было угодно Богу, феодалу, государству» [32, с.5]. Развивая эту мысль, авторы утверждают, что разрушение прежней идеологии привело к целому ряду последствий. Одно из них - смещение акцентов при организации брачно-семейных отношений в сторону
индивидуальных интенций и мотивов. Причём смещение это порой носит неоправданно диспропорциональный характер, что оказывается чреватым многочисленными разочарованиями из-за несоответствия реального партнёра его идеальному образу.
По мнению В.Н. Дружинина, изменения, происходящие в современном браке и в семье на постсоветском пространстве можно охарактеризовать следующим образом: «Ответственность за семью несёт мать, она же доминирует в семье, и она же более близка с детьми эмоционально. Мужчина «выброшен» за пределы семейных отношений, не оправдывает ожиданий жены и детей» (курсив наш) [10, с.106]. Несомненно, у В.Н. Дружинина весьма специфический взгляд на проблему функциональности и дисфункциональности семейной системы. Однако и с его точки зрения чётко фиксируется переход к преобладанию индивидуальных экспектаций супругов и других членов семьи над социальными и клановыми ожиданиями при построении брачных и семейных отношений. И переход этот является своеобразной реакцией на крушение тоталитарного строя, то есть является реальностью нашего времени.
Антонов А.И. [2], обобщая отличительные черты современных моделей семьи, говорит о том, что постепенно произошёл перевес личных выгод индивида и экономической деятельности как таковой над ценностями родства. Здесь мы снова сталкиваемся с констатацией приоритетности в семье и супружестве индивидуальных желаний, мотивов и представлений о способах их воплощения в жизнь.
Справедливости ради следует заметить, что представленные выше идеи Э.Г. Эйдемиллера, Н.В. Александровой, В. Юстицкиса, В.Н. Дружинина и А.И. Антонова касаются в первую очередь семейных отношений и лишь опосредованно -брачных. При этом, говоря о семье, авторы не уточняют, какую именно семью они имеют ввиду: нуклеарную, расширенную или клан. Понятно, что разница между ними значительная. Поэтому существует необходимость обратиться к трудам тех исследователей, которые прослеживают обсуждаемую тенденцию в рамках отношений супружества.
Елизаров А.Н. в своих рассуждениях активно эксплуатирует тему любви. Будучи согласен с тем, что именно любовь является краеугольным камнем современного брака, он акцентирует внимание на её связи с индивидуальными интенциями
человека. «Мы также согласны, - пишет он, - что естественным (и потому правильным) направлением развития человеческих стремлений будет стремление к максимальной любви, заботе о другом человеке, пониманию его, оказанию ему помощи, поддержки, созданию условий для его личностного развития, раскрытия его возможностей и базовых потребностей. На этом пути человек учится любить и себя - понимать себя, прислушиваться к голосу своих собственнъх потребностей и искать пути для их реализации, бережно относиться к самому себе, к тому, что заложено в него природой» (курсив наш) [11, с.103]. Таким образом, автор подчёркивает значимость потребности в любви для функционирования современного супружества с одной стороны, и важность индивидуальных представлений о способах удовлетворения этой потребности (брачных экспектаций супругов) - с другой.
При анализе перемен, происходящих в матримониальных отношениях нашего времени, Н.И. Олифирович, Т.А. Зинкевич-Куземкина и Т.Ф. Велента делают акцент на ослаблении давления на супружество со стороны общественного мнения. «Существенно возросло значение личностных мотивов и коммуникативных возможностей супругов, - утверждают они, - и уже практически невозможно обязать двух людей жить вместе, воздействуя на них орудием социальных норм и долженствований» [25, с. 10]. Иными словами, организуя в современных условиях свой брак, муж и жена ориентируются не столько на социальные ожидания, сколько на собственные экспектации. Причём это положение справедливо не только для ожиданий, конкретизирующих потребность в любви, но и все остальные брачные потребности.
Аналогичную мысль высказывает и Т.В. Андреева. «Изменился процесс выбора супруга и отношение к браку в целом. Среди наиболее существенных тенденций здесь можно выделить следующие. 1. Приоритет личных качеств, а не социальных характеристик при выборе супруга.» - утверждает она [1, с.8]. Естественно, что за первым пунктом следуют и другие. Обсуждаемый тренд не единственная особенность супружества нашего времени. Однако первый порядковый номер красноречиво свидетельствует о важности данного явления.
О постепенном освобождении брака от «патронажа» не только социума, но и расширенной семьи убедительно пишет Е.Г. Силяева. «В наше время, - отмечает она, - включённость в семью перестала быть необходимым фактором духовного и
физического выживания. Личность получила относительную независимость от семьи, изменился характер восприятия семейных отношений. Наиболее значимыми стали не родственные, объективно заданные, а супружеские, основанные на свободном выборе, отношения. Именно они являются центральными в семье» [28, с. 3]. Здесь автор подчёркивает тот факт, что создание брака в современных условиях - это свободное волеизъявление супругов, а значит, первостепенное значение приобретают их собственные экспектации по отношению друг к другу и по отношению к правилам совместной жизни.
