CC BY
183
Кузина А.Н.
РАССКАЗ В. Г. РАСПУТИНА «ВИДЕНИЕ» В КОНТЕКСТЕ ПРОЗЫ ПИСАТЕЛЯ
Kuzina A.N.
THE STORY “VISION” BY V.G. RASPUTIN IN THE CONTEXT OF WRITER’S PROSE
Ключевые слова: рассказ, психологизм, пейзаж, сюжет, фольклорные традиции.
Keywords: short story, psychologism, scenery, plot, folk traditions.
Аннотация
В статье исследуется рассказ В.Г. Распутина «Видение» в контексте прозы писателя. Особое внимание уделяется особенностям психологизма в рассказах Распутина, сюжетостроению, мотивной структуре, образной системе, традициям фольклора.
Abstract
A short story “ Vision ” («Видение») by V. G. Rasputin is researched in the context of the writer’s prose in the article. A considerable attention is paid to peculiarity of psychologism in short stories by Rasputin, a plot composition, a motif structure, a figurative system and folk and literary traditions. The features of the short story are its meditative character, associativity and lyricism.
Рассказ В.Г. Распутина «Видение»(1997) принадлежит к числу медитативных, подключающих читателя к неясным явлениям и вопросам «жизни души». Он близок циклу рассказов 1982 года («Век живи, век люби», «Что передать вороне?», «Наташа»), в которых развернуто исследование важных для В. Распутина нравственнопсихологических проблем (осознание своего «я», духовных связей между людьми, приближение к истине, преодоление внутреннего разлада). Постижение тайн ведется на качественно ином уровне: герой максимально приближается к автору, наделен
родственным ему мироощущением, высказывает его мысли. Сближение героя и автора определило своеобразие психологизма в рассказах - слияние мысли и чувства и воспроизведение иррациональных основ души.
Интерпретация «Видения» затруднена, потому что он насквозь ассоциативен, насыщен символическими созвучиями и настолько лиричен, что воспринимается на грани поэзии и прозы. В его основе - динамичная картина, созданная воображением художника, и путешествие по ней.
В произведениях В. Распутина дорога, путешествие - это путь к сущностному познанию, духовное странничество. Умирающая старуха Анна («Последний срок») уверена: «умирая, она узнает... много других секретов, которые ... скажут ей вековечную тайну - что с ней было и что будет» 1.
Для героя повести «Пожар» Ивана Петровича путь, открывающийся ему, - начало духовного обновления. Это ответственный человек, ищущий правды, устремленный не к бесконечности и вечности, а к тому, что умещается в границах живой жизни, чувствующий, однако, присутствие в ней бесконечного.
Для героя рассказа «Век живи, век люби» мальчика Сани поход в тайгу стал открытием мира и самого себя. Ночью, у костра, он погружается в состояние полусна-полуяви (герой «Видения» звон струны тоже слышит ночью), когда отключается дневное сознание. В таком состоянии, по Распутину, человеку открывается люк в недра бытия, а в нем самом - его подсознание. У Распутина мотив глубинного познания сопровождается мотивом смерти. Он появляется в начале рассказа, когда Саня увидел из окна вагона брошенные поселки. Нежилые дома подросток воспринимает как «гробы», а людей,
1 Распутин В.Г. Собрание соч.: В 3 т. - Т.2. - М., 1994. - С.100.
идущих мимо них в «темный распадок», уходящими в мир иной. И Саню вдруг пронзило ощущение, «что он смотрит изнутри на старое место захоронения, и над домами, точно над могилами, где-то там, по другую сторону, стоят, как и положено, памятники»2.
В рассказе «Что передать вороне?» образ дороги соединяет мир живых и мир умерших. Герой видит ее, погрузившись в созерцание. Как существо духовное, человек остается образом и подобием Божьим лишь в том случае, если он есть точка пересечения двух миров, временного и вечного, если он способен созерцать вечность.
