Состояние отечественной социально-философской мысли на исходе советской эпохи Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

УДК 101.1:11

Т. Н. БРЫСИНА

СОСТОЯНИЕ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКОЙ МЫСЛИ НА ИСХОДЕ СОВЕТСКОЙ ЭПОХИ

Рассматривается состояние социально-философских исследований в 70-80-е годы двадцатого века в отечественной философии. Выявляются ведущие тенденции, идеи и проблемы, которые получили развитие в последующие десятилетия.

Ключевые слова: марксистско-ленинская парадигма, общественное бытие, практика, идеальное, феноменология, социальный конструктивизм, рациональность.

Обращение к данной теме — это не только реализация историко-философского интереса, что, несомненно, важно для исследования. Прежде всего это возможность осмысления современного состояния отечественной социально-философской мысли, что позволяет обнаруживать её генетические предпосылки, определяющие идеи, направления и перспективы. То, довольно многообразное концептуальное и методологическое содержание социально-философских исследований, которое представлено в работах нынешних авторов, не могло появиться только потому, что изменилась общественная ситуация и исчезли идеологические препоны. Необходима была сложная подготовительная, зачастую скрытая, работа мысли в рамках сложившегося теоретического пространства, чтобы в последнее двадцатилетие могли появиться зрелые труды по социально-философской проблематике. И если девяностые годы двадцатого века можно охарактеризовать периодом «бури и натиска» [1], то предшествующий им период заката советской эпохи - это тот период, в котором закладывались основы как для крушения господствующей парадигмы, так и для формирования современного теоретико-методологического разнообразия в исследованиях общественной жизни.

Можно выделить несколько каналов, по которым протекала такая работа. Первый, довольно неожиданный, - это историко-философские исследования. Стало уже общим местом положение о том, что в советский период именно история философии, наряду с логикой, являлась той областью, где идеологическое давление было менее тяжёлым, что и выливалось в большую степень свободы. Именно поэтому мы имеем

© Брысина Т. Н., 2016

имена философов мирового уровня (А. Ф. Лосев, В. Ф. Асмус, П. П. Гайденко и другие). С подобным объяснением трудно согласиться. Однако речь здесь не только и не столько об анализе философских концепций, в том числе общественного устройства в различные эпохи (от античности до современности), сколько о формировании иных, отличных от марксистской парадигмы, методологических принципов и теоретических идей в рамках этих исследований, которые стали базовыми в изучении современного общества, в том числе и российского.

В качестве примера можно привести творчество Н. В. Мотрошиловой, одного из крупнейших знатоков феноменологии Э. Гуссерля. Её историко-философские исследования, эволюционируя, охватывают всё более широкую проблематику, включают в свою орбиту всё новые имена и проблемы, что в итоге в концентрированном виде представлено в фундаментальном 4-томном учебнике «История философии: Запад-Россия-Восток» (вышедшим в начале девяностых и переизданном в 2012). В этом же году издаётся другой учебник «Отечественная философия 50-80-х годов XX века и западная мысль». Казалось бы, эти работы относятся к департаменту истории философии. Однако в них ясно просматриваются социально-философские позиции автора, которые, как мне представляется, складывались именно в результате изучения истории философской мысли. Одно из итоговых произведений Н. В. Мотрошиловой, где раскрывается её понимание общества на основе циви-лизационного подхода, стала книга «Цивилизация и варварство в современную эпоху». В рамках статьи нет возможности развёрнуто представить взаимозависимость историко-философских и социально-философских идей в творчестве Н. В. Мотрошиловой, могу только отослать читателя к самим её трудам, а также к статье А. В. Шестопала [4].

Второй, самый плодотворный и многочисленный канал - это исследования, осуществлявшиеся в контексте философии Маркса, но приводившие к совсем иным результатам, чем определялось системой марксизма-ленинизма. В первую очередь здесь следует назвать Э. В. Ильенкова. Несомненно, что главным в его философской работе было выявление и экспликация такого образования, как идеальное. Это понятие является узловым для понимания принципиального различия марксовского взгляда на общественную жизнь и различных идеалистических, материалистических, в том числе марксистских концепций. Именно вокруг этого понятия развернулась жаркая дискуссия в семидесятые годы в отечественной философии, показавшая, насколько многие, считавшие себя последователями Маркса, оказались вне сферы его теоретических открытий.

