CC BY
53
Новый филологический вестник. 2019. №4(51). --
Б.Б. Манджиева (Элиста)
СОХРАННОСТЬ ЭПИЧЕСКОЙ ПЕСНИ «ДЖАНГАРА» ВО ВРЕМЕНИ: ТЕКСТ «ПЕВЦА-УЧИТЕЛЯ» И «ПЕВЦА-УЧЕНИКА»*
Аннотация. В настоящей статье методом сопоставления односюжетной песни «Джангара», записанной от «певца-учителя» - выдающегося рапсода Ээлян Овла - и «певца-ученика» - известного джангарчи Телтя Лиджиева -проанализирована текстовая сохраняемость во времени. Представление текста «учителя» и текста «ученика» в виде мелких эпизодов наглядно демонстрирует общность и различие в композиционном строении эпической песни. Сравнительный анализ показал, что в тексте «ученика» сохранились 34 из 37 композиционных элементов «учителя». Тексту джангарчи Телтя Лиджиева свойственно сохранение опорного образа или стихотворной конструкции, лексическое же оформление варьируется. Наблюдения над двумя текстами показали, что сказитель-ученик следует за своим «учителем», стараясь придерживаться стройной композиции песни, традиционного стилевого фонда. Вместе с тем, при всей традиционности фольклорного текста, у Телти Лиджиева обнаруживаются перестановки тем, отсутствие трех типических мест (прибытие на по-граничье; разговор богатырей-антагонистов; единоборство Хонгора с Шовто Хара богатырем), а также лексическое изменение словесной ткани эпической поэмы. В результате проведенного анализа мы пришли к выводу, что основные сюжетно-композиционные элементы эпического повествования прочно сохранились в памяти джангарчи. Используя усвоенные от предшественников типические описания, мотивы, поэтические формулы, сказитель сохранял и поддерживал эпическую традицию «школы» Ээлян Овла. Вместе с тем наследование композиционной структуры и поэтической фактуры не препятствовало проявлению индивидуальной самобытности джангарчи, удерживая исполнителя в пределах традиции эпической «школы».
Ключевые слова: эпос «Джангар»; традиция; джангарчи; текст; учитель; ученик; сюжетно-композиционные элементы; сохранность; вариативность.
B.B. Mandzhieva (Elista)
Integrity of One "Dzhangar" Epic Song across Time: the Text of the
'Rhapsode Teacher' and That of His 'Rhapsode Student' Revisited**
Abstract. The article applies the comparative method to prove differences between versions of one single-plot "Dzhangar" song recording from the prominent 'rhapsode teacher' Eelyan Ovla and the famous jangarchi by Teltya Lidzhiev, his 'rhapsode student', thus analyzing the diachronical integrity of the text. The taken minor patches
* Статья подготовлена в рамках НИР Калмыцкого научного центра РАН «Устное и письменное наследие монгольских народов России, Монголии и Китая: трансграничные традиции и взаимодействия» (№ государственной регистрации АААА-А19-119011490036-1).
** The paper was prepared within the framework of the research work of the Kalmyk Scientific Center of the Russian Academy of Sciences "Oral and written heritage of the Mongolian peoples of Russia, Mongolia and China: transboundary traditions and interactions" (State
registration number АААА-А19-119011490036-1).
of the two texts illustrate acting common and distinct features in the structure of the epic song. The analysis shows that the student's text retains 34 of 37 compositional elements traced for his teacher's narrative. Teltya Lidzhiev's text is characterized by the well reproduced original image or versification structure, while the lexical attributes vary. Close reading of the two texts shows the rhapsode student follows his teacher, making efforts to retain harmonious scheme of the song and traditional stylistic frame. But despite the explicit traditional pattern of the folklore text, Teltya Lidzhiev's version is specialized by rearrangement of themes, by absence of three typical episodes ('arrival in the border area', 'dialogue between the opposed warriors', 'battle between Khongor and Shovto Khara Baatar'), and by essential lexical varieties along the epic poem. The study concludes that the once absorbed key plot and compositional elements of the epic narrative were spectacularly preserved by the jangarchi. Making use of typical descriptions, motifs, and poetic formulas borrowed from his predecessors the taleteller maintained the epic tradition of Eelyan Ovla's 'school'. Still, the adherence to compositional schemes and poetic texture did not obstruct emergence of unique features, though demonstrated in the traditional epic 'school'.
Key words: epic of "Dzhangar"; tradition; jangarchi; text; teacher; student; plot and compositional elements; integrity; variability.
