CC BY
116
УДК 323.11-054.57
ДИАСПОРА КАК НАЦИОНАЛЬНОЕ МЕНЬШИНСТВО: ЭТНОПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКСПЛИКАЦИЯ
© 2010г. А.С. Ким
Тихоокеанский государственный университет, Pacific State University,
ул. Тихоокеанская, 136, г. Хабаровск, 680035, TikhookeanskayaSt., 136, Khabarovsk, 680035,
khstu@ khstu. ru khstu@ khstu. ru
Рассматриваются различные научные подходы к определению национального меньшинства. Обосновывается взаимосвязь феноменов диаспоры и национального меньшинства в современном обществе. Предпринимается попытка раскрыть роль положения национальных меньшинств как фактора этнополитической мобилизации диаспор.
Ключевые слова: диаспора, национальное меньшинство, экспликация, этнополитическая экспликация, национальное большинство, диаспоральные меньшинства, диаспорные общины, этнополитическая мобилизация.
The author considers various scientific approaches to definition of national minority. In clause the connection of a phenomena of diaspora and of national minority in a modern society proves. The author tries to come to light a role of the status of national minorities in ethnopolitical mobilization of diasporases.
Keywords: diasporas, national minority, explication, ethnopolitical explication, national majority, diasporases minorities, dias-porases communities, ethnopolitical mobilization.
В современных условиях весьма актуально стоит проблема диаспоры как этнополитического феномена, представляющего собой многоаспектный круг вопросов политического самоопределения национальных меньшинств, находящихся вне исторической родины, это обусловливает научно-исследовательскую потребность в интегрировании диаспоральной проблематики в исследовательскую традицию современной политической науки. Необходимо прояснить этнополитический смысл (значение) понятия «диаспора», определить необходимость его этнополитической экспликации. Экспликация -это «...аналитическая процедура по переводу исходного понятия (экспликандума), которое является недостаточно ясным, точным или простым в другое понятие (экс-пликанс), обладающее этими характеристиками» [1,
с. 694]. Под экспликацией понимается также «...разъяснение путем точных формальных определений смысла (значения) употребляемых символов, логических констант...» [1, с. 694]. Экспликация данного термина в этнополитическом смысле (значении) требует, на наш взгляд, выведения содержания понятия «диаспора» из значения понятия «национальные меньшинства», которое является наиболее близким по смыслу из всех устоявшихся терминов, имеющих длительную практику обозначения в современных этнополитических исследованиях групп, возникших в результате миграции.
При решении данной задачи следует учитывать, что понятие национальных меньшинств, несмотря на практику его гораздо более широкого применения в этнопо-литическом дискурсе, чем понятия диаспоры, общепри-
нятого определения не имеет. Не внесло ясности в этот вопрос и вступление в силу с 1 февраля 1998 г принятой Советом Европы Рамочной конвенции о защите национальных меньшинств. Поэтому неудивительно, что в докладе консультативной комиссии о выполнении этой конвенции отмечается, что «Российская Федерация не установила список национальных меньшинств, и страна не имеет твердой позиции относительно того, какие именно группы должны подпадать под действие конвенции или какое определение национального меньшинства должно использоваться» [2, с. 246].
Постепенный отказ от понимания нации в этническом значении как в международно--правовых документах, так и в научной литературе, не привел, пока, к сожалению, к отказу от употребления данного термина в идентичном смысле с понятием «этнические меньшинства». Так, российский этнополитолог В.А. Ачкасов синонимично употребляет понятия «национальные меньшинства» и «этнические меньшинства», используя параллельно в этнополитическом значении термины «этнические группы», «национальные группы». Например, рассуждая о подходах к принципу нерушимости границ в Европе, закрепленного Хельсинскими соглашениями, он считает, что их выбор определяется политической целесообразностью, что «...неизбежно приводит к нарушению прав человека и национальных групп.» [3, с. 284-285]. Говоря о значении Рамочной конвенции о защите национальных меньшинств, В.А. Ачкасов полагает, что ее принятие «.не решает вопроса, упирающегося в более масштабную проблему практической координации и обеспечения равноправия всех этнических групп, в независимости от их статуса в этнонациональ-ной иерархии общего для них государства.» [3, с. 293]. По его мнению, «.ради полной национальной интеграции этнические меньшинства, проживающие в границах данного государства, в идеале должны принять культуру доминирующей этнической группы как свою собственную, политические институты государства должны иметь для них то же значение, что и для титульной этнической общности» [3, с. 293].
