CC BY
63
кий дом Наварры считал Геракла своим предком на том основании, что легендарным родоначальником династии был один из сыновей Геркулеса. В этом отношении герой стал играть особо важную роль для прославления королей династии Бурбон, которая объединила Францию и Наварру. Изображениями и предметами, связанными с Геркулесом - легендарным основателем обеих династий, окружил себя Генрих IV (1553-1610). Согласно толкованию современника, король, изображенный как "Геркулес, обнаженный и положивший палицу на свое плечо левой рукой, правой же влекущий пса Цербера из подземного мира веревкой, означает, что благодаря своей превосходной добродетели принц искореняет пороки из своего народа с помощью благословенных и справедливых законов" [11, с. 183-184]. На одной из медалей Геркулес, поражающий кентавра, символизировал Генриха IV, торжествующего победу над герцогом Савойским (1562 - 1630). Популярность мифа о Гальском Геркулесе достигла вершины в правление Людовика XIV (1638-1715). Медали, выбитые во время правления короля-солнца, нередко изображали Людовика на лицевой стороне и Геракла - на оборотной [7, с. 260].
Второй важной чертой образа Геркулеса, способствующей его популярности в эпоху Возрождения и начала Нового времени, было стремление героя к самоопределению, к свободному выбору жизненной позиции. Эта черта была связана с античной легендой о "Геркулесе на распутье", встречающейся впервые у софиста Продика (ок. 465 - ок. 395) и разработанной подробнее Ксенофонтом (ок. 444 - ок. 356). Согласно легенде, молодой герой встретил двух женщин, персонифицирующих "Добродетель" и "Наслаждение" (или "Порок"), каждая из которых убеждала героя следовать ее путем, как наиболее верной дорогой к счастью. Юноша после размышлений выбрал путь "Добродетели". Впоследствии античные авторы трактовали выбор Геркулеса как относящийся также к избранию достойного призвания. Так, Лукиан описывал выбор Геракла как относязщийся к предпочтению образования или скульптуры, а Цицерон (106 - 43 до н.э.) истолковывал аллегорию в смысле противопоставления воли родителей и природной наклонности юноши в выборе его жизненного пути [3, с. 42].
В Средние века эта аллегория пребывала в забвении, поскольку она противоречила идее о том, что спасение человека немыслимо без действия Божественной благодати - дара Творца. К тому же высшая добродетель ассоциировалась со Вторым ли-
Библиографический список
цом Троицы и в этом отношении абстрактная фигура, персонифицирующая "Добродетель", не находила себе позитивного отклика в общественном мнении. В культуре же Возрождения легенда о Геркулесе на перекрестке дорог стала чрезвычайно популярной. К ней обращались философы, поэты и художники. Женские персонажи ассоциировались не только с добродетелью и пороком, но также с активным и созерцательным образом жизни. Они могли персонифицироваться античными богинями Минервой (или Юноной) и Венерой, а аллегория "Геркулеса на распутье" подчас сближалась с мифом о выборе Париса, поскольку в обоих случаях молодой человек стоял перед нелегким решением, что же предпочесть: славу, власть или обладание прекраснейшей из женщин; трудный путь добродетели или легкий путь удовольствий [12, с. 98].
Особенно часто к аллегории выбора Геркулеса обращались в случае наставления молодого человека. Так, Стефан Винанди Пигхиус (1520-1604), писатель и наставник молодого принца Карла Фридриха Клеве, выбрал в качестве заглавия своего описания жизни и путешествий принца "Геркулес Продика" (Негси^ Prodicivs) [12, с. 95]. В живописи характерным примером является центральная часть росписи Камерино в Палаццо Фарнезе в Риме, выполненная Аннибале Карраччи (1560-1609) для юного кардинала Одоардо Фарнезе (1573-1626). Если учесть, что кардинала сравнивали в стихах с "молодым Алкидом", то композиция Карраччи, безусловно, воспринималась как прославление Одоардо и, одновременно, как напутствие ему следовать по правильному пути - пути Геркулеса [12, с. 95].
Таким образом, в эпоху Ренессанса и начала Нового времени Геркулес был представлен как добродетельный муж и укротитель чудовищ, служивших аллегорией пороков, а также борец против недостойных людей, "восставших против разума". Образ античного героя стал во многом ассоциироваться с гуманистами Возрождения, с их верой в благотворное влияние гуманитарных наук и, в частности, риторики на воспитание человека и развитие общества. Геркулес как законодатель, основатель городов и королевских династий, а также как зашитник земли и покровитель искусств, стал символом идеального правителя. Образ великого героя сблизился с идеей поиска знания и обретения мудрости. Также Геркулес символизировал человека Ренессанса с его индивидуализмом и верой в собственные силы, в возможность властвовать над судьбой.
