CC BY
163
УДК 821.161.1.09"18"
Ганцовская Нина Семёновна
доктор филологических наук, профессор Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова
gantsovsky_n@mail.ru
Дмитрук Людмила Александровна
кандидат филологических наук Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова
lyudmila-dmitruk@mail.ru
СЕМАНТИЗАЦИЯ ЛЕКСИКИ КОМИЧЕСКОЙ ОПЕРЫ А.О. АБЛЕСИМОВА «МЕЛЬНИК-КОЛДУН, ОБМАНЩИК И СВАТ» В «СЛОВАРЕ РУССКОГО ЯЗЫКА XVIII ВЕКА»
В статье лексика комической оперы А.О. Аблесимова «Мельник-колдун, обманщик и сват» рассматривается в дискурсе академического «Словаря русского языка XVIII века». По времени своего создания данное произведение относится к памятникам предпушкинской поры, когда начинает активно формироваться база лексико-стилисти-ческой системы русского литературного языка. В этот период слово словно конденсирует в себе все доступные смыслы и коннотации, часть из которых отображает культурные традиции общества и прочно связана с ними в сознании носителей языка. Речевая ткань пьесы, почти сплошь состоящая из элементов просторечия, жаргона, диалекта, фольклора, экспрессивно-разговорных речевых средств, являет собой достоверную фиксацию языка конца XVIII века. Произведение Аблесимова, несмотря на использование в нём народно-разговорных единиц, нельзя относить к числу произведений «низкого штиля», так как лексика его отражает значимые для всего народа элементы материальной и духовной культуры, формы его быта, верований, ментальных представлений. Слова комической оперы Аблесимова, являющиеся практически документальным источником изучения современного автору речевого узуса, анализируются нами на фоне лексикографического дискурса «Словаря русского языка XVIII века» с целью их семантизации, а также определения функционально-стилистического статуса лексических единиц в русском языке конца XVIII века. Такое изучение словарного состава языка на фоне данных толковых, исторических и областных словарей позволяет, в конечном счёте, установить с большей степенью вероятности специфику слова в русской речевой культуре XVIII века.
Ключевые слова: А.О. Аблесимов, комическая опера, «Словарь русского языкаXVIII века», семантизация, лексика, стилистические пометы, народно-разговорный язык.
Комическая опера А.О. Аблесимова «Мельник-колдун, обманщик и сват» (МКОС), завоевавшая признание публики Москвы и Петербурга в конце 80-х годов XVIII века, не потеряла симпатий и современных зрителей и широкого круга читателей. Немалый интерес она вызывает у специалистов-гуманитариев как источник изучения многих её драматургических качеств и разнообразных смыслов, в них заключённых. Пожалуй, самым ярким достоинством пьесы является умелое и разнообразное использование автором народно-разговорной стихии русского языка с включением экспрессивно-разговорных, просторечных, диалектных, жаргонных и фольклорных элементов - той демократической струи языка, которая в следующем веке была узаконена писателями-классиками и которая, например, объясняет успех пьес А.Н. Островского. Народная речь совершенно естественным образом звучит в устах крестьян, героев пьесы, составляя неотъемлемую часть их портретной характеристики, в то же время наглядно представляя реалии и мен-тофакты русского быта на довольно широком социально-культурном фоне. Речевая организация пьесы, её успех свидетельствуют о состоянии русского национального языка того времени, о готовности современников пьесы принять его именно в такой форме, естественной, живой и национально-колоритной, в какой он представлен Аблесимовым.
МКОС нельзя уже относить к числу произведений «низкого штиля» хотя бы потому, что его лексика отражает значимые для всего народа элементы материальной и духовной культуры, формы его быта, хозяйства, верований, ментальных представлений. Сами эти элементы (предметная лексика), их связи и взаимоотношения, словесно выраженные (непредметная лексика), оказались доступными для понимания всего общества в целом в тот период и во многом сохранили свою актуальность и до настоящего времени. Язык пьесы близок к эталону нового литературного языка, сложившегося в пушкинский период и включающего книжные, генетически преимущественно церковнославянские, и народно-разговорные русские элементы, правда, со значительно большим перевесом последних.