Калмыцкий героический эпос «Джангар» относится к числу древнейших памятников устного народного творчества. Героические песни «Джангара» были зафиксированы разными собирателями в различное время: два ранних цикла (Багацохуровский и Малодербетовский) зафиксированы в середине XIX в. Начиная с ХХ в. были открыты имена талантливых джангарчи: Бадмы Обушинова - 1901 г., Ээлян Овлы -1908 г., Мукубена Басангова - 1939 г., Давы Шавалиева - 1939 г.
В годы Великой Отечественной войны и в период депортации калмыцкого народа собирательская и экспедиционная работа калмыковедов была прервана. Возобновилась она только после восстановления автономии Калмыкии и возвращения калмыков на родину. Так, учеными КНИИЯЛИ (ныне КалмНЦ РАН) в 1960-1980-х гг. были проведены научные экспедиции по всем районам Калмыкии. Аудиоматериалы этих экспедиций хранятся в Научном архиве Калмыцкого научного центра РАН. В целях сохранения уникального фонда звуковых записей устной традиции калмыцкого народа конца XX в. в КалмНЦ РАН была проведена работа по оцифровке магнитофонных записей и сформирована электронная база архивных аудиозаписей. В настоящее время благодаря этим записям мы имеем возможность исследовать позднюю традицию эпоса «Джангар», бытовавшую во второй половине XX в. Для исследования в данном направлении мною расшифрованы и изучены аудиозаписи десяти эпических песен известного джангарчи Телтя Лиджиева, запись которого была осуществлена ученым Н.Ц. Биткеевым летом 1970 г. во время фольклорной экспедиции в совхоз «Эрдниевский» Юстинского района Калмыцкой АССР [Биткеев 1982, 9697].
Джангарчи Телтя Лиджиев (1906-1970) с раннего возраста слушал
«Джангар» в исполнении сказителей-однохотонцев. В хотоне, где жил Тел-тя Лиджиев, был известен джангарчи Окон Бадмаев, знаток песен «Джан-гара» репертуара Ээлян Овлы. С детства слушая героические поэмы, Телтя считал, что все, о чем поется в «Джангаре» было в действительности, но в далеком прошлом. К двенадцати годам Телтя Лиджиев усвоил значительную часть песен «Джангара» в исполнении Окона Бадмаева. Эпические песни джангарчи Окон Бадмаев в свое время перенял у Окона Шараева, который доводился племянником прославленного рапсода Ээлян Овлы. Из этого следует, что десять песен эпического репертуара Телтя Лиджиева являются героическими поэмами известного джангарчи Ээлян Овлы.
В свою очередь Ээлян Овла был наследником целой династии джангарчи, которые относились к традиционной консервативной школе. Как и все известные калмыцкие рапсоды, эпическим языком Овла овладел в раннем возрасте и «Джангар» перенял уже в сложившемся виде. Джангарчи Ээлян Овла и его последователи Окон Шараев, Окон Бад-маев, Телтя Лиджиев старались сохранить первозданный текст, потому как эпические певцы считали «Джангар» сакральным памятником, не подлежащим трансформации. Для представителей этой школы одной из главных установок было исполнять эпос так, как они усвоили его от предшественников.
В настоящей статье мы попытаемся методом сопоставления одного и того же эпического произведения, записанного от «певца-учителя» и от «певца-ученика», выявить соотношение текстовых содержательных цельностей. Для нас важно исследовать, в какой мере текст «певца-учителя» сохранился в исполнении у «певца-ученика». Для проведения такого исследования мы следуем направлению, обозначенному В.М. Га-цаком [Гацак 1971, 1989] и его методическим приемам.
Материалом для сопоставления являются два текста калмыцкого героического эпоса «Джангар»:
1) песнь «Арслцгин Арг Улан Хо^р эмндэн кYрн йовад, Арг Ман-зин Буурлта Ээх Догшн Мацна хааг хора^ эзн богд ^а^рт орул^ егсн белг» («Песнь о том, как Араг Улан Хонгор в смертельно опасном походе сокрушил устрашающе-грозного Мангна-хана, владеющего чалым конем Араг-Манза, и подчинил [его] государю богдо Джангару» [Джангар 1978, 393-405], записанная Номто Очировым в 1908 г. у джангарчи Ээлян Овла в аймаке Ики-Бухус Бага-Дербетовского улуса Астраханской губернии (ныне п. Ики-Бухус Малодербетовского района Республики Калмыкия);
2) песнь «Арслцгин Эср Улан Хо^р Арг Манзиин Буурлта Ээх Догшн Мацна хаанла бээр бэрлдгсн белг» («Песнь о поединке Араг Улан Хонгора с устрашающе-грозным Мангна-ханом, владеющим чалым конем Араг-Манза») [НА КалмНЦ РАН. Ф. 16. Оп. 1], записанная Н.Ц. Биткеевым в июне 1970 г. у джангарчи Телтя Лиджиева в совхозе «Эрдниевский» Юстинского района Калмыцкой АССР (ныне совхоз «Эрдниевский» Юстинского района Республики Калмыкия).
