CC BY
65
Вестник Восточно-Сибирского института МВД России. 2021. № 4 (99). С. 31—39. Vestnik of the East Siberian Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2021. no.4 (99). P. 31—38.
12.00.02. Конституционное право; конституционный судебный процесс; муниципальное право
Научная статья УДК 342.4
DOI: 10.24412/2312-3184-2021-4-31-38
СОЦИАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВО: ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА Алиса Наильевна Шаламова
Восточно-Сибирский институт МВД России, г. Иркутск, Российская Федерация, e-mail: [email protected]
Введение: в статье отражены основные концептуальные положения социального государства как правовой категории. В работе осуществлен анализ структурных элементов системы взаимных связей личности, общества и государства, а также проанализированы плюсы и минусы принципа социальной ответственности государства и государственного патернализма. В сфере практической реализации идеи социального государства статья раскрывает основные направления деятельности государственных органов в сфере социального обеспечения и количественных критериев социального государства.
Материалы и методы: нормативную основу исследования составляют Конституция Российской Федерации, а также зарубежный нормативный материал, регулирующий сферу социального обеспечения. Методологическим фундаментом исследования выступает общий диалектический метод научного познания, а также методы логической дедукции, сравнительно-правовой метод, анализ, синтез и другой инструментарий, посредством которого можно познать правовое регулирование в аспекте социальной ответственности государства перед отдельной личностью и гражданским обществом.
Результаты исследования дают возможность подвергнуть анализу конституционные правоотношения в сфере перераспределительной политики государства. В статье предпринята попытка выявить характерные свойства социального государства как правового феномена.
Выводы и заключения: выявлены основные компоненты теоретического и практического концепта категории «социальное государство».
Ключевые слова: социальное государство, государственный патернализм, социальная ответственность государства, социальные нормативы, ниторация нормативной базы.
Для цитирования: Шаламова А. Н. Социальное государство: теория и практика // Вестник Восточно-Сибирского института МВД России. —2021. — № 4 (99). — С. 31— 38. DOI: 10.24412/2312-3184-2021-4-31-38
© Шаламова А. Н., 2021
12.00.02. Constitutional law; constitutional judicial process; municipal law
Original article
THE WELFARE STATE: THEORY AND PRACTICE Alisa N. Shalamova
East Siberian Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Irkutsk, Russian Federation, e-mail: [email protected]
Introduction: the article reflects the main conceptual provisions of the social state as a legal category. The paper analyzes the structural elements of the system of mutual relations of the individual, society and the state, as well as analyzes the pros and cons of the principle of social responsibility of the state and state paternalism. In the field of practical implementation of the idea of the welfare state, the article reveals the main activities of state bodies in the field of social security and quantitative criteria of the welfare state.
Materials and methods: the normative basis of the study is the Constitution of the Russian Federation, as well as foreign normative material regulating the sphere of social security. The methodological foundation of the research is the general dialectical method of scientific cognition, as well as methods of logical deduction, comparative legal method, analysis, synthesis and other tools through which it is possible to know legal regulation in the aspect of social responsibility of the state to an individual and civil society.
The results of the study: provide an opportunity to analyze the constitutional legal relations in the field of redistributive policy of the state. The paper attempts to identify the characteristic properties of the social state as a legal phenomenon.
Findings and Conclusions: the main components of the theoretical and practical concept of the category "social state" are identified.
Keywords: social state, state paternalism, social responsibility of the state, social norms, regulatory framework regulation.
For citation: Shalamova Alisa Nailyevna. The welfare state: theory and practice. Vestnik of the East Siberian Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2021, no. 4 (99) pp. 31— 38 (in Russ.). DOI: 10.24412/2312-3184-2021-4-31-38
Ведя речь о социальном государстве, исследователь не может обойти вниманием социальную ответственность, т. к. она теснейшим образом связана с сущностью государства и политической жизнью страны. По сути, мы подвергаем осмыслению категорию социальности как юридическую данность объективного права и вместе с тем значимость государства в жизни общества. Именно эти три категории — социальность, социальная ответственность и государство — выступают юридическими предпосылками возникновения социального государства как теоретического концепта и реально существующего феномена.