Язык, в том числе и лексика данного произведения, почти не изучены, что препятствует созданию полного представления об историко-лингви-стическом статусе языковой стихии русского языка периода XVIII века. В то же время внимательное исследовательское прочтение пьесы позволит осознать место в общеязыковом национальном узусе языка МКОС и его роли в создании общенародного (стандартного) национального русского языка и шире - роли маркёра развития языка русского этноса в целом. Одним из важных источников изучения структуры, семантики, особенностей функционирования слова в общенародном узусе
110
Вестник КГУ им. H.A. Некрасова № 2, 2015
© Ганцовская Н.С., Дмитрук Л.А., 2015
языка предпушкинской эпохи является академический «Словарь языка XVIII века» (СРЯ XVIII). Включение в словник данного лексикографического произведения слов, актуальных и для МКОС, а в иллюстративную часть - примеров из пьесы Аблесимова наряду с извлечениями из текстов других многочисленных источников словаря, художественных и нехудожественных, помогает точнее семантизировать лексику МКОС и решить многие вопросы лингвокультурного характера. Этой задаче служит и весь дискурс словаря, который задумывался по объёму включения лексики в словник как словарь полного типа, как широкий, объёмный, единый, хотя и разножанровый нарратив произведений эпохи. Это объясняется, как пишут разработчики Проекта Словаря русского языка XVIII века, многими причинами, в том числе «исторически ограниченной совокупностью дошедших до нас известных текстов» русского языка XVIII века [9, с. 6], разнообразием привлекаемых источников и «отсутствием вполне отчетливых и устойчивых границ между кодифицированными и некодифици-рованными формами речи» [9, с. 7] и др., но, как кажется, более всего желанием объективно показать состояние русского языка того периода, когда вырабатывались нормы стандартного для всего общества литературного языка. В этом плане «Словарь русского языка XVIII века» продолжает традицию толкового словаря В.И. Даля и словаря русского языка А.А. Шахматова (буквы Е-К), к сожалению почти не получившую дальнейшего развития в русской лексикографии (см. о принципах создания словарей-тезаурусов в славянской лексикографии у А.А. Плотниковой [5, с. 32-40]. Как кажется, подобное обстоятельство самым положительным образом сказалось при выявлении специфики лексики этой переломной эпохи, подготовившей почву для создания нового литературного языка, её разнообразных форм дистрибуции в русском национальном дискурсе, на фоне широкого круга источников Словаря русского языка XVIII века.
Всего в комической опере А.О. Аблесимова насчитывается более 1100 слов и выражений, многие из которых представлены в СРЯ XVIII, иногда и не по одной цитате. Так, в первом томе содержится 6 слов: а (2 цитаты), ан, аукнуться, барин, без, безвременно, во втором томе - 12 слов: благословить, божиться, большой, больно, брат, бы (2 цитаты), в, ведь, везти, в третьем томе - 11 слов: вздумать, вертеть, велеть, взять, видать, видаться, винцо, вернуться, весь, вздорить, вишь, в четвертом томе - 12 слов: вон, ворочать, вот (2 цитаты), воля, ворожайка, ворожища, всполошить, вставать, впрям, возраст, вывалиться, втрое, в пятом томе - 7 слов: гнедко, горе, годиться, гривенка, гожий, глупенький, ге!, в шестом томе - 16 слов: да (3 цитаты), до, дело (2 цитаты), делать, держать (2 цитаты), держаться (2 цитаты), добыть,
двигаться, демон, детина, дарить (2 цитаты), давешний, дескать, долинушка, довольно, дотянуть. Это немалая часть полного словника произведения Аблесимова, если учесть, что всего в «Мельнике» на «А» - 11 слов, «Б» - 45, «В» - 84, «Г» - 27, «Д» - 89. Как видно из данного неполного списка используемой в СРЯ в качестве самостоятельных лемм лексики из МКОС, это слова всех частей речи, знаменательные и служебные, в основном совпадающие с лексикой современного русского литературного языка, но чаще всего его периферии. Это лексика нейтральная по сфере употребления: а, барин, большой, брат, бы, в, ведь, везти, велеть, взять и др., чаще же разговорно-бытовая, экспрессивная, иногда на грани с просторечной: ан, аукнуться, божиться, больно, вздумать, ведь, видать, видаться, винцо. впрямь, ге!, дескать, детина; или же областная: ворожайка, ворожища, гожий, давешний. Есть в этом списке и лексика книжная, церковнославянская: благословить, возраст, демон, которые уже достаточно прочно вписались в русский разговорный узус.
