CC BY
207Грани гендерных отношений: брак н сексуальность
Г.В. Лагонда
Статья продолжает цикл публикаций, представляющих разрабатываемую автором экспектационную теорию брачных отношений. В статье доказывается положение о том, что брак является средоточием гендерных отношений человека. Как следствие, его функционирование обеспечивается сексуальностью (инстанцией, регулирующей гендерные отношения индивида). Предлагаются психологические дефиниции сексуальности и брака. Выделяются рекреативная, прокреативная, символическая и коммуникативная функции сексуальности. На основании выявленных функций сексуальности определяется перечень брачных потребностей человека. Он включает в себя потребности в реализации сексуального влечения, в продолжении рода, в подтверждении уникальности партнёром по браку, в любви, в самоактуализации, в присоединении и в материальном благополучии. Исходя из данного перечня брачных потребностей и иерархического строения мотиваци-онно-потребностной сферы человека, выводится типология супругов.
Ключевые слова: гендерные отношения, брачные отношения, брачные потребности, сексуальность.
Facets of Gender Relations: Marriage and Sexuality
Gleb V. Lagonda
This article is a continuation of the cycle of publications of the theory of ekspektational marital relations developed by the author. The article proves the proposition that marriage is the focus of human's gender relations. As a consequence, its functioning is ensured sexuality (instance governing gender relations of the individual). Proposed psychological definitions of sexuality and marriage. Are distinguished recreational, procreative, symbolic and communicative functions of sexuality. Based on the identified functions of sexuality is determined by a list of marriage human needs. It includes needs for the implementation of sexual desire, in procreation, in the confirmation of the uniqueness of a partner by marriage, in love, self-actualization, in acceding and material well-being. From this list of marriage needs and the hi-
erarchical structure of the need-motivational sphere a person, derived typology spouses.
Keywords: gender relations, marriage relations, marriage needs, sexuality.
Введение. Брак как форма гендерных отношений.
Данная статья является продолжением материала, ранее представленного читателю [15]. Зафиксированные в нём ключевые выводы достаточно просты и прозрачны:
1) брак - это форма межличностных взаимоотношений, то есть психологическая связь между людьми;
2) брак - это живая социальная система;
3) брак - это способ удовлетворения определённой группы (брачных) потребностей.
При этом мы ясно отдаём себе отчёт, что конкретное обсуждение любых аспектов супружеских ожиданий, как психического явления, конкретизирующего содержание брачных потребностей, становится возможным лишь при наличии перечня последних. Для формирования же подобного перечня необходимо психологическое определение самого понятия «брак».
В научной психологической литературе практически невозможно найти ёмкое, адекватное реальности психологическое определение супружеству. Чаще всего авторы либо игнорируют необходимость такой дефиниции; либо отождествляют брак и семью, говоря о брачно-семейных отношениях; либо заимствуют социологические определения, в которых акцент делается на факте официальной регистрации отношений.
Чтобы создать искомую дефиницию нам необходимо не только составить список супружеских потребностей (иначе понятие окажется определяемым через самого себя), но и зафиксировать тот специфический сущностный признак, который принципиально отличает матримониальные отношения от большинства остальных. В этом смысле супружество однозначно следует считать формой гендерных отношений. Ведь первый и основной признак, от которого отталкивается человек, создавая брак, - это половая/ тендерная принадлежность партнёра, которая в свою очередь детерминируется собственной половой/гендерной принадлежностью.
Термин «гендерная» в данном случае мы считаем более уместным. И это обусловлено не следованием моде, и не сообра-
жениями благозвучности. Это связано со стремлением не упустить из поля зрения различные виды матримониальных отношений. Несомненно, что в подавляющем большинстве случаев брак заключается между мужчиной и женщиной, то есть между людьми, чей пол трактуется однозначно. Однако не следует забывать, что существует и третья категория людей, чью половую принадлежность невозможно однозначно обозначить терминами мужчина либо женщина. Сюда относятся все те индивиды, чей онтогенез характеризуется девиациями в развитии пола [13]. Суть их заключается в том, что часть детерминант пола в ходе онтогенетического развития может сформироваться по мужскому типу, часть - по женскому, а по некоторым признакам человек может считаться бесполым или двуполым.
Наиболее известными девиациями являются транссексуализм и гомосексуализм. Как бы мы ни относились к этим категориям людей, факт состоит в том, что они, как и все остальные люди, обладают супружескими потребностями и намерены их удовлетворять. Их браки - это браки отнюдь не мужчин с женщинами. Сказать, что супружество гомосексуа-лов (а тем более транссексуалов) - это отношения двух мужчин (или двух женщин) также означает погрешить против истины. Термин «пол» оказывается несостоятельным при попытках охарактеризовать особенности людей с девиациями развития половой принадлежности и особенности их жизнедеятельности. Пол по своей сути бинарен, и бинарность эта онтологична, поскольку задаётся самой сутью полового способа размножения. Поэтому половая типизация допускает существование лишь двух ипостасей человека - мужской и женской. Русский язык удачно подмечает сей факт: пол и половина - слова однокоренные. Как следствие понятие «пол» не в состоянии отразить всего многообразия человеческих типов, которые могут возникнуть в результате отклонений в процессе половой дифференцировки. А они являются реальностью жизни. Как справедливо отмечает Р.Г. Петрова: «Мир явно становится всё более многоцветным. Индивидуализация и плюрализация социального бытия влечёт за собой неизбежность признания не только разных типов маскулинности (фе-мининности), но и таких индивидуальных стилей жизни, которые вообще не вписываются в эту дихотомию» [19, с. 63].
Справиться с узостью половой типологии, на наш взгляд, позволяет понятие «гендер». По поводу его сущности в науч-
ном сообществе ведутся серьёзные дискуссии. Нам наиболее близка точка зрения Дж. Батлер, классика философии феминизма, которая считает гендер культурной интерпретацией пола [3]. Однако используемый ею термин «культура» также является весьма неоднозначным и требующим уточнений. В результате изучения литературы по проблематике гендерных исследований мы пришли формулировке двух следующих определений. Пол - это онтологическое свойство живого организма, определяющее его функции в процессе размножения (продолжения рода). Термин же «гендер» обозначает гносеологическую конструкцию, которая резюмирует познавательную деятельность человека по изучению пола [14]. В отличие от пола гендер допускает выстраивание развёрнутой типологии, поскольку является искусственно сконструированным понятием и не замыкается на репродуктивной функции человека.
К проблематике супружества данные рассуждения имеют прямое отношение. Когда мы рассматриваем брачный союз, к примеру, гомосекуалов, то, опираясь на понятие «пол», квалифицируем этот союз как однополый. В таком случае «размывается» сама специфика матримониальных отношений. Ведь получается, что в брак могут вступать любой человек с любым человеком. Если же рассматривать упомянутую связь в контексте смыслового поля понятия «гендер», следует признать, что это связь между людьми хоть и одного пола, но со специфическими, строго определёнными особенностями, с жёстко фиксированным состоянием детерминант половой принадлежности (в данном случае - психосексуальной направленности). И особенности эти описываются термином «тип гендера» (например, мужской тип гендера с трансформированной психосексуальной направленностью).
