CC BY
2
Научно-теоретическая статья
УДК 378. 1+159. 98+316. 61 © Степанова Г. А., Валеева Г. В., Степанова О. П., Арпентьева М. Р., 2023 doi: 10. 24412/1999-6241-2023-495-402-410
5.3.5. Социальная психология, политическая и экономическая психология; 5.3.4. Педагогическая психология, психодиагностика цифровых образовательных сред; 5.8.7. Методология и технология профессионального образования
Социально-психологическое сопровождение в решении проблем насилия
в сфере образования
Галина Алексеевна Степанова \ доктор педагогических наук, профессор, главный научный сотрудник лаборатории
инновационных образовательных технологий; g_stepanova53@mail.ru; https://orcid.org/0000-0002-3082-6626
Галина Валерьевна Валеева 2, кандидат психологических наук, доцент, доцент кафедры безопасности жизнедеятельности
и медико-биологических дисциплин; valeeva-chel@mail.ru; https://orcid.org/0000-0001-7004-3864
Ольга Павловна Степанова 3, кандидат психологических наук, доцент, заведующий кафедры психологии;
olga.psihea@mail.ru; https://orcid.org/0000-0001-5358-5362
Мариям Равильевна Арпентьева 4, доктор психологических наук, профессор, академик Международной академии образования (МАО), член-корреспондент Российской академии естествознания (РАЕ), ведущий научный сотрудник Института гуманитарных технологий и социального инжиниринга факультета социальных наук и массовых коммуникаций; mariam_rav@mail.ru; https://orcid.org/0000-0003-3249-4941
1 Сургутский государственный педагогический университет, 628417, Сургут, ул. 50 лет ВЛКСМ, 10/2,Ханты-Мансийский автономный округ — Югра, Россия
2 Высшая школа физической культуры и спорта Южно-Уральского государственного гуманитарно-педагогического университета, 454080, Челябинск, пр. Ленина, 69, Россия
3Магнитогорский государственный технический университет им. Г. И. Носова, 455000, Магнитогорск, пр. Ленина, 38, Челябинская область, Россия
4 Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации, 125993, Москва, Россия Реферат
Введение. Рассмотрение проблем профилактики и коррекции массового и индивидуального насилия в образовании неразрывно связано с анализом психолого-педагогических деструкций и иных нарушений в становлении и развитии субъектов образования и их отношениях, практик и подходов к их коррекции и профилактике. Основная часть деструктивных трансформаций связана с нарушениями регулирующих деятельность и отношения людей и организаций образования ценностей и смыслов, другая часть — нарушениями и конфликтами отношений субъектов образования. Оба типа нарушений могут успешно преодолеваться в рамках направленного социально-психологического сопровождения образовательного процесса — системной работы психологов школы или вуза, нацеленной на гармонизацию и прояснение взаимоотношений субъектов образования, поддержку их развития как личностей, партнеров, учеников и профессионалов как индивидуализации и социализации, самоактуализации и самореализации. Цель — анализ психолого-педагогических проблем профилактики и коррекции индивидуального и массового насилия в образовании в контексте социально-психологического сопровождения образовательного процесса. Результаты и обсуждение. Современные образовательные отношения подвергаются активной трансформации как извне, так и изнутри образовательной системы. Часть трансформаций и задающих их реформ образования носит характер псевдоноваций: направляющие реформы ценности и цели вступают в конфликт с ценностями и целями образования, разрушая его и его субъектов. Это требует особого внимания к тем переменам, которые планируются и внедряются в образовательные отношения, в учебную деятельность школьников, студентов и слушателей и в профессиональную деятельность педагогов и иных специалистов системы образования. Это также требует системной организации социально-психологического сопровождения академического процесса, направленного на развитие психологической культуры образовательных отношений, позволяющей субъектам осознавать, исследовать, принимать решения о тех новациях, которые предлагаются образованию. В ином случае происходит рост нарушений, в том числе девиаций и психопатизаций отдельных участников и (или) групп участников образовательных отношений. Выводы. Разнообразие, интенсивность и частота интраперсональных и интерперсональных деформаций приводят к росту индивидуального и массового насилия в образовании: от уже почти нормализовавшегося, ставшего повсеместным буллинга и дидактогений до колумбайнов. Социально-психологическое сопровождение образования в решении проблем образовательного насилия, обращенное к задачам профилактики и коррекции насилия в образовании, поэтому необходимым образом должно заниматься прояснением и гармонизацией взаимоотношений субъектов образования.
