CC BY
93
Ю.В. Грачева*, А.И. Чучаев**
УГОЛОВНЫЙ ЗАКОН: ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ УГОЛОВНОГО ПРАВА И ОТРАЖЕНИЯ В СОВЕТСКОМ УГОЛОВНОМ УЛОЖЕНИИ
Аннотация. В статье дается анализ положений доктрины российского уголовного права XIX — начала XX вв. о понятии уголовного закона, его признаках, действии во времени и пространстве, а также непосредственно связанных с ним институтов выдачи преступников и права убежища, раскрыта правовая природа последних и показано их отражение в Советском уголовном уложении. В ней представлены взгляды по указанным вопросам ряда известных ученых-криминалистов и международного права XIX — начала XX вв.: А.Ф. Бернера, В.Э. Грабаря, А.Ф. Кистяковского, Ф. Листа, Ф.Ф. Мартенса, Н.А. Неклюдова, Д.П. Никольского, П.П. Пусторослева, Н.Д. Сергеевского, Н.С. Таганцева, Л.А. Шал-ланда, А.А. Штиглица и др. В частности, рассмотрены концепции широкого и узкого понимания закона, действия закона во времени и по кругу лиц, иммунитеты и их виды, экстрадиции собственных граждан по запросу других государств и т.д. В статье отмечается, что к времени разработки Советского уголовного уложения действовал Закон от 19 марта 1911 г. Государственной Думой Российской империи был утвержден Закон «О выдаче преступников по требованиям иностранных государств», признанный одним из лучших экстрадиционных нормативных правовых актов в Европе. Однако комиссия по составлению Уложения не воспользовалась имеющимся законодательным опытом, а представила, по сути, норму, которая текстуально совпадает с аналогичной нормой Уголовного уложения 1903 г., неоднократно подвергавшейся обстоятельной критике. Ключевые слова: Советское уголовное уложение, Уголовное уложение 1903 г., уголовный закон, дореволюционная доктрина уголовного права, признаки уголовного закона, концепции широкого и узкого понимания закона, действие закона во времени и кругу лиц, уголовно-правовые иммунитеты, экстрадиция.
Вопрос об уголовном законе в целом теоретический. Наука уголовного права вырабатывает его определение, выделяет признаки, строение и т.д. Причем надо заметить, что эта проблема стала изучаться намного позже, чем другие уголовно-правовые вопросы1.
В литературе уголовный закон рассматривали, как правило, в двух значениях: широком и узком.
1 Например, в первых российских учебниках по уголовному праву не встречается понятие уголовного закона (см.: Го-регляд О. Опыт начертания российского уголовного права.
Ч. 1. О преступлениях и наказаниях вообще. СПб., 1815).
Так, по мнению П.А. Фейербаха, «наказательным законом (Lex poenalis) в пространном смысле называется каждый закон, относящийся к преступлениям и наказанию оных. В тесном смысле закон есть определенное или точное объявление о необходимости чувственного зла на случай нарушения известного какого права»2.
Уголовный закон, как считает автор, обращен, во-первых, ко всем гражданам как возможным преступникам, поскольку посредством психологи-
2 Фейербах П.А. Уголовное право. СПб., 1810. С. 72.
© Грачева Ю.В., 2015
* Грачева Юлия Викторовна — доктор юридических наук, профессор Научно-исследовательского университета «Высшая школа экономики». [[email protected]]
101000, Россия, г. Москва, ул. Мясницкая, д. 20. © Чучаев А.И., 2015
** Чучаев Александр Иванович — доктор юридических наук, профессор Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА). [[email protected]]
125993, Россия, г. Москва, ул. Садовая-Кудринская, д. 9.
ческого принуждения и угрозой предусмотренного им наказания демонстрирует силу и действие власти; во-вторых, адресован государственным чиновникам и служителям, осуществляющим судебную власть, которые обязаны применять закон против действительных преступников. «Из качества закона вообще следует в рассуждении наказательного закона необходимо: 1) что наказательный закон есть действителен сам по себе. Применение его не может сперва зависеть от особого суждения о его приличии или правомерности; что наказательный закон есть действителен для всех содержащихся в нем случаев. Ни единый, под наказательный закон подходящий случай, которой имеет на себе признаки законного предположения наказательности, не исключается от применения правомерного последствия закона, разве случай сей особым каким законным основанием исключен будет»3.
Таким образом, автор подчеркивает, что применение уголовного закона не требует предварительной оценки свойств, лежащих в его основе (моральных, нравственных, гуманистических, политических, религиозных, правовых и др.). Уголовный закон — всеобщ, применяется ко всем случаям, указанным в нем в качестве преступных деяний. Исключение из этого правила возможно только в одном случае — наличие изъятия, предусмотренного специальным законом.
Достаточно неопределенное понятие уголовного закона предлагает А.Ф. Бернер. По его мнению, «уголовным законом называется воля государственной власти, высказанная по отношению к преступлениям, согласно учредительным (конституционным) законам»4. Из этой дефиниции можно сделать ошибочный вывод о том, что преступление якобы существует само по себе, вне уголовного закона; последний не определяет его, а лишь отражает отношение к нему волю государственной власти. Это, разумеется, не так. Только уголовный закон формулирует понятие преступления, определяет перечень деяний, условия ответственности и наказуемости за их совершение. То обстоятельство, что в разные периоды истории уголовно-правовые нормы содержались в актах неуголовно-правового характера, не влияет на сказанное.
Н.А. Неклюдов трактовал уголовный закон в обширном (широком) и тесном (собственном, узком) смысле. Под уголовным законом в обширном смысле слова предлагалось понимать всякое законодательное постановление, касающееся уголовного правосудия, в тесном смысле слова — законодательный запрет или приказ, нарушение или неисполнение которого гарантируется пред-
усмотренным им наказанием5. По сути, таким же образом определяет уголовный закон А.Ф. Кистя-ковский: «Уголовным законом называется постановление, которым запрещается или повелевается что-нибудь под страхом наказания»6.