Между тем содержание понятий этнических и национальных меньшинств несет в себе, на наш взгляд, различную смысловую нагрузку. В первом случае имеются в виду прежде всего такие показатели этнической общности (группы), как ее количественная характеристика и определенная культурно-специфическая отличительность и обособленность в составе населения определенного государства без указания на этнополитиче-ский статус. В случае же национальных меньшинств внимание акцентируется на статусе этнической общности (группы) в системе этнополитического распределения власти и влияния. Таким образом, в содержании термина «национальные меньшинства» заложена в значительной степени политическая характеристика этнических меньшинств. При этом, как показывает анализ контекста употребления термина «национальные меньшинства», обозначаемые им группы выделяются по двум основаниям: 1) недоминантное (нередко приниженное или дискриминируемое) положение в обществе, характеризующееся соответственно низким этнополи-
тическим статусом; 2) проживание среди иноэтничного (инокультурного) населения в количественном меньшинстве с наличием приобретенного на этой основе «синдрома меньшинства», проявляющегося в чувстве ущемленности и неравенства; 3) нередко иностранное происхождение, отличительным признаком которого является наличие государства, где проживает основная масса родственного этноса (этническое большинство), -исторической родины.
Так, по мнению В.А. Тишкова, проблема меньшинств состоит, прежде всего, в приниженном положении части общества, обусловленном факторами культурной отличительности от доминирующей в данном обществе культуры [2, с. 246]. Белорусский политолог И.В. Ковалева рассматривает, во-первых, меньшинства как социальные группы или совокупность социальных групп, требующих повышенной правовой защиты, а во-вторых, как этносы или части этносов, нуждающихся в такой же защите [4, с. 7]. Ковалева определяет национальное меньшинство как: «...недоминирующий этнос (часть этноса), представители которого являются гражданами данного государства, проживающие в инонациональной среде как за пределами, так и на территории своего традиционного расселения, проявляющие стремление к сохранению своей самобытности, языка, культуры, традиций и других этнических особенностей» [5, с. 28-30].
В.А. Тишков отмечает, что ««национальными меньшинствами» считалась и до сих пор считается часть людей, находящаяся за пределами государств основного проживания этнически родственного населения (венгры -за пределами Венгрии или поляки - за пределами Польши)» [2, с. 248]. Белорусский исследователь Е. М. Бабо-сов дает классификацию национальных меньшинств по их национально-государственному происхождению. «В зависимости от существования или несуществования соответствующего государства небелорусские этносы, проживающие в Беларуси, подразделяются на:
1) имеющие свои национальные государства в дальнем зарубежье (поляки, корейцы, евреи и др.);
2) имеющие свои национальные государства в рамках СНГ (украинцы, армяне, азербайджанцы и др.);
3) не имеющие своих национальных государств (например, цыгане)» [6, с. 96].
Е.М. Бабосов полагает, что, «.будучи небелорусами среди белорусов (скажем, татарами, евреями, цыганами и т.п.), они уже в силу этой особенности представляют менее защищенную, чем остальные группы населения, часть жителей страны, .есть такие стороны жизни, которые по самой своей сущности не подвластны законодательству, основывающейся на нем политике. Возьмем, например, евреев или цыган. Никакие правовые акты не могут гарантировать не только любовь к ним со стороны окружающих их людей, охваченных бытовым национализмом или этническим эгоизмом, но даже ту меру уважения национального достоинства, которая нужна им для того, чтобы чувствовать себя вполне полноправным членом общества во всех сферах жизнедеятельности - трудовой, политической, социальной, бытовой, культурной и т.п.» [6, с. 102-103]. Ученый приводит данные опроса, проведенного в Могилевской области,
показывающие, что «.представители некоторых этносов ощущают недоброжелательное отношение к себе со стороны социального окружения. Так, например, евреи вызывают неприязненное к себе отношение у 20 % опрошенных белорусов и 17 % русских, цыгане - у 30 % русских и у 26 % белорусов, чеченцы, азербайджанцы, армяне - у 82 % русских и 65 % белорусов [6, с. 102103].