1. Candelaria, L., 'Hercules and Albrecht Durer's "Das Meerwunder" in a Chantbook from Renaissance Spain', in Renaissance Quarterly, 2005. - Vol. 58. - №. 1.
2. Диодор Сицилийский. Историческая библиотека. - Вестник древней истории. - 1986. - № 2.
3. Reff, T., 'C?zanne and Hercules', in The Art Bulletin, 1966. - Vol. 48. - №. 1.
4. Wood, C.S., 'Maximilian I as Archeologist', in Renaissance Quarterly, 2005. - Vol. 58. - №. 4.
5. The Works of Lucian of Samosata, tr. by H. W. Fowler and F. G. Fowler, Oxford: The Clarendon Press, 1905. - Vol. 3.
6. Morreale, M., 'Coluccio Salutati's "De Laboribus Herculis" (1406) and Enrique de Villena's "Los Doze Trabajos de Hercules" (1417)', in: Studies
in Philology, 1954. - Vol. 5. - №. 2.
7. Hallowell, R.E., 'Ronsard and the Gallic Hercules Myth', in Studies in the Renaissance, 1962. - Vol. 9.
8. Waddington, R.B., 'The Iconography of Silence and Chapman's Hercules', in Journal of the Warburg and Courtauld Institutes, 1970. - Vol. 33.
9. Wind, E., 'Hercules' and 'Orpheus': Two Mock-Heroic Designs by Durer', in Journal of the Warburg Institute, 1939. - Vol. 2. - №. 3.
10. Steinberg, R.M., 'The Iconography of the Teatro dell'Acqua at the Villa Aldobrandini', in The Art Bulletin, 1965. - Vol. 47. - №. 4.
11. Vivanti, C., 'Henry IV, the Gallic Hercules', in Journal of the Warburg and Courtauld Institutes, 1967. - Vol. 30.
12. Martin, J.R., 'Immagini della Virt?: The Paintings of the Camerino Farnese', in The Art Bulletin, 1956. - Vol. 38. - №. 2.
Статья поступила в редакцию 14.07.10
УДК 130+006.91:261
Е.А. Полякова, канд. культурологии, доц. АлтГАКИ, г. Барнаул, Е-mail: elena2873@mail.ru
СОЦИОКУЛЬТУРНЫЕ ФУНКЦИИ ЦЕРКОВНЫХ МУЗЕЕВ: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ (НА ПРИМЕРЕ ЦЕРКОВНО-АРХЕОЛОГИЧЕСКОГО КАБИНЕТА ТОМСКОЙ ДУХОВНОЙ СЕМИНАРИИ)
В данной статье автор на примере церковно-археологического кабинета Томской духовной семинарии рассматривает историю развития социокультурных функций церковных музеев в дореволюционный и современный периоды. На основе исторической реконструкции и анализа социокультурных функций, автор определяет перспективы развития коммуникативных возможностей церковных музеев.
Ключевые слова: культура, социокультурные функции, функция документирования, образовательно-воспитательная функция, церковно-археологический кабинет, охрана памятников, древлехранилище, церковное историко-археологическое общество, коммуникативные возможности церковных музеев.
Особенностью каждого отдельно взятого социокультурного института являются его функции по отношению к обществу. Еще со времен древнегреческих храмовых протомузейных собраний сложились те функции, которые стали главными для современных музеев - документирования и образовательно-воспитательная. Но поскольку музей по своей сути учреждение идеологическое, то он очень чутко реагирует на все происходящие в обществе изменения. В связи с этим в каждый отдельно взятый период та или иная функция приобретает определенное значение. Для подтверждения вышесказанного следует обратиться к опыту церковных музеев, находящихся на современном этапе в процессе создания или воссоздания. Выбранный в качестве примера Церковно-археологический кабинет Томской духовной семинарии (далее ЦАК ТДС) наиболее показателен, так как позволяет в комплексе проследить развитие социокультурных функций в разные исторические периоды.