Таким образом, брак правомерно воспринимать именно как форму гендерных отношений. Более того, он является их средоточием. Несомненно, половая / тендерная принадлежность человека так или иначе представлена в любых формах отношений. Однако в браке она выходит на первый план [11]. Теперь с учётом сказанного выше у нас есть все необходимые основания для создания психологического определения супружества. Брак - это форма межличностных гендерных взаимоотношений, обладающая свойствами системы и являющаяся способом удовлетворения определенной группы (брачных) потребностей.
Роль и значение сексуальности в организации брачных отношений. Несомненно, гендерная составляющая присутствует в любых форматах межличностных взаимоотношений. Как отмечает В. Сатир: «Весь наш мир состоит из мужчин и женщин. И роли, имеющие наибольшее психологическое значение, это те, которые соотносятся с полом исполняющих их людей... Мужчины и женщины имеют также ряд ролей, которые не связаны с половой принадлежностью, такие, как чей-то босс, чей-то учитель. Но обычно половая принадлежность этого босса или этого учителя передаёт особый смысл, основанный на пережитом опыте взаимоотношений, носящем сексуальную окраску» [21, с. 86]. «Гендер оказывается квазиролью, - утверждают Е. Здравомыслов и А. Тёмкина, - которая пронизывает все остальные спецификации, является базовой (идентичностью, если говорить другими словами), на которую нанизываются все другие» [8, с. 167]. В свою очередь Ш. Берн обращает внимание на тот факт, что гендерные когнитивные схемы оказываются самыми востребованными сознанием человека [6]. Таким образом, гендерные отношения буквально пронизывают всю жизнь человека.
В то же время нельзя не отметить, что в жизни этой есть аспекты, в которых гендерная составляющая отношений становится главенствующей. Делая такое утверждение, мы возвращаемся к проблематике супружества. Именно брак является, образно говоря, эпицентром гендерных отношений, основной их формой. Данный тезис лишь на первый взгляд кажется малоинформативным. Для нас он представляет особую ценность, поскольку открывает возможность обсуждения темы сексуальности. Её значимость для формирования супружеских отношений отмечали многие исследователи. В частности 3. Шнабль категорично утверждал, что сексуальность ориентирована на брак [25]. Васильченко Г.С. в разработанной им периодизации сексуального развития этапы становления сексуальности взрослого человека связывает с последовательностью решаемых индивидом жизненных задач. Все они замыкаются непосредственно на супружестве. Выбор брачного партнёра, создание супружеских, а затем и семейных отношений; их поддержание и развитие; нахождение в них резервов для противостояния инволюционным изменениям, происходящим в организме - вот перечень тех жизненных задач, которые взрослый должен решать «с помощью» сексуаль-
ности по мере перехода из одной возрастной группы в другую [22].
Таким образом, сексуальность рассматривается исследователями не только в связи с возможностью осуществления интимной близости. Ей придаётся весомое значение и в реализации других потребностей, которые ассоциируются в первую очередь с супружеством. Для того чтобы выявить происхождение данных ассоциаций, необходимо остановиться на сущности сексуальности и её функциях.
Если говорить о сущности, то под сексуальностью мы понимаем функциональную систему анатомо-физиологических и психологических особенностей индивида, определяющую возможности и особенности его гендерных отношений [13]. Другими словами, осуществление любых форм гендерных отношений требует задействования определённых резервов (элементов и свойств) организма и психики. Состав этих элементов и свойств варьирует в зависимости от задачи, на решение которой направлен соответствующий поведенческий акт. При поцелуе набор задействованных элементов будет одним, при отстаивании феминисткой прав женщин во время митинга - другим. Таким образом, сексуальность можно и должно рассматривать именно как функциональную систему. И её основная функция - организация гендерных отношений человека. В вою очередь супружество является средоточием этих отношений, а значит, сексуальность действительно ориентирована на брак.
Приняв предложенные рассуждения за основу, мы можем приступить к решению задачи по выделения списка брачных потребностей. Специалисты, работающие в проблемном поле психологии семейных отношений, по-разному решают эту задачу. Выделяемые ими потребности варьируют как по сути, так и по количеству. Несмотря на всю привлекательность обнаруженных нами в литературе теоретических конструкций, все они страдают общим изъяном - отсутствием доказательного обоснования заявленной позиции. В лучшем случае исследователь ссылается на свой клинический опыт.
С нашей точки зрения, в решении данного вопроса двигаться надо от подфункций, выполняемых сексуальностью. Итак, её основная функция ясна: сексуальность является инстанцией, «ответственной» за осуществление гендерных (а значит и супружеских) отношений. Данная функция имеет несколько граней-подфункций. Принято считать, что до появ-
ления на Земле вида Homo Sapiens их было две. Причём находились они в нераздельном единстве. Это подфункции про-креации (продолжения рода) и рекреации (отдыха, расслабления и получения удовольствия). Благодаря наличию сознания, человек преобразовал этот установленный природой порядок. Во-первых, создав контрацептивы, а затем и институты усыновления и суррогатного материнства, он разделил данные подфункции. Получение удовольствия стало возможным и без последующего деторождения. Возможной стала (как это ни парадоксально) и обратная ситуация. Во-вторых, сексуальность начала выполнять коммуникативную функцию, то есть функцию общения. При этом осуществление коммуникативной функции сексуальности сопряжено с использованием как вербальных, так и невербальных средств. В одних случаях супруги отдают предпочтение словам, в других неоспоримые преимущества оказываются «в распоряжении» у невербальных средств. Даже если сузить представления о сексуальности до рамок половой близости, следует признать, что каждое любовное соитие несёт в себе коммуникативную нагрузку. Оно «поставляет» партнёрам информацию о тех чувствах, которые они испытывают по отношению друг к другу. Чтобы лишний раз убедиться в этом, достаточно внимательно под данным углом зрения проанализировать сексуальные похождения Гумберта-Гумберта, главного героя в романе В. Набокова «Лолита» [18].
На наш взгляд, сексуальность человека выполняет ещё одну подфункцию - символическую [11]. По настоящее время она остаётся понятийно и терминологически слабо отрефлексиро-ванной, хотя косвенные признания её существования можно найти во многих источниках. К примеру, психоаналитические тексты буквально «пропитаны» мыслью о ней. На неё указывают (но не называют) и представители других наук. К примеру, Р. Коллинз так высказывается по данному поводу: «Любой эротический акт, даже такой незначительный, как поцелуй или взгляд, символически нагружены» [3, с. 127].
Например, мужчина воспринимает физиологические реакции, позволяющие осуществлять сексуальную близость как символ мужественности. Соответственно сексуальное фиаско расценивается им как утрата этой самой мужественности. В свою очередь у женщин женственность чаще всего находит символическое воплощение в форме способности к оргастиче-
ским переживаниям. Обнаженность символизирует доверие, а моногамия - исключительность и уникальность.
Подводя итог рассуждениям о сексуальности, мы приходим к выделению четырёх её подфункций: рекреативной, про-креативной, коммуникативной и символической. Функции же, по определению, - это сферы жизнедеятельности группы, связанных с удовлетворением определённых потребностей членов группы. Таким образом, исследуя подфункции сексуальности и её значение для супружества, мы получаем возможность для обоснованного выделения ряда брачных потребностей.