«Социально-политические, социокультурные и правовые меры защиты национального достоинства, обеспечения благополучия и безопасности так называемых нестатусных или диаспорных народов должны стать объектом повышенного внимания со стороны государственных властей и органов местного самоуправления. Иначе говоря, правовой статус, гражданские права и свободы представителей таких народов (татар, литовцев, евреев и др.) должны защищаться более последовательно и жестко, чем титульного населения, что, безусловно, приведет к снижению возможного противостояния отдельных индивидов и их групп в сфере этнонациональ-ного взаимодействия» [6, с. 103-104].
Таким образом, в категорию национальных меньшинств попадают как этнические меньшинства, образовавшиеся в процессе миграции (диаспоры) из других государств, так и этнические меньшинства, являющиеся частями автохонного (титульного) населения. С таким выводом согласуется подход И.В. Ковалевой, которая дает классификацию современных государств в соответствии с происхождением национальных меньшинств. Первую группу составляют страны, возникшие путем присоединения соседних территорий. В данном случае наличие национальных меньшинств объясняется несовпадением политических и этнических границ. Вторую -составляют государства, возникшие в результате эмиграции: государства Северной Америки, Австралия, некоторые страны Южной Америки. Третья - страны, в которых меньшинства вырастают из других форм социальной организации, например, племен, народностей. Самой распространенной является четвертая группа стран, где сочетаются различные варианты возникновения меньшинств [4, с. 7]. Из данной классификации следует вывод о том, что диаспора является одним из вариантов (разновидностью) национальных меньшинств.
Взаимосвязь феномена национальных меньшинств с формированием конфликтогенных этнополитических предпосылок диаспоральности, проявляющихся в проблемах политического признания части населения постсоветских государств, весьма логично, на наш взгляд, обосновывается В. А. Тишковым. Он считает, что национальный суверенитет и принцип гражданства являются основными по отношению к проблеме национальных меньшинств. Он полагает, что за данной проблемой скрывается латентная полемика между Россией и ОБСЕ, которая сводится к тому, что наша страна готова распространять деятельность Рамочной конвенции по защите национальных меньшинств на все недоминирующие группы: от вынужденных мигрантов до представителей коренных малочисленных народов Севера. Несмотря на то, что ОБСЕ в принципе занимает такую же позицию, заявляя о том, что в категорию меньшинств должны по-
падать и неграждане, имеющие культурную отличительность и вытекающие из этого особые запросы и некоторые права, Европа дала добро на акцию выведения из гражданства половины населения Латвии и Эстонии. Эти государства с помощью обманной казуистики вывели часть населения, принимавшую участие в их создании, из категории граждан страны, попытавшись тем самым снять с себя ответственность за исполнение мер по поддержке и защите культуры и языка, а также по политическому представительству этой части населения своих стран [2, с. 247].
Доминирующее этнополитическое положение национального большинства в противоположность меньшинству обосновывает и японский исследователь Н. Ока на примере постсоветского Казахстана, где идут процессы «казахизации» и «.речь идет в основном о доминировании представителей титульного этноса во властных структурах и о защите их культуры и языка» [7, с. 196]. В «Концепции формирования государственной идентичности Республики Казахстан» подчеркивается, что современные границы страны «полностью соответствуют исторически сложившемуся ареалу расселения казахского народа. Этническим центром казахов является Казахстан. Нигде в мире они не обладают другой государственностью, которая проявляла бы заботу о сохранении и развитии казахов как этноса, об их культуре, образе жизни, языке, традициях» [8, с. 25-26]. Доминирование такого официального подхода во всех сферах общественной жизни не может не влиять, по мнению Н. Ока, на психологическое состояние национальных меньшинств. В частности, японский исследователь отмечает на примере корейской диаспоры Казахстана их самоидентификацию как народов, живущих «не на "своей" земле» [7, с. 197].