Тайная жизнь души раскрывается художником через видения, предчувствия, фантазии, сны. В рассказе «Наташа» в грёзе-сне автор-повествователь летает над Байкалом, и ему открывается новое ликующее чувство бытия, «сладостная тяга» к небу, к солнцу. Ему сопутствует девушка Наташа. В литературе XIX - ХХ века (И. Тургенев «Призраки», П. Вежинов «Барьер») полет героя совершается с помощью романтической героини в ночном безмолвии. У В. Распутина мир залит праздничным солнцем, дышит запахами и наполнен звуками. Для повествователя полет - это духовное самоосуществление, ступень приобщения к тайне самой жизни, её гармонии: «солнце склоняется всё ниже и ниже, и могучая торжественная музыка заката достигает такого согласия, что кажется тишиной..., я вижу и слышу всё и чувствую себя способным постичь главную, всё объединяющую и всё разрешающую тайну, в которой от начала и до конца сошлась жизнь.»3. Образ девушки становится символом божественной мудрости, приобщающей к жизни неба, к тайне бытия. Озаренность Наташи солнцем напоминает явление «царицы чистоты» В. Соловьева. Это и символ чистоты, восхождения к духовным истинам, к идеалу «вечно женственного», в котором таится сила, преобразующая человека. Это и ангел-хранитель героя, типологически восходящий к пушкинскому - «как мимолетное виденье, как гений чистой красоты», к лермонтовскому «мечты моей созданье с глазами, полными лазурного огня».
Ключом к пониманию рассказа «Видение», вероятно, может послужить миф об инициации. Инициация (в пер. с латинского - «начинать», «посвящать») - «переход из одного статуса в другой, включение в некоторый замкнутый круг лиц.» или же «переход в число взрослых»4. Главная цель посвящения - приручение изначально дикой юношеской природы. Этот вид инициации имеет облагораживающий и одухотворяющий характер. Но бывают и другие переходные периоды в жизни человека. Они связаны со стремлением освободиться от слишком законченного, неизменного или окончательного состояния. Освобождение или трансцендентное преодоление любых шаблонов происходит по мере продвижения личности к очередной более зрелой или более высокой стадии своего развития.
«Одним из наиболее встречающихся в сновидениях символов, передающих трансцендентное освобождение, является путешествие, оборачивающееся духовным странствием, в котором посвящаемый знакомится с сущностью смерти. Но это не смерть в смысле последнего страшного суда или связанного с инициацией испытания силы; это путешествие освобождения, самоотречения и искупления, осуществляемого под руководством некоего духа сострадания»5.
Автор-повествователь понимает, что закончился большой период в его жизни, что он у «отмеренной черты», Он слышит по ночам звон, «будто трогают длинную, протянутую через небо струну, и она отзывается томным, чистым, занывающим звуком»6. Звук далекой лопнувшей струны слышат и герои «Вишневого сада» А.П. Чехова как предвестие конца прежней жизни.
2 Распутин В.Г. Собрание соч.: В 3 т. - Т.1. - М., 1994.- С. 415.
3 Распутин В.Г. Собрание соч.: В 3 т. - Т.1. - М., 1994.- С. 402.
4 Мифы народов мира. Энциклопедия в 2 т. - Т. 1. - М., 1992. - С. 543.
5 Антонян Ю.М. Миф и вечность. - М., 2001.- С. 238.
6 Распутин В.Г. в ту же землю. Рассказы. - М., 1997. - С. 419.
Звон вызывает в герое мысли о смерти; желание подвести итог жизни: «глаза мои всё чаще обращаются вовнутрь, чтобы различить прощальный пейзаж» . «Прощальный пейзаж» отличается предметностью: стены комнаты, выбранные для него кем-то, огромное окно, дверь, тоже «огромная и высокая». «Продолговатая, суженная обитель для одного»8 переходит в вытянутый вперёд мир: слева речка, берёзки, справа за бугром россыпь сосенок, на горизонте лес. Между речкой и бугром дорога, перебирающаяся через речку по мостку. За мостом - вековая ель, «сказочная» избушка, живущий в ней старичок.
Слова «избушка», «сказочная», «как в сказке», «старичок» позволяют рассматривать рассказ в контексте сказки. Мотив смерти, возникающий в рассказе, соотносится со сказочным сюжетом путешествия в загробный мир. По утверждению Елеонской Е.Н., «в сказочном мотиве путешествия на «тот свет» нет ничего, что возбуждало бы мысли о смерти и загробной жизни. В строении чудесной сказки данный мотив играет роль разрешающего момента»9. Появляется он тогда, когда сюжет сказки достиг наивысшей точки напряжения как испытание основного качества героя - его «геройства». Испытания - необходимая часть сюжета в мифе об инициации. «Сказка сохранила не только следы представления о смерти, но и следы .обряда посвящения»10.
Формы посвящения различны. Предполагалось, что мальчик во время обряда умирал и затем вновь воскресал уже новым человеком. Это так называемая временная смерть. Для совершения обряда выстраивались специальные «мужские дома» или шалаши, имеющие форму животного, причем дверь представляла собой пасть (у Распутина дверь «огромная и высокая», «за которой должно находиться что-то огромное»). В доме герою предстоит быть проглоченным, съеденным.
