CC BY
446
Библиографический список ^ §
х §
1. Андреева Е.А. Архитектор Иван Чарушин. Ижевск, 2007. и §
2. Барановский В.Г. Архитектурная энциклопедия второй половины XIX века. т1 СПб., 1901-1908. Т. 1. Православные храмы. № 143. Т. 4. Загородные дворцы, охотничьи замки. № 54. ^
3. Васильев М.Г. История вятской гимназии за сто лет ее существования. 2 Вятка, 1911.
4. Выставка сахалинских изделий // Владивосток. Общественно-политическая и морская газета.1891. № 22. С. 3.
5. Гнедовский Б.В., Добровольская Э.Д. Дорогами земли Вятской. М., 1971.
6. Зырин Б.Н Архитектор Чарушин. Киров, 1989.
7. Иван Аполлонович Чарушин. Архитектура на рубеже Х1Х-ХХ вв. Сб. материалов Всероссийской научно-практической конференции, посвященной 150-летию архитектора И.А. Чарушина. Вятка, 2012.
8. Корнилова А.В. Д.Я. Чарушин - питомец А. Витберга // Панорама искусств. 1986. Вып. 9. С. 74-98.
9. Кузнецова Э.Д. Звери и птицы Евгения Чарушина. М., 1983.
10. Личное дело академиста Ивана Чарушина // Российский государственный исторический архив РФ. Ф. 789. Оп. 11. Д. 47.
11. Пешнина Л.П. Художник Д.Я. Чарушин. Киров, 1973.
12. Строительное дело на Сахалине // Неделя строителя.1894. № 13.
13. Труды Вятской ученой архивной комиссии. Вятка, 1910.
14. Чарушин Е.И. Почему я стал художником // Костер.1946. № 4.
15. Чарушин Н.А. О далеком прошлом. Из воспоминаний о революционном движении 70-х годов XIX в. 2-е изд., испр. и доп. М., 1973.
16. Чехов А.П. Остров Сахалин // Чехов А.П. Полн. собр. соч. М., 1978. Т. 14.
М.О. Лихачёв
«Слабое звено»:
Российская империя в глобальной экономике конца XIX - начала XX вв.
В статье рассматривается роль российской национальной экономики в глобальной экономической системе, возникшей в конце XIX - начале ХХ вв. Автор анализирует модель экономического роста, сформировавшуюся в Российской империи на рубеже веков, и ее взаимосвязь с глобальными процессами экономического развития, а также перспективы развития этой
модели в условиях кризиса глобальной экономики и надвигающегося периода дезинтеграции.
Ключевые слова: экономика Российской империи конца XIX - начала XX вв., глобализация конца XIX - начала ХХ вв., экономический рост конца XIX - начале ХХ вв., промышленная революция, индустриализация, российский экономический бум рубежа XIX-ХХ вв., «золотой стандарт».
В конце XIX - начале ХХ вв. Российская империя совершила мощный рывок в экономическом развитии. По валовым макроэкономическим показателям она вошла в группу ведущих стран мира, а по темпам экономического роста опередила многие из них. Это давало основания современникам оптимистически оценивать перспективы развития российской экономики и даже видеть в Российской империи будущего мирового экономического лидера. Первая мировая война и последовавшая за ней революция 1917 г. развеяли в прах все эти прогнозы.
В наши дни образ «великой и могучей» империи, погибшей на взлете своих экономических возможностей, стал неотъемлемой частью нашего общественного сознания. Причем сегодня этот образ противостоит не только негативному образу советского периода, но и не менее негативному образу Запада. Царская Россия представляется как «альтернативная цивилизация», лишенная пороков и противоречий, присущих цивилизации западного мира в начале ХХ в. При этом обычно забывают о том, что в реальности Российская империя конца XIX -начала ХХ вв. была неотъемлемой частью глобальной экономики, и ее историческая судьба зависела от процессов глобального развития не в меньшей, а, возможно, в большей степени, чем судьбы других мировых держав того времени. Подхваченная «второй волной» индустриальной революции, российская экономика оказалась втянутой в эпицентр конкурентной борьбы, развернувшейся на мировом рынке, должна была найти там свою нишу и отстаивать ее.