Н.Д. Сергеевский критикует указанный подход к определению рассматриваемого понятия, замечая, что «противоположение норм охраняемых и уголовного закона не всегда сознается в литературе»7. Сам он, рассматривая уголовный закон в «обширном смысле слова», видит в нем «всякое, имеющее законную силу, т.е. обязательное для суда и граждан определение (закон в тесном смысле и обычное право), касающееся преступных деяний и наказаний»8.
Думается, критика Н.Д. Сергеевским позиции А.Ф. Кистяковского и Н.А. Неклюдова безосновательна. Сформулированные указанными авторами дефиниции, в целом отражающие точку зрения Биндинга, выдержали испытание временем и в основном восприняты современной наукой уголовного права9. Н.Д. Сергевский же, как думается, смешивал уголовный закон как источник уголовного права и объект уголовно-правовой охраны. Это видно из следующих его рассуждений: «Уголовный закон, или правоположение, на основании которого преступник наказывается, существенно разнится от того правоположения, которое он, совершая преступное деяние, нарушает. Мы не можем сказать, что преступник нарушает уголовный закон»10. Последний нарушает известные запреты, на которые в уголовном законе есть лишь ссылки. Преступник нарушает правила: не убей, не укради, не совершай поджога и т.д. Именно за их нарушение он подвергается воздействию закона, т.е. терпит наказание. «Таким образом, мы должны различать, с одной стороны, уголовный закон, определяющий за то или другое преступное деяние известное наказание, а с другой — те правовые нормы, или обязательные для всех приказы и запреты, что делать и чего не делать, за нарушение которых виновные подвергаются действию уголовного закона... Уголовный закон заключает в себе лишь общие определения наказаний за такие действия; но ясно, что именно это определение наказания предполагает предварительный запрет»11.
3 Там же. С. 73.
4 Бернер А.Ф. Учебник уголовного права. Части общая и особенная. С примечаниями, приложениями и дополнениями по истории русского права и законодательству положительному Н. Неклюдова. Т. 1. Общая часть. СПб., 1865. С. 775.
5 См.: Неклюдов Н.А. Общая часть уголовного права (конспект). СПб., 1875. С. 170.
6 Кистяковский А.Ф. Элементарный учебник общего уголовного права с подробным изложением начал русского уголовного законодательства. Часть общая. Киев, 1891. С. 174.
7 Сергеевский Н.Д. Русское уголовное право: пособие к лекциям. Часть общая. Пг., 1915. С. 177.
8 Там же. С. 174.
9 Кстати сказать, подобное определение наказания дается в Объяснительной записке к проекту Уложения о наказании 1844 г. (см.: Чучаев А.И. Уголовно-правовые взгляды Н.Д. Сергеевского. М., 2010. С. 177).
10 Сергеевский Н.Д. Русское уголовное право. С. 179.
11 Там же. С. 179.
Н.С. Таганцев, формулируя понятие уголовного закона, также писал, что им признается «повеление, в установленном порядке от верховной власти исходящее, которым определяется уголовная ответственность за посягательство на нормы права»12. Но при этом автор соотношение указанных норм и уголовного закона воспринимал иначе, чем, например, Н.Д. Сергеевский. По мнению Н.С. Таганцева, норма есть всегда логическое, но не всегда фактическое предположение уголовного закона, «она может существовать независимо от закона уголовного в виде нормы неписаного права или в виде закона, но она может быть и неразрывно слита с уголовным, распознаваема только из него; в этом последнем случае вполне возможно, что норма возникает одновременно с уголовным законом, живет и видоизменяется с ним и вымирает с его отменой»13.
П.П. Пусторослев не формулирует понятия уголовного закона, а называет условия, которым должно соответствовать повеление, признаваемое в качестве такового:
1) необходимо, чтобы оно было издано органом верховной власти государства;
2) требуется, чтобы это повеление было надлежащим образом обнародовано;
3) повеление должно содержать в себе какое-либо общее правило или исключение из общего правила относительно уголовных правонарушений или наказаний, либо содержать запрещение или предписание совершения какого-либо действия под угрозой наказания за нарушение этого запрета или за неисполнение приказа как за уголовное правонарушение14.
Автор, как и другие дореволюционные ученые, также различает уголовный закон в обширном и тесном значении, однако вкладывает в такое деление совершенно иной смысл, чем было до него. «Если повеление, удовлетворяя первым двум условиям, — пишет П.П. Пусторослев, — содержит в себе только какое-нибудь общее правило или исключение из общего правила относительно уг. правонарушений или наказаний, а тем более тех и других вместе; в таком случае это повеление называется уголовным законом в обширном смысле слова. Такими законами наполнена общая часть уг. уложений.
Если же повеление, удовлетворяя двум первым условиям, заключает в себе запрещение или предписание какого-либо определенного действия, под угрозой наказания за нарушение этого запрета или за неисполнение этого приказа как за уг. правонарушение; в таком случае это повеление называется уг. законом в тесном смысле слова. Такими законами наполнена особенная часть уг. уложений»15.
Наряду с общетеоретическими вопросами, проблема уголовного закона имеет и прикладные аспекты, которые, как правило, находят отражение в законодательном акте. В первую очередь речь идет о действии уголовного закона во времени и в пространстве, последний момент, как известно, охватывает и действие закона по кругу лиц.
В Советском уголовном уложении отд. 2 гл. 1 разд. 1 называется «О пространстве действия Уголовного уложения», однако содержание норм, интегрированных в нем, шире его названия — ряд норм посвящены действию закона во времени. По сути также можно охарактеризовать и отд. 2 «О пространстве действия Уголовного уложения» гл. 1 «О преступных деяниях и наказаниях вообще» Уголовного уложения 1903 г.
