CC BY
30Из вышесказанного можно сделать вывод, что успешность обучения у студентов зависит от таких показателей темперамента, как высокий уровень нейротизма и нестабильность [3].
По итогам, у каждой из групп представителей четырех типов темперамента были выявлены довольно высокие средние баллы успеваемости, за исключением одной важной закономерности: только у студентов холериков и меланхоликов встречались оценки «удовлетворительно» и ниже.
Данные типы темперамента отличаются высоким уровнем нейротизма и нестабильностю.
Можно предположить, что именно эти показатели значительно влияют на способности к успешному обучению, однако, нельзя также забывать и о соответствии условиям воспитания и развития. В дальнейшем результаты данной исследовательской работы могут быть учтены преподавателями, кураторами, специалистами по учебной и воспитательной работе по осуществлению улучшения учебного процесса, который мог быть комфортным для всех студентов, вне зависимости от типа их темперамента. Учет такого личностного фактора как темперамент, в своей работе выше перечисленных субъектов образования может привести к повышению уровня образования и активности студентов во внеучебное время в учебных заведениях.
Литература:
1. Баулина, М.Е. Нейропсихология: учебник: [16+] / М.Е. Баулина. - Москва: Владос, 2018. - 401 с.: ил. - Режим доступа: по подписке. - URL: https://biblioclub.ru/index.php?page=book&id=486071 (дата обращения: 05.06.2021).
2. Зайцев А.Б. Индивидуально-психологические факторы успешности обучения современных студентов // Психология. Психофизиология. - 2013.
3. Макарова Н.Г. Изучение особенностей темперамента у студентов разных специальностей вуза // Приволжский научный вестник. - 2013. - №6 (22).
4. Матяш, Н.В. Возрастная психология: учебное пособие: [16+] / Н.В. Матяш, Т.А. Павлова. - Москва; Берлин: Директ-Медиа, 2020. - 268 с.: ил., схем., табл. - Режим доступа: по подписке. -URL: https://biblioclub.ru/index.php?page=book&id=578503 (дата обращения: 05.06.2021).
5. Грацианова, Л.И. Основы психологии: учебное пособие: [16+] / Л.И. Грацианова. - 3-е изд., перераб. и доп. -Москва: Московский финансово-промышленный университет «Синергия», 2020. - 224 с.: ил. - (Университетская серия). -Режим доступа: по подписке. - URL: https://biblioclub.ru/index.php?page=book&id=602815 (дата обращения: 05.06.2021).
6. Общая психология: введение в общую психологию, психология познавательных процессов: [16+] / Б.Н. Рыжов, Д.А. Донцов, М.В. Донцова, Л.В. Сенкевич; под общ. науч. ред. Б.Н. Рыжова, Д.А. Донцова; отв. ред. Д.А. Донцов. -Москва: ФЛИНТА, 2020. - 362 с.: ил., табл. - Режим доступа: по подписке. -URL: https://biblioclub.ru/index.php?page=book&id=611384 (дата обращения: 05.06.2021).
7. Психология: хрестоматия / Современная гуманитарная академия. - Москва: Современная гуманитарная академия, 2004. - Ч. 1. - 188 с. - Режим доступа: по подписке. - URL: https://biblioclub.ru/index.php?page=book&id=275189 (дата обращения: 05.06.2021).
8. Ступницкий, В.П. Психология: учебник / В.П. Ступницкий, О.И. Щербакова, В.Е. Степанов. - Москва: Дашков и К°, 2018. - 518 с.: ил. - (Учебные издания для бакалавров). - Режим доступа: по подписке. - URL: https://biblioclub.ru/index.php?page=book&id=573431 (дата обращения: 05.06.2021).
9. Фрондзей, С.Н. Общая психология: учебное пособие: [16+] / С.Н. Фрондзей ; Южный федеральный университет. -Ростов-на-Дону; Таганрог: Южный федеральный университет, 2019. - 103 с.: ил. - Режим доступа: по подписке. -URL: https://biblioclub.ru/index.php?page=book&id=598552 (дата обращения: 05.06.2021).
