CC BY
104
Литература 2. Andvig J.C. et al. Research on Corruption: a Policy Oriented
1. Роуз-Аккерман С. Коррупция и государство. Причины, Survey// NOARD. 2001. Dec.
следствия, реформы: Пер. с англ. М., 2003. 3. Криминология. Учебник для юридических вузов / Под
ред. В.Н. Бурлакова, В.П. Сальникова. СПб., 1998.
Санкт-Петербургский государственный университет экономики и финансов 29 мая 2006 г.
© 2006г. Г.С. Гончаренко
СООТНОШЕНИЕ НОРМ МЕЖДУНАРОДНОГО И РОССИЙСКОГО УГОЛОВНОГО ПРАВА
В БОРЬБЕ С КОРРУПЦИЕЙ
Вопросы борьбы с коррупцией обсуждаются сегодня не только в России, но и на международном уровне. Это обусловлено значительной распространенностью коррупционных деяний (в том числе и взяточничества-подкупа), во всех странах мира «коррупция приобрела не только внутригосударственные, но и глобальные масштабы, она вышла за рамки национальных границ и требует глобального подхода» [1].
В рамках данной статьи нет необходимости подробно анализировать соотношение понятий «коррупция» и «взяточничество»: дискуссии по данному вопросу столь широки, что могут стать отдельной научной темой. Хотя стоит оговориться сразу - большинство авторов придерживаются мнения, что взяточничество-подкуп (в уголовно-правовом аспекте) представляют собой разновидность коррупционных преступлений, и по содержанию гораздо уже понятия «коррупция» [2].
Такая позиция находит поддержку и в международном праве. Например, эксперты Совета Европы разработали общее определение коррупции, согласно которому под ней понимается взяточничество (подкуп) и любое другое поведение лица, наделенного ответственностью в публичном или частном секторе, которое нарушает свои обязанности, вытекающие из его публичного статуса как публичного лица, частного наемного работника, независимого агента или из другого статуса подобного рода, и нацелено на получение неправомерных преимуществ любого рода для себя или любого другого лица [3].
Таким образом, «взяточничество» входит в содержание понятия «коррупция».
Сделанная оговорка необходима при рассмотрении именно вопросов международно-правовой борьбы с взяточничеством-подкупом, ибо в отличие от отечественного законодательства в международно-правовых документах по указанному вопросу понятия «взяточничество» и «коррупция» связаны между собой настолько, что одно без другого рассматривать практически невозможно.
Вследствие постоянного роста коррупции в мире 4 ноября 1998 г. была принята Конвенция Совета Европы «Об уголовной ответственности за коррупцию» [4].
Прежде всего обращает внимание то, что статьи Конвенции не содержат традиционных для российского уголовного законодательства составов преступлений «получение взятки» и «дача взятки». Вместе с тем в Конвенции много статей, в соответствии с которыми уголовная ответственность должна наступать за подкуп - активный и пассивный.
Положения Уголовного кодекса РФ частично совпадают с положениями рассматриваемой Конвенции, однако есть и существенные различия.
Понятия «активный подкуп национальных государственных должностных лиц» и «пассивный подкуп национальных государственных должностных лиц», данные в Конвенции в целом по смыслу схожи с понятиями дачи и получения взятки, содержащимися в УК РФ. Главные же отличия в следующем:
1. В соответствии с положениями Конвенции предметом подкупа как активного, так и пассивного признаются любые неправомерные преимущества, а не только имущество и имущественные блага, как это предусмотрено отечественным уголовным законодательством.
2. Конвенция предлагает считать уголовно-наказуемыми деяниями не только предоставление и получение указанных преимуществ, но также и их обещание, предложение, испрашивание либо принятие такого предложения или обещания [5].
Конвенция не дает своего определения понятию «государственное должностное лицо», указывая лишь, что таковыми должны признаваться лица, определяемые как «должностное лицо», «государственный служащий», «мэр», «министр» или «судья» в национальном праве государств (ст. 1 Конвенции). Таким образом, круг субъектов пассивного подкупа, а также других коррупционных преступлений в Конвенции определен шире, чем в УК РФ.
