CC BY
24
УДК 343.212
DOI 10.23672/10380-6048-5259-У
Асланян Руслан Георгиевич
кандидат юридических наук, доцент кафедры
уголовного права и криминологии, Кубанский государственный университет [email protected]
Систематизация
предписаний особенной части уголовного права в истории дореволюционной россии
Ruslan G. Aslanyan
Candidate of Legal Sciences, Associate Professor of the Department Criminal Law and Criminology, Kuban State University [email protected]
Systematization
of the prescriptions
of a special part of criminal law
in the history
of pre-revolutionary russia
Аннотация. Систематизация уголовно-правовых предписаний - одна из актуальных проблем современности, однако, ее исторический аспект исследован в науке недостаточно. На основе анализа исторических памятников права и дореволюционных научных источников в статье анализируется вопрос о формировании системы особенной части уголовного права. Исследование развивается по двум взаимосвязанным, но несовпадающим направлениям: а) систематизация преступлений; б) систематизация уголовно-правовых норм. Доказано, что к середине XIX столетия была не только реализована идея создания самостоятельного уголовного закона, но также воплощены на практике принцип пандектного его строения, предполагающий вычленение в структуре кодекса его особенной части, и принцип построения самой особенной части, исходя их инсти-уционального строения отрасли и содержания охраняемых законом благ. Выявлен недостаток внимания российских дореволюционных ученых к проблемам систематизации особенной части уголовного права.
Ключевые слова: история уголовного закона; история уголовно-правовой науки; исторический метод; систематизация в праве; институты особенной части уголовного права; классификация преступлений; структура уголовных законов.
Annotation. The systematization of criminal law prescriptions is one of the urgent problems of our time, but its historical aspect has not been sufficiently studied in science. Based on the analysis of historical monuments of law and pre-revolutionary scientific sources, the article analyzes the issue of the formation of a system of a special part of criminal law. The study is developing in two interrelated, but not overlapping directions: a) systematization of crimes; b) systematization of criminal law norms. It has been proved that by the middle of the 19th century, not only the idea of creating an independent criminal law was realized, but also the principle of its pandectoral structure, which implies the isolation of its special part in the structure of the code, and the principle of constructing the most special part, based on their institutional structure of the industry and content benefits protected by law. The lack of attention of Russian pre-revolutionary scientists to the problems of systematization of a special part of criminal law is revealed.
Keywords: history of criminal law; history of criminal law science; historical method; systematization in law; institutions of the special part of criminal law; classification of crimes; structure of criminal laws.
Обращаясь к вопросу об истории внутренней систематизации уголовно-правовых предписаний особенной части уголовного права целесообразно с методологической точки зрения выделить два основных направления предстоящего анализа. Они, безусловно, взаимосвязаны, но, в то же время, и не совпадают полностью. Во-первых, это систематизация, а точнее классификация преступлений, вытекающая из положений уголовного законодательства, а во-вторых, это систематизация самих уголовно-правовых норм особенной части уголовного права. До определенного момента, а если быть точным, то Соборного Уложения 1649 года, эти два направления, в принципе, составляют единый аспект анализа. Со
второй половины XVII столетия они, в некоторой степени, расходятся, поскольку систематизация преступлений и систематизация уголовно-правовых норм приобретают относительно самостоятельное значение.
Памятники русского права киевского и московского периодов российской истории излагали список преступлений относительно свободным образом, не выделяя в структуре законов структурных единиц выше статьи. В этой связи, представление о структуре и системе особенной части уголовного права может быть реконструировано только теоретическим путем с применением приема классификации преступлений.
Систему особенной части русского уголовного права периода Киевской Руси вполне убедительно изложил еще М.Ф. Владимирский-Буда-нов. Он писал: «Классификация преступлений делается в Русской правде на основании их объектов; уже древнейшая Правда держится в этом случае определенной системы, рассматривая сначала преступления против личных прав: убийство, нападение на здоровье и на честь, затем преступления имущественные» [1]. И далее, на основе норм Русской правды и иных источников уголовного права, он воспроизводит следующую группировку преступных деяний:
1) преступления против жизни»;
2) против здоровья;
3) против чести;
4) против свободы;
5) против прав имущественных;
6) против прав государства;
7) против веры;
8) против семейного права и нравственности.