Ключевые слова: образование, насилие, буллинг, колумбайн, культура образовательных отношений, социально-психологическое сопровождение, компетентность, психопатия, социопатия
Для цитирования: Степанова Г. А., Валеева Г. В., Степанова О. П., Арпентьева М. Р. Социально-психологическое сопровождение в решении проблем насилия в сфере
образования // Психопедагогика в правоохранительных органах. 2023. Т. 28, № 4(95). С. 402-410. https://doi.org/10. 24412/1999-6241-2023-495-402-410
Scientific and Theoretical Article
UDC 378. 1+159. 98+316. 61 © Stepanova G. А., Valeeva G. V., Stepanova О. P., Аrpentieva М. R., 2023 doi: 10. 24412/1999-6241-2023-495-402-410
5.3.5. Social Psychology, Political and Economic Psychology; 5.3.4. Pedagogical Psychology, Psychodiagnostics of Digital Educational Environment; 5.8.7. Меthodology and Technology of Professional Education
Socio-Psychological Maintenance of Solving Problems of Violence in Education
Galina A. Stepanova \ Doctor of Science (in Pedagogy), Professor, Chief Researcher of Laboratory of Innovative Educational Technologies; g_stepanova53@mail.ru; https://orcid.org/0000-0002-3082-6626
Galina V. Valeeva 2, Candidate of Science (in Psychology), Associate-Professor, Associate-Professor at the chair of Life Safety and Biomedical Disciplines; valeeva-chel@mail.ru; http://orcid.org/0000-0001-7004-3864 Olga P. Stepanova 3, Candidate of Science (in Psychology), Associate-Professor, Head of the chair of Psychology; olga.psihea@mail.ru; https://orcid.org/0000-0001-5358-5362
Mariam R. Arpentieva 4, Doctor of Science (in Psychology), Professor, Academician of the International Academy of Education, Corresponding Member of the Russian Academy of Natural History, Leading researcher at the Institute of Humanitarian Technologies and Social Engineering, Faculty of Social Sciences and Mass Communications; mariam_rav@mail.ru; https://orcid.org/0000-0003-3249-4941
1 Surgut State Pedagogical University, 10/250 let VLKSM st., Surgut, Khanty-Mansi Autonomous Okrug-Yugra, 628417, Russia
2 Higher School of Physical Culture and Sports of South Ural State Humanitarian and Pedagogical University, 69 Lenin pr., Chelyabinsk, 454080, Russia
3 Nosov Magnitogorsk State Technical University, 38 Lenin pr., Magnitogorsk, Chelyabinsk region, 455000, Russia
4 Financial University under the Government of the Russian Federation, 49, Leningradskiy pr., Moscow, GSP-3,125993, Russia
Abstract
Introduction. Consideration of the problems of prevention and correction of mass and individual violence in education is inseparably connected with the analysis of psychological and pedagogical destruction and other violations in the formation and development of subjects of education and their relationships, practices and approaches to their correction and prevention. The main part of destructive transformations is related to violations of the values and meanings that regulate the activities and relationships of people and educational organizations, the other part is associated with violations and conflicts of relations between subjects of education. Both types of violations can be successfully overcome within the framework of targeted socio-psychological maintenance of the educational process — systematic work of school or university psychologists aimed at harmonizing and clarifying the relationships between subjects of education. The aim is to analyze psychological and pedagogical problems of prevention and correction of individual and mass violence in education in the context of socio-psychological maintenance of the educational process. Results and Discussion. Modern educational relations are undergoing active transformation both from outside and from within the educational system. Some of the transformations and educational reforms that set them have the character of pseudo-innovations: the values and goals that guide the reforms come into conflict with the values and goals of education destroying it and its subjects. This requires special attention to the changes that are planned and implemented in educational relations, in the educational activities of schoolchildren, students and trainees and in the professional activities of teachers and other specialists in the education system. This also requires a systematic organization of socio-psychological support of the academic process, aimed at developing a psychological culture of educational relations, enabling the subjects to understand, explore and make decisions about the innovations that are offered to education. Otherwise, there is an increase in violations, including deviations and psychopathization of individual participants and (or) groups of participants in educational relations. Conclusions. The diversity, intensity and frequency of intrapersonal and interpersonal deformations lead to an increase in individual and mass violence in education: from the almost normalized, widespread bullying and didactogeny to Columbine. Social and psychological maintenance of education in solving the problems of violence in education, addressed to the tasks of preventing and correcting violence in education, therefore, must necessarily clarify and harmonize the relationships between the subjects of education.
Keywords: education, violence, bullying, Columbine, culture of educational relations, social and psychological maintenance,
competency, psychopathy, sociopathy
Citation: Stepanova G. А., Valeeva G. V., Stepanova О. P., Аrpentieva IVl. R. Socio-Psychological Maintenance of Solving Problems of Violence in Education. Psychopedagogy in Law Enforcement. 2023. Vol. 28. No. 4(95). Pp. 402-410 (In Russ.). https://doi.org/10. 24412/1999-6241-2023-495-402-410
Основные положения
1. Современные образовательные отношения подвергаются активной трансформации как извне, так и изнутри образовательной системы. Часть трансформаций и задающих их реформ образования носит характер псевдоноваций: направляющие реформы ценности и цели вступают в конфликт с ценностями и целями образования, разрушая его и его субъектов. Исправление допущенных ошибок требует системной организации социально-психологического сопровождения академического процесса, направленного
на развитие психологической культуры образовательных отношений, позволяющей субъектам осознавать, исследовать, принимать решения о тех новациях, которые предлагаются образованию.
2. В образовательных учреждениях необходимо создание психологически безопасной и благоприятствующей обучению, воспитанию человека как личности, партнера и профессионала атмосферы, поддерживающей становление и развитие образовательного коллектива учреждения как целостности.
Введение
Актуальность, значимость и сущность проблемы.
Резкий скачок числа и масштабов насилия в образовании, в том числе убийств или целенаправленных актов насилия, наблюдается с середины 1990-х гг. В США в период с 1974 г. по настоящее время волнения происходят повсеместно, уже погибло несколько десятков человек, в разной мере пострадали сотни и тысячи. Большое количество жертв вызывает потрясения и резонанс среди населения страны, а порой и во всем мире, но тенденция не ослабевает: пути и способы решения проблемы явно выбраны неправильно. Поэтому феномены буллинга и колумбайна в образовании вызывают активнейший интерес как практиков, так и теоретиков. Направления решения этой проблемы связываются с социально-психологическим сопровождением, нацеленным на повышение культуры образования [1]. Последняя включает в себя, прежде всего, культуру обучающих (дидактических) и воспитательных взаимодействий. Когда данная культура не сформирована, деформирована или разрушена, как это типично для многих современных сообществ, характеризующихся понятиями аномии, «легкой социальности», «культуры потребления», «патократи-ческого» управления и т. д., возникают многочисленные деструктивные явления типа:
1) психологического выгорания у школьников и студентов, школярства как имитаций учебного труда и отказа от обучения, воспитания и даже от развития («комплекс Ионы» в работах А. Маслоу), симуляции и деформаций профессиональной деятельности (псевдопрофессионализма) у педагогов, отказа трудиться над совершенствованием своей учебно-трудовой активности, умений учиться и учить, развивать и формировать новые «твердые» и «мягкие» компетенции и т. д.;
2) деформаций отношений субъектов образования как партнеров (собеседников), включая отсутствие желания трудиться над формированием, развитием и сохранением отношений, нежелание развивать «мягкие» компетенции (навыки), стигматизацию, ресентимент, стремление отмщения и зависти, их последствия в виде персонального и группового буллинга (сталкинга) у учеников и педагогов, колумбайн и другие проявления массового насилия, иные типы деформации образовательных отношений и их последствия в виде матетогений, педиогений и эдьюктогений (соматических, психологических и духовных болезненных состояний, возникающих в результате деформаций образовательных отношений по инициативе учеников, педагогов или администрации школы или вуза);
3) прогрессирующих личностных деформаций, акцентуаций, неврозов, психосоматозов и иных различного рода психопатологий учеников и педагогов, в том числе психопа-тизации или социопатизации субъектов образования [1; 2].
