CC BY
53
СОСТОЯНИЕ И РАЗВИТИЕ ОФИЦИАЛЬНОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
Статья посвящена состоянию и развитию официального политического дискурса в современной России в условиях сужения поля публичной политики и процессов, связанных со сменой президента страны. Современный российский официальный политический дискурс характеризуется частым несоответствием слов и действий политической элиты, желанием выдать желаемое за действительное, скрыть истинный характер своих мыслей и мотивации поступков, с одной стороны, и достаточно частым изменением публичной позиции важнейших политических акторов по поводу тех или иных происходящих в стране процессов, зачастую в ходе одного политического сезона, с другой.
Если в 90-х годах XX в. почти за каждым публичным адресантом политического дискурса стояла четкая картина мира, свой ментальный мир, который разительным образом отличался от ментального мира коллег по профессиональному занятию политикой, — достаточно вспомнить индивидуальный дискурс экс-губернаторов Саратовской области и Красноярского края Д. Аяцкова и А. Лебедя, действующих глав Москвы и Кемеровской области Ю. Лужкова и А. Тулеева, бывшего премьер-министра В. Черномырдина и др. (см., например: Васюков, http://www.psyh-portret.ru; Гаврилова, 2005; Саф-разьян Л., Сафразьян Т., 1999; Чамышев, 2006), — то теперь многие политические акторы растворяются в коллективном тренде официального политического дискурса. Существует и обратная проблема, вытекающая из несоответствия слов и действий: нынешняя политическая элита четко осознает, что «язык дан человеку для того, чтобы скрывать свои мысли», поэтому можно зафиксировать, начиная от самого президента и заканчивая рядовыми представителями власти, противоположные суждения по одним и тем же вопросам (см., например: Куцылло, 2008, с. 29; Награда недели, 2008, с. 26).
Решить эти проблемы и призваны методы дискурс-анализа, направленные на «выуживание» скрытой информации, стоящей за тем или иным текстом, раскрытие истинных мотивов и интенций адресантов дискурса и, как следствие, определение истинной «повестки дня» политической элиты. В отечественной науке востребованы в первую очередь лингвистические методы анализа, которые позволяют исследовать картину мира конкретных политических акторов на основе массива их собственных текстов — интервью, пресс-конференций, публичных выступлений и т. д. (см.: Алтунян, 2006; Власть и элиты, 2005; Гаврилова, 2003, 2004; Паршина, 2007;
© Негров Е. О., 2008
Публичное пространство, 2008). Менее представлен анализ текстов средств массовой информации в целом, в современных условиях являющийся важнейшим способом изучения текущего политического процесса, так как именно он позволяет экстраполировать полученные данные на всю совокупность официального политического дискурса1. При исследовании такого рода очень важно правильно выбрать анализируемый материал. Здесь следует отметить еще одну специфическую особенность современного официального политического дискурса — его сильную зависимость от конечного адресата. Помимо инструментальной функции, связанной с борьбой за власть и набора зависящих от нее признаков, официальный политический дискурс призван также формировать повестку дня внутри элиты, определяя основные тренды текущего политического процесса. Причем в данном случае понятие элиты выходит за рамки политики, так как такое определение трендов важно и для остальных социальных групп, менее подверженных примитивным манипуляционным технологиям, — интеллигенции, общественных деятелей, ученых и т. д. В связи с данным фактом нам представляется целесообразным ввести не встречаемое ранее в научной литературе понятие электорально значимого большинства применительно к адресатам официального политического дискурса, преимущественной целью которого является манипулятивная стратегия. Данный термин отражает реальную ситуацию, при которой основная задача официального политического дискурса сводится к донесению своей позиции до большинства, обеспечивающего легитимность власти, причем большинства, ограниченного в своем доступе к информации и вынужденного пользоваться только предложенными официальным дискурсом каналами трансляции. Именно поэтому телевидение благодаря своим качествам является каналом трансляции для электорально значимого большинства, в отличие от печатных средств массовой информации, которые не имеют такого охвата аудитории.
