CC BY
44Информационное право
СОВРЕМЕННЫЕ УСИЛИЯ ПРАВОВОГО ОБЕСПЕЧЕНИЯ МЕЖДУНАРОДНОЙ ИНФОРМАЦИОННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
МАКАРОВ Олег Сергеевич,
доктор юридических наук, доцент, директор Белорусского института стратегических исследований. E-mail: makarovos@list.ru;
САМОУКИН Олег Олегович,
главный советник Белорусского института стратегических исследований. E-mail: Samoukin.bisr.by
Краткая аннотация: В статье анализируются деятельность Рабочей группы открытого состава по достижениям в сфере информатизации и телекоммуникаций, дается характеристика современным проблемам международного информационного права. Выявлены основные направления международной дискуссии в сфере международной информационной безопасности, и дан комплексный анализ позиций государств о развитии международного законодательства.
Abstract: The article analyzes the activities of the Open-ended Working Group on developments in the field of information and telecommunications in the context of international security and provides a characteristic of modern problems of international information law. The main directions of international discussion in the field of international information security are identified and the complex analysis of the positions of states on the development of international legislation is given.
Ключевые слова: международное информационное право, международное сотрудничество, киберпространство, информационная безопасность, ООН, Рабочая группы открытого состава по достижениям в сфере информатизации и телекоммуникаций, суверенитет, космическое право.
Keywords: international information law, international cooperation, cyberspace, information security, UN, Open-ended Working Group on developments in the field of information and telecommunications in the context of international security, sovereignty, space law.
Тревожные события 2020 года объективно отвлекли внимание научной общественности от продолжающейся под эгидой ООН активной фазы формирования основ международной информационной безопасности (далее - МИБ)1. Так, в течение года в удаленном режиме продолжалась системная деятельность Рабочей группы открытого состава по достижениям в сфере информатизации и телекоммуникаций (далее - РГОС) по подготовке соответствующего доклада.
В целом, анализируя деятельность РГОС можно сказать, что противоречия позиций ее участников находятся в плоскости принципиальной возможности урегулирования правом таких формирующихся отношений как обеспечение безопасности в информационном пространстве. Позиции сторон варьируются от использования средств политической мотивации (декларирование «озабоченности», «не поддержки») и выработки этических правил поведения, до необходимости принятия конкретных правовых норм в юридически обязывающем документе.
Характер прений в рамках работы РГОС вскрыл еще ряд концептуальных проблем международного информационного права.
1 В 2001 году в соответствии с резолюцией 56-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН «Достижения в сфере информатизации и телекоммуникаций в контексте международной безопасности» создана Группа правительственных экспертов (далее - ГПЭ) для выработки возможных мер по устранению угроз в киберпростран-стве. Подготовив в течение пятнадцати лет серию успешных докладов в 2018 году ГПЭ не удалось достичь необходимого консенсуса, в результате чего на Генеральной Ассамблее были представлены два проекта резолюций: «Поощрение ответственного поведения государств в киберпространстве в контексте международной безопасности», предложенный США, и подготовленные Россией «Достижения в сфере информатизации и телекоммуникаций в контексте международной безопасности». Причина отсутствия консенсуса - принципиальные политические разногласия в подходах к будущему глобального информационного пространства и принципов, на которых оно будет регулироваться. По результатам рассмотрения докладов ГА постановила «созвать в 2019 году Рабочую группу открытого состава (далее -РГОС), действующую на основе консенсуса», для дальнейшей разработки норм и принципов ответственного поведения государств и путей их реализации. При этом параллельно начал работу новый состав Группы правительственных экспертов.
Во-первьх, научный интерес вызвало наблюдение, что на первый план национальных подходов к возможности правового урегулирования отношений в информационной сфере вышли не политические предпочтения и обязательства, а возможности и ограничения систем права, в которых существуют государства. В частности, страны романо-германской правовой семьи проявили четкое намерение к формулированию норм, в то время как адепты англо-саксонской системы права выразили скепсис к возможности нормативного урегулирования отношений в области МИБ в принципе. Логика в данном случае понятна. Позиция сторонников прецедентного права заключается в признании достаточности международного права для регулирования отношений в сфере ИКТ. Для них в принципе не обязательно непосредственное нормативное регулирование, так как вполне приемлема аналогия права2 и использование прецедента. Кроме этого данная позиция представлена странами с развитым информационно-коммуникационным потенциалом, которые полагаются более на свои технологические системы информационной безопасности, а не на право («право силы, а не сила права»). Немаловажно, что при таком подходе появляются «серые зоны» правовой неопределенности, позволяющие реализовывать национальные интересы в информационной сфере в наступательном ключе.