В теории уголовного права под временем действия уголовного закона понимается период, характеризующийся временем его вступления в законную силу и утраты силы. Следовательно, действующим считается закон, который вступил в силу после его обнародования или вследствие наступления особо указанных для него обстоятельств и не отменен новым законом либо не утратил силу по иным основаниям16. Н.С. Таганцев замечает, что «установлением этих признаков еще не разрешается вопрос о том, по отношению к каким именно юридическим отношениям, действиям или событиям восприемлет силу закон в момент вступления в действие или утрачивает силу в момент прекращения действия, или, формулируя иначе, какие отношения, действия или события нормируются законом с момента вступления его в действие и какие продолжают оставаться под господством закона прежнего?»17.
Из сказанного автором видно, что при ответе на этот вопрос он предлагает исходить из нормирующего закона или нормируемого отношения. Исходные позиции столь разные, что они
12 Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая: в 2 т. Т. 1. М., 1994. С. 72.
13 Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Т. 1. С. 74.
По мнению Н.Д. Сергеевского, в этом случае речь идет о так называемой определительной норме. Хотя она и возникает вместе с уголовным законом, но тем не менее ее истоки находятся в положительном праве. При этом следует заметить, что автор в указанное понятие вкладывал различное содержание, в частности он его употреблял в узком и общем (широком) смысле, включая в него запрет, приказ и т.д. (см. об этом подробно: Чучаев А.И. Уголовно-правовые взгляды Н.Д. Сергеевского. С. 34).
14 Пусторослев П.П. Русское уголовное право. Общая часть. Вып. 1. Введение. Источники уголовного прав. Преступление. Юрьев, 1912. С. 85-86.
15 Там же. С. 86.
16 Об этом подробно см.: Белогриц-Котляревский Л.С. Учебник русского уголовного права. М., 1903; Градовский А. О действии законов во времени. Теоретическая и историческая оценка постановлений русского законодательства по этому предмету // Журнал гражданского и уголовного права. 1873. Кн. IV; Еси-пов В.В. Очерк русского уголовного права. Варшава, 1894 (надо иметь в виду, что впоследствии автор поменял свое мнение; см.: Есипов В.В. Очерк русского уголовного права. Варшава, 1904); Мокринский С.П. Новый закон и старые гарантии (о действии уголовного закона в пределах времени) // Журнал Министерства юстиции. 1909. № 3; Палаузов В.Н. К вопросу о будущем нашем уголовном кодексе. Одесса, 1894; Чубинский М.П. Обратное действие уголовного закона. Киев, 1896 и др.
17 Таганцев Н.С. Русское уголовное право. С. 114.
приводят к выводам, имеющим существенные различия как в формулировках, так и практическом значении, так как в одном случае во главу угла ставится политический аспект, в другом — юридический.
Первый подход отражен в законодательстве XIX в. и предполагает, что закон: а) действует только на будущее время; б) не имеет обратной силы; в) не распространяется на деяния, совершенные до его вступления в силу. Другими словами, отношения, которые имели место до вступления нового закона в силу, последним не регулируются; отношения, которые возникли после вступления его в силу, охватываются только им. В нем заложена идея общественного порядка и обеспечения гарантий прав личности.
При переносе акцента на юридический аспект подчеркивается, что деяние получает юридическую оценку по закону, действующему в момент его совершения. «Деяние считается учиненным при действии того уг. закона, при действии которого закончилось осуществление законного состава той стадии, на которой остановилось осуществление данного уг. правонарушения в данном случае. Деяние признается учиненным до вступления закона в действие, если до этого времени осуществился весь законный состав этой стадии преступления, предусмотренный этим законом. Если же осуществление состава, свойственного данному уголовному правонарушению, началось при действии одного уголовного закона, а закончилось при действии другого; в таком случае признается, что деяние учинено при действии второго закона»18.
Однако надо иметь в виду, что законодатель может сделать изъятие из общего правила действия нового закона. Не нарушая юридической логики, он может постановить, что определенная группа общественных отношений по-прежнему будет регулироваться предыдущим законом, причем объем этого изъятия может быть значительным и по сути разнообразным. В этом случае сохраняет свое значение коренной правовой принцип, согласно которому любое отношение, действие или событие охватываются действующим уголовным законом.
В теории уголовного права в XIX в. сложились четыре подхода к определению действия уголовного закона во времени: а) преступность деяния устанавливается только законом, действовавшим во время его совершения; б) преступность деяния закрепляется законом, действовавшим во время его совершения; закон, устраняющий преступность деяния или смягчающий наказание за его совершение, имеет обратную силу; в) всегда применяется новый закон, однако если он устанавливает преступность деяния или усиливает наказание, то такой закон обратной силы не имеет; г) новый за-
Пусторослев П.П. Русское уголовное право. С. 91.
кон применяется ко всем деяниям, признававшимися преступными до его издания, но подлежащими суду и наказанию после его издания19.
Дореволюционная уголовно-правовая доктрина считала аксиомой положение, согласно которому действие закона направлено только в будущее. Однако при этом признавала и его обратную силу. «Основание для этого заключается в том, что исправление погрешности закона есть официальное признание прежней его несправедливости или недостаточности, которая, за сим, очевидно практикуема быть не может. Отсюда то общее правило, что при столкновении старого и нового закона обратную силу имеет закон более снисходительный к участи подсудимого.»20.
Исключение в пользу более мягкого закона обосновывается различными соображениями: требованием справедливости, гуманности, стремлением ограждения личности от произвола властей, отсутствием карательного права государства в отношении тех деяний, которые не признавались преступными во время их совершения, и др.21
19 См. об этом подробно: Чучаев А.И. Уголовно-правовые взгляды Н.Д. Сергеевского. С. 39.
20 Неклюдов Н.А. Указ. соч. С. 173.