Следует заметить, что схема «одна функция - одна потребность» чересчур примитивна и лишь приблизительно соответствует реальности. На самом деле каждая функция сексуальности в той или иной мере способствует реализации нескольких брачных (и не только) потребностей. К примеру, коммуникативная функция в определённой степени «обслуживает» каждую из супружеских потребностей. И это не вызывает удивления, поскольку общение (по определению) является способом реализации любых форм актуальных отношений.
Выстраивая перечень брачных потребностей, мы будем двигаться от наиболее специфичных для брака, с нашей точки зрения, потребностей к наименее специфичным. При этом мы прекрасно понимаем, что любая из них может быть реализована человеком и в других форматах отношений. Однако супружество (особенно его традиционный вариант) было, есть и в обозримом будущем останется наиболее удобным и прагматичным способом реализации всех брачных потребностей в рамках одной формы межличностных взаимоотношений.
Брачные потребности (или что хотят супруги друг от друга).
Потребность в реализации сексуального влечения является, пожалуй, наиболее характерной для матримониальных отношений. Если проанализировать те определения супружества, которые предлагают социологи и социальные психологи, то приходится признать, что брак регламентирует именно отношения сексуальной близости между людьми. Хотя это утверждение и кажется очевидным, научный анализ требует вскрытия глубинных причин наблюдаемого факта.
Если говорить о браке как о социальном институте, то стремление общества контролировать половую жизнь челове-
ка вполне закономерно. Патронируя официально зарегистрированные браки и противодействуя распространению иных форм супружества, социум контролирует рождение и социализацию детей; распространение инфекций, передающихся половым путём; миграционные процессы; права наследования; родственные отношения, которые были догосударствен-ной формой общественного устройства и в некоторых странах продолжают выполнять данную функцию (а значит, действительно требуют контроля со стороны государства). Для этого у общества есть множество рычагов управления: законодательство, экономические привилегии и санкции, религиозные догмы, идеологические постулаты, моральные нормы, традиции, ритуалы. Все они направлены на формирование у человека стремления удовлетворять своё сексуальное влечение в рамках традиционной для данной культуры формы супружества.
Если рассматривать супружество с биологических позиций, то, как ни странно, и здесь можно обнаружить предпосылки для стремления человека «вписать» свои либидинозные интенции в структуру стабильных, долгосрочных, полифункциональных отношений, коими является брак. В частности М.Т. Кузнецов в своих исследованиях обнаружил своеобразную биологическую предпосылку моногамного брака. Изучая взаимосвязь целомудрия (девственности) и супружества, он теоретически и эмпирически обосновывает идею о том, что благодаря особому сочетанию абсолютно новых для человека переживаний и телесных ощущений первая половая близость порождает явление импринтинга. Как известно, возникший в результате импринтинга образ хранится в памяти практически всю жизнь и, как правило, сцеплен с положительными эмоциями. По причине дефлорации запечатление первого сексуального партнёра женщиной отличается особой стойкостью и силой эмоций. Поэтому «в большинстве случаев сам по себе болезненный первый половой акт является шагом навстречу любви, фактором приращения положительного чувства к партнёру» [10, с. 173]. По всей видимости, мужчины интуитивно это улавливают. Большинство из 156 опрошенных М.Т. Кузнецовым юношей-респондентов предпочли бы получить в жёны невесту-девственницу. Причём предпочтение это отличалось устойчивостью, несмотря на провокационные доводы интервьюера о достоинствах сексуально опытной супруги. К сказанному следует добавить, что для мужчины первая
интимная близость также способствует запечатлению образа сексуальной партнёрши. Особенно если сексуальный дебют сопровождался дефлорацией. Таким образом, сексуальная инициация включает биологически детерминированные механизмы, направленные на культивирование в человеческой популяции долгосрочных, моногамных, гетеросексуальных отношений.
Конечно, добрачные и внебрачные сексуальные связи были и будут всегда. Всегда будут и люди, предпочитающие холостой образ жизни. Однако устойчивые супружески отношения (особенно основанные на эмоциональной близости и доверии) представляют более комфортные условия для реализации человеком сексуального влечения. Наш клинический опыт свидетельствует о том, что преобразование отношений между сексуальными партнёрами в указанном направлении (доверие, эмоциональная близость, стабильность) приводит к избавлению от многих психогенных сексуальных расстройств. Об этом же говорят и другие клиницисты.
К сказанному следует добавить лишь то, что потребность в сексуальном удовлетворении обеспечивается ни чем иным как рекреативной функцией сексуальности. Это очевидно, как очевидно и то, что данная интенция правомерно может считаться брачной потребностью. Поэтому перейдём к обсуждению следующих парных категорий.
Потребность в продолжении рода обеспечивается про-креативной функцией сексуальности. Естественно, что и данная функция, и данная потребность, могут быть реализованы за пределами брака. Однако, как и в случае с потребностью в реализации сексуального влечения, рождение ребёнка в условиях устойчивых моногамных, основанных на эмоциональном предпочтении отношений выглядит для большинства людей заманчиво. Более того, предпочтительным оказывается именно традиционный, юридически оформленный брак, особенно после рождения у супругов детей.
Если обратиться к существующим в гуманитарных науках определениям брака и семьи, то значение брака для реализации прокреативной функции сексуальности становится ещё более рельефной. Брак неизменно рассматривается в качестве основы, на которой создаются семейные отношения. Семья, в свою очередь, описывается как продолжение супружества. При этом семейная система возникает тогда, когда у супругов рождаются дети и они (супруги) начинают осваивать роди-
тельские роли. Человечество неоднократно пыталось найти альтернативу семейной модели социализации детей, однако все эти попытки закончились неудачно. Поэтому включение потребности в продолжении рода в список брачных потребностей вряд ли нуждается в более тщательных доказательствах.
Дискуссионным является, скорее, иной вопрос - вопрос о происхождении данной потребности. Выше говорилось о том, что на определенном этапе развития человечества произошло расщепление рекреативной и прокреативной функций сексуальности. Сексуальное наслаждение перестало выполнять роль «приманки» для поддержания процесса воспроизводства человеческой популяции. Данный факт и породил научные дебаты о том, остались ли иные биологические корни у потребности человека рожать детей, ухаживать за ними, растить их и воспитывать.
На сегодняшний день многие исследователи не считают потребность в детях биологически предопределённой. Они справедливо указывают на тот факт, что человек сознательно стремится к вмешательству в репродуктивный цикл и в его регулирование, нарушая тем самым естественный ход событий (сексуальная близость —> зачатие —► рождение малыша). Антонов А.И. в своих работах убеждает в отсутствии у человека инстинкта, непосредственно побуждающего к рождению детей [4]. Если считать инстинкт наследственно обусловленной программой, управлять которой индивид не властен, то с последним аргументом также нельзя не согласиться. Однако когда сталкиваешься с самоотверженностью и даже самопожертвованием родителей при рождении, лечении, спасении детей, невольно возникает сомнение в его неуязвимости. Трудно поверить, что такое поведение - результат научения.