Здесь важно отметить, что современный российский политический дискурс — дискурс молодой, и формируется он на основе дискурса тоталитарного. Основным его адресатом является то самое
1 Существует довольно большое число публикаций, посвященных объединенному оппозиционному политическому дискурсу (см.: Дука, 2005; Корниенко, 2005, с. 246-277; Нами-нова, 2001) и анализу речевой деятельности отдельных акторов, транслирующих официальный политический дискурс, особенно — В. Путина (см., например: Гаврилова, 2004б, с. 428-429; Колокольцева, 2003, с. 185-193; 2004, с. 432-433; Сиротинина, 2003, с. 80-83; Филинский, 2002). Количество публикаций, посвященных объединенному официальному политическому дискурсу, крайне незначительно (см., например: Фадеичева, 2008, с. 407-418). 248 ____________________________________________________________________
электорально значимое большинство, то есть люди, слабо представляющие суть политического процесса, слабо ориентирующиеся в динамике политических сил, в том, какие силы отражают их интересы. Более того, перед рядовым избирателем еще реально стоит такая первичная политическая проблема, как осознание своих интересов: каковы они в общем плане и в чем состоят конкретно; кто выражает его интересы, а кто стремится их ущемить; кто в политической борьбе его союзник, а кто противник. Реальность такова, что российское общество до сих пор является нацией управляемых подданных, а не свободных граждан. Политические выступления агитационного порядка для основной части электорально значимого большинства — явление новое, и относится оно к таким выступлениям как к развлечению, более или менее интересному, поэтому основными приемами официального политического дискурса в современной России являются, и еще долго будут являться, приемы самые броские, самые очевидные, в первую очередь — образы. Более тонкие приемы электорально значимое большинство еще не различает, во всяком случае, на сознательном уровне, и, следовательно, на них не реагирует.
Таким образом, для анализа состояния и изменения официального политического дискурса на длительном промежутке времени, при поставленной задаче минимального влияния на этот анализ текущей политической конъюнктуры, лучше всего подходят печатные средства массовой информации, официально принадлежащие органам государственной власти или их представляющие. Массовость издания в данном случае имеет значение в зависимости от конечного адресата дискурса. Так, если конечным адресатом является электорально значимое большинство, то тираж издания весьма важен — чем он выше, тем больше охват аудитории, а если адресатом является среднее звено политической элиты, то здесь на первый план выходят такие показатели, как учредители и ареал распространения издания.
Задача исследователя, соответственно, в любом случае состоит в том, чтобы выявить ту самую «повестку дня», определяемую политической элитой, так как, что характерно для политического дискурса, прямо она формулируется весьма редко. Для подтверждения вышеприведенных рассуждений нами анализируются средства массовой информации, относящиеся к обоим возможным случаям: еженедельное издание Правительства Санкт-Петербурга «Петербургский дневник», рассчитанное на жителей Санкт-Петербурга и издающееся тиражом 300 тыс. экземпляров, и ежемесячный журнал Постоянного комитета Союзного государства Рес-
публики Беларусь и Российской Федерации «Союзное государство» с тиражом в 15 тыс. экземпляров, больше половины из которых распространяется в Белоруссии.
В случае с газетой «Петербургский дневник» анализу подвергся 21 выпуск газеты за период зимы-весны 2007-2008 гг. (с 03.12.07 по 28.04.08). Самые популярные темы, затронутые изданием в рассматриваемый период, отражены в табл. 1. Отметим, что фиксировалось не только общее число публикаций, но и отношение к теме их авторов (позитивное — «+», нейтральное — «0», негативное — «-»).