Характеризуя лояльность корейского национального меньшинства Казахстана к официальной власти и титульному этносу, Н. Ока отмечает, что оно принимает свой диаспоральный статус. Вместе с тем он полагает, что лидеры корейской диаспоры настойчиво подчеркивают такое отношение, и в этой связи задает следующие вопросы: «Но почему же лидеры диаспоры так настойчиво подчеркивают свои чувства? Потому ли, что они считают себя обязанными делать это? Или такое поведение обусловлено тем, что корейцы не являются коренным населением страны?» [7, с. 195]. По мнению японского исследователя, феномен диаспорального меньшинства проявляется не в том, что большинство, например казахи в Республике Казахстан, обладает реальными привилегиями титульной нации - «их жизненный уровень в целом не лучше, чем у других» [7, с. 199]. Важно другое обстоятельство: «Представители неказахской части населения чувствуют, что у них меньше прав и возможностей, и именно это ощущение (пусть оно не всегда объективно) может вызвать напряженность и даже конфликты на этнической почве» [7, с. 199].
Итак, в подходе Н. Ока отчетливо просматривается этнополитическая взаимосвязь содержания терминов «национальное меньшинство» и «диаспора». Доминирующее этнополитическое положение национального большинства обусловливает формирование синдрома
национального меньшинства у представителей так называемого некоренного населения, особенно тех, у которых историческая родина находится на территории иностранных государств. Диаспора выступает определенной разновидностью, формой национального меньшинства.
Американский политолог Р. Брубейкер также полагает, что «.почти все стремящиеся стать нациями-государствами страны, возникшие на руинах империй, имели на своей территории национальные меньшинства. И многие из них чувствовали свою пусть не гражданскую, но этнокультурную принадлежность «родине», от которой они оказались отделенными новыми (или вдруг получившими юридический статус) государственными границами» [9, с. 9]. Рассуждая о так называемых «диаспорах катаклизма», этот автор считает, что они образуются на основе национальных меньшинств. На примере этнического рассеивания немцев и русских (соответственно из Веймарской Германии и СССР) он обосновывает тезис о том, что в категорию меньшинств с неопределенным статусом попадают люди, бывшие ранее привилегированными гражданами великих держав [9, с. 9]. «.И немцы, и русские были вовлечены в длительный процесс рассеивания за пределы своего главного этнического ареала, но, в отличие от представителей обычных трудовых диаспор, они образовывали диаспоры вследствие внезапной и травматической для них перекройке границ, когда многонациональные диаспоры разбились на кусочки, мечтающие стать нациями-государствами» [9, с. 9].
Родство терминов «национальные меньшинства» и «диаспоры» подчеркивается Р. Брубейкером и тогда, когда он рассуждает о трех типах пост-многонационального национализма. Первый - это «национализирующий» национализм новых независимых государств, второй - национализм «внешних национальных родин» (external national homelands), и третий тип - рожденный «диаспорами катаклизма» [9, с. 10-11]. Говоря о последнем типе национализма, Р. Брубейкер считает, что это националистические убеждения меньшинств, требующие от властей признать их как особую национальную общность и дать им коллективные, основанные на национальности права - культурные или политические [9, с. 11]. Р. Брубейкер употребляет понятие диаспор применительно к немецкому меньшинству во многих восточно-европейских странах в период между двумя мировыми войнами, а также к венгерским и русским меньшинствам в наши дни [9, с. 12].
В.И. Дятлов связь между национальными меньшинствами и формированием диаспор видит в следующих обстоятельствах. Он считает, что «...проблема диаспор. приобретает на рубеже XX-XXI вв. новые измерения и новую конфликтность. .Огромные массы мигрантов перемещаются по всему миру, выталкиваемые социальными или природными катаклизмами на родине или привлекаемые надеждой на лучшую жизнь в более благополучных и развитых странах. Миллионы людей, не двигаясь с места, оказались жителями новых государств на положении национальных меньшинств. Они вынуждены выбирать между эмиграцией и жизнью в
качестве диаспор» [10, с. 21]. Он считает, что все это дает основание некоторым авторам говорить о «новых диаспорах» [11].