Вряд ли можно предположить, что эволюция не предусмотрела дополнительных степеней защиты (кроме утраченной «сцепки» рекреация-прокреация) от самоуничтожения человечества. С нашей точки зрения, важно учитывать, что потребность в продолжении рода имеет две стороны: желание оставить потомство и стремление стать родителем. Выделение таких сторон вполне правомерно, поскольку есть женщины, которые не хотят рожать сами, но готовы усыновить чужого ребёнка. Впрочем, есть и мужчины, испытывающие гордость от того, что где-то ходят по земле их дети, однако не спешащие примерять на себе роль родителя. Заставить рожать природа, возможно, и не в состоянии, а вот что касается стрем-
ления стать родителем и оставить свой след в поколениях -это вопрос иного рода.
Так или иначе, но, если подытожить результаты исследований, проводимых на всех этих направлениях, мы приходим к признанию обоих детерминант потребности человека в продолжении рода: биологической и социальной. И обе они приводят к браку, как к направленной в долгосрочную перспективу, устойчивой моногамной гетеросексуальной форме отношений, создающей наиболее комфортные условия для развития и социализации детей.
Потребность в подтверждении уникальности партнёром по браку обеспечивается, с нашей точки зрения, символической функцией сексуальности. Данное положение нуждается, пожалуй, в самом тщательном обосновании, поскольку и сама потребность, и «стоящая за ней» функция не столь очевидны как две предыдущие диады. По сути дела, возникает необходимость в доказательстве двух положений: правомерности выделения самой потребности и выявления связей между ней, символической функцией сексуальности и браком.
При изучении работ представителей функционального подхода [15], мы обнаружили достаточно неожиданную ситуацию. Несмотря на многочисленность авторов, утверждающих, что функционирование супружества сводится к взаимному удовлетворению партнёрами брачных потребностей друг друга, перечень подобного рода потребностей приводят лишь немногие исследователи. С нашим мнением (о существовании и высокой субъективной значимости желания каждого из супругов получить в браке подтверждение своей уникальности) созвучны лишь отдельные из них.
Пожалуй, наиболее близкой нашим воззрениям оказывается позиция В. Сатир, которая считает стремление человека повысить свою самооценку основной «движущей силой», побуждающей его вступать в брак. «На основе наблюдений, -пишет она, - я могу заявить, что сексуальный мотив является второстепенным, он подчинён основному мотиву - мотиву повышения самооценки и защиты её от угрозы» [21, с.97].
Наши представления о потребности в подтверждении собственной уникальности и о её высокой субъективной значимости в браке для многих партнёров сложились в результате изучения феномена супружеской измены [16]. Общепринятым считается мнение, согласно которому ставится знак равенства между супружеской изменой и адюльтером. Такая трактовка
не лишена резона. Внебрачная сексуальная связь одного из партнёров в подавляющем большинстве случаев вызывает у пострадавшего супруга крайне тягостные переживания, ставя под угрозу дальнейшее продолжение матримониальных отношений между ними. При анализе данной ситуации (и с учётом нашей теоретической позиции) возникает вполне логичный вопрос: «Почему возникает такая реакция? Какая из брачных потребностей обиженного супруга оказывается фрустриро-ванной?».
Сексуальная связь одного из супругов «на стороне» вовсе не исключает материального благополучия, сексуального удовлетворения и самоактуализации партнёров, состоящих в браке. Они по-прежнему могут рожать и воспитывать детей. Зачастую партнёр, поддерживающий внебрачную связь, искренне убеждён, что продолжает любить супруга, окружая того заботой, нежностью и лаской. Особенно показателен тот факт, что второй супруг не подвергает эту любовь сомнению до тех пор, пока не узнаёт об адюльтере.
Значит, фрустрация связана не самим фактом внебрачной сексуальной связи, а с осознанием этого факта. Что же меняется при получении такой информации? По нашему мнению, она больно ударяет по представлениям о собственной уникальности. А поскольку боль так велика, значит, потребность человека быть неповторимым крайне значима. С другой стороны, поскольку мало кто из людей отмечает у себя её существование, следовательно, носит она, как правило, неосознаваемый характер. Возможно, поэтому исследователи психологии брачных и семейных отношений не склонны включать её в свои теоретические схемы.
Теперь своего разрешения требует вопрос о том, почему именно брак является той формой отношений, с которой люди (пусть и неосознанно) связывают ожидания получить подтверждение собственной уникальности. Продолжая начатую линию рассуждений, мы склонны видеть тому причиной символическую функцию сексуальности. Выше мы уже отмечали, что брачные отношения по своей природе являются отношениями гендерными. Сексуальность же является той функциональной системой, которая обеспечивает их возможность. Многие проявления сексуальности имеют для человека символическое значение. Соответственно символическая подоплёка есть и у супружества. В данном случае мы обращаем внимание на моногамию брачных отношений.
В современном мире преобладает именно моногамный брак, подразумевающий избирательный характер сексуальной близости. Именно к такой форме матримониальных отношений пришло человечество в ходе эволюционного процесса. В свою очередь социум посредством создаваемых им норм, традиций и законов культивирует эту избирательность. Ярким примером такого влияния являются законы, недавно введённые в некоторых провинциях КНР, согласно которым сексуально неверных супругов ожидают два года пребывания в исправительных лагерях.
Несколько упрощая трактовку возникновения супружеских отношений, можно сказать, что из трёх миллиардов мужчин женщина выбрала именно его, а он её из трёх миллиардов женщин. Недаром супруги друг о друге говорят: «мой избранник», «моя избранница». Таким образом, брак в сознании человека прочно ассоциируется с исключительным правом на сексуальные контакты с супругом. Соответственно и сама половая близость воспринимается ими как подтверждение собственной неповторимости, символизирует её. Именно брак с его избирательным характером является тем форматом отношений, где легче всего реализовать данную интенцию. Поэтому переживания измены и предательства возникают у человека не тогда, когда партнёр по браку вступает во внебрачную сексуальную связь, а тогда, когда первому становится об этом известно. Осознание наличия такой связи приводит к ущемлению чувства уникальности своего Я. Адюльтер, когда он оказывается представленным в сознании пострадавшего партнёра, воспринимается им как наличие ещё одного «избранника» и потому наносит удар переживанию собственной неповторимости.
Потребность в любви является, пожалуй, самой сложной для научной интерпретации. Несмотря на существование большого количества психологических теорий любви, ни одна из них не способна дать исследуемому феномену исчерпывающего описания и объяснения. Анализ многочисленной психологической и философской литературы убеждает нас в том, что по настоящее время психология находится на допо-нятийном этапе осмысления любви. Тем не менее, при исследовании матримониальных отношений обойти вниманием данную тему не представляется возможным. Ведь подавляющее большинство психологических теорий супружества включают в себя смысловые блоки, вскрывающие роль и значение
любви для создания и развития брачных отношений. Свою задачу в рамках данной работы мы видим в том, чтобы выявить связи между любовью и супружеством, а также между любовью и сексуальностью.