Во всех случаях основной смысл нарушений касается отказа человека или группы от развития, начиная с отказа быть учеником и профессионалом и далее партнером и личностью, строить и развивать значимые, опосредованные задачами совместной образовательной деятельности отношения внутри группы и вне нее, т. е. «инволюция», деградация человека или группы [3]. Эти отказы человек может
осуществлять уже в самом раннем возрасте, например, в начальной школе многие дети отказываются от стремления достичь успехов в образовании: это обеспечивает им защищенность и отсутствие страха неудач, а также возможность «ничего не делать», занимаясь на уроках и вне них некими «своими» делами, в том числе теми, которые отражают фру-стрированное, неполноценное, невежественное состояние их сознания. Результатами отказов становятся блокады, задержки и деформации развития, включая нарушения отношений с другими людьми и социопатии (психопатии) [4], закрепляющие состояния отчуждения и изоляции, насилия и буллинга, непонимания и стигматизации. В образовании как сфере поддержки развития такие нарушения становятся особенно яркими, манифестирующими общее переживание и понимание неблагополучия: безвыходности, отчужденности (ненужности) и неспособности что-то изменить в себе и окружающем мире. Таким образом, решение проблем профилактики и коррекции массового и индивидуального насилия в образовании необходимо искать в поле тех причин и последствий нарушений, которые являются яркими маркерами, предвестниками и результатами насильственных эксцессов (абьюзов) в образовании. Кроме того, поскольку нарушения носят системный характер и выходят за рамки образовательных отношений, требуется направленное на профилактику и коррекцию насилия социально-психологическое сопровождение.
Поиск путей решения проблем безопасности образования в сфере правовой и тем более силовой защиты образовательных учреждений дает немного. Например, временное и пространственное смещение ситуаций абьюзов из публичной сферы в приватную: в сферы семейного насилия, с закономерным возвращением в виде последующих вспышек новых колумбайнов, индивидуальных и групповых убийств и самоубийств, сталкинга и иных многообразных форм открытого и скрытого насилия. При этом «скрытое» насилие — это часто всего лишь нормализовавшееся, обыденное насилие, потому незамечаемое. Примерами его являются и гиперопека, и формы насилия, называемые латентными или отрицающими насилие, такие как висхолдинг (игнорирование (непризнание) существования и важности жертвы), газлайтинг (пара-зитирование (обвинение) и утверждение проблемности жертвы) и структурированное, организованное насилие (включая чрезмерный юридический контроль отдельных сфер жизни общества со стороны государства на фоне слабости духовно-нравственного контроля).
Поскольку во многих странах большинство форм образовательного насилия на уровне закона никаким образом не пресекаются, постольку уповать на него как на способ решения и профилактики насилия бессмысленно. К тому же, например, российское общество традиционно и отчасти правильно рассматривает обращение к правовым механизмам защиты как крайнюю степень разрушения человеческих отношений. По этому пути идут и современные зарубежные и отечественные практики медиации, которые призваны восстановить эти отношения, хотя бы до степени признания жертвой и преследователем друг друга людьми (прекращение или предотвращение расче-
ловечивания, изоляции и стигматизации). Поэтому первой и решающей остается задача урегулирования (прояснения и гармонизации) образовательных отношений, укрепление культуры образования и его субъектов. Важно также учитывать, что в кризисном обществе, тем более обществе, активно занятом реформированием образования, риск негативных последствий реформ увеличивается [1]: исследователи пишут о стрессе инноваций и тех негативных, в том числе насильственных, отношениях, которые он порождает, сопровождает и проявляет. То, что осталось бы более-менее латентно, скрыто и подавлено в состоянии, когда образование функционирует без особых перемен, в эпоху социальных кризисов и тем более реформ выходит на поверхность [5]. Но и сами реформы, носящие характер псевдоноваций, т. е. приносящие системе образования направленный или «случайный» урон, порождают насилие и приводят к его эскалации.
Современные образовательные отношения подвергаются активной трансформации как извне, так и изнутри образовательной системы. Часть трансформаций и задающих их реформ образования носит характер псевдоноваций: направляющие реформы ценности и цели вступают в конфликт с ценностями и целями образования, разрушая его и его субъектов [5]. Это требует особого внимания к тем переменам, которые планируются и внедряются в образовательные отношения, в учебную деятельность школьников, студентов и слушателей, в профессиональную деятельность педагогов и иных специалистов системы образования. Это требует системной организации психолого-педагогического сопровождения академического процесса, направленного на развитие психологической культуры образовательных отношений, позволяющей субъектам осознавать, исследовать, принимать решения о тех новациях, которые предлагаются образованию. В ином случае происходит рост нарушений, в том числе девиаций и психопатизаций отдельных участников и (или) групп участников образовательных отношений. Рассмотрение проблем профилактики и коррекции массового и индивидуального насилия в образовании неразрывно связано с диагностикой, профилактикой и коррекцией психолого-педагогических деструкций и иных нарушений в становлении и развитии субъектов образования и их взаимоотношениях [1; 6]. Основная часть деструктивных трансформаций связана с нарушениями регулирующих деятельность и отношения людей и организаций образования ценностей и смыслов [2; 7].