21 Законодательные акты европейских стран содержали специальные постановления об обратной силе уголовного закона. Так:
а) по Баварскому уголовному кодексу 1813 г. преступления и проступки, которые совершены до обнародования Кодекса, должны подпадать под действие последнего, за исключением случаев, когда по старому закону они наказывались менее строго;
б) Баденский уголовный кодекс 1845 г. содержит положение, в соответствии с которым закон, предусматривающий за содеянное более мягкое наказание или иным образом благоприятствующий виновному, должен применяться независимо от того, что дело уже рассматривалось в первой и во второй инстанциях;
в) в Прусском законе о введение в действие Уголовного кодекса 1851 г. специально оговорено, что наказуемость деяния, совершенного до принятия данного Кодекса, определяется действовавшими законами. Но если преступность деяния этим актом устранена или предусмотрено наказание более мягкое, то применяется указанный Кодекс;
г) в соответствии с законом о введении в действие Саксонского уголовного кодекса 1855 г. применению подлежит уголовный закон, влекущий менее тяжкие для виновного правовые последствия;
д) Бельгийский кодекс 1867 г. закрепляет правило о применении более мягкого закона к деяниям, совершенным до его принятия;
е) по Общенемецкому кодексу 1871 г. наказуемость деяния определяется законом, действовавшим в момент его совершения; закон имеет обратную силу в одном случае — при смягчении наказания (это правило ограничено определенным периодом: от момента совершения деяния до провозглашения приговора);
ж) Венгерский кодекс 1879 г. исходит из того, что преступление или проступок не может влечь наказание иное, чем было предусмотрено законом, действовавшим в момент его учинения; если до осуждения лица вступили в силу несходные между собой уголовные законы, судебные обычаи или правительственные постановления, то применяются те, которые являются более снисходительными.
«В отечественном законодательстве мы имеем только одностороннюю формулировку рассматриваемого ... положения в ту сторону, что закон не имеет обратного действия вообще. Другая же часть его в ту сторону, что он должен иметь обратное действие, если он мягче, не внесен в ос-
18
Позиция Н.Д. Сергеевского по рассматриваемому вопросу была своеобразной. Он исходит из правила, согласно которому преступность деяния должна определяться законом, действовавшим во время его совершения, а наказание должно назначаться по закону, который действует во время постановления приговора. Таким образом, в этом случае преступление и наказание он рассматривает изолированно друг от друга, считая, что «преступное деяние и наказание суть два отдельных момента, два совершенно самостоятельных факта»22.
Допуская смягчение наказаний, предусмотренных новым законом за деяния, совершенные до его принятия, он указывает: «Такое переживание старых законов, выражающееся в форме смягчения более строгих наказаний, назначаемых новыми законами (но не в форме применения старых законов), кроме соображений гуманности и снисхождения к преступнику, имеет основание более прочное: возвышение наказаний за известные преступные деяния вызывается в наше время почти всегда какими-либо временными, преходящими условиями общественной жизни; деяние, учиненное до издания нового закона, предполагается совершившимся вне этих условий, а потому и не требующим наказания свыше прежней меры»23.
Действие уголовного закона в пространстве является предметом исследования не только в уголовном праве, достаточное внимание ему уделяется и в международном праве24.
Н.С. Таганцев пишет, что закон как выражение авторитетной государственной воли, действует в пределах государства, где властвует эта воля. В современном мире государства не изолированы друг от друга, достаточно часто и по многим вопросам соприкасаются между собой, в том числе и при применении уголовного закона. Поэтому рассматриваемая проблема имеет как минимум два аспекта: во-первых, пределы действия уголовного закона в пространстве (территориальные пределы действия); во-вторых, основания разрешения коллизий, возникающих при реализации уголовного законодательства отдельных стран25.
Следует заметить, что в уголовно-правовой литературе XIX в. нет единого подхода к определе-
новные законы, а была высказываема отдельными специальными законами, таковы законы, изданные после обнародования Уложения 1845 г., и законы 17 апреля 1863 г. об отмене телесных наказаний и сокращения сроков других» (Кистяковский А.Ф. Указ. соч. С. 180-181).
22 Сергеевский Н.Д, Русское уголовное право. С. 181.
23 Там же.
24 По этому вопросу см.: Казанский П. Учебник международного права публичного и гражданского. Одесса, 1904; Лист Ф. Международное право в систематическом изложении / пер. с нем.; под ред. В.Э. Грабаря. Юрьев, 1909; Мар-тенс Ф. Современное международное право цивилизованных народов: в 2 т. Т. 1. СПб., 1898 и др.
25 Таганцев Н.С. Русское уголовное право. С. 123.
нию соотношения действия закона в пространстве и по кругу лиц. Одни авторы считают, что основным является принцип действия уголовного закона по кругу лиц, а территориальный принцип выступает лишь одной из характеристик первого принципа. Так, А.Ф. Кистяковский пишет: «Действием уголовного закона по отношению к лицам управляют три принципа: а) принцип территориальности, б) принцип личного подчинения и в) принцип общественного самосохранения»26.
Первый принцип состоит в том, что лицо, совершившее на территории государства деяние, запрещенное уголовным законом, подлежит ответственности по законам данной страны. Принцип личного подчинения означает, что на территории какого бы то ни было государства виновный совершил преступление, на него распространяется действие закона его отечества. Принцип общественного самосохранения выражается в том, что иностранный гражданин, совершивший на территории своей страны или на территории другого государства преступление против третьего государства, в определенных случаях может нести ответственность по его законодательству.
Из этих трех принципов основным является принцип территориальности, охватывающий, по сути, абсолютное большинство деяний, совершаемых как собственными гражданами, так и иностранцами и лицами без гражданства27. А.Ф. Бернер подчеркивает, что принцип территориальности вытекает из державности государства, его права наказывать за все преступления, совершенные на его территории, в том числе и иностранцев. «Иностранец, находящийся в нашей государственной области, на столько же охраняется уголовными законами нашего государства, на сколько и обязывается ими»28.
П.П. Пусторослев действие уголовного закона в пространстве и по кругу лиц рассматривает как самостоятельные принципы. Кроме них, он выделяет еще четыре принципа: принцип уголовной безответственности царствующих иностранных государей; национальный принцип; реальный принцип и принцип уголовной безответственности царствующего туземного государя29.