Церковно-археологический кабинет Томской духовной семинарии, был открыт 4 октября 2008 года по инициативе архиепископа Ростислава, ректора Томской Духовной Семинарии. Благословение было дано патриархом Алексием П, которого и считают главным основателем музея [1]. Возникновение ЦАК при ТДС является не случайным, а продолжает дореволюционную традицию. В 1916 г. в г. Томске был создан епархиальный археологический музей церковных древностей, идея открытия которого зародилась еще в 1913 г. [2, с. 1462]. Причины его создания кроются в общероссийской тенденции сохранения древ-ведомствами. С конца XIX века активизировалась памятникоохранительная деятельность Святого Синода. Императорская археологическая комиссия сохранения древностей отмечала, что в 1884 г. высшим церковным начальством были даны охранительные распоряжения, в коих было предписано: "реставрацию монументальных памятников древности производить только по предварительному соглашению с Императорской археологической комиссией и .... с Императорской академией художеств".
В 1903 г. Св. Синод издал предписание "составить особые описи древностей по монастырям и церквям, где таковые древности имеются, и сосредоточить копии этих описей в московской патриаршей библиотеке". В предписании было оговорено, что отчуждать какие-либо древности указанные в описи без разрешения Св. Синода запрещено, а Указы от 1909 и 1910 гг. повелевали "при возобновлении старинных церквей, древний, как наружный, так и внутренний вид сохранять тщательно и не допускать без разрешения духовной власти произвольных поправок и перемен". В связи с этим, в 1912 г. Св. Синод призвал епархии к повсеместному созданию археологических обществ "в целях ознакомления духовенства с известными древностями, а равно и заинтересовании его в охранении церковной старины", а вскоре были предприняты меры по теоретической подготовке - в семинариях стал читаться курс церковной археологии [3, с. 329].
Еще одной причиной появления музея стала деятельность Томского церковного историко-археологического общества (ТЦИАО), открытого по инициативе Преосвященнейшего Ме-фодия епископа Томского и Алтайского. 17 марта 1914 г. Преос-вященнейший Мефодий подал в Св. Синод рапорт с "ходатайством об утверждении представленного проекта устава Томского церковного историко-археологического общества" [4, с. 469]. В томских епархиальных ведомостях от 1 ноября 1914 г. (№ 21) был опубликован, утвержденный Св. Синодом Устав томского церковного историко-археологического общества, в котором подчеркивалось, что основными целями Общества было совместное с Алтайской Духовной миссией "изучение церковно-религиозной жизни Томский епархии" и "обследование, охранение и собирание памятников местной церковной древности и истории" [5, с. 471]. В Уставе также были оговорены способы достижения поставленных целей, согласно которым члены Общества должны были исследовать архивы церквей, монастырей, духовно-учебных заведений и "делать выемки" наиболее важных в историчес-
ком отношении письменных документов, и при обязательном согласии владельца передавать их в древлехранилище, являющееся местом хранения "памятников церковной старины, древностей первобытной истории и вообще предметов археологического и исторического значения" [5, с. 471-472].
В мае 1916 гг. состоялось торжественное открытие Томского церковного историко-археологического общества, на котором присутствовали Преосвященнейший Анатолий, Епископ Томский и Алтайский (преемник Преосвященнейшего Мефодия), Преосвященнейший Гавриил, Епископ Барнаульский, товарищ министра народного просвещения В.Т. Шевяков и представители местных учебных и духовных заведений [6, с. 335-336].
На общем организационном собрании Общества, состоявшимся 22 мая, были избраны председатель, которым стал Преос-вященнейший епископ Гавриил, члены совета общества и заведующие библиотекой и древлехранилищем. С точки зрения настоящего исследования представляется интересным тот факт, что именно на этом собрании было принято решение об открытии епархиального археологического музея церковных древностей (древлехранилища). Причины открытия музея раскрываются в публикациях ежегодника "Томские епархиальные ведомости" за 1914-1916 гг., в которых сказано, что, ТЦИАО просто обязано устроить древлехранилище, "поскольку церковные древности незаметно гибнут естественным путем, уступая место движению культуры: вместо маленьких церквушек возникают большие храмы... все старое ветшает и разрушается" [7, с. 409]. В связи с этим на этом общем организационном собрании был избран заведующий древлехранилищем - протоиерей С. Дмитриевский. Устав ТЦИАО, свидетельствует, что экспонатами данного музея стали "памятники церковной старины, древности первобытной истории и вообще предметы археологического и исторического значения" [5, с. 472], которые были собраны в результате исследования архивов церквей, монастырей, духовно-учебных заведений.