Цель — анализ психолого-педагогических проблем профилактики и коррекции индивидуального и массового насилия в образовании в контексте социально-психологического сопровождения образовательного процесса.
Результаты и обсуждение
Понятия и формы индивидуального и массового деструктивного поведения в образовании. Разнообразие, интенсивность и частота интраперсональных и интерперсональных деформаций, становящихся следствием масштабного социального кризиса, а также интенсивного и часто деструктивного реформирования образования, приводят к росту индивидуального и массового насилия
в образовании: от уже почти нормализовавшегося, ставшего повсеместным в образовании многих стран буллинга и дидактогений до колумбайнов.
Целенаправленное насилие включает развернутый подготовительный процесс, который длится месяцы, а иногда и годы, но в начале деструктивного процесса всегда возникают отчаяние, кризис, в котором человек не может справиться с конфликтами, переживает безнадежность, суицидальные намерения и холодный гнев, стремление отомстить, которое при наличии «последней капли», или триггерного события, запускает насильственные действия. Поэтому психологи и иные специалисты отмечают, что буйство или сталкинг как целенаправленное и системное насилие — конец длительного процесса, в который почти всегда есть возможность вмешаться, при условии, что удается распознать и понять предупреждающие сигналы (например, рисунки и сценарии убийств, списки смерти, резкие изменения в одежде и стиле жизни в целом, прощальные акты (раздача вещей и т. д.)). До этого периода ученик или иной субъект образования может демонстрировать признаки буллинга и иных форм преследования со стороны сверстников, старших детей или даже, что уже нередкость, психологически «выгоревших» учителей и преподавателей, общей психологически опасной и токсичной атмосферы в школе или вузе: нежелание идти в школу (вуз), потерю интереса к учебе, снижение успеваемости. Издевательства и иные лишения могут быть последними триггерами буйства, но не причиной: агрессию скулшутинга и т. д. часто (до 2/3 случаев, по оценкам специалистов) провоцирует травля (буллинг) со стороны одноклассников, одногруп-пников и даже педагогов [8]. Но у многих таких субъектов, педагогов и учеников есть склонность к злобности, нарцис-сическому гневу: «меня не принимают, они — недостойны, я их покараю», не видя ценности собственной жизни и возможного разрешения внутреннего конфликта в будущем, люди решаются на расправу с миром и собой.
Чтобы описать этот феномен, иногда используются понятия «амок» (amok), «буйство» или «помешательство»: человека уже нельзя понять, он просто убивает других людей. Обычно речь идет о том, что после определенного насильственного эксцесса в свой адрес будущий преступник попадает в фазу подготовки, «размышлений», после которой он «взрывается», подвергая опасности свою жизнь и жизнь других: он стремится уничтожить себя и других, причем не только тех, кто причинил ему страдание, а всех. Моделей интерпретации происходящего здесь несколько. Так, Л. Адлер считает, что человек «выходит из себя», совершая публичное самоубийство, которым он обозначает полное отчаяние и безнадежность, используя свои последние, убийственные действия для того, чтобы «показать это другим». Он ставит спектакль, в котором хочет наказать других своей смертью и тем самым вызвать у них чувство вины. Он также хочет, чтобы его воспринимали всерьез. Й. Хоффман представляет другую модель. Он выделяет и иные факторы: стремление привлечь внимание, почувствовать себя кем-то, а может быть, и бессмертными. Ненависть порождается отчаянием и порождает стремление утвердить себя. И если в войнах прошлого века многие
солдаты стреляли над головами врага, поскольку не хотели кого-то убивать напрямую, то участники колумбайнов часто тренируют свою точность, в том числе с помощью компьютеров: они идут именно убивать. Существует и «психиатрическая», клиническая модель: причиной буйств называются психические заболевания, например сумеречные состояния [9; 10].
Общий портрет многих решившихся на массовое насилие, как показывает анализ «колумбайнеров» и скул-шутеров (school shooting) США и иных стран, сообществ «прирожденных убийц» (NBK, Natural Born Killers), а также российских сетевых «групп смерти», пропагандирующих, например, суицид у детей («Синий кит», «Разбуди меня в 4.20»), и групп типа «АУЕ» («Арестантский уклад един» или «Арестантское уркаганское единство»), включает особый социально-психологический статус отверженных и изолированных в классе или учебной группе, а также контактирующих с людьми социопати-ческого склада [11]. Для них типична «мораль насилия». Она описывается шкалой, крайними позициями, полюсами которой является насилие по отношению к другим, в пределе — убийство, а также самоограничение, насилие над собой, в пределе — самоубийство: повсеместность современной культуры насилия, нормализация «морали насилия» выражается в том, что идеи о причинении вреда себе и другим не кажутся неестественными и запрещенными. Школьники и студенты, интересующиеся тематикой скулшутинга, делятся внутри субкультуры на четыре подгруппы в зависимости от их интересов и моделей поведения: исследователи, фанаты, подражатели и колумбайнеры [9; 10]. Ученые выделяют ряд особенностей жизни «скулшутеров»:
— отсутствие внимания родителей к ребенку и конфликты в семье, особая внушаемость, зависимость и незрелость;
— проблемы с самореализацией и комплекс неполноценности, фрустрированность и чувство собственной недооцененности обществом, социальные блага и успех кажутся недоступными, окружающий мир воспринимается ложным и бесполезным;
— одиночество, интровертность и ориентация «внутрь себя», предпочтение внутреннего внешнему миру, может наблюдаться чувство мизантропии, социопатии (ненависть к окружающим);
— отклонения в психическом развитии и депрессивные состояния и (или) неординарные поведенческие реакции;
— социальный остракизм со стороны сверстников, слепая ненависть, месть за унижение и разные формы отчуждения, нетерпимости и насилия, в том числе «преследование на основе предрассудков», которое является распространенным и часто более разрушительным, чем обычный буллинг;
— употребление психостимулирующих медицинских препаратов и (или) увлечение компьютерными играми, в том числе с элементами жестокости, нескрываемый и публично демонстрируемый интерес к тематике «летального» насилия и убийств и т. п.;
— суицидальные мысли и наклонности, скрытая или явная агрессия, которая, как правило, беспричинна, тенденция к формированию сильных ощущений и принятию риска, поиску новых острых и опасных ситуаций [12-15].