Сторонники континентального права, такие как Россия, а также ряд других государств и субъектов международных отношений обоих полушарий мира (Африканская группа, Никарагуа, Иран, Куба, др.), отмечают, что существующие общепризнанные нормы и принципы международного права, закрепленные в Уставе ООН, полностью и безоговорочно применимы к сфере ИКТ, однако они не предусматривают конкретных усло-
2 Хачатуров Р.Л. Аналогия в праве // Вектор науки ТГУ. № 5(8). 2009 С 129-132.
вии, в частности, кем, как и при каких условиях они применяются. В этоИ связи настаивают на том, чтобы практические аспекты регулировались специальным универсальным международно-правовым документом, который предусматривал бы критерии применения существующих норм международного права к использованию ИКТ и прямо указывал бы на необходимость разработки новых норм, и что настало время для таких шагов в регулировании использования ИКТ в условиях нынешнего де-факто «правового вакуума».
Достаточно прямолинейно эта позиция выражена в заявлениях Ирана: «Главная задача, стоящая перед нами в РГОС определить, 1) в какой степени и как существующее международное право может быть применено к среде ИКТ; 2) содействовать процессу создания оптимального юридически обязательного документа... Свод законов в сфере киберпростран-ства не должен быть открыт для манипуляций и предвзятого толкования теми, кто доминирует в среде ИКТ, особенно государствами с наступательными киберстратегиями и возможностями», и Кубы: «наша самая большая озабоченность заключается в том, что определенная группа государств намерена форсировать переосмысление международного права, чтобы узаконить это поле как пространство для военных операций и автоматически использовать статью 51 Устава ООН и применять силу против суверенных государств. Существует консенсус в отношении применения целей и принципов международного права и Устава ООН, но не в отношении того, как и когда они применяются»1.
Вопросы применимости международного права к отношениям в информационном пространстве в науке рассмотрены только отдельными авторами2. Среди англоязычных публикаций по этой тематике можно выделить публикацию одной из ведущих «фабрик мысли» США - Совета по международным делам «The UN GGE on Cybersecurity: How International Law Applies to Cyberspace»3, а также монографии «The Application of International Law to State Cyberattacks» (Harriet Moynihan)4, «International Law Applied to Operations in Cyberspace»5, «ICT and Legal Principles: Sources and Paradigm of Information Law» (Tuomas Pöysti)6
Во-вторых, противоречия в рамках РГОС вызвал во-
Материалы выступлений делегаций в ходе второго раунда неформальных консультаций РГОС ООН // https://front.un-arm.org/wp-
content/uploads/2020/10/iran-intervention-1-october-2020.pdf
https://front.un-arm.org/wp-content/uploads/2020/10/cuba-29-sept-oewg-2nd-informal-virtual-meetings.pdf
2 Стрельцов А. Суверенитет и юрисдикция государства в среде информационно-коммуникационных технологий в контексте международной безопасности» // https://interaffairs.ru/jauthor/material/1806
3 https://www.cfr.org/blog/un-gge-cybersecurity-how-international-law-applies-cyberspace
4 https://www.chathamhouse.org/sites/default/files/publications/research/2019-11-29-^ntl-Law-Cyberattacks. pdf
https://www.helsinki.fi/sites/default/files/atoms/files/tikk_2020_international_law_in_cyb erspace.pdf
6 https://www.scandinavianlaw.se/pdf/47-26.pdf
прос о принципах правового обеспечения МИБ. Странами кон-сенсусно было отмечено, что свод правил и норм по обеспечению международной информационной безопасности должен разрабатываться в контексте обязательств по соблюдению принципов Устава ООН, включая уважение суверенного равенства, урегулирование и разрешение международных споров мирными средствами, запрещение угрозы или применение силы каким-либо образом, несовместимым с целями ООН, уважение прав человека и основных свобод, а также невмешательство во внутренние дела государств. При этом ряд государств придерживается позиции, что принципами Устава ООН проблема правового обеспечения МИБ исчерпана и иные «специальные», «отраслевые» принципы являются излишними и надуманными. Сторонники нормативного регулирования оппонируют тем, что консенсусная выработка норм обеспечения информационной безопасности невозможна без согласования принципов правового регулирования и пробуксовка в сближении позиций по созданию юридически обязывающего документа кроется именно в несоблюдении данной последовательности.
