CC BY
493
Бавсун Максим Викторович
доктор юридических наук, доцент, начальник кафедры уголовного права Омской академии МВД России
Вишнякова Наталья Валерьевна
кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного права Омской академии МВД России
(e-mail: [email protected])
Сопряженность
как уголовно-правовая категория
В статье анализируются категория сопряженности и ее влияние на квалификацию преступлений в отечественной судебно-следственной практике. Авторами поднимаются проблемные вопросы, возникшие в связи с правовой регламентацией данной категории и принятием в российское уголовное законодательство в последнее десятилетие новелл, а также некоторые аспекты их юридической оценки в процессе практической деятельности правоохранительных органов.
Ключевые слова: сопряженность, убийство, угон, террористический акт, захват заложников, квалификация.
M.V. Bavsun, Doctor of Law, Assistant Professor, Head of a Chair of Criminal Law of the Omsk Academy of the Ministry of the Interior of Russia;
N.V. Vishnjakova, Master of Law, Assistant Professor of a Chair of Criminal Law of the Omsk Academy of the Ministry of the Interior of Russia; e-mail: [email protected] Conjugacy as the criminal law category
This article analyzes the category conjugacy and its effect on the qualification of the offences in the domestic judicial practice. The authors raise problematic issues arising from legal regulations and decisions taken in the Russian criminal legislation in the last decade of the novels, as well as some aspects of their legal assessment in the process of law enforcement.
Key words: conjugacy, murder, hijacking, terrorist act, hostage-taking, qualifying.
Сопряженности как одной из категорий уголовного права в отечественной доктрине было уделено немало внимания. В то же время начиная с 2008 г. ее распространение в действующем Уголовном кодексе Российской Федерации получило дополнительный импульс, что, безусловно, требует самостоятельного анализа. Речь в данном случае следует вести, в первую очередь, о включении рассматриваемого признака в ч. 3 ст. 205, 206 УК РФ, а также о его появлении в 2014 г. в ч. 4 ст. 211 УК РФ, что вновь актуализировало вопросы, связанные с квалификацией по правилам о совокупности преступлений.
Известно, что до определенного времени в действующем уголовном законодательстве категория сопряженности использовалась лишь в рамках квалифицированного состава убийства, к разновидностям которого относились: «сопря-
женное с похищением человека либо захватом заложника» (п. «в» ч. 2 ст. 105 УК), «сопряженное с разбоем, вымогательством или бандитизмом» (п. «з» ч. 2 ст. 105 УК), а также «сопряженное с изнасилованием или насильственными действиями сексуального характера» (п. «к» ч. 2 ст. 105 УК). Сформировавшийся при этом подход юридической оценки содеянного одновременно по соответствующему пункту ч. 2 ст. 105 УК РФ и так называемому сопряженному преступлению хотя и не являлся бесспорным, тем не менее, был достаточно стабильным и не вызывал особых разногласий на практике [1].
Устоявшаяся ранее позиция перестала быть таковой после того, как законодатель внес в квалифицированные составы ст. 205, 206 УК РФ признак «повлекли умышленное причинение смерти человеку», являющийся, по сути, не чем иным, как завуалированной сопряженностью,
64
исключив при этом из п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ ссылку на захват заложников. Упомянутые изменения, как представляется, обнулили достигнутые ранее результаты по разъяснению истинного смысла и практики применения законодательных предписаний, регламентирующих вопросы сопряженности, создав при этом целый блок новых, на нормативном уровне так до сих пор не решенных проблем [2]. Ситуация в плане оценки рассматриваемой категории стала еще сложнее после включения в ст. 211 УК РФ отягчающего обстоятельства, в рамках которого законодатель прямо указал на сопряженность с террористическим актом.