Сюжетно-композиционная структура песни «Арслцгин Арг Улан Хо^р эмндэн кYрн йовад, Арг Манзин Буурлта Ээх Догшн Мацна хааг хора^ эзн богд Жа^рт орул^ егсн белг» («Песнь о том, как Араг Улан Хонгор в смертельно опасном походе сокрушил устрашающе-грозного Мангна-хана, владеющего чалым конем Араг-Манза, и подчинил [его] государю богдо Джангару» в исполнении джангарчи Ээлян Овла состоит из следующих элементов:
1. Пир во дворце Джангара;
2. Прибытие богатыря-чужеземца Нярин Улана;
3. Предъявление ультиматума чужеземного хана;
4. Совет ясновидца Алтан Чеджи;
5. Готовность Хонгора выступить в боевой поход;
6. Решение Джангара отдать врагу требуемое;
7. Приказ Джангара пленить Хонгора;
8. Неподчинение богатырей приказу Джангара;
9. Отправление Мингъяна с тремя требуемыми вещами к Мангна-
хану;
10. Обращение-просьба Хонгора к Мингъяну;
11. Согласие Мингъяна отдать скакуна аранзала Зерде;
12. Превращение Хонгора в плешивого мальчика, коня - в паршивого жеребенка;
13. Прибытие на пограничье;
14. Приближение войска Мангна-хана;
15. Разговор богатырей-антагонистов;
16. Захват знамени;
17. Единоборство Хонгора с Шовто Хара богатырем;
18. Отправление к Джангар-хану Мингъяна со знаменем врага;
19. Единоборство Хонгора с Нарин Улан богатырем;
20. Прибытие Мингъяна к Джангар-хану;
21. Решение Джангара выступить в поход;
22. Поединок Хонгора с Мангна-ханом;
23. Поражение Хонгора;
24. Прибытие Джангара с богатырями;
25. Обращение Савра к Джангару разрешить вступить в поединок;
26. Поединок Савра с Мангна-ханом;
27. Исцеление Хонгора;
28. Обращение Санала к Джангару разрешить вступить в поединок;
29. Поединок Санала с Мангна-ханом;
30. Поединок Джангара с Мангна-ханом;
31. Ободрение богатырями обеих сторон своих ханов;
32. Ломка копья Джангара;
33. Богатырский рев Хонгора;
34. Пленение Мангна-хана;
35. Клеймение Мангна-хана;
36. Возвращение богатырей в Бумбайскую страну;
Новый филологический вестник. 2019. №4(51). --
37. Пир во дворце Джангара.
В песне «Арслцгин Эср Улан Хо^р Арг Манзиин Буурлта Ээх Догшн Мацна хаанла бээр бэрлдгсн белг» («Песнь о поединке Араг Улан Хонгора с устрашающе-грозным Мангна-ханом, владеющим чалым конем Араг-Манза») джангарчи Телтя Лиджиева сюжетно-компо-зиционная структура, за исключением некоторых эпизодов, строится по той же схеме:
1. Пир во дворце Джангара;
2. Прибытие богатыря-чужеземца Нярин Улана;
3. Предъявление ультиматума чужеземного хана;
4. Совет ясновидца Алтан Чеджи;
5. Джангара отдать врагу требуемое;
6. Готовность Хонгора выступить в боевой поход;
7. Приказ Джангара пленить Хонгора;
8. Неподчинение богатырей приказу Джангара;
9. Отправление Мингъяна с тремя требуемыми вещами к Мангна-хану;
10. Обращение-просьба Хонгора к Мингъяну;
11. Согласие Мингъяна отдать скакуна аранзала Зерде;
12. Приближение войска Мангна-хана;
13. Превращение Хонгора в плешивого мальчика, коня - в паршивого жеребенка;
14. Захват знамени;
15. Отправление к Джангар-хану Мингъяна со знаменем врага;
16. Единоборство Хонгора с Нарин Улан богатырем;
17. Поединок Хонгора с Мангна-ханом;
18. Поражение Хонгора;
19. Прибытие Мингъяна к Джангар-хану;
20. Решение Джангара выступить в поход;
21. Прибытие Джангара с богатырями на выручку к Хонгору;
22. Обращение Савра к Джангару разрешить вступить в поединок;
23. Поединок Савра с Мангна-ханом;
24. Обращение Санала к Джангару разрешить вступить в поединок;
25. Поединок Санала с Мангна-ханом;
26. Исцеление Хонгора;
27. Поединок Джангара с Мангна-ханом;
28. Ободрение богатырями обеих сторон своих ханов;
29. Ломка копья Джангара;
30. Богатырский рев Хонгора;
31. Пленение Мангна-хана;
32. Клеймение Мангна-хана;
33. Возвращение богатырей в Бумбайскую страну;
34. Пир во дворце Джангара.