Наиболее же прозрачно обсуждаемая нами идея представлена в текстах Л.Б. Шнейдер: «Если ограничиться последними годами европейской цивилизации, то можно отметить, что семья строится вокруг супружеских отношений, а не в угоду кровным; растёт тенденция членов семьи к индивидуализации; возникают альтернативные формы брачно-семейных отношений; брак освобождается от религиозных, национальных, социально-демографических предрассудков...» [37, с. 53]. В данном высказывании отражены обе стороны произошедших в институте брака изменений - значительное отмежевание супругов и от семейных (кровнородственных), и от социальных ожиданий в пользу брачных экспектаций друг друга.
Тиводар А.Р. в своей докторской диссертации [33] среди основных доказывает положение о том, что в условиях незавершенной ситуации цивилизационного сдвига, характерной для современного общества, удовлетворенность брачными отношениями (чувство субъективного благополучия в со-бытии супругов) возникает тогда, когда качество взаимодействия устраивает в первую очередь каждого из субъектов. Именно тогда со-бытие становится устойчивой связью самостоятельных индивидов, чутко реагирующих на изменения в отношениях между ними.
Несомненно, что современные матримониальные отношения имеют и иные специфические черты. Причём постсоветский брак по многим важным параметрам значительно отличается от браков, характерных для иных культур. Однако переход с оснований социальных и групповых ожиданий на почву индивидуальных брачных экспектаций супругов является, пожалуй, судьбоносным для современного супружества. Он свойственен в целом для европейского и североамериканского общества. Данный факт отмечают многие исследовате-
ли, хотя и используют для его обозначения самые разные термины (личное удовольствие, свои желания и потребности, личные мотивы и коммуникативные возможности, личные качества как альтернатива социальным характеристикам, свобода выбора, тенденция к индивидуализации). По нашему мнению, за всей этой многоликой (на первый взгляд) терминологией стоит феномен брачных экспектаций. Поэтому особое научное и прикладное значение приобретает всестороннее исследование матримониальных ожиданий человека и в первую очередь - их генезиса.
Происхождение системы брачных экспектаций индивида. При выявлении источников происхождения брачных экспектаций мы опираемся на те положения, которые доказывались нами ранее [15; 16]. Мы считаем, что, соблюдая принцип достаточности, можно выделить три основные модальности пространства психической жизни человека: реальную, идеальную и воображаемую.
Реальное качество предопределяется биологической сущностью человеческого организма. Тело человека, его анатомия и физиология, порождают к жизни многие психические феномены: чувства, мысли, желания, возможности. Все люди периодически испытывают ощущение жажды, думают о том, как удовлетворить потребность в пище, имеют определённые предпочтения в способах получения физиологического удовольствия и т.д. Все подобного рода феномены и составляют содержание реальной модальности психического.
Идеальное качество психической реальности детерминировано, в свою очередь, вовлечённостью человека в общественные отношения. Человек является существом социальным. Тезис о том, что огромная часть содержания его психики является результатом интериоризации содержания общественных отношений, не требует обоснований. Идеальное качество психического, таким образом, порождает к жизни ту часть активности индивида, которая ориентирована на соответствие или противодействие ожиданиям социума, представленного персонифицированным и/или неперсонифици-рованным авторитетом. Выбор профессии зачастую обусловлен родительскими ожиданиями, стремления к определённому социальному статусу - бытующими в обществе стереотипами, а возможности в достижении этого статуса могут быть существенно ограничены социальным происхождением.
Всё это примеры психических явлений, которые укоренены в идеальной модальности психической реальности.
Наконец, воображаемое качество психического предопределяется собственными фантазиями человека. Обычно воображение рассматривают исключительно как разновидность когнитивных процессов. При этом его психологический анализ приводит к мысли о том, что фантазии человека являются чем-то, выражаясь упрощённо, не совсем самостоятельным. На эту мысль наводит обращение к проблеме операций воображения. Все они (агглютинация, типизация, заострение и пр.) рассматриваются как субъективная «переделка» образов уже существующих в объективной действительности предметов. По сути дела эту же точку зрения отстаивает И.М. Розет, сводя фантазию человека к процессам гипераксиоматизации и анаксиоматизации [29].
Мы склонны рассматривать воображение в значительно более широком контексте, придавая ему намного большее значение, чем просто разновидности познавательных процессов. Воображение индивида способно оказывать глобальное влияние на его жизнь. Фантазии могут её парализовать, а могут и наоборот вернуть человека к жизни.