Психология
УДК 159.9
кандидат психологических наук, доцент Коданева Михалина Сергеевна
Федеральное казенное образовательное учреждение высшего образования
«Вологодский институт права и экономики Федеральной службы исполнения наказаний» (г. Вологда); инженер лаборатории сетевых технологий Коданев Алексей Витальевич
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Московский государственный технический университет имени Н.Э. Баумана» (г. Москва)
СОЦИАЛЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ ОСУЖДЕННЫХ МУЖЧИН С РАЗЛИЧНЫМ СТАТУСОМ В
ПЕНИТЕНЦИАРНОЙ СТРАТИФИКАЦИИ
Аннотация. В статье представлены результаты исследования социальной идентичности осужденных мужского пола, определенной через структуру ролевых идентификаций. Выделены особенности социальной идентичности у осужденных с различным статусом в пенитенциарной стратификации.
Ключевые слова: социальная идентичность, ролевые идентификации, осужденные, пенитенциарная стратификация. Annotation. The article presents the results of a study of the social identity of male convicts, defined through the structure of role identifications. The features of the social identity of convicts with different status in the penitentiary stratification are highlighted.
Keywords: social identity, role identification, convicts, penitentiary stratification.
Введение. В современной психологической науке проблема социальной идентичности является активно разрабатываемой. С каждым годом растет количество исследований человеческого поведения, одним из аспектов которого являются процессы группового ожидания, непосредственно связанные с групповой идентификацией личности. Исследования идентичности имеют важное теоретическое и практическое значение. Однако это сопряжено с определенными методологическими трудностями, а именно: отсутствием единой концепции, недостатком эмпирических исследований и т.д.
В области пенитенциарной психологии исследований социальной идентичности лиц, осужденных за противоправные деяния, не так много. Очевидно, однако, что знание характеристик, которые осужденные приписывают себе в рамках идентификации с определенной группой, необходимо при прогнозировании успешности их адаптации, особенностей взаимоотношений с окружающими, поведения в условиях исправительного учреждения, а также после освобождения. Во многом негативное влияние, под которое человек попадает в местах лишения свободы, может распространиться на жизнь за пределами исправительного учреждения и привести к включению в криминальную деятельность, способствовать переносу
ролевых идентификаций человека из колонии на жизнь после освобождения, что может негативно сказаться на его жизнедеятельности в целом.
Во время отбывания наказания в исправительной колонии осужденные вовлекаются в процесс пенитенциарной стратификации [4, с. 51]. Большинство из них самоорганизуются в малые группы, выполняющие важную роль в регуляции социальных взаимоотношений. Так, в этих группах складывается иерархическая структура статусов или ролей, для них характерно избирательное отношение к «своим» и «чужим», в каждой группе действует своя система ценностей и ориентиров, имеет место групповая убежденность. Как правило, малые группы в условиях лишения свободы имеют негативную направленность: их члены открыто демонстрируют отрицательное отношение к администрации исправительного учреждения, нарушают режим содержания, саботируют вмененные им обязанности. Влияние таких групп на всех осужденных в учреждении способствует распространению криминальной субкультуры, важным аспектом которой является стратификация.
Пенитенциарная стратификация - особая иерархическая структура, в которой осужденные занимают различное положение и наделяются разными «правами» и «обязанностями». В мужской колонии определяются следующие статусы в системе неформального общения осужденных: «лидеры», полностью противопоставляющие себя администрации и живущие по воровским законам; «мужики», сохраняющие автономность как по отношению к администрации, так и по отношению к «лидерам»; «актив» - согласившиеся сотрудничать с администрацией, тем самым противопоставив себя среде осужденных; «отверженные» - нарушившие нормы криминального сообщества.
Мы предположили, что существуют особенности социальной идентичности осужденных мужчин с разным статусом в пенитенциарной стратификации. Проверке этой гипотезы было посвящено эмпирическое исследование, результаты которого изложены далее.