Представление текста «учителя» и текста «ученика» в виде мелких эпизодов наглядно демонстрирует общность и различие в композицион-
ном строении эпической песни. Сравнительный анализ показывает, что в тексте «ученика» сохранились 34 из 37 композиционных элементов «учителя». Разница возникла в связи с тем, что три темы (прибытие на пограничье; разговор богатырей-антагонистов; единоборство Хонгора с Шовто Хара богатырем) в тексте «ученика» были либо упущены, либо сказитель перенял произведение в таком виде. Также необходимо отметить, что при сравнении двух сюжетно-композиционных структур в тексте Телтя Лиджиева наблюдаются перестановки следующих элементов: № 5 «Решение Джангара отдать врагу требуемое» и № 6 «Готовность Хонгора выступить в боевой поход», а также № 12 «Приближение войска Мангна-хана» и № 13 «Превращение Хонгора в плешивого мальчика, коня - в паршивого жеребенка».
Согласно эпической симметрии, выделенному исследователями характерному признаку, могущественного противника Мангна-хана может поразить только Джангар-хан, но в случае, когда богатырь решает вступить в единоборство с враждебным ханом, герой должен получить разрешение у своего хана. В тексте «ученика» тема обращения к Джан-гару богатырей Савара и Санала сохранилась с небольшими изменениями, а именно, с краткостью формулы. Таким образом, несмотря на некоторые присутствующие различия, «ученик» сохраняет последовательность сюжетно-композиционных элементов.
Известно, что джангарчи «школы» Ээлян Овла относили себя к сказителям, которые переняли тексты в сложившемся виде и почти точно в таком же виде их передавали. Здесь сказывается, «с одной стороны, стремление петь так, как "старики певали", с другой стороны - исключительная сила памяти, позволяющая удержать в сохранности не только композицию былины в общих ее очертаниях, не только запомнить точный порядок всех эпизодов, но почти дословно запомнить и самое словесное оформление большинства эпизодов, а иногда и всей былины в целом» [Астахова 1966, 71].
В исследуемой песне Ээлян Овла содержатся 448 стихотворных строк, а в соответствующем тексте Телтя Лиджиева 314 стихотворных строк. В итоге синоптического соположения двух записей «учителя» и «ученика» образовалось 558 строчных позиции. Коэффициент композиционно-текстовой изменяемости к числу стихов «учителя» составляет 1,26. Синоптическая «развертка по вертикали» и сопоставление паритетных стихов выявили 96 стихов, совпадающих текстуально и позици-онно. 107 стихов совпадают позиционно, варьируя одну и ту же основу. Для 28 стихов соответствия нашлись не рядом, а в других местах. В тексте «учителя» на долю стихов, не имеющих параллелей, приходится 128 стихов. В тексте «ученика» всего лишь 39 стихов оказались новыми. Отсюда следует, что абсолютное большинство позиций целиком или частично тождественны.
В объемном плане текст джангарчи Телтя Лиджиева на 134 стихотворных строк меньше текста Ээлян Овлы. В чем конкретно состоит эта
Новый филологический вестник. 2019. №4(51). --
разница и насколько текст «учителя» подвергся изменениям в тексте «ученика», нам необходимо выяснить.
Итак, в песне Ээлян Овла исходная ситуация начинается с описания пира:
Шаран зурhан мицЫ Арвн хойр баатр Алдр богд эзн Щафрин вндр шар цоохр бээшцгд Долан дуфра щцэд, Арзин CYYрд суугсн цагт... [Джангар 1978, 394]
Когда шесть тысяч Двенадцать богатырей Славного владыки-богдо Джангара В высоком желто-пестром дворце, Составив семь полных кругов, За крепкой арзой восседали на пиру... (Здесь и далее перевод автора статьи)
У Телти Лиджиева начало песни дается без указания места и персонажей, присутствующих на пиру:
Эцгдэн долан дуфру куцэд суусн ДYYвр хар арзин суур дунд... [НА КалмНЦ РАН. Ф. 16. Оп. 1]
Когда сидели семью кругами За молодецкой черной арзой...