Любовь и брак находятся не в столь однозначных соотношениях, как принято это считать в современном обществе. В своё время Н.А.Бердяев, отрицая совместимость любви и брака, писал о том, что никакой другой любви, кроме свободной, быть не может [5]. Несмотря на кажущуюся кошунственность таких взглядов, Н.А.Бердяев имел серьёзные основания для подобных высказываний. Если под интересующим нас углом зрения взглянуть на мировую художественную литературу (а она в исследовании природы любви достигла, пожалуй, больших успехов, чем наука), то нельзя не заметить определённых тенденций. Любовь, которую воспевают художники слова, как правило, имеет с браком мало общего. Гетеризм, адюльтер, конкубинат, рыцарская и «куртуазная» любовь, образ прекрасной пастушки и любовь трубадуров - всё это варианты отношений, складывающихся вне контекста супружества. Любви Ромео и Джульетты также не суждено было пройти проверку браком. Большинство романтических сказок, которые правомерно рассматривать в качестве воспитательной системы и жизненного сценария, заканчиваются следующими за описанием свадьбы словами: «И жили они долго и счастливо». Похоже, литераторы не находили там, за Рубиконом брака, ничего достойного своего пера.
Если проанализировать правила заключения брака во временной ретроспективе, то представленное положение вещей перестаёт удивлять. Мастера художественного слова, создавая свои сюжетные лини, со свойственной им наблюдательностью чётко фиксировали существующее в современном им обществе положение вещей. Брак на протяжении большей части истории человечества заключался без учёта эмоциональных предпочтений будущих супругов. Его основой были статусные и материальные соображения объединяющихся семей. Будучи своеобразной сделкой, он в то же время в патриархальном обществе являлся ещё и формой экономического и духовного притеснения женщины мужчиной.
Ситуация начала претерпевать изменения лишь во второй половине XIX века (в эпоху викторианства). В это время в Европе стала зарождаться традиция основывать брак на любви. Сперва она касалась, главным образом, привилегированных
слоёв общества. И только в середине прошлого столетия тенденция стала общепринятой нормой поведения. Любовь начала рассматриваться общественным мнением в качестве первоосновы супружества.
Вступая в брак, современный человек надеется на то, что в его жизни станет больше радости, удовольствия и прочих положительных эмоций. У каждого свои представления о том, что для этого нужно. Однако в любом случае подобный набор ожиданий должен реализоваться благодаря партнёру по браку, его любви. Обретение любви партнёра - вот что придаёт серьёзный импульс к поиску супруга и созданию с ним долговременных отношений. Поэтому вполне уместно включить в число брачных потребностей потребность в любви.
Удовлетворение данной потребности в определённой степени также обеспечивается сексуальностью. Как правило, в сознании человека любовь, брак и сексуальные отношения если и не отождествляются, то оказываются соединены настолько, что не мыслятся одно без другого. Достаточно вспомнить, что высказывание «заниматься любовью» в обыденном понимании подразумевает именно сексуальную близость. Сталкиваясь с ситуациями, где один из феноменов оказывается вне связи с двумя другими, люди склонны рассматривать такое положение вещей, скорее, как аномальное.
Секс без любви ассоциируется в первую очередь с проституцией. Хотя он может присутствовать и в браке по расчёту, и в фиктивном браке, и в том случае, если женщина хочет родить ребёнка, но не хочет при этом иметь никаких интимных (в смысле близких, доверительных) отношений с мужчинами. Есть ещё такие мотивы вступления в близость как удовлетворение сексуального любопытства, продвижение по служебной лестнице и многие другие.
В свою очередь любовь может и не подразумевать сексуального соития. Как известно, в Средние Века любовь Рыцаря к Прекрасной Даме (замужней женщине) ни в коем случае не подразумевала телесного контакта. Такая близость была та-буирована, и это табу являлось краеугольным камнем рыцарского отношения к объекту любви. Свидетельства возможности такого «рассогласования» можно найти и в разработанной Р.Дж. Стернбергом [28] теории «треугольной любви». Он выделяет достаточно много вариантов любовных отношений, где компонент страсти, который включает в себя сексуальные и романтические отношения, оказывается слабо выраженным.
В консультативной практике такие, можно сказать, аскетические отношения могут наблюдаться при наличии сексуального расстройства у одного или у обоих супругов.
Тем не менее, любовь и брак без телесного контакта воспринимаются современными людьми как не совсем полноценные. Это вполне понятно, ведь интимная близость позволяет пережить человеку массу положительных эмоций. Обеспечиваются они рекреативной, коммуникативной и символической функциями сексуальности.
Рекреативная функция сопряжена в основном с анатомо-физиологическим компонентом сексуальности. В этом плане специфика любовных переживаний заключается в том, что в кровь человека выбрасываются «дополнительные» порции целого ряда биологически активных веществ: фенилэтиламина (ФЭА), эндорфинов, тестостерона, окситоцина и некоторых других [2]. Тестостерон способствует эскалации либидо, окси-тоцин делает более чувствительными нервные окончания и повышает сократимость мышц, ФЭА обладает возбуждающим действием, а эндорфины - это вырабатываемые самим организмом наркотические вещества, обеспечивающие ощущения безопасности, мира и покоя. Следует при этом заметить, что здесь представлены лишь наиболее значимые физиологические реакции, возникающие во время интимной близости. Полная картина изменений, происходящих в организме, много сложнее.
Символическая функция сексуальности оказывается тесно связанной с рекреацией. Проявляется она прежде всего в отношении к обнаженности. Известно, что последняя символизирует доверие. Обнажённость является своеобразным телесным аналогом самораскрытия. Если самораскрытие отворяет доступ к самым сокровенным переживаниям человека, то нагота представляет собой символический ключ к телу, к его интимным тайнам. И то, и другое чревато злоупотреблением и душевной болью, а потому возможно лишь при наличии эмоциональной близости и доверия в отношениях.
Если говорить о коммуникативной функции сексуальности, то необходимо отметить, что каждое любовное соитие несёт в себе коммуникативную нагрузку. Оно, помимо всего прочего, является сообщением. Сообщением о тех чувствах, которые партнёры испытывают друг к другу. Эта информация закодирована во взгляде, поцелуях, прикосновениях, их однообразии или разнообразии, желании доставить партнёру
физическое удовольствие и т.д. Соответственно, близость может «говорить» и о любви, и о простой симпатии, и о пренебрежении партнёром. Учитывая, что апогеем сексуальной близости являются оргастические переживания, нельзя не согласиться, что для признания в любви «язык тела» обладает несоизмеримо большими экспрессивными возможностями по сравнению с «языком слов». Во многом именно благодаря своей коммуникативной подоплёке сексуальная близость воспринимается индивидом в качестве неотъемлемой части той любви, которую он надеется обрести в браке.
Исследуя происхождение потребности в любви, мы чётко понимаем, что по мере пополнения списка брачных потребностей, их связь с сексуальностью человека становится всё более эфемерной. Если бы любовь была связана исключительно с либидинозными влечениями человека, она давно утратила бы свою тайну. Во всяком случае - значительную её часть. Наши рассуждения направлены не на выхолащивание содержание изучаемого феномена, а на выявление брачных потребностей. Представления о сексуальности послужили лишь плодотворной отправной точкой для решения данной задачи.
Потребность в самоактуадизации, не являясь строго специфичной для супружества, в то же время имеет для него и для семьи крайне важное значение. Для обоснования вдвинутого тезиса имеет смысл обратиться к трудам классика, разрабатывавшего тему самоактуализации, - А. Маслоу.