На поверку правоприменитель оказался в роли лица, угадывающего, как в каждом конкретном случае он должен действовать. К числу имеющихся у него вариантов квалификации сегодня относятся, во-первых, оценка содеянного одновременно по признакам соответствующих пунктов ч. 2 ст. 105 УК РФ и так называемым сопряженным преступлениям, на что дается соответствующее указание в руководящем разъяснении Пленума Верховного Суда Российской Федерации [3]. Во-вторых, юридическая оценка содеянного только по соответствующим частям статей Особенной части, в которых содержится прямое или косвенное указание на признак сопряженности. И, в-третьих, в одном случае (ч. 2 ст. 105 УК РФ) учет обоих преступлений, т.е. оценка содеянного по нескольким статьям Особенной части УК РФ; в другом случае (п. «б» ч. 3 ст. 205 УК РФ, ч. 4 ст. 206, 211 УК РФ) квалификация по признакам одного состава посягательства, без указания на сопряженное преступление и, как следствие, на их совокупность. Безусловно, такая неопределенность не может добавлять стабильности практике применения положений, основу которых составляет категория сопряженности.
Необходимо отметить, что применительно к убийству в современной теории уголовного права предлагается два противоположных подхода решения поднимаемой проблемы. Большинство ученых считают необходимым квалифицировать такие убийства по совокупности с соответствующими преступлениями (похищением человека, разбоем, вымогательством, бандитизмом, изнасилованием или насильственными действиями сексуального характера) [4; 5]. Некоторые авторы считают, что повышенная общественная опасность рассматриваемых убийств состоит в «синтезе» убийства и соответствующего преступления, в связи с чем дополнительная квалификация преступлений, с которыми сопряжено убийство, не требуется [6; 7; 8].
Еще меньше определенности в данном вопросе применительно к ст. 205, 206 УК РФ и их соотношению со ст. 105 УК РФ. В частности, остается не совсем понятным, требуется ли в случаях, например, террористического акта и умышленного причинения смерти дополнительная квалификация по признакам убийства? Если исходить из подхода, применение которого сохраняется для других пунктов ч. 2 ст. 105 УК РФ, где имеется указание на сопряженность, то, видимо, требуется. В то же время остается непонятным сам смысл внесенных в ст. 205, 206 УК РФ изменений. По всей видимости, законодатель пытался таким образом избавиться от так называемой двойной квалификации и пошел по пути постепенного исключения из ч. 2 ст. 105 УК РФ указания на признаки других составов преступлений. Тогда не ясно, почему это произошло лишь с захватом заложника, а остальные посягательства (разбой, вымогательство, бандитизм, изнасилование, насильственные действия сексуального характера и похищение человека) так и остались в рамках квалифицированного убийства. Более того, сопряженность в уголовном законе была еще и расширена за счет ее включения в составы террористического акта, а также угона воздушного или водного транспорта, чего не было ранее. Причем в последнем случае, с учетом его новизны, остается вообще не понятным, как должна выглядеть квалификация и о каком правовом явлении должна идти речь - о совокупности деяний или все-таки о единичном сложном преступлении. Ответа на данный вопрос нет ни в ст. 17 УК РФ, ни в руководящем разъяснении Пленума Верховного Суда РФ, ни в самой практике применения указанных положений, поскольку нет еще и самой практики.
С учетом сказанного представляется, что расширение перечня статей, в содержании которых использовался бы признак сопряженности, не вполне оправданно. Куда более логичным было бы включение в тот же п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ террористического акта или угона воздушного судна как одного из сопряженных с убийством посягательств. По крайней мере, данное изменение вытекает из общего контекста использования признака сопряженности в действующем законодательстве, которое уже сложилось на сегодняшний день, а также в целом носит более последовательный характер. Хотя в целом следует признать более правильной позицию, согласно которой усиления ответственности за счет сопряженности вообще не должно быть [9; 10]. Сама по себе идея сочетания нескольких преступлений в рамках состава убийства или, как теперь это происходит, в законодательных
65
конструкциях других составов вряд ли имеет право на существование хотя бы по причине отсутствия какой-либо логики в выборе самих преступлений, на основе которых должно происходить усиление репрессии. Как отсутствует эта логика и в произошедшем выборе посягательств, которые могут быть сопряжены с убийством.