«Герой живет на рубеже эпох, когда счастливое существование его и его народа нарушено вмешательством извне <...>. Противник (хан или мангас) всегда нападает первым» [Неклюдов 2019, 85]. Прибытие во время пира богатыря-чужеземца Нярин Улана нарушает мирную жизнь Бум-байской страны, предъявляемое врагом ультимативное требование пяти «вещей» (аранзала Зерде, ханши Ага Шавдал, скакуна Буурал Галзана, Прекраснейшего в мире Мингъяна и богатыря Хонгора) является завязкой эпического сюжета. С.Ю. Неклюдов не исключает «некоторое влияние на образ Джангара буддийских идей об утверждающем веру государе-чакра-вартине, который владеет набором из семи чудесных сокровищ, включая чудесного коня, прекрасную жену, мудрого советника и т.д. <...> чудесные сокровища Бумбы, обычно числом пять, являются предметом притязаний ее врагов» [Неклюдов 2019, 235].
В мотиве ультиматума текст «ученика» композиционно совпадает с
текстом «учителя», но художественное оформление поэтических формул у Телтя Лиджиева уступает лаконичному языку Ээлян Овлы. Обращение к Джангару у Ээлян Овлы:
—Алдр богд Щафр, Тани зергд келгч мини... [Джангар 1978, 394]
— Славный богдо Джангар, Вашей светлости, я должен сказать...
Обращение к Джангару у Телтя Лиджиева:
— БогдЩафр, соцсщатн...
— Богдо Джангар, послушайте...
Различие наблюдается также при описании Мингъяна. Ээлян Овла дает развернутое описание богатыря:
«Мааж;мин шар дольганас дYцгhр,
Мандлн hарх нарн мет
Орчлцгин Сээхн Мицъян гинэ,
Хэрэс гиич ирхлэ,
Эркн сэн свцчэн кенэв,
вгтхэ» гилэ.
[Джангар 1978, 394]
«Красивее перелива блестящего лака, Восходящему солнцу подобный, Прекраснейший в мире Мингъян, Если прибудут чужеземные гости, То главным сёнгчи сделаю его, Пусть отдаст его!» - [хан] сказал.
У Телтя Лиджиева сохранилась лишь краткая формула:
Орчлцгин сээхн Мицъяhитн Эркн сээхн свцчэн кенэв, вгтхэ гилэ!
[НА КалмНЦ РАН. Ф. 16. Оп. 1]
«Прекраснейшего в мире Мингъяна вашего
Главным сёнгчи сделаю,
Пусть отдаст его!» - [хан] сказал.
В данном мотиве «певец-ученик» при характеристике богатыря Хон-гора опустил одну деталь описания его характера - задиристость во время пира:
Ээлян Овла
Арслцгин Арг Улан Хо^риг
Эркин CYYрд шаарЫ гихинь соцсув,
ТYгэрнь чигн аху кехшв,
Хэрин ик hазрm
Зардг зарцан кенэв,
вгтхэ» гилэ.
[Джангар 1978, 394]
«Лев из львов, Араг Улан Хонгор Задирист во время пира, я слышал, Но не будет он главенствующим, В чужедальние земли Будет гонцом моим он, Пусть отдаст и его», - [хан] сказал.
Телтя Лиджиев
Арслцгин Арг Улан Хофритн Ик аху кехэр бээхш, Хэр ик hазрт Зарцан кехэр бээнэ, вгтхэ гилэ!
[НА КалмНЦ РАН. Ф. 16. Оп. 1]
«Льва из львов, Араг Улан Хонгора вашего,
Не будет он главенствующим,
В чужедальние земли
Будет гонцом моим он,
Пусть отдаст и его», - [хан] сказал.
О далеких событиях, произошедших с отцом Джангара, ясновидец Ал-тан Чеджи вспоминает, когда богдо хан спрашивает у него совета. Данный эпизод у Ээлян Овла занимает 28 стихотворных строк, тогда как в тексте Телтя Лиджиева 21 стихотворные строки. Разница в 7 стихотворных строк объясняется тем, что сказитель Т. Лиджиев опустил описание возраста коня враждебного хана, степени усталости коня Узенг-хана и превосходства в силе противника Джангар-хана, грозного Мангна-хана.
Ээлян Овла
Эцк хаантн хвртэдэн, Хар мврни долатад,
Арг Манзин Буурл Yрэ цагт,
Ээх Догшн Мацна хан долата цагт
Догшн ик бээр бэрлгдсн билэ.
Эцкинтн Хар мврн
Эрэ совшлhта hарла.
Тзц алдр хаана бийнь
^рвн зун шавта
Эрэ hарсн билэ.
Арг Манзин Буурлнь
Эрэ тавлhта,
Догшн Мацна хан бийнь
Тзц алдрт дорхнь арhта hарла.