Исследуя феномен любви, он выделяет два её вида: дефи-цитарную и бытийную [17]. Первая из них эгоистична и рецептивна по своей природе. Она побуждает скорее брать, нежели отдавать. В мотивационной сфере она представлена обсуждавшейся выше потребностью в любви. Иное дело - любовь бытийная. Она основана на осознании ценности каждого человеческого существа, его уникальности и значимости. Поэтому бытийная любовь направлена на поощрение в партнёре позитивного представления о себе, самопринятия, стремления к совершенствованию - всего того, что позволяет ему развиваться. Такая любовь альтруистчна, поскольку реализуется в акте дарения, а не заимствования. Изучая вопрос о том, что же побуждает человека к подобным переживаниям и поведению, А. Маслоу относит подобные побуждения к «зоне ответственности» потребности в самоактуализации.
Таким образом, стремясь к самоактуализации, человек неизбежно проявляет любовь к партнёру по отношениям. Благо-
даря данной особенности стремление к самоактуализации занимает особое место в группе брачных потребностей. Ведь она подразумевает создание условий не только для реализации собственных возможностей, но и для развёртывания потенциала партнёра по браку. Однако это уже не проявление эгоизма, а акт дарения. И не просто акт дарения, а проявление любви. В своё время Э. Берн очень точно высказался по этому поводу: «Если брак основан на любви, его ограничения принимаются охотно и даже с удовольствием» [7; с. 84]. Действительно, остальные брачные потребности носят эгоистичный, корыстный характер. Если бы брак основывался исключительно на них, он был бы банальной бартерной сделкой, где каждый участник отношений рассматривал бы другого как средство достижения своих целей. Более того, каждый тяготился бы тем, что должен дать что-то взамен, рассматривал бы свой вклад в совместную жизнь как жертву и при первой же возможности манкировал бы своими обязанностями. Не трудно заметить, что в реальной жизни таких браков сколь угодно много. В них даже интимная близость приобретает «статус» супружеского долга.
По нашему мнению, подобная ситуация возникает в тех случаях, когда у партнёров по браку имеет низкую субъективную значимость потребность в самоактуализации. Несмотря на вводящий в заблуждение корень «само-», последняя, скорее, альтруистична. Она позволяет супругам воспринимать необходимость удовлетворять потребности друг друга как приятную возможность проявить внимание, участие и заботу. Поэтому мы склонны рассматривать потребность в самоактуализации в качестве той брачной потребности, которая придаёт устойчивость матримониальным отношениям, является, образно говоря, её «цементирующей» основой.
Потребность в присоединении хотя и не является строго специфичной для супружества, наиболее полно может реализоваться именно в данной форме отношений. И сопряжено это, опять-таки, с феноменом любви. Для обоснования высказанного соображения обратимся к работам авторов, чьи интересы связаны с обсуждаемой проблематикой.
Многие исследователи считают потребность в присоединении (аффилиации) одной из наиболее универсальных побудительных сил активности человека. Более того, они отмечают, что данное стремление находится в антагонистических отношениях с другой не менее значимой для человека потребно-
стью - в индивидуализации. Последняя обычно включает в себя ряд компонентов, как-то: свобода выбора, автономность существования, независимость от группового мнения, высокая значимость собственной личности и индивидуальных свойств.
Удовлетворение потребности в присоединении позволяет человеку смягчить переживания экзистенциального одиночества. Оборотной стороной медали становится частичная утрата своей самобытности и свободы. Это почти неизбежное следствие ассимиляции групповых ценностей и норм. Ставка на автономию и независимость, на индивидуальную значимость и неповторимость в свою очередь, позволяет человеку почувствовать себя полномасштабным творцом собственной жизни. Однако переживания одиночества в связи с этим усиливаются многократно. Следствием такого противоречия становятся душевные метания, при которых любой выбор ведёт к когнитивному диссонансу. А ведь, как отмечал М. Эриксон, «...искусство семейной жизни предполагает достижение независимости в сочетании с сохранением эмоциональных связей с родственниками» [26, с. 66].
Пожалуй, единственный путь примирить потребность в присоединении со стремлением к индивидуализации (во всяком случае с той его частью, которая касается личностной значимости и самобытности) связан, как отмечалось выше, с феноменом любви (и сформированном на её основе супружестве).
До сих пор из сферы наших рассуждений выпадало одно важное свойство любви - вовлечённость в неё двоих людей. Как справедливо отмечает М. Т. Кузнецов: «Функционально организацию любви следует рассматривать не столько как чувство индивидуальное, сколько как парное образование. Без объекта, вне пары оно теряет всякий смысл» [9, с. 122]. В стихах и прозе воспевают именно те отношения, в которых (по меткому выражению Э. Фромма) два существа становятся одним, оставаясь при этом двумя [24]. В. Франкл высказывался в том же духе, утверждая, что в любви к другому человек осуществляет сам себя. Чем больше он отдает себя любимому, тем в большей степени он является человеком и тем в большей степени он становится самим собой [23]. Список авторитетов, выражающих схожие мнения, можно продолжать достаточно долго. Все они свидетельствуют о том, что парадоксальным образом любовь позволяет сочетать, казалось бы, несочетае-
мое. С одной стороны, она подразумевает доверительную связь, а следовательно, и значительные ограничения в организации собственной жизни каждого из супругов. С другой же стороны - у них появляются новые возможности для того, чтобы почувствовать себя творцами и себя, и своей жизни, и отношений.
Иными словами, при возникновении близких доверительных отношений между двумя любящими людьми возникают границы нового качества - границы диады, которые способствуют открытию границ Я посредством самораскрытия. Два человека становятся более «прозрачными» друг для друга. На основе этого возникает общность «Мы», которая предполагает максимальную психологическую близость с максимальной доверительностью в общении. При этом интимный характер близости обеспечивает сохранение и поддержание индивидуальности каждого из этих двоих. Наиболее рельефно связь любви, интимности, стремления быть с другим и при этом не потерять себя представлена в высказывании С. Пэйдж: «Именно любовь раскрывает людей друг перед другом... И интимная связь может быть единственно возможным путём для того, чтобы понять самого себя» [20, с. 224].
Таким образом, современный брак, в который самым непосредственным образом вплетены интимные свойства любви, предоставляет супругам исключительную возможность реализовать стремление к присоединению, не утратив при этом своей самобытности. Более (или менее) осознанно люди понимают (интуитивно чувствуют) эту возможность. Данная реальность позволяет нам отнести потребность в присоединении к категории брачных потребностей.
Потребность в материальном благополучии в настоящее время является, пожалуй, наименее специфичной для матримониальных отношений. Тем не менее, многие источники свидетельствуют о том, что вопросы собственности, материальной выгоды и финансового благополучия на протяжении тысячелетий оставались краеугольным камнем матримониальных отношений. Брак являлся формой имущественной и статусной сделки между семьями, в которой меньше всего учитывались потребности и предпочтения будущих супругов.
