CC BY
33
УДК 343.1 Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
ББК 67.411
СЛОВЕСНАЯ ЭКВИЛИБРИСТИКА НЕ МОЖЕТ ПОДМЕНИТЬ ВОЛЮ ЗАКОНОДАТЕЛЯ (О НОРМАТИВНО-ПРАВОВОМ СМЫСЛЕ ПРЕДМЕТОВ, ПОДЛЕЖАЩИХ КОНФИСКАЦИИ В КАЧЕСТВЕ ВЕЩЕСТВЕННЫХ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ)
ВИКТОР НИКОЛАЕВИЧ ГРИГОРЬЕВ,
ведущий научный сотрудник ФКУ НИИ ФСИН России, доктор юридических наук, профессор
Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс E-m ail: grigorev. viktor@gm ail. com
Аннотация. Отмечается, что при отсутствии особых сложностей в понимании норм УПК о том, какие предметы подлежат конфискации в качестве вещественных доказательств, а какие передаются законным владельцам, судебная практика в этом вопросе неоднозначна и противоречива. Конституционный Суд Российской Федерации, вынося постановление по делу с указанными обстоятельствами, не нашел какого-то, помимо нормативно-правового, иного конституционно-правового смысла в действующем уголовно-процессуальном законодательстве о вещественных доказательствах и их конфискации. Такая позиция обязывает правоприменителей всех уровней и рангов, не подменяя волю законодателя словесной эквилибристикой, следовать букве статей УПК РФ о том, что орудия преступления, подлежащие конфискации в качестве вещественных доказательств, не тождественны предмету преступления так же, как и предмет/предметы преступления отграничены от орудий и средств совершения преступления и имеют автономный от них правовой режим обращения.
Ключевые слова: вещественные доказательства, орудия и средства совершения преступления, предмет преступления, конфискация вещественных доказательств, Конституционный Суд Российской Федерации, Верховный Суд Российской Федерации.
Annotation. The article notes that in the absence of special difficulties in understanding the provisions of the CCP on what the items will be confiscated as evidence and which are transferred to their rightful owners, litigation in this matter is ambiguous and contradictory. The constitutional Court of the Russian Federation, making the decision in the case with these circumstances, did not find any in addition to the statutory otherwise, the constitutional and legal meaning in the current criminal procedure law of evidence and the confiscation of the goods. This position requires legal professionals of all levels and ranks, and not attempt to substitute the will of the legislator verbal gymnastics, to follow the letter of articles of the code that instruments of crime to be confiscated as evidence, is not identical to the subject of crime, as well as the subject/subjects of crime distinguished from the means of committing a crime and have an Autonomous legal regime of treatment.
Keywords: evidence, tools and means of committing the crime, subject of crime, confiscation of material evidences, the constitutional Court of the Russian Federation, the Supreme Court of the Russian Federation.
В соответствии с ч. 1 ст. 81 УПК РФ вещественными доказательствами признаются любые предметы:
1) которые служили орудиями, оборудованием или иными средствами совершения преступления или сохранили на себе следы преступления;
2) на которые были направлены преступные действия;
2.1) деньги, ценности и иное имущество, полученные в результате совершения преступления;
3) иные предметы и документы, которые могут служить средствами для обнаружения преступления и установления обстоятельств уголовного дела.
При этом все указанные выше объекты в соответствии с законодательным определением в ч. 1 ст. 74 УПК РФ доказательств по уголовному делу обес-
печивают установление обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу.