Связь происхождения диаспор с национальными меньшинствами подчеркивается В.И. Дятловым и в его рассуждениях по поводу формирования феномена «новых диаспор». Первый путь - традиционный, когда приходят новые люди, мигрировавшие из своих «национальных очагов»; они так или иначе интегрируются в принимающее общество и, одновременно, консолидируются в землячества, общины, кланы; создают сети связей и отношений на этнической основе. Это может актуализировать этническую самоидентификацию соотечественников-старожилов. Более того, они могут становиться ядром формирующихся диаспор [12, с. 130]. «Другой путь - диаспоризация старожилов; движение от совокупности тех, кто считал себя и/или кого считали представителями неких национальных меньшинств (пришлых), к актуализации этничности и групповому структурированию» [12, с. 130].
Итак, процедура выведения содержания понятия диаспоры из смыслового контекста близкого ему по значению термина «национальные меньшинства» позволяет сделать вывод, что первым и главным отличительным признаком диаспор является рассеивание этнической общности за пределами страны (территории) их происхождения и пребывание на территории определенного государства в окружении доминирующего этнического большинства. Поскольку этническое большинство доминирует в рамках национального (гражданского) сообщества, оно становится большинством национальным. Отрыв от исторической родины, а следовательно, от государства родственного национального большинства, образуя исходное качественное состояние диаспор, определяет их статус меньшинства национального. Диаспора является особым видом национального меньшинства, представители которого в силу исторических условий, долговременно или постоянно проживая на территории определенного государства, имеют еще и так называемую историческую родину. Но формироваться как национальное меньшинство и осознавать себя им, диаспора может только при условии внутренней самоорганизации и самоидентификации.
Российский диаспоролог В. Попков, разделяя понятия диаспоры и общины, полагает, что последние являются наиболее организованными частями диаспоры, члены которых обладают выраженной культурной идентификацией и связаны между собой и другими ее частями сетью устойчивых коммуникаций, образуя внутри себя группы влияния [13, с. 3]. При условии активности этнических элит, национальных движений, общественных организаций, т.е. вторичных субъектов политики, создающихся для выражения и реализации интересов диаспоры, диаспорные общины начинают превращаться в реальный этнополитический субъект. В данном качестве они могут стать связующим звеном между диаспо-ральными организациями и основной массой этнических индивидов, рассеянных в иноэтничной среде.
В процессе такой трансформации диаспор в этнопо-литические общности у них формируются следующие характеристики этнополитической субъектности.
Во-первых, это стратегические цели диаспор, включающие в себя сплочение, консолидацию диаспораль-ных этносов (а в случае вынужденного рассеивания или насильственного разъединения - восстановление единства, собирание в национальное сообщество). Например, функционирующее с 1999 г. Общероссийское объединение корейцев (ООК), выступает за консолидацию корейских диаспор России и стран СНГ и поддержку мирного и демократического объединения корейских государств. Этнополитическая мобилизация албанских диаспор в балканских государствах, образовавшихся после распада Югославии, проходит под лозунгом «Великой Албании», за образование курдского государства выступают не только курдские общественно-политические структуры в Турции, Ираке, Иране, но и диаспоральные организации курдов, проживающих в других странах, вдали от регионов своего исторического происхождения. За воссоединение с родственным этническим большинством выступает ставшее диаспорой после распада СССР армянское население находящегося на территории Азербайджана Нагорного Карабаха.
Во-вторых, в рамках диаспор могут осуществлять свою деятельность различные устойчивые организационные образования, между которыми устанавливаются постоянные или временные отношения, в том числе управленческого характера, а значит, наблюдается организационная структуризация. Например, деятельность Ассоциации корейцев Ростовской области (АКРО) строится по территориальному принципу первичных организаций, находящихся в местах компактного проживания российских корейцев в данном регионе, - Ростове-на-Дону, Батайске, Таганроге, ст. Ольгинской (Аксайский р-н), с. Кулешовка (Азовский р-н), п. Матвеев-Курган (Родионово-Несветайский р-н) [14]. Политическая субъ-ектность диаспоры, реализуясь в различных территориальных образованиях, может быть представлена и региональной структуризацией. Например, в ООК входит более 40 региональных организаций [15]. В составе диаспоры российских корейцев функционируют также федеральная, региональные и местные национально-культурные автономии и другие общественные объединения.