Не так давно в результате эволюции взглядов государство отказалось от благотворительности на основе выборочного подхода и субъективных факторов, провозгласив себя государством социальным, осуществляющим заботу о своих гражданах. Вместе с тем социальное государство — это явление конкретно-определенное, которое проявляется в деятельности органов власти различного уровня, которые и воплощают концепцию социальной ответственности и институциональной взаимосвязи личности, общества и государства в рамках социальной солидарности и принципов взаимопомощи.
Осуществляя попытку идентифицировать институциональную сущность социального государства можно отразить следующие позиции:
1) социально обусловленные обязанности государства перед личностью и гражданским обществом, зиждущиеся на принципе добровольности;
2) государство в лице основного интересанта программы выполнения своих обязательств перед социумом, преследующее цель поддерживать и защищать взаимную связь между собой и индивидом.
В русле приведенных ключевых позиций социального государства можно увидеть не только абстракцию в виде социальной ответственности, но и конкретику в виде нормативно закрепленной ответственности всех фигурантов системы взаимной социальной связи. Иначе говоря, государство не просто вправе осуществлять заботу о своих гражданах, но ставит эту функцию себе в обязанность, оправдывая тем самым факт своего существования.
Кроме того, одним из концептуальных начал социального государства, в аспекте его теоретического обоснования, выступает идея социального гуманизма вместе с конструкцией демократического государства, политика которого выражается в формировании предпосылок для достойной жизни граждан, оптимального инструментария, позволяющего реализовать социальную защиту, минимизировав социальные риски, позволив тем самым в полной мере реализоваться человеческому потенциалу [1, с. 69]. Основным постулатом здесь выступает стремление к реальному воплощению в жизнь указанных идей.
На основе концептуального синтеза принципов социального государства можно выявить его сущность, которая выражается в нормировании социальной функции публичной власти, в рамках которого закрепляются принципы социальной ответственности государства перед личностью и гражданским обществом, параллельно с реализацией политики по созданию предпосылок роста всеобщего благосостояния.
Если привязать теоретический концепт социального государства к международному праву и его бытийности, то таковым выступает любое государство, которое, во-первых, признает норму ст. 25 «Всеобщей декларации прав человека», во-вторых, нормативно закрепляет обязанность публичной власти обеспечивать меры социальной поддержки, в-третьих, формирует предпосылки фактической реализации прав и свобод личности, аккумулируя финансовые и иные ресурсы для достижения этой цели. Кроме того, социальное государство дозирует объем социальной поддержки гражданину в зависимости от степени состоятельность самого человека поддерживать достойный уровень жизни [2, с. 219].
Если проанализировать круг обязательств социального государства, то необходимым фактором его оптимальной эффективности выступит перечень реализованных государственных программ в рамках поддержки граждан, уровень финансирования социальной сферы, степень контроля за расходованием средств бюджета, масштабы реализации принципа социального партнерства [3, с. 166].
Ключевым свойством социального государства выступает именно реализация принципа социального партнерства, у которого имеется свой механизм действия, зависящий от нормативного, субъектного и поведенческого аспектов.
Нормативный аспект затрагивает правотворческую деятельность государственных органов и местных органов власти. Ключевую роль здесь играет конституция, как основной закон государства и стержень всей нормативной базы социального государства.
Идея социального государства нормируется именно в конституции. В этом отношении не только Россия, но и многие передовые и демократические государства придерживаются указанной парадигмы.
Тем не менее основной закон не способен детализировать все алгоритмы функционирования социального государства по причине превалирования в тексте принципов, но не механизмов реализации социального государства. Значимость конституционно-правового регулирования заключается не в наличии декларативного признания верховенства идеи социальной солидарности и ответственности государства перед личностью, но и в наличии возможности ниторации иных нормативных актов на нормы конституции.
Стоит отметить, что социальное законодательство редко обладает кодификационными свойствами. В случае же наличия кодификации указанного правового регулирования (Социальный кодекс ФРГ), она фрагментарна и не детализирована, обращена преимущественно в русло различных социально-экономических инициатив и крайне уязвима в плане зависимости от иных законодательных сфер.