Подразделение материальных объектов при определении вещественных доказательств на разные виды, помимо сущностного, имеет и непосредственное правовое значение, выражающееся, в частности, в различии их последующей судьбы после окончания производства по делу. Так, в соответствии с ч. 3 ст. 81 УПК РФ при вынесении приговора, а также определения или постановления о прекращении уголовного дела:
1) орудия, оборудование или иные средства совершения преступления, принадлежащие обвиняемому, подлежат конфискации, или передаются в соответствующие учреждения, или уничтожаются;
2) предметы, запрещенные к обращению, подлежат передаче в соответствующие учреждения или уничтожаются;
2.1) изъятые из незаконного оборота товары легкой промышленности, перечень которых устанавливается Правительством Российской Федерации, подлежат уничтожению в порядке, установленном Правительством Российской Федерации;
3) предметы, не представляющие ценности и не истребованные стороной, подлежат уничтожению, а в случае ходатайства заинтересованных лиц или учреждений могут быть переданы им;
4) деньги, ценности и иное имущество, полученные в результате совершения преступления, и доходы от этого имущества подлежат возвращению законному владельцу;
4.1) деньги, ценности и иное имущество, указанные в п.п. «а»—«в» ч. 1 ст. 104.1 УК РФ, подлежат конфискации в порядке, установленном Правительством Российской Федерации, за исключением случаев, предусмотренных п. 4;
5) документы, являющиеся вещественными доказательствами, остаются при уголовном деле в течение всего срока хранения последнего либо передаются заинтересованным лицам по их ходатайству;
6) остальные предметы передаются законным владельцам, а при неустановлении последних — переходят в собственность государства. Споры о принадлежности вещественных доказательств разрешаются в порядке гражданского судопроизводства.
В связи с очевидной разницей в правовых последствиях важное значение приобретает точность определения правоприменителем вида вещественного доказательства, отнесения материальных объектов к
той или иной их категории. Особую остроту это обстоятельство приобретает в ситуациях, когда какие-то изъятые по делу материальные объекты, в зависимости от их квалификации, могут быть либо конфискованы, либо переданы законным владельцам. На практике, в частности, возникает вопрос об отграничении орудий или средств совершения преступления (п. 1 ч. 1 ст. 81 УПК РФ), которые в соответствии с п. 1 ч. 3 ст. 81 УПК РФ подлежат конфискации, или передаются в соответствующие учреждения, или уничтожаются, от предметов, на которые были направлены преступные действия (предмет преступления) (п. 2 ч. 1 ст. 81 УПК РФ), которые в соответствии с п. 6 ч. 3 ст. 81 УПК РФ передаются законным владельцам.
В юридической литературе особых сложностей в определении и разграничении орудий или средств и предмета преступления не замечается. «Если вещь используется в качестве инструмента воздействия на объект посягательства, то, в зависимости от обстоятельств, она является орудием или средством совершения преступления; если же деяние совершается в связи или по поводу этой вещи, то она признается предметом преступления»1.
Не замечено сложностей и на уровне рядового правоприменителя. Ясность в этом вопросе утрачивается, когда дело выходит на уровень высших судебных инстанций.
Так, Президиум Верховного Суда РФ в постановлении от 10 июня 1998 г. включает предмет преступления в понятие орудия преступления: «По смыслу названного закона, а также ст. 83 УПК РСФСР, орудия преступления — это все предметы, которые использовались преступником для достижения общественно опасной цели, независимо от основного назначения предмета. Таким образом, понятие орудия преступления включает в себя предмет преступления»2.
Сходная позиция прослеживается в определении Верховного Суда РФ от 1 марта 2006 г.: «Поскольку диспозиция ст. 188 УК РФ предусматривает в качестве обязательного признака данного состава пре-
1 Российское уголовное право: Учебник. Общая часть. В 2 т. Т. 1 / Под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай, В.С. Комиссарова, А.И. Рарога; 4-е изд. М., 2015; Уголовное право: Учебник для бакалавров. Общая часть / Под ред. А.И. Чучаева; 3-е изд. 2016 // СПС «КонсультантПлюс».
2 Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 10 июня 1998 г. № 446п98пр.
ступления предмет контрабанды, который незаконно перемещается через таможенную границу, то изложенные в надзорном представлении доводы о том, что понятие орудия преступления включает в себя и понятие предмета преступления, следует признать обоснов анными»3.
Ровно противоположная позиция по сходному вопросу отстаивается в постановлении Президиума Верховного Суда РФ от 18 апреля 2007 г.: «В соответствии с п.п. 1, 4 ч. 3 ст. 81 УПК РФ, действующей на момент совершения деяния, орудия преступления, принадлежащие обвиняемому, подлежат конфискации; деньги и иные ценности, полученные в результате преступных действий либо нажитые преступным путем, по приговору суда подлежат возвращению законному владельцу либо обращению в доход государства.
