CC BY
33
Пространственная Экономика 2007. № 2. С. 150-156
А. С. Ким
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ЭТНИЧНОСТИ
Этнический ренессанс 60-70-х гг. XX в., развившийся на фоне спада экономики в большинстве стран мира в результате кризиса идеологии всеобщего благоденствия (велферизма) и позволявший надеяться на высокий уровень жизни для всех народов, в значительной степени способствовал этноэкономическим притязаниям. Постепенно стало ясно, что в «золотой миллиард» попадут далеко не все, ибо богатые государства (а следовательно, и богатые этносы) станут еще зажиточнее, а бедные еще беднее. В этой ситуации социально-экономическое благополучие стран и народов стало приобретать этническую окраску.
Дифференциация мирового пространства на «Север» и «Юг», «Запад» и «Восток» привела к тому, что экономические различия стали приобретать национально-этнический и даже этнорасовый оттенок: страны Азии, Африки и во многом Латинской Америки все больше чувствовали себя несправедливо обделенными благами экономического процветания Запада. В то же время даже в самых процветающих обществах патологическую остроту для иммигрантов приобрели проблемы получения гражданства, работы, жилья и т. п.
Во многих полиэтничных обществах этническая консолидация стала происходить на основе борьбы за ресурсы. Имущественные размежевания становятся все заметнее, что имеет следствием конкурентную борьбу между этническими группами за экономически прибыльные ниши производства, сферы услуг, теневой экономики и т. п.
В этой связи представляется интересным рассмотреть понятие «национальная экономика» и «этническая экономика». Как считает известный российский социолог Ж. Т. Тощенко, «под первым понятием — «национальная экономика» — обычно имеется в виду экономический уклад определенной страны во всем его многообразии и многоаспектности, а также политика и
© КимА.С.,2007
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ЭТНИЧНОСТИ ^^
№ 2 2007
практика государства, отстаивающего и координирующего интересы основных субъектов экономической жизни страны» [9, с. 220]. Он полагает, что в случае, «когда экономическая политика и хозяйственная практика начинают учитывать или ориентироваться на создание привилегий и преференций только для представителей одной нации (обычно автохонной), то мы вправе говорить об особом феномене — этнической экономике, или, ... — об экономическом национализме» [9, с. 220].
Выяснение того, насколько оправданно отождествление понятий «этническая экономика» и «экономический национализм», требует привлечения массива этносоциального материала и его анализа на предмет рассмотрения объективного содержания экономических процессов, происходящих в этнических отношениях. Пока же можно констатировать фактическую утрату основ так называемых «национальных» экономик, становящихся все более транснациональными и перестающими быть автономными. Как справедливо замечает Ж. Т. Тощенко, «о национальной экономике говорят все меньше. ...если этот термин и применяется, то только к таким уникальным явлениям, как экономика Японии, экономика Китая, частично Южной Кореи. Процессы глобализации и интеграции, нашедшие выражение в научно-технической революции, развитие систем коммуникации сблизили континенты и населяющие их народы. В то же время во многих странах имеет место сегментация рынка, когда этнические группы занимают определенный рентабельный сектор экономики и тудадопускают только своих» [9, с. 220].
Что касается содержания понятия «экономического национализма», то прежде, на наш взгляд, необходимо выяснить традиционную научную трактовку национализма. Широко известный в современной политико-философской мысли исследователь Э. Гелнер считает, что «национализм — доктрина, идеология, система взглядов, в основе которых лежат идеи совпадения политических границ государства с границами проживания этноса, образующего это государство» [8, с. 350]. Национализм трактуется в современной отечественной политической теории как «идеология, психология и политика, основанные на проповеди национальной исключительности и превосходства» [2, с. 175]. Известный российский этнолог В. А. Тишков считает, что «национализм — идеология и практика, основанная на представлении, что основой государственности, хозяйственной и культурной жизни является нация» [5, с. 254].
Таким образом, национализм связан с устремлениями и идеями, которые характеризуют определенные политические претензии и амбиции национальных и этнических общностей. Следовательно, если говорить об «экономическом» содержании национализма, то в нем отражаются объективные процессы, характеризующие не экономический уклад, экономическую
практику и экономическую политику, а притязания, связанные с устремлениями, идеями, характеризующими экономические амбиции национальных общностей и этнических групп.
Итак, речь идет о совокупности различных идей, взглядов и представлений, в которых как в теоретической, так и в обыденной форме воплощаются различные экономические потребности и интересы, фигурирующие в национально-этнических отношениях. В таком понимании экономический национализм может вполне стать идейно-теоретической основой этнонаци-оналистической политики в сфере регулирования рынка товаров, услуг, труда и т. п.
Вытеснение из экономических сфер представителей определенных этносов базируется на идеологических постулатах экономического национализма. Их суть сводится к тому, чтобы отстаивать интересы не всего населения данного государства (территории), а интересы определенных этносов, которые называются «титульными», «коренными», «аборигенными», «автохон-ными» и т. п. народами, в интересах которых, с точки зрения националистов, должна проводиться экономическая политика.