По мнению Т.А. Поляковой, классификация принципов правового обеспечения (правового регулирования) информационной безопасности может быть предложена по аналогии с тем, как они подразделяются в общей теории права: общеправовые (конституционные), к которым можно отнести такие принципы, как законность, свобода информации, неприкосновенность и защита частной жизни и др.; межотраслевые — например, принципы доступа к информации, обеспечения информации; отраслевые — например, принципы баланса интересов личности, общества и государства в области обеспечения информационной безопасности, технологической обусловленности, достоверности информации и др.7
В ходе работы РГОС белорусской стороной неоднократно акцентировалось внимание на использовании наработок региональных союзов в области МИБ. В частности, в соответствии с Рекомендациями по совершенствованию и гармонизации национального законодательства государств — участников СНГ в сфере обеспечения информационной безопасности8 общими принципами совершенствования международного законодательства являются: учет и обеспечение интересов государств -участников СНГ в информационной сфере, совместимость с задачами поддержания международной безопасности и стабильности; направленность правового регулирования отношений по обеспечению информационной безопасности на обеспечение социального и экономического развития государств; обеспечение незыблемости суверенитета и юрисдикции каждо-
Полякова Т.А. Базовые принципы правового обеспечения информационной безопасности // Труды Института государства и права РАН. 2016. № 3. С. 17-40. 8 Приняты на тридцать восьмом пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств - участников СНГ (постановление № 38-20 от 23 ноября 2012 года) // Информационный бюллетень 2012, № 56.
го государства - участника СНГ; паритетное участие государств - участников СНГ в отношениях по обеспечению информационной безопасности; развитие норм международного права в системе законодательства государств - участников СНГ; добровольное принятие и исполнение каждым государством - участником СНГ обязательств, касающихся совместного обеспечения информационной безопасности; взаимное неприменение мер информационной агрессии и информационной экспансии в межгосударственном сотрудничестве; направленность на обеспечение авторитета Содружества Независимых Государств в межгосударственных отношениях при взаимодействии с другими государствами и международными организациями.
Кроме этого сторонники нормативного регулирования доказывают обособленность информационных отношений и соответственно объективность существования специальных принципов формирования и реализации общественных отношений в информационном пространстве. Специальным принципом совершенствования законодательства государств - участников СНГ является «безопасность через развитие»1, что предполагает динамичное совершенствование правовых методов обеспечения информационной безопасности по мере развития информационного общества.
В ходе участия в деятельности Рабочей группы открытого состава по достижениям в сфере информатизации и телекоммуникаций по разделу «международное право» проекта итогового доклада белорусской стороной сделан акцент на целесообразности учета двух дополнительных принципов наращивания потенциала в сфере ИКТ: полноты охвата правового регулирования (направлен на исключение «серых зон» в международном праве применительно к ИКТ); правовой демилитаризации (недопущение автоматического применения международного гуманитарного права к сфере ИКТ в мирное время, поскольку ИКТ не подходят под определение оружия).
В рамках работы РГОС белорусской стороной неоднократно продвигался принцип информационного нейтралитета2. Суть данного принципа заключается, в числе прочего, в исключении инициативы вмешательства в информационную сферу других стран. Данный подход коррелирует с инициативой Президента Российской Федерации В.В. Путина «Комплексная программа мер по восстановлению российско-американского сотрудничества в области международной информационной безопасности»3, включающей обмен «гарантиями невмешательства во внутренние дела друг друга, включая избирательные процессы, в том
числе с использованием ИКТ и высокотехнологичных методов».
В-третьих, серьезные противоречия вызвал вопрос отраслевой принадлежности отношений в области информационной безопасности. Необходимо отметить, что информационное право, как отрасль права признается не во всех государствах. И неоднократные попытки предложить такой подход в качестве оптимального правового решения у зарубежных партнеров интереса не пробудили. В результате возник чувствительный для многих членов РГОС вопрос о возможности урегулирования складывающихся отношений гуманитарным правом4 или международным правом безопасности.
По мнению А. Стрельцова5, сложность решения проблемы применения международного права безопасности к ки-берпространству обусловлена, в том числе, неопределенностью предмета правового регулирования, сложностью объективизации противоправных событий и атрибуции субъектов, отсутствием у ИКТ признаков оружия, неприменимостью пространственного признака юрисдикции к отношениям в информационной сфере, сложностью определения границ государственного суверенитета в информационном пространстве.
Российская сторона в РГОС выступает против выделения отдельных отраслей международного права, в т.ч. международного гуманитарного права (далее - МГП), международного уголовного права и международного права в области защиты прав человека в тексте итогового доклада РГОС ООН. Абсолютно неприемлемым названо закрепление принципа полной и автоматической применимости МГП к среде ИКТ в мирное время, поскольку хорошо известно, что МГП применяется только в контексте военного конфликта, в то время как в настоящее время ИКТ не являются оружием.