На этом фоне усиление позиций категории сопряженности в отечественном уголовном законодательстве выглядит, как минимум, неоправданным. В условиях сложившейся неопределенности подхода к квалификации так называемых «сопряженных преступлений» увеличение их количества в УК РФ (в данном случае за счет ст. 211 УК РФ) при отсутствии соответствующих разъяснений лишь усугубляет и без того непростую ситуацию, в которую попал правоприменитель в части юридической оценки им посягательств подобного рода. Сегодня сопряженность как уголовно-правовая категория получила соответствующее разъяснение лишь применительно к убийству, что нашло свое выражение в руководящем разъяснении Пленума Верховного Суда РФ. Вполне естественно, что в нем нет ничего ни про террористический акт, ни про захват заложников, ни тем более про угон судна. В таком случае остается не совсем понятно, как поступать правоприменителю при их сопряженности с убийством. Применять соответствующие положения пленума по аналогии? Вряд ли подобное допустимо, особенно с учетом существующего запрета даже на аналогию уголовного закона, не говоря уже об аналогии других нормативных актов. Следовательно, подход должен быть самостоятельным и не обязательно совпадающим с уже сформировавшимся ранее.
С учетом того, что в ч. 4 ст. 211 УК РФ законодатель дифференцировал ответственность на основе сопряженности с террористическим актом, а не с причинением смерти, как это в свое время было сделано в ст. 205, 206 УК РФ, о тождественности нововведения и его оценке по аналогии с пп. «в», «з», «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ не может быть и речи. Несмотря на наличие в указанных статьях сопряженности, сам по себе подход «двойной квалификации» не является нормативно урегулированным и не может автоматически распространяться на все последующие случаи использования данной категории в статьях Особенной части УК РФ.
Вместе с тем, неоднозначность ситуации явно имеет место, а сформировавшееся на основе приведенных выше данных мнение относительно, того как должна оцениваться
сопряженность в ходе квалификации, может оказывать как раз доминирующее воздействие на правоприменителя.
На сегодняшний день законодательная конструкция ч. 2 ст. 105 УК, как, впрочем, и редакция соответствующих частей ст. 205, 206, 211 УК, не дает каких-либо оснований сделать вывод о том, что совершение данных преступлений становится невозможным при отсутствии содержащихся в них признаков иных посягательств. Эти деяния не являются составной частью основного состава преступления, они не вытекают из его содержания и не являются логическим продолжением убийства, террористического акта, захвата заложников либо угона воздушного или водного судна. Сопряженный - это всегда «взаимно связанный, непременно сопутствующий чему-либо» [11, с. 691]. В рассматриваемом случае говорить о непременности явно не приходится. Соответствующие пункты составов с отягчающими обстоятельствами «выпадают» из содержания данного положения, являясь скорее самостоятельными преступлениями, нежели квалифицирующими признаками.
В случае с убийством его квалификация в рамках п. «в», «з» или «к» ч. 2 ст. 105 УК по совокупности с соответствующим преступлением, безусловно, имеет и свои положительные стороны. Например, позволяет дифференцировать уголовную ответственность в случае покушения на такое убийство или на преступление, с которым оно сопряжено, а также учесть квалифицирующие признаки последнего - несовершеннолетие потерпевшей при изнасиловании или крупный размер хищения при разбое. Вместе с тем, подобная квалификация имеет существенный недостаток - необоснованное завышение оценки общественной опасности деяния ввиду двойного учета признаков преступления. На это обращается внимание в литературе и предлагается исключить рассматриваемые квалифицирующие признаки убийства из ч. 2 ст. 105 УК [12; 13]. Действительно, реально имеет место совершение двух взаимосвязанных, но, вместе с тем, самостоятельных преступлений, например убийства и похищения человека, общественная опасность которых получила соответствующую законодательную оценку в санкциях ч. 1 ст. 105 и ч. 1 ст. 126 УК. Может ли факт взаимосвязи данных преступлений повышать их общественную опасность? Полагаем, что нет. Ведь в случаях законодательно учтенной идеальной совокупности деяний (примеров которой в УК немало) зачастую происходит снижение оценки их общественной опасности. Кроме того, Общая часть УК не содержит положений о том, что
66
реальная совокупность преступлений более общественно опасна, чем идеальная. И это правильно, поскольку вред и в том и другом случае причиняется одинаковый. Вряд ли убийство, совершенное в процессе изнасилования (из мести), и само изнасилование более общественно опасны, чем данные преступления, не связанные между собой, совершенные при этом одним и тем же человеком, но в разное время.