Политика экономического национализма особенно наглядно продемонстрировала себя на постсоветском пространстве. Новые независимые государства, возникшие после распада СССР, зафиксировали ведущие народнохозяйственные отрасли за определенными этническими группами, сознательно ограничив доступ к обладанию собственностью, финансами, природными богатствами представителям других этнических групп. «Именно на этой базе возникли и получили широкое распространение такие явления, как этническая экономика, этническое предпринимательство, этноправовая система государственных предпочтений и привилегий для представителей автохонного народа, защита их интересов в конкуренции с другими субъектами экономической жизни, но олицетворяющих иные этнонациональные группы» [9, с. 219]. Так, «уровень приватизации в интересах представителей коренной нации, например, в Киргизии, уже к октябрю 1997 г. составил в промышленности 80,2%, в строительстве — 56,6%, на транспорте — 47,8%, в торговле и общественном питании — 97,2%, в бытовом обслуживании — 100% [9, с. 222].
К сожалению, проникновение этноэкономического эгоизма в массовое сознание происходит не только в странах СНГ, но и в целом ряде российских административно-территориальных образованиях.
Экономический национализм часто принимает форму экономического господства этнократии, которая, свободно распоряжаясь ресурсами, осуществляет их перераспределение в своих корпоративных интересах. При этом перераспределение ресурсов и материальных благ под флагом экономи-
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ЭТНИЧНОСТИ ^^
№ 2 2007
ческого национализма зачастую происходит не в пользу автохонных этносов, а в пользу различных кланов и группировок, выступающих от их имени.
Этнократические интересы проявляются при решении экономических проблем в тех случаях, когда экономическая целесообразность входит в противоречие с корпоративной выгодой, поскольку на последнюю начинают претендовать не из общественных, а из национально-этнических интересов. Так, бывший президент Республики Саха (Якутия) М. Николаев всячески ратовал за усиление экономической независимости республики. Такая позиция справедливо квалифицируется современными этнополитическими исследователями как «экономический национализм» [9,с. 227].
Феномен «экономического национализма» осуществляется посредством претензий на этническое (зачастую этнократическое) господство в экономической сфере. И это подтверждает вся практика развития новых постсоветских государств. Вместе с тем было бы упрощением сводить этноэкономичес-кие притязания только лишь к проявлениям экономического национализма. У любой этнической общности, как уже упоминалось выше, существуют свои экономические потребности и интересы, требующие удовлетворения и реализации. Именно поэтому имеются объективные основания для существования явлений, обозначающихся в содержании понятия «этническое предпринимательство». На это одним из первых обратил внимание немецкий социолог и философ В. Зомбарт [4]. В современной отечественной литературе об этом явлении пишут В. В. Радаев [6], С. В. Рязанцев [7], Ж. Т. Тощенко [9].
Этническое предпринимательство, рассматриваемое как объективное экономическое явление, предполагает субъектов, участников предпринимательства как определенного вида социальной деятельности. Естественно, что далеко не все этносы в равной мере проявляют себя в этой деятельности. Коренная причина этого заключается не в расовых и биологических особенностях, а в характере социальных отношений, формирующихся в процессе развития той или иной этнической общности.
Целесообразно выделить несколько групп факторов, оказывающих наибольшее влияние на формирование особенных предпринимательских склонностей и ориентации людей, принадлежащих к различным этносам.
Во-первых, это факторы природно-климатического характера, ориентирующие людей на занятие теми профессиями, теми видами деятельности, которые вытекают из исторически сложившихся видов экономики, обусловленных объективными условиями их существования.
Во-вторых, это факторы социальной среды, которые создают возможности предпочтительных занятий теми или иными видами труда или являются порождением маргинального положения этнических общностей в случае их вытеснения из социально одобряемых и престижных сфер экономики.
В-третьих, это социально-психологические факторы, обусловленные обычаями, традициями, этническими предпочтениями в сфере экономических отношений, которые обычно складываются в течение веков и тысячелетий.
Исторически сформированное этническое предпринимательство присуще диаспорам, находящимся продолжительное время вне основного ареала расселения своего народа. Для диаспорального предпринимательства характерны следующие черты.
Во-первых, это производство и поставка этнических товаров для коренного населения — предложение «экзотики» на местных рынках.
Во-вторых, это удовлетворение потребностей местного населения в разного рода услугах, которые недостаточно или слабо развиты в конкретном регионе.
И, в-третьих, это заполнение слабозащищенных и неустойчивых рынков, непрестижных сфер экономической деятельности, которыми коренное население не желает заниматься.
Так, корейские диаспоры, проживающие в США, Китае, Японии, России, странах СНГ и Латинской Америке, демонстрируют примеры выживания в труднейших социально-экономических и политических условиях. Но нельзя сказать, что виды их социально-экономической деятельности замыкаются только на сельскохозяйственной, как в России со времен Советского Союза, когда представители корейского населения славились наиболее богатыми урожаями лука. В США, например, в Лос-Анджелесе корейское предпринимательство характеризуется сетью торговых точек и магазинов самой разнообразной направленности. В Казахстане среди корейцев много крупных и средних предпринимателей, но в то же время значительное их количество занято в бюджетной сфере и наемном труде.