С течением времени характер социального устройства менялся. Однако мало менялась материальная подоплёка брака. Даже в период становления и расцвета государственной формы социального устройства статусные и имущественные со-
ображения родительских семей продолжали играть крайне важную роль в организации супружества. Принадлежность будущих супругов к касте, классу, сословию, профессиональному цеху, мафиозной семье, финансовой страте во многих случаях рассматривалась их родителями в качестве решающего фактора для заключения брака [12]. Любые попытки воспротивиться воле родителей при создании собственной семьи оборачивались для молодых людей драмой (если не трагедией).
На современном этапе развития общества, несмотря на существенные изменения в организации брачных и семейных отношений, материальный фактор продолжает играть в них существенную роль. Чтобы убедиться в этом, следует вспомнить, какой общественный резонанс вызывают браки и разводы публичных особ, чьи состояния оцениваются достаточно высоко. Ещё большее внимание уделяется подробностям наследования имущества этих особ. Причём подробности, которые при этом всплывают, часто носят весьма нелицеприятный характер.
Выше мы уже отмечали, что и государство не остаётся в стороне от стимулирования соответствующих интенций. Оно активно использует экономические рычаги для того, чтобы повысить привлекательность официально зарегистрированного супружества. Здесь в равной степени практикуются и положительные, и отрицательные подкрепления. Налоговые послабления, льготные кредиты, льготы при распределении из вуза, преференции при строительстве жилья - это примеры преимуществ, которые есть у молодых супругов и которыми не обладают люди, не оформившие официально своих отношений. В свою очередь у не состоящих в браке молодых людей возникают дополнительные трудности при попытках выехать за границу. Подобными мерами государства стимулируют побуждения человека рассматривать супружество сквозь призму своих финансовых и имущественных интересов.
О том, что брак сохраняет для современного человека свой статус источника материального благополучия, говорят многие исследователи. Аккерман H., А.Н. Елизаров, К. Кикпатрик, C.B. Ковалёв, Р. Коллинз, Г. Навайтис, В. Сатир, В.А. Сысен-ко, Э.Г. Эйдемиллер указывают в своих работах на соответствующую брачную (либо семейную) потребность. Она же зафиксирована и в большинстве представленных в
психологической литературе определений семьи. В них, как правило, отмечается два значимых для нашего исследования факта: 1) семья основана на супружестве; 2) семья в числе прочего ориентирована на выполнение материально-бытовых и хозяйственных функций. Последнее вполне логично, поскольку гендерные роли мужа и жены комлементарны. Муж испокон веков представляет интересы семьи за её пределами и отвечает за семейный достаток, а жена организует семейное пространство.
Исходя из представленных соображений, мы вполне обоснованно можем отнести потребность в материальном благополучии к категории брачных потребностей.
Психологические типы супругов. Поскольку система брачных потребностей является частью мотивационно-потребностной сферы человека, а сама эта сфера организована иерархически, постольку можно говорить о доминирующем для каждого человека стремлении, которое он намеревается реализовать в браке. Причём у разных людей оно может отличаться. Поэтому доминирующую брачную потребность резонно расценивать как основание для классификации брачных партнёров.
Такого рода классификации представлены в научной психологической литературе. Однако, как правило, их авторы не дают чётких объяснений по поводу их происхождения. Сейгер К.Дж., к примеру, выделяет семь типов брачных партнёров: равноправный, романтический, «родительский», «детский», рациональный, товарищеский, независимый [27]. К сожалению, теоретические предпосылки, послужившие основой для выделения именно таких типов, остаются не совсем ясными. В свою очередь Ю.Е. Алёшина предлагает близкую по смыслу типологию основных ролей в семье: ответственный за материальное обеспечение семьи, хозяин (хозяйка), ответственный по уходу за младенцем, воспитатель, сексуальный партнёр, организатор развлечений, организатор семейной субкультуры, ответственный за поддержание родственных связей, «психотерапевт» [1]. Здесь мы наблюдаем отход автора (вполне намеренный) от брачных отношений в сторону семейных. Опять же теоретические основания для выделения именно этих ролевых позиций представляются нам спорными. Теоретическая модель Ю.Е. Алёшиной не учитывает существования целого ряда брачных потребностей: в подтверждении
уникальности партнёром по браку, в любви, в самоактуализации и в присоединении.
Учитывая, что нами выделено семь супружеских потребностей, предлагаемая классификация включает в себя семь психологических типов супругов. Гедонистический тип ценит в браке его рекреативные возможности и в первую очередь возможность удовлетворения сексуального влечения. Дето-центрический партнёр во главу угла ставит прокреацию: рождение и воспитание детей, а также уход за ними и другие проявления родительской заботы. Эксклюзивный тип, на наш взгляд, наиболее распространён. Он, прежде всего, стремится получить подтверждение свой уникальности. Причём интенция эта, как правило, не осознаётся. Инфантильный партнёр ориентирован на получение любви. Он ожидает от супруга заботы, участия, опеки, помощи и, конечно же, возложения на себя ответственности за брак. Склонен манипулировать своей слабостью и беспомощностью. Любящий тип - это брачный партнёр, который стремиться максимально реализовать не только свои интенции, но брачные потребности супруга. Зависимый партнёр бежит от одиночества. Типичный пример - когда все подруги замужем (друзья женаты) супружество воспринимается им как оптимальный способ избавления от наступившего экзистенциального вакуума. Наконец, прагматичный тип (согласно терминологии древнегреческих философов прагма - это любовь по расчёту) вступает в брак ради материального благополучия. Это вовсе не означает, что у него отсутствуют остальные брачные потребности. Просто комфорт и финансовую состоятельность он ставит на первое место. В наглядном виде соотношение типологии доминирующих брачных потребностей и типов супругов сведено в таблицу ниже.
Тендерный характер брачных отношений Брачные потребности центрированы на половой принадлежности супругов
потребность в сексуальном удовлетворении гедонистический тип супруга
потребность в продолжении рода детоцентрический тип супруга
потребность в подтверждении уникальности супругом эксклюзивный тип супруга
потребность в любви инфантильный тип супруга
потребность в присоединении зависимый тип супруга
потребность в материальном благополучии прагматичный тип супруга
потребность в самоактуализации любящий тип супруга
Несомненно, реальность всегда сложнее любой теоретической схемы. Мы ясно осознаём, что предложенная типология, во многом условна. Ведь в психической реальности индивида могут превалировать, имея примерно равную субъективную значимость, сразу несколько брачных потребностей. В этом случае мы вынуждены будем констатировать существование ряда смешанных типов. Более того, люди с одинаковой ведущей супружеской потребностью могут оказаться серьёзным образом отличающимися между собой. Зависеть это будет от той конфигурации, в которой находятся остальные элементы иерархической потребностной системы. Кроме того следует признать, что классификация, включающая в себя столь большое количество позиций, хотя и демонстрирует многообразие матримониальных отношений, не очень удобна в применении. Важно также учитывать, что она берёт своё начало в теоретических рассуждениях, а не в реалиях жизни, а посему требует серьёзной эмпирической проверки.