Таким образом, мы видим, что это портрет зависимого, несамостоятельного человека, который не нашел возможности осуществить себя и не ищет себя в образовательной среде и который живет в среде «сообщества булли» или сообщества насилия [9; 16]. Для него насилие — «выигрышный лотерейный билет», который создает иллюзию быстрого и единовременного разрешения всех проблем [15]. Однако при этом они часто ищут легитимации и оправдания своих действий в идеологических платформах ультрарадикальных сообществ и движений, чтобы обеспечить себя и свою «борьбу» смыслом и направленностью. Это так называемое «контрафактное отклонение» — склонность выражать или преследовать нормальные интересы способом вне социальных конвенций, т. е. способом, связанным с субкультурными нормами [5, р. 94]. Поэтому «связи с радикальными кругами в онлайне и офлайне имеют решающее значение для установления и поддержания одиночными субъектами мотивов и способности совершать насильственные инциденты на протяжении всего процесса (от идеологической радикализации к планированию и подготовке инцидента)» [15, с. 95]. При этом важно то, что «единый профиль скулшу-тера, а также определенный (узнаваемый по характерным признакам) профиль учебного учреждения, которое подверглось скулшутингу, не существуют» [15, с. 97]. Вместе с тем феномен колумбайна — это во многом феномен подражательный, связанный с известным «синдромом Верте-ра» — подражательными убийствами и самоубийствами, практикуемыми молодыми людьми, подростками и юношами, осознавшими зияющую пропасть между тем, кто они есть, и миром, в котором они живут и долженствования которого так или иначе принуждаются исполнять.
Однако этим проблема не ограничивается. Так, П. Кал-лен, один из ведущих исследователей колумбайна, связывает его именно с психопатией (социопатией) — умело замаскированным до времени стремлением уничтожать людей [17]. П. Лэнгман делит стрелков на три типа: травматики, психотики и психопаты. Первые представляют себя отличными от иных изгнанниками, вторые — жертвы насилия, третьи не чувствуют связи с другими людьми, не испытывают чувства вины за содеянное и могут наслаждаться, причиняя боль другим людям. Насилие распространяется по цепочке, нападающие могут быть описаны как потенциально склонные к насилию «сборщики несправедливостей», которых может очень сильно затронуть то или иное травмирующее их чувство собственной значимости, необычности и превосходства событие [9].
Психопатия (социопатия) характеризуется тем, что решение «не быть» человеком (личностью, партнером, профессионалом), не развиваться, в том числе не учиться, принимается человеком более-менее осознанно и существует как стабильная черта, что говорит о том, что исправить эту ситуацию крайне сложно, если не невозможно [4; 18]. Психопатия — естественный феномен «легкой социальности», разрушенной культуры образовательных и иных
отношений. Поэтому в школах и вузах современности, помимо прямой цели защиты людей от точечного, адресного и массового, в том числе деперсонализированного и депер-сонифицированного, массового насилия, стоит задача помощи школьникам и учителям, студентам и преподавателям, испытывающим потребность развиваться, быть людьми, в выборе собственной позиции и модели поведения в ситуациях взаимодействия с социопатическими индивидами и социопатическими группами.
А. Лобачжевский [4] и Ф. Зимбардо отмечают, что системе управления обществом, как правило, проще и удобнее «нейтрализовать» проблему ее игнорированием, дискуссиями о «ложке дегтя в бочке меда» [19]. Это приводит к тому, что население демонстрирует в качестве ведущей формы активности пассивность и «усталость» как отказ участвовать в предлагаемых ей инсценировках «благополучия» [20]. Со временем же человеческая суть, «нормальность» берет свое: люди находят выход из ситуации, даже если это ситуация столкновения с «руководством» группой колумбай-неров или иной организованной преступной группировки (далее — ОПГ). Возвращение общества к первенству человеческого достоинства и жизни, нравственным законам бытия позволяет ему подняться из состояния полного краха. Как психологическое освобождение от давления со стороны буллинга, включая достижение способности и готовности сказать насилию «нет», дает возможность бывшей жертве реализовать себя, свой потенциал, так и освобождение организации, региона, страны от патократического управления дает возможность решить проблемы и начать развиваться. Однако системное давление со стороны надгосударствен-ных структур на эти сообщества остается, что во многом нивелирует достигнутое.