Председатель, члены совета общества и заведующий древлехранилищем обсудили первоочередные задачи совместной деятельности, которые сводились, во-первых, к изучению литературы касающейся истории Томской епархии, во-вторых, к работе с библиографическими указателями по археологической тематике для выяснения степени изученности губернских древностей, в-третьих, к непосредственному сбору памятников древности силами духовенства и исследователей общества, в-четвертых, к научному изучению собранных материалов. На собрании также были оговорены и потенциальные объекты музейного документирования, которые могли быть представлены иконами, церковной утварью, рукописями, облачением, описаниями памятников древности с мест их нахождения, фотографиями церквей, часовен и тех ценных икон, которые нельзя было изъять в древлехранилище [7, с. 408-410].
История сибирского края как части России, начавшаяся со времен Ивана Грозного, давала основания предполагать существование на ее территории памятников ХУКХУШ вв. Членами Общества было установлено, что в Томске имелась церковь, современная его основанию; монастырь времен Алексея Михайловича. Кроме того, своим историко-культурным наследием располагали такие города как Кузнецк (1618 г.), Барнаул (1730 г.). Проведенные предварительные исследования свидетельствовали, что на территории губернии можно обнаружить различные древности из центральной части России. Во-первых, на территории епархии, достаточно долгое время жили московские служилые люди, чье социальное и имущественное положение было на достаточно высоком уровне. Они ввозили значительное количество богослужебных предметов, которые после их отъезда передавались другим лицам. Во-вторых, в епархию прибывали патриархи - епископы и митрополиты, которые исходя из своего статуса, не могли не иметь церковных раритетов. В-третьих, в Сибирь бежали раскольники-старообрядцы и ссылались име-
нитые граждане, которые, учитывая психологию людей того времени, скорее отказывались от домашнего скарба, чем от икон и богослужебных книг.
В связи с этим, члены общества надеялись обнаружить грамоты, акты и памятники деятельности святых Патриархов; иконы лучших московских мастеров Прокопия Чирина и Никиты Пав-ловца; иконы строгановской школы; иконы царской иконописной школы под управлением С. Ушакова. Кроме того, Сибирь располагала и собственным уникальным собранием, которое свидетельствовало о жизни и духовном подвиге местных митрополитов, святых угодников, насельников. В губернии велась вековая просветительная деятельность православных проповедников среди язычников - на территории томской епархии около 90 лет действовала православная духовная миссия [3].
О серьезном отношении и научном подходе к документированию и изучению памятников древности свидетельствует выступление директора Томского Технологического института г. Карташова, который не только спрогнозировал возможные сложности в работе Общества, но и предложил конкретные меры по их преодолению: "духовенство и даже специально командируемые члены общества на первое время будут в затруднении по определению археологической ценности памятников, поэтому необходимо издать популярные брошюры, по возможности с рисунками для ознакомления с признаками памятников древности. А так как церковные памятники древности разнообразны: рукописи, здания, иконы, св. одежды, утварь, и так как оценка их археологического значения требует различных специалистов, то полезно было бы поручить составление нужных брошюр именно по разным специальностям разным лицам. . Поэтому для продуктивности работы Общество должно выделить из себя комиссии: для разработки литературы вопроса, для изучения архитектуры и иконописи, для исследования рукописей и т.д." [7, с. 409].
Говоря о просветительной деятельности, то она была свойственна Обществу, а не древлехранилищу и осуществлялась в форме публичных чтений и лекций обзорного характера, ориентированных на неподготовленную томскую публику, а также посредством издания результатов научных исследований по церковной истории и археологии местного края [5].
Как показывают вышеприведенные факты, основной ролью взятой на себя ТЦИАО и древлехранилищем, было сохранение памятников церковной старины. В 1916 г. в Томских епархиальных ведомостях была напечатана статья заведующего древлехранилищем, протоиерея С. Дмитриевского, в которой давался краткий обзор церковно-охранительной деятельности. Ссылаясь на труды новгородского церковно-археологического общества, он описывает случай, как один инок, для того чтобы облегчить себе труд по разбору архива, свалил древние рукописи в реку Волхов. Рассуждая о проблеме охраны памятников и факторах способствовавших их разрушению С. Дмитриевский отмечает, что "письменные памятники попадали то в реку, . то на подтопку печей, то на базары как ненужный хлам, а сколько еще архивов тлеет без призору под колокольнями и на чердаках монастырей .. иконы часто перемалевывались, храмы уничтожались или так "реставрировались" что от прежнего вида не оставалось и следа" [3, с. 334]. Еще одной проблемой, были спекулянты, которые пользуясь неграмотностью общества, скупали за бесценок иконы, утварь, книги и вывозили их за границу, где перепродавали иностранным коллекционерам. Проанализированный протоиереем Сергием фактический материал привел его к выводу о том, что одним из способов решения проблемы является создание епархиальных археологических комитетов, которые должны будут "привести в известность, описать, собрать и охранять эти памятники". Но, как отмечал протоиерей С. Дмитриевский, это могло стать эффективными только при наличии хорошо организованного надзора и понимания ценности охраняемых объектов, а русское духовенство не получало в рамках своего образования сведений по археологии и соответственно не было подготовлено к решению поставленных задач. В связи с этим, абсолютно обоснованным и важным стало распоряжение (1912 г.) Св. Синода о повсеместном создании епархиальных археологических обществ
"в целях ознакомления духовенства с известными древностями, а равно и заинтересовании его в охранении церковной старины", а также теоретической подготовке духовенства.