Табл. 1. Самые популярные темы, освещаемые газетой «Петербургский дневник» (не менее 10 публикаций)
№ Тема Число публикаций
+ 0 - Всего
1 Строительство Охта-центра 33 14 2 49
2 Президентские выборы в РФ 11 33 0 44
3 Реконструкция пл. Восстания 27 4 1 32
4 Транспортные проблемы в городе 0 4 25 29
5 Реновация «хрущевок» 19 6 3 28
6 Форсированная инфляция 2 12 8 22
7 Строительство Морского фасада 10 4 4 18
8 Провозглашение независимости Косово 0 2 12 14
Сразу необходимо отметить, что учитывались все формы публикаций, задействованные в освещении той или иной цели. Так, по вопросу реконструкции площади Восстания (планов администрации города по строительству на площади подземного паркинга и сопутствующему ему переносу Монумента Победы и памятника императору Александру III), помимо статей на эту тему, в рассматриваемое время появлялись такие формы публикаций, как социологические исследования, мнения известных горожан, интервью со специалистами, письма в редакцию и т. д. Таким образом, мы видим, что официальный политический дискурс на региональном уровне, помимо решения «общегосударственных» задач по созданию и обслуживанию основных трендов политического сезона, попутно занимается формированием повестки дня для решения своих, иногда достаточно локальных, задач.
В современном обществе очень сложно отделить факт и комментарий к нему, иногда это приводит к невозможности определения первичности, то есть понимание того, дискурс ли идет вслед за фактом, или, наоборот, он сам создает действительность. Так,
всплеск публикаций о транспортных проблемах весной 2008 г. в городе привел к очередному переделу рынка коммерческих перевозчиков и отставке главы Комитета по транспорту Правительства Санкт-Петербурга. Однако налицо было реальное увеличение числа ДТП с участием маршрутных такси. Существуют и обратные примеры — по недопущению в публичное пространство реальных событий по уже упоминавшемуся принципу «если о событии нет информации, то этого события нет вообще». На очевидный всплеск преступлений на межнациональной почве, на который никак нельзя не прореагировать, официальный орган правительства города отвечает одной короткой заметкой с характерной цитатой губернатора В. Матвиенко: «Петербург — многонациональный город, здесь никогда не было межнациональных конфликтов» (Прививка на толерантность, 2008, с. 3). В этой связи необходимо отметить момент возможности апелляции исполнителей решений (ретрансляторов официального политического дискурса низших уровней) к трансляторам более высоких уровней. Именно средства массовой информации такого рода дают такую возможность. Это, кстати, снимает проблему «раздвоения» дискурса высших представителей политической элиты.
Чтобы, несмотря на порой противоположные оценки одного и того же события, делающиеся для донесения до разных адресатов, к примеру, иностранной аудитории, либерально настроенной части общества, военного истеблишмента и т. д., исполнители решений не пребывали в растерянности от многообразия вариантов, именно публикации в такого рода изданиях указывают для них «правильную» реакцию. И в этой связи очень показательны результаты второго исследования, посвященного журналу «Союзное государство».
Трансляторы официального политического дискурса этого типа (выпускающиеся за счет прямой или косвенной государственной поддержки и не распространяющиеся открыто) играют очень специфическую роль — они априорно не направлены на электорально значимое большинство, а распространяются преимущественно внутри самой политической элиты и преследуют несколько целей: 1) формирование основных трендов официального политического дискурса, донесение этих трендов до исполнителей принимаемых решений; 2) проверка реакции адресатов на новые вводные, еще не вброшенные в публичное пространство; 3) создание «управляемой реальности» через формирование симуляционной действительности; 4) озвучивание или доведение до логического конца интенций официального политического дискурса, которые по тем или иным причинам нельзя представить публично.
Проведенный анализ содержания журнала с марта 2007 г. по март 2008 г. показал, что озвученные выше цели так или иначе реализуются на его страницах. Практически все основные тренды политического процесса 2007 г. — обострение отношений с Западом, создание «концепции осажденной крепости» внутри страны, огосударствление многих сфер экономики через создание государственных корпораций со статусом некоммерческих организаций и т. д. — отражены на его страницах достаточно выпукло.
Помимо вышеуказанных задач данный конкретный журнал в силу своей специфики отражает и еще одну отмеченную ранее важную особенность современного официального политического дискурса — создание вымышленной действительности (симулякров) в его рамках, в которой, к примеру, Союзное государство России и Белоруссии существует не на бумаге, а в реальной жизни — со своими органами власти, единым торговым и культурным пространством, единой внешней политикой, широко отмечаемым государственным праздником 2 апреля и т. д. Все самые популярные темы, кроме освещения интеграционных российско-белорусских процессов, которым посвящено более 60% материалов, затрагиваемые журналом, отражены в табл. 2.