Удачным примером первого свойства нам представляется гоголевский Манилов [5]. Будучи пленником своих грёз, он по сути дела утратил многие связи и с объективным миром, и с социальной действительностью. Поэтому жизнь его, понимаемая как усилие во времени [23], практически остановилась. Дальше смутных мечтаний Манилов идти не способен. Аналогичная ситуация адинамии возникла и в жизни Родиона Рас-кольникова (главного героя романа «Преступление и наказание») [9]. Как известно, его «сковала» фантазия, воплощённая в мысли о том, имеет ли он право на убийство. Потенциальная реализация подобной идеи не только противоречит нормам социального устройства, но чревата физической смертью и жертвы, и исполнителя идеи. Данная мысль не диктуется логикой реальности мирного времени. Иными словами, фатальное значение для Раскольникова приобрело не какое-то роковое обстоятельство, а его собственное болезненное воображение.
Выразительным примером обратного порядка является эпизод из жизни В. Франкла. В самые тяжёлые моменты пребывания в фашистском концентрационном лагере, когда терпение и желание жить были на исходе, он представлял лицо
своей жены. Хотя оно присутствовало исключительно в его воображении, для В. Франкла оно было «более ярким, чем начинающее всходить солнце» [35, с. 189]. О том, какое это имело для него значение, легко понять из его же текста: «Я не знал, жива ли моя жена, и не имел возможности узнать это..., но в данный момент это было неважно. Я не испытывал потребности знать это, ничто не могло затронуть мою любовь, мои мысли и образ моей любимой. Если бы я тогда узнал, что моя жена погибла, я думаю, что, несмотря на это, я продолжал бы созерцать её образ, и моя внутренняя беседа с ней была бы по-прежнему такой же живой и благодатной... Эта интенсификация внутренней жизни помогла узнику найти спасение от пустоты, покинутости и духовной бедности его существования...» [35, с. 190].
Сопоставляя между собой оба примера, следует признать, что воображение способно существенным образом влиять на динамику психической жизни человека в целом. И способность эта произрастает не из объективной действительности, и не из социального окружения, а из некого внутреннего субъективного ядра [36]. Естественно, нет смысла отрицать, что, фантазируя, человек во многих случаях опирается на образы предметов и явлений, данных ему в восприятии. Точно так же нет, наверное, и смысла отрицать наличие у индивида внутреннего источника психической активности, не сводимого к данным перцепции. Источника, который черпает свой потенциал из возможностей воображения. Придумал же человек колесо!
Целый ряд исследователей, рассуждая о качествах жизни человека, выделяют аналогичные или схожие категории. Хотя названия варьируют. Джемс У. говорит о материальной, социальной и духовной частях эмпирической жизни личности [8]; С.Л. Рубинштейн - о трёх сферах бытия: природе, обществе и мышлении [30]; А.Н. Леонтьев - биологическом, социальном и психологическом уровнях изучения человека [22]. В свою очередь Э. Эриксон выделяет такие три стороны человеческой жизни как организм, эго и член общества [38]. Расхождения в упомянутых теоретических построениях касаются, главным образом, одного параметра. Его обозначают то эго, то мышление, то духовность, то психологический уровень изучения человека. Выше мы предложили свои объяснения, почему предпочитаем термин «воображаемое качество жизни».
Возвращаясь к трудам Э. Эриксона, следует заметить, что стороны жизни он рассматривает в качестве своеобразных измерений психической реальности, задающей её систему координат. Автор утверждает, что любое психическое явление одновременно, хоть и в разных пропорциях, представлено во всех измерениях. Поэтому, чтобы разобраться в нём, требуется учитывать этот факт. Э. Эриксон называет такой способ психологического анализа «тройной бухгалтерией» [38, с. 79].
Таким образом, брачные экспектации, как и любой иной феномен психической реальности, детерминированы реальным, идеальным и воображаемым качествами психического и обладают соответствующими модальностями. Именно такая, пользуясь термином Э. Эриксона, тройная бухгалтерия усложняет задачу проиллюстрировать примерами происхождение супружеских ожиданий из разных качеств психического. Тем не менее, существуют брачные экспектации, в которых одна из модальностей значительно преобладает над остальными.
Примером брачных экспектаций, детерминированных реальным качеством психического, могут служить производные потребности в продолжении рода. Если индивид, создавая брачные отношения, намерен родить и воспитать детей, его партнёром должен стать человек противоположного пола. Это требование объективной действительности, которое находит своё преломление в брачных экспектациях подавляющего большинства людей. Предложенный пример похож, скорее, на шутку. Однако попытка игнорировать данное простое требование объективной действительности приводит многих создавших брак гомосексуалистов как к внутреннему, так и к супружескому конфликту [17].