Обряд совершался в строгой тайне, для этого юноша удалялся из общества. Герой В. Распутина тоже чувствует свою удаленность, одиночество: «никто из родных ко мне не заходит, и я не жду их.»11. Посвящаемый был убежден, что он идет на смерть, умер и воскрес. До воскресения проходил пограничный период - несколько дней.
Случайно ли, что стены, в которых герой себя обнаруживает, названы стенами комнаты, а не домом? Так, в плаче, дом - это «защита живых людей от смерти. Обычная операция при этом - запирание дверей»12. Комната - символ индивидуальности и тайных помыслов. «Можно вспомнить «вазу с крышкой» - одну из восьми эмблем удачи в китайском буддизме, символ полноты, идеи, не имеющей выхода, или, другими словами, высшего интеллектуального торжества и смерти (обозначаемых соответственно дверями и
13
окнами комнаты)» . Идея бесконечности жизни, в которой был убежден автор-повествователь, - «обман» - и нельзя играть прежнюю «роль». Ощущение завершенности этого этапа жизни и вызывает у героя мысли о смерти.
Окно дома представляет собой отверстие и на символическом уровне «выражает идею проникновения»14. Окно - око дома, «символизирует связь человека с солнцем, небом, богом»15. А у романтиков - прорыв в неведомое. Как нам кажется, именно это символическое значение присуще рассказу В. Распутина.
Что же видит герой в окно? Дорогу, лес, мост через реку и вновь дорогу, уже преображенную; ель у ее начала, сказочную избушку и старичка. Это «тот свет»,
7Распутин В.Г. в ту же землю. Рассказы. - М., 1997. - С. 420.
8 Распутин В.Г. в ту же землю. Рассказы. - М., 1997. - С. 420.
99Елеонская Е.Н. Представление «того света» в русской народной сказке // Этнографическое обозрение. -1914. - № 3-4.- С. 54.
10 Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки.- М., 1996. - С. 53.
11 Распутин В.Г. В ту же землю. Рассказы. - М., 1997. - С. 421.
12 Невская Л.Г. Балто-славянские причитания: реконструкция семантической структуры // Обряды народов Западной Сибири. - Томск, 1990. - С. 137.
13 Керлот Х.Э. Словарь символов. - М., 1999. - С. 255.
14 Керлот Х.Э. Словарь символов. - М., 1999. - С. 358.
15 Мифы народов мира. Энциклопедия в 2 т. - Т.2. - М., 1992. - С.251.
представленный автором в образах и мотивах похоронных плачей и волшебной сказки.
«Сказка перескакивает через момент движения»16 (5, 48). Первый этап путешествия от
родного дома до лесной избушки изображается формулой: «Ехал долго ли, коротко
ли.». Второй этап пути - от лесной избушки в иное царство - герой тоже словно
пролетает. В сюжете путь есть, а в фабуле он отсутствует. Образ пути присутствует в
похоронных плачах: «Дорога и связанные с нею представления образуют сердцевину
погребального обряда»17. В плачах похороны представлены «как снаряжение в дорогу,
в дальнее путешествие»: «День ко вечеру коротается, красно солнышко ко западу
18
двигается, Все за облачку ходячую теряется, / Мое дите в путь-дорогу отправляется» .
Дорога в рассказе проходит по мостку через реку. «Во многих мифологиях душа после смерти переходит по мосту пространство, отделяющее два мира: земной и мир посмертный»19. Мост символизирует переход из одного состояния в другое. «Способы переправы имеют одинаковое происхождение: они отражают представление о странствии умершего в загробный мир»20.
Вода несет в себе значение непреодолимой или трудно преодолимой преграды. В буддизме «пересечь поток», значит пройти через мир иллюзий и обрести просветление»21. Река - символ необратимого потока времени и, как следствие этого, - потери и
забвения»22.
За мостом «простохожая и разлохмаченная» дорога «преображается» - становится «выверенной и отглаженной».
Не случайно при «начале перемены» дороги стоит «черная вековая ель». Ель -мифопоэтический образ мирового древа. Оно поддерживает небесный свод, корни его
- в подземном мире, ствол - между землей и небом, ветви уходят в космический мир. «Оно является деревом жизни, познания, бессмертия, местом пребывания богов и душ умерших. Мировое древо и его локальные варианты - образ некой универсальной
23
концепции, которая определяет модель мира человеческих коллективов» . Именно она моделирует модель «иного мира».
Под сенью ели - «сказочная избушка». Она, как в сказке, повернута к герою так, что он не сможет сразу войти в нее. Сначала нужно избушку повернуть «к лесу задом, ко мне - передом». Видимо, избушка стоит на такой видимой или невидимой грани, что попасть на эту грань можно только через избушку. «Эта избушка - сторожевая застава»24. За черту герой попадет не раньше, чем будет подвергнут допросу и испытанию, может ли он следовать дальше. Иногда Баба-Яга поставлена стеречь границу. В избушке живет старичок, ждущий кого-то у обочины дороги. Этот образ соотносится и со сказочным персонажем (трансформированный образ Бабы- Яги), и с образом умершего предка из плачей. «Встреча с родителями на том свете и начало второго, векового, «неизвестного живленьица» - цель погребального путешествия»25:
«Вы стречайте-ко, родители,
Моего кормильца-батюшка!»26 (10, 122).
16 Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. - М., 1996. - С. 48.
17 Невская Л.Г. Семантика дороги и смежных представлений в погребальном обряде. // Структура текста. -М., 1980. - С. 228.
18 Барсов Е.В. Причитания Северного края. Ч.1. - М., 1872. - С.116.
19 Мифы народов мира. Энциклопедия в 2 т. - Т.2. - М., 1992. - С.392.
20 Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. - М., 1996. - С. 98.
21 Мифы народов мира. Энциклопедия в 2 т. - Т.1. - М., 1992. - С.392.
22 Мифы народов мира. Энциклопедия в 2 т. - Т.1. - М., 1992. - С.416.
23 Топоров В.В. О строении некоторых архаических текстов // Труды по знаковым системам. Ч.5. - Тарту, 1971.- С. 9.
24 Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. - М., 1996. - С. 59.
25 Невская Л.Г. Семантика дороги и смежных представлений в погребальном обряде. // Структура текста. -М., 1980. - С. 229.
26 Барсов Е.В. Причитания Северного края. Ч.1. - М., 1872. - С. 122.
Таким образом, «прощальный пейзаж» - модель «иного мира» (мировое древо, старичок, избушка), созданная в воображении художника («видение») в образах и мотивах народной сказки, обрядовой поэзии и мифа, во многом совпадает с нарисованной писателем картиной.
Герой приближается к границе («всхожу на мостик»), наблюдает «ту и другую стороны света по речке и за речкой». Желание перейти через мост возникает, но «даже в моих представлениях я не решаюсь этого сделать»27.
Познание смерти и путешествие в загробный мир совершилось - пусть герой только прикоснулся к нему, только подсмотрел, но пограничное состояние смерти он пережил: «.в сладкой муке заходится сердце, тянет смотреть и смотреть. Что это - жизнь или продолжение жизни?»28. Его присутствие на мосту символично. Ведь, «перевоз» (переправа) - это точка в мировом пространстве, где встречаются самые неожиданные повороты.
Герой стоит на пороге нового жизненного этапа, духовного преображения. Может быть, это путь избавления от иллюзий и обретение истины? И последний этап инициации
29
- «возвращение в новом статусе» - состоялся: «я сделал еще один шаг», «я высматривал дорогу», «искал каких-то неведомых ощущений»30. Освобождение от состояния заданности, неизменности началось. И переход через мост - это не переправа через реку забвения, а начало более зрелого жизненного этапа. Подтверждением этому служат и две картины осеннего пейзажа, передающие изменение состояния души повествователя до ощущения перемены и после нее.
Одна из них - «бабье лето». Это тонко, по-бунински, переданный вкус, запах и цвет «ядреной», пышной осени: «Горячо рдеют леса, тяжелы и душисты спутанные травы, туго звенит, горчит воздух и водянисто переливается под солнцем по низинам. - все в разноцветном наряде и все хороводится, важничает.»31. Затем наступает «желанная пора» -поздняя, «просветленная» осень. «Та, что приходит после дождевых и ветровых трепок, облетевшая и тихая. смирившаяся уже и полуобмершая»32. Настроение прощания объединяет пейзажи Бунина и Распутина. Картина поздней осени содержит реминисценции с «Антоновскими яблоками» Ив. Бунина: «Из такой трепки сад выходил почти обнаженным, засыпанным мокрыми листьями и каким-то притихшим, смирившимся,. прощальный праздник осени» . Чувство любования красотой осени преобладает в пейзаже Бунина. Пейзаж Распутина заканчивается высокой лексикой и вызывает библейские ассоциации: В эту пору, «когда сезонное отмирает, рождается что-то вечное, властное, судное» 34. Это обретение художником духовного просветления, ощущения ясности (осень - ясень - ясность) и, одновременно, потребность в поддержке, помощи, покровительстве Бога. Об этом свидетельствует христианская лексика: «после Покрова», «вспоминают Бога», «всесветная чуткая печаль» и высказывания самого художника. В том же году, когда был напечатан рассказ, Распутин опубликовал статью «Мой манифест», в которой писал: «Центровкой, то есть приведением себя в безопасное положение для русского человека всегда были родной дом и родной дух. Дом - как природная историческая обитель, удобная только для нас, в углах и стенах повторившая нашу фигуру. И дух - как настрой на Божественное и земное,
35
степень нашего тяготения к тому и другому.» .