В Уголовном кодексе РФ определен субъект получения взятки и ряда иных преступлений против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления. Эти преступления можно отнести к коррупционным, так как в соответствии с прим. 1 к ст. 285 УК РФ понятие должностного лица не охватывает рядовых государственных служащих.
Так, С.В. Максимов отмечал, что из смысла прим. 4 к ст. 285 УК РФ вытекает, что в Российской Федерации государственные служащие, не являющиеся должностными лицами, могут нести уголовную ответственность лишь за коррупционные преступления, предусмотренные ст. 288 «Присвоение полномочий должностного лица» (если такое деяние совершено из корыстной или иной личной заинтересованности, связанной с получением какого-либо преимущества для себя или третьих лиц) и ст. 292 «Служебный подлог». В иных коррупционных преступлениях, предусмотренных УК РФ (зло-
употребление должностными полномочиями - ст. 285; превышение должностных полномочий - ст. 286 (если деяние совершено из корыстной или иной личной заинтересованности, связанной с получением какого-либо преимущества); отказ в предоставлении информации Федеральному Собранию РФ или Счетной палате РФ -ст. 287 (при наличии такой же заинтересованности); незаконное участие в предпринимательской деятельности - ст. 289; получение взятки - ст. 290), государственный служащий, не являющийся должностным лицом, может выступать лишь в качестве их организатора, пособника или подстрекателя, но не исполнителя [6].
В отечественной юридической литературе, посвященной анализу субъектов должностных преступлений вообще и получения взятки в частности, высказывалось мнение, что таковыми следует признавать любых публичных служащих. Так, С.В. Максимов считает, что российское уголовное законодательство нужно изменить с учетом положений Конвенции, дополнив части 1 и 2 ст. 290 УК РФ после слов «должностным лицом» словами: «а также государственным служащим или служащим органов местного самоуправления, не являющимся должностным лицом» [7]. Приводились и доводы в защиту введения в УК РФ новой статьи, предусматривающей уголовную ответственность за служебный подкуп, т.е. подкуп государственных служащих или служащих органов местного самоуправления, не являющихся должностными лицами [8]. В то же время Д.А. Семенов утверждает, что расширение круга лиц, способных нести уголовную ответственность за получение взятки и другие должностные преступления, пока было бы преждевременным. Злоупотребления, совершаемые такими лицами гораздо менее значимы, чем те, которые совершаются должностными лицами. Действительно значимые правомочия обусловлены выполнением функций, указанных в прим. 1 к ст. 285 УК РФ. Степень значимости предоставленных публичному служащему правомочий прямо пропорциональна степени общественной опасности злоупотребления ими. Поэтому «взяточничество» служащих, не являющихся должностными лицами, не должно быть объектом оценки уголовного права. Подкуп такого служащего, являясь грубым нарушением законодательства о публичной службе, должен быть основанием для применения в отношении служащего мер дисциплинарного воздействия [9]. Автор статьи на данном этапе склонен поддержать точку зрения Д.А. Семенова.
Конвенция Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию в отличие от российского законодательства предусматривает уголовную ответственность юридических лиц в связи с совершением коррупционных преступлений, в том числе активного подкупа (ст. 18).
Конвенция содержит и ряд других составов преступлений, отсутствующих в УК РФ. Однако практически все описанные в них деяния могут быть квалифицированы как какая-либо форма взяточничества или коммерческого подкупа, в связи с чем, считает автор статьи, выделение их в качестве самостоятельных составов представляется ненужным.
Конвенция «Об уголовной ответственности за коррупцию» была подписана Россией 27 января 1999 г. на уровне Министра внутренних дел РФ, однако до настоящего времени не ратифицирована.