Другой пример связан с реализацией потребности в сексуальном удовлетворении. Известно, что уровень сексуального влечения человека (а значит, и соответствующие ожидания) во многом определяется выраженностью его половой конституции. Последняя, в свою очередь, предопределена биологически, то есть реальным качеством жизни [29]. Поэтому согласование сексуальных экспектаций супругов с выраженной разницей в силе половой конституции представляет собой крайне сложную задачу.
Значение для судьбы брака тех ожиданий, которые детерминированы реальным качеством жизни, легче всего проиллюстрировать на примере потребности в материальном благополучии. Экспектации, её конкретизирующие, определённой
своей частью ориентированы на элементарное поддержание сил организма, то есть банально детерминированы его физиологией. Если по причине вступления в брак человеку придётся голодать, долго такие супружеские отношения вряд ли просуществуют. История преподносит нам факты, подтверждающие справедливость данного утверждения. Так, во времена Великой депрессии в США довольно распространённым было явление, когда, осознавая невозможность прокормить одновременно себя и семью, один из супругов «уходил погулять». Эта короткая фраза обозначала простую и жестокую истину: он уже не вернётся. В качестве комментария можно лишь вспомнить мнение А. Маслоу о том, что индивиду необходимо удовлетворить некий минимум дефицитарных потребностей, прежде чем от него можно будет ожидать стремления к самоактуализации и связанных с нею проявлений альтруизма [24].
Найти образцы брачных экспектаций, обязанных своим происхождением идеальному качеству психической реальности, пожалуй, легче всего. По всей видимости, их больше, чем остальных. И это не случайно. Ведь они являются результатом интериоризации ожиданий персонифицированного и/или не-персонифицированного авторитета. Начиная с Л.С. Выготского, традиционно (во всяком случае для советской психологии) трансформация интерпсихических отношений в интрапсихи-ческие рассматривается в качестве генерального пути психического развития человеческого индивида. Идея эта нашла отклик и у зарубежных психологов. Применительно к сфере матримониальных отношений, рассматриваемых сквозь призму брачных экспектаций, уместно привести высказывание Д. Делиса, обозначающего брачные экспектации термином «специальные желания». «Специальные желания могут иметь различное происхождение. Родители, люди и обстоятельства, окружавшие нас в детстве, обладают возможностью формировать наши предпочтения. Такой же возможностью, но в меньшей степени, обладают опыт и взаимоотношения более поздних периодов жизни», - пишет он [7, с. 94].
Согласно устоявшемуся мнению психоаналитиков семейные сценарии подталкивают индивида к поиску брачного партнёра, похожего на человека, оставившего глубокий след в детских переживаниях. Не приходится сомневаться, что экс-пектации, задаваемые семейные сценариями, порождены межличностными семейными отношениями и в последующем ассимилированы личностью. Другой пример подобного рода
ожиданий касается существующих в каждой культуре канонов красоты. Эти каноны формируются обществом, а затем в той или иной степени интериоризируются каждым из его членов. Соответственно, экспектации, которые человек адресует внешности своего избранника, в значительной степени являются не результатом личных предпочтений, а навеяны модой и традициями его социального окружения.
К обсуждаемой категории явлений правомерно отнести и те брачные ожидания, которые детерминированы гендерны-ми стереотипами. Кроскультурное исследование, осуществлённое Дж. Вильямсом и Д. Бест [4] и охватившее двадцать пять стран со всех континентов, убедительно продемонстрировало, что существующие в них обобщённые представления о мужественности и женственности очень похожи. Сходство критериев маскулинности обнаружено по 48 качествам, фе-мининности - по 25. Именно эти представления во многих случаях становятся источниками супружеских экспектаций конкретных людей. Если женщина хочет, чтобы её избранник был активным, амбициозным, крепким, мужественным, серьёзным, сильным и т.д., то она в своих ожиданиях не одинока. Многие женщины ещё из 25 стран придерживаются подобных предпочтений. То же можно сказать и о мужчинах, которые желают видеть спутницу жизни женственной, нежной, очаровательной, привлекательной, чувствительной (плюс ещё 20 качеств).
Ожидания по поводу разделения труда между супругами также во многом обусловлены идеальным качеством психического. Они уходят своими корнями в имеющее социальное происхождение содержание гендерных ролей. Это в равной мере касается и работ по дому, и вне его. Пресловутое забивание гвоздей и представление интересов семьи за её пределами всё ещё остаётся мужской прерогативой. Пеленание ребёнка и поддержание домашнего уюта - женской. Необходимо отметить, что в настоящее время в обществе происходит пересмотр содержания гендерных ролей. Однако суть их влияния на содержание брачных экспектаций индивида от этого не меняется. Каковы социальные стереотипы - таковы во многом и продуцируемые ими ожидания.