В-третьих, в диаспоре как национальном меньшинстве возникают различного рода взаимодействия, которые формируют внутри нее общественно-политическую жизнь. У диаспоральных организаций имеются элементы внутренней среды (лидеры, ресурсы, взаимодействия, идеи и др.). Например, наличие у корейской диаспоры в России общенациональных и региональных СМИ (общероссийская газета - «Российские корейцы», региональные - «Путь» в Ростовской области, «Корейские новости» в Хабаровском крае), сетей интернет-общения, этнических клубов, кружков, курсов, коллективов народного творчества и т.п.). Руководство АКРО координирует деятельность своих первичных организаций, находящихся в местах компактного проживания российских корейцев в вопросах взаимодействия с региональной и местной властью, контактов с исторической роди-
ной, воспитанием молодежи, поддержки пожилых и престарелых, организации национально-культурных и общественно-политических мероприятий, особенно связанных с формированием исторической памяти, этнической и национальной идентичности [14].
Особенности этнополитической мобилизации диаспор обусловлены их положением как национальных меньшинств в принимающем обществе. Именно поэтому актуализируется необходимость исследования тех аспектов этого положения, которые характеризуют диаспоры как потенциальных или реальных субъектов этно-политического конфликта. Нужно обращать особое внимание на прецеденты бесконфликтного политического поведения диаспоральных меньшинств, их участие в процессах формирования этнополитического консенсуса и межкультурной интеграции.
Литература
1. Словарь философских терминов. М., 2004.
2. Тишков В.А. Этнология и политика: статьи 19892004 гг. М., 2005.
3. АчкасовВ.А. Этнополитология. СПб., 2005.
4. Ковалева И.В. Национальные меньшинства как объект государственной национальной политики Республики Беларусь : автореф. дис. ... канд. полит. наук. Минск, 2003.
5. Ковалева И.В. «Национальное меньшинство как категория политической науки // Обществоведение в системе современного высшего образования: новые концепции, подходы в теории, методологии и методики преподавания : тез. докл. на республиканской науч. конф. : в 2 ч. (Минск, 23 апреля 1999 г.). Минск, 1999.
6. Бабосов Е.М. Прикладная социология. Минск, 2000.
7. Ока Н. Корейцы в современном Казахстане: стратегия выживания в роли этнического меньшинства // Диаспоры. 2001. № 2-3.
8. Концепция формирования государственной идентичности Республики Казахстан. Алма-Ата, 1996.
9. Брубейкер Р. «Диаспоры катаклизма» в Центральной и Восточной Европе и их отношения с родинами (на примере Веймарской Германии и постсоветской России) // Диаспоры. 2000. № 3.
10. Дятлов В.И. Диаспора: попытка определиться в понятиях // Диаспоры. 1999. № 1.
11. См. : Van Hear N. New Diasporas. The Mass Exodus, Dispersal and Regrouping of Migrant Communities. L., 1998.
12. Дятлов В.И. Диаспора: экспансия термина в общественную практику современной России // Диаспоры. 2004. № 3.
13. Попков В.Д. Диаспорные общины в межкультурном взаимодействии: пути формирования и тенденции развития : автореф. дис. ... д-ра соц. наук. М., 2003.
14. См.: Путь. Газета ОО «Ассоциация корейцев Ростовской области. 2004-2008 гг.; Роль и место корейской диаспоры Ростовской области в диалоге народов и культур: материалы науч.-практ. конф. (г. Ростов-на-Дону, 21 августа 2004 г.) / сост. М.Е. Мун. Ростов н/Д, 2004; Корейцы Дона - прошлое и настоящее (к 15-ле-
тию Ассоциации корейцев Ростовской области): материалы науч.-практ. конф. (г. Ростов-на-Дону, 28 октября 2006 г.) / сост. М.Е. Мун. Ростов н/Д, 2007. 15. Мандат доверия // Российские корейцы. 2008. № 104. Июнь.
Поступила в редакцию
5 марта 2009 г.