Бесспорно, что для ее ратификации необходимы очень серьезные изменения действующего российского законодательства, не только уголовного, но и других отраслей, даже учитывая, что Конвенция допускает ратификацию государствами-участниками со значительными оговорками. Это не должно признаваться неразрешимой проблемой, многие отрасли российского законодательства, несомненно, нуждаются в изменениях и дополнениях, в том числе и в части борьбы со взяточничеством-подкупом и иными видами коррупции, но важно определить, что именно сейчас необходимо изменить и каким образом. Полное заимствование положений Конвенции вряд ли принесет успех в борьбе с названными преступными деяниями. Поэтому нельзя признать верным утверждение о том, что исходя из ст. 15 Конституции РФ, которой закреплен приоритет международного законодательства над национальным, идеи, реализованные в Конвенции Совета Европы 1999 г., должны быть использованы в УК России. К решению вопроса о реализации международно-правовых положений в национальном законодательстве следует подходить очень осторожно, учитывая особенности национальной законодательной системы и правовой культуры конкретного общества.
Кроме рассмотренной Конвенции Совета Европы можно отметить и другой международно-правовой документ, в определенной своей части направленный на борьбу с взяточничеством и коррупцией - Конвенция ООН против транснациональной организованной преступности (2000 г.). Россией данная Конвенция подписана, однако, как и предыдущая, до настоящего времени не ратифицирована.
Статья 8 Конвенции называется «Криминализация коррупции» [10]. При анализе ее содержания видно, что в целом оно близко к содержанию ст. 290 УК РФ «Получение взятки» и ст. 291 «Дача взятки». При этом можно отметить, что, как и в Конвенции Совета Европы, здесь уголовно-наказуемым деянием признается не только предоставление должностному лицу любых неправомерных преимуществ, но даже их обещание и предложение. В то же время в отношении должностного лица признается уголовно-наказуемым лишь вымогательство или принятие им соответствующих преимуществ, но нет указания на испрашивание преимуществ и принятие обещания либо предложения.
Понятие «публичное должностное лицо» Конвенция ООН 2000 г. не раскрывает, отсылая к национальному законодательству государств-участников.
Рассматривая роль международного уголовного права в борьбе со взяточничеством и коррупцией, важно остановиться и на положениях Конвенции ООН против коррупции 2003 г., которая была подписана Россией 10 декабря 2003 г., но ратифицирована только 17 февраля 2006 г. [11].
Данная Конвенция также не содержит понятий дачи и получения взятки, традиционно известных российскому уголовному законодательству. Положения ст. 15
Конвенции, признающей в качестве уголовно наказуемого деяния подкуп национальных публичных должностных лиц, имеют некоторое сходство с положениями ст. 290, 291 УК РФ, устанавливающих уголовную ответственность за получение и дачу взятки. Но есть и существенные различия.
В соответствии с положениями Конвенции ООН против коррупции (аналогично Конвенции Совета Европы, а также Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности) в качестве предмета подкупа может выступать «какое-либо неправомерное преимущество», в связи с чем можно сделать вывод, что понятие предмета подкупа в данном случае гораздо шире понятия предмета взятки по российскому уголовному законодательству.
При анализе положений Конвенции ООН 2003 г. вновь, как и в Конвенции ООН 2000 г., обращает на себя внимание то, что в соответствии с ними государствам-участникам предлагается признавать преступлением не только фактическое предоставление должностному лицу соответствующего преимущества, но также и его обещание или предложение. Вместе с тем при пассивном подкупе Конвенция предлагает считать преступными только вымогательство или непосредственное принятие незаконного преимущества (как и Конвенция ООН 2000 г.), и не рассматривает в качестве оконченного преступления испрашивание соответствующих преимуществ, как Конвенция Совета Европы. Из этого можно сделать вывод, что авторы Конвенции ООН 2003 г. считают активный подкуп преступлением большей степени общественной опасности, чем подкуп пассивный.
Характерно, что ст. 15 Конвенции предлагает считать уголовно наказуемым деянием подкуп национальных публичных должностных лиц за совершение данным должностным лицом действия (бездействия) при выполнении своих должностных обязанностей, т.е. за совершение законных действии (бездействия). Примечательно то, что положения Конвенции не содержат составов подкупа публичных должностных лиц за совершение ими незаконных действий. Некоторые из таких деяний (хотя и не все) могут подпадать под признаки, указанные в ст. 18 Конвенции «Злоупотребление влиянием в корыстных целях». Данная статья предлагает признавать уголовно наказуемыми деяниями обещание, предложение, предоставление публичному должностному лицу, а также принятие или вымогательство публичным должностным лицом незаконных преимуществ с тем, чтобы это должностное лицо злоупотребило своим действительным или предполагаемым влиянием с целью получения от администрации или публичного органа государства-участника какого-либо неправомерного преимущества для первоначального инициатора таких действий или другого лица.