Еще более категоричной должна быть позиция по обратной ситуации, когда иным или сопряженным преступлением выступает уже убийство. Роль сопряженности в случае сочетания, например, террористического акта и умышленного причинения смерти с успехом может выполнить и совокупность, правила которой позволят назначить ничуть не меньшее наказание, чем при сопряженности, сняв при этом наболевшие вопросы. Иначе, несмотря на законодательное определение совокупности и ее видов, а также детальную регламентацию правил назначения наказания при ее наличии, в ситуациях подобного рода она практически полностью игнорируется. В целом это касается всех случаев законодательно учтенной идеальной совокупности преступлений, которых в действующем УК РФ вполне достаточно. Поэтому, говоря о необходимости решения проблемы сопряженности, важно понимать, что это лишь внешняя, видимая ее часть, тогда как сущность ее лежит в области совокупности преступлений и правил ее применения. Более того, попытка получить ответ на один вопрос, связанный с сопряженностью различных по своим родовым признакам посягательств, не может не поднимать другого вопроса: как быть со всеми остальными случаями, где нет ссылки на сопряженность, но есть совокупность различных посягательств. И там и там, полагаем, ответ должен быть одинаковым, приоритет должен отдаваться правилам назначения наказания в порядке ст. 69, 70 УК РФ. При этом решение проблем наказания не должно осуществляться за счет правил квалификации, это два разных явления как по формальным признакам, так и по своему содержанию.
Представляется, что в рассматриваемом случае сохранился ранее существовавший подход к квалификации подобных преступлений. Осталось двойное вменение при отсутствии реального ужесточения ответственности. В то же время сам по себе факт усложнения процесса квалификации, «ужесточения» его правил еще не свидетельствует об однозначном усилении ответственности. Как бы то ни было, а ответственность лица, совершившего преступление,
напрямую зависит не от количества составов, которые ему вменяются, даже если это вменение и является двойным, а от конкретных размеров наказаний и правил их назначения. Соответственно, исключив из квалифицированных составов признаки, связанные с совершением других преступлений, при этом изменив правила назначения наказания, можно добиться того же эффекта. Итоговое наказание останется тем же, в то же время процесс квалификации будет существенным образом упрощен.
Косвенно на это указывает и санкция вновь введенной нормы (ч. 4 ст. 211 УК РФ), которая предусматривает наказание от 15 до 20 лет лишения свободы или пожизненное лишение свободы, что, по сути, представляет собой максимум, который вообще где-либо предусмотрен в других статьях кодекса. В частности, речь идет о ст. 277, 295, 317 и др. Устанавливая столь жесткие рамки наказания за рассматриваемое деяние, законодатель, помимо того, что таким образом оценил степень его общественной опасности, также продемонстрировал достаточность предусмотренного наказания. Установленные при этом минимальные и максимальные пределы наказания практически исключают совокупность преступлений . В то же время при отсутствии ч. 4 в ст. 211 УК РФ, основанной на категории сопряженности, применение наказания, предусмотренного в ч. 3 данной статьи (от 8 до 15 лет лишения свободы), по совокупности даже с ч. 1 ст. 205 УК РФ (от 8 до 15 лет лишения свободы) привело бы к одинаковому результату. Назначенное наказание находилось бы в тех же пределах, что и при наличии сопряженности в конструкции любой из указанных статей. Более того, при определенном стечении обстоятельств совокупность преступлений позволила бы назначить более строгое наказание, чем это было бы возможно даже при наличии столь строгой санкции, как в ч. 4 ст. 211 УК РФ. Таким образом, в очередной раз законодатель, усложнив правила квалификации, не добился положительного эффекта в части усиления репрессии за такое, безусловно, опасное явление, как угон воздушного, водного транспорта или железнодорожного состава. По сути, на это же обстоятельство указывается и в аналитическом докладе, посвященном состоянию уголовной политики в Российской Федерации. Его авторы отмечают, что, делая террористический акт и захват заложников сопряженными с умышленным причинением смерти другому человеку, законодатель лишь смягчил ответственность за данный вид посягательства [14].
