CC BY
57
По мнению Т. А. ван Дейка, события, вызывающие эмоциональную реакцию, отвечают базовым когнитивным и эмоциональным условиям эффективности информационного процесса [5, с. 125]. Эти события охватывают основную массу того, что потребляется большинством населения в западных странах в качестве новостей. Таким образом, можно утверждать, что «риторика эмоций» оказывается эффективной для многих людей.
В заключение статьи можно сделать следующие выводы:
1) риторические стратегии являются одним из авторских приёмов привлечения читателей, так как «украшенный» текст ведёт к коммерческому успеху журналов и, тем самым, к удержанию читателей;
2) дискурс исследуемых журналов обладает определенным набором риторических средств для достижения основной коммуникативной цели;
3) основными риторическими стратегиями можно назвать: применение риторических фигур и аргументов, подчеркивающие достоверность фактов и событий; применение креативно-риторических стратегий и (в меньшей степени) применение «риторики эмоций».
Библиографический список
1. Кубрякова Е.С. Эволюция лингвистических идей во второй половине ХХ века (опыт парадиг-
мального анализа) // Язык и наука конца 20 века. Сб. статей. - М., Рос. гуманит. ун-та, 1995. - С. 144-238
2. Лотман Ю.М. Риторика // Риторика. Специализированный проблемный журнал. - 1995. -№2. - С. 92-108.
3. Трошина Н.Н. Риторика и теория коммуникации // Сборник научно-аналитических обзоров: Неориторика: генезис, проблемы, перспективы. -М.: АН СССР, ИНИОН, 1987. - С. 114-136.
4. Тураева З.Я. Категория времени. Время грамматическое и время художественное. - М., 1979. - С. 134.
5. Dijk T.A. van. News Analysis. Case Studies of international and national News in the Press. Hillsdale, New Jersey, 1988. - P. 348.
6. Franz-Bohringer B. Rhetorische Kom-munikation. Quickborn b. Hamburg, 1965. - S. 148.
7. Geissner H. Zur Theorie der rhetorischen Kommunikation Rhetorik. - Munchen, 1973. - S. 287.
8. Kopperschmidt J. Allgemeine Rhetorik: Einfuhrung in die persuasive Kommunikation. -Stuttgart, 1973. - S. 173.
9. Richter G. Rhetorische Wirkungsforschung: Theorie und methodische Aspekte. 2. Auflage. -Leipzig, 2000. - S. 188.
10. Источники языкового материала: журналы «Der Spiegel» и «Focus» 2008-2009 гг.
УДК 808.2 Д 538
Л.А. Дмитрук
СЛУЖЕБНЫЕ СЛОВА ПЬЕСЫ А.О. АБЛЕСИМОВА «МЕЛЬНИК-КОЛДУН, ОБМАНЩИК И СВАТ» В «СЛОВАРЕ РУССКОГО ЯЗЫКА XVIII ВЕКА»
В статье в синхронно-диахронном аспекте анализируются служебные слова пьесы А.О. Абле-симова «Мельник-колдун, обманщик и сват», включённые в «Словарь русского языка XVIII века». Они рассмотрены с точки зрения семантики, стилистической принадлежности, сферы функционирования и особенностей употребления в русском языке XVIII века и в последующие эпохи.
Ключевые слова: служебные слова, комическая опера, А.О. Аблесимов, «Словарь русского языка XVIII века», «Мельник-колдун, обманщик и сват».
«Словаре русского языка XVIII века», различать знаменательные и служебные части
В как и в любом другом толковом словаре, отражающем богатство словарного состава национального языка, зафиксировано значительное количество служебной лексики. Служебные слова противопоставляются знаменательным частям речи по различным характеристикам. В длительной традиции их изучения привлекает внимание взгляд Л.В. Щербы. Он выделял следующие пункты, по которым следует
речи: «1) первые имеют самостоятельное значение, вторые лишь выражают отношение между предметами мысли; 2) первые сами по себе способны распространять данное слово или сочетание слов, <.. .> вторые сами по себе неспособны распространять слова <...>; 3) первые могут носить на себе фразовое ударение; вторые никогда его не имеют» [20, с. 67-68]. На основании данных критериев Л.В. Щерба относил к служебным
словам связки, частицы, союзы, предлоги. Междометия рассматривал отдельно, называл их «очень неясной и туманной категорией», «значение которой сводится к «эмоциональности» и «отсутствию познавательных элементов», а формальный признак - к полной синтаксической обособленности, отсутствию каких бы то ни было связей с предшествующими и последующими элементами в потоке речи» [20, с. 67]. По словам В.В. Виноградова, «частям речи противостоят частицы речи, связочные, служебные слова. Этот структурно-семантический тип слов лишен номинативной функции. <.> Эти слова относятся к миру действительности только через посредство и при посредстве слов-названий» [5, с. 35].