По мнению автора, в целях обеспечения всестороннего, наибольшего народного благосостояния действие территориального принципа в качестве общего правила необходимо частично дополнить, частично же ограничить действием национального принципа в качестве исключения. П.П. Пусторослев выделяет одиннадцать таких исключений.
1) подданный государства, учинивший на территории другого государства преступное посяга-
26 Кистяковский А.Ф. Указ. соч. С. 183.
27 Там же.
28 Бернер А.Ф. Учебник уголовного права. С. 775.
29 Пусторослев П.П. Русское уголовное право. С. 101.
тельство на блага, принадлежащие его отечеству, главе отечества или соотечественнику, подлежит уголовной ответственности по уголовному законодательству своего отечества с учетом определенных ограничительных условий;
2) подданный государства, совершивший на территории иностранного государства преступление, посягающее на блага, принадлежащие последнему, его главе или иностранцам, подлежит ответственности по уголовному законодательству своего отечества с учетом ограничительных условий, например деяние не должно составлять политического преступления или проступка, не допускающего выдачи виновного лица;
3) поданный государства, учинивший на территории некультурного государства какое бы то ни было преступное деяние, подлежит за это ответственности не по туземному законодательству, а уголовному закону своего отечества. Это изъятие обусловлено потребностью культурного государства оградить, во-первых, себя, своего главу и своих подданных от преступных деяний со стороны последних; во-вторых, иностранные государства, их глав и подданных от преступных деяний со стороны своих подданных, чтобы в свою очередь в силу принципа взаимности аналогичным образом оградить свое отечество; в-третьих, своих подозреваемых или преступников от излишнего гнета другого государства;
4) подданный, учинивший на территории, не принадлежащей ни одному государству, преступное посягательство на блага своего отечества, его главы или соотечественников, подлежит ответственности по уголовному закону своей страны с учетом определенных исключений;
5) подданный, совершивший на ничейной территории посягательство на блага иностранного государства, его главы или иностранцев, несет ответственность по уголовному закону своего отечества с учетом определенных ограничительных условий;
6) регент монархии или президент республики, нарушивший уголовное законодательство на территории иностранного государства, признающего за этим лицом статус регента или президента, не может быть привлечен к уголовной ответственности по уголовному закону иностранного государства, но при этом не исключается его ответственность по законодательству представляемой им страны;
7) дипломатический представитель государства (посол, посланник, советник посольства), совершивший преступление на территории государства, при котором он аккредитован, подлежит ответственности не по законодательству страны пребывания, а по уголовному закону своего отечества30;
8) военнослужащий государства, проходящий службу в воинской части, находящейся с согласия иностранного государства на его территории, в случае совершения преступления несет ответственность по военно-уголовным законам своего государства;
9) подданные государства, учинившие преступное деяние на борту военного корабля, находящегося в водах иностранного государства или нейтральных водах, подлежат ответственности: служащие во флоте или в армии — по военно-морским законам; частные лица — в одних случаях по военно-морским, в других — по общим законам;
10) подданные государства, совершившие преступление на борту купеческого корабля, должны отвечать, в зависимости от ситуации, по отечественному законодательству или законодательству иностранного государства;
11) подданные культурного государства, учинившие преступление на иностранном купеческом корабле, принадлежащему некультурному государству, несут ответственность: в одних случаях по законодательству своего отечества, в других по законодательству другого культурного государства31.
Реальный принцип действия уголовного закона, по П.П. Пусторослеву, означает применение законодательства того государства, чьи интересы требуют наказания преступника, при этом место совершения преступления и подданство виновного значения не имеют32.
Как уже указывалось, автор выделяет в качестве принципа действия уголовного закона «безответственность лиц», но раскрывает его содержание только применительно к народным представителям33. «Термин "безответственность народных представителей" означает одну из привилегий, принадлежащих тем лицам, которые выбраны согласно избирательным законам населением республики или конституционной монархии в качестве его представителей в члены законодательного собрания, известного под именем парламента, палаты депутатов, палаты народных
30 Исключение из этого правила сделано в отношении консула. Согласно концепции XIX в. консул государства имеет иной статус, чем указанные лица. Он выступает предста-
вителем административных и торгово-промышленных интересов государства, покровителем подданных державы, а также иных лиц, находящихся под ее покровительством, при этом не являясь дипломатическим представителем государства (Циркуляр управляющего Министерством юстиции от 13 сентября 1867 г. № 14367). В связи с этим за совершенное преступление он несет ответственность по закону страны пребывания.
31 См.: Пусторослев П.П. Русское уголовное право. С. 103-109.
32 Из этого принципа автор также выделяет пять исключений (Пусторослев П.П. Русское уголовное право. С. 110-111).
33 Об этом также см.: Жижиленко А.А. О безответственности народных представителей. Ярославль, 1909; Полянский Н. Безответственность депутатов // Русская мысль. 1908. № 3; фон Резон А.К. Об особых правах выборных членов Государственного Совета и Государственной Думы // Журнал министерства юстиции. 1909. № 7-9; Шалланд Л.А. Безответственность депутатов по русскому праву (опыт толкования ст. 14 и 2 Учреждения Государственной Думы) // Вопросы права. 1910. Кн. IV; Его же. Иммунитет народных представителей. Юрьев, 1911 и др.
представителей и т.д.» 34. Автор предупреждает о неточности термина; на первый взгляд он означает полное отсутствие всякой правовой ответственности указанных лиц за все или по крайней мере за некоторые правонарушения. Между тем «под безответственностью народных представителей разумеется в действительности уголовная и дисциплинарная ответственность, по принадлежности, за некоторые правонарушения только перед той палатой, членами которой они состоят, с полным устранением всякой уголовной, дисциплинарной и гражданской ответственности за эти правонарушения перед какими то ни было другими судами, учреждениями и должностными лицами» 35.