В декабре 1917 г. заведующий древлехранилищем обратился к духовенству и мирянам Томской губернии с просьбой о помощи в охране памятников церковной старины, в связи с участившимися случаями посягательства на памятники исторического и художественного значения, а также случаи порчи и хищения церковного имущества. Ссылаясь на распоряжение из центра, С. Дмитриевский от имени археологического общества обратился в Томскую епархию с просьбой, "чтобы все причты и приходские советы приняли меры к сохранению памятников, а о посягательстве на них с чьей либо стороны немедленно уведомлять общество". Кроме того, Дмитриевский рекомендовал "для лучшей сохранности" пересылать вышедшие из церковного употребления старинные вещи, книги, грамоты, иконы, складни, антиминсы. Также он предлагал составлять подробные описи и фотографировать церковные здания снаружи и внутри и предоставлять все археологическому обществу, поскольку, именно так люди "снимут с себя великую ответственность перед родиной и наукой за сохранность ценных древних памятников" [8, с. 338]. Других сведений о судьбе древлехранилища ТЦИАО автором обнаружено не было и, скорее всего, после установления советской власти он был уничтожен, как имеющий непосредственной отношение к Русской Православной Церкви.
Таким образом, на основании вышеуказанных фактов можно утверждать, что томскому древлехранилищу была свойственна первичная музейная функция - документирования, заключавшаяся в выявлении предметов музейного значения, их изучении и сохранении в рамках музеефицированных коллекций. Конкретных сведений подтверждающих (или опровергающих) наличие в древлехранилище визуальных и вербальных форм музейной коммуникации автором обнаружено не было, в связи с этим не представляется возможным установить, были ли собрания древлехранилища закрытыми (фондовыми) или открытыми для широкой публики. Но учитывая опыт других древлехранилищ того периода можно предположить, что материалы демонстрировались достаточно узкому кругу посетителей (духовенству, ученым) и были скомпонованы при помощи комплексно-тематического принципа и систематического метода, а показ икон, возможно, осуществлялся посредством "ковровой" развески (например, как в древлехранилище Московской духовной академии).
В советский и постсоветский периоды музеев, аналогичных томскому древлехранилищу, на территории региона не существовало вплоть до конца первого десятилетия XXI века. Продолжателем дореволюционной традиции стал музей при Томской духовной семинарии, являющийся классическим типом церковно-археологического кабинета. Данный музей имеет свою особенную структуру, обусловленную сформировавшимися тематическими коллекциями, наиболее крупной из которых является коллекция икон. Также в экспозиции музея представлены коллекции богослужебных книг, церковного металла, тканей и мемориальная коллекция Святейшего Патриарха Алексия II.
Характеризуя деятельность ЦАК ТДС можно констатировать, что для него характерны документирующая и образовательно-воспитательная социокультурные функции. Если сравнивать функции документирования дореволюционного и современного музеев, то становится очевидным тот факт, что комплектование в древлехранилище велось более системно и предусматривало не только хранение, но и научное исследование собранных материалов [7]. Современный же музей интересен тем, что сфера его документирования не ограничивается только Томской областью, а охватывает Сибирь и некоторые регионы европейской части России; что же касается изучения собранного материала, то оно пока не ведется. С точки зрения автора, причина этого заключается в недолгом времени существования и в отсутствии в штате научных сотрудников или профессиональных музейщиков.