В ст. 2 Конвенции в отличие от Конвенции 2000 г. уже введено понятие публичного должностного лица. В качестве него признаются: а) любое назначаемое или избираемое лицо, занимающее какую-либо должность в законодательном, исполнительном, административном или судебном органе государства-участника на постоянной или временной основе, за плату или без
оплаты труда, независимо от уровня должности этого лица; б) любое другое лицо, выполняющее какую-либо публичную функцию или предоставляющее какую-либо публичную услугу, как это определяется во внутреннем законодательстве государства-участника и как это применяется в соответствующей области правового регулирования этого государства-участника; в) любое другое лицо, определяемое в качестве «публичного должностного лица» во внутреннем законодательстве государства-участника.
Анализируя данные положения Конвенции, следует отметить, что, во-первых, указанное в ней понятие «публичного должностного лица» является собирательным, во-вторых, определяется не только через выполняемые функции (как определяется в российском уголовном законодательстве понятие должностного лица), но и через занимаемую должность; в-третьих, важную роль в определении понятия публичного должностного лица играет внутреннее законодательство государств-участников. Положения Конвенции оставляют возможность и для более широкой трактовки понятия «публичного должностного лица» - в той же ст. 2 указывается, что «для целей принятия некоторых конкретных мер... «публичное должностное лицо» может означать любое лицо, выполняющее какую-либо публичную функцию или предоставляющее какую-либо публичную услугу, как это определяется во внутреннем законодательстве государства-участника и как это применяется в соответствующей области правового регулирования этого государства-участника».
Представляется, что подобная формулировка понятия должностного лица имеет много недостатков - она нечетка, неопределенна и может трактоваться неоправданно широко.
Статья 16 Конвенции ООН 2003 г. предлагает в качестве самостоятельного преступления признавать подкуп иностранных публичных должностных лиц и должностных лиц публичных международных организаций.
Проанализировав международно-правовые документы в сфере уголовно-правовой борьбы с коррупцией и взяточничеством - Конвенцию Совета Европы 1998 г., Конвенции ООН 2000 г. и 2003 г., следует отметить несколько их общих отличий от правил уголовного законодательства России.
1. В соответствии с нормами международного уголовного права предметом подкупа (активного и пассивного) как уголовного преступления признаются любые неправомерные преимущества. В этой связи представляется, что расширенное понимание предмета подкупа по сравнению с российским уголовным законодательством более соответствует современным потребностям борьбы с взяточничеством, а также коррупцией в целом.
2. Момент окончания подкупа как уголовно наказуемого деяния перенесен на более раннюю стадию - активный подкуп (соответствующий понятию «дача взятки» в российском уголовном законодательстве) считается оконченным преступлением в соответствии со всеми названными международными конвенциями не только при фактическом предоставлении незаконных
преимуществ, но и при их обещании или предложении; Конвенция Совета Европы предлагает считать оконченным и пассивный подкуп с момента испрашивания либо принятия такого предложения или обещания.
Автор статьи считает, что последнее нельзя признать положительным моментом и рекомендовать к заимствованию отечественным уголовным законодательством. Помимо того, что факт предложения, обещания или согласия принять установить гораздо сложнее, чем сам факт непосредственной передачи предмета взятки (который и сейчас вызывает значительные трудности в правоприменительной практике), такая формулировка объективной стороны составов взяточничества может привести к необоснованному расширению круга деяний, формально подпадающих под их признаки. При этом следует учитывать, что не всегда в словах человек выражает свои действительные намерения. К тому же просьбы или обещания могут быть выражены в такой неопределенной форме, что на их основании вообще нельзя будет однозначно сделать вывод, о чем же на самом деле идет речь.