То же можно сказать и об экспектациях супругов по поводу их участия в воспитательном процессе. В значительной степени они предопределены общественным мнением. Именно оно задаёт правила, согласно которым мать должна быть более заботливой и терпимой, а отец строгим, но справедливым.
Именно оно ожидает, что мать будет развивать у ребёнка способность к эмпатии и состраданию, а отец - инициативность, адекватную самооценку и готовность противостоять давлению группы [10]. В процессе онтогенетического развития индивид интериоризирует подобные ожидания, трансформируя их тем самым в собственные брачные экспектации. Именно поэтому по многим параметрам (к примеру, по допустимой мере воздействия на ребёнка) супруги из разных семей оказываются похожими друг на друга.
Труднее всего проиллюстрировать ту разновидность брачных экспектаций, в которых превалирует фантазия человека. Это, как мы уже говорили, обусловлено тем, что во многих случаях в объективной либо в социальной действительности можно найти прообраз конструктов, создаваемых воображением. Однако если психический феномен существует, он не останется незамеченным художественной литературой. Для решения поставленной задачи можно обратиться к персонажам романа В. Гюго «Человек, который смеётся» [6]. В нём много места уделено матримониальным намерениям Гуинпле-на и Джозианы. Стремясь выйти замуж за уродливого и (как она первоначально думала) нищего и безродного Гуинплена герцогиня Джозиана (красавица с немалым состоянием) даёт волю своей фантазии. Такого поступка, мягко говоря, не требуют ни объективная действительность, ни социальное окружение. Это вызов всему и всем. Такую фантазию вряд ли можно назвать здоровой. Но от этого она не перестаёт быть фантазией и не теряет своего «права» участвовать в формировании брачных экспектаций.
Несомненно, можно привести и реальные примеры, подтверждающие существование супружеских ожиданий, являющихся производными воображаемого качества психической реальности. Последнее время в СМИ всё чаще появляются сообщения о предложении «руки и сердца» или о церемонии заключения брака при каких-то невероятных обстоятельствах (во время дайвинга, серфинга, затяжного парашютного прыжка и пр.). Ожидание именно таким образом начать супружеские отношения не продиктованы ни объективными обстоятельствами, ни требованиями общества. Они скорее являются порождением буйной фантазии самих партнёров. То же можно сказать о некоторых предпочтениях партнёров по браку в проведении досуга.
Теоретические представления о происхождении брачных экспектаций в схематичном виде представлены на рис. 1.
идеальное качество
жизни
реальное качество жизни
воображаемое
качество жизни
Рис. 1. Источники развития брачных экспектаций (БЭ) индивида
Развитие системы брачных экспектаций индивида.
Логичным продолжением обсуждения проблемы генезиса брачных экспектаций является осмысление хронологии их развития. Данный вопрос предметно исследован В.Е. Каганом [12]. Он утверждает, что представления о будущем супруге у детей появляются достаточно рано. Уже десятилетние девочки, согласно его данным, имеют определённые представления о том, каким должен быть супруг. Они выделяют всего несколько качеств: доброту, внимательность, общительность и ум. При этом две трети опрошенных «моделировали» будущего супруга более похожим на близких друзей, чем на своего отца.
Комментируя эти сведения, следует заметить, что представления младшеклассников о супруге обладают рядом особенностей. Они малочисленны и абстрактны, что, по-видимому, связано и с неактуальностью для детей препубер-татного возраста темы супружества. Они лишены индивидуального своеобразия, что говорит об их заимствованном характере. В них отсутствует конативное начало. Десятилетний ребёнок ещё не собирается всерьёз использовать перечень из четырёх наименований в качестве руководства к действию. Опять же сам термин «представления» свидетельствует об их когнитивном начале. Возможно, учитывая наличие в игровом арсенале детей игры в «дочки-матери», есть основания говорить о зачатках поведенческого компонента, свойственного брачным экспектациям. Эмоциональной же составляющей
представления десятилетних детей о супруге лишены полностью.
Изучение В.Е. Каганом учащихся средних классов позволило ему прийти к следующим результатам. Представления мальчиков об идеальной жене включают любовь к мужу (76% ответов), материнство и воспитание детей (41% ответов), хозяйственно-бытовые характеристики (29%), эмоциональные характеристики (29%). Портрет идеального мужа, по мнению самих же мальчиков, включает в себя любовь к жене (88%), любовь к детям (88%), заботу о семье (41%), отсутствие вредных привычек (35%). У девочек портрет идеального мужа включает в себя любовь к жене (72%), отсутствие вредных привычек (64%), любовь к детям (44%), проявления заботы о семье (36%), понимание жены и учёт её интересов (36%). Относительно содержания супружеской роли, которую придётся выполнять самим, девочки высказывались следующим образом: любовь к мужу (88%), материнство и воспитание детей (68%), эмоциональные характеристики (40%), уважение к самостоятельной позиции мужчины (40%).