[Джангар 1978, 394]
Когда вашему хану-отцу было двадцать лет,
Вороному коню его было семь лет,
Когда Арак Манзин Буурал трехлеткой был,
А грозному Мангна-хану было семь лет,
В жестокой битве сошлись они.
Вороной конь вашего отца
Едва трусцой убежал,
Сам же славный Узенг-хан
С тремястами ранами в теле
Вырвался едва.
Арак Манзин Буурал
Медленным галопом скакал.
Грозный Мангна-хан,
Выйдя [из боя], крепче славного Узюнга был.
Телтя Лиджиев
Эцк хаантн хвртэдэн,
Хар мврн нээмтэд
Ээх Догшн Мацна хан долатад
Догшн ик бээр болсн.
Эцк хаантн хойр зун шавта
Эрэ гищ эм арhлщ hарсн юмн.
[НА КалмНЦ РАН. Ф. 16. Оп. 1]
Когда вашему хану-отцу было двадцать лет, Вороному коню его было восемь лет, А грозному Мангна-хану было семь лет, Жестокая битва состоялась. Хан-отец ваш с двумястами ранами в теле Вырвался едва живым.
Тексту джангарчи Телтя Лиджиева свойственно сохранение опорного образа или стихотворной конструкции, лексическое же оформление варьируется. Из приведенного отрывка видно, что «усваивая строку учителя, ученик заменяет одну или несколько лексем на синонимичную» [Черняева 1980, 103].
Известно, что выбор богатыря для поездки так или иначе аргументируется. Среди мотивов боевого похода выделяется случай, когда мотивировке предшествует самовыбор богатыря. В калмыцкой эпической традиции преимущественно богатырь Хонгор изъявляет желание исполнить тяжелую миссию посланника с неимоверно трудными физическими и нравственными испытаниями. Хонгору присущи отвага, мужество, исполинская сила, способная сокрушить множество врагов, он наделен необычной ловкостью, неуязвимостью. Одна из его главных черт - неустрашимость перед противником, как бы ни был враг могуч и устрашающе грозен.
В обоих текстах на предъявление ультиматума чужеземного хана только богатырь Хонгор выступает против решения Джангар-хана:
Ээлян Овла
—Хэр hазрт оч,
Ар^н, тYлэнэ ^н болщ заргдхин ормд, Эгр хар булгин кввэд Ааh цусан асхлцнав! - гив.
«В чужой стороне,
Чем стать слугой, собирающим кизяк У родника Агир Хара,
Пусть лучше моя кровь прольется!» - [Хонгор] сказал.
Телтя Лиджиев
—Хэр hазрт одщ
Ар^н тYлэнэ KYH болщ заргдхин ормд, Эгр хар булгин кввэд Ааh цусан асхлцнав гищ, Ээх Догшн Мацна хаандан кел! - гив.
«В чужой стороне,
Чем стать слугой, собирающим кизяк
У родника Агир Хара,
Пусть лучше моя кровь прольется!
Передай так своему грозному Мангна-хану!» - [Хонгор] сказал.
Приведенное сравнение показывает, насколько композиционно отточена формула выделения героя Хонгора, который, узнав, что входит в перечень требований («вещей»), немедленно выступает навстречу врагу. «Прибыв в приграничье чужеземных владений, на порубежную гору, герой дает
себе и коню отдых, обозревая местности, дворец хана. Перед вступлением в чужой локус он превращает себя в плешивца / паршивца / тарха, своего богатырского коня - в захудалого жеребенка, что, по сути, связано с символикой нового рождения в чужеродном локусе и особым инициационным ритуалом» [Селеева 2019, 71].
Единоборство, богатырский поединок в героическом эпосе калмыков занимает, как и у других народов, важное место, именно этот мотив является основным сюжетообразующим мотивом. В тексте Ээлян Овла богатырский поединок, который ведет главный герой Хонгор сначала с богатырями-антагонистами Шовто Хара и Нярин Уланом, а затем и с сорока двумя богатырями, необходим для яркого выделения богатырских качеств героя. Данное описание в тексте Телтя Лиджиева отсутствует, последующие описания единоборства богатырей Джангара в тексте «певца-ученика» сохраняются.
Ээлян Овла
Кунд hарта Саврнь
Курцгиннь щола сулдхад, дэврэд орв.
Догшн Мацна хан
Алтн щолаг чацhащ,
бухулщ hарад, хэрY эргэд,
Алтн дуулхан хооран кеhэд,
Тосщ зогсв.
Босщ ишклщ ирэд,
Хойр hардщ цокв,
«Таш!» гищ, оhmрhуд hал бадрад,
Арвн хойр ирнь ^ тусв.
Ээв балтан ээмдэд,
Мвсн Мвцгн Цаhан уул
талан hарад зулв.
Уулын белд куцэд,
Амн нурhарнь
Ээв балтар цокад,
Ар хойр далынь балв цокад,
КYYкн Курц hалзн деернь
Эрэ эмтэ тэвб.
[Джангар 1978, 402-403]
Тяжелорукий Савар,
Поводья Кюрюнга ослабив, помчался.
Грозный Мангна-хан
Золотые поводья на себя потянул, назад
коня повернул,
Золотой шлем свой на затылок сдвинул, И стал, поджидая [Савара].
[Савар], привстав [на стременах],
В обеих руках [держа бердыш], ударил.
«Таш!» - раздалось, взметнулся огонь в небеса.
Двенадцать лезвий разлетелись на куски.
Взвалив на плечо свой бердыш,
К ледяной серебристо-белой
горе умчался.
Нагнав его у склона горы,
По шейным позвонкам
[Хан] ударил его бердышом,
[Савара] еле живым отпустил.
На Кюрюнг Галзан кобылице
Раздробив обе лопатки [ему].
Телтя Лиджиев
Курц hалзн кулгин Олцг татур чацhаhад, Арвн хойр иртэ Ээв балтыг Арвн хойр зврлэд орв. Хан зулщ hарчкад, Хэру эргэд тусв. Хойр hардад
Мацна хоорндаhурнь цокв. «Таш» гищ оhтрhуд hал падрв, Арвн хойр ирни ку тусв. Ээв балтан авад, hарад зулхла, Ардасни куцэд, Хойр ууц тални дайлн цокв. [НА КалмНЦ РАН. Ф. 16. Оп. 1]
Кюрюнг Галзан, скакуна Подпруги покрепче затянув, С двенадцатью лезвиями Бердышом
Двенадцать раз взмахивая, ринулся. Хан, отступив, Снова развернулся. Дважды
По середине лба [хана] ударил.
«Таш!» - раздалось, взметнулся огонь в небеса,
Двенадцать лезвий разлетелись на куски.
Когда бердыш свой взяв,
[Савар] умчался,
[Хан] нагнав его,
Размахнувшись, в поясницу его ударил.
Описание богатырского поединка изображается в гиперболических тонах. Противник во много раз превосходит по силе, напряженность битвы сказитель изображает через продолжительность и очередность поединка джангаровых богатырей с могущественным ханом. Богатыри «ценой нечеловеческих усилий, действуя на пределе физических и духовных возможностей, презирая опасность смерти» [Кичиков 1992, 284], одерживают победу над грозным врагом.
Таким образом, рассмотрение текста «учителя» и «ученика» позволяет нам сделать вывод о том, что, несмотря на большой промежуток времени (песни у Ээлян Овлы записаны Номто Очировым в 1908 г., у Телтя Лид-жиева записаны Н.Ц. Биткеевым в 1970 г.), основные сюжетно-композици-онные элементы эпического повествования прочно сохранились в памяти джангарчи. В результате синоптического соположения двух записей «учителя» и «ученика» образовалось 558 строчных позиции. Синоптическое сопоставление паритетных стихов выявили 96 стихов, совпадающих текстуально и позиционно, 107 стихов совпадают позиционно, варьируя одну и ту же основу, а для 28 стихов соответствия нашлись не рядом, а в других местах. В тексте «учителя» на долю стихов, не имеющих параллелей, приходится 128 стихов. В тексте «ученика» всего лишь 39 стихов оказались новыми. Отсюда следует, что абсолютное большинство позиций целиком и частично тождественны. Сказитель-ученик следует за своим «учителем», стараясь придерживаться стройной композиции песни, традиционного стилевого фонда. Но вместе с тем, при всей традиционности фольклорного текста, у Телти Лиджиева обнаруживаются перестановки тем, отсутствие трех типических мест (прибытие на пограничье; разговор богатырей-антагонистов; единоборство Хонгора с Шовто Хара богатырем), в некоторых случаях встречается краткость поэтических формул, а также лексическое изменение словесной ткани эпической песни. Используя усвоенные от предшественников типические описания, мотивы, поэтические формулы, сказитель сохранял и поддерживал эпическую традицию «школы» Ээлян Овла. Вместе с тем необходимо отметить, что наследование композиционной структуры и поэтической фактуры не препятствовало проявлению индивидуальной самобытности джангарчи, удерживая исполнителя в пределах традиции эпической «школы».
ИСТОЧНИКИ
1. Фонозаписи эпических песен репертуара Телтя Лиджиева // Научный архив КалмНЦ РАН. Ф. 16. Оп. 1.