Выделяются два вида парламентских правонарушений. К первому относятся правонарушения, суть которых составляет нарушение парламентского порядка, установленного в палате народных представителей; к второму — уголовные правонарушения и «более или менее совпадающие с ними гражданские и даже дисциплинарные противопарламентские правонарушения, которые учинены народ. представителями при исполнении их депутатских обязанностей...»36.
В целом теоретические положения, разработанные в доктрине уголовного права, нашли отражение в Советском уголовном уложении. Так, под его действие подпадают деяния, совершенные:
1) в пределах Российской Федеративной Советской Республики37 как гражданами, так и иностранными лицами;
2) на территории иностранного государства российскими подданными, пользующимися в этих государствах правом внеземельности38;
3) на территории стран, где российские граждане неподсудны местной власти;
4) пребывающими в Бухаре российскими гражданами или иностранцами39;
5) российскими гражданами на территории иностранного государства (кроме Бухары и тех государств, где они не подсудны судам страны пребывания), если деяние предусмотрено международным договором либо посягало на имущество или доходы российской казны.
Действие Уложения не распространяется на деяния, наказуемые по обычаям инородческих
племен, и на деяния, совершенные иностранными гражданами, пользующимися в России правом внеземельности.
Лицо, совершившее деяние вне пределов России, не подлежит ответственности по рассматриваемому Уложению, если:
1) деяние не запрещено законом государства, на территории которого оно совершено;
2) обвиняемый был оправдан или освобожден от наказания по приговору суда иностранного государства, вступившему в законную силу;
3) осужденный полностью отбыл наказания по приговору суда иностранного государства;
4) деяние, направленное против иностранного государства, относится к числу преступлений, по которым выдача преступника не допускается.
Лицу, совершившему преступление вне пределов России, подлежащему ответственности по Советскому уголовному вложению, наказание смягчается по правилам ст. 41 данного Уложения.
Российский гражданин, полностью отбывший наказание в иностранном государстве за преступление, за совершение которого Уложением предусмотрено наказание в виде лишения свободы сроком не ниже шести лет, в России по приговору подвергается лишению указанных в законе прав.
К проблеме уголовного закона тесно примыкают еще два обстоятельства: выдача преступ-ника40 и право убежища.
В литературе (причем как прошлых веков, так и современной) появление в русском праве института экстрадиции, как правило, связывают с Договором Олега с Византией 911 г., а также с аналогичными договорами, заключенными князьями Игорем (944 или 945 г.) и Святославом (971 г.)41. Критикуя данный подход к определе-
34 Пусторослев П.П. Русское уголовное право. С. 111-112.
35 Пусторослев П.П. Указ. соч.
36 Там же.
37 Так в тексте Уложения.
38 Внеземельность в современном понимании означает экстерриториальность, следовательно, речь идет об уголовно-правовом иммунитете (см. об этом подробно: Чуча-ев А.И., Крупцов А.А. Уголовно-правовой статус иностранного гражданина: понятие и характеристика. М., 2010).
39 При этом в Уложении отмечается: «Все дела по пре-
ступным деяниям, совершаемым в Хивинском ханстве рус-
скими гражданами или иностранцами, или же туземцами относительно русских граждан либо иностранцев, или против имущества и доходов казны, подчинены ведению русских судебных установлений».
40 Данный институт получил название экстрадиции (лат. ex — из, вне + tradition — передача) — выдача иностранному государству лица, нарушившего законы этого государства (см.: Словарь иностранных слов. М., 1996. С. 577).
В Европе первым нормативным актом об экстрадиции принято считать Бельгийский закон 1833 г. «Два фактора сделали этот закон известным в экстрадиционной практике: во-первых, он содержал в себе норму о выдаче, вернее — норму о невыдаче лиц, преследуемых за политическую деятельность, чего прежде не было; во-вторых он положил начало всей мировой практике отказа от выдачи лиц, подвергшихся в родной стране преследованию за такую деятельность» (Родионов К.С. Закон Российской империи 1911 г. об экстрадиции // Государство и право. 2003. № 7. С. 83). Первым международным договором России об экстрадиции считается Договорная запись со Швецией от 19 октября 1649 г., согласно которой страны договорились выдать всех перебежавших после 1 сентября 1647 г. лиц и «впредь никаких перебежчиков не принимать и с одной стороны на другую не подзывать и не подговаривать» (Крупцов А.А., Моисеев Е.Г., Чучаев А.И. Выдача лиц, совершивших преступление. М., 2011. С. 11).
41 См., например: Симсон Э.К. О невыдаче собственных подданных. Международно-правовое исследование. СПб., 1892; Беляев И.Д. Лекции по истории русского законодательства. М., 1879; Мартенс Ф.Ф. Международное право цивилизованных народов: в 2 т. Т. 2. М., 1996; Греков Б.Д. Киевская Русь. М., 1953; Волженкина В.М. Выдача в россий-
нию возникновения рассматриваемого института, К.С. Родионов замечает: «.Современные авторы ссылаются на труды предшественников, а те на своих предшественников. Между тем достаточно беглого взгляда на договор 911 г., чтобы усомниться в том, а есть ли в нем норма о выдаче или речь идет о чем-то другом. А в Договоре 945 г. вообще нет статьи, которая давала бы повод думать о выдаче»42.
В ст. 14 Договора 911 г. говорится об «удол-жающем» («удъжати -удолжати — оставаться в долгу»)43, т.е. оставшемся в долгу. Таким образом, в результате неточной интерпретации нормы имеет место необоснованная замена одних терминов другими, например злодея — преступником44. В договоре речь идет не о выдаче как правовом институте, а об обычае — личных репрессалиях45.
В Советском уголовном уложении говорится: «Иностранец, учинивший преступление вне пределов России, если не был за то преступление в России осужден, оправдан или освобожден от наказания в установленном порядке, подлежит выдаче согласно договору, заключенному государством, требующим выдачи обвиняемого, или установившейся в этом отношении с сим государством взаимности» (ст. 12).