При анализе приведенных данных в первую очередь обращает на себя внимание комплементарность взглядов мальчиков и девочек в данном возрасте. По всей вероятности, это свидетельствует о том, что в данном возрасте образ будущего супруга формируется всё ещё в большей степени под влиянием социальных стереотипов, чем собственных интенций. В то же время характеристики потенциального будущего супруга становятся более многочисленными и начинают приобретать индивидуальную окраску. Поскольку речь идёт о детях 13-14 лет, резонно говорить, что они находятся в начале пубертата. А это значит, что интерес к противоположному полу уже проснулся, и рассуждения подростка о супруге перестают носить абстрактный характер. В этом возрасте начинают формироваться представления о той супружеской роли, которую в последующем придётся играть самому подростку. По сути дела, он уже рассуждает не об абстрактном, а о потенциальном будущем супруге. В этих представлениях появляется не только индивидуальное своеобразие, но и дифференциация по субъективной значимости, а следовательно, и эмоциональная нотка.
Каган В.Е. не приводит подробных результатов, полученных на выборке старшеклассников. Он лишь отмечает, что представления о будущем супруге носят у них ещё более дифференцированный характер и обладают большим индивиду-
альным своеобразием. Однако ядром этих представлений остаётся традиционное для патриархального общества наделение мужчины ролью эмоционально сдержанного добытчика и защитника, а женщины ролью заботливой «хранительницы очага».
Согласно нашим данным [14], образ желаемого супруга в глазах девушек представлен следующими качествами (качества расположены в порядке убывания частоты их упоминания): красота, ум, доброта, чувство юмора, богатство, физическая сила, высокий рост, способность понять жену, атлетичное сложение, честность. Основной абрис образа желаемой супруги в глазах юношей выглядит так: красивая, умная, добрая, обладающая чувством юмора, сексуальная, богатая, общительная, обладающая весёлым нравом и без вредных привычек.
С целью получения более полной информации о системе брачных экспектаций старших подростков 15-17 лет мы воспользовались тестом «Необитаемый остров», описанным Дж. Курьянски [13]. В соответствии с ним старшеклассники (185 юношей и 178 девушек) должны были охарактеризовать потенциального супруга, исходя из представлений о том, что жить им придётся на необитаемом острове. Результаты получились несколько иные.
Мужчина-супруг на необитаемом острове в представлениях девушек должен быть сильным, добрым, умным, трудолюбивым, смелым, обладающим чувством юмора, красивым, заботливым, понимающим и мужественным. Можно заметить, что приоритеты несколько поменялись. Утратили значение богатство и честность. Зато необходимыми стали трудолюбие, смелость, мужественность и заботливость. Соответственно изменился и образ женщины-супруги в представлениях парней. В этой изменившейся ситуации она должна быть трудолюбивой, красивой, умной, доброй, общительной, сильной, обладающей чувством юмора, находчивой, весёлой, понимающей и выносливой. В новом списке нашли себе место трудолюбие, сила, выносливость, находчивость и понимание. Зато исчезли сексуальность и отсутствие вредных привычек.
Обращает на себя внимание прагматичная направленность отношения старшеклассников к потенциальному супругу. В значительной степени он рассматривается как средство обеспечения собственного комфорта. Следовательно, субъективные представления о желаемом супруге в этом возрасте уже
приобрели конативные свойства и являются отражением представлений о своих потребностях.
Обобщая приведенные данные о становлении в психической реальности индивида системы брачных экспектаций, можно сделать несколько выводов. Изначально в сознании десятилетнего ребёнка формируются обобщённые образы мужа и жены, которые он с собой не соотносит. Это абстракции, не вызывающие у младшеклассника никакого эмоционального отклика. Трансформация подобного рода абстрактных образов в супружеские ожидания, конкретизирующие уже собственные потребности, характеризуется рядом тенденций. Данные представления постепенно, но неуклонно дифференцируются и конкретизируются. Происходит это во многом благодаря тому, что в них начинает привноситься собственное содержание. Аморфный, изначально задаваемый социальным окружением, а потому универсальный образ абстрактного супруга постепенно приобретает индивидуальные черты. В конечном итоге они начинают превалировать. По мере того, как происходит такая индивидуализация представлений, к ним возникает и определённое внутреннее отношение. Как следствие, образ перестаёт быть исключительно когнитивной конструкцией. Он «обрастает» эмоциями и становится основанием к действию, то есть возникают эмоциональная и поведенческая составляющие брачных экспектаций. Другое следствие состоит в том, что наличие внутреннего отношения выражается в переживании субъективной значимости психического феномена, а значит, подразумевает иерархическое соподчинение его элементов и образование системы. Наконец, существование внутреннего отношения свидетельствует о возникновении связи феномена с мотива-ционно-потребностной сферой индивида. Отсюда и новое качество, знаменующее завершение становления системы брачных экспектаций - появление конативности [18].