Табл. 2. Самые популярные темы, освещаемые журналом «Союзное государство» (не менее 10 публикаций, без учета темы интеграционных российско-белорусских процессов)
№ Тематика Число публикаций
1 Роль США в мировых процессах 26
2 Внутренняя политика 17
3 Исторические материалы 12
При анализе табл. 2 сразу обращает на себя внимание ярко выраженный тренд антиамериканизма современной российской политической элиты, доходящий на страницах журнала до своего крайнего предела. За год было опубликовано 26 заметок о роли США в международной политике, причем они были явно антиамериканской направленности и при этом касались не только текущих политических проблем (размещение системы ПРО в Восточной Европе, принятие в блок НАТО новых членов, признание независимости Косово и проч.), но и цивилизационных моментов расхождения «славянского мира» и «англосаксонского золотого тельца» (Орел, 2008, с. 68). Это достаточно существенный момент: то, что не может позволить себе министр иностранных дел С. Лавров или высшие лица государства в публичном официальном дискурсе для электорально
значимого большинства, можно позволить в трансляторах такого типа. Такого рода сигналы очень важны для исполнительного звена политической элиты, так как они позволяют улавливать интенции официального дискурса для их реализации в повседневной практике. В этой связи следует учитывать и такую особенность современного российского политического дискурса, как его четкая иерархическая структура.
Чтобы общество могло быть названо демократическим, в коммуникации между его членами должны быть отношения социального партнерства и конструктивный социальный диалог, как по вертикали — между обществом и властью, так и по горизонтали — между различными группами внутри самого общества. Такой диалог подразумевает толерантность общающихся сторон, их желание и умение слушать и слышать друг друга, готовность к поиску взаимодо-пустимых решений спорных вопросов, способность усматривать в компромиссе признак силы, а не слабости. Отсутствие подобного диалога чревато для общества переходом к невербальной коммуникации, причем последствия этих процессов могут быть самыми разными — от достаточно безобидных форм самоорганизации, типа фестивалей бардовской песни в советское время, до насильственных действий по изменению сложившегося порядка, начиная от акций запрещенной Национал-большевистской партии и заканчивая террористическими действиями. Тенденции развития политического дискурса в последние годы, направленные на крайнее сужение публичной политики, символом чего могут служить слова спикера нижней палаты Федерального Собрания РФ, лидера партии «Единая Россия»2 Б. В. Грызлова «Парламент — не место для дискуссий» (цит. по: Кузнецов, 2007), приводили именно к подобным, описанным выше, эксцессам.
Однако происходящие в первой половине 2008 г. события, связанные с истечением второго президентского срока В. Путина и необходимостью сохранения политического статус-кво при формальной смене высшего лица в государстве, позволяют с определенной долей уверенности говорить и об изменении официального политического дискурса. При всех возможных ограничениях полномочий нового президента РФ Д. Медведева как ведущего политического актора в государстве, связанных с их перераспределением между президентом и правительством, возглавляемым В. Путиным, он все же будет обладать всей полнотой власти над формированием новых и корректировкой старых трендов официального политического
2 До утверждения на этот пост В. Путина.
____________________________________________________________________________ 253
дискурса — как исходя из самой модели адресации, выстроенной в России, в которой глава государства является единственным адресантом первого уровня, так и в силу текущих задач, стоящих перед политической элитой страны, озабоченной улучшением своего внешнеполитического имиджа, сильно испорченного за время президентства В. Путина как раз в ходе вышеописанных трансформаций дискурса. Сигналы последнего времени в этой сфере, такие как уменьшение антизападной риторики, публично звучащей из уст военного истеблишмента, показ цикла передач, позитивно рассказывающих о Соединенных Штатах Америки на Первом канале российского телевидения3, определенные шаги в правоприменительной практике (расформирование Росрегистрации, протекание «дела ЮКОСа», вброшенный в публичное пространство президентом Д. Медведевым тезис о «преодолении правового нигилизма» (цит. по: Камышев, 2008) и т. д.) или конкретные действия по смягчению российско-британских отношений, формально связанные с проведением финалов футбольных еврокубков в Москве и Манчестере и игре в них английских и петербургского клубов, дают основания утверждать об уже начавшихся процессах, развивающихся по вышеуказанному сценарию.