Главными причинами существования диаспорального предпринимательства являются тесная связь маргинальное™ социального положения иммигрантов со стремлением к выживанию любой ценой. Дело не только в том, что тяготы миграции становятся фильтрами, через которые проходят люди наиболее деятельные (большинство из покинувших родину не отличались ранее особыми предпринимательскими талантами). Но в положении этих людей в их новой среде при дискриминации на рынке труда и затрудненности профессиональной карьеры, а часто неготовности к массовым индустриальным типам занятий, они встречаются с ограничением возможностей достижения более высокого социального статуса и вхождения в престижные круги принимающего общества. Чужая культурная среда, языковые барьеры, прохладное отношение коренного населения, а для большинства вчерашних иммигрантов и беженцев нелегкая смена занятий, — все это закрепляет маргинальный статус.
№ 2 2007
Таким образом, в современных условиях глобализации главным субъектом этнического предпринимательства становятся адаптационные сообщества — диаспоральные общины. Оставаясь во многих отношениях «чужаками», представители пришлых этносов, «еретики» и «иноверцы» менее дорожат господствующими в данном обществе статусными позициями (по крайней мере, материальное положение, как правило, заботит их больше, нежели социальный статус). Они менее стеснены поведенческими нормами, цементирующими местное сообщество, и поэтому оказываются, во-первых, более открытыми для всякого рода инноваций, а во-вторых, более свободными в выборе наступательных стратегий по отношению к представителям господствующего этноса (которые, со своей стороны, считают это проявлением «беспринципности»). Сохраняющаяся же относительная обособленность этнических коммун и «внутренних городов», с одной стороны, рождает спрос на традиционные для этого этноса товары, а с другой — формирует сети деловой поддержки — капиталом и информацией, рабочими руками и заказами.
Миграционные процессы в условиях глобализации напрямую определяют трансформацию диаспоральных общин в трансграничные, в связи с чем их этноэкономические притязания приобретают транснациональный характер. Так, В. Ф. Галецкий в качестве главного субъекта глобализации определяет транссистемный интегративный слой, под которым он подразумевает космополитические группы. Эти сообщества чувствуют себя везде как дома, поскольку являются глобальными деловыми и профессиональными элитами [3]. Еще дальше в рассуждениях о растущей роли диаспоральных общин в условиях глобализации идут С. К. Бондырева и Д. В. Колесов. Они считают, что «контроль за государством может получить некая межнационально-интернациональная структура и, возможно, с преобладанием представителей какой-либо диаспоры, поскольку идея глобализации как нельзя лучше отвечает психологии и идеологии именно диаспор, отрицающих государственность и провозглашающих «открытое общество» [1,с.291].
В этих условиях значение социально-экономического анализа этничнос-ти состоит в том, что он является эвристическим инструментом в процессе научного поиска механизмов сочетания эффективности этнического предпринимательства и безопасности национальных государств. Данный вывод весьма актуален для России, испытывающей давление постсоветской миграции. Практика применения в различных регионах нового, начавшего действовать с 15 января 2007 года, миграционного законодательства показывает недостаточную просчитанность последствий «замещения» иммиграционного «рыночного» ресурса на отечественный. Именно поэтому России следовало бы стремиться к выработке особой, соответствующей ее реалиям, стратегии,
направленной на оптимизацию регулирующего воздействия на этнические компоненты социально-экономических отношений.
Что касается методологии изучения социально-экономических аспектов этничности, то дело не только в необходимости привлечения научного инструментария геополитики, геоэкономики, социальной антропологии, этнологии и этнопсихологии. Помимо смежных усилий различных дисциплин требуется решить главную, на наш взгляд, исследовательскую задачу: интегральное, социально-философское осмысление реалий экономического пространства, в котором развертываются этнические процессы. Именно на такой методологической основе целесообразен анализ таких, в частности, понятий, как «национальная экономика», «этническая экономика», «этническое предпринимательство». При условии соблюдения данного требования, с учетом последствий распада СССР и процессов глобализации, станет возможным вести обсуждение известной проблематики с применением термина «этноэкономические процессы».
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бондырева С. К., Колесов Д. В. Миграция (сущность и явление). М.: Изд-во Моск. психолого-социального ин-та; Воронеж: Изд-во НПО «МОДЭК», 2004.
2. Василик М. А. Политология: Словарь-справочник. М.: Гардарики, 2000.
3. Галецкий В. Ф. Транссистемный интегративный слой как главный субъект глобализации // Народонаселение. 2003. № 2.
4. Зомбарт В. Буржуа. Этюды по истории духовного развития современного общества. М., 1924.
5. Мельник В. А. Современный словарь по политологии. Минск: Книжный Дом, 2004.
6. Радаев В. В. Этническое предпринимательство: Мировой опыт и Россия // Полис. 1993. № 5.
7. Рязанцев С. В. Этническое предпринимательство как форма адаптации мигрантов // Общественные науки и современность. 2000. № 5.
8. Словарь философских терминов. М.: ИНФРА-М, 2004.
9. ТощенкоЖ.Т. Этнократия: История и современность. Социологические очерки. М.: Российская политическая энциклопедия, 2003.