Ведя речь о международно-правовом регулировании в аспекте социального государства и социальных обязанностях национальных государств, следует отметить, что указанные направления аккумулированы в Европейской социальной хартии 1961 г., Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах 1966 г., Всеобщей декларация прав человека, Кодексе социального обеспечения 1990 г., Декларации о целях развития тысячелетия ООН 1999 г. и ряде других соглашений.
Тем не менее в силу своей специфики международное право не обладает императивностью для национальных государств по причине диспозитивности в аспекте признания и реализации указанных норм. Любое государство, если юридически оно суверенно, обладает независимой политикой и экономикой, и принципы международного права для независимой страны играют роль ориентира и образца, в том числе и в сфере социальных обязательств публичной власти перед своими гражданами. Кроме того, по причине неравномерности экономического и социального развития государств нормы международного права обладают зачастую завышенными стандартами в аспекте социальной солидарности и обязанностей государства в сфере социального обеспечения.
Наиболее значимым инструментарием воплощения в жизнь правоотношений, связанных с социальной солидарностью, выступает государственная стандартизация, нормирующая и закрепляющая минимальный предел потребления граждан, и чем он выше,
тем более национальная государственность соответствует концепту социального государства.
Стоит отметить, что проблематика государственных социально-экономических стандартов в России лежит в плоскости отсутствия ресурсов для поднятия уровня жизни граждан. Бессмысленно заниматься правотворчеством в социальной сфере без возможности реализовать спектр государственных программ и иных мер по улучшению качества жизни граждан.
Как уже было сказано выше, принципиальные положения социального государства обладают тенденцией коррелироваться с признанием социальной ответственности государства перед личностью основной целью национальной государственности. Указанное направление развития, как в нормативной, так и в правоприменительной практике, должно отражаться в программных документах органов государственной власти, как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе государственного развития. Тем не менее отсутствие реализации принципов социального государства демонстрирует лишь имитацию стремления государства стать социальным, а не делает его таковым.
Социальная ответственность государства проявляется не в декларациях и желаниях, но в продуманной и эффективной социально-экономической практике государства, в широких мерах социальной защиты, социального страхования и комплексных программах социальной поддержки.
Анализируя генезис и перспективы воплощения в жизнь идей социального государства, нельзя обойти вниманием и широкое привлечение населения к решению вопросов социально-экономического характера. Нужды и чаяния населения страны — главный показатель направления деятельности публичной власти в решении вопросов, связанных с качеством и уровнем жизни граждан. Сам механизм народовластия направлен на формирование социально-экономических приоритетов в пользу простых граждан и малого бизнеса [4, с. 56].
У социального государства имеется и разнообразный спектр концептуальных моделей. Так, одни идеологи проводят теоретическую и практическую базу социального государства в русле отказа от принципов свободного рынка, ратуя за относительное равенство возможностей, которое зачастую невозможно в либеральной экономике по причине неравномерности ее развития и социального расслоения. В связи с этим указанная тенденция наделяет публичную власть правом масштабного вмешательства в экономику [5; 6; 7; 8; 9; 10].
В целом спектр положительных свойств воплощения в жизнь принципа социальной ответственности государства трудно переоценить. Прежде всего, указанное основополагающее начало можно рассматривать через призму социального гуманизма, т. к. политика социального государства располагается в русле формирования предпосылок для обеспечения достойного уровня жизни населения страны и создания условий для роста потенциала личности в различных сферах жизни, в том числе в культурной, социальной, экономической и т. д. Имеется и количественный критерий определения меры социальной ответственности государства, поскольку социальный гуманизм предполагает определенные показатели, указывающие на масштабы социальности государства, такие как: — корреляция масштабов потребления и величина бюджета;
— доходы и расходы населения через призму телеологической направленности;
— масштаб инвестиционного портфеля в сфере социального обеспечения и социальных программ;
— размер валового национального продукта и доходы граждан;
— корреляция ВВП с заработными платами и пенсиями;
— соотношение пенсий и зарплат;
— уровень безработицы;
— показатели смертности;
— масштаб оттока капиталов и характеристика миграционных потоков;
— показатели сферы здравоохранения.