Характерно, что обратные примеры продолжения или усиления изоляционистских, антизападных и воинственных трендов официального дискурса свидетельствуют о понимании дальнейшего развития ситуации в среде той части политической элиты, которая не готова терять свое право на монопольное определение текущей повестки дня. Так называемый «силовой блок» политической элиты, связанный в общественном сознании с желанием продлить пребывание В. Путина на президентском посту («партия третьего срока»), не оставляет своих попыток и после избрания нового президента представить В. Путина ведущим политическим актором на многие годы вперед, а само развитие России как государства зависимым от способности экс-президента противостоять «пятой колонне» внутри страны и проискам внешнеполитических врагов, жаждущих не допустить возрождения нашей страны. В качестве примеров можно привести неоднократно показанный по государственному телевидению фильм священника Т. Шевкунова «Византия. Уроки гибели империи» с вышеописанным основным месседжем, небывалое по своему размаху празднование 63-й годовщины Победы в Великой Отечественной войне с проведением парада с участием военной
3 «Одноэтажная Америка» — цикл передач по следам путешествия И. Ильфа и Е. Петрова по США в 30-х годах XX в. Ведущие В. Познер и И. Ургант (см.: http://www.1tv.ru).
254 ____________________________________________________________________________
техники на Красной площади в Москве, чего не происходило более 17 лет, и многое другое. Вместе с тем не стоит забывать, что официальный политический дискурс и на федеральном уровне часто обслуживает текущие потребности той или иной части политической элиты, не связанные со стратегическим видением развития ситуации. Именно с этим было связано резкое усиление изоляционистской риторики в ходе электоральной кампании зимы 2007 г. («Кто не с нами — тот против нас») или события, связанные с грузиноабхазским противостоянием и фактически подготовкой общественного мнения к полномасштабной войне в регионе, направленные в первую очередь на подготовку к зимней Олимпиаде-2014 в Сочи, исходя из интересов крупного бизнеса, аффилированного с государственными структурами. Очевидно, однако, что общий тренд официального дискурса по отношению к внешнему миру изменяется в сторону смягчения. И здесь весьма показательны его изменения по поводу наших ближайших соседей — Грузии и Украины, являющихся своеобразными лакмусовыми бумажками состояния умов на вершинах российской власти уже на протяжении нескольких лет.
В случае с Грузией можно наблюдать попытки российской политической элиты улучшить отношения двух стран, не забывая при этом о риторике, предназначенной в первую очередь для внутреннего адресата и посвященной стремлению грузинской элиты в военно-политический блок НАТО, попутно разыгрывая карту непризнанных республик в составе Грузии — Абхазии и Южной Осетии. Помимо реальных действий, направленных на стабилизацию отношений, таких как возобновление прямых авиарейсов из Москвы в Тбилиси или отмена запрета на денежные и почтовые переводы из России в Грузии, можно зафиксировать и изменение официального политического дискурса по этой проблеме. Во-первых, налицо отсутствие ярко выраженных негативных интенций, исходящих от трансляторов дискурса высших уровней по поводу «бандитского государства» и «государственного терроризма», еще недавно наводнявших публичное информационное пространство (подробнее см.: Негров, 2007), во-вторых, политической элите среднего и низшего уровней даются и недвусмысленные сигналы обратного, позитивного толка. Так, В. Путин уже в качестве премьер-министра страны в интервью французским журналистам сказал буквально следующее: «Я очень рассчитываю на то, что план, который предложил Михаил Саакашвили, он все-таки постепенно будет внедряться. Потому что в целом это правильный план, но нужно, чтобы другая сторона с этим согласилась, диалог нужно вести» (РИА «Новости», 2008, 31 мая). Напомним, что речь идет о плане решения абхазской проблемы, и