В качестве альтернативной точки зрения для адаптации отношений в сфере ИКТ к международному праву безопасности А. Стрельцов предлагает концепцию «неявного оружия», определяющую условия возможного рассмотрения ИКТ в качестве оружия. Данная концепция, по мнению автора, базируется на прецеденте, созданном резолюциями Совета Безопасности ООН по результатам обсуждения трагических событий, произошедших в США 11 сентября 2001 г., где в качестве «неявного оружия» признавался летательный аппарат. Таким образом, любое невоенное устройство или механизм может приобрести свойства оружия, если нарушение нормального функционирования такого устройства или механизма (в том числе посредством использования ИКТ) может быть использовано для нанесе-
1 Рекомендации по совершенствованию и гармонизации национального законодательства государств — участников СНГ в сфере обеспечения информационной безопасности (Приняты на тридцать восьмом пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств - участников СНГ (постановление № 38-20 от 23 ноября 2012 года) // Информационный бюллетень 2012, № 56)
2 Закреплен в п. 31 Концепции информационной безопасности Республики Беларусь http://president.gov.by/uploads/documents/2019/1 post.pdf
3 Опубликована 25.09.2020 на вебсайте Президента России
(http://kremlin.ru/events/president/news/64086)
В науке не отметается подход, признающий влияние гуманитарного права на регулирование отношений в области МИБ. См., напр.: Актуальные проблемы информационного права: учеб. / под ред. И.Л. Бачило, М.А. Лапиной. - М: ЮСТИЦИЯ, 2016. - 534с. - (Магистратура и аспирантура) - С. 498-501. 5 Стрельцов А. Адаптация международного права безопасности к информационному пространству // https://d¡g¡tal.report/adaptats¡ya-mezhdunarodnogo-prava/
ния поражения живой силы и военной техники. В этом случае нападение на территорию государства с использованием таких устройств или механизмов может квалифицироваться как «вооруженное нападение»1.
В-четвертых, камнем преткновения стал вопрос аналогии права. Так, сторонники нормативного регулирования апеллировали к иным схожим отраслям права, как для обоснования самой возможности нормативного регулирования, так и заимствования конкретных норм.
В данном контексте представляет интерес подход схожести правового регулирования пространств, например космического пространства (Резолюция 2222 Генеральной Ассамблеи ООН от 19 декабря 1966 «Договор о принципах деятельности государств по исследованию и использованию космического пространства, включая Луну и другие небесные те-ла»2), окружающей среды. Однако нюансы такого подхода требуют более детального рассмотрения.
Исходя из общепринятого понимания международного космического права как отрасли международного публичного права, его первичными субъектами являются государства. Договор о космосе 1967 г. в ст. VI предусматривает международную ответственность государства «за национальную деятельность в космическом пространстве, включая Луну и другие небесные тела, независимо от того, осуществляется ли она правительственными органами или неправительственными юридическими лицами». Это отличает вопросы ответственности в космическом праве от общего международного права, где государства не несут ответственности за действия своих юридических и физических лиц, если такие лица не действуют от их имени или по их поручению. При этом космическая деятельность связана с высоким техническим риском и, как следствие, с возможностью причинения материального ущерба другим государствам, их юридическим и физическим лицам. Поэтому материальная ответственность по международному космическому праву может иметь место вне зависимости от вины (так называемая абсолютная ответственность) запускающего государства, а вследствие лишь самого факта нанесения ущерба космическим объектом (вопросы ответственности подробно регламентированы Конвенцией о международной ответственности за ущерб, причиненный космическими объектами3) 4.
Таким образом, механически транслируя отношения космического права на отношения в области МИБ можно получить непрогнозируемый правовой результат, когда государство будет отвечать за действия находящихся в его юрисдикции национальных субъектов, при этом не имея фактической воз-
можности контролировать их деятельность (так как существующие права и свободы в информационной сфере не позволяют подчинить отношения в ней режимам информационной безопасности). Так же сложность атрибуции и определения субъекта причинения вреда в информационном пространстве, помноженные на безвиновную ответственность создают значительные риски и конфликтный потенциал в области МИБ.