Интерес представляют такие аспекты социопатов, которые были выявлены на пути профилактики и коррекции насилия, в том числе в форме скулшутинга, колум-байна. Феномен колумбайна активно исследуется с конца ХХ в. Как показала практика, многие его исследования были безуспешными: там, где они велись в контексте проблем обеспечения безопасности насильственными, внешними по отношению к образованию и культуре образовательных отношений мерами, там, где не были поставлены вопросы, связанные с необходимостью повышения социально-психологической компетентности субъектов образования, в частности самостоятельности учащихся и обучающихся. Здесь речь, прежде всего, идет о том, что самостоятельный человек может формироваться, реализовываться и развиваться только в атмосфере ненасилия, что связано с высокой культурой образовательных отношений. Человек может становиться таким и эффективно и продуктивно защищаться или избегать насилия там и тогда, когда и где он обучен его распознаванию (идентификации признаков), блокированию воздействий (грамотному противостоянию) и купированию его последствий (помощи себе и окружающим, подвергшимся насилию). Однако целями работы должен быть не один человек, а группа. Уже в исследованиях Ст. Милгрема, Ф. Зимбардо, С. Аша, не говоря об описаниях культуры концлагерей и фашизма, данных В. Франклом, А. Кем-
пински, Бр. Беттельгеймом, В. Райхом, Т. Адорно, о работах М. Ямпольского, У. Эко, Э. Синклера, А. Ренд и Р. Пак-стона, А. Мотыля, отмечается групповой характер такого нарушения. Р. Пакстон пишет, например, что фашизм демонстрирует «болезненной концентрацией на социальном упадке, унижении или ощущении себя жертвой и на компенсаторном культе единства, энергии и чистоты, в контексте которой индоктринированные активисты той или иной группы („элиты") пытаются утвердиться за счет расправ над представителями настоящей элиты и иной патократической, конкурирующей группировки. Другой полюс — „избранности", превосходства и попыток выполнения присвоенной миссии „спасения человечества" (который так последовательно и выпукло демонстрируют, в частности, США, где уже несколько десятилетий колумбайны почти обычны) — дополняет картину фашизации. Предоставление услуг элит (власти) попирает демократические свободы посредством „заботливого" и „спасительного насилия", отрицают юридические или этические преграды, подавление недовольных внутри и внешнюю экспансию» [21, p. 150]. Противоположный «элитаризации» и группообразованию полюс расчеловечивания представлен людьми — «бревнами» или «музель-манами»: десубъективизацией человека, отказавшегося от высших ценностей, долга (предназначения) жизни, выживающего за счет жизни другого человека, ради выживания готового лишить другого средств существования, растоптать достоинство и (или) убить [22]. Данный феномен типичен в большей мере для условий тюрем и концлагерей, военных и иных чрезвычайных ситуаций, однако может встречаться и в повседневности. В профилактике и коррекции индивидуального, группового и массового насилия, в том числе колумбайна, поэтому большую роль играет именно системная работа, системный анализ негативных проявлений («сигналов» и признаков) имеющихся или грядущих нарушений и угроз, изучение потенциально опасных групповых, а не только индивидуальных признаков — предвестников или последствий насилия.
Корректирующее взаимодействие с социопатами включает чаще всего малоэффективные и непродуктивные попытки почти принудительной (по настоянию и под надзором родителей, опекунов, учителей и т. д.) медико-педагогической и социально-психологической работы, которая возможна лишь отчасти и только в раннем возрасте. В зрелом возрасте «помощь» обычно лишь снабжает социопата новыми стратегиями манипуляции и новыми оправданиями: социопат практически не способен представить, что с ним что-то может быть «не так» [4; 18]. Более того, у него нет цели «стать человеком» и нет проблем поиска смысла жизни: интересны более конкретные цели, способы достижения которых требуют обычно прямо противоположного в отношении себя и окружающих. Не случайно поэтому в последние десятилетия наблюдается всплеск «трансгуманистических» идей, активно распространяемых США и транснациональными корпорациями через свои надгосударственные органы. Социально-психологическое сопровождение поэтому
должно быть адресовано не столько тем, кто уже имеет такие нарушения, а тем, кто с ними вынужден взаимодействовать или может находиться на грани перехода, присвоения психопатической модели как нормальной. Взаимодействие специалистов сопровождения с ними включает стратегии распознавания (идентификации) социопатических стратегий, стратегии ухода и изоляции, активной и пассивной самозащиты и «контроля повреждений». Однако, даже будучи идентифицированными, социопаты часто не изолируются, не только не наказываются, но нередко получают даже большую власть, поскольку чаще всего образуют группы, с членами которых они в какой-то мере готовы «считаться» и которые ради достижения собственных индивидуальных целей или целей патократического сообщества (мафии или даже ОПГ) в целом поддерживают их [4; 5]. Это ярко иллюстрируют феномены фан-групп колумбайна: с начала истории этого явления в конце ХХ в. в США по настоящее время растет число и увеличивается «география» таких групп, очень активно развивается документально-криминальный контент (true crime) в интернете, традиционных СМИ и литературе в целом *. Это особенно активно происходит именно там, где традиции директивно-научающего образования уже разрушены, а традиции исследовательско-диалогического еще не созданы или не внедрены. Поэтому идут дискуссии о важности цензурирования или блокирования таких сообществ как рекламирующих насилие, унижения и убийства.
Групповой характер психопатизации способствует тому, что нарушения успешно и долго скрываются под маской нормальности: такие субъекты не афишируют своего разрушительного или откровенно преступного поведения, избегая контакта с системой правосудия, не стремятся попадать в ситуации нравственной оценки. Для этого они учатся распознавать друг друга, развивая представление о наличии индивидуумов, подобных им и отличных от них. С первыми они склонны объединяться, создавать свою, активную сеть конспирации (мафию) [4]. Однако, как отмечают германские исследователи, в рамках проекта TARGET исследовавшие ситуации колумбайнов 1999-2017 гг., включая колумбайны 2002-2009 гг. (буйство в Эмсдеттене, Эрфурте, Виннендене и т. д.), люди и группы, вовлеченные в подготовку массовых насильственных акций, неоднократно «предупреждают» о них. Здесь нужно развести социопатию, существующую как состояние развития человека с самого раннего возраста, и социопатию, возникающую как результат насилия, «обид» и подавления человека, его стремления и способности быть самостоятельным, собой уже в процессе образования [7; 23]. Как правило, «обиды» наносятся именно социопатами, формирующими вокруг себя необходимую им психологически опасную атмосферу, в которой они могут успешно добиваться своих целей, манипулируя обиженными и иными участниками. Кроме того, социопаты так или иначе манифестируют ощущаемое ими пренебрежение обычными людьми и удовлетворенность достигнутыми целями (страв-
ливания, насилия (расправы) и т. д.), но обычно после того, как цель достигнута (эксцесс насилия произошел).