Что же касается образовательно-воспитательной функции, то в древлехранилище она отсутствовала - лекции и чтения уст-
раивались ТЦИАО и носили обзорный характер. По мнению Преосвященнейшего Анатолия, в области иконописи содержательная сторона лекций должна была касаться общерусской традиции, сибирский материал должен был войти эпизодично, в контексте развития церковного искусства [9, с. 744-747]. Лекции по архитектуре должны были носить сравнительных характер для более полного понимания отличий между русской и западной традицией культового зодчества (например, "Церковное западноевропейское и византийское зодчество) "[10, с. 768].
Характеризуя образовательно-воспитательную функцию ЦАК ТДС, следует отметить, что она осуществляется в рамках экспозиционно-выставочной деятельности и представлена классической музейно-педагогической формой - обзорной экскурсией. Несмотря на это у музея сформировался собственный круг посетителей. Анализ отчетов посещаемости музея показал, что в первый год существования (с октября 2008 г. по октябрь 2009 г.) аудиторию музея составили две большие группы. В первую вошли люди профессионально связанные с РПЦ (611чел.), среди которых студенты семинарии (61 чел.), члены православных общин и организаций (550 чел.). Вторая группа - светские посетители (816 чел.), представленные школьниками (110 чел.), студентами (404 чел.), преподавателями вузов (18 чел.) и одиночными посетителями (284 чел.) [1]. Даже при наличие одного контрольного текста экскурсии, составленного самим архиепископом Ростиславом, экскурсионный материал адаптируется для каждой конкретной группы по степени ее воцерковленности. Для тех посетителей, чья образовательная, профессиональная деятельность непосредственно связана с церковью (43%) процесс музейной коммуникации в большей степени носит историко-краеведческий и персонифицированный характер. Для другой части аудитории (светской), составляющей ее большинство (57%), коммуникация ведется с целью просвещения, воспитания, формирования новых знаний и носит более конкретный характер.
Несмотря на то, что образовательно-воспитательный потенциал музея весьма значителен, что обусловлено широкой тематической структурой, но он не реализован даже на половину. Так, например, в экспозиции музея представлено около 120 икон распределенных на четыре тематических комплекса. В первом представлены иконы Спасителя (14 ед. хр.), древнейшей среди которых является образ начала XVI в. - Спас - Мокрая Борода, с которым, предположительно, казаки-первопроходцы шли на томскую землю. Второй комплекс включает иконы Божьей Матери (21 ед. хр.), представленные тремя основными типами оди-гитрия, оранта и умиление. Примечательным является наличие в разделе католической иконы - "Коронование Девы Марии". Третий раздел представляет иконы святых (16 ед. хр.). Здесь находится старейшая икона-врезка "Николай Угодник" (лик - первая четверть XVI века, рама - XIX в.). С точки зрения техники интересна новгородская таблетка "Пророк Илия". Последний комплекс посвящен иконам праздников (14 ед. хр.). Уникальность данного раздела в том, что в нем представлены работы первых томских иконописцев Кротова ("Вознесение" 1604 г.) и Панкры-шева, основателя томской иконописной школы, ("Обретение Животворящего Креста", "Благовещение"). С данным разделом тематически связаны 2 макета храма церкви Троицы Живоначальной 1604 и 1654 гг. и походный иконостас XIX в., сделанный по образцам XVI в. Жемчужиной собрания считаются царские врата XVII века ярославско-ростовской школы (атрибуция ГТГ). Данные врата, распиленные на 6 частей, были обнаружены во время таможенного досмотра при попытке вывоза их за границу. Патриарх Алексий II передал врата томскому владыке, и они после реставрации заняли почетное место в музее. Многообразие иконографических памятников томского музея может служить базой для проведения различных тематические лекции (или других форм), например, с целью изучения сюжетов православной иконографии. Одной из главных особенностей церковного музея может стать умение представить икону как подготовленной, так и неподготовленной аудитории. В отличие от светских, зачастую трактующих иконопись как вид изобразительного искусства, древнее художество, церковные музеи способны сфор-
мировать к ней отношение как к особому священному действу. Размещенные в экспозиции музея иконы, посредством раскрытия своего сакрального смысла, образов и сюжетов, запечатленных мастерами способны значительно повысить культурно-образовательный уровень посетителей. Безусловно, обстановка храма наиболее точно соответствует прочтению смысла иконы, но постигать этот смысл лучше в музее, чье пространство более приспособлено для культурно-образовательной деятельности. Научить, особенно светских посетителей, видеть в иконе Божественный Первообраз, который выводит сознание человека в мир духовный, показывает "тайные и сверхъестественные зрелища", помочь воспринять ее как некий факт божественной действительности, объяснить трепетное отношение к иконе в православном учении, разъяснить ее сакральный смысл, сюжет, символику деталей и цвета. Все эти задачи должны стать наиболее важной составляющей музейно-педагогической деятельности церковных музеев, которые играют роль своеобразных "ликбезов" для современного общества.