Анатомия экономического роста
По оценкам американского исследователя П. Грегори, в течение 1885-1913 гг. валовой внутренний продукт (ВВП) Российской империи увеличился примерно вдвое [3]. Этот внушительный результат не был, тем не менее, чем-то исключительным для той эпохи. За тот же период ВВП Германии вырос в 2,37 раза, США - в 2,92 раза, Японии - в 3,6 раза. Даже в таких странах, как Англия и Франция, которые в этот период явно начали утрачивать лидирующие позиции в мировой экономике, ВВП за этот период увеличился, соответственно, в 1,74 и 1,64 раза [17].
Этот быстрый рост был следствием «второй волны» индустриальной ^ „
революции, в ходе которой была сформирована отраслевая структура 1 §
Г! ^
современной экономики. Поток инноваций, реализованных в этот период, щ | был беспрецедентным в истории человечества, и российская экономика, 3 включившись в процесс интенсивного индустриального развития, * неизбежно должна была демонстрировать высокие темпы роста. Однако 2 роль страны в международном разделении труда и перспективы ее успеха в международной конкуренции определяются не только и не столько темпами роста, сколько характером тех факторов, которые вызывают этот рост.
В таблице 1 представлены результаты эконометрической оценки основных факторов роста ВВП Российской империи в 1885-1913 гг. Эти результаты позволяют охарактеризовать модель экономического роста, сформировавшуюся в российской экономике в данный период. Они показывают, что основными факторами экономического роста были рост сельскохозяйственного производства и железнодорожное строительство (на 1% прироста валового сбора зерновых культур приходится 0,6% прироста ВВП, а на 1% прироста инвестиций в железнодорожное строительство - около 0,05%). Кроме того, рост сельскохозяйственного производства оказывал сильное положительное влияние на рост промышленного сектора экономики (на 1% прироста валового сбора зерновых культур приходится 0,776% прироста объемов производства в тяжелой промышленности и 0,575% - в легкой промышленности). Лидерство аграрного сектора в процессе экономического роста выглядит парадоксально, поскольку отсталость российского сельского хозяйства и низкий уровень его товарности в начале ХХ в. общеизвестны. Тот же Грегори оценивает уровень товарности российского сельского хозяйства всего лишь примерно в 25% [3]. Однако именно этот сравнительно небольшой товарный сектор сельского хозяйства давал российской экономике львиную долю экспортной продукции и обеспечивал ее включение в стремительно формирующуюся систему глобального рынка.
О вовлеченности аграрного сектора российской экономики в мировые экономические процессы свидетельствует влияние динамики ВВП 12 крупнейших европейских государств на валовые объемы сбора зерновых культур в Российской империи, эконометрическая оценка которой также представлена в таблице 1.
22
Таблица 1
Параметры регрессионных уравнений, характеризующих факторы экономического роста в Российской империи в 1885-1913 гг.
к2
Независимые переменные
К й
&
Индекс*
реального
ВВП
Российской империи
30,2 (11,5)*'
0,601 (13,1)
0,047 (2,36)
Индекс валового сбора зерновых культур
- 33,9 (- 4,8)
1,296 (13,7)
- 8,33 (- 2,59)
Индекс продукции тяжелой промышленности
- 50,6 (- 6,7)
0,776 (6,35)
0,509 (4,14)
Индекс продукции легкой промышленности
0,938
180,1
1,396
- 37,3 (- 5,8)
0,575 (5,52)
0,672 (6,41)
Индекс объема золотых резервов государственного банка
0,979
368,4
1,281
0,753 (15,6)
0,247 (3,07)
126,6
0
0,921
139,6
Источники:[3; 5; 8; 17], расчеты автора.
*Здесь и далее базой для всех индексов является 1913 год.
**В скобках приведены ^статистики, отражающие значимость оценки соответствующих коэффициентов
Согласно этой оценке, на 1% прироста совокупного ВВП европейских ^ „
государств приходится почти 1,3% прироста валового сбора зерновых I §
Г! ^
культур. Следовательно, спрос европейских потребителей на российское щ | зерно являлся одним из решающих факторов экономического роста 3 аграрного сектора императорской России и всей ее экономики в целом. *
Экономический бум, который пережила Россия в конце XIX - начале 2 XX вв., во многом объяснялся быстрым ростом спроса и цен на мировом рыке зерна в этот период. Валютная выручка от реализации зернового экспорта создавала основу для инвестирования в промышленный рост и развитие транспортной инфраструктуры, которая, в свою очередь, еще более укрепляла связи национальной экономики с мировым рынком. Все это давало возможность привлечения иностранных инвестиций и импорта промышленных технологий, что стимулировало развитие промышленного сектора экономики. Однако перспективы такой модели роста были неразрывно связаны с перспективами продолжения глобального зернового бума, а они были сомнительны.