Составители Уложения, к сожалению, не воспользовались имевшимся удачным законодательным опытом. 19 марта 1911 г. Государственной Думой Российской империи был утвержден проект закона «О выдаче преступников по требованиям иностранных государств», с января 1912 г. он вступил в действие46. По установившемуся порядку под тем же названием он был включен в Устав уголовного судопроизводства в качестве самостоятельной главы 12 под двойной нумерацией статей: первая цифра отражала по-
ском уголовном процессе. М., 2002; Тесленко А.М. Выдача иностранцев в России (вторая половина XIX-XX вв.) // Российский юридический журнал. 2000. № 3; Нигматул-лин Р.В. К истории формирования института выдачи в российском законодательстве // Российский следователь. 2005. № 6 и др.
42 Родионов К.С. Указ. соч. С. 75.
43 Договор русских с греками и предшествовавшие заключению их походы русских на Византию. Ч. II. М., 1912. С. 144.
44 Подробно об этом см.: Крупцов А.А., Моисеев Е.Г., Чу-чаев А.И. Указ. соч. С. 9-11.
45 Репрессалии (позднелат. repressaliae — удерживаю, останавливаю, порицаю) — в международном праве одно из средств правовой защиты в межгосударственных отношениях.
46 Закон об экстрадиции 1911 г. в литературе получил до-
статочно высокую оценку. Например, К.С. Родионов пишет: «.. .Закон можно смело отнести к числу весьма удачных. По
своим достоинствам его нормы не уступают, а может быть, и превосходят нормы наших законов и договоров, образу-
ющих сегодня правовую базу РФ по вопросам экстрадиции.
Тщательность его юридической проработки обеспечила ему уже тогда полное соответствие европейскому уровню экстрадиционной практики начала XX в.» (Родионов К.С. Указ. соч. С. 80).
рядковый номер по Уставу (он был единым — 852), а индекс — порядковый номер закона (всего 25 статей)47.
В ст. 8521 говорится: «Иностранец, учинивший вне пределов России преступное деяние, влекущее за собою по уголовным законам как России, так и государства, требующего выдачи, наказание не ниже заключения в тюрьме, подлежит выдаче согласно договору, заключенному с государством, требующим выдачи, или установившимся в этом отношении с сим государством взаимности.
Выдача может последовать на началах взаимности за указанные преступные деяния, хотя бы они не были предусмотрены в договоре, заключенном с государством, требующим таковой.
Постановления этой статьи применяются и к наказуемым покушению на указанные преступные деяния и соучастию в оных».
Таким образом, данная статья содержит практически все основные характеристики рассматриваемого института. Во-первых, названы объекты и субъекты выдачи; во-вторых, правовые основы экстрадиционной деятельности; в-третьих, вид наказуемости преступлений (ранее в межгосударственных договорах перечислялись виды преступлений). Статья 8521 могла бы стать хорошей основой для аналогичной нормы Советского уголовного уложения.
Гуго Гроций следующим образом истолковал принцип экстрадиции, сформулированный еще в Древнем Риме как «aut dedere aut puniere»: «Государство, в котором находится тот, кто уличен в преступлении, должно или само по требованию другого государства наказать по заслугам преступника, или же предоставить это усмотрению соответствующего государства»48.
А.Ф. Кистяковский, характеризуя институт выдачи, подчеркивает, что им является «акт, посредством которого одно государство выдает другому лицо, совершившее преступление или на его территории, или на территории государства требующего или на территории третьего.
47 См.: Крупцов А.А., Моисеев Е.Г., Чучаев А.И. Указ. соч. С. 13-14.
48 Гроций Г. О праве войны и мира. М., 1956. С. 508-509. А.А. Штиглиц — автор первого российского специального исследования проблем выдачи — подчеркивал: «Безнаказанность вредна не только государству, в котором совершено преступление, но и всему человеческому обществу, и в частности тому государству, в пределы коего вошел преступник. Отсюда родилось понятие о необходимости выдачи преступников, и с течением времени понятие это сделалось общепризнанным. Выдача преступников, бежавших из пределов того государства, где им совершены более или менее тяжкие правонарушения, составляя настоятельную необходимость в интересах международного общения, в то же время не только не противоречит принципам международного права, но основывается именно на них» (Штиглиц А.А. Исследование о выдаче преступников. СПб., 1882. С. 11).
Выдача преступников ... знаменует установление известной солидарности между государствами»49.
Выдача преступников издавна встречается и как факт, и как установленная международным договором обязанность50. Акт выдачи многие рассматривают как самостоятельный акт карательной власти государства.
Н.С. Таганцев писал: «Обязанность по охранению правового порядка, налагаемое на государство его международными отношениями, может быть выполняема независимо от суда над бежавшими к нам преступниками и посредством их выдачи другому государству для суда и наказания.
Государство, в силу тех условий, в которые ставятся его интересы в международном общении государств, в силу сознания своих обязанностей по отношению к другим культурным государствам, не может оставаться безразличным к лицам, учинившим где-либо преступное деяние и бежавшим на его территорию.
49 Кистяковский А.Ф. Указ. соч. С. 206.
О солидарности государств как основании выдачи преступников говорится и в Объяснительной записке к Уложению о наказаниях уголовных и исполнительных: «Юридическое основание права и обязанности выдачи коренится в принципе солидарности государств относительно совместной защиты против деяний, колеблющих юридический порядок, составляющий как бы общее благо всех культурных народов. Эта обязанность взаимной помощи не только заключает в себе интерес общегосударственный, но и представляет несомненную выгоду для всякого отдельного государства, обеспечивая за ним взаимность других держав и являясь средством защиты против лиц, проявивших опасную для общественного порядка деятельность. В этом последнем отношении выдача частью пополняет, частью заменяет суд и наказание по нашим законам за деяния, совершенные иностранцами за пределами России. Замена судебного разбирательства в России выдачей представляет ту выгоду, что доказательства виновности будут рассматриваться на самом месте совершения преступного деяния, где собирание таких доказательств, как уличающих, так и оправдывающих виновного, представляется более легким и где, следовательно, более гарантируется справедливость приговора» (Общая объяснительная записка к проекту нового Уложения о наказаниях уголовных и исправительных». СПб., 1844).