Аналогичную, в основных своих чертах, классификацию представляют и современные авторы. Э.В. Георгиевский, в частности, выделяет преступления:
- против жизни;
- против здоровья и телесной неприкосновенности;
- против физической и половой свободы;
- против собственности;
- против административной и публичной власти;
- против общественного порядка и безопасности;
- против религии и церкви [2].
Такая система, в целом, сохранялась достаточно долго, в том числе, в виду продолжительности действия самой Русской правды в качестве источника права. Но напомним еще раз: это - система подчеркнуто теоретическая, не нормативная. В Соборном Уложении впервые мы встречаем попытку не просто перечислить уголовно-правовые предписания, но и сгруппировать их определенным образом уже непосредственно в тексте самого закона. Как минимум, семь глав этого объемного документа имели заголовки, прямо указывающие на существо запрещенных этими главами деяний. Уголовно-правовые запреты были вполне компактно изложены:
- в главе 1 «О богохульниках и церковных мятежниках»;
- в главе 2 «О государьской чести и как его госу-дарьское здоровье оберегать»;
- в главе 3 «О государеве дворе, чтобы на госу-дареве дворе ни от кого никакова бесчинства и брани не было»;
- в главе 4 «О подпищеках, которые печати подделывают»;
- главе 5 «О денежных мастерех, которые учнут делати воровские денги»;
- в главе 21 «О разбойных и татиных делах»;
- в главе 22 «Указ за какие вины кому чинить смертная казнь, и за какие вины смертию не каз-нити, а чинити наказанье».
Вместе с тем, с учетом уровня теоретической обработки нормативного материала в Уложении, сама структура этого документа не дает полного представления о системе предусмотренных в нем преступных деяний, ибо отдельные преступления фиксировались в главах, наименование которых не имеет прямого отношения к уголовному праву, в то время, как в иных главах (например, в главе 22) было сосредоточено несколько видов преступлений.
В науке представлено несколько вариантов общей классификации преступных деяний в Уложении. Некоторые авторы пишут о том, что такая классификация включает в себя: преступления против религии и церкви, преступления государственные, преступления по службе, против интересов частных лиц (жизни, здоровья, нравственности, имущественных прав) [3]. А.А. Рожнов признает, что в основу классификации преступлений в Уложении был положен, преимущественно, такой критерий, как объект преступления. В соответствии с этим, в структуре особенной части Уложения им выделяются, среди прочих, политические преступления, преступления против правосудия, должностные преступления, преступления против порядка управления, воинские преступления [4]. М.Ф. Владимирский-Буданов пишет, что «Уложение царя Алексея Михайловича дает понять свою классификацию той последовательностью, в какой оно излагает (хотя и не без отступлений) сначала преступления против религии (гл. I) и против государства (гл. II), а потом против порядка управления (гл. IV, V, VI, VII, IX) и суда (гл. X, XIV), против законов о состояниях (гл. XIX), наконец, против частных лиц (гл. XXI-XXII) [5].
В Воинском артикуле Петра I нормативные предписания также изложены в определенном порядке:
- преступления против религии и церкви (главы 1,
2);
- преступления против императора (глава 3);
- воинские преступления (главы 4-15);
- преступления против безопасности государства (глава 16);
- преступления против общественной безопасности и порядка (глава 17);
- преступления против чести и достоинства (глава 18), против жизни (глава 19);
- половые преступления (глава 20);
- преступления против собственности (глава 21);
- преступления против правосудия и управления (глава 22).
Такая структура закона, учитывая, что сами Артикулы есть преимущественно уголовно-правовой нормативный акт, уже гораздо полнее и четче, вплоть до полного совпадения, отражает систему особенной части и систему самого закона (хотя, разумеется, отступления от этой общей логики в тексте памятника еще встречаются).
Этот момент нам представляется особенно важным в свете рассматриваемой нами темы и свидетельствует о важном этапе в истории особенной части уголовного права. Если в ранних памятниках права складывалось, по большей части, инстинктивная группировка норм без выделения законодательных рубрик, в Соборном Уложении был отчетливо выражен опыт нормативной структуризации текста с попыткой соотнести элементы структуры закона с элементами системы особенной части, то в Артикулах мы можем наблюдать первый, вполне завершенный опыт полного отражения системы особенной части в структуре нормативного правового акта.