Изложение основного материала статьи. Исследование проводилось на базе участка колонии-поселения в два этапа. На первом этапе в выборку вошли 67 осужденных мужского пола, представляющих четыре экспериментальные группы в соответствии со статусами. На второй этап исследования по результатам диагностики были отобраны 38 человек.
Особенности социальной идентичности осужденных мужчин с разным статусом в неформальной структуре колонии выявлялись посредством тестирования (тест «20-ти высказываний» М. Куна и Т. Макпартлэнда), репертуарных решеток Дж. Келли (вариант методики, разработанный в рамках ко-терапевтической компьютерной системы «КЕЛЛИ-98»).
Исходное положение заключалось в том, что структура социальной идентичности может быть определена через структуру ролевых идентификаций, представленных в терминах субъективной принадлежности к различным социальным категориям.
При анализе данных по тесту «20-ти высказываний» принимались во внимание такие показатели, как общее количество самоидентификаций (чем больше характеристик осознается, тем выше уровень развития идентичности); «наполненность» отдельных категорий (наибольший процент высказываний приходится на значимые для респондентов категории); содержание высказываний, относимых к той или иной категории [3].
В целом количество ответов на вопрос «Кто Я?» варьировало от 7 до 22, при этом среднее количество ответов в каждой из четырех экспериментальных групп составило 18. Наиболее общая форма ответов представлялась одним или несколькими словами.
Обработка ответов осуществлялась с помощью метода контент-анализа. Все ответы были отнесены к одной из двух категорий: объективные или субъективные характеристики. Примерами первой категории являются такие самоидентификации, как «муж», «сын», «осужденный», «кочегар» и т.д., второй категории - «неудачный», «толстый», «усталый», «веселый».
Оказалось, что у осужденных преобладают субъективные характеристики, которые соотносятся, скорее, с персональной идентичностью. К социальной идентичности нами были отнесены объективные характеристики. В ходе качественного анализа была произведена более дробная их категоризация. Исходя из общих представлений о структуре идентичности и содержания эмпирического материала были выделены две базовые категории, соответствующие компонентам социальной идентичности, - родовую и групповую. Родовая идентичность нашла отражение в высказываниях, характеризующих в равной степени всех представителей рода человеческого («человек», «личность», «индивидуальность»). Групповая идентичность выразилась в отнесении испытуемыми себя к объективно определяемым статусам и группам, имеющим известные границы и условия членства, и была представлена в ряде категорий (этническая, семейная, профессиональная, религиозная, когортная, гражданская, гендерная и прочая). Характеристики этнической идентичности определяют принадлежность к определенному этносу. У семи испытуемых эти характеристики выразились в слове «русский». К характеристикам семейной идентичности были отнесены ролевые самоидентификации, которые имеют место в семейных отношениях. Показателями профессиональной идентичности выступили характеристики, отражающие принадлежность к какой-нибудь профессии. К религиозной идентичности были отнесены характеристики «верующий», «верю в Господа Бога» и т.п. Показателями гендерной идентичности выступили характеристики, обозначающие принадлежность к определенному полу («мужчина»).
В таблице 1 представлены данные, указывающие на выраженность отдельных составляющих идентичности осужденных.
Таблица 1
Средние показатели выраженности составляющих идентичности у осужденных с различным статусом в неформальной структуре колонии (в % от общего количества характеристик)
ЭГ Всего РИ ГрИ ПИ
Всего Э С П Р К Г Гд Пр
1 18,55 5,59 26,94 0,0 13,17 8,38 0,0 2,39 2,39 0,59 0,0 67,46
2 17,68 3,87 27,30 0,64 10,66 10,01 0,16 2,90 1,45 1,45 0,0 68,82
3 18,40 4,07 34,78 0,81 17,66 7,33 0,54 3,53 3,26 1,08 0,54 61,14
4 18,66 3,57 19,64 0,0 3,57 3,57 7,14 0,0 3,57 1,78 0,0 76,78
Условные обозначения: ЭГ - экспериментальная группа; РИ - родовая идентичность, ГрИ - групповая идентичность, ПИ - персональная идентичность; составляющие групповой идентичности: Э - этническая; С - семейная; П -профессиональная; Р - религиозная; К - когортная; Г - гражданская; Гд - гендерная; Пр - прочая.