Тем не менее материальная составляющая не должна обладать бесспорным приоритетом в показателях социальности государства, по причине того, что даже развитые и благополучные в экономическом плане государства страдают от высоких показателей самоубийств и уровня насильственной преступности, т. к. высокие экономические показатели зачастую идут рука об руку с имущественным расслоением граждан [11, с. 96]. В качестве примера можно привести статистику самоубийств в экономически развитых странах, таких как, например, Швейцария, где фиксируется более 20 самоубийств на 100 тыс. населения, в то время как экономически отсталые государства имеют более низкую динамику суицидов. В частности, в Парагвае менее 7 случаев суицида на 100 тыс. населения.
В концепте социального государства имеет место и проблематика государственного патернализма. В этом случае можно наблюдать негативную тенденцию в аспекте свобод личности, когда наблюдается вмешательство государства в сферу морально-нравственных категорий, когда человек превращается в субъект государственной опеки. Государственный патернализм делает излишним стремление человека лично решать свои экономические проблемы, параллельно развивая социальное иждивенчество в обществе.
Применительно к России идея государственного патернализма пронизывает практически все слои общества, поскольку она исторически взращена опытом царской России и СССР. Стоит отметить, что масштабное насаждение идеологии государственного патернализма мешает развиваться экономике и, в конечном счете, тормозит развитие личности как самостоятельной и самодостаточной единице общества. Мало того, политика чрезмерного патернализма увеличивает объем социальных расходов, увеличивает налогообложение на доходы экономически успешных граждан, сокращает конкурентоспособность, увеличивает расходы на содержание государственного аппарата, снижает предпринимательскую активность. Кроме того, патернализм государства может спровоцировать негативную тенденцию, связанную с миграционными потоками, когда иностранные граждане приезжают в благополучную страну с целью социального иждивенчества [12, с. 43].
В заключение статьи необходимо подчеркнуть, что социальная ответственность государства зиждется не только на политике патернализма, но и на социальной ответственности частного бизнеса и обязанностях граждан самостоятельно решать свои экономические проблемы. Все эти аспекты социального государства сводятся к идее социальной солидарности и взаимных обязанностях личности, общества и государства.
В свою очередь, тенденция масштабного социально-экономического регулирования со стороны государства может спровоцировать снижение экономического роста и возрастание социальной напряженности, в связи с невозможностью экономически активных граждан реализовать свой потенциал. Материальный аспект социального государства не является основным показателем его развития, т. к. сфера культуры и нравственности не менее важна в определении качества его развития.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ
1. Орлов И. Б. Социальный гуманизм: теория и общественно-государственная практика // Россия: путь к социальному государству: мат-лы всерос. науч. конф., Москва, 6 июня 2008 г. — М.: Научный эксперт, 2008. — С. 61—73.
2. Лексин В. Н. «Социальное государство»: фантом или реальность // Там же. — С. 216—
249.
3. Гриценко Н. Н. Концепция социального государства Российской Федерации: взгляд Межведомственного творческого коллектива ученых и специалистов // Там же. — С. 162—178.
4. Чепурнова Н. М. Конституционный принцип народовластия в Российской Федерации: проблемы реализации // Вестник Московского университета МВД России. — 2018. — № 5. — С. 55—62.
5. Грошев С. Н., Конвергенция естественно-правовой концепции и нормативизма через призму метода историзма / С. Н. Грошев, М. В. Саудаханов // Вестник экономической безопасности. — 2021. — № 2. — С. 21—24.
6. Кочеткова Л. Н. Социальное государство: опыт философского исследования. — М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2009. — 160 с.
7. Калашников С. В. Функциональная теория социального государства. — М.: Экономика, 2002. — 190 с.
8. Социальная экономика: теория и практика / Под ред. А. В. Бузгалина, К. В. Маркаря-на. — М.: ТЕИС, 2009. — 315 с.