В науке справедливо отмечается, что общей закономерностью институционального строения уголовного права является принципиальное соответствие между уголовно-правовым институтом и главой как укрупненным подразделением за-кона[6]. Фиксируя этот момент в Воинских артикулах, мы можем вполне уверенно утверждать, что именно в этом памятнике впервые уголовное право было полноценно представлено в качестве институционной системы и была создана платформа для последующего формирования системы институтов особенной части уголовного права в рамках пандектной системы права.
Перестройка системы российского уголовного права по пандектному принципу составляет основное содержание отдельного периода в его истории, охватывающего 1813-1845 годы. В литературе этому вопросу уже уделено внимание [7], а сформулированные исследователями выводы, касающиеся истории общей части уголовного права и институтов уголовного права, в целом, сохраняют свое значение для познания истории особенной части. Учитывая это обстоятельство, мы полагаем возможным, не повторяя известных суждений, сосредоточить внимание лишь на некоторых аспектах этого историко-правового периода.
Потребность в обновлении и систематизации российского законодательства остро ощущалась уже при Петре I, который положил начало деятельности многочисленных комиссий по составлению нового Уложения [8]. С разными нюансами перед этими комиссиями ставилось две основные задачи: свести в единый свод все изданные нормативные акты и сгруппировать их в отдельные
«книги законов», исходя из отраслевого принципа строения права, при этом необходимость составления «книги законов уголовных» никогда не оспаривалась.
Более или менее очевидные результаты деятельности этих комиссий проявили себя только в первой трети XIX столетия, когда юридической общественности были продемонстрированы, как минимум, два проекта уголовного кодекса, основанные на принципиально иной, нежели средневековые памятники, структуре. Первый - проект Уголовного уложения Генриха Якоба (известный как проект 1813 года) и второй - проект, составленный Григорием Ячейковым [9]. Оба они исходили из уже апробированной в теории и зарубежном праве идеи вычленения в структуре уголовного закона его общей и особенной части. Проект 1813 года состоял, к примеру, из трех частей: «Основания уголовного права», «О наказаниях за государственные и общественные преступления», «О наказаниях за частные преступления» [10]. Тем самым, впервые в российской юридической истории в структуре уголовного закона предлагалось выделить его особенную часть в современном ее понимании. Такое структурное оформление уголовного закона не было для юридической общественности абсолютно неведомым. Уже в проекте Уголовного Уложения, который был в общих чертах подготовлен комиссией, созванной Екатериной II в 1767-1772 годах, предусматривалось раздельное изложение общих вопросов уголовного права, касавшихся всех родов и видов преступлений (обстоятельства, смягчающие и отягчающие ответственность, пособничество, неоконченные преступления и др.), а также специальных вопросов о наказуемости отдельных видов преступлений, причем систематизированных в соответствии с идеями, изложенными в ее знаменитом Наказе:
- против закона или веры; -против нравов;
- против тишины и спокойства;
- против безопасности граждан [11].
Развернутое теоретическое обоснование вычленения в уголовных законах общей и особенной части изложено в работах И. Бентама, которые вне сомнений, были известны юристам, причем даже в переводе на русский язык [12]. Был известен к этому времени и опыт составления французского и австрийского уголовного кодексов, построенных на пандектной системе. С учетом всех этих обстоятельств, идея разделения уголовного закона на общую и особенную часть была в целом поддержана и нашла свое прямое отражение в Томе XV Свода законов 1832 года «Свод законом уголовных» [13], а потом воспроизведена во всех последующих уголовных законах империи -в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года (с продолжениями), в Уставе о наказаниях, налагаемых мировыми судьями 1864 года, в Уголовном уложении 1903 года.
Выделение в структуре уголовного закона особенной части как одной из важных вех в истории отрасли не вызвало в отечественной науке XIX столетия сколько-нибудь глубокого теоретическое осмысления в качестве нового принципа построения уголовного закона. И. Нейман, к примеру, вообще относился к такому делению как сугубо техническому. Он писал: «Уголовное право в собственном смысле или законы о преступлениях и наказаниях за оные разделяется на две главные части:
- первая содержит правила о преступлениях и налагаемых за оные наказаниях вообще;
- вторая имеет предметом положения о разных преступлениях и наказаниях за каждое из них определяемых.
Первая из сих частей называется в учебных книгах общею, а вторая особенною частью уголовного права; но выражения сии, сами по себе неясные и не введенные в другие языки просвещенных народов кроме немецкого, оставлены нами как излишние технические слова» [14]. Большинство же авторов просто констатировало свершившееся разделение как факт, не придавая ему, по-видимому, особого правового значения. Подчеркивая тесную и неразрывную связь особенной и общей части уголовного закона, специалисты, в большей степени, обращали внимание на особенности организации науки уголовного права и его изучения. Так, А.Ф. Кистяковский писал: «Часть общая и часть особенная уголовного права - обе занимаются одним и тем е предметом - преступлением и наказанием. Но каждая из них рассматривает их в различном виде, с различных сторон, каждая имеет свои специальные вопросы, хотя материал одной служит и для другой, а учения общей части предполагают существование особенной, для которой они служат фундаментом. Особенная часть, предполагая общие вопросы пройденными, занимается изложением учения о разны родах и видах преступлений в отдельности и о наказаниях им соответствующих. В особенной части рассматриваются и излагаются учения о преступлениях против государства, против личности, против собственности и т.д. В особенную часть входят также и те учения, которые излагаются в общей части, но только в применении к отдельным родам и видам преступлений. Так, в этой части может идти речь об умысле, вине неосторожной покушении, стечении преступников, не в их общей постановке, а в их применении, например, к убийству, поджогу и т.п.» [15].
Такое отношение во многом обусловило незначительное внимание, которое наука XIX века уделяла вопросам особенной части уголовного права. Как писал С.В. Познышев, «к сожалению, в настоящее время особенная часть представляется очень неразработанной и, может быть, понадобится еще целое поколение ученых прежде, чем она достигнет всей желательной полноты и высоты развития. Этой неразработанностью и объясняется, что в курсах и очерках особенной части господствующее место занимает положительное право» [16]. Н.А. Неклюдов был
вынужден констатировать, что кроме Курса уголовного права Г. Лохвицкого [17], «в русской юридической литературе не существует никакого руководства к особенной части отечественного уголовного законодательства», в связи чем, указал, что его труд «и будет первой к тому попыткой» [18].
Вопросы изучения теории особенной части уголовного права в литературе того времени ограничивались, по преимуществу, общим анализом системы особенной части уголовного законодательства и вопросами классификации преступлений.
В нашу задачу не входит изложение системы особенной части уголовного законодательства второй половины XIX века. Это, во-первых, заняло бы слишком большое пространство текста работы; во-вторых, соответствующий материал легко почерпнуть при знакомстве с памятниками; в-третьих, опыт подобного представления особенной части уже имеется [19]. Нет, пожалуй, оснований и исследовать качество этой системы, особенно оперируя современными представлениями о строении закона. Достаточно, по-видимому, сослаться на свидетельства современников, которые давали, в целом, не вполне лестные оценки системе особенной части. Н.А. Неклюдов, к примеру, писал, что «наше Уложение - сырой, непочатый бор, в котором легко заблудиться даже опытному лесничему» [20]. В другой своей работе он признавал, что «благодаря ... многообразной классификации Уложение варьирует оду и ту же статью в нескольких отделах, впадая, таким образом, в непрестанные повторения. При этом преступления и проступки размещены не всегда правильно». Гораздо проще, по его мнению, была градация особенной части, принятая в Уставе для Мировых судей, она «проста и безыскуственна», а размещение преступлений в ее главах - весьма правильно [21]. А.Ф. Кистяковский также писал, что «история уголовных законодательств не представляет другого такого сборника уголовных законов, подобного нашему Уложению. По объему оно непомерно и не в пример велико. Уложение наше носит на себе печать работы, в которой видны только самые слабые признаки обобщения. Однородные преступления размещены по разным разделам. Одно и то же преступление разбито на два, на три, вопреки природе самого преступления, и только на основании ходячего словоупотребления. Оттого нередко границы, отделяющие одно преступление от другого, бывают неуловимы. Редакторы этого усовершенствованного свода ... стремились дроблением видов преступлений охватить разнообразные случаи действительной жизни. На деле же вышло, что этим внесено только много путаницы в практику, но главная цель - охватить разнообразие явлений жизни - не достигнута. Даже, напротив, вследствие казуистичности постановлений Уложения, некоторые подвиды одного и того же преступления не могут улечься в дробные определения других подвидов и не подходят ни под одно из определений уложения. Вследствие этого, наше уложение есть один из самых трудных законов для изучения, один из самых неподдающихся классификации материалов» [22].
Что же касается вопроса о классификации преступлений в особенной части российского уголовного права, то важно обратить внимание на то, что ни один из авторов в своем изложении не следовал институциональному строению особенной части уголовного закона.
До принятия Свода законов 1832 года специалисты строили систему особенной части на основе идей, которые были озвучены еще в екатерининском Наказе. Л. Цветаев, в частности, указывал, что «важнейшее и главнейшее разделение преступлений на публичные и приватные руководствует нас к подробнейшему их разделению на 7 следующих видов:
1. Публичных (против веры и бога; против верховной власти (т.е. против государства, государственного постановления и учрежденных чиновников); против самого общества (т.е. против порядка, благоустройства, спокойствия, безопасности, торговли, казны, нравственности, полиции; против политических граждан, против народного права).
2. Приватных (против семейственного права; против лица гражданина; против собственности) [23].
В этом же направлении размышлял П. Гуляев, выделяя преступления государственные или общественные (против веры, против императорского величества, измене и бунте, против тишины, правосудия и частных прав государства) и преступления частные (сопровождаемые опасностью для многих либо лично к кому-либо относящиеся) [24].
Однако и в связи с принятием новых уголовных законов, демонстрирующих развернутую систему особенной части, позиция ученых не изменилась. Деление преступлений на частные, общественные и государственные (с теми или иными несущественными вариациями в названиях) воспроизводят едва ли не все авторы [25].
На несовпадение устоявшейся теоретической и нормативной классификации преступлений обратил внимание А.Ф. Бернер. Он писал: «Новейшие уголовные уложения стали все более и более отделяться от подразделения отдельных преступлений на особые рубрики, потому что эти общепринятые деления казались им, отчасти, слишком школьными и неопределенными для практики, отчасти, запутанными и, отчасти, даже ошибоч-
Литература:
1. Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Ростов-н/Д. : Феникс, 1995. С. 317-318.
2. Георгиевский Э.В. Система и виды преступлений в уголовном праве Древней Руси. М. : Юрли-тинформ, 2013.
3. Развитие русского права в XV - первой половине XVII вв. / Отв. ред. В.С Нерсесянц. М. : Наука, 1986. С. 161.
ными. Наши законодатели времен настоящих довольствуются тем, что излагают одно преступление за другим в порядке из ближайшего между собой сродства и в возможно широкой связи. ... Для изложения уголовного права как науки этот способ отношения к предмету соответствующий целям законодателя недостаточен. ... Ежели мы не желаем отделаться совершенно от научных требований системы, то нам остается только один исход: расположить отдельные преступления, смотря по коренному их характеру. Главнейший пункт, которым может быть определен этот главный характер, заключается в предмете правонарушения: ... сфера отдельных лиц, семейства, общества, государства и церкви» [26].
Путь построения научной системы особенной части уголовного права в рассматриваемый период времени был только намечен, но не пройден. Показательно, что специалисты определили и основное направление такой систематизации, четко указав на критерий систематизации уголовно-правовых предписаний. Если А.Ф. Бернер признавал им «предмет нарушения» или «сферу» его проявления, то Ф. Лист и М.Н. Гернет уже четко указывали на то, что основанием для деления особенной части уголовного права выступает «различие юридических благ, защищаемых наказанием и затрагиваемых преступлением», «объект или содержание блага», защищаемого законом [27].
Итожа исследование вопроса о формировании особенной части уголовного права, можно указать на основное достижение истории права и науки к середине XIX столетия. К этому моменту была не только реализована идея создания самостоятельного уголовного закона, но также, во-первых, воплощен на практике принцип пандект-ного его строения, предполагающий вычленение в структуре кодекса его особенной части и, во-вторых, принцип построения самой особенной части, исходя их инстиуционального строения отрасли и содержания охраняемых законом благ. Вместе с тем, научное осмысление системы особенной части даже к концу XIX века не сложилось в стройную отраслевую теорию. Причин тут множество: и общий уровень развития науки, и недостаток исторического времени, и иные приоритеты научного развития, и т.д. Важно, однако, зафиксировать, что сама задача изучения особенной части уголовного права в качестве отдельного предмета науки была поставлена вполне ясно. Решение ее выпало уже на иной исторический период.
Literature:
1. Vladimirsky-Budanov M.F. Review of the history of Russian law. Rostov-on/Don : Phoenix, 1995. P. 317-318.
2. Georgievsky E.V. System and types of crimes in the criminal law of Ancient Russia. M. : Yurlitinform, 2013.
3. The development of Russian law in the XV -the first half of the XVII centuries / Editor-in-chief V.S. Nersesyants. M. : Science, 1986. P. 161.
4. Рожнов А.А. История уголовного права Московского государства (XIV-XVII вв). М. : Юрлитин-форм, 2012. С. 204.
5. Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Ростов-н/Д. : Феникс, 1995. С. 340.
6. Жук М.С. Институты российского уголовного права: история развития и современное понимание. Краснодар : Кубанский гос. ун-т, Просвещение-Юг, 2010. С. 89.
7. См.: Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. СПб. : Юридический центр Пресс, 2002. С. 32-41; Жук М.С. Институты российского уголовного права: история развития и современное понимание. Краснодар : Кубанский гос. ун-т, Просвещение-Юг, 2010. С. 46-54.
8. Солодкин И.И. Очерки по истории русского уголовного права (первая четверть XIX в). Л. : Изд. Ленинград. ун-та, 1961. С. 7.
9. См.: Солодкин И.И. Очерки по истории русского уголовного права (первая четверть XIX в). Л. : Изд. Ленинград. ун-та, 1961. С. 17.
10. Безверхов А.Г. Проект Уголовного Уложения Российской империи 1813 года / А.Г. Безверхов,
B.С. Коростелев. Самара : Самарский университет, 2013.
11. См. об этом: Омельченко О.А. Уголовная политика «просвещенного абсолютизма» и развитие русского уголовного права во второй половине XVIII века / О.А. Омельченко; Отв. ред. Ю.П. Титов // Вопросы истории уголовного права и уголовной политики. Сб. науч. трудов. М. ВЮЗИ, 1986. С. 32.
12. Бентам И. Рассуждение о гражданском и уголовном законоположении. С предварительным изложением начал Законоположения и всеобщего начертания полной Книги Законов, и с присовокуплением опыта о влиянии времени и места относительно Законов. Переведено М. Михайловым. СПб. : Типография Шпора, 1805. Т. 1. С. 296, 306-310.
13. Свод законов уголовных. СПб. : Тип. II Отд. Собств. Его Императорск. Велич. Канц., 1832.
14. Нейман И. Начальные основания уголовного права. СПб. : Тип. И. Иоаннесова, 1814. С. 8-9.
15. Кистяковский А.Ф. Элементарный учебник Общего уголовного права с подробным изложением начал Русского уголовного законодательства. Часть Общая. Второе испр. и значительно допол. изд. Киев : Тип. И. и А. Давиденко, 1882.
C. 7.
16. Познышев С.В. Особенная часть русского уголовного права. Сравнительный очерк важнейших отделов особенной части старого и нового Уложений. Изд. 2-е, испр. и доп. М. : Тип. В.М. Саблина, 1909. С. IX.
4. RozhnovA.A. History of criminal law of the Moscow state (XIV-XVII centuries). M. : Yurlitinform, 2012. P. 204.
5. Vladimirsky-Budanov M.F. Review of the history of Russian law. Rostov-on/D. : Phoenix, 1995. P. 340.
6. Zhuk M.S. Institutes of Russian Criminal Law: History of Development and Modern Understanding. Krasnodar : Kuban State University, Enlightenment-South, 2010. P. 89.
7. See: Konyakhin V.P. Theoretical foundations for the construction of the General Part of Russian Criminal Law. SPb. : Legal Center Press, 2002. P. 32-41; Zhuk M.S. Institutes of Russian criminal law: history of development and modern understanding. Krasnodar: Kuban state. Un-t, Enlightenment-South, 2010. P. 46-54.
8. Solodkin I.I. Essays on the history of Russian criminal law (first quarter of the 19th century). L. : Ed. Leningrad. un-ta, 1961. P. 7.
9. See: Solodkin I.I. Essays on the history of Russian criminal law (first quarter of the 19th century). L. : Ed. Leningrad. un-ta, 1961. P. 17.
10. Bezverkhov A.G. Project of the Criminal Code of the Russian Empire of 1813 / A.G. Bezverkhov, V.S. Korostelev. Samara : Samara University, 2013.
11. See about this: Omelchenko O.A. Criminal policy of «enlightened absolutism» and the development of Russian criminal law in the second half of the 18th century / O.A. Omelchenko; editor-in-chief Yu.P. Titov // Issues of the history of criminal law and criminal policy. Collection of scientific works. M. : VuZI, 1986. P. 32.
12. Bentham I. Reasoning on civil and criminal law. With a preliminary statement of the beginning of the Legislative Provision and the universal outline of the complete Book of Laws, and with an addition of experience on the influence of time and place regarding the Laws. Translated by M. Mikhailov. SPb. : Spur Printing House, 1805. Vol. 1. P. 296. 306-310.
13. Code of criminal laws. SPb. : Type. II Department. Sobstvo. His Imperial. Velich. Kanz., 1832.
14. Neyman I. Initial grounds of criminal law. SPb. : Type. I. Ioannesova, 1814. P. 8-9.
15. Kistyakovsky A.F. Elementary textbook of General Criminal Law with a detailed description of the principles of Russian criminal law. Part General. The second is corrected and significantly additional. ed. Kiev : Type. I. and A. Davidenko, 1882. P. 7.
16. Poznyshev S. V. A special part of Russian criminal law. A comparative essay on the most important departments of the special part of the old and new Codes. Prod. 2nd, correct and supplement M. : Type V.M. Sablina, 1909. P. IX.
17. Речь идет о работе: Лохвицкий А. Курс русского уголовного права. СПб. : Тип. Правительствующего сената, 1867.
18. Неклюдов Н.А. Руководство к Особенной части русского уголовного права. Том первый. Преступления и проступки против личности. СПб. : Тип П.П. Меркульева, 1876.
19. См., например: Сизова В.Н. Развитие структуры Особенной части в системе кодифицированного российского уголовного законодательства (1864-1903 гг.) // Вестник Санкт-Петербургской юридической академии. 2020. № 1(46); Сорокина А.В. Система построения особенной части российских уголовных законов второй половины IX - начала XX в. // Вестник Томского государственного университета. Право. 2013. № 4(10).
20. Неклюдов Н.А. Руководство к Особенной части русского уголовного права. Том первый. Преступления и проступки против личности. СПб. : Тип П.П. Меркульева, 1876.
21. Бернер А.Ф. Учебник уголовного права. С примечаниями дополнениями по истории русского права и законодательству положительному Н. Неклюдова. Часть Особенная. СПб. : Изд. Н. Неклюдова, 1867. Т. II.С. 5 - 7.
22. Кистяковский А.Ф. [Рецензия] Руководство к особенной части Русского уголовного права. Магистра прав Н.А. Неклюдова. Том первый. Преступления и проступки против личности. 1876 г. Том второй. Преступления и проступки против собственности. 1876 г. Том третий. Преступления: 1) против брака и прав семейственных; 2) противу законов о состояниях; 3) общеопасные преступления (подлог и т.п.) 1878 г. // Сборник Государственных знаний. 1879. Т. 7. С. 45-57.
23. Цветаев Л. Начертание теории уголовных законов, изданное для употребления учащихся. М. : Университет. тип., 1825. С. 8, 19-34.
24. Гуляев П. Российское уголовное право, составленное из Российских государственных узаконений. М. : Тип. П. Кузнецова, 1826.