Очевидно, что существенных различий в структуре идентичности осужденных мужчин с различными статусами нет. Возможно, в анализируемом случае существенную роль играет не принадлежность к определенной группе в неформальной структуре колонии, а специфика самого учреждения, так как оно является колонией-поселением, характеризующейся облегченными условиями существования по сравнению с другими режимами.
Представляет интерес такой параметр, как относительная выраженность отдельных компонентов в структуре групповой (ролевой, социальной) идентичности осужденных с различным статусом в пенитенциарной стратификации. Данные таблицы 1 демонстрируют, что наибольшее количество самоописаний в среднем дают осужденные четвертой группы (18,66), наименьшее - осужденные второй группы (17,68). Увеличение общего числа характеристик, используемых для самоописания, в четвертой группе осужденных по сравнению с остальными происходит за счет персональной составляющей. В первой экспериментальной группе («лидеры») преобладают характеристики профессиональной идентичности. Заметим, что в самоописаниях осужденных второй группы («мужики») не встречается ни одной характеристики, относящейся к этнической и религиозной составляющим идентичности. В третьей группе осужденных («актив») в структуре идентичности значимо возрастает общее количество групповых характеристик. Персональная идентичность у осужденных третьей группы менее выражена по сравнению со всеми другими группами осужденных, однако, в отличие от других групп, преобладают характеристики, относящиеся к этнической, семейной, прочей видам идентичности. Также в самоидентификациях лиц, входящих в третью группу, преобладает такая характеристика как «осужденный».
Явно выступает отличие четвертой группы («отверженные») от других групп испытуемых по соотношению в структуре идентичности групповой и персональной составляющей. Несмотря на то, что последняя преобладает в структуре идентичности во всех группах, максимальные ее показатели - при минимальных по ролевой составляющей - наблюдаются лишь в названной группе. В самоописаниях этих осужденных полностью отсутствуют характеристики, относящиеся к этнической и когортной составляющим идентичности.
На основе данных теста «20-ти высказываний» был разработан репертуарный список для продолжения исследования по методу Дж. Келли. Исследование проводилось в форме структурированного интервью индивидуально с каждым испытуемым. Процедура исследования включала следующие этапы: ознакомление испытуемого с репертуаром ролей; формирование списка персонажей; выявление конструктов.
Репертуарный список, предлагавшийся осужденным, включал девять ролей, объединенных в три группы в соответствии с основными сферами личности: роли, представляющие сферу жизненных отношений (Семьянин, Мужчина, Успешный человек); роли, представляющие сферу значимых отношений (Приятель, Человек, который подставил, Человек, который достоин уважения); роли, представляющие сферу правовых отношений (Справедливый человек, Правопослушный человек, Нарушитель закона). Отдельную группу составили самооценочные персонажи: Я-в-прошлом («я до того, как попал в места лишения свободы), Я-в-настоящем («я сегодня»), Я-в-будущем («я после того, как выйду на свободу»).
В списке персонажей отражаются нормативные референтные группы испытуемого, играющие регулятивную роль в его поведении. При интерпретации учитывалось, кто именно из окружения испытуемого был определен на эти роли; какие ролевые позиции вызвали наибольшие затруднения при выборе персонажей.
Выявленные конструкты выражают вербализованное отношение испытуемого к персонажам репертуарного списка. Конструкты уникальны для каждого респондента, в то же время их совокупность в выборке испытуемых может быть рассмотрена как обобщенный образ того или иного персонажа. По содержанию конструктов, соотнесенных с определенной ролевой группой, можно судить об особенностях отношения испытуемых к фигурам в жизненной и правовой сфере, а также к фигурам, являющимся значимыми в их окружении. При анализе содержания конструктов учитывался смысловой контекст употребления того или иного понятия конкретным испытуемым.