Помимо икон, в экспозиции музея представлена достаточно разнообразная коллекция церковного металла, включающая литые иконы и распятия XIX века, складни и нательные образки XVII века. Церковная утварь музея весьма интересна, так как содержит настоящие раритеты, среди которых потир, принадлежавший Иоанну Кронштадтскому, богослужебные предметы из самого древнего томского храма (Троицы Живоначальной) и кадило XVIII века. Данный раздел также обладает высокой степенью информативности: на его базе для светской части аудитории можно проводить музейные уроки, в которых рассказывать о значении, символике и основных этапах Божественной литургии, и познакомить с ее вещественными составляющими: кадило, потир, напрестольный крест. Обязательным условием проведения Божественной Литургии является наличие антиминса, который в данном музее представлен в разделе церковных тканей. Помимо антиминса принадлежавшего преподобному Макарию (Невскому), в данном разделе демонстрируются воздухи и плащаница (XVIII в.), переданная Патриархом Алексием II. На материалах этого экспозиционного комплекса в процессе демонстрации церковного облачения (стихарь дьяконский, епитрахили, фелонь; облачение патриарха Алексия II в пору его служения Митрополитом Новгородским и Ленинградским, патриарший куколь) есть возможность рассказывать об иерархии церковных служителей, вплоть до патриарха. Материалы данного раздела, наглядно демонстрирующие различие между дьяконским и священническим облачением, помогут сориентироваться (в процессе экскурсии) в их служебных функциях.
Говоря о коммуникационных возможностях церковных музеев, нельзя не остановится на письменных источниках, составляющих весьма важную часть информационного пространства. В ЦАК ТДС наряду с достаточно распространенными церковными книгами, такими как напрестольное Евангелие, Псалтырь, Жития, еромлоги, написанные "крюковым" и "топорным" письмом, встречаются и настоящие раритеты: Острожская Библия Ивана Федорова; Елизаветинская Библия; Четьи Минеи принадлежавшие царевне Софье Алексеевне с ее записями, сделанными в период заключения в Новодевичьем монастыре; опубликованные письма Макария Глухарева с автографом Макария Невского. Материалы данного комплекса способны не только расширить представления о богослужебных книгах, но и сориентировать посетителя по вопросам их использования в ходе проведения тех или иных служб, повысив тем самым их культурно-образовательный уровень.
Все вышеизложенное подтверждает перспективу развития образовательно-воспитательной функции церковных музеев. Именно данный тип музея способен не только наиболее гармонично познакомить посетителей с православной историей и культурой, но и ликвидировать пробелы в знаниях о сюжетах иконографии, церковной иерархии, порядке Божественной литургии. Такой музей способен подготовить человека, ранее не бывавшего в храме, к его посещению [11, с. 155-157].
Подводя итоги можно констатировать, что в периоды формирования и воссоздания церковных музеев (древлехранилищ) первостепенной была функция документирования, обеспечивавшая охрану церковного историко-культурного наследия. На современном этапе, когда уже сложилась основа фонда, на первый план должна выйти и начинает выходить образовательно-воспитательная функция, потенциал которой обусловлен сосредоточением в экспозиционно-выставочном пространстве самых раз-
личных музейных предметов, обладающих высокой степенью информативности и экспрессивности. Визуальная коммуникация должна быть дополнена различными музейно-педагогическими формами, рассчитанными на различные категории аудитории, и использовать не только монологическое изложение материала, но и практические методы, предусматривающие получение знаний "через руки".
Библиографический список
1. ЦАК ТДС. Отчеты посещаемости музея за 2008-2009 уч. г.
2. Открытие епархиального дома и епархиального братства трезвости // Томские епархиальные ведомости. - 1913. - № 24.
3. Дмитриевский, С. Доклад при открытии Церковного историко-археологического общества // Томские епархиальные ведомости. - 1916. - №10.
4. Указ Его Императорского Величества, Самодержца Всероссийского, из Святейшего Правительствующего Синода, Преосвященному Анатолию, Епископу Томскому и Алтайскому // Томские епархиальные ведомости. - 1914. - №21.
5. Устав Томского церковного историко-археологического общества // Томские епархиальные ведомости. - 1914. - № 21.
6. Из епархиальной хроники: торжественное открытие Томского церковного историко-археологического общества // Томские епархиальные ведомости. - 191 6. - № 10.
7. Организационное собрание Томского церковного историко-археологического общества // Томские епархиальные ведомости. - 1916. -№ 11.
8. Дмитриевский, С. Вниманию духовенства // Томские епархиальные ведомости. - 1917. - № 23.
9. Из епархиальной хроники: Собрание правления Томского церковного историко-археологического общества // Томские епархиальные ведомости. - 19 1 6 . - № 6 .
10. Из епархиальной хроники: Лекции по археологии // Томские епархиальные ведомости. - 1916. - № 22.
11. Полякова, Е.А.Культурологические проблемы взаимодействия музея и церкви: история и современность // Мир науки, культуры, образования. - 2008. - № 5.
Статья поступила в редакцию 14.07.10
УДК 130+398.22(519.3)
С.М. Белокурова, м. н. с. отдела ООНИР АлтГАКИ, г. Барнаул; М.Ю. Шишин, д-р филос. наук, проф. АлтГАКИ, г. Барнаул, E-mail: altgaki@gmail.com
ОНТОЛОГИЧЕСКИЙ СТАТУС КУЛЬТУРНЫХ УНИВЕРСАЛИЙ (НА МАТЕРИАЛЕ ЗАПАДНО-МОНГОЛЬСКОЙ КУЛЬТУРЫ)
Культура, благодаря неоднородности содержит в себе универсалии, устойчивые формы, которые сохраняются во времени и являются формообразующими элементами культурогенеза. На материале эпоса западных монголов выделены универсалии осевой текст, Родина, воин, медиатор и определен их онтологический статус, связь с эйдетической реальностью.
Ключевые слова: западно-монгольский эпос, софийное направление в философии, культурные универсалии.
Статья выполнена при поддержке гранта РГНФ № 08-04-92306 а/Ю
Философия культуры в настоящий момент сосредоточивается на ряде крупных проблем, и в частности, на проблеме неоднородности культуры и обнаружении в ней устойчивых образований, неких универсалий, которые играют ключевую роль в культурогенезе. Некоторые народы, в том числе и населяющие Западную Монголию и Алтай ойраты, сохранили многие черты традиционной культуры, что позволяет легче обнаружить эти константные формы, вскрыть механизмы их образования и онтологический статус. Исследования, которые ведутся ныне этнографами и историками культуры, показывают, что благодатной сферой экспликации культурных универсалий может быть героический эпос народов Алтая, в котором сохранилось немало подобного рода феноменов.
Героический эпос ойратов выбирается нами в качестве объекта культурософского анализа с целью обнаружения константных форм культуры по ряду причин. Во-первых, это уникальное духовно-культурное наследие монголов, и его собиранием, интерпретацией, переводом занимались многие российские ученые такие, как Г.Н. Потанин, Б.Я. Владимирцов, С.Ю. Неклюдов, а также современные монгольские авторы Б. Катуу, М. Ганболд, опубликовавшие ряд крупных исследований. Ими было установлено, что эпические сказания не только отражают реальную и сакральную историю народа, но в нем проявляются элементы 248
иерофании и теофании, антропо-и космогенеза, отразились этноэ-тические представления. Однако при наличии богатого эмпирического материала по фольклору и культуре западных монголов в целом, оно не получило философского осмысления и интерпретации, а это в свою очередь оставляет не раскрытыми важные семантические слои текстов, и их значение как осевых и формообразующих элементов в культуре также остается не проясненным.
Во-вторых, культурфилософский подход к текстам героического сказания позволяет увидеть в них феномены культуры особого значения. Как известно, в культуре западных монголов большую роль играли контакты с Тибетом, с его религиознофилософскими школами. Многие духовные и светские лидеры прошли подготовку в крупнейших монастырях Тибета, например, Зая Пандита Найхамчжамцо, разработавший письменность западных монголов, до сих пор являющуюся связующим элементом калмыков в России и ойратов в Монголии и Китае. Такими личностями комментировались и переводились на родной язык важнейшие философские трактаты Тибета. Анализ источников показывает, что уровень философской мысли в этой среде посвященных монахов был весьма высок, но, говоря современным языком, это была элитарная философская культура, и она не захватывала широкие слои населения.
Что касается героического эпоса, то мы можем рассматривать его в качестве особой формы философствования. Основанием для такого утверждения будут следующие соображения.