Вот как оценивает перспективы дальнейшего роста российской экономики в начале XX в. современный американский исследователь проблем индустриального развития Р. Ален: «После Первой мировой войны цены на зерно прекратили свой рост, и расширение посевных площадей зерновых культур прекратилось по всему миру. В ходе депрессии [19]30-х гг. цены на зерно резко упали и значительная часть сельскохозяйственных земель выпала из обработки. <...> Если бы капитализм продолжал существовать в России, зерновой бум закончился бы и здесь, также, как это произошло в Канаде, Австралии и Аргентине. Экономический рост драматически замедлился в этих странах, и такая же участь ожидала Россию» [13, с. 34-35]. Модель экономического роста, сформировавшаяся в России на рубеже XIX-XX вв., была неотъемлемой частью глобальной модели роста, сложившейся в тот период. Разрушение этой модели в результате Первой мировой войны автоматически означало исчезновение стимулов, вызывавших рост российской экономики.
«Золотой капкан»
Одним из главных условий трансформации аграрного подъема в промышленный бум для российской экономики начала прошлого века были иностранные инвестиции и импорт машин и оборудования. И дело было не только в недостатке внутренних источников накопления. Доля иностранных инвестиций в общем объеме капиталовложений в конце XIX - начале XX вв. не превышала 35-40% [1, с. 102-104]. Но вместе с этими инвестициями в российскую промышленность проникали
технологические и управленческие инновации, созданные «второй волной индустриальной революции». Иностранные инвесторы, заинтересованные в высокой прибыльности своих вложений, должны были хотя бы отчасти делиться с российскими промышленниками своими секретами. Этот процесс дополнялся и поддерживался ввозом иностранного оборудования, воплощавшего в себе новейшие технологические достижения. Без этого промышленный рост в Российской империи не мог бы достигнуть столь впечатляющих темпов. Однако все эти процессы требовали поддержания стабильного курса рубля, что обеспечило бы сохранность стоимости иностранных инвестиций и приемлемый уровень внутренних цен на иностранное оборудование. Все это предопределило вступление России в систему «Золотого стандарта», которое стало результатом денежной реформы, проведенной под руководством С.Ю. Витте в 1895-1897 гг. [2].
«Золотой стандарт», действительно, обеспечивал стабильный курс национальной валюты, хотя стабильность имела высокую цену. Стране, входившей в эту систему, необходимо было поддерживать равновесие платежного баланса. Возникновения пассивного сальдо автоматически приводило к оттоку золота из страны, сокращению официальных резервов и, как следствие, сокращению денежной массы. На протяжении всего периода участия в системе «золотого стандарта» Российская империя имела хронический пассив по текущим операциям, что создавало постоянную угрозу денежно-кредитной рестрикции. Принудительная рестрикция означала падение спроса на внутреннем рынке и снижение темпов экономического роста. В условиях России главный удар эта рестрикция наносила по индустриальному сектору экономики, который был ориентирован преимущественно на внутренний рынок. Избежать этого можно было только поддерживая активное сальдо по операциям с капиталом и финансовыми инструментами, достаточное для того, чтобы компенсировать пассив по текущим операциям.
1913 1912 1911 1910 1909 1908 1907 1906 1905 1904 1903 ю о м 1901 1900 1899 1898 1897 Год
00 м ю ол о 00 00 м м ■ Торговые счета
1 м м 1 м м 1 м м 1 м м ю 1 м м 1 м м ^ 1 м ол 1 ол 1 1 1 1 о 1 1 1 ^ 1 ^ 1 Процентные выплаты по государственному внешнему долгу
1 о 1 ю 1 ю 00 1 1 1 1 1 1 о 1 00 1 ол 1 1 1 Процентные выплаты и выплаты дивидендов иностранцам
1 ол о 1 1 м 1 м 1 ю 1 1 1 1 м 1 М 1 О 1 о 1 о 1 1 м 1 1 м Прибыль принадлежащих иностранцам некорпорированных предприятий и процентные выплаты по муниципальным займам
1 м ю м 1 м 1 м м о 1 ю 1 Е 1 1 1 1 о 1 1 О 1 ю 00 1 о 1 о 1 00 о 1 1 Чистые расходы туристов
1 ол 1 о 1 м 1 1 м 1 м 1 м 1 1 1 Ю 1 ОЛ 1 1 1 ол 1 ю 1 00 1 Вспомогательные статьи
1 00 1 ол ол м 1 00 1 м о м 1 00 1 м 1 00 1 О 1 00 1 1 м 00 1 ^ 1 м о 1 Сальдо текущих операций
о
о о ч е а
8 п
"5 й
§ н
Ю Й
^ Я
ос «2
чо 5
Е
1 8 ^ Я
О
ы а
Ц "в
• »
^ в
и в
- Вс
я §
*1
в о
и я
Й о
2 ч в о
рг
И
О»
п №
о
О ьо
8 ^
В рч
Вс ^
8 с
К -к
О о
В= (о
Г
МГГУ и ВЕСТНИК и. М.А. Шолохова ю
Иностранные инвестиции могли решить эту проблему лишь отчасти. В 1900-1913 гг. вложения иностранных инвесторов в акции и облигации российских компаний составили всего лишь 861 млн. руб. [1, с. 104], при том, что суммарный пассив по текущим операциям за тот же период составил 2514 млн. руб. Недостаток был восполнен за счет привлечения иностранных займов. Внешний государственный долг за рассматриваемый период увеличился на 86%, или на 1964 млн. руб. [8, с. 164]. Благодаря этому Российская империя смогла в течение 19001913 гг. в три с лишним раза увеличить массу находящихся в обращении кредитных билетов, поддерживая при этом их золотое обеспечение на уровне, стабильно превышавшем сто процентов, за исключением периода 1905-1907 гг., когда отток капиталов и золота из страны объяснялся политическими причинами [9, с. 138-139]. Однако структура пассива по текущим операциям, представленная в таблице 2, свидетельствует о том, что такая финансовая модель подрывала сама себя.
С ростом государственного долга и объемов привлечения иностранных инвестиций возрастали процентные платежи по долгу и доля прибылей, отчисляемых иностранным инвесторам. Эти платежи вносили все больший и больший вклад в формирование пассивов платежного баланса, для компенсации которых требовались дополнительные инвестиции и государственные займы. Кроме того, значительным источником пассивов стали растущие расходы российских туристов за границей, которые были прямым следствием увеличения доходов среднего класса, порожденного ростом индустриального и финансового секторов экономики. Возник замкнутый круг: чем дольше продолжался рост в рамках данной экономической и финансовой модели, тем больше возрастали пассивы по текущим операциям, что требовало все большего привлечения иностранных займов и инвестиций, которые в дальнейшем провоцировали еще большее увеличение текущих пассивов и дальнейший рост потребности в иностранных займах и инвестициях. Выйти из этого замкнутого круга и ограничить рост иностранных обязательств империи можно было либо путем проведения последовательной денежно-кредитной рестрикции, либо путем девальвации национальной валюты. В том и в другом случае это означало исчерпание финансовых источников для дальнейшего роста, а в случае девальвации валюты еще и выход из системы «золотого стандарта», предполагавшей стабильность валютных курсов.
Борьба за Дарданеллы | °
Н I
В связи с хроническим пассивом по текущим операциям, для щ | финансовой стабильности Российской империи критически важное 3 значение приобрел экспорт. Рост экспорта способствовал снижению * напряженности в финансовой системе, а его снижение обостряло ее 2 до предела. Главной составляющей российского экспорта были т.н. «жизненные припасы» или продовольственные товары, главным образом, зерно. На протяжении 1900-1913 гг. доля «жизненных припасов» в структуре экспорта устойчиво держалась на уровне, близком к 60% [9, с. 187]. Главным источником товарного зерна были южные районы европейской части империи. Поэтому значительная часть экспортной логистики была ориентирована на черноморские порты. Этим путем из страны вывозилось около 80% экспортной пшеницы, 92% ячменя и свыше 60% ржи [7, с. 107]. В 1906-19013 гг. вывоз товаров через черноморские порты приносил стране от 30 до 44% экспортной выручки (таблица 3).
Таблица 3
Распределение выручки от экспорта Российской империи по основным направлениям вывоза в 1906-1913 гг. (в % от общей стоимости экспорта)
Год Через балтийскую границу Через западную сухопутную границу Через черноморские порты
1906 26,3 20,6 38,4
1907 26,9 20,3 40,7
1908 29,6 23,2 41,2
1909 28,1 18,1 44,0
1910 30,2 17,2 43,3
1911 30,6 20,8 41,5
1912 32,9 24,4 31,6
1913 30,3 20,5 36,7
Источник: [10; 11], расчеты автора.
Стабильность потока экспортной выручки зависела от ситуации вокруг Черноморских проливов, т.е. от ситуации, сложившейся вокруг европейских владений Османской империи, которая в начале ХХ в. представляла собой территорию перманентного политического кризиса. Любое осложнение внешнеполитической ситуации в этом регионе
грозило перекрыть значительной части российского экспорта доступ на европейские рынки и существенно подорвать финансовую стабильность российской экономики. Яркий пример такого развития событий дал итало-турецкий конфликт 1912 г., в результате которого с 19 апреля по 18 мая движение судов через Босфор и Дарданеллы было полностью прекращено [16, с. 331]. В результате, в 1912 г. доля российского экспорта, направляемого через черноморские порты, упала на 10%, а сальдо торгового баланса Российской империи сократилось на 100 млн. руб., т.е. на 20%.
Рост внешнеполитических рисков, связанных с ситуацией вокруг черноморских проливов, ставил экономическую и политическую элиту Российской империи перед сложным выбором: либо изменить всю систему экспортной логистики, устранив зависимость от черноморского транзита, либо взять проливы под прямой военно-политический контроль. Первый вариант был связан с огромными затратами, ростом торговых и транспортных издержек и, как следствие этого, со снижением конкурентоспособности российского экспорта. Второй вариант был чреват втягиванием в полномасштабный военный конфликт с Австро-Венгрией и Германией, которые были заинтересованы в контроле над Черноморскими проливами не меньше, чем Российская империя. После долгих колебаний политическая элита Российской империи склонилась ко второму варианту [18]. С этого момента любые территориально-политические изменения на Балканском полуострове становились критически значимыми для внешней политики императорской России, ибо они либо приближали ее к намеченной цели - захвату Проливов, либо отдаляли от нее. Это стало «ахиллесовой пятой» российской внешней политики начала ХХ в. Российская империя при всем желании не могла уклониться от участия в общеевропейском конфликте, который грозил привести к территориально-политическому переустройству в зоне черноморских проливов.
Переоцененная мощь
В 1914 г. французский экономист Э. Тьерри опубликовал книгу под названием «Экономическое преобразование России». Скрупулезно обобщив все доступные на тот период статистические материалы, он сделал вывод, что «...если тенденции, наметившиеся в период с 1900 по 1912 г. в крупнейших европейских государствах, сохранятся до 1950 г., к середине нынешнего века Россия будет доминировать в Европе как с политической, так и с экономической и финансовой точек зрения» [12, с. 12]. Очевидно, что вывод Тьерри основан на простой экстраполяции
темпов экономического подъема в России 1909-1913 гг. на последующий ^ „ период. Он не учитывал, что этот подъем носил в значительной мере х § восстановительный характер после кризиса 1901-1903 гг. и последую- ш=з щей депрессии, вызванной последствиями русско-японской войны 1904- 3 1905 гг. и революции 1905-1907 гг. |
Современные оценки показывают, что среднегодовые темпы 2 экономического роста Российской империи в начале ХХ в. были существенно ниже, чем общие темпы роста экономики ведущих европейских государств и, в первую очередь, Германии: в 1900-1913 гг. ВВП Российской империи увеличивался в среднем на 1,72%, суммарный ВВП 12 крупнейших европейских государств в этот же период рос в среднем на 2,25% в год, а ВВП Германии - на 3,07% [3; 17; расчеты автора]. Так что в обозримой перспективе Германия, существенно обгонявшая Россию по величине ВВП на душу населения, должна была обогнать ее и по общему объему ВВП. Если же учесть существенно более высокую индустриальную составляющую ВВП Германии и других европейских государств по сравнению с российским, ни о каких тенденциях к экономическому и политическому доминированию Российской империи в Европе говорить не приходится. Кроме того, Тьерри явно не учитывал ни зависимости российской экономики от конъюнктуры мирового зернового рынка, ни нестабильности ее платежного баланса и финансовой системы, ни растущих внешнеэкономических и внешнеполитических рисков.
Однако, по-видимому, политическая элита ведущих мировых держав смотрела на Россию начала ХХ в. точно также, как и Тьерри. Ее представители видели стремительный рост экономических, а, следовательно, и военных возможностей России, но не сознавали, что этот рост всего лишь периферийное дополнение глобального роста, порожденного «второй волной индустриальной революции». Они не видели тех ограничений, которые неизбежно вставали перед российской моделью роста, обрекая Российскую империю на зависимое положение аграрной периферии европейского центра индустриального развития. Зато они видели в России потенциального конкурента, растущую мощь которого следовало либо сокрушить, либо использовать в своих интересах.
В начале 1910-х гг. образ растущей и набирающей силу Российской империи становится доминирующей угрозой в сознании германской политической элиты. В окружении Вильгельма II утвердилась мысль, что в ближайшие годы, когда «...российские железные дороги возле германских границ будут достроены, российская армия превысит полтора миллиона человек, и столыпинская реформа и растущая экономика существенно снизят риск революции», Россия станет опасна для
Германии [14]. Непосредственно в разгар июльского политического кризиса 1914 г. канцлер Германской империи Т. фон Бетман-Гольвег пессимистично заявил: «Будущее принадлежит России, которая растет и растет и все больше становится нашим кошмаром» [19, с. 362]. Такая оценка масштабов угрозы предполагала единственный адекватный ответ - превентивную войну. Это, в конечном итоге, предопределило решение германской политической и военной элиты поддержать Австро-Венгерскую империю против России летом 1914 г.
В этот же период Франция и Великобритания стали рассматривать Россию как сильного союзника, помощь которого может дать им решающий перевес над Германией. Наиболее решительно это мнение выразил французский посол в России М. Палеолог в меморандуме, который он в мае 1914 г. направил своему правительству: «.Для того, чтобы наш альянс был эффективным, нам нужна сильная Россия. И я полагаю, что могу утверждать, что она действительно достаточно сильна.» [19, с. 360]. Однако французские политики и военные не были до конца уверены в том, что Россия окажет им поддержку в случае столкновения с Германией в Западной Европе. Британский представитель при французском Генеральном штабе Г. Вильсон свидетельствовал: «Генерал Фердинанд Фош неоднократно говорил, что не думает, что Россия действительно вмешается, если Германия и Франция столкнутся по поводу Бельгии» [14].
Представление о растущей экономической и военной мощи России оказывало влияние и на политику Великобритании. Резкое усиление франко-русского союза за счет его российской составляющей грозило существенным снижением роли Британской империи в континентальной политике. Английский посол в России Д. Бьюкенен писал: «.если ... Германия не осуществит значительных финансовых затрат на военные цели, дни ее гегемонии в Европе будут сочтены; объединенные силы России и Франции будут достаточны для того, чтобы без поддержки Англии противостоять объединенным силам Тройственного союза» [19, с. 357]. При этом британских политиков также посещали сомнения в том, что экономические и военные возможности России можно будет легко направить против Германии. В апреле 1914 г. Бьюкенен пишет: «Россия быстро становится столь могущественной, что мы должны поддерживать с ней дружбу почти что любой ценой. Если она придет к убеждению в нашей ненадежности и бесполезности в качестве союзников, она может в один прекрасный день заключить сделку с Германией» [15].
По-видимому, именно эти соображения подтолкнули Францию, а затем и Великобританию поддержать Россию в конфликте с Австро-Венгрией
и Германией. Сараевское убийство привело к мировой войне в немалой ^ „ степени потому, что политические лидеры Франции и Великобритании х § непременно хотели использовать растущий военно-экономический щ | потенциал России в борьбе против Германии и были уверены в том, 3 что Россия не сможет уклониться от участия в конфликте, который * неизбежно приведет к территориально-политическому переустройству на 2 Балканском полуострове.
Немецкий историк Ф. Фишер назвал Первую мировую войну «войной иллюзий» [16]. Одной из таких иллюзий, явившейся мощным катализатором войны, стала иллюзия растущего экономического могущества Российской империи. Экономический подъем, который пережила Россия в начале ХХ в., сыграл с ней злую шутку. Он сделал ее слишком заметной величиной в глобальной экономике и политике, чтобы она могла остаться в стороне от назревавшего конфликта ведущих мировых держав, но не дал ей возможности выстоять в этом конфликте и отстоять свои позиции в глобальной экономической системе. Однако Первая мировая война, в которую в конечном итоге переросла глобальная конкуренция, надолго приостановила процессы экономической глобализации. Начался длительный период дезинтеграции, в рамках которого все прежние модели экономического роста и развития утратили актуальность. Поэтому, независимо от участия России в мировой войне и ее исхода, имперская модель экономического роста была обречена. В условиях дезинтеграции мировой экономики, ориентация на сельскохозяйственный экспорт не могла служить основой для устойчивого промышленного роста. Для завершения процесса индустриализации России требовалась принципиально иная экономическая модель, опирающаяся на внутренние источники развития.
Библиографический список
1. Бовыкин В.И. Финансовый капитал в России накануне Первой мировой
войны. М., 2001.
2. Витте С.Ю. Воспоминания. Т. 1. Л., 1924.
3. Грегори П. Экономический рост Российской империи (конец XIX - начало
XX в.): Новые подсчеты и оценки. М., 2003.
4. Катасонов В.Ю. Золото в экономике и политике России. М., 2009.
5. Кафенгауз Л.Б. Эволюция промышленного производства России. М., 1994.
6. Коковцов В.Н. Из моего прошлого. Париж, 1933.
7. Кондратьев Н.Д. Рынок хлебов и его регулирование во время войны и
революции. М., 1991.
8. Пасвольский Л., Моультон Г. Русские долги и восстановление России. М.,
1925.
9. Россия накануне Первой мировой войны (статистико-документальный справочник). М., 2008.
10. Статистический ежегодник России 1913 г. СПб., 1914.
11. Статистический ежегодник России 1914 г. Пг., 1915.
12. Тьерри Э. Экономическое преобразование России. М., 2008.
13. Allen R.C. Farm to Factory: A reinterpretation of the soviet industrial revolution. Princeton, 2003.
14. Beatty J. The Lost History of 1914: Reconsidering the Year the Great War Began. NY, 2012.
15. Clark C. The sleepwalkers: how Europe went to war in 1914. L., 2012.
16. Fisher F. War of illusions. German Policies from 1911 to 1914. NY, 1975.
А.А. Слободянюк, В.В. Федюнин
456-й стрелковый
(сводный пограничный полк НКВД)
109-й стрелковой дивизии Приморской армии
На основании архивных данных в статье прослеживается история Сводного полка войск НКВД 2-й стрелковой дивизии Приморской армии - 456-го стрелкового полка 109-й стрелковой дивизии Приморской армии, бойцы которого до последней возможности защищали свои позиции у Севастополя в районе Балаклавы.
Ключевые слова: Великая Отечественная война, оборона Крыма, оборона Севастополя, Балаклава, советские пограничники, 4-я Крымская стрелковая дивизия Пограничных войск НКВД, 184-я стрелковая дивизия Пограничных войск НКВД, Сводный полк войск НКВД 2-й стрелковой дивизии Приморской армии, 456-й стрелковый полк 109-й стрелковой дивизии Приморской армии.
Посвящается светлой памяти защитников Севастополя
В героической истории Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. яркой страницей вписана оборона города русской славы - Севастополя. О малоизвестных подвигах воинов-пограничников 456-го стрелкового полка (сводного полка НКВД) 109-й стрелковой дивизии Приморской армии рассказывается в нашей статье.
В монографии Л.П. Ларкиной «Шагнувшие в бессмертие» 456-й погранполк НКВД 109-й стрелковой дивизии был упомянут кратко: в ожесточенных боях до 1 июля 1942 г. оборонял участок фронта от мыса