Социально-психологическая работа по профилактике и коррекции деструктивных отношений в образовании. Сущность социально-психологического сопровождения образования в этом контексте, профилактика и коррекция связаны с заботой и уважением, созданием открытой и безопасной атмосферы обсуждения проблем, в которой «обычные люди» могут обсудить затруднение, не будучи заподозрены в доносительстве и не подвергая себя опасности остракизма и т. д. [24].
Выделим основные направления усилий служб сопровождения.
1. Помогают здесь, в первую очередь, узконаправленные программы типа No Bullying Schools: антибуллинго-вые мероприятия в школах и вузах. Специалисты таких программ помогают разрабатывать и внедрять протоколы борьбы с травлей в учебных заведениях, обучают педагогов и родителей распознаванию буллинга и иных форм насилия, предотвращению и преодолению конфликтов среди детей, подростков, молодежи.
2. Однако только направленной работы антикризисных менеджеров или академической социально-психологической службы сопровождения для решения этой проблемы недостаточно. Нужна трансформация всей системы образования, в том числе обогащение ее предметного содержания и реальные усилия к осуществлению образовательных отношений, стимулирующих развитие школьников и студентов и ставящих целью формирование всесторонне развитого человека: осознание им своей свободы и ответственности за процессы, результаты обучения и воспитания. Так, интерес представляют некоторые инновационные методические системы, активизирующие и обращенные к человеку как целостности «педагогик», например «педагогика переживаний», «педагогика сотрудничества» и т. д., где можно увидеть внутреннюю связь самых разных сторон человеческого развития и образования, создающего для него условия. И конечно, формирование и развитие образовательного коллектива школы или вуза как целостности, в том числе в контексте интеграции систем социально-психологического сопровождения образования с системой деятельности педагогов и администрации учреждения.
3. Для результативного социально-психологического сопровождения образования нужна «новая школа», новая культура отношений: педагоги, которые не только передают знания и умения, но и воспитывают учеников; родители, оказывающие разумную поддержку и давление; вузы и школы, укомплектованные профессионалами, включая психологов и социальных работников, кризисных менеджеров. Эффективное и продуктивное социально-психологическое сопровождение образования создает такую школу (вуз) своими усилиями, в том числе через (анти)кризисные команды в школах и вузах, специально подготовленных людей, работающих в рамках идей
* Щигарева М. Есть лишь он один // Лента. 23.03.2023. С. 1. URL: https://lenta.ru/articles/2023/03/23/kiUers/ (дата обращения: 12.04.2023).
«безопасной школы», которым могут доверять учащиеся и обучающиеся, заметившие предупреждающие сигналы и иные «необычности». Чем раньше будет идентифицирована и разрешена критическая ситуация, тем меньше вероятность того, что в школе или вузе произойдут серьезные акты насилия.
Важнейшая перспектива совершенствования образования и его культуры — развитие у всех субъектов образования готовности и способности к самоуправлению, самостоятельности как независимости и автономности, внутренней и внешней свободы творчества, открытий, принятия и исполнения решений в учебной, профессиональной и иных сферах жизнедеятельности.
Целями социально-психологического сопровождения образования и трансформации систем образования для обеспечения его безопасности, развития направленности на самостоятельность обучающихся и учащихся как важного компонента профилактики и коррекции насилия могут выступать:
1) помощь школьникам (студентам) и иным субъектам образовательных отношений в коррекции девиантных форм поведения, в том числе коррекции и гармонизации способов и удовлетворения желаний и нужд человека, прояснении и реструктуризации систем его ценностей, самореализации;
2) коррекция социальных статусов и претензий человека на исключительность и превосходство и т. д., помощь в развитии ответственности и благодарности, способности и готовности к рефлексивному осмыслению своих и чужих форм активности, стремления и умения учиться на ошибках и исправлять их в сфере личностного, межличностного, учебного и профессионального взаимодействия, помощь в самоактуализации;
3) помощь в разрешении и предотвращении конфликтов, в выстраивании отношений человеческой близости, дружбы, взаимопомощи, не отягощенных целями выгоды и коммерции, помощь в интеграции в сообщество, профилактике и коррекции состояний деструктивной агрессивности и их последствий, в обучении продуктивному конфликтному поведению (конфронтационному и ассер-тивному), включая умение говорить «нет» и ограничивать вмешательство психологически и социально опасных субъектов — социопатов, помощь в прояснении истинных целей и ценностей, отношений и т. д., освобождении от имитаций и навязываний и тем более разных видов более жесткого насилия в образовательных отношениях;
4) работа по оптимизации организационной культуры и психологического климата учреждения образования, формированию и поддержке развития образовательного коллектива школы или вуза как целостности.
Не менее важным является создание в образовательных учреждениях атмосферы, психологически безопасной и благоприятствующей обучению, воспитанию человека как личности, партнера и профессионала. Для этого из образования необходимо удалить реформы и инновации, приносящие вред его качеству, а также благополучию субъектов образования, всемерно заботиться об укреплении и гармонизации учебных и преподавательских коллективов школ или вузов, вводить инновации, направленные на поддержку развития человека как целостности.