президент Грузии М. Саакашвили предлагает создание асимметричной федерации с введением поста вице-президента Грузии, который будет занимать глава Абхазии, и правом вето абхазского парламента на принимаемые по поводу Абхазии федеральным грузинским правительством решения. Очевидно, такой план не может устроить абхазскую политическую элиту, поскольку он — элемент политического торга и своеобразной дипломатической игры, а сам конфликт растянется еще на долгие годы. Российские власть и бизнес решают свои задачи, но само упоминание о существовании такого плана в позитивном ключе де-юре второго лица в государстве, а де-факто — ведущего политического актора, однозначно определяющего политическую повестку дня, говорит о многом. Даже такой, казалось бы, ритуальный момент, как поздравление глав правительств стран СНГ с Днем Победы в Великой Отечественной Войне своим российским коллегой (В. Путиным!), самим фактом своего обращения к грузинскому премьер-министру («Сердечные поздравления ветеранам Великой Отечественной войны, пожелания мира и благополучия всему народу Грузии») (РИА «Новости», 2008, 9 мая) указывает на желание изменений. В 2007 г. подобных поздравлений в публичном информационном пространстве просто не было! Президент Российской Федерации Д. Медведев пошел еще дальше и поздравил лично М. Саакашвили с Днем независимости Грузии, прямо указывая на необходимость конструктивного диалога: «Поздравляя Вас с праздником, рассчитываю на конструктивное взаимодействие между нашими странами в интересах развития добрососедских отношений, укрепления стабильности и безопасности на Кавказе» (Новости «Грузия». - 26.05.08). Отметим, что последний раз поздравление с этим праздником исходило от главы государства еще тогда, когда президентом Грузии был Э. Шеварднадзе.
Ретрансляторы официального дискурса более низких уровней чутко уловили эти интенции, помня, конечно, и о том, что после косовского прецедента можно более активно педалировать тему непризнанных республик, и о нанесенной обиде, выразившейся в том, что грузинская экономика довольно спокойно перенесла обрушившиеся на нее беспрецедентные санкции. Спикер Государственной Думы в интервью грузинской телекомпании «Мзе» говорил: «Думаю, что все предложения, все идеи, которые направлены на восстановление исторических, теплых отношений между народами Грузии и России, нужно приветствовать. Единственное, что хотелось бы, чтобы за заявлениями следовали какие-то действия. А заявления приятные, будем ждать действий» (ИА «Регнум». - 10.01.08). Действия эти, по мысли российской политической элиты, должны в пер-
вую очередь выражаться в согласовании своих действий по ключевым вопросам внешней политики с Москвой. Тот же Б. Грызлов уточняет эти желания: «Мы требуем от Грузии уважения и для подтверждения уважения недостаточно только заявлений, которые делаются официальными лицами» (РИА «Новости». - 03.03.08).
В случае с Украиной ситуация несколько другая. В условиях ослабления публичного противостояния на уровне трансляторов высших уровней здесь на первый план выходят не проблемы текущей политики, которые элиты решают за пределами публичного пространства (к примеру, проблема реорганизации структуры поставок и транзита газа решается весьма продуктивно и без лишнего нагнетания телевизионных страстей с закручиванием кранов в прямом эфире), а социокультурные и исторические претензии, такие как проблема признания Россией на государственном уровне ответственности за массовый голод в Украине в начале 30-х годов XX в., вызванный форсированной коллективизацией (так называемый «Голодомор»), который украинская элита трактует как «геноцид украинского народа», или скандал с телевизионным проектом «Великие украинцы», в котором должен был победить лидер украинских националистов в 30-50-е годы XX в. С. Бандера, но в последний момент благодаря активному вмешательству одного из лидеров украинской Партии регионов пророссийски настроенного бывшего вице-премьера в правительстве В. Януковича Д. Табачника победил великий князь Ярослав Мудрый, княживший в XI в. в Ростове, затем в Новгороде и лишь после этого возложивший на себя титул Великого князя Киевского.