Векторы развития системы брачных экспектаций индивида представлены ниже:
малочисленность - многочисленность универсальность - индивидуальное своеобразие абстрактность - конкретность
эмоциональная индифферентность - субъективная значимость
когнитивное содержание - когнитивная + поведенческая + эмоциональная составляющая
социальная предзаданность - детерминированность собственными потребностями + появление конативности
Выводы. Будучи социальным институтом, брак постоянно претерпевает изменения, соответствующие трансформациям социального устройства. Поэтому на каждом этапе общественного развития матримониальные отношения имеют свою специфику. Одной из ключевых особенностей современного супружества является его центрированность на индивидуальных брачных экспектациях мужа и жены. Именно от реализации ожиданий, адресованных супругами друг другу, зависит состояние и характер их взаимоотношений. Социальные ожидания и требования родительских семей имеют значение лишь в той степени, в которой они интериоризированы партнёрами по браку.
Интериоризированные требования, предъявляемые к супругам персонифицированным (родственники) и неперсони-фицированным (социум) авторитетом, являются одним из источников системы брачных экспектаций индивида. В нашей интерпретации он получил название «идеальное качество психического». Двумя другими источниками являются реальное и воображаемое качества психического. Брачные экспектации реальной модальности порождаются объективной действительностью, воображаемой - фантазией самого человека. Хотя такое деление носит условный характер, оно бывает полезным при оказании психологической помощи проблемным супружеским парам.
Система брачных экспектаций человека начинает складываться в препубертатном возрасте (около 9-10 лет). В процессе ее развития правомерно выделять шесть векторов. По мере взросления ребенка его матримониальные ожидания становятся более многочисленными. Они приобретают индивидуальное своеобразие. На смену абстрактности приходит конкретность представлений. В противовес эмоциональной индифферентности появляется субъективная значимость содержания ожиданий. Сугубо когнитивное содержание прирастает эмоциональным и поведенческим компонентами. В конечном итоге социальная предзаданность перцептивных конструктов сменяется детерминированностью брачных ожиданий собственными потребностями индивида, а значит, появлением у супружеских экспектаций конативных свойств.
В дальнейших публикациях мы намерены продемонстрировать эвристичность теоретических разработок о сущности, развитии и свойствах брачных экспектаций в плане описания и объяснения наиболее значимых сторон супружеских отношений. К таковым мы относим процессы выбора супруга, супружеской адаптации, возникновения и разрешения супружеских конфликтов, принятия решения о разводе.
Литература
1. Андреева Т.В. Психология современной семьи: монография / Т.В. Андреева. СПб.: Речь, 2005. 436 с.
2. Антонов А.И. Социология семьи : учеб. пособие / А.И. Антонов, Д. Медков. М.: Изд-во Междунар. ун-та бизнеса и управления, 1996. 303 с.
3. Аронс К. Развод: крах или новая жизнь? / К. Аронс. М.: МИРТ, 1995. 440 с.
4. Берн Ш. Гендерная психология / Ш. Берн. СПб.: Прайм-ЕВРО-ЗНАК, 2001. 318 с.
5. Гоголь Н.В. Мёртвые души / Н.В. Гоголь. М. : Художеств. лит., 1983. 415 с.
6. Гюго В. Человек, который смеётся / В. Гюго. Минск: Беларусь, 1983. 543 с.
7. Делис Д. Парадокс страсти: она его любит, а он её нет / Д. Делис. М. : МИРТ, 1994. 447 с.
8. Джемс У. Психология / У. Джемс. М. : Педагогика, 1991. 369 с.
9. Достоевский Ф.М. Преступление и наказание / Ф.М. Достоевский. Минск : Беларусь, 1969. 559 с.
10. Дружинин В.Н. Психология семьи / В.Н. Дружинин. Екатеринбург: Деловая книга, 2000. 199 с.
11. Елизаров А.Н. Психологическое консультирование семьи: учеб. пособие / А.Н. Елизаров. М.: Ось-89, 2005. 400 с.
12. Каган В.Е. Воспитателю о сексологии / В.Е. Каган. М.: Педагогика, 1991. 255 с.
13. Курьянски Дж. Как найти мужчину своей мечты? / Дж. Курьян-ски. М.: МИРТ, 1994. 394 с.
14. Лагонда Г.В. К вопросу об исследовании интимно-личностных переживаний современного старшеклассника / Г.В. Лагонда // Л.С. Выготский: вековой рубеж: материалы междунар. науч.-метод конф. в 2 ч., Гродно, 25-26 сентября 1996 г. / Гродненский областной институт усовершенствования учителей. Гродно, 1996. Ч. 2. С. 163-165.