С другой стороны, сам факт возможности международно-правового освоения космического пространства наглядно свидетельствует о реальной возможности правового урегулирования отношений и перспективности консенсуса государств в определении правил поведения в данном пространстве. Так же для регулирования отношений в области МИБ могут быть концептуально заимствованы основные подходы и принципы космического права5. В частности, может быть предложен для рассмотрения запрет на милитаризацию информационного пространства (в космическом праве это запрет на размещение ядерного оружия или любого другого оружия массового уничтожения на орбите Земли, установки его на Луне или любом другом небесном теле, или на станции в космическом пространстве; ограничение использования Луны и других небесных тел только мирными целями; запрет использования Луны и других небесных тел для испытания любого рода оружия, проведения военных манёвров или создания военных баз, сооружений и укреплений).
Представляют научный и практический интерес пределы реализации прав в информационном пространстве (в космическом праве данный принцип представлен как ничтожность претензий на владение космическим телом или его частью). Актуальным вопросом, требующем скорейшего решения, представляется определение границ государственного суверенитета в информационном пространстве (в космическом праве признается распространение суверенитета государств только на непосредственно запущенные ими космические объекты).
В-пятых, сохранил дискуссионность вопрос избирательности правового регулирования отношений в области МИБ. В рамках РГОС стороны пытались согласовать сферы общественных отношений, подлежащие еще даже не регулированию, а опосредованию некими стандартами поведения. Это, например, отношения по поводу персональных данных, критической информационной инфраструктуры и другие.
Не будучи адептами тотального нормативного регулирования, полагаем, что в области международной безопасности должен приветствоваться подход полноты охвата правового
1 Там же.
2https://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/outer_space_governing.shtml
3 https://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/damage.shtml
4 Егоров С., Ашавский Б. Международное право //
https://may.alleng.org/d/jur/jur796.htm
5 Закреплены в Договоре о принципах деятельности государств по исследованию и использованию космического пространства, включая Луну и другие небесные тела //
https://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/outer_space_governing.shtml
регулирования (По мнению В.Д. Зорькина: «Разрыв между по- нынешняя международная правовая база — недоопределенная требностями адекватного правового регулирования усложняю- и оставляющая простор для произвольных интерпретаций —
1. Актуальные проблемы информационного права: учеб. / под ред. И.Л. Бачило, М.А. Лапиной. М: ЮСТИЦИЯ, 2016. 534с. (Магистратура и аспирантура) С. 498501.
2. Егоров С., Ашавский Б. Международное право // https://may.alleng.Org/d/jur/jur796.htm
3. Зорькин В.Д. Кризис международного права: современный контекст // Росс. газ. Вып. 136 (6408).2014. 20 июня.
4. Материалы выступлений делегаций в ходе второго раунда неформальных консультаций РГОС ООН // https://front.un-arm.org/wp-content/uploads/2020/10/iran-¡ntervention-1-october-2020.pdf
5. Полякова Т.А. Базовые принципы правового обеспечения информационной безопасности // Труды Института государства и права РАН. 2016. № 3. С. 17-40.
6. Стрельцов А. Адаптация международного права безопасности к информационному пространству // https://d¡g¡tal.report/adaptats¡ya-mezhdunarodnogo-prava/
7. Стрельцов А. Суверенитет и юрисдикция государства в среде информационно-коммуникационных технологий в контексте международной безопасности» // https://¡nteraffa¡rs.ru/jauthor/mater¡al/1806
8. Хачатуров Р.Л. Аналогия в праве // Вектор науки ТГУ. № 5(8). 2009 С 129-132.
щихся международных отношений и существующим международным правом нарастает опасным образом. И поэтому несомненно необходимо внесение серьезных изменений в существующую систему норм международного права». Однако, по мнению автора, «....новой, строгой, эффективной и полноценной кодификации международного права могут воспротивиться поборники максимальной защиты национальных суверенитетов. И потому, что против правового ограничения своих действий выступят мощные лобби крупных негосударственных и межгосударственных неформальных субъектов — от финансово-производственных корпораций до частных военных компаний и негосударственных политических корпораций. И потому, что
выгодна самым сильным субъектам международных отношений. Обладая подавляющими информационно-пропагандистскими механизмами, они могут вольно резвиться в этом пространстве интерпретаций, препарируя события и факты и предлагая глобальному обществу свои трактовки права и справедливости» (см.: Зорькин В.Д. Кризис международного права: современный контекст // Росс. газ. Вып. 136 (6408).2014. 20 июня).).
Таким образом, очевидны сохраняющиеся концепту-
альные противоречия в области правового регулирования МИБ. При этом проводимая в рамках РГОС планетарная дискуссия является мощнейшим толчком для дальнейшего развития идей и подходов в области международного информационного права.
Библиография:
