CC BY
462016 УРАЛЬСКИЙ ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ВЕСТНИК № 5 Драфт: молодая наука
ЖАНРОВЫЕ ПРОЦЕССЫ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ХХ - XXI ВЕКОВ
К.А. СЫЧЕВА
(Уральский государственный педагогический университет, Екатеринбург, Россия)
УДК 821.161.1 -32(Платонов А.)
ББК Ш33(2Рос=Рус)6-8,444
«СКУДНАЯ И ХУДАЯ МАТЬ»:
ОБРАЗ ПУСТЫНИ В РАССКАЗЕ «ТАКЫР» И В
ЭПИСТОЛЯРИИ АНДРЕЯ ПЛАТОНОВА
Аннотация. В статье рассматривается восточная проза Андрея Платонова в ее связи с письмами художника периода двух поездок в Туркмению, в составе «писательской бригады». На основе анализа «Писем...» и «Записных книжек» осмысляется характер влияния пустыни на Платонова - мыслителя, писателя и человека. Определяется тот мировоззренческий сдвиг, который позволил увидеть Платонову-философу человека в качестве главного виновника гибели прежних цивилизаций. Исследуется художественное преломление данного «сдвига» в восточной прозе писателя и, прежде всего, в рассказе «Такыр»: показывается размытость хронотопа (условность времени, «одномоментность» пространства), «укрупняющего» значимость категорий Времени и Вечности, анализируются в этой перспективе судьбы героев. Подчеркивается личностный аспект воздействия пустыни на Платонова, связанный с изменением взгляда на семейно-родственные отношения.
Ключевые слова: пустыня, образ пустыни, литературные образы, русская литература, вечность, восточная проза, эпистолярные жанры.
«Я смотрю жадно на всё, незнакомое мне. Всю ночь светила луна над пустыней -какое здесь одиночество, подчеркнутое ничтожными людьми в вагоне. На станциях продают рыбу киргизы и их дети - много рыбы. Если бы ты видела эту великую скудность пустыни. Мне нравятся люди на станциях - киргизы. Изредка видны глиняные жилища вдалеке с неподвижным верблюдом. Я никогда бы не понял пустыни, если бы не увидал её, - книг таких нет»
2016 УРАЛЬСКИЙ ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ВЕСТНИК № 5 Драфт: молодая наука
из письма А. Платонова жене, Марии Александровне.
После разгромной критики повести «Впрок» (1931)1 А.П. Платонов оказывается в полной литературной изоляции. В это тяжелейшее для него время он обращается за помощью к Горькому2. Его письмо останется без ответа. Однако нельзя исключать, что именно оно каким-то образом способствовало включению Платонова в состав писательской бригады, которая в марте 1934 года отправилась в Туркмению.
В своей заявке на участие в работе над коллективной книгой о советском востоке Платонов скажет: «Я хочу написать повесть о лучших людях Туркмении, расходующих свою жизнь на превращение пустынной родины, где некогда лишь убогие босые ноги ходили по нищему праху отцов, - в коммунистическое общество, снаряженное мировой техникой» [Платонов 2013: 344].
Но Пустыня - всем своим видом, обычаями; людьми, животными, и растениями, населяющими её; всем своим укладом и устройством -продиктует Платонову совсем иные сюжеты, мотивы и смыслы. Она откроет ему свою худосочность и наготу, свою бедность и скудность, всё своё величие, силу и совершенно иное, доселе неведомое писателю понимание жизни и её законов. Пустыня значила для Платонова много больше, чем для его "товарищей-писателей". Одиночество, а вместе с ним ощущение отчужденности не будет отпускать писателя на протяжении обеих поездок3. В отличие от "братьев-писателей" Платонов не терял времени на пустое. Он, например, был единственным кто вошел в
1 Повесть прочел Сталин. Записка, полученная от него редакцией «Красной нови», была следующего содержания: «К сведению редакции "Красная новь"». Рассказ агента наших врагов, написанный с целью развенчания колхозного движения и опубликованный головотяпами-коммунистами с целью продемонстрировать свою непревзойденную слепоту. И. Сталин. P.S. Надо бы наказать и автора и головотяпов так, чтобы наказание пошло им "впрок"».
2 20 сентября он напишет: «Прошу Вас, как председателя Оргкомитета писателей Советского Союза, помочь мне, чтобы я мог заниматься литературой. Меня не печатают 2 % года. Всё это время, однако, я усиленно писал... Я прошу Вас, если Вы не считаете нужным поставить на мне крест, оказать мне содействие. Мне оно нужно, чтобы я мог физически жить дальше и работать».
3 Он будет писать семье: «... публика не по мне - я люблю смотреть всё один, тогда лучше вижу, точнее думаю» [Платонов 2013: 347], «я уже оторвался ото всех» [Платонов 2013: 349], «Братья-писатели надоели друг другу ужасно. К 15-16 числу все разъедутся. Бригада более чем на половину состоит из барахла. », «отношение ко мне постоянно имеет тот оттенок, о котором ты знаешь (Андрей Платонов — автор «Впрока» — ком. К.С.), но я не обращаю внимания. Я приехал ради серьезного дела, ради пустыни и Азии» [Платонов 2013: 354].
Драфт: молодая наука
туркменскую комплексную экспедицию АН СССР по изучению промышленного развития страны. В письмах жене Платонов указывал маршруты своих поездок именно в составе этой экспедиции. Он всегда находился в поиске и часто совершал одинокие прогулки, помогающие многое увидеть, открыть для себя и понять4. Что понял Платонов, что открыл для себя, он до конца не объясняет. Ответы необходимо искать в его восточных произведениях.
В пустыне он побывает дважды: из первой поездки (в 1934 году) «привезёт» рассказ «Такыр», замыслы новых повестей, пьес и киносценариев; результатом второй - 1935 года - станет повесть «Джан».
Но «из большого свода восточных произведений, написанных в 1934-1936 годах, при жизни писателя напечатан будет только рассказ "Такыр". Такая судьба восточной прозы Платонова вполне объяснима. Ведь она «отмечена достаточно жестким диалогом с законодателями этого направления в советской литературе тех лет.» [Платонов 2011б: 579]. Идейно-стилевым каноном азиатского текста тогда считалось изображение «пустыню обуздавшего большевика» (В. Луговской), преображение пустыни. Однако Платонов рано понял, что пустыню следует оставить такой, какая она есть - пустыня бедна, но такой, по мнению Платонова, и должна оставаться, бедность не умаляет её величия и силы («великая скудность пустыни.»).
Мотив бедности, скудости пустыни проходит в качестве основного сквозь весь «туркменский» период переписки Платонова5. А в записных книжках он так объяснит эту повсеместную в пустыне бедность: «Сколько бы ни лить воду в пустыню, она не повеселеет. Пустыня - мать скудная и худая. Худая пустыня, давно рассыпавшая свои кости в прах и прах истратившая на ветер». В этих словах заключается и некий вывод размышлений Платонова о преобразовании пустыни6. В рассказе «Такыр» темы голода,
4 «Мы долго смотрели в пустыню с высот развалин Александра Македонского. Мы были до первых звезд. Пустыня под звездами произвела на меня огромное впечатление. Я кое-что понял, чего раньше не понимал» [Платонов 2013: 357].
5 Неоднократно он говорит об испытанном им стыде: «Здесь пить много стыдно и есть вкусно тоже нехорошо, потому что страна песчаная, бедная, людей объедать совестно» [Платонов 2013: 352], «кормят так обильно, что стыдно есть» [Платонов 2013: 347]. Но скудность здесь не только в пище: «здесь вообще, как нигде, нужны культурные, честные, мужественные люди. На людей здесь страшный голод» [Платонов 2013: 354], «Вот где скучно жить! Воды мало, она плохая, жарко, купаться негде» [Платонов 2013: 352].
6 Из комментария Н. Корниенко к письмам: «Д.Н. Кошкаров, коллега академика Б.А. Келлера, с сыном которого, В.Б. Келлером, Платонов многие годы был дружен. настаивал на сохранении природного равновесия пустыни. В одной из работ он высказал мысль, бесспорно, близкую Платонову: ".центральные Каракумы полны жизни, но
Драфт: молодая наука
бедности и скудности так же будут занимать одно из центральных мест. Люди пустыни значительно отличаются о тех людей, которых привык видеть Платонов. Многие из них, рожденные в пустыне, в песках, с детства привыкают к этой скудности, а другой жизни попросту не знают. И потому очень часто единственное значимое, что остается у них - это душа. И та, пока они не забудут о ней.
Встретившись один на один с пустыней, с её скудностью, Платонов хотел понять, что значит человек сам по себе, когда он остается один на один с самим собой и Вечностью7. В попытках понять пустыню, Платонов сумел многое осознать и в своем собственном бытии, и в бытии вообще, по-новому взглянуть на свое положение писателя-изгоя, многое в нем переосмыслить.
Но самым благодатным было переосмысление его отношений с женой. Каждое "туркменское" письмо сопровождается любовью и тревогой за любимых людей8. Нет больше в письмах жалоб и упреков, как это бывало раньше, а только забота и беспокойство за благополучие милых, дорогих "детей". Столь резкая перемена взгляда на брак, семью, женщину совершилась, возможно, не без влияния пустыни, ее суровых законов9. 21 января, находясь в Ашхабаде,
людей и скота здесь лишь такое количество, какое пустыня может прокормить, не больше. А пустыня - мать суровая и худосочная. И кормовыми возможностями, и животными, и людьми она очень бедна"» [Платонов 2013: 359].
7 15 апреля 1934 года в письме жене и сыну Платонов будто причислит себя к народу своей новой повести: «Правда, мы очень бедные, но у нас кроме бедности есть еще и сердце, которое может сильно тосковать» [Платонов 2013: 357] (в примечании к названию повести Платонов укажет, что "Джан" по туркменскому поверью - это душа, которая ищет счастья).
8 Из писем Платонова: «Люблю вас, будьте здоровы и держитесь друг за друга» [Платонов 2013: 344], «Будьте здоровы, помните обо мне» [Платонов 2013: 346], «Сильное беспокойство охватывает меня за вас. Ведь я очень далеко» [Платонов 2013: 349], «Целую вас мои милые. Держитесь там благополучно. Живите мирно, не деритесь» [Платонов 2013: 357], во время второй поездки он скажет: «Берегите друг друга, не психуйте, живите настолько смирно, как будто у вас обоих случилось большое горе» [Платонов 2013: 370].
9 В письме от 12 апреля Платонов рассказывает историю туркменки, члена партии, известного работника, которая развелась со своим мужем, тоже туркменом, и стала жить одна. Через какое-то время эта женщина сошлась с другим туркменом и вышла за него замуж. И тогда бывший муж пришел к ней и в один удар отрезал бывшей жене голову. «"Изменя", жена, даже оформленная по советскому закону в виде развода, здесь не всегда прощается. Вместе с тем, нигде, наверно, нет такого уважения к женщине, нигде она
Драфт: молодая наука
Платонов напишет жене: «Ты для меня хорошая жена, хотя у нас у обоих с тобой есть крупные недостатки, они все же меньше достоинств нашего брака, поэтому он и существует» [Платонов 2013: 377].
Получили свое переосмысление в Платонове и категории, которыми апеллирует Вечность. «Нигде так близко небо не прилегает к земле, как в пустыне, - она просто смешивается с ним и почти не различается одно от другого, особенно в сумерки, в зной, и ночью, в неопределенное время, когда видишь, что - время это часы -механизм, а не действие природы: времени нет и пространство веществ воздуха и земли ограничены неясно, как и быть должно» [Платонов 2000: 170]. Время и пространство в пустыне сливаются в Одно, перестают существовать и быть понимаемыми таким образом, каким понимаются они в обыденной, в привычной нам среде. Нет отдельного времени и нет пространства как отдельных материй, отдельных категорий бытия. Оттого часто в «Записных книжках» писателя мы встречаем фразы следующего типа: «Как долго в Азии идет день: начинался и кончался ветер, было солнце, играли дети и ушли и т.д. - сколько средств нужно, чтобы пережить такой день, сколько терпения и отчаяния» [Платонов 2000: 133]. Человек в пустыне - совсем не то, что человек города, человек цивилизации. В городе человек окружен самыми разнообразными "отвлечениями" от собственного "я". Дом, работа, общественная деятельность, социальный статус и даже элементарные вещи, такие как стол, шкаф, диван - всё это заполняет человека, чтобы он не ощущал своей "одинокости", своей отчужденности и ненужности. У людей пустыни нет таких "средств защиты" от осознания огромности и даже будто бесчеловечности, антигуманности Вечности. Так, «чтобы жить в действительности и терпеть её (пустыню - ком. К.С.), нужно всё время представлять в голове что-нибудь [в чем] выдуманное и недействительное» [Платонов. Зап. книжки: 174], чего не найти в пустыне. В письме жене и сыну Платонов напишет: «Чтобы жить, здесь надо ещё долго привыкать» [Платонов 2013: 361].
Оставшись наедине с Вечностью, не имея защиты, в смысле отвлечения от голода телесного и голода сердца, оставшись один на один с миром, с самим собою в «усопшей пустыне» [Платонов. Зап.
так высоко не ценится, как здесь, но взамен от нее требуется абсолютная верность» [Платонов 2013: 362].
Драфт: молодая наука
книжки: 144], человек может, по мнению Платонова, и вовсе забыть самое себя. Оттого герои его "восточных" произведений часто не помнят себя, «привыкают умирать».
В то же время, не имея ни толики вещей, ни гроша денег, пищи в желудке и приличной одежды, человек здесь ценится сам по себе: «Человек это всё, - остальное же - кибитка, пыль, пустота, грусть бедного сердца, отчаяние старого моего знакомца - сердца» [Платонов. Зап. книжки: 146]. От размышлений о человеке: «Насколько человек неустойчивое, взволнованное существо -трепещущее, колеблемое, трудное, мучимое и мучительное, ets., -главное - невозможное, неустойчивое» [Платонов. Зап. книжки: 154] Платонов приходит к размышлениям о человеке как о госте человечества: «гость человечества - сам не человек, потому что абсолютно не знал человечества и действовал наоборот социальным законам, как безумный, как лучший или как...» [Платонов. Зап. книжки: 154].
Платонов развивал также тему «Азии как прародины человечества»10. Любая пустыня - это древняя цивилизация, исчезнувшая с лица Земли по той или иной причине. Уже в 1924 году, в своей статье «Человек и пустыня» Платонов, ещё не видевший пустыни, скажет, что именно человек виновен в образовании пустынь11. А будучи в Туркмении, сделает запись в «книжке» (чернилами! - ком. К.С.): «Вовсе не природа, а люди виноваты в гибели прежних цивилизаций» [Платонов. Зап. книжки: 150]. В статье "О первой социалистической трагедии", написанной по возвращении в Москву, Платонов скажет:
10 Из записной книжки 1934 года: «Удивительно, что родина человечества столь пустынна и нелюдима. Что здесь связывало людей?» [Платонов 2013: 137]. Он неоднократно фиксирует свои гипотезы по поводу появления пустыни: «Пустыня либо вечна, либо она образовалась в результате карьеров [Платонов. Зап. книжки: 134], «Причина, м.б., главная (но не единственная) происхождения пустынь Средней Азии -ветер со всей системы Небесных Гор - вплоть до Копет-Дага на Каспийском Западе. Песчинка - часть твердых горных пород, вытертая ветром с камня».
11 Отрывок из статьи: «Пустыни? Почему ниву и прохладу сменили песок и жара? Один немецкий буржуазный мудрец, Шпенглер по фамилии, пишет, что народы и культуры гибнут потому, что исчерпывается, стихает и блекнет их душа и дальше им нечего делать в жизни. Это, конечно, неправда. Народы <.> погибли от того, что хозяйство их все меньше и меньше давало толку, от полного безводия и чрезвычайной трудности добыть воду - хозяйство стало все меньше приносить доходов, чем было на него израсходовано <.> Потом, чтобы климату измениться, надо нанести природе где-нибудь рану, чтобы пошла от нее зараза. Главное дело тут - человек и его хозяйство. Он своим хозяйством наносит природе ущерб и ухудшает её. <.> мы не должны плодить за собой пустыни и обрекать свои поколения на бегство, смерть и войны» [Платонов 2000: 368-369].
Драфт: молодая наука
«Она (природа - ком. К.С.) не велика и не обильна. Или так жестко устроена, что свое обилие и величие не отдавала еще никому. Это и хорошо, иначе - в историческом времени - всю природу давно бы разорвали, растратили, проели, упились бы ею до самых её костей: аппетита всегда хватило бы. Достаточно, чтобы физический мир не имел одного своего закона, правда, основного закона - диалектики, и в самые немногие века мир был бы уничтожен людьми начисто» [Платонов 2011а].
Наверняка, именно поэтому рассказ «Такыр», как позднее и повесть «Джан», не отвечал общему направлению советской литературы о преобразовании Туркмении, он не об этом, а о тех самых лучших людях пустыни, о туркменских женщинах и терпении, о времени и вечности, о неизвестной, неведомой силе главных героинь и о Памяти.
Хронотоп «Такыра» можно назвать размытым и неясным. Время не называется конкретно, оно всегда условно: «давно в ночное время.», «в этих башнях раньше селились.», «вскоре персидские пленники.» -и настоящее здесь часто мешается с Вечностью: «лишь река неслась и работала на камнях - всегда и вечно .». И сами герои порой не могут уследить за временем, почувствовать его, осознать: «Я не знаю, когда рождалась. я уже давно была» - так ответила Заррин-Тадж, когда одна старая жена Атах-бабы спросила у нее, «какого она рода и в чьей кибитке родилась». «Она действительно не помнила отца и матери и не заметила, когда произошла жить: она думала, что так было вечно» [Платонов 2011б: 293]. Именно не «всегда», а «вечно»! «Юродивые фразы» (как называл их С.Г. Бочаров) такого типа («не заметила, когда произошла жить») вообще часто встречаются в рассказе, он буквально пропитан ими: «тело персиянки томилось жизнью», «изживать понемногу свое сердце», «к биению своего сердца она уже привыкла и не боялась, что оно остановится», «осторожно хранили свое удовлетворение». Пространство также условно, «одномоментно», мы передвигаемся вместе с героями и видим ровно то же, что и они в данный, конкретный момент времени: «ехали мирным шагом в долине Фирюзы по краю речного потока. Горы Копет-Дага оберегающе и неясно стояли по сторонам прохладного ущелья» [Платонов 2011б: 289].
Основообразующая, главная же тема «Такыра» - Память. Сама главная героиня Джумаль является символом памяти, её носителем. Для её матери - Заррин-Тадж - Джумаль была напоминанием о доме, о родине: «она теперь была для нее дальней рекою, забытыми горами, цветами деревьев и тенью на такыре» [Платонов 2011б: 297]. Платонов часто выражает мысль о том, что в пустыне те существа, люди,
Драфт: молодая наука
растения, которых кто-либо забывает едва ли могут считаться существующими в принципе. Именно поэтому часто в произведениях «туркменского» периода можно наблюдать, как герои, при расставании или стараются запомнить друг друга, место, которое они покидают, или дают обет памяти, или стараются не забыть самих себя. Так, расставаясь с каким-либо местом, Джумаль, «всегда долго и грустно прощалась с тем, что остается одиноким: с кустом саксаула, у которого она играла, с куском стекла, с высохшей ящерицей.» [Платонов 2011б: 297]. Пока Джумаль была маленькая, обид и зла она еще не знала, поскольку «её детское сердце еще жило без памяти», напротив этому можно также вспомнить героя «Джан» Суфьяна, сказавшего Назару: «Ты не знаешь, ты живешь, как ешь: что в тебя входит, то потом выходит. А во мне все задерживается» [Платонов 2011б: 136]. Памятью наделена и старая чинара, которую плененная персиянка встретила в начале пути. На высоте ствола чинары росли камни. «Должно быть, река в свои разливы громила чинару под корень горными камнями, но дерево въело себе в тело те огромные камни, окружило их терпеливой корой. Обжило и освоило и выросло дальше, кротко подняв с собою то, что должно было его погубить» [Платонов 2011б: 291]. Таким образом, чинара хранила память о своей боли и страданиях.
Заррин-Тадж в пути заболела чумой, и Атах-баба велел бросить вещи и персиянку в ветхой башне, убегая от болезни. Сто лет ни одна душа не захочет приблизиться к этому месту, и оно «останется безлюдным, потому что народ в песках живет слухом и долгой памятью» [Платонов. 2011б: 302]. Последним о персиянке позаботился Катигроб, с которым Джумаль проживет позднее 6 лет. Он отнес Заррин-Тадж далеко за пределы такыра и там закопал в глубину. И для того, чтобы не забыть место захоронения, он шагами замерил местность и вычисления записал в свою «памятную книжку», здесь важно отметить, что эту книжку Платонов назвал именно «памятной», а не «записной». Эта книжка - не содержит информацию, а хранит её от забытья, а, следовательно, как мы уже говорили ранее, от полного исчезновения. Джумаль и Катигроб жили в заброшенной глиняной башне, которую оставило племя Атах-бабы. Катигроб ходил время от времени на караванную дорогу, чтобы заработать еды. Но однажды, когда его не было, Джумаль услышала выстрелы и, взяв с собой немного риса и кинжал, села на осла и поехала в сторону, откуда доносились выстрелы. На пути она встретила людей Атах-бабы, и пока они спали, освободила их лошадей, спустя какое-то время она встретила
Драфт: молодая наука
красноармейский разъезд, после чего покинула такыр на целых десять лет. Все это время она жила в Ашхабаде и Ташкенте и носила фамилию по имени матери - Таджиева - что тоже своего рода проявление памяти. И только в последней главке рассказа Платонов упомянул о преобразовании пустыни, из чего логична и оправдана была резкая критика «Такыра»: «Одною истекшей весною Таджиевой поручили определить место для опытного садоводства в глубине Каракумов» [Платонов 2011: 308]. Джумаль нашла заброшенную башню, сказав: «.здесь лежит моя бедная родина». Она вошла внутрь. Субъект речи и субъект сознания здесь слились - мы читаем слова автора, но видим глазами Джумали. Об этом нам подсказывает невзрачное на первый взгляд «по-прежнему», именно оно дает понять нам, что Джумаль все помнит, что это для нее, а не для автора в башне «по-прежнему пусто и неуютно», «на плитах пола лежала гадость каких-то людей», а в углу она обнаружила скелет человека. Это был Катигроб, перед смертью оставивший Джумали послание на стене: «Ты придешь ко мне, Джумаль, и мы увидимся» [Платонов 2011б: 309]. Выйдя из башни и проехав по такыру несколько верст, она нашла три русских креста, огороженных изгородью. На одной из могил был обычный камень, на котором было высечено: «Старая Джумаль», должно быть, это Катигроб позаботился о последнем приюте для Заррин-Тадж. Вспомнив мать, Джумаль вспомнила и её слова: «И что за плохое горе мое! Тот, кто ушел, назад никогда не вернется» [Платонов 2011б: 310]. Но Джумаль вернулась, сохранив память и о детстве, и о Катигробе, и о родине, и о матери, а это значит, что все они не потеряны и не исчезли в Вечности.
Человек пустыни по Платонову - человек неимоверной силы и терпения. Ведь жизнь в пустыне - труд - тела, души и ума, ведь для того, чтобы не погибнуть, недостаточно быть сытым, здесь нужно постоянно работать со своим сознанием и своей памятью, нужно всегда «проверять» себя на предмет существования, помнить, осознавать. Пустыня - место, в котором стираются грани пространства и времени. Здесь нет конкретики, ибо здесь царит Вечность. Физически человек в этой Вечности движется по горизонтальной оси в то время, как его душа устремлена по оси вертикали. В пустыне человек может полагаться лишь на свою душу, поскольку ничего, кроме души, по сути, он не имеет. В этих поездках в Туркмению Платонов окончательно решил для себя вопрос об организации в пустыне лучшей жизни, придя к выводу, что пустыня должна быть именно такой, какой он её увидел.
2016 УРАЛЬСКИЙ ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ВЕСТНИК № 5 Драфт: молодая наука
ЛИТЕРАТУРА
Андрей Платонов: воспоминания современников: материалы к биографии. М.: Современный писатель, 1994. - 496 с.
Платонов, А.П. Записные книжки. Материалы к биографии. Публикация М.А. Платоновой. Составление, подготовка текста, предисловие и примечания Н.В. Корниенко. М.: «Наследие», 2000. -424 с. РГАЛИ, ф. 1698, оп. 1, ед. хр. 1055, л. 1-2.
а Платонов, А.П. О первой социалистической трагедии [Электронный ресурс]. 2011. URL: http://platonov-ap.ru/publ/o-pervoy-socialisticheskoy-tragedii
б Платонов, А.П. Счастливая Москва: Роман, повесть, рассказы / Сост., подготовка текста, комментарии Н.В. Корниенко. - М.: Время, 2011. - 2-е изд., стереотип. - 624 с.
Платонов, А. П. «...я прожил жизнь»: Письма. 1920-1950 гг. / Андрей Платонов; сост. вступ. статья, ком. Н. Корниенко и др. - М.: Астрель, 2013. - 685 с.
Статья рекомендована д.ф.н., проф. Н.П. Хрящевой.