Выводы. Определяя сущностный признак, отличающий брак от иных форм межличностных отношений, мы пришли к выводу, что им является гендерная принадлежность партнёров. Соответственно, исходя из теоретических основ функционального подхода, мы рассматриваем брак как форму межличностных гендерных взаимоотношений, обладающую свойствами системы и являющуюся способом удовлетворения определенной группы (брачных) потребностей. Учитывая тендерный характер матримониальных отношений, для выявления перечня супружеских потребностей мы посчитали логичным обратиться к исследованиям сексуальности человека. Её, по нашему мнению, правомерно рассматривать как функциональную систему анатомо-физиологических и психологических особенностей индивида, определяющую возможности и особенности его тендерных отношений. Таким образом, сексуальность, включающая телесный и психологический компоненты, предопределяет характер тендерных отношений инди-
вида. Брак же является средоточием отношений данного типа.
Основная функция сексуальности может быть разделена (достаточно условно) на ряд составляющих: рекреативную, прокреативную, символическую и коммуникативную. Учитывая, что любая функция представляет собой сферу жизнедеятельности, связанную с удовлетворением определённой потребности, у нас появляются основания для анализа тех потребностей, которые позволяет реализовать та или иная подфункция сексуальности. Поскольку же сексуальность прежде всего ориентирована на брак, постольку можно утверждать, что выявленные потребности могут быть отнесены к категории супружеских.
Логика теоретических рассуждений привела нас к пониманию некоторой упрощённости схемы «одна функция - одна потребность». Как следствие, были выделены семь брачных потребностей: в реализации сексуального влечения, в продолжении рода, в подтверждении уникальности партнёром по браку, в любви, в самоактуализации, в присоединении и в материальном благополучии. Они характеризуются разной степенью матримониальной специфичности. Связь потребности в продолжении рода с прокреативной функцией сексуальности носит наиболее явный характер. Сопряжённость потребности в материальном благополучии с гендерными отношениями в современном обществе не столь очевидна.
На основании представлений об иерархическом строении потребностно-мотивационной сферы человека, мы пришли к выводу, что в психической реальности индивида одна из брачных потребностей приобретает наибольшую субъективную значимость. Используя данный критерий, мы выделили семь типов брачных партнёров. Гедонистический тип ценит в браке его рекреативные возможности и в первую очередь возможность удовлетворения сексуального влечения. Дето-центрический партнёр во главу угла ставит прокреацию: рождение и воспитание детей, а также уход за ними и другие проявления родительской заботы. Эксклюзивный партнёр прежде всего стремится получить подтверждение свой уникальности. Инфантильный партнёр ориентирован на получение от супруга любви (заботы, участия, опеки, помощи и, конечно же, возложения на себя ответственности за брак). Любящий тип направлен на то, чтобы благодаря браку и семье максимально реализовать как свои потенциальные возможно-
сти, так и потенциал супруга, стремясь реализовать его брачные потребности. Зависимый партнёр, создавая супружеские отношения, стремится избежать одиночества. Наконец, прагматичный тип вступает в брак главным образом ради материального благополучия.
Литература
1. Алёшина Ю.Е. Цикл развития семьи: исследования и проблемы / Ю.Е. Алёшина // Вестник МГУ. Серия 14. Психология. 1987. № 2. С. 60 - 72.
2. Андреева Т.В. Психология современной семьи. Монография / Т.В. Андреева. СПб.: Речь, 2005. 436 с.
3. Антология гендерной теории / Под общ. ред. Е.И. Гаповой и А.Р. Усмановой. Мн.: Пропилеи, 2000. 383 с.
4. Антонов А.И. Социология рождаемости: теоретические и методологические проблемы / А.И. Антонов. М.: Статистика, 1980. 271 с.
5. Бердяев H.A. Эрос и личность: философия пола и любви / H.A. Бердяев. СПб. : Азбука-классика, 2007. 219 с.
6. Берн Ш. Тендерная психология / Ш. Берн. СПб.: «Прайм-ЕВРО-ЗНАК», 2001. 318 с.
7. Берн Э. Секс в человеческой любви. Анализ эго-состояний личности в сексуальных отношениях людей / Э. Берн. М.: РИПОЛ-КЛАССИК, 2002. 320 с.
8. Введение в гендерные исследования. 4.1: Учебное пособие / Под ред. И. А. Жеребкиной. Харьков : ХЦГИ, 2001; СПб.: Ал-тейя, 2001. 708 с.
9. Кузнецов М.Т. В поисках формулы любви / М.Т. Кузнецов. Мн.: Беларуская навука, 1997. 367 с.
10. Кузнецов М.Т. Жить по любви: амурология в демографии / М.Т. Кузнецов. Минск : Право и экономика, 2009. 280 с.
11. Лагонда Г.В. Брак как форма гендерных отношений / Г.В. Лагонда / / Вучоныя затею Брэсцкага дзяржаунага ушверстэта ¡мя А. С. Пушкша. 2011. Выпуск 7. Частка 1. Гумаштарныя i грамдеюя навую. С. 216-225.
12. Лагонда Г.В. Клановые причины супружеских конфликтов / Г.В. Лагонда // Народная асвета. 2009. № 10. С. 85 - 89.
13. Лагонда Г.В. К проблеме создания типологической модели тендера / Г.В. Лагонда // Психотерапия и клиническая психология. 2007. № 4. С. 6-9.
14. Лагонда Г.В. Пол и гендер: соотношение понятий / Г.В. Лагонда // Зборнпс навуковых прац Акадэмп паслядыплом-най адукацьп. Выпуск 3. Минск : АПА, 2007. С. 150-166.
15. Лагонда Г.В. Психология супружества: кому и зачем нужна новая теория брачных отношений / Г.В. Лагонда / / Парадигма : философско-культурологический альманах. СПб. 2016. № 23. С. 75-107.
16. Лагонда Г.В. Экспектационный подход к психологическому анализу супружеской измены /Г.В. Лагонда / / Философия и социальные науки. 2010. № 3. С. 31-34.
17. Маслоу А. Мотивация и личность / А. Маслоу. СПб. : Питер, 2003. 352 с.
18. Набоков В. Лолита / В. Набоков. М.: Патриот, 1992. 350 с.
19. Петрова Р.Г. Гендерология и феминология: Учебное пособие / Р.Г. Петрова. М.: Издательско-торговая корпорация «Дашков и К0», 2007. 232 с.
20. Пэйдж С. Если я такая замечательная, то почему я до сих пор одна? / С. Пэйдж. М.: МИРТ, 1994. 379 с.
21. Сатир В. Психотерапия семьи / В. Сатир. СПб.: «Речь», 2001. 283 с.
22. Сексопатология. Справочник / Под ред. Г. С. Васильчен-ко. М.: «Медицина», 1990. 575 с.
23. Франкл В. Доктор и душа / В. Франкл. СПб.: Ювента, 1997. 287 с.
24. Фромм Э. Искусство любви: исследование природы любви / Э. Фромм. М.: Знание, 1990. 157 с.
25. Шнабль 3. Мужчина и женщина. Интимные отношения / 3. Шнабль. Красноярск : Издательство Красноярского университета, 1990. 269 с.
26. Эриксон М. Стратегии семейной психотерапии / М. Эриксон, Дж. Хейли. М.: Институт Общегуманитарных Исследований, 2001. 448 с.
27. Sager C.J. Marriage contracts and couple therapy / C.J. Sager. New York: Brunner Mazel, 1976. 371 p.
28. Sternberg R. A triangular love / R. Sternberg / / Psychological Review. 1986. № 93. P. 119 - 135.
Продолжение следует