Выводы
В современном образовании многих стран важнейшей задачей становится формирование и развитие не только и не столько предметных компетенций, сколько человечности. В противном случае, как это видно на примере продажи «образовательных услуг», образование приводит к возникновению и умножению социопатий и неминуемому последующему кризису образовательных систем. Поэтому одной из ведущих задач антикризисной работы и социально-психологического сопровождения образования в целом выступают задачи поддержки педагогов и учеников, столкнувшихся с девиантными и социопатическими индивидами, их группировками. Школьники и студенты, учителя и преподаватели могут осмыслить и научиться вести себя в целом спектре ситуаций, так или иначе связанных с феноменами социопатии. Сюда можно отнести и распространившийся во многих образовательных организациях России и мира буллинг, и иные формы деструктивных отношений, включая колумбайн. Если человек получит продуктивный опыт преобразования таких ситуаций в сотрудничестве с различными специалистами, в том числе академических служб сопровождения и антикризисного менеджмента, если его обучение и воспитание будут организованы и адресованы целостному формированию и совершенствованию как будущего профессионала, партнера и личности, то он сможет реализовать и распространить этот опыт дальше, передать его другим людям. Таким образом, анктикри-зисно ориентированное социально-психологическое сопровождение среднего и высшего образования выступает как важная часть образовательного процесса, формирования и повышения его культуры.
Перспективы. Продолжить исследование по разработке программы профилактики и коррекции индивидуального и массового насилия в образовании в рамках психологического сопровождения учебно-воспитательного процесса.
Список источников / References
1. Арпентьева М. Р. Проблема социального порядка и насилие в школах // Проблемы современного образования. 2016. № 5. С. 39-49.
2. Арпентьева М. Р. Протравматический и посттравматический стресс: психологическая реабилитация жертв массового насилия // Вестник Калужского государственного университета. 2017. № 4(37). С. 5-14.
3. Арпентьева М. Р. Становление личностью, партнером и профессионалом: критерии и проблемы // Профессиональная ориентация. 2018. № 1. С. 10-19.
4. tobaczewski A. M. Politieke Ponerologie: Een wetenschap over de aard van voor politieke doeleinden aangewend kwaad. France, Castelsarrasin, 2017. 793 р.
5. Kassymova G. K., Aksarina I. Y., Demchuk A. V., Stepanova G. A., Aksarina Y. S., Bogach M. A., Brovkina S. N., Kosov A. V., Arpentieva M. R., Dossayeva S. K. Foresight and the role of innovation in the development of Russian education. Bulletin of National Academy of Sciences of the Republic of Kazakhstan. 2019. Vol. 4(380). Pp. 93-101. https://doi.org/10.32014/2019.2518-1467.9.
6. Плотников В. В., Самойлов С. Ф. Дифференциация проявлений крайних форм агрессии в образовательной среде // Общество и право. 2021. № 1(75). С. 149-153.
7. Allwinn M., Hoffmann J., & Meloy J. R. German mass murderers and their proximal warning behaviors. Journal of Threat Assessment and Management. 2019. Vol. 6(1). Рр. 1-22.
8. Гончаров Л. А. «Колумбайн» и скулшутинг в структуре молодежного экстремизма и терроризма // Вестник Воронежского института экономики и социального управления. 2019. № 2. С. 29-31.
9. Langman P. Rampage school shooters: A typology. Aggression and Violent Behavior. 2009. Vol. 14. Рр. 79-86. https://doi. org/10.1016/j.avb.2008.10.003.
10. Raitanen J., & Oksanen A. Global Online Subculture Surrounding School Shootings. American Behavioral Scientist. 2018. Vol. 62. No. 2. Рр. 195-209.
11. Демидова-Петрова Е. В. Классицизм и инновации в предупреждении преступности несовершеннолетних. Казань, 2018. 400 с.
12. Баева Л. В. «Группы смерти» и «колумбайн-сообщества» в онлайн культуре и реальном социуме // Информационное общество. 2019. № 3. С. 33-42.
13. Диденко К. В., Бочарникова Л. Н. «Колумбайнеры» — новый тип личности несовершеннолетнего преступника // Современный ученый. 2020. № 5. С. 267-273.
14. Карпов В. О. Культ колумбайна // Вестник Казанского юридического института МВД России. 2018. № 4(34). С. 442-446.
15. Карпова А. Ю., Максимова Н. Г. Скулшутинг в России: что имеет значение? // Власть. 2021. Т. 29, № 1. С. 93-108.
16. Дамаскин О. В., Красинский В. В. О предотвращении «колумбайна» (скулшутинга) в образовательных организациях // Государство и право. 2020. № 11. С. 84-96.
17. Каллен Д. Колумбайн. М., 2019. 608 с.
18. Keel K. A. The Psychopath Whisperer: The Science of Those Without Conscience. New York, 2015. 304 p.
19. Zimbardo Ph. The Lucifer Effect: Understanding How Good People Turn Evil. New York, 2008. 576 p.
20. Бодрийяр Ж. Общество потребления. М., 2021. 348 с.
21. Paxton R. The Anatomy of Fascism. New York, 2011. 338 p.
22. Живульская К. Я пережила Освенцим. М., 2012. 270 c.
23. Gladwell M. Thresholds of Violence. How school shootings catch on. The New Yorker. 12.10.2015. Р. 1. URL: https://www. newyorker.com/magazine/2015/10/19/thresholds-of-violence (accessed: 21.03.2023).
24. Академическое психологическое консультирование: психологическое сопровождение образования / под ред. М. Р. Ар-пентьевой, А. И. Тащёвой, С. В. Гридневой. Торонто, 2019. 230 с.
Поступила 04.05.2023; одобрена после рецензирования 15.05.2023; принята к публикации 30.08.2023.
Все авторы внесли эквивалентный вклад в подготовку публикации.
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