50 Подробно об этом см.: Вербловский Г.Л. О взаимной выдаче преступников и дезертиров // Юридический вестник. 1867. № 6. С. 3-48; 1868. № 7. С. 3-50; Грабарь В.Э. Выдача преступников // Новый энциклопедический словарь Брокгауза-Эфрона. СПб.; Пг., 1911-1916. Т. XII. С. 6-11; Никольский Д.П. О выдаче преступников по началам международного права. СПб., 1884; Латышев С. Выдача преступников // Энциклопедический словарь, составленный русскими учеными и литераторами. СПб., 1861-1863. Кн. 14. С. 489-492; Он же. О выдаче преступников // Журнал гражданского и уголовного права. 1880. № 2. С. 197-208; Степанов А.В. О выдаче преступников // Юридический вестник. 1887. № 7. С. 315-348; Уленицкий В.А. Выдача преступников // Энциклопедический словарь Гранат. М., [1910]-1948. Т. XII.
Вопросами выдачи преступников во всем его объеме занимался Институт международного права на двух своих сессиях (в Брюсселе в 1879 г. и в Оксфорде в 1880 г.). В работе сессий приняли участие русские ученые Ф.Ф. Мартенс, Л.А. Камаров-ский и В.П. Даневский (см.: Камаровский Л.А. Работа Института международного права по вопросу о выдаче преступников // Русская мысль. 1880. № 1. Ч. 1. С. 34-81; Даневский В.П. Выдача преступников и прения по ней в оксфордской сессии гентского Института международного права // Юридический вестник. 1880. Т. XII. № 12. С. 517-563).
Осуществление этой обязанности может быть двоякое: или государство само накажет этих лиц, или же передаст их для суда в другое государство, имеющее на то право. Таким образом, выдача есть такой же юридический институт, в котором проявляется карательная право-охрана государством юридических благ, как и суд за преступные деяния; в этом смысле выдача есть дополнение права суда.
Выдача, как институт юридический, должна покоиться на положительных правоосновах... Этими основами не могут быть только законы отдельного государства, так как речь идет о взаимных юридических основаниях двух государств, а такую же роль играют договоры или трактаты. Впрочем, современная международная практика указывает рядом с трактатами другое, так сказать, обычное основание выдачи, взаимность»51.
В доктрине уголовного права XIX — начала XX вв. в целом анализировались два аспекта рассматриваемой проблемы: во-первых, кто мог подлежать выдаче (объект выдачи), во-вторых, за какие преступления допускается выдача. Причем надо заметить, что первый аспект предполагает либо политическое решение вопроса, либо сугубо юридическое. Политическое решение предполагает один из трех возможных вариантов: а) выдача подданного страны, которой предъявлено такое требование; б) выдача подданного страны, требующей выдачи; в) подданного третьего государства. Россия всегда придерживалась позиции, которая не допускала выдачи своих подданных другому государству52. Вторая ситуация не предусматривает никаких ограничений, которые бы зависели от свойств деяний. Третья ситуация рассматривает выдачу не обязательным, а факультативным актом.
В соответствии с юридическим подходом к проблеме «выдача может относиться только к лицам, учинившим преступное деяние только за границей; ни в коем случае не может быть предъявлено нам требование о выдаче иностранца, учинившего преступление на нашей территории и не пользующегося экстерриториальностью; государство места учинения может, не наказывая такого иностранца, выслать его за свои пределы, но право высылки не тождественно с обязанностью выдачи»53.
51 Таганцев Н.С. Русское уголовное право. С. 123.
52 В литературе это обстоятельство оценивалось по-разному. Так, Ф.Ф. Мартенс полагал, что выдача собственных граждан целесообразна и желательна; по его мнению, данный вопрос не получил должного разрешения в Оксфордских резолюциях Института международного права (ст. 6) «только потому, что большинство государств преклоняется перед началом невыдачи» (Мартенс Ф.Ф. Международное право цивилизованных народов. Т. 2. С. 465). П.Е. Казанский также полагал, что дальнейшее сближение государств должно привести к исключению невыдачи собственных граждан из экстрадиционной практики (Казанский П.Е. Выдача преступников в России // Судебная газета. 1903. 10 авг.; 17 авг.; Он же. Институт международного права. Казань, 1893).
53 Таганцев Н.С. Русское уголовное право. С. 123.
Таким образом, в доктрине считалось аксиоматичным положение, согласно которому выдаче могло подлежать лишь лицо, совершившее деяние, признаваемое преступным как по законам государства, требующим выдачи, так и по законам страны, к которой это требование предъявлено.
Круг преступлений, совершение которых может обусловить постановку вопроса о выдаче преступника, устанавливается по одной из двух систем: первая предполагает использование так называемого перечневого метода; иначе говоря, в межгосударственных договорах дается полный перечень деяний, по которым возможна выдача; вторая система формируется за счет выделения общих признаков (критериев), характеризующих преступления, по которым возможна выдача, например, минимальное наказание в виде лишения свободы, отнесение деяния к определенной группе преступлений и т.д.
Советское уголовное уложение не содержит норму о политическом убежище54. В литературе подчеркивается, что в древние времена существовало право убежища внутри государства (Jus asuli). Так, места, используемые для богослужения (церкви, монастыри и т.п.) считались священными и недоступными для светской власти. Укрывшийся в таком месте считался под покровительством самого Бога; церковь, как правило, не выдавала преступников светской власти, если же она и делала это, то не иначе, как с условием не подвергать выданного смертной казне.
Библиография:
В последующем возникло право убежