CC BY
16512^ "Культурная жизнь Юга России"
№ 5 (34), 2009
опытом, вызревали в эпическое полотно, созданное взволнованным и идущим от сердца словом: «Лишь накопив определенный творческий опыт, я осмелился взяться за роман "Сломанная подкова", который появился спустя почти три десятилетия после войны» [5].
Как известно, каждое подлинное произведение искусства формируется внутренним чутьем художника, по-своему воспринимающим и осмысливающим действительность. Л. Гинзбург отмечает: «Иногда лишь самая тонкая грань отделяет автобиографию от автобиографической повести или романа. Имена действующих лиц заменены другими - эта условность сразу же переключает произведение в другой ряд, обеспечивая пишущему право на вымысел» [6].
Автобиографические элементы нашли новое художественное воплощение в повести «Вид с Белой горы». В ней акцентирован как мотив дома с его национальными особенностями (устоявшийся быт, защищенность героя), так и мотив путешествия (поиски, странствия в неведомое). Жизнь и судьба главного героя - сугубо индивидуальный, личностно значимый путь открытий, углубленного познания. В повести писатель выступает не сторонним наблюдателем - он личность,
вспоминающая минувшее и отображающая его в особом ритме и последовательности. Авторские обращения к читателю носят доверительный характер, призывают «войти» в описываемое время, включиться в ход событий.
Для автобиографического жанра важен принцип выражения авторского сознания. В прозе А. Кешокова личностная авторская позиция выражена не только посредством характеров, она передана и в плане сознания героев, и в целостной художественно-эстетической направленности произведений.
Литература
1. Романенко Д. Рождение романа. М., 1970. С. 219.
2. Храпченко М. Б. Творческая индивидуальность писателя и развитие литературы. М., 1972. С. 74-75.
3. Кешоков А. Знак мастера // Лауреаты России. М., 1976. С.169.
4. Храпченко М. Б. Творческая индивидуальность писателя ... С.75.
5. Кешоков А. Знак мастера ... С. 169.
6. Гинзбург Л. Я. О психологической прозе. М., 1999. С. 118.
S. YU. KHAMDOKHOV. ARTISTIC FUNCTIONS OF AUTOBIOGRAPHICAL ELEMENTS IN ALIM KESHOKOV'S PROSE
Analyzing the problem of autobiography elements in prose of the kabardian writer Alim Keshokov, the author of the article researches the novels «Peaks are not Sleeping», «Broken Horseshoe» and the story «White Mountain View».
Key words: autobiography element, historical fact, fiction.
т. П. РЫЛЬСКАЯ
СМЕРТЬ КАК СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ ФЕНОМЕН
в статье сопоставляются мифологические, религиозные, философские и искусствоведческие (литература, кинематография, музыка) концепции и попытки раскрытия проблемы смерти в контексте традиционной и современной культуры.
Ключевые слова: обряд инициации, готическая субкультура, проблема смерти.
Во все времена человеческий разум стремился постичь проблему смерти: опыт ее осмысления есть в мифологии, религии, философии и искусстве. Более всего людей интересовала не процессуальная, а таинственная сторона этого явления, «диалог» человека со смертью. Древние изначально считали умирание естественным завершением жизни и не воспринимали его со страхом или отторжением. Такое эмоциональное наполнение проблемы сформировалось в ходе эволюции мифологического сознания. Это отмечает Ф. Ариес в своей теории пяти этапов восприятия смерти (от «прирученной» к «перевернутой»).
В архаических культурах известна практика олицетворения и «обмана» Смерти (например, в период эпидемий целые семьи притворялись мер-
твыми, чтобы, заглянув в их дом, Смерть подумала, будто уже побывала здесь, и обошла это место стороной). В качестве защиты и оберега люди нередко носили с собой атрибуты, используемые в похоронных обрядах.
У всех народов существуют мифы, связанные с образом смерти, так или иначе объясняющие ее происхождение (Танатос у греков, Мара, Карачун у русских, Хель у скандинавов, Иум-цек, Кан-нич у майя). В зависимости от религиозных представлений смерть понимали по-разному. В античности отличали обыкновенных людей (смертных) от бессмертных богов. Христиане воспринимали смерть в контексте «спасения», «преодоления смерти», «бессмертия», полагая, что именно загробное блаженство «составляет основу рели-
№ 5 (34), 2009 "Культурная жизнь Юга России" 12^-
гиозной надежды» [1]. Скандинавы связывали это с гибелью всего мира в результате битвы богов с хтоническими чудовищами [2]. Мифология индейцев Центральной Америки (в том числе и майя) рассматривала загробное существование человека как результат его внутренней отваги и бесстрашия; умерший должен был пройти множество препятствий, прежде чем получал возможность рассчитывать на место в одной из девяти преисподних [3].
Феномен смерти на разных уровнях присутствовал во всех природно-жизненных циклах (годовое коло, земледельческие работы, обряды инициации и т. д.), по этой причине конец всегда был тесно связан с идеей начала, «воскресения». Протосюжетом самого известного человечеству мифа - об Иисусе Христе - является ветхозаветная история пребывания Ионы «во чреве кита три дня и три ночи» (Матф. 12; 40). Предание о заглатывании и последующем изрыгании героя чудовищем весьма распространено в традиционных культурах. Эта тема прослеживается в финно-угорской «Калевале» (мудреца Вайнямейнена заглотила дочь Туони, главного божества в царстве мертвых), финской мифологии (кузнец, чтобы жениться на любимой, вынужден пройти через зубы страшной ведьмы), мифах Полинезии (героя Мауи съедает его бабушка Ночь: полинезийцы считают, что гибель этого персонажа сделала людей смертными). Подобный же сюжет присутствует в обрядах инициации некоторых регионов Новой Гвинеи, Сьерра Леоне, Либерии и др. Здесь бытует традиция ритуального помещения инициируемого человека в конструкцию, напоминающую крокодила, кита или рыбу. Как видим, наблюдается «общая для всех инициаций тема смерти с последующим воскрешением» [4]. В данном случае уместно говорить о двойном символизме: с одной стороны, чудовище, проглатывающее героев, символизирует смерть (его чрево - преисподняя); с другой - «спуск в брюхо чудовища означает <...> возвращение в доформенное, зародышевое состояние существования» [7].
На тесную связь с мотивами смерти указывает, прежде всего, переходный характер обрядов инициации (вступление во взрослую жизнь, преображение в полноправного члена общества, брак и т. д.). Подобно смерти, в этот переходный момент человек «уничтожается в своем старом качестве» [5], «ликвидирует прошлое и ставит точку на одном существовании <...> чтобы начать снова, возродившись в другом» [6]. Переход возможен благодаря посредникам, их функция - обеспечить развитие действа инициации, смешать свое и чужое в момент обряда. Это временное состояние хаоса помогает обновлению мира, способствует возведению инициируемого человека в новое качество (супруга, жреца, шамана и т. п.).
В целом известно, что любой коллектив во все времена выделял людей, обладающих способностью общаться с потусторонним миром, вхожих в сферу чужого. По А. К. Байбурину, на принадлежность ритуальных специалистов сразу двум
мирам указывало то, что они жили всегда на периферии культурного пространства (река, околица), обладали особой внешностью, специфическими атрибутами одежды и отличной от других манерой поведения. К подобным специалистам относили не только шаманов, колдунов, знахарей, но и мельников, гончаров, кузнецов - людей, которые «водились с нечистой силой» по причине своего ремесла. Подобное отношение к кузнецам
- пример преклонения перед Сварогом, небесным кузнецом, «сварганившим» (создавшим) весь наш мир. Посланцами из другого мира считались и некоторые животные, например, ворон.
В русской народной сказке посредниками между миром мертвых и живых были фантастические существа. Ярким персонажем такого рода является Баба-яга. От обычной сказочной ведьмы ее отличает наличие костяной (мертвой) ноги; в других источниках указывается косой (слепой) глаз
- способность видеть им «другой» мир. Место проживания Бабы-яги - опушка леса (как указывалось, любая окраина в традиционных культурах считалась окном в другой мир), избушка на курьих ножках (словно в «подвешенном состоянии» -ни на земле, ни в воздухе). К Бабе-яге было сложно добраться, но так как она обладала тайными знаниями, испытания героя на пути и при встрече с ней всегда были залогом его победы над нечистой силой и возвращения невредимым.
Во многих культурах смерть воспринималась как освобождение от земной слепоты, получение возможности постичь тайны мира. Эти представления зачастую базировались на религиозных воззрениях. Практически любое вероисповедание гласит: смерть - это конец существования тела, но не души. Так, христианство и ислам утверждают существование Ада и Рая; языческая вера славян, как и ряд восточных религий (например, индуизм), отстаивает идею реинкарнации - эволюционного перерождения после смерти; некоторые религиозно-мистические учения (каббала) видят своей основной целью подготовку человека к концу жизни.
Проблема смерти - одна из ключевых и в философии, предмет пристального внимания Платона, Эпикура, Шопенгауэра, Ницше, Фрейда, Ариеса и др.). Тяготение к этой тематике, ярко выраженный в искусстве эпохи романтизма интерес к мистике, культ чувственного переживания личности привели к идее «очарования смертью», к восприятию ее как награды (С. Кольридж, Дж. Китс, У. Блейк, Э. По и др.). Во второй половине XIX века в этом плане характерно творчество Ш. Бодлера («Цветы Зла»).
Постмодернисты рассматривают смерть как «социальный феномен, требующий рационального восприятия и осмысления», поскольку современный человек «постулируется в мире осознанием собственной смертности» [7]. В XX - начале XXI века появляются такие «певцы смерти», как Харуки Мураками (автор многочисленных литературных произведений, пронизанных суицидальной тематикой) и «икона» готической субкультуры Тим Бёртон, нашедший способ позитив-
12g "Культурная жизнь Юга России"
№ 5 (34), 2009
ного преподнесения данной проблемы в фильмах «Битлджюс», «Труп невесты».
В кинолентах Т. Бёртона, названных сценаристом М. Макдауэллом «приятными фильмами о смерти», оказавшиеся «по ту сторону добра и зла» герои предстают счастливыми и беззаботными. Соответствующая концепция передана и в цветовом решении: реальная жизнь выглядит практически «черно-белой», а в сценах загробного мира используются яркие насыщенные краски. Такой подход к проблеме характерен для всей современной готической традиции. В большинстве случаев Бёртон изображает смерть с определенной дозой юмора (один из способов борьбы со страхом - смех). Суть своих фильмов этот режиссер сравнивает с символическим содержанием праздника Хэллоуин: «Бывает страшно, но при этом и смешно. Никто ведь не собирается напугать кого-то до смерти. Наоборот, хотят, чтобы люди получили удовольствие от своего испуга» [8].
Музыкальное искусство (особенно последней трети XX века) также отмечено растущим интересом к идее смерти. Это выражается в тенденции к созданию так называемых т тетопат - произведений, сконцентрированных на выражении скорби и светлой памяти по ушедшим. Подобная музыка занимает большое место в творчестве А. Шнитке, Г. Канчели, Ю. Фалика, С. Слонимского, Ю. Буцко и др. Как указывает Т. Андрущак, такая музыка, отрицая субъективность переживания, «становится утверждением очищающего, гар-
монизующего значения скорби <...> жизнеутверждающего оптимистического мировоззрения» [9].
Это свидетельствует о том, что тема смерти в мифологическом, религиозном сознании и в искусстве может иметь символику пугающего, трагического или счастливого, прекрасного. Любой из подходов органичен, если не нарушается этическая сторона вопроса. Вместе с тем важно, что наиболее существенным оказывается не мрачное негативное представление о смерти, а осмысление ее в качестве неотъемлемой части жизни.
Литература
1. Смерть и бессмертие // Религиоведение / под ред. И. Н. Яблокова. М., 2004. С. 481.
2. Мифы народов мира: энциклопедия: в 2 т. Т. 2. М., 1994. С. 362.
3. Там же. Т. 1. С. 518.
4. Элиаде М. Мифы, сновидения, мистерии. М.; Киев, 1996. С. 258.
5. Там же. С. 260.
6. Мифы народов мира ... Т. 1. М., 1993. С. 544.
9. ЭлиадеМ. Мифы, сновидения ... С. 261.
7. Безнюк Д. К., Грицанов А. А. Смерть // Постмодернизм: энциклопедия. Минск, 2001. С. 759.
8. Бёртон Т. Интервью: беседы с Марком Солсбери / пер. с англ. М. Абушика. СПб., 2008. С. 182.
9. Андрущак Т. С. Мемориальность в отечественной музыке последней трети XX века (к исследованию феномена): автореф. дис. ... канд. искусствоведения. Саратов, 2008. С. 7.
Т. P. RYLSKAYA. DEATH AS A SOCIO-CULTURAL PHENOMENON
In the article mythological, religious, philosophical and art (the literature, movie, music) concepts and attempts of disclosure of the death problem in the context of traditional and modern culture are compared.
Key words: ceremony of initiation, gothic subculture, problem of death.
т. В. ПОНЕДЕЛЬЧЕНКО
ИЗУЧЕНИЕ ФАКТОРОВ, ВЛИЯЮЩИХ НА СТРЕССОУСТОЙЧИВОСТЬ СТУДЕНТОВ ТВОРЧЕСКИХ СПЕЦИАЛЬНОСТЕЙ
в статье описаны результаты исследования стрессоустойчивости студентов творческих специальностей. Проведен сравнительный анализ данных восприимчивости к стрессу на начальном и заключительном этапах профессионализации.
Ключевые слова: стресс, эмоции, профессионализация, адаптация, стрессоустойчивость, здоровье, дистресс, творческие специальности.
Современная жизнь проходит в условиях повышенной психической нагрузки и эмоционального напряжения, снижающих адаптацию к окружающему миру; приобретают особую важность проблемы сохранения социальной ценности человека, повышения сопротивляемости стрессовым факторам. Формирование стрессоустойчивости - это путь от сознания, разрываемого изнутри конфликтом мотивов, сомнениями, неуверенностью, к сознанию интегральной личности,
которой свойственна высокая жизненная и познавательная активность [1].
Хотя определений понятия «стресс» много, чаще всего ссылаются на точку зрения врачей, в частности, на Ганса Селье, основоположника определенной медицинской теории, согласно которой, состояние психоэмоционального перенапряжения приводит к так называемому дистрессу [2].
Развитие учения о стрессе, по наблюдениям В. А. Бодрова, в разное время сопровождалось