Рассмотрим ряд слов из этого списка и определим особенности их семантизации в МКОС на фоне лексикографического дискурса СРЯ XVIII. При этом воспользуемся материалами полного авторского «Словаря языка комической оперы А.О. Аблесимова «Мельник-колдун, обманщик и сват», составляемого Л.А. Дмитрук.
Слово ан в МКОС употребляется следующим образом (материалы «Словаря языка комической оперы А.О. Аблесимова...» Л.А. Дмитрук).
АН (4), союз противит. Соединяет предложения, во втором выражает несоответствие и противоположность тому, о чём говорится в первом предложении. Анкудин. Нетъ, крестьянка. Фети-нья. Анъ дворянка (II, 13). ◊ Ан лих. Филимон. <...> ты чаешь краше тебя и нету; анъ лихъ есть много, не тебе чета (II, 1). Анкудин. Анъ лихъ нетъ, дворянин-атъ вишь хороший дочь-ту нашу не возьмет; а буде какой бы и сыскался на ней жениться, такъ уже разве такой, вотъ что называется-та, самая мелкая сошка (II, 13). Анкудин. Вотъ-на! да тамъ и помещиков-та нету. Фетинья. Анъ лихъ есть; мне кажется, Фаддей-мельникъ сватаетъ, и уже мы, я и она (указывая на дочь), его и видели (III, 3).
В СРЯ XVIII в словарной статье на служебное слово ан, союзе и частице, с пометой прост. (последнее означает, как указано в Правилах пользования словарём, «простое слово, противопоставленное книжным синонимам, хотя и лишённое резкой экспрессии сниженного, грубого или фамильярного характера» [9, с. 36]) приводятся примеры и на несвободные устойчивые сочетания ан лих, ан глядь, ан (и, во) нет, поданные под знаком ◊ - «стоячий ромб». Первое из них иллюстрируется только цитатой из МКОС, одной из трёх, приведённой в сокращённом виде в сло-
варной статье на слово ан: «[Филимон:] Ты чаешь краше тебя и нету; ан лих есть много, не тебе чета» [8, вып. 1, с. 63]. Ан же и несвободные сочетания на его основе семантизируются в СРЯ XVIII цитатами из Святочной комедии: «Мы думали, что в этом дому доброй хозяин живёт, ан он разбойник»; Сочинений Г.Р. Державина: «Хвать в колчан, а стрЬл уж нету»; Виргилиевой Енейды Осипова: «Поесть ли с горя кто сбирался, Совал в потёмках мимо рта, За ложку ль кто тогда хватался, Ан глядь, в руках лишь пустота»; комедии Лжец: «[Дидима:] Он, батюшка, дворянин. [Баланцов:] Ан нЬт, Его зовут Леоном; Пантелей отец его купец»; переводного Путешествия Англинского лорда Балтимура из Константинополя: «Он <маршал> ещё не успел одеться, ан все три генерала к нему пришли»; из поемы В.Е. Майкова Елисей или раздражённый Вакх: «Лишь он сие изрек, ан ключник прибежал, Который был в слезах, и с ужаса дрожал»; из немецкого лексикона Вейсмана: «Та беда ещё не минулася, ан и другая настаёт»; из пословиц А.А. Барсова: «Будто тяп-ляп, ан изба»; из Адской почты, переписки хромоногого беса с кривым: «Дай только им <стряпчим> деньги, ан чёрное белым вмиг сделают»; комедии М.И. Попова Отгадай и не скажу: «[Трофим:] Маленько спустя пришёл мальчишка, пошептал на ухо что-то от етой неверной; ан и прощай мой гнев»; Н.П. Николаева Прикащик, драматическая пустельга: «[При-кащик:] А всё ето Кутит Миловзор... Когда бы она ево не любила, ан-бы конечно полюбила бы меня»; Оперы комической Санктпетербургской гостиной двор М.А. Матинского: «[Саламанида:] Ворожея Федотовна мне сказала, што-де бочонок-от мыши прогрызли, и как ни разведёт бобами, ан всё точ в точ так выходит» [8, вып. 1, с. 63].
Здесь все примеры, чаще всего извлечённые из реплик персонажей художественных произведений, имеют яркие приметы разговорности, и не только в области лексики и фразеологии (пожалуй, што нужды, нету, в здешнем, сбирался, совал, хватался, аппелятив батюшка, тяп-ляп), но и грамматики (союз коли 'если', просторечная постпозитивная частица та: гоняться-та, в дому, доброй (хозяин), междометный глагол хвать, разговорный союз ль наряду с нейтральным ли в этой же цитате из Енеиды). Они демонстрируют почти полное отсутствие всяких элементов церковнославянской книжности. Обращает на себя внимание преобладание в приведённых цитатах из СРЯ XVIII стилистически-нейтральной лексики, типичной и для современного русского языка, за исключением разве несколько старомодного слова чаешь у Аблесимо-ва, приведённого для создания комического эффекта противоположения в примере из Майкова высокой церковнославянской лексики сие изрек лексике «простой» и даже просторечной - ан ключник прибежал. На этом фоне «книжности» более выпукло
проступают «сигналы разговорности», бесспорно занимающие сильную позицию в области лексики по сравнению со средствами других ярусов языка (о понятиях сильный, слабый признак разговорной речи подобно позициям фонемы см. у В.Д. Левина [3]). Однако и «разговорность», которую мы понимаем вслед за Ш. Балли как «аффективный аспект общего языка» [2, с. 301], имеет несколько градаций: от литературной до просторечной и диалектной, что отражено в сложной системе стилистических помет СРЯ XVIII [9, с. 35-36].
Стилистическая однородность языковых средств в цитатах статьи на ан СРЯ XVIII, окружающих пример из МКОС, показывает органичность включения союза ан в живую народную речь, указывает на его просторечный характер, но отнюдь не говорит о его «устарелости» и архаичности. Ан отсутствует в современных областных словарях, но он включён в «Словарь русского языка XI-XVII вв.» (СРЯ XI-XVII) [7, вып. 1, с. 36] без ограничительных помет и отмечен во всех словарях современного русского литературного языка с пометой «просторечное». Как кажется, к этой помете можно было бы добавить помету «устаревшее», или сделать её единственной, поскольку в современных контекстах ан воспринимается как средство стилизации под просторечие, старину, как нечто, выбивающееся из системы современных средств языка, неактуальное, архаизирующее контекст, обладающее экспрессией манерности, как бы книжности. Например, слово ан в дискурсе словарей современного русского литературного языка: в «Толковом словаре русского языка» С.И. Ожегова: «Противительный союз: Пошли через реку, ан лёд-то трогается. Частица. Ан нет, не пойду» [4, с. 24]; в академическом «Словаре русского языка»: «Воеводы не дремали. Но никак не успевали. Ждут, бывало, с юга - глядь, - Ан с востока лезет рать! Пушкин. Сказка о золотом петушке». «Все думали в деревню, ан доктор в Италию посылает. Эртель. Гарденины» [11, т. 1, с. 36]. В устойчивых словосочетаниях ан в современных лексикографических изданиях, кроме ◊ ан нет, не встречается, но в этом случае ан квалифицируется и как частица: «Ну что, проигрался? - сказал проснувшийся Тихонов. - Ан нет, семнадцать рублей выиграл. Л. Толстой. Хаджи-Мурат» [11, т. 1, с. 36].
В СРЯ XVIII принято алфавитное расположение слов с элементами гнездования. В Проекте Словаря сказано: «В пределах одной словарной статьи может быть объединена разработка двух (и более) однокоренных и разносуффиксальных слов, совпадающих или очень близких по своему значению» [10, с. 28]. И это является одним из залогов наиболее полной, «правильной» семантизации слова, окружённого однокоренными образованиями, относящимися часто к разным частям речи, обладающими разными, но схожими структурно-се-
112
Вестник КГУ им. H.A. Некрасова .¿j. № 2, 2015
мантическими характеристиками. Так, в словарной статье на «ВОРОЖЕЯ', и', м. и ж. и ВОРОЖЕЙ, я, Гадатель (гадалка), колдун (колдунья)» помещено восемь слов с корнем ворож- (считая заглавные варианты): Ворожейный и Ворожейский, Ворожейка и Ворожайка, Ворожеюшка, Ворожища. Из них ворожайка и ворожища иллюстрируются цитатами из МКОС: «Сосед мельник, Не бездельник, Ворожайка», «[Филимон:] О! ты дедушка Фадей! И ты сильный ворожища! Ты могучий чародей!» [8, вып. 4, с. 71], номинируют мельника-колдуна, откуда видно, что это слова общего рода. Это подтверждается цитатами из других произведений, относящихся к слову этого же гнезда ворожея: «Но какой ворожея. Мне докажет не-сомненно.Что любим взаправду я?» [8, вып. 4, с. 71] (стих. М.Н. Муравьёва). Помимо толкования и информативных цитат, семантизации слов гнезда способствует и приводимый после пояснений к заглавным словам через «тире Срезневского» ряд слов, кстати мужского и женского рода, сходной семантики, также из СРЯ XVIII, включение которых напоминают метод В.И. Даля толкования слов путём нанизывания синонимов. Они позволяют более тонко приблизиться к ощущению семантики слов: «- Ср. гадатель, вещун, вещебник, колдун, волхв, Волшебник, чародейница, чаровница» [8, вып. 4, с. 71]. Гораздо лаконичнее и менее информативно даётся значение слова с корнем ворож- в СРЯ Х^ХУП, хотя там представлено также большое количество производных слов от этого корня, может быть количественно уступающее только «Словарю русских народных говоров» (СРНГ) [6, вып. 5, с. 109], но где слова ворожея и ворожейка 'колдун, колдунья' вообще отсутствуют. В СРЯ Х!-ХУП агентивная лексика с корнем ворож- представлена лишь словами ВОРОЖЕЯ, ж., ВОРОЖЕЙКА, ж. и ВОРОЖИЛЬНИК, м., где ворожейка обозначает то же, что ворожея, а ворожея толкуется как 'ворожея' [7, вып. 3, с. 32].
Протяжённый ряд лексем с корнем ворож- из СРЯ Х^ХУП, СРЯ XVIII, СРНГ показывает их активность в народной речи на протяжении многих веков, правда, несколько снизившуюся к настоящему времени. Сведения о семантике агентивной лексики данной тематики, извлечённые из произведе-
ния А.О. Аблесимова и выразительно поданные на фоне однокоренных лексем словника СРЯ XVIII, уникальны. Они помогают более объёмно и точно представить сферу функционирования слов с корнем ворож- в пространстве и времени бытования русского языка.
В целом можно сказать, что лексикографический дискурс СРЯ XVIII, основанный на богатой и разносторонней картотеке словаря, позволяет выявить всё богатство репрезентируемых в нём слов, аккумулирует исторические сведения о семантике слова и как бы ретранслирует это всё в речевой узус нашего времени. В полной мере это относится к лексике из МКОС, являющегося одним из источников словаря.
Библиографический список
1. Аблесимов А.О. Мельник-колдун, обманщик и сват // Русская комедия и комическая опера XVIII века. - М.; Л.: Искусство, 1950. - С. 217-246.
2. Балли Ш. Французская стилистика. - М.: Изд. ин. лит-ры, 1961. - 234 с.
3. Левин В.Д. Литературный язык и художественное повествование // Вопросы языка современной русской литературы. - М.: Наука, 1950. -С. 9-96.
4. Ожегов С.И. Словарь русского языка / под ред.чл.-корр. АН СССР Н.Ю. Шведовой. - М.: Русский язык, 1988. - 750 с.
5. Плотникова А.А. Словари и народная культура: Очерки славянской лексикографии. - М.: Институт славяноведения РАН, 2000. - 208 с.
6. Словарь русских народных говоров / сост. Ф.П. Филин, Ф.П. Сороколетов. Вып. 1-41. - М.; Л.; СПб.: Наука, 1965-2007.
7. Словарь русского языка XI-XVII вв. / гл. ред. Г. А. Богатова. Вып. 1-27. - М.: Наука, 1975-2006.
8. Словарь русского языка XVIII века. Вып. 1-19. - СПб.: Наука, 1984-2011.
9. Словарь русского языка XVIII века. Правила пользования словарём. Указатель источников / под ред. Ю.С. Сорокина. - Л.: Наука, 1984. - 141 с.
10. Словарь русского языка XVIII века. Проект / отв. ред. Ю.С. Сорокин. - Л.: Наука, 1977. - 164 с.
11. Словарь русского языка: в 4 т. / под ред. А.П. Евгеньевой. - М.: Русский язык, 1985-1988.