Здесь мы рассматриваем на материале пьесы
А.О. Аблесимова, включённом в «Словарь русского языка XVIII века» (СРЯ XVIII) способом иллюстрации, только предлоги, союзы и частицы, то есть те части речи, которые в традиционной грамматике относят к служебным. В произведении мы наблюдаем большое количество служебных слов, разнообразных по своему составу и частотных по употреблению: а, авось-либо, ан, ан лих, -ат, б, без, бишь, бола, будто, бы, было,
в, ведь, вить, вишь, во, ведь, вон, вот, да, де, дескать, до, ж, жа, же, за, и, ин, из, из-за, к, ко, -ка, как будто, коли, куда, ли, лих, лишь, ль, на, не, нет, ни, ну, о, об, от, по, под, покуль, при, пускай, разве, с, со, -ста, -та, так, также, таки, -тка, -тко, -то, у, уж, что, чтоб, чуть, эк. Это связано не только с функцией подобной лексики в речи, но и с «народным» колоритом изучаемого произведения, где функционирование в большом количестве предлогов, союзов и, в особенности, частиц придаёт языку пьесы исключительный, истинно русский тон. Служебной лексикой насыщена речь всех персонажей пьесы, но в репликах, куплетах, каламбурах главного героя мельника Фаддея сосредоточено, пожалуй, самое большее количество таких слов, обладающих яркими экспрессивно-аксиологическими характеристиками. Большинство перечисленных выше служебных слов зафиксировано в «Словаре русского языка XVIII века». Проанализируем не всю указанную лексику, а только ту её часть, словарные статьи которой имеют иллюстративный материал из комической оперы А.О. Аблесимова и ссылки на изучаемый источник.
Судя по выборке в «Словаре русского языка XVIII века», здесь представлены в основном непро-
изводные сочинительные союзы литературные и просторечные: а, ан, да, же, и, то. Это древнейшие славянские исходные компоненты - партику-лы, дающие в различных сочетаниях такие языковые единицы, как да-же, у-же, э-то, и-бо и т.д. [11, с. 17-18]. Производные сочинительные и подчинительные союзы менее частотны в тексте пьесы: также; как будто, коли, что, чтоб (чтобы), что объясняется синтаксическим построением реплик персонажей: в пьесе преобладают простые, сложносочинённые и бессоюзные предложения. Подчинительная связь используется значительно реже.
Партикулярный сочинительный союз а, который сейчас имеет противительное, сопоставительное, присоединительное значение, в языке XVIII века, по данным «Словаря русского языка XVIII века» (СРЯ XVIII), был также многозначным. Кроме значений, свойственных ему в современном языке, он мог употребляться в начинательной, соединительной и соотносительной функции. Мы обратимся к анализу союза а с противительной семантикой, так как именно к ней составители словаря приводят цитату из «Мельника...»: «[Анюта:] Што ж будешь делать? Хоть побои принять, а с ним перемолвлю» [12, с. 6]. Здесь противительный союз а «связывает два предложения, из которых первое имеет уступительное значение», приводится ссылка на употребление «в начале главного предложения после придат. уступительного (хотя.., а; колко ни.., а; куда ни.., а и т. п.)» [12, с. 6]. Ещё одно свидетельство такого употребления в книжном языке XVIII столетия - цитата в той же словарной статье из «Путешествия из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева. Союз а был известен древнерусскому, старославянскому, украинскому, белорусскому, болгарскому, македонскому, сербохорватскому, чешскому языкам с древнейших времён [19, с. 55;
18, с. 1]. В противительном значении его используют уже авторы «Поучения Владимира Моно-маха» и «Слова о полку Игореве» [17, с. 2]. С течением времени союзные функции изменились, но не коренным образом. В XIX веке, по сведениям словарей той эпохи, противительная функция всё также присуща союзу а [16, с. 1; 7, с. 47], хотя уступительный аспект семантики не указывается. Так, например, В.И. Даль в своём словаре отмечал, что этот союз служит «выражен. противоположности, вопросительное, заключительное и пр.», приводит ряд синонимов «со, же, да, напротив, ан; однако, следовательно; потом, за-
тем» [1, с. 47]. Среди них отсутствуют слова, обозначающие уступку такие как, тем не менее, всё-таки, синонимичные союзу а. В современном литературном языке, в отличие от XVIII века, не сохранились некоторые функции этой части речи: союз более не имеет начинательного значения, а соединительное и соотносительное уже во времена Аблесимова выходили из употребления. Противительная функция со значением уступки до сих пор отмечается словарями современного литературного языка, в этом случае союз «указывает на уступительный характер противопоставления предложений или их членов» [1, с. 3; 9, с. 17]. Такие предложения распространены в современной речи и общеупотребительны. Союз а, бытовавший в языке ещё с праславянского периода, исконно многозначный, сохранялся таким и в русском языке XVIII века. Система его значений, возможно, не совсем полно описываемая лексикографическими источниками XIX века, лишь немного изменилась в сторону уменьшения, при этом изначальная семантика сохранилась в неизменном виде до наших дней.