15. Лагонда Г.В. Клинико-феноменологический анализ показателей развития Я взрослого человека: дис. ... к-та психол. наук: 19. 00. 01 / Г.В. Лагонда. Брест, 2000. 171 л.
16. Лагонда Г.В. Готовность к Встрече в системе показателей развития Я взрослого человека. Монография / Г.В. Лагонда. Брест: Издательство УО «БрГУ им. А.С.Пушкина», 2005. 152 с.
17. Лагонда Г.В. Особенности гендерной идентичности гомосексуалистов / Г.В. Лагонда, В.Л. Ерёмова // Психотерапия и клиническая психология. 2009. № 1. С. 14-18.
18. Лагонда Г.В. К вопросу о происхождении брачных экспектаций / Г.В. Лагонда // Психология и жизнь: психологические проблемы современной семьи: материалы II Международной научной конференции, Минск, 24-25 ноября 2011 г. / Учреждение образования «Белорусский государственный педагогический университет им. М. Танка», Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова. Минск, 2011. С. 170-173.
19. Лагонда Г.В. Психология супружества: кому и зачем нужна новая теория брачных отношений / Г.В. Лагонда // Парадигма: философ-ско-культурологический альманах. СПб. 2016. № 23. С. 75-107.
20. Лагонда Г.В. Грани гендерных отношений: брак и сексуальность / Г.В. Лагонда // Парадигма. Философско-культурологический альманах. СПб. 2016. № 25. 58-85.
21. Лагонда Г.В. На повестке дня брачные экспектации или чего хотят супруги друг от друга / Г.В. Лагонда // Парадигма: философско-культурологический альманах. СПб. 2017. № 26. С. 67-92.
22. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность / А.Н. Леонтьев. М.: Изд-во полит. лит., 1975. 304 с.
23. Мамардашвили М.К. Психологическая топология пути / М.К. Ма-мардашвили. СПб.: Изд-во русского Христианского гуманитарного ин-та, 1997. 572 с.
24. Маслоу А. Мотивация и личность / А. Маслоу. СПб.: Питер, 2003. 352 с.
25. Олифирович Н.И. Психология семейных кризисов / Н.И. Олифирович, Т.А. Зинкевич-Куземкина, Т.Ф. Велента. СПб.: Речь, 2006. 360 с.
26. Орлова Н.Х. О чем молчал Адам: Гендерное измерение христианской антропологии. Санкт-Петербург: Дмитрий Буланин, 2012. 304 с.
27. Орлова Н. Х. Семья как объект социально-философского исследования: Эволюция семейных отношений на рубеже XX-XXI столетий : автореферат дис. ... кандидата философских наук : 09.00.11. СПб.: 2000. 24 с.
28. Психология семейных отношений с основами семейного консультирования / под ред. Е.Г. Силяевой. М.: Издат. центр «Академия», 2005. 192 с.
29. Розет И.М. Психология фантазии / И.М. Розетт. Минск: Изд-во БГУ имении В.И. Ленина, 1977. 312 с.
30. Рубинштейн С.Л. Проблемы общей психологии / С.Л. Рубинштейн. М.: Педагогика, 1973. 423 с.
31. Сексопатология. Справочник / под ред. Г.С. Васильченко. М.: Медицина, 1990. 575 с.
32. Семейная психотерапия: хрестоматия / сост. Э.Г. Эйдемиллер, Н.В. Александрова, В. Юстицкис. СПб.: Питер. 2000. 506 с.
33. Тиводар А.Р. Личность как субъект со-быгия в брачных отношениях: дис. ... д-ра психолог. наук: 19.00.01 / А.Р. Тиводар. Краснодар, 2008. 381 л.
34. Толстой Л.Н. Анна Каренина / Л.Н. Толстой. Л.: Художеств. лит., 1979. 838 с.
35. Франкл В. Доктор и душа / В. Франкл. СПб.: Ювента, 1997. 287с.
36. Чудновский В.Э. К проблеме соотношения «внешнего» и «внутреннего» в психологии / В.Э. Чудновский // Психологический журнал. 1993. Т. 14, № 5. С. 3-12.
37. Шнейдер Л.Б. Психология семейных отношений: курс лекций / Л.Б. Шнейдер. М.: ЭКСМО-Пресс, 2000. 501 с.
38. Эриксон Э. Детство и общество / Э. Эриксон. СПб.: ЛенАТО АСТ фонд «Унив. книга», 1996. 590 с.
39. Barber J.S. Community social context and individualistic attitudes toward marriage / J.S. Barber // Social Psychology Quarterly. 2004. Vol. 67, № 3. Р. 236-256.