Э. В. Ильенков вскрыл связь между принципиально новым пониманием идеального и практики Марксом, благодаря чему и стало возможным разработать действительно «новый материализм», то есть предложить диалектико-материалистическую концепцию общества. Трактуя идеальное как специфическую социальную связь деятельности и её продуктов, не зависящую от процессов, протекающих в головах конкретных людей, но, напротив, задающую формы явленности их результатов как осознанных, Эвальд Васильевич показал, что идеальное есть неотъемлемый «компонент» общественного бытия, а не просто характеристика психических образований. В этом же ключе развивалась мысль М. К. Мамардашвили, но, как будет показано ниже, у него она была направлена на синтез идей Маркса, феноменологии и экзистенциализма. Э. В. Ильенков оставался в пространстве диалектико-материалистических установок, однако его работы оказали мощное влияние на поколение отечественных исследований (Т. Н. Брысина, Э. Г. Классен, Т. П. Матяш, Г. Ф. Миронов, С. В. Ячин и многие другие), для которых он открыл новые горизонты в учении Маркса, чем способствовал разработкам проблем социальной философии, соответствующим вызовам современности. Тесным образом связанным с этим явлением, и в определённой степени обусловленный им, оказался процесс включения в область социально-философских исследований новых тем и проблем. Следует отметить, что здесь также не обошлось без историко-философского влияния, которое неизбежно побуждало исследователей к размышлениям о состоянии современного общества, в том числе и советского. Показательной в этом отношении

является тема рациональности, которая, благодаря исследованиям П. П. Гайденко, Ю. Н. Давыдова, концепции М. Вебера, становится предметом интереса не только гносеологов, но и представителей социально-философской области. Конец восьмидесятых годов отмечен всплеском интереса к теме рациональности не только в академических кругах, но и среди вузовских преподователей философии [2]. Другим стимулом выступает именно историко-философские работы по феноменологии, где анализируются установки позднего Гуссерля, развёрнутые в концепции жизненного мира.

Иной вариант прочтения Маркса представлен в работах М. К. Мамардашвили. Сфера его интересов — сознание. Казалось бы, Маркс не занимался этой проблематикой, однако она никоим образом не могла быть элиминирована, поскольку им разрабатывалась материалистическая концепция общества. Дело всё в том, что разработка такой концепции была невозможна без преобразования понимания природы сознания, его места и роли в общественной жизни. В первую очередь, это введение Марксом в социально-философский тезаурус такого концепта, как «чувственно-сверхчувственные, или общественные вещи», природа которых стала предметом изучения как самого Мираба Константиновича, так и ряда других советских исследователей.

В труде «Анализ сознания в работах Маркса» (1968 г.) Мамардашвили ясно показывает, что проблема сознания в «новом материализме» не может быть поставлена и рассмотрена вне социально-экономического контекста, и более того — вне анализа тех механизмов, которые «работают» в головах самих участников общественной жизни и форм, представляющих результаты действия этих механизмов. Так устанавливается неразрывная взаимосвязь философского изучения сознания и понимания социального бытия. Вся дальнейшая деятельность М. К. Мамарда-швили является фактом, его подтверждающим. Однако, как он отмечает, «обращение к Марксу стало в философии формой осмысления развиваемых теорий и критического самоотчёта исследования» [3, с.295]. Это в полной мере относится и к нему самому. Идеи Маркса были не только восприняты, но и переработаны с учётом результатов современной философии, прежде всего феноменологии. Это не случайно: Мамар-дашвили был среди тех отечественных философов, которые не только своими историко-философскими работами возродили в СССР интерес к феноменологии, но сами стали применять феноменологический теоретико-методологический аппарат в исследованиях многих

философских, в том числе и социально-философских проблем.

Критический взгляд характерен не только в отношении самого исследователя, но и марксова понимания состояния социальности и места человека в этом стоянии. В лекциях «Введение в философию» (1979), а также в текстах по социальной философии (1981), исследование общественных отношений осуществляется уже в пространстве особой теоретической области, заданной идеями Маркса, проинтерпретированными через процедуры феноменологической методологии, собственными теоретическими представлениями о природе, месте и формах существования сознания, понятого в ключе современного материализма как некого факта социальной жизни, оказывающимся и условием, и презентантом, и одним из «механизмов» осуществления этой жизни как на уровне социума, так и конкретного человека. Другими словами, сознание — это не те эмоции, чувства и т. д., которые переживаются человеком и являются свидетельством его психологической жизни, а целостность форм, в которых эти явления только и могут осуществляться. «Сознание - такой феномен, который по определению многоструктурен, представляет собой упаковку в себе множества структур. Есть первичные структуры сознания, которые суть символические структуры, т. е. ненаглядные, непредметные... человек не может жить в мире [социально и культурно организованном - Т. Б.], в котором сам не может себя символически репрезентировать, без порождения и допускания этим миром» [4,с.215].

Из такого понимания сознания и его места в социальном бытии прямой ход к социально-конструктивистским исследованиям, которые в постсоветский период станут одним из ведущих направлений в отечественной философии. В социальном конструктивизме, развиваемом П. Бурдье и его школой, марксово понимание человека как активной преобразующей силы, действующей в исторически определённых конкретных обстоятельствах и изменяющей их в ходе деятельности, является одним из фундаментальных. Концепция практики Маркса получила своё развитие в теории габитуса - устойчивых и транслируемых систем диспозиций, которые структурируют различные практики как единство правил и обстоятельств жизнедеятельности носителей конкретных габитусов, одновременно испытывая воздействие самых практик.