Нами был применен контент-анализ совокупностей конструктов, характеризующих персонажи, в трех из экспериментальных групп (в группу «отверженные» вошли два человека, что недостаточно для обобщения). Категории анализа были определены в соответствии с универсальными факторами субъективного семантического пространства: «Оценка», «Сила», «Активность» [1, с. 88]. К категории «Оценка» были отнесены конструкты, содержание которых свидетельствует о степени привлекательности персонажа, при этом один полюс конструкта выражает предпочитаемое качество, а другой - отвергаемое. Конструкты, отражающие волевые стороны личности (уверенность в себе, независимость, доминантность - и противоположные им характеристики) определялись как соответствующие категории «Сила». Конструкты, отвечающие по содержанию экстравертированности - интровертированности (высокая активность, общительность, импульсивность на одном полюсе - и пассивность, замкнутость, рефлексивность на противоположном), причислялись к категории «Активность». Таким образом, обобщенный портрет каждого из персонажей ролевого списка в группе испытуемых строился на основании количественного распределения конструктов по трем категориям и их содержательной характеристики.
В первой экспериментальной группе («лидеры», п=9) практически по всем персонажам и группа персонажей преобладают оценочные конструкты. Наибольшее количество оценочных конструктов выявлено в отношении персонажей жизненно-ролевой группы (70,4%), в частности, персонажей «Семьянин» и «Мужчина», что говорит об их особой значимости для испытуемых. Такой персонаж, как «Человек, который подставил» описан только с помощью оценочных характеристик, что определило отчуждаемость этого персонажа от образа Я. Наименее значимыми в этом смысле оказались персонажи правовой группы (50% оценочных конструктов). Наибольшее число конструктов по категории «Сила» отнесены к персонажам «Человек, который достоин уважения», «Правопослушный человек» и «Я-в-настоящем». Обращает на себя внимание тот факт, что персонажи «Семьянин» и «Человек, который подставил», абсолютно лишены характеристик по данной категории. Это может быть интерпретировано как невыраженность доминантной позиции этих персонажей по отношению к окружающим. «Я-в-будущем» конструируется испытуемыми этой группы как вообще «неактивное» по сравнению с двумя другими самооценочными персонажами (0,0% характеристик по категории «Активность»). Актуальное состояние осужденных первой группы отражено также в оценочных конструктах «решительный», «трудолюбивый», «спокойный», «уверенный в себе», возможно, связанном с осознанием своего места в среде осужденных. Содержание образа «Я-в-будущем» у испытуемых данной группы в целом позитивно, в нем преобладают характеристики, связанные с успешной, благополучной жизненной деятельностью и собственной активностью.
У осужденных второй группы («мужики», п=15) оценочные конструкты преобладают по всем персонажам и группам персонажей, кроме образа «Я-в-будущем» - он наделен в большей степени волевыми характеристиками, (53,3%). Наибольшее количество оценочных конструктов выявлено в отношении персонажей значимо-ролевой группы (76,7%), что говорит об их важности для испытуемых. Наименее значимыми в этом смысле оказались персонажи, относимые к жизненным ролям (57,8% оценочных конструктов). Наибольшее число конструктов по категории «Сила» отнесены к образу «Я-в-будущем». Обращает на себя внимание тот факт, что образ «Я-в-настоящем» практически лишен характеристик по данной категории. В этом случае можно говорить о низком уровне развития волевых черт у осужденных второй группы.
Процент характеристик по категории «Активность» последовательно уменьшается от персонажа «Я-в-прошлом» к персонажу «Я-в-будущем». В то же время «Я-в-будущем» конструируется «мужиками» как полностью «неактивное» по сравнению с двумя другими самооценочными персонажами (0,0 % характеристик по категории «Активность» против 26,7%). Содержание образа «Я-в-будущем» у осужденных, относящихся к группе «нейтральных» в целом позитивно, в нем преобладают такие характеристики, как «целеустремленный» и «успешный».
Осужденные третьей группы («актив», п=11) демонстрируют преобладание оценочных конструктов по всем персонажам и группам персонажей, кроме персонажа «Успешный человек»: он в равной степени наделен оценочными и волевыми характеристиками (по 40,9% в каждой категории), Наибольшее количество оценочных конструктов выявлено в отношении персонажей значимо-ролевой группы (71,2%), в частности, «Приятель» и «Человек, который достоин уважения», что свидетельствует об их особой значимости для испытуемых. Наименее значимыми в этом смысле оказались персонажи, относящиеся к жизненным ролям (53,0% оценочных конструктов). Наибольшее число конструктов по категории «Сила» отнесены к персонажам «Успешный человек», «Нарушитель закона» и «Я-в-будущем». Отметим, что персонажи «Семьянин» и «Справедливый человек» практически лишены характеристик по данной категории (по 4,5% волевых характеристик по каждому персонажу). «Я-в-будущем» конструируется осужденными из группы «актив» как наименее «активное» по сравнению с двумя другими самооценочными персонажами (22,7% характеристик по категории «Активность» против 54,5%). Актуальное состояние испытуемых этой группы отражено в основном с помощью конструктов «трудолюбивый», «сдержанный», «спокойный». Содержание образа «Я-в-будущем» у осужденных этой группы в целом позитивно, в нем преобладают характеристики, связанные с успешностью, счастьем и стремлением к чему-нибудь.
В заключение приведем данные относительно типов систем конструктов у осужденных мужчин в зависимости от их статуса в пенитенциарной стратификации (таблица 2).
Таблица 2
Частота встречаемости типов систем конструктов в группах испытуемых (в %)
ЭГ Типы систем конструктов
нормальный жесткий рыхлый
1 66,7 33,3 0,0
2 53,3 33,3 13,4
3 36,4 45,4 18,2
4 66,6 33,3 0,0
Как видим, во второй и третьей группах наблюдается «рыхлая» система конструктов, которая отличается большой неопределенностью и не может служить достаточной опорой в социальных контактах. «Жесткая» система конструктов отличается определенностью, наличием строгих правил и закономерностей, что является причиной чрезмерной категоричности в оценках людей и интерпретации мира, не позволяющей ее обладателю быть достаточно объективным и гибким при объяснении тех или иных поступков окружающих. Это, в свою очередь, приводит к ухудшению контактов и порождает конфликты [2, с. 4].
При целостной оценке состояния адаптационной способности осужденных со статусом «актив» выявлены все три типа систем конструктов, но с преобладанием характеристик «жесткой» системы. Очевидно, именно у «актива» проявляется дезадаптированность в условиях отбывания наказания. Особое положение представителей «актива» обусловлено тем, что свою жизнедеятельность они ведут среди осужденных в соответствии с «неписаными законами», однако при этом подчиняются нормам администрации. Такая ситуация порождает рассогласованность ролевых позиций, что неизбежно ведет к возникновению конфликтов.
Выводы. Результаты проведенного исследования подтвердили исходное предположение об особенностях социальной идентичности осужденных мужчин с различным статусом в пенитенциарной стратификации. Эти особенности проявляются, прежде всего, в соотношении ее ролевых составляющих. Так, в ходе исследования было выявлено, что в структуре идентичности так называемых «лидеров» преобладают профессионально-ролевые идентификации, у «мужиков» отсутствуют этнические и религиозные самоидентификации. В структуре идентичности представителей «актива» преобладают ролевые характеристики по сравнению с персональными, у них также чаще встречается самоидентификация «осужденный». Обратная ситуация наблюдается в группе «отверженных»: в отличие от остальных эти осужденные в большей степени рефлексируют собственные персональные характеристики (не групповые), что вполне объяснимо с учетом их статуса в неформальной структуре исправительного учреждения.
Для «мужиков» и «актива» преобладающей является сфера значимых отношений. Для «лидеров» наиболее значимыми являются жизненные роли мужчины и семьянина, их образ «Я» в целом позитивен, однако сфокусирован на настоящем. Что касается представлений о себе в будущем, то у «лидеров», как и у всех других групп осужденных, они не ассоциируются с какой-либо активностью, при этом связаны с успешностью. Образ «Я-в-настоящем» у «мужиков» практически лишен волевых характеристик. Образ «Я-в-будущем» у «актива», напротив, наделен ими, из чего можно сделать вывод об устремленности осужденных этой группы к будущему.
При интегральной оценке адаптационных возможностей осужденных были выявлены три типа систем конструктов -«жесткая», «нормальная» и «рыхлая». Явное преобладание конкретного типа - жесткого - продемонстрировала группа со статусом «актив». Это свидетельствует о дезадаптированности осужденных данной группы, которую можно связать с их маргинальным положением в колонии.
Полученные результаты могут оказаться полезными для разработки психокоррекционных мероприятий, направленных на формирование у осужденных мужчин социальной идентичности, адекватной как в условиях лишения свободы, так и за пределами исправительного учреждения.
Литература:
1. Большая энциклопедия психологических тестов. - М.: Изд-во Эксмо, 2006. - 416 с.
2. Воробьев В.М., Коновалова Н.Л. «КЕЛЛИ-98» ко-терапевтическая компьютерная система: методическое руководство. - СПб.: Иматон, 2003. - 174 с.
3. Кун М., Макпартлэнд Т. Эмпирическое исследование установок личности на себя // Современная зарубежная социальная психология. Тексты; под ред. Г.М. Андреевой, Н.Н. Богомоловой, Л.А. Петровской. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. - С. 180-187.
4. Потапов И.В. Пенитенциарная стратификация личности // Вестник Челябинского государственного университета. - 2014. - № 19 (348). - Право. - Вып. 39. - С. 51-54.
Психология
УДК 159.9.018
кандидат психологических наук, доцент Лукьянов Алексей Сергеевич
Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего образования «Северо-Кавказский федеральный университет» (г. Ставрополь)
ИНТЕРПРЕТАЦИОННЫЙ ПОТЕНЦИАЛ КАК КРИТЕРИЙ СОДЕРЖАНИЯ МЕТОДА ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО
ИССЛЕДОВАНИЯ
Аннотация. В статье изложены основания представления о методе психологического исследования с точки зрения его содержания. Выделено понятие интерпретационного потенциала, представляющего собой критерий маркировки содержания метода исследования, отражающий возможность исследователя использовать субъективное толкование обнаруживаемых в ходе реализации конкретного метода фактов. Показана двойственность сущности метода как процедуры получения данных в рамках конкретного исследования, которая включает условно отграничиваемые объективную часть (схему реализации метода) и субъективную часть (интерпретационную часть метода). Методы психологического исследования в связи с таким представлением об их содержании могут быть расположены на континууме - от элементов с низким интерпретационным потенциалом (математические и статистические методы) до элементов с высоким интерпретационным потенциалом (консультативная и терапевтическая беседа).
Ключевые слова: метод, психологическое исследование, содержание метода, интерпретационный потенциал, континуум методов научного исследования.
Annotation. The article presents the foundation for understanding the method of psychological research from the point of view of its content. The concept of interpretative potential is highlighted, which is a criterion for marking the content of the research method, reflecting the researcher's ability to use a subjective interpretation of the facts discovered during the implementation of a particular method. The duality of the essence of the method as a procedure for obtaining data within the framework of a specific study is shown, which includes the conditionally delimited objective part (the scheme of the method implementation) and the subjective part (the interpretative part of the method). Methods of psychological research in connection with this idea of their content can be located on a continuum-from elements with low interpretative potential (mathematical and statistical methods) to elements with high interpretative potential (consultative and therapeutic conversation).
Keywords: method, psychological research, content of the method, interpretative potential, continuum of psychological research methods.
Введение. В современной психологической исследовательской практике стало достаточно общепринятым для изучения психической реальности использовать различные методы, прежде всего прямо и непосредственно заимствованные из другой научной области, но принимать их без соответствующей рефлексии как методы психологического исследования, или же использовать как методы актуальной научной парадигмы методы из предшествующей парадигмы (напр., самонаблюдение и наблюдение, опрос, экспертная оценка).
Встаёт ряд вопросов, связанных с чёткостью позиции исследователя, с существованием научного стандарта в целом относительно метода, которые сводятся к тому, каким образом согласовать разные методы в рамках одной науки и одного научного исследования, и, как следствие, - какой науке принадлежит исследование, если в нём доминирует, или вообще использован только один метод? Описанию возможного ответа на этот вопрос, лежащего в основании соответствующей проблемы, посвящена данная работа.
Изложение основного материала статьи. Сущность и классификация методов психологического исследования -традиционная и многочисленная по количеству публикаций тема. Существует отдельная проблема определения сущности понятия «метод», согласования его с синонимичными понятиями «технология», подход», «средство», соотношения с категориями предметной области науки. Существует проблема классификации методов и определения их адекватности процедуре конкретного исследования. Размышления на эти темы характерны для методологии и теории психологии, что воплощается в отдельных публикациях, монографиях, журналах и сборниках статей (В.М. Аллахвердов, Ф.Е. Василюк, А.В. Юревич [1; 2; 8; 12]).
Однако сложившаяся ситуация в психологии (именуемая «кризисом» (Л.С. Выготский, 1927) или «схизисом» (Ф.Е. Василюк, 2003)), которая выражена в так называемом «методологическом плюрализме» (А.В. Юревич, 2005), и ярко однажды обозначена Б.В. Зейгарник фразой «Сейчас каждый сам себе Выготский», позволяет говорить об отсутствии в целом единой системы теории психологии и, в частности, единой системы методов психологического исследования. Попытка представить концепцию единой системы методов психологического исследования предлагается в данной статье.
Самое традиционное рассмотрение методов психологического исследования, представленное, к слову, в каждом (или почти каждом) учебнике по психологии для студентов, - это их перечисление, как то: наблюдение и его виды, эксперимент, биографический метод и метод анализа продуктов деятельности, беседа, интервью и анкетирование, тестирование и опросные методы и пр. [напр., 6; 9].
Другой подход - это некоторая классификация методов по уровням для конкретного психологического исследования (классификация Б.Г. Ананьева, В.Н. Дружинина, Г.Д. Пирьова и др.) [напр., 3].
Следует обозначить и подход, основанный на достаточно очевидной необходимости согласования эволюции содержания методов психологического исследования с историей самой психологии как науки, в котором (в эволюционирующем содержании) будут отражаться основные этапы истории психологии: методы психологии как науки о душе, методы психологии как науки о сознании, методы психологии как науки о поведении и, наконец, современный этап -методы психологии как науки о психике (психической реальности). Как видно, здесь метод определяется с чёткой привязкой к предмету психологии, и эта связь считается само собой разумеющейся (П.Я. Гальперин, 1988 и переизд.; Т.В. Корнилова, 2020; С.Л. Рубинштейн, 1945 и переизд.; С.Д. Смирнов, 2017 и др.).
В нашем представлении это не так очевидно, что мы покажем ниже. Подойдём к этому представлению с анализа важного (если не сказать ключевого) для психологии метода самонаблюдения, современное определение которого исходит из того, что самонаблюдение - это изжившая себя процедура (технология) обнаружения особенностей психики испытуемого посредством самоанализа и самооценки испытуемым своего же состояния, определённого условиями экспериментальной (необходимой экспериментатору) ситуации. По Э. Борингу, с позиции психоанализа,