Новый филологический вестник. 2019. №4(51). --
ЛИТЕРАТУРА
1. Астахова А.М. Былины. Итоги и проблемы изучения. М.; Л., 1966.
2. Биткеев Н.Ц. Поэтический стиль джангарчи («школа» Ээлян Овла) // Эпическая поэзия монгольских народов (исследования по эпосу). Элиста, 1982. С. 95105.
3. Гацак В.М. Устная эпическая традиция во времени: историческое исследование поэтики. Москва, 1989.
4. Гацак В.М. Эпический певец и его текст // Текстологическое изучение эпоса. М., 1971. С. 7-46.
5. Джангар. Калмыцкий героический эпос. М., 1978.
6. Кичиков А.Ш. Героический эпос «Джангар». Сравнительно-типологическое исследование памятника. М., 1992.
7. Неклюдов С.Ю. Фольклорный ландшафт Монголии. Эпос книжный и устный. Москва, 2019.
8. Селеева Ц.Б. Героическое сватовство в синьцзян-ойратской версии «Джан-гара»: сюжетный состав и композиционная структура // Новый филологический вестник. 2019. № 2 (49). С. 65-78.
9. Черняева К.Г. Опыт изучения эпической памяти (на материале былин) // Типология и взаимосвязи фольклора народов СССР. Поэтика. Стилистика. М., 1980. С. 101-134.
REFERENCES (Articles from Scientific Journals)
1. Seleeva Ts.B. Geroicheskoye svatovstvo v sin'tszyan-oyratskoy versii "Dzhangara": syuzhetnyy sostav i kompozitsionnaya struktura ["Heroic Matchmaking" in Xinjiang-Oirat Version of "Dzhangar": Story Construction and Compositional Structure]. The New Philological Bulletin, 2019, no. 2 (49), pp. 65-78. (In Russian).
(Articles from Proceedings and Collections of Research Papers)
2. Bitkeyev N.Ts. Poeticheskiy stil' dzhangarchi ("shkola" Eelyan Ovla) [The Jangarchi's Poetic Style (Eelyan Ovla's "School")]. Epicheskayapoeziya mongol'skikh narodov (issledovaniya po eposu) [Epic Poetry of Mongolic Peoples: Studies of the Epic]. Elista, 1982, pp. 95-105. (In Russian).
3. Chernyayeva K.G. Opyt izucheniya epicheskoy pamyati (na materiale bylin) [Studies of the Epic Memory (a Case Study of Bylina)]. Tipologiya i vzaimosvyazi fol'klora narodov SSSR. Poetika. Stilistika [Folklores of the Soviet Peoples: Typology and Mutual Ties. Poetics, Stylistics]. Moscow, 1980, pp. 101-134. (In Russian).
4. Gatsak V.M. Epicheskiy pevets i ego tekst [The Epic Taleteller and His Text]. Tekstologicheskoye izucheniye eposa [Textological Exploration of the Epic]. Moscow, 1971, pp. 7-46. (In Russian).
(Monographs)
5. Astakhova A.M. Byliny. Itogi i problemy izucheniya [Bylina. Results and Problems of Studies]. Moscow; Leningrad, 1966. (In Russian).
6. Gatsak V.M. Ustnaya epicheskaya traditsiya vo vremeni: Istoricheskoye issledovaniyepoetiki [The Oral Epic Tradition over Time: a Historical Study of Poetics]. Moscow, 1989. (In Russian).
7. Kichikov A.Sh. Geroicheskiy epos "Dzhangar". Sravnitel'no-tipologicheskoye issledovaniye pamyatnika [The Heroic Epic Poem "Dzhangar": a Comparative and Typological Research of the Monument]. Moscow, 1992. (In Russian).
8. Neklyudov S.Yu. Fol'klornyy landshaft Mongolii. Epos knizhnyy i ustnyy [Folklore Landscapes of Mongolia. Book and Oral Epos]. Moscow, 2019. (In Russian).
Манджиева Байрта Барбаевна, Калмыцкий научный центр РАН.
Кандидат филологических наук, ведущий научный сотрудник отдела монгольской филологии. Научные интересы: фольклористика, эпосоведение, героический эпос «Джангар», эпос монголоязычных и тюркоязычных народов, богатырские сказки, калмыцкая песенная традиция, перевод.
E-mail: [email protected]
ORCID 0000-0002-5644-3340
Bayrta B. Mandzhieva, Kalmyk Scientific Center of the RAS.
Candidate of Philology, Senior Research Associate, Department of Mongolian Philology. Research interests: folklore, epic studies, heroic epic of Dzhangar, epics of Mongolic and Turkic peoples, heroic tales, Kalmyk song tradition, translation.
E-mail: [email protected]
ORCID 0000-0002-5644-3340