25. См.: Познышев С.В. Особенная часть русского уголовного права. Сравнительный очерк важнейших отделов особенной части старого и нового Уложений. Изд. 2-е, испр. и доп. М. : Тип. В.М. Саблина, 1909. С. Ж^; Белогриц-Котлярев-ский Л.С. Учебник русского уголовного права. Общая и Особенная части. Киев : Типо-лит. И.И. Чо-колова, 1903. С. 344; Лист Ф. Учебник уголовного права. Особенная часть. Разрешенный автором перевод с 12 и 13 перераб. из. Ф. Ельяшевич. М. : Тип. А.И. Мамонтова, 1905. С. 3-4.
26. Бернер А.Ф. Учебник уголовного права. С примечаниями дополнениями по истории русского права и законодательству положительному Н. Неклюдова. Часть Особенная. СПб. : Изд. Н. Неклюдова, 1867. Т. II. С. 3-4.
27. Лист Ф. Учебник уголовного права. Особенная часть. Разрешенный автором перевод с 12 и
17. We are talking about work: Lokhvitsky A. Course in Russian criminal law. SPb. : Type. The Governing Senate, 1867.
18. Neklyudov N.A. Guide to the Special Part of Russian Criminal Law. Volume one. Crimes and misconduct against the person. SPb. : Type P.P. Merkulyev, 1876.
19. See, for example: Sizova V.N. Development of the structure of the Special Part in the system of codified Russian criminal legislation (1864-1903) // Bulletin of the St. Petersburg Law Academy. 2020. № 1 (46); Sorokina A.V. The system for building a special part of Russian criminal laws of the second half of the 9th - beginning of the 20th centuries // Bulletin of Tomsk State University. Right. 2013. № 4(10).
20. Neklyudov N.A. Guide to the Special Part of Russian Criminal Law. Volume one. Crimes and misconduct against the person. SPb. : Type P.P. Merkulyev, 1876.
21. Berner A.F. Criminal law textbook. With notes additions on the history of Russian law and legislation positive N. Neklyudov. Part Special. SPb. : Ed. N. Neklyudova, 1867. Vol. II. P. 5-7.
22. Kistyakovsky A.F. [Review] Guide to a special part of Russian criminal law. Master of Law N.A. Neklyudov. Vol. one. Crimes and misconduct against the person. 1876 Vol. Two. Crimes and misconduct against property. 1876 Vol. three. Crimes: (1) against marriage and family rights; 2) contrary to laws on states; 3) common dangerous crimes (forgery, etc.) 1878 // Collection of State Knowledge. 1879. Vol. 7 P. 45-57.
23. Tsvetaev L. Outline of the theory of criminal laws, published for the use of students. M. : University. type, 1825. P. 8. 19-34.
24. Gulyaev P. Russian criminal law, composed of Russian state legalizations. M. : Type. P. Kuz-netsova, 1826.
25. See: Poznyshev S.V. A special part of Russian criminal law. A comparative essay on the most important departments of the special part of the old and new Codes. Prod. 2nd, correct and supplement. M. : Type. V.M. Sablina, 1909. P. IX-X; Belogritz-Ko-tlyarevsky L.S. Textbook of Russian criminal law. General and Special parts. Kiev : Type-lit. I.I. Cho-kolova, 1903. P. 344; List F. Textbook of criminal law. Special part. Translation allowed by the author from 12 and 13. from. F. Elyashevich. M. : Type. A.I. Ma-montova, 1905. P. 3-4.
26. Berner A.F. Criminal Law Textbook. With notes additions on the history of Russian law and legislation positive N. Neklyudov. Part Special. SPb. : Ed. N. Neklyudova, 1867. Vol. II. P. 3-4.
27. List F. Textbook of criminal law. Special part. Translation allowed by the author from 12 and 13.
13 перераб. изд. Ф. Ельяшевич. М. : Тип. А.И. Мамонтова, 1905. С. 1; Гернет М.Н. Уголовное право. Часть Общая. Лекции, читанные в Народном Университете Московского общества народных университетов. Херсон : Изд. Н.А. Ходушина, 1913. С. 66.
prod. F. Elyashevich. M. : Type. A.I. Mamontova, 1905. P. 1; Gernet M.N. Criminal law. Part General. Lectures given at the People's University of Moscow Society of People's Universities. Kherson : Ed. N.A. Khodushina, 1913. P. 66.