9. Экономика и общественная среда: неосознанное взаимовлияние: научные записки и очерки / Науч. ред. О. Т. Богомолов. — М.: Институт экономических стратегий, 2008. — 440 с.
10. Россия: путь к социальному государству: Материалы Всероссийской научной конференции (Москва, 6 июня2008 г.). М.: Научный эксперт, 2008. 1008 с.
11. Багдасарян В. Э. Цивилизационно-вариативные основания формирования социального государства // Россия: путь к социальному государству: мат-лы всерос. науч. конф., Москва, 6 июня 2008 г. — М.: Научный эксперт, 2008. — С. 73—100.
12. Рубинштейн А. Я., Государственный патернализм и патерналистский провал в теории опекаемых благ / А. Я. Рубинштейн, А. Е. Городецкий // JIS. — 2018. — № 4. — С. 38—57.
REFERENCES
1. Bagdasaryan V. E. Civilizational and variational foundations of the formation of a social state // Russia: the way to the welfare state: Materials of all-Russian scientific conference (Moscow, 6 июня2008 g). Moscow: Scientific expert, 2008, pp. 73-100.
2. Gritsenko N. N. The concept of the social state of the Russian Federation: a view of the Interagency creative team of scientists and experts in Russia: the way to the welfare state: Materials of all-Russian scientific conference (Moscow, June 6, 2008). Moscow,: Scientific expert, 2008, pp. 162-178.
3. Groshev S. N., Saudakhanov M. V. Convergence of the natural law concept and norma-tivism through the prism of the method of historicism // Vestnik of Economic Security. 2021, no. 2. pp. 21-24.
4. Kalashnikov S.V. Functional theory of the social state. Moscow: Ekonomika, 2002,
190 p.
5. Kochetkova L.N. The social state: the experience of philosophical research. M.: Book house "LIBROCOM", 2009, 160 p.
6. Leksin V. N. "Social state": a phantom or reality // Russia: the way to the welfare state: Materials of all-Russian scientific conference (Moscow, June 6, 2008). Moscow: Scientific expert, 2008, pp. 216-249.
7. Orlov I. B. Social humanism: theory and public practice // Russia: the way to the welfare state: Materials of all-Russian scientific conference (Moscow, 6 июня2008 g). Moscow: Scientific expert, 2008, pp. 61-73.
8. Russia: the way to the welfare state: Materials of all-Russian scientific conference (Moscow, 6 июня2008 g). Moscow: Scientific expert, 2008, 1008 p.
9. Rubinstein A.Ya., Gorodetsky A.E. State paternalism and paternalistic failure in the theory of patronized goods // JIS. 2018, no. 4, pp. 38-57.
10. Social economy: theory and practice / Edited by A.V. Buzgalin, K.V. Markaryan. M.: TEIS, 2009, 315 p.
11. Chepurnova N.M. The constitutional principle of democracy in the Russian Federation: problems of implementation // Vestnik of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2018, no.5, pp. 55-62.
12. Economics and the social environment: unconscious mutual influence: Scientific notes and essays / Scientific ed. O.T. Bogomolov. M.: Institute of Economic Strategies, 2008, 440 p.
ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРЕ
Шаламова Алиса Наильевна, кандидат юридических наук, доцент, начальник кафедры государственно-правовых дисциплин. Восточно-Сибирский институт МВД России, 664074, Россия, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 110. ORCID: 0000-0003-3818-9120
INFORMATION ABOUT THE AUTHOR
Shalamova Alisa Nailyevna, Candidate of Law, Associate Professor, Head of the Department of State and Legal Disciplines. East Siberian Institute of the Ministry of Internal Affairs of the Russia. 110, Lermontov St, Irkutsk, Russia. 664074. ORCID: 0000-0003-3818-9120
Статья поступила в редакцию 01.09.2021; одобрена после рецензирования 15.09.2021; принята к публикации 02.12.2021.
The article was submitted 01.09.2021; approved after reviewing 15.09.2021; accepted for publication 02.12.2021.