В комической опере Аблесимова из всех служебных частей речи наиболее частотная по употреблению группа - частицы. Они представлены несколькими разрядами, различающимися по значению и роли в предложении: формообразующие б, бы, пускай; отрицательные не, ни; модальные бишь, было (бола), ведь, вить, вишь, вон, вот, дескать, ж, же, ин, ли, ль, разве и т.д. и модальные постпозитивные -ан, -ат, -де, -ка, -либо, -ста, -та, то, -тка, -тко и т.д. Модальные частицы - самая распространённая в тексте пьесы группа. Ими изобилуют реплики всех персонажей «Мельника...» без исключения, именно они вносят в предложения различные смысловые оттенки (вопрос, указание, выделение) и выражают чувства говорящего (сомнение, усиление, смягчение требования), придают речи действующих лиц пьесы необычайную «живость» и народный характер. Модальная частица было (бола) имеет дейктическое значение и указывает на время, в которое мыслит себя говорящий. Во времена Аблесимова она активно функционировала в литературном языке и просторечии, была многозначной. Одно из её значений - «выражает некоторую неуверенность, сомнение в достижении желаемого» - в СРЯ XVIII дано с пометами «про-стореч.», «с гл. прош. вр. (обычно в прямой речи)» [13, с. 181] и цитатой из комической оперы
«Мельник-колдун, обманщик и сват»: «[ Филимон:] Я прибрёл бола к тебе кручину свою размыкать», где частица было представлена в одном из своих фонематических вариантов бола [6, с. 107]. Вокалическая модификация частицы было - бола, «типичный случай варьирования ударных гласных, <.> соотносительных по акустико-артикуляционным признакам» [4, с. 109]. В XVIII веке слово имело некоторую экспрессию сниженности, в таком значении оно использовалось в разговорной речи и «низких» литературных жанрах. В этой же словарной статье в качестве иллюстрации приводится выдержка из «Московского журнала» за 1791-1792 гг. - ещё одного источника СРЯ XVIII. В пьесе Аблесимова частица передаёт указание не на время, как это свойственно современному обычаю употребления, а скорее на чувства говорящего. В XIX и XX веках такое значение у слова уже не фиксируется словарями, отмечается только функционирование «при прошедшем времени глагола для обозначения того, что действие началось или предполагалось, но не было закончено в силу каких-то причин» [16, с. 92; 7, с. 174; 1, с. 728; 9, с. 129]. Сейчас частица было (бола) уже не имеет столь обширной системы значений, и семантика её напрямую связана только со временем действия, его незавершённостью, границы функционирования довольно пространны: эту частицу можно встретить на всех ярусах национального языка в разговорной непринуждённой речи всех его носителей.