В первом, несравненно более серьезном, случае официальный политический дискурс реагирует в полном соответствии с генеральном трендом, будучи вынужденным, однако, отвечать на прямые обвинения в геноциде по существу. Так, Государственная Дума приняла в апреле 2008 г. постановление, посвященное Голодомору и разработанное группой депутатов под председательством видного члена партии «Единая Россия», председателя комитета ГД по делам стран СНГ К. Затулина, в котором утверждалось буквально следующее: «Коллективизация, повлекшая за собой уничтожение мелких собственников, была вызвана решением задачи государственной важности — получения армии рабочих для ускоренной индустриализации страны... От голода и болезней, связанных с недоеданием, в 1932-1933 годах погибли около 7 миллионов человек. Вечным памятником героям и жертвам 30-х годов стали
ДнепроГЭС, Магнитогорский и Кузнецкий металлургические комбинаты, металлургические гиганты Украины “Запорожсталь”, “Азов_______________________________________________________________ 257
сталь”, “Криворожсталь”, крупные угольные шахты в Донбассе, Кузбассе, Караганде, Харьковский тракторный завод, Московский и Горьковский автомобильные заводы — всего более 1500 промышленных предприятий, многие из которых и в настоящее время обеспечивают экономическое развитие независимых государств на пространстве бывшего СССР» (цит. по: Рыжков, 2008). Очевидно, что такая позиция мало чем отличается от официальной трактовки довоенных репрессий самим И. Сталиным и не может служить задачам выработки консенсуса между российской и украинской политическими элитами4.
Наконец, бессменный лидер партии ЛДПР В. Жириновский, в данном случае выступающий в своем привычном амплуа ретранслятора того образа мыслей нынешней политической элиты, которое демонстрировать политическим акторам более высокого уровня просто неприлично. Во-первых, он отрицает сам акт массовой гибели представителей украинского этноса: «Больше всего Голодомор ударил по Восточной Украине, которая всегда принадлежала России. То есть ничего не было этнического, гибли в основном русские крестьяне. Была обычная операция, нужно было что-то продать, нефти не было, хлеб был единственным экспортным товаром» (News.ru. — 16.04.08), во-вторых, обвиняет в геноциде уже современную Украину: «Когда запрещают по-русски говорить, и в Украине, и в Прибалтике, сажают в тюрьмы, арестовывают. Во Львове убили парня, пел по-русски. Это не массово, но тенденция есть. Обещают убрать русский язык из вузов, разве это не геноцид? Это культурный и правовой геноцид» (News.ru. - 16.04.08), в-третьих, обвиняет в самом поднятии данного вопроса внешнюю враждебную силу — естественно, США: «Задача Соединенных Штатов Америки ссорить нас. Украину оторвали в 1991 г., и теперь ищут, как нас дальше поссорить» (Новый регион, 2008, 16 апреля).
Вместе с тем следует помнить, что в современных условиях российской действительности необходимо оперировать действиями основных политических акторов, а не их заявлениями. Выше было показано, что заявления одного и того же адресанта могут зависеть от текущей политической ситуации и прямо противоречить друг дру-
4 Интересно, что попутно официальный политический дискурс решает более общую задачу улучшения образа сталинской эпохи, квинтэссенцией чего является учебник истории
В. Филиппова, в котором И. Сталин назван «эффективным менеджером», «успешно решившим» ключевые для страны задачи. В связи с этим нельзя не вспомнить знаменитую интенцию о «величайшей геополитической катастрофе XX века», идущую от транслятора самого высокого уровня и реализуемую дальше уже по всей вертикали.
258 __________________________________________________________________________
гу, поэтому на первый план выходят методы дискурс-анализа, направленные на составление когнитивной картины мира того или иного политического актора на основе большого массива его выступлений, или, что еще более важно, призванные выявить общие тенденции официального политического дискурса, заключенного в соответствующих трансляторах. Именно эти тенденции являются теми интенциями, которыми руководствуется среднее звено политической элиты государства в своей повседневной практике. Поэтому для дальнейшего развития официального политического дискурса весьма важно не только его изменение на высших уровнях трансляции, но и соответствующие процессы на среднем уровне, в том числе и на уровне самих средств массовой информации. Запрос на такие изменения существует и сверху — от политической элиты, озабоченной улучшением имиджа страны, и снизу — от представителей слабо развитого, но все же существующего гражданского общества, озабоченного свой неспособностью как-то влиять на формирование текущей повестки дня. Именно в этом обоюдном желании многих частей нашего общества кроется шанс на развитие политического дискурса в соответствии с общепринятыми демократическими нормами.
Литература
Алтунян А. Г. Анализ политических текстов. М., 2006.
Васюков И. АТ, СГ, ЭП, ЮС и другие. Психотипы кандидатов в президенты России. - Ш1_: http://www.psyh-portret.ru
Власть и элиты в российской трансформации / Под ред. А. В. Дуки. СПб., 2005.
Гаврилова М. В. Лингвистический анализ политического дискурса // Политический анализ. 2003. № 3.
Гаврилова М. В. Политический дискурс как объект лингвистического анализа // Полис. 2004а. № 2.
Гаврилова М. В. Речевые практики современных российских политиков. Программа учебной дисциплины. СПб., 2005.
Гаврилова М. В. Языковые средства актуализации значимой информации в выступлениях Президента России // Русский язык: исторические судьбы и современность: II Международный конгресс исследователей русского языка: труды и материалы. М., 2004б. С. 428-429.
Дука А. В. Политический дискурс оппозиции в современной России / // Власть и элиты в российской трансформации / Под ред. А. В. Дуки. СПб., 2005.
ИА «Регнум». 2008. 10 января.
Камышев Д. Недогибы на местах // Власть. 2008. 2 июня.
Колокольцева Т. Н. Новые жанры диалогической коммуникации: теледиалог президента с гражданами России // Русский язык: исторические судьбы и современность: II Международный конгресс исследователей русского языка: труды и материалы. М., 2004. С. 432-433.
Колокольцева Т. Н. Фрагменты современной президентской риторики // Проблемы речевой коммуникации: Межвузовский сборник научных трудов. Саратов, 2003. Вып. 3. С. 185-193.
Корниенко А. В. Дискурс политической оппозиции: проблема интолерантности // Власть и элиты в российской трансформации / Под ред. А. В. Дуки. СПб., 2005. С. 246-277.
Кузнецов Е. Болото российской политики всколыхнулось // Дело. 2007. 20 августа.
Куцылло В. Раздвоение публичности // Власть. 2008. 28 апреля. С. 29.
Награда недели // Власть.2008. 21 апреля. С. 26.
Наминова Г. А. Политический дискурс в современной России: проблемы достижения общественного согласия: Автореф. канд. дис. М., 2001.
Негров Е. О. Уровни трансляции официального политического дискурса в современной России // Политический анализ. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2007. Вып. 8.
Новости «Грузия». 2008. 26 мая
Новый регион. 2008. 16 апреля.
Орел В. Бактерия зла, или Почему Америка такая, какая она есть // Союзное государство. 2008. Март.
Паршина О. Н. Российская политическая речь. Теория и практика. М., 2007.
Прививка на толерантность // Петербургский дневник. 2008. 7 апреля.
Публичное пространство, гражданское общество и власть: Опыт развития и взаимодействия / Отв. ред. А. Ю. Сунгуров. М., 2008.
РИА «Новости». 2008. 3 марта, 9 и 31 мая.
Рыжков В. Массовый голод как бизнес-проект // Новая газета. 2008. 14 апреля.
Сафразьян Л., Сафразьян Т. Часть правды о Березовском // Эксперт. 1999. № 6.
Сиротинина О. Б. Риторическая грамотность как составляющая речевой и общей культуры человека // Известия Саратовского университета. 2003. Т. 3. Вып. 2.
С. 80-83.
Фадеичева М. А. «Непредставленная» идеология и дискурс «нашизма» // Публичное пространство, гражданское общество и власть: Опыт развития и взаимодействия / Отв. ред. А. Ю. Сунгуров. М., 2008. С. 407-418.
Филинский А. А. Критический анализ политического дискурса предвыборных кампаний 1999-2000 гг.: Автореф. канд. дисс. Тверь, 2002.
Чамышев Г. А. Мифологический дискурс российского избирательного процесса: Автореф. канд. дис. Саратов, 2006.
http://www.1tv.ru
News.ru. 2008. 16 апреля.