Определив изъятые у Фарзалиева деньги как предмет контрабанды и отнеся их к орудиям преступления, Судебная коллегия оставила без внимания, что согласно ст. 1 Конвенции об отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности (заключена в г. Страсбурге 8 ноября 1999 г., ратифицирована Федеральным законом от 28 мая 2001 г. № 62-ФЗ) в понятие «орудия» включается любое имущество, использованное или предназначенное для использования любым способом, целиком или частично, для совершения преступления или преступлений.
Поскольку изъятые у Фарзалиева деньги для совершения преступления не предназначались и доказательств этого не представлено, то их включение в понятие орудия преступления является ошибочным.
Кроме того, никем не утверждалось, равно как и не было приведено доказательств, что денежные средства, изъятые у Фарзалиева, нажиты преступным путем.
При таких обстоятельствах следует признать, что решение о конфискации денежных средств, которые Фарзалиев пытался переместить через таможенную границу, не основано на законе»4.
Однако, в определении Верховного Суда РФ от 13 мая 2009 г. предметы контрабанды! и орудия преступления вновь фигурируют как синонимы: «В приговоре при разрешении вопроса о судьбе вещественных доказательств суд постановил изъятые у А.З. Хашкуловой ювелирные изделия, как предметы контрабанды, обратить в доход государства. Это решение суда не противоречило требованиям ст. 81
УПК РФ, действовавшей на момент совершения преступления и постановления приговора.
С доводами жалоб о том, что президиум Верховного суда Кабардино-Балкарской Республики, признав ювелирные и золотые изделия орудиями преступления, хотя приговором суда они были признаны только предметами контрабанды, нарушил требования п. 1 ч. 7 ст. 410 УПК РФ, согласиться нельзя, так как суд надзорной инстанции никаких новых фактов не установил.
Отнесение изъятых у Хашкуловой ювелирных изделий к предметам контрабанды/орудиям преступления и обращение их в доход государства не противоречит и Конвенции об отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности, принятой в Страсбурге 8 ноября 1990 г., ратифицирована Федеральным законом от 28 мая 2001 г. № 62-ФЗ и вступила в силу для Российской Федерации 1 декабря 2001 г.; согласно п. «с» ст. 1 понятие «орудия» означает любое имущество, используемое или предназначенное для использования любым способом, целиком или частично, для совершения преступлений5.
Столь непоследовательная позиция в, казалось бы, несложном вопросе породила ситуацию ожидания не менее авторитетного, но более мудрого и не ангажированного разъяснения. Это вполне могло бы быть решение Конституционного Суда Российской Федерации. Однако, Конституционный Суд РФ, рассматривая дело о проверке конституционности п. 1 ч. 3 ст. 81 и ст. 401.6 УПК РФ в связи с жалобами гражданина А.Е. Певзнера, обстоятельства которого и предмет рассмотрения непосредственно связаны с данным вопросом, уклонился от прямого обозначения своей позиции. В тексте постановления допущена лишь одна фраза, которая, в зависимости от аффилированности, может быть истолкована своеобразно. В п. 4 постановления сказано: «Что касается конфискации вещественных доказательств, то, по смыслу ч. 3 ст. 81 УПК РФ во взаимосвязи с положениями ст. 104.1 УК РФ, такие имущественные объекты, как орудия или иные средства совершения преступления, которые в качестве вещественных до-
3 Определение Верховного Суда РФ от 1 марта 2006 г. № 11-Д05-170.
4 Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 18 апреля 2007 г. № 58-П07.
5 Определение Верховного Суда РФ от 13 мая 2009 г. № 21-Д09-3.
казательств обеспечивают выявление имеющих значение для уголовного дела обстоятельств, после завершения производства по данному делу, по существу, утрачивают свое процессуальное качество, но могут сохранять значимость как объекты вещного права (если только они не запрещены к обращению и не изъяты из незаконного оборота) и как таковые подлежат конфискации.. .»6.
В приведенном документе рассматриваются вопросы по конкретным обстоятельствам, при которых других объектов, кроме картины, в качестве предмета контрабанды не было. Однако, все рассуждения в этой части — только про орудия и средства преступления. Стало быть, можно предположить, что Конституционный Суд расценивает картину, являющуюся предметом преступления, в качестве его орудия или средства.
Однако, в отличие от Верховного Суда РФ, в постановлении Конституционного Суда РФ не допускается прямых утверждений о том, что понятие орудия преступления включает в себя и предмет преступления. Таким образом, коль скоро Конституционный Суд РФ не нашел какого-то, помимо нормативно-правового, иного конституционно-правового смысла в действующем уголовно-процессуальном законодательстве о вещественных доказательствах и их конфискации, было бы неправильным подменять за счет словесной эквилибристики волю законодателя о нормативно-правовом смысле орудий преступления, подлежащих конфискации в качестве вещественных доказательств.
Смысл этот сам по себе не является скрытым и споров не вызывает. Просто не надо предмет преступления называть его орудием и наводить тень на плетень, утверждая, что это одно и то же. Просто надо соблюдать действующий закон.
В заключении П.С. Яни для Конституционного Суда РФ обоснованно отмечается, что законодатель разделяет подлежащие конфискации: а) «предметы незаконного перемещения через таможенную границу» и т.д. (п. «а» ч. 1 ст. 104.1 УК РФ) и б) орудия, оборудование и иные средства совершения преступления, принадлежащие обвиняемому (п. «г» ч. 1 ст. 104.1 УК РФ). Для конфискации этих видов имущества предусмотрены самостоятельные процессу-
альные основания — соответственно п. 4.1 ч. 3 ст. 81 и п. 1 ч. 3 ст. 81 УПК РФ7.
Внесенные в 2008 г. в п. «а» ч. 1 ст. 104.1 УК РФ изменения однозначно показывают, что законодатель лишь в декабре того года заполнил пробел регулирования, не позволявший до этого конфисковать предмет контрабанды, в том числе принадлежащий обвиняемому (в период после утраты уголовным правом института конфискации как меры наказания) даже на основании обвинительного приговора. А вот если бы законодатель воспринимал предмет контрабанд^! как орудие этого преступления, то в соответствующем изменении п. «а» ч. 1 ст. 104.1 УК РФ не было бы нужды, справедливо замечает исследователь8.
Сказанное подтверждают и результаты анализа ситуации с контрабандой картины, проведенного Н.А. Колоколовым, Судьей Верховного Суда РФ в почетной отставке: «...При таких обстоятельствах судьба картины не может быть разрешена каким-либо из способов, указанных в п.п. 1—5 ч. 3 ст. 81 УПК РФ. Вопрос о картине как вещественном доказательстве по делу подлежит разрешению в порядке, предусмотренном п. 6 ч. 3 ст. 81 УПК РФ, т.е. картина подлежит передаче ее законным владельцам, право собственности которых на нее не оспаривается»9.
Словесная эквилибристика не может подменять волю законодателя: в нормативно-правовом смысле орудия преступления, подлежащие конфискации в качестве вещественных доказательств, не тождественны предмету преступления, так же как и предмет/предметы преступления отграничены от орудий и средств совершения преступления и имеют автономный от них правовой режим обращения. Пока в предусмотренном законом порядке не установлено иное, правоприменители всех уровней и рангов должны этому неукоснительно следовать.
6 Постановление Конституционного Суда РФ от 7 марта 2017 г. № 5-П «По делу о проверке конституционности п. 1 ч. 3 ст. 81 и ст. 401.6 УПК РФ в связи с жалобами гражданина А.Е. Певзнера» // СЗ РФ. 2017. № 12. Ст. 1779.
7 Яни П.С. [Заключение специалиста по запросу Конституционного Суда РФ по жалобе гражданина А.Е. Певзнера]. С. 6, 7 // Архив Конституционного Суда РФ. 2017 (мат. по жалобе гражданина А.Е. Певзнера).
8 Яни П.С. Там же.
9 Колоколов Н. Контрабанда: конфискация имущества реанимирована? // ЭЖ-Юрист. 2015. № 47. С. 15.