Модальная усилительная частица ин в XVIII веке имела статус многозначного слова, которое уже тогда относилось к сфере разговорно-бытового общения и считалось просторечным. Частица ин в одном из своих значений использовалась тогда «для усиления, подчёркивания высказывания» [15, с. 88], считалась эквивалентной модальной частице уж. К этому значению в СРЯ XVIII приводится иллюстрация из произведения Аблесимова: «[Мельник (продолжая петь):] Старики мои загадки не имеют, Не имеют, От-гадати... Так ин мне пришло загадку разгада-ти» [15, с. 88]. В этой цитате из финальных куплетов мельника частица ин употребляется в усилительной функции, она подчёркивает особую роль Фаддея в разрешении конфликта между родителями Анюты: только он смог найти подходящего жениха для их дочери, в этом и заключается его загадка. Поскольку слово являлось просторечным, то есть обладало экспрессией сниженности
и служило сигналом фамильярных отношений между участниками речи, то могло употребляться лишь в «низких» жанрах литературы, о чём свидетельствуют и другие цитируемые в этой словарной статье источники: комедия М.В. Попова «Бурлин слуга, отец и тесть» и его перевод Д. Белла «Белевы путешествия чрез Россию в разные асиятские земли .». Во времена первой постановки пьесы ин имела и другие значения, одно из них, первое, соответствует современному, с прочими слово сейчас не функционирует. В XIX и XX веках слово уже не употребляется для усиления высказывания. В.И. Даль, например, помещает эту частицу в ряду «инось, ин, ино», объясняя её значение при помощи синонимов «ладно, пожалуй, изволь» [8, с. 40], с семантикой уступки. По сведениям БАС и МАС, частица ин «употребляется в начале реплики для выражения уступки, вынужденного согласия» [3, с. 323; 9, с. 664], зафиксирована с ограничительной пометой «прост.». На современном этапе развития языка частица ин в усилительной функции не используется даже в просторечии, где по-прежнему функционирует только лишь с уступительной семантикой.
Модальная постпозитивная частица -ка в XVII веке была многозначной и употреблялась в разговорном языке чаще с целью смягчения просьбы, желания. Ещё одна из характерных для неё функций, выделительная, по данным СРЯ XVIII отмечалась в положении «при личных местоимениях, наречиях и вводных словах», в таком значении в словаре частица -ка зафиксирована с пометой «простонар.» [15, с. 180-181]. К этой словарной статье иллюстрацией служит пример из «Мельника...» Аблесимова: «[Мельник:] Здоро-ва-ка Анюта. [Анюта:] Здравствуй соседушка» [15, с. 181]. Здесь перед нами ситуация речевого этикета, герои пьесы приветствуют друг друга, при этом Мельник в своей реплике использует выделительную постпозитивную частицу -ка, которая присуща его речи на протяжении всего действия комической оперы. Функционирование «простонародной» частицы в речи персонажей произведения, говорит об их социальном статусе: все герои «простые» люди, крестьяне. Другие источники, привлекаемые СРЯ XVIII, служат ещё одним доказательством типичности сферы употребления частицы в этом значении: комедия
В.И. Лукина «Щепетильник», драма Н.П. Нико-лева «Розана». В.И. Даль называет частицу -ка «привесочной», приводит её первой в ряду по-
добных «ка, ко; тка, кась», толкует как «усиливающую или указывающую значение речи, или означающую: просьбу, желание, понуждение, а иногда не представляющую никакого значения», указывает на то, что эта частица «придаётся ко гл. в повел. накл.; к местоим. в дат. пад.; к наречиям места» [8, с. 61]. В XX веке ситуация несколько изменилась: словари русского языка больше не фиксируют наличие выделительной или усилительной функции у частицы -ка, отмечают её только с семантикой ‘смягчение требования’ при повелительном наклонении глаголов или при глаголах 1 л. ед. ч. буд. прост. времени для «выражения внезапно возникшего желания или решения что-л. сделать» [3, с. 613-614; 10, с. 10] и пометами «простореч.» или «разг.», свидетельствующих о сфере функционирования данной единицы речи в языке. Ещё во времена Аблесимова русской разговорной речи была известна частица -ка с теми значениями и с той традицией употребления, которые ей свойственны вот уже на протяжении трёх столетий и до сих пор. Конечно, за такой промежуток времени произошли некоторые изменения: система значений частицы -ка сузилась, но в положении при глаголах эта частица и сейчас актуальна для нашего языка.