67
Необходимо отметить, что уход от иных преступлений в законодательной конструкции квалифицированного убийства и, наоборот, помещение признаков умышленного причинения смерти в составы других посягательств для истории отечественного уголовного законодательства факт известный. В различные исторические периоды законодатель уже прибегал к такому приему усиления мер уголовной репрессии. И происходило это именно за счет включения убийства в особо квалифицированные составы других преступлений. Например, ст. 1634 Уложе -ния о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. и последующих редакций предусматривала уголовную ответственность за разбой, соединенный со смертоубийством, хотя и без прямого на то намерения, или с покушением на убийство [15].
Примеры именно такого способа правовой регламентации сопряженности можно увидеть и в более поздний период. Так, в ч. 2 ст. 167 УК РСФСР 1926 г. прямо указывалось на убийство в процессе разбойного нападения, за что следовало наказание в виде 10 лет лишения свободы. Позднее в соответствии с изданным 4 июня 1947 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР «Об усилении охраны личной собственности граждан» [16, с. 430] вопрос о квалификации убийства, сопряженного с разбоем, решался в пользу имущественного посягательства. Это же правило в последующем было подтверждено и руководящим постановлением Пленума Верховного Суда СССР от 19 марта 1948 г. «О применении Указа от 4 июня 1947 г.», в котором содержались прямые ссылки на ранее упомянутый документ, а также на необходимость его прямого и неукоснительного применения в таких случаях [17, с. 537-538].
Вопрос в данном случае лишь в выборе направления развития отечественного уголовного законодательства, которое должно пойти либо по пути использования сопряженности убийства с иными преступлениями, либо, наоборот, сопряженности иных преступлений с убийством, либо, что представляется более верным, по пути полного отказа от сопряженности. В любом случае позиция в данном вопросе должна быть единой, чтобы формируемые на законодательном уровне средства уголовно-правового воздействия реально способствовали достижению необходимого результата в практической деятельности правоохранительных органов. Иначе будет складываться ситуация, когда неоднозначное толкование и понимание одной и той же уголовно-правовой нормы приведет
к снижению эффективности ее практического применения.
Возможна такая ситуация и в рассматриваемом случае в связи с тем, что внесенные в ст. 205, 206, 211 УК РФ изменения идут вразрез с ранее устоявшимися положениями уголовно-правовой доктрины и уже сложившейся в последние несколько десятилетий судебной практикой. В этой связи полагаем, что для достижения необходимого результата в ходе практического применения указанных положений уголовного закона необходима их соответствующая корректировка, предполагающая исключение из их содержания указания на сопряженность с убийством или любым другим преступлением, в том числе с террористическим актом.
Подводя итог исследуемому вопросу, отметим, что, устанавливая дополнительную ответственность за убийство, сопряженное с другими преступлениями, законодатель в большей степени опирается не на существующие правила квалификации, а скорее на необходимость усиления ответственности за данное преступление. Такой подход к решению поднимаемой проблемы является традиционным, прежде всего, для советского уголовного законодательства. Действующий УК в этой части стал его преемником, принципиально не изменив подхода к ее решению. Более того, существовавший ранее точечный подход к проблеме ответственности за наиболее опасные посягательства был расширен при полном отсутствии каких-либо комментариев на этот счет со стороны, например, того же Верховного Суда РФ. Между тем, решение проблемы усиления ответственности за совершение определенной категории преступлений подобным путем приводит лишь к появлению дополнительных сложностей в квалификации и совершенно необъяснимо с позиции дифференциации уголовной ответственности.
На этом основании считаем, что сегодня одним из наиболее приоритетных направлений решения исследуемой проблемы является исключение из УК РФ категории сопряженности, что должно повлечь за собой более широкое применение правил о совокупности преступлений и совокупности приговоров. В случае сохранения существующего подхода и дальнейшего использования рассматриваемой категории в УК РФ требуется, во-первых, ограничить ее дальнейшее распространение в нормах уголовного закона, а во-вторых, применительно к уже существующим случаям выработать единую позицию, которая должна сводиться к исключению необходимости
68
дополнительной квалификации по так называемому сопряженному преступлению. Такой подход должен быть сформирован на уровне
1. Бавсун М.В., Вишнякова Н.В. Проблемы квалификации убийства, сопряженного с иными преступлениями // Уголовное право. 2004. № 4.
2. Бавсун М.В., Николаев К.Д. Проблемы юридической оценки преступлений против общественной безопасности, «сопряженных» с убийством // Рос. юстиция. 2010. № 1.
3. О судебной практике по делам об убийстве: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 янв. 1999 г. № 1 //Бюл. Верховного Суда РФ. 1999. № 3.
4. Бородин С. В. Ответственность за убийство: квалификация и наказание по российскому праву. М., 1994.
5. Оганян Р.Э., КибальникА.Г., Соломоненко И.Г. Преступления против жизни и здоровья: квалификация в правоприменительной деятельности. М., 2002.
6. Антонян Ю.М., Верещагин В.А., Потапов С.А., Шостакович Б. В. Серийные сексуальные убийства. М., 1997.
7. Никифоров А.С. Совокупность преступлений. М., 1965.
8. Курс советского уголовного права. М., 1970. Т. IV.
9. Плаксина Т. А. Социальные основания квалифицирующих убийств обстоятельств и их юридическое выражение в признаках состава преступления. Барнаул, 2006.
10. Побегайло Э.Ф. Кризис современной российской уголовной политики // Уголовное право. 2004. № 4.
11. Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1986.
12. Стрельников А. И. Ответственность за убийство, совершенное при обстоятельствах, отягчающих наказание (ч. 2 ст. 105 Уголовного кодекса Российской Федерации): автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 1998.
13. Каплин М.Н. Дифференциация уголовной ответственности за преступления против жизни и здоровья: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2003.
14. Проект аналитического доклада на тему «Состояние уголовной политики в Российской Федерации». URL: http://council.gov. ru/press-center/news/44461/ (дата обращения: 09.07.2014).
Верховного Суда РФ, что позволит обеспечить единство судебной практики в данном направлении.
1. Bavsun M.V., Vishnjakova N.V. Problem qualification of murder involving other offences // Criminal law. 2004. № 4.
2. Bavsun M.V., Nikolaev K.D. Legal assessment issues of crimes against public security «involved» with the murder // Russian justice. 2010. № 1.
3. On judicial practice in cases of murder: resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation of Jan. 27, 1999 № 1 // Bull. of the Supreme Court of the Russian Federation. 1999. № 3.
4. Borodin S.V Responsibility for the killing: qualification and punishment under Russian law. Moscow, 1994.
5. Ohanyan R.E., KibalnikA.G., Solomonenko I.G. Crimes against life and health: qualification in law enforcement. Moscow, 2002.
6. Antonyan Yu.M., Vereshchagin V.A., Potapov S.A., Shostakovich B.V. Serial sexual killings. Moscow, 1997.
7. Nikiforov A.S. Cumulative of offenses. Moscow, 1965.
8. The course of the Soviet criminal law. Moscow, 1970. Vol. IV.
9. Plaksina T.A. Social reasons of aggravating the killings circumstances and their legal expression in signs of corpus delicti. Barnaul, 2006.
10. Pobegaylo E.F. The crisis of the modern Russian criminal policy //Criminal law. 2004. № 4.
11. Ozhegov S.I. Dictionary of the Russian language. Moscow, 1986.
12. Strelnikov A.I. Rresponsible for murder committed under aggravating circumstances (pt. 2 of the art. 105 of the Criminal Code of the Russian Federation): auth. abstr. ... Master of Law. Moscow, 1998.
13. Kaplin M.N. Differentiated criminal responsibility for crimes against life and health: auth. abstr.... Master of Law. Moscow, 2003.
14. Draft an analytical report entitled «the State of the criminal policy in the Russian Federation». URL: http://council.gov.ru/press-center/news /44461/ (date of access: 09.07.2014).
15. Tagantsev N.S. Defeat on penalties criminal and correctional, 1885. St. Petersburg, 1913.
16. Collection of documents on the history of the criminal law of the USSR and the RSFSR, 1917-1952. Moscow, 1953.
69
15. Таганцев Н.С. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885 года. СПб., 1913.
16. Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР 1917-1952 гг. М, 1953.
17. Пионтковский А.А., Меньшагин В.Д. Курс советского уголовного права: Особенная часть. М., 1955. Т. 1.
17. Piontkovsky A.A., Menshagin V.D. The course of the Soviet criminal law: Special part. Мoscow, 1955. Vol. 1.
70