Восприятие социального конструктивизма, конечно, осуществлялось напрямую, через знакомство с трудами Бурдье, но та лёгкость, с ко-

торой социальный конструктивизм завоёвывал свои позиции в отечественной социально-философской и социологической мысли, была подготовлена сложной многолетней работой по очистке Маркса от марксизма-ленинизма, в которой роль деятельности М. К. Мамардашвили трудно переоценить.

Иной ход в предолении марксистко-ленинской парадигмы представления общества, но также неразрывно связанный с исследованиями сознания, представлен, в частности, работами В. С. Библера. Его знаковая книга «От нау-коучения — к логике культуры» (1991) готовилась именно в последний период советской эпохи. Библер также остаётся в горизонте идей Маркса, но вводит новое измерение общественной жизни - культурологическое, ориентированное на выявление и рассмотрение логики культуры как логики парадокса, логики диалога и логики трансдукции, что, собственно, и даёт возможность обосновать идею культуры. Здесь опять главным оказывается понимание марксо-вой практики, однако проинтерпретированное в более широком значении. Не только конкретная-революционная деятельность, но любая предметная деятельность и есть совпадение изменений обстоятельств и самой деятельности. Отсюда выводится понимание культуры как особого социума, где люди пребывают всегда, будучи соединяемыми или разделяемыми (диалогом либо борьбой смыслов, следовательно, изменяя их как составляющих обстоятельства деятельности). Другими словами, изменяя всю ту социальную реальность, которая и есть человеческая общественная жизнь. Взаимопредставленность и, разумеется, взаимозависимость деятельности и обстоятельств всегда имеет символическую форму, поэтому культура не может быть отделена от экономических или иных общественных отношений, она даже не есть их особое измерение, она их суть. Конечно, такое понимание отлично от марксовой концепции, но релевантно ей.

В этом обзоре нельзя не отметить ещё один важнейший компонент, который в конце двадцатого и начале двадцать первого веков занял одно из ведущих мест в области социальной философии — это религиозно-философские представления об обществе. По ряду известных причин это направление не могло быть значимым на протяжении всего советского периода, но оно никогда не исчезало, оставаясь в маргинальном пространстве. Контекстом для представителей данного направления являлись идеи русских мыслителей XIX - нач. XX вв. Ориентация на

религиозную мысль естественным образом выдвигала в качестве главной проблему метафизического основания общества и его воплощение в социальной форме - соборности. Другой темой здесь является тема коммуникации, которая становится одной из ведущих вообще в социальной философии. Конечно, в данном направлении она имеет свою специфику, преломляясь через идеи всеединства, диалогичности («Я и Другой»). Третий узел — это проблема соотношения религии, науки, философии. В период господства «наукоцентризма» и его опошленного варианта — позитивизма данная проблема оказывалась способом осмысления современной цивилизации, перспектив её существования и условий бытия человека как человека, а не «одномерного» существа.

Конечно, в этот период продолжали публиковаться работы в контексте марксистско-ленинской парадигмы, но они не являются предметом анализа в данной статье, поскольку не оказали серьёзного влияния на современные социально-философские исследования.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Брысина Т. Н. О возможности больших нарративов в социогуманитарном познании // Вестник УлГТУ. - 2015. - №3.

2. Гильмутдинова Н. А. Рациональность социально-гуманитарного познания и проблемы социального творчества // Научно-технический прогресс и духовная культура. - Свердловск, 1988.

3. Мамардашвили М. К. Анализ сознания в работах Маркса // Как я понимаю философию. -М., 1990.

4. Мамардашвили М. К. О сознании // Необходимость себя. - М., 1991.

5. Шестопал А. В. Русская философия: современность и классика (размышления над трудами Н. В. Мотрошиловой) // Вопросы философии. - 2014. - №3.

Брысина Татьяна Николаевна, доктор философских наук, профессор кафедры «Философия» УлГТУ.

Поступила 24.09.2016 г.

УДК 101.2

Н. А. ГИЛЬМУТДИНОВА ФИЛОСОФИЯ И МИРЫ ВОЗМОЖНОГО

Выявляются разные модальности философского мышления; анализируется историческая смена представления и обоснования мира сущего, должного и возможного; подчеркивается актуальность и своевременность продолжения основополагающей работы философии: открытия и расширения пространства возможного.

Ключевые слова: специфика философии, модальность мышления, действительность, сущее, активность, критика, должное, возможное, смыслопорождение.

Философия до сих пор старалась объяснять или изменять мир, тогда как собственное её дело -умножать возможные миры.

М. Эпштейн

Классифицируя и анализируя высказывания о мире, формальная логика использует термин «модальность» (от лат. modus - образ, способ),

© Гильмутдинова Н. А., 2016

подразумевая под ним дополнительную информацию о характере зависимости между предметами и формами мысли, о логическом статусе суждений, об оценочных, регулятивных и других характеристиках высказываний о мире. Формы проявления модальности суждений исследуются модальной логикой, - обширной, относительно самостоятельной и быстро развивающейся отраслью современной логики.

Так, к самым распространённым можно отнести модальность алетическую, или истинную