Правда, в российской литературе называют аргументы и в пользу криминализации любой просьбы или обещания взятки. Например, Н.А. Егорова указывает, что установление уголовной ответственности не только за дачу (получение), но и за всякое обещание (ис-прашивание) взятки позволило бы однозначно решить вопрос об уголовно-правовой оценке таких деяний, как получение различных имущественных выгод за прошлую служебную деятельность в качестве должностных лиц [12].
Взвесив все за и против, установление уголовной ответственности в российском законодательстве за обещание, предложение должностным лицам, испра-шивание ими незаконного вознаграждения представляется автору все же, по меньшей мере, преждевременным.
Ростовский государственный университет
Несомненно, подписание Российской Федерацией рассматриваемых международных конвенций, а также ратификация Конвенции ООН 2003 г. должны явиться начальным этапом работы по совершенствованию отечественного уголовного законодательства о коррупции.
Литература
1. Лунеев В.В. Коррупция: политические, экономические, организационные и правовые проблемы // Государство и право. 2000. № 4. С. 100-101.
2. «Круглый стол» по проблемам противостояния коррупции в России // Вестник МГУ Серия Право. 1999. № 4. С. 104.
3. Швец Е.В. Некоторые аспекты международно-правового сотрудничества государств-членов Совета Европы в области борьбы с коррупцией // Журнал российского права. 2000. № 7. С. 67.
4. Конвенция об уголовной ответственности за коррупцию // Чистые руки. 1999. № 3. C. 69-75.
5. Основы противодействия коррупции / Науч. ред. С.В. Максимов и др. М., 2000. С. 119-122.
6. Основы противодействия коррупции / Науч. ред. С.В. Максимов и др. М., 2000. С. 120.
7. Максимов С. Когда Россия ратифицирует Конвенцию Совета Европы «Об уголовной ответственности за коррупцию»? // Чистые руки. 1999. № 3. С. 84.
8. Эксанова А.А. Подкуп как криминогенное преступление (понятие, виды, юридический анализ, квалификация). Н. Новгород, 2001. С. 28.
9. Семенов Д.А. Уголовно-правовая оценка подкупа. М., 1999. С. 210-211.
10. Овчинский B.C. XXI век против мафии (криминальная глобализация и конвенция ООН против транснациональной организованной преступности). М., 2001. С. 59-60.
11. Ежедневный аналитический журнал GlobalRus.ru 2006.
12. ЕгороваН.А. Уголовная ответственность за коррупцию в свете Европейской Конвенции 1999 года и УК РФ // Правовая политика и правовая жизнь. 2003. № 3. С. 89-90.
30 марта 2006 г.
© 2006 г. С.А. Григорянц НЕЗАКОННЫЙ ОБОРОТ ОРУЖИЯ И МЕРЫ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ ЕМУ
В начале третьего тысячелетия преступность является одной из главных проблем, стоящих перед Россией и всем мировым сообществом. Экономическая и политическая нестабильность, возникновение региональных и межнациональных конфликтов, криминализация большинства сфер жизнедеятельности общества повлекли за собой увеличение доли таких тяжких насильственных преступлений, как убийства, разбой, терроризм, захват заложников и т.д. При этом резко возрастает роль оружия, которое используется как правонарушителями для достижения своих целей, так и силами безопасности - для выполнения стоящих перед ними задач, а также отдельными гражданами для защиты жизни, здоровья, жилища, имущества и других основных ценностей [1]. Благоприятные условия
для совершения преступлений создает незаконный оборот оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ. По некоторым статистическим данным, на территории России на руках у населения находится более 2 млн единиц незарегистрированного оружия, а по данным ученых-криминологов - 13 млн [2]. Незаконный оборот оружия в современных условиях является одним из факторов, негативно влияющих на состояние криминогенной ситуации в России [3]. Мы разделяем точку зрения В.В. Лунеева, что насыщенность страны оружием предопределяет его неправомерное применение [4].
Статистические данные свидетельствуют о том, что в России до конца 80-х гг. преступления, связанные с незаконным оборотом оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ, не имели широкого распространения.