Большинство предлогов в пьесе архаичны по своей природе. Эта группа, помещённая в СРЯ XVIII, представлена непроизводными предлогами: без, в, воз, до, за, из, из-за, к, ко, на, о, об, по, при и т.п. Они выражают пространственные, временные, причинные отношения в предложении. Временной предлог до в XVIII веке, как и в современном языковом узусе, был многозначным. Среди его значений есть такое, которое «указывает на предел движения, действия во времени, границу продолжительности действия, состояния», предлог с данным наполнением может употребляться «при сущ., косвенно обозначающих время» [14, с. 148]. В качестве иллюстрации к этому значению приведена цитата из пьесы Аблеси-мова, где до находится в составе несвободного устойчивого сочетания аОт (с, из).. до..: «[Фе-тинья:] Горе мыкаю Я от младости, И до старости» [14, с. 148]. Здесь слова младость и старость обозначают определённую пору человеческой жизни, а устойчивое выражение аот.. до устанавливает временной промежуток. Слово до в таком значении отмечено ещё в одном источнике СРЯ XVIII: «Описании земли Камчатки»
С.П. Крашенинникова. Предлог до - древнейший
союз, свойственный славянским и другим языкам с давних времён. В данной функции он употреблялся еще в древнерусских, старославянских текстах, известен болгарскому, македонскому, сербохорватскому, словенскому, чешскому, польскому языкам [19, с. 519; 18, с. 202]. Этот предлог использовали для обозначения временного интервала авторы «Остромирова Евангелия» и «Поучения Владимира Мономаха» [17, с. 670]. Конечно, семантическая система этого слова со временем претерпела множество изменений: некоторые значения утратились, с другими предлог стал функционировать в языке более частотно. В XIX веке предлог также выражал пространственно-временные отношения. «Словарь церковно-славянского и русского языка» трактует его семантику так: «означает предел измеряемого времени, места или предмета» [16, с. 327]. В.И. Даль не конкретизирует значения предлога до, толкует его как «показывающий какой-либо предел, конец» вообще, будь то пространство, время, действие, количество и т.д. [7, с. 408]. В современном русском литературном языке предлог до также имеет несколько значений, в их числе и то, что употребляется «при указании временного предела действия, состояния, качества» [2, с. 830; 9, с. 406]. Оно сохранилось в нашей речи с эпохи общеславянского языка, бытовало во времена первой постановки пьесы и до сегодняшнего дня является составной частью семантики предлога до, с ней он свободно функционируют в языке XXI века.
Служебные слова пьесы А.О. Аблесимова «Мельник-колдун, обманщик и сват», многие из которых, являясь в своей основе архаичными первоэлементами - партикулами, имеют особенности в плане семантики, функций, сферы употребления в разговорном и литературном языке. Изучение союзов, предлогов, частиц на материале произведения позволяет судить об изменениях, произошедших в лексическом составе каждой из этих частей речи с XVIII века и до наших дней.
Библиографический список
1. Словарь современного русского литературного языка: В 17 т. Т. 1. - М.; Л., 1950. - 736 с.
2. Словарь современного русского литературного языка: В 17 т. Т. 3. - М.; Л., 1954. - 1339 с.
3. Словарь современного русского литературного языка: В 17 т. Т. 5. - М.; Л., 1956. - 1918 с.
4. Богословская З.М. Диалектная вариантоло-гия. - Томск, 2005. - 271 с.
5. Виноградов В.В. Введение в грамматическое учение о слове // Русский язык (Грамматическое учение о слове). - М., 1986. - 640 с.
6. Волгина О.В. Служебные слова в нижегородских говорах: Дис. ... канд. филол. наук. - Арзамас, 2008. - 208 с.
7. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4 т. Т. 1. - М., 2003. - 640 с.
8. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4 т. Т. 2. - М., 2003. - 672 с.
9. Словарь русского языка: В 4 т. Т. 1. / Под ред. А.П. Евгеньевой. - М., 1985. - 696 с.
10. Словарь русского языка: В 4 т. Т. 2. / Под ред. А.П. Евгеньевой. -М., 1986. - 736 с.
11. Николаева Т.М., Фужерон И. Некоторые наблюдения над семантикой и статусом сложных предложений с уступительными союзами // Вопросы языкознания. - 1999. - .№1. - С. 17-36.
12. Словарь русского языка XVШ века. Вып. 1 (А - Безпристрастие). - Л., 1984. - 224 с.
13. Словарь русского языка XVШ века. Вып. 2 (Безпристрастный - Вейэр). - Л., 1985. - 247 с.
14. Словарь русского языка XVIII века. Вып. 6 (Грызться - Древный). - Л., 1991. - 256 с.
15. Словарь русского языка XVIII века. Вып. 9 (Из - Каста). - Л., 1997. - 270 с.
16. Словарь церковно-славянского и русского языка. Т. 1. - СПб., 1847. - 415 с.
17. Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам. В 3 т. Т. 1. - СПб., 1893. - 1420 с.
18. Толковый словарь русского языка с включением сведений о происхождении слов / Под ред. Н.Ю. Шведовой. - М., 2007. - 1175 с.
19. ФасмерМ. Этимологический словарь русского языка: В 4 т. Т. 1. - М., 1986. - 576 с.
20. Щерба Л.В. О частях речи в русском языке // Избранные работы по русскому языку. - М., 1957. - 186 с.