В народном осмыслении церковный праздник Покров Богородицы(1/14 октября) приобретает символическое значение и видится сказочной пеленой Девы - Солнца. «Эта
27 Распутин В.Г. в ту же землю. Рассказы. - М., 1997.- С. 428.
28 Распутин В.Г. в ту же землю. Рассказы. - М., 1997.- С. 427.
29 Мифы народов мира. Энциклопедия в 2 т. - Т.1. - М., 1992. - С. 544.
30 Распутин В.Г. в ту же землю. Рассказы. - М., 1997.- С. 429.
31 Распутин В.Г. в ту же землю. Рассказы. - М., 1997.- С. 422.
32 Распутин В.Г. в ту же землю. Рассказы. - М., 1997.- С. 422.
33 Бунин И.А. Антоновские яблоки // Бунин И.А. Повести и рассказы. - М., 1993. - С.20.
34 Распутин В.Г. В ту же землю. Рассказы. - М., 1997.- С. 423.
35 Распутин В.Г. Мой манифест // Наш современник - 1997. - № 5. - С. 4.
пелена покрывает всех обездоленных и прядется из золотых нитей, спускающихся с неба, о чем говорится в заговоре: «На море-окияне, на острове на Буяне лежит бел-горюч камень; на сем камне стоит стол престольный, на сем столе сидит красна девица. Не девица сие есть, а Мать Пресвятая Богородица! Покрой мои скорби и болезни твоей фатою! Покрой ты меня покровом своим от силы вражьей! Твоя фата крепка, как горюч камень - алатырь!» Русские люди ожидали от Богоматери помощи как от заступницы усердной перед Богом. Богородица скорбела за весь крестьянский род в Покров»36. Покров - это переход от осени к зиме, об этом и народная пословица: «На Покров -последний сбор плодов». С этим праздником связана и тема смерти. Во многих местах на Покров пекут блины и поминают усопших.
Внутреннее состояние перехода к новому, более зрелому этапу жизни, лежит в основе рассказа. Сам переход осознается художником как призыв. Свыше. Этим призыванием обусловлено видение пути. Поэтика символов, деталей, картин создает ощущение приближения к тайне, остающейся неясной и неразгаданной. Видение «потустороннего» бытия усиливает ощущение значимости реального мира. И в конечном итоге именно этот, посюсторонний мир, неуклонно приближающийся к своему завершению, интерпретирован как содержащий в себе вечное, бессмертное, непреходящее.
Библиографический список
1. Антонян Ю.М. Миф и вечность. - М., 2001.
2. Барсов Е.В. Причитания Северного края: - М., 1872.
3. Бунин И.А. Антоновские яблоки.// Бунин И.А. Повести и рассказы. - М., 1993.
4. Елеонская Е.Н. Представление «того света» в русской народной сказке // Этнографическое обозрение. - 1914. - № 3-4.
5. Керлот Х.Э. Словарь символов. - М., 1999.
6. Мифы народов мира. Энциклопедия в 2 т. - М., 1992.
7. Невская Л.Г. Балто-славянские причитания: реконструкция семантической структуры //Обряды народов Западной Сибири. - Томск, 1990.
8. Невская Л.Г. Семантика дороги и смежных представлений в погребальном обряде // Структура текста. - М., 1980..
9. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. - М., 1996.
10. Распутин В.Г. В ту же землю. Рассказы. - М., 1997.
11. Распутин В.Г. Собрание соч.: В 3 т. - М., 1994.
12. Распутин В. Мой манифест // Наш современник. - 1997. -№5.
13. Русский праздник. Праздники и обряды народного земледельческого календаря. Иллюстрированная энциклопедия. - СПб., 2001.
14. Топоров В.В. О строении некоторых архаических текстов // Труды по знаковым системам. - Тарту, 1971.- Ч. 5.
15. Юнг К.Г. Феноменология духа в сказке //Юнг К.Г. Душа и миф. - М., 1997.
36 Русский праздник. Праздники и обряды народного земледельческого календаря: Иллюстрированная энциклопедия. - СПб., 2001. - С. 434.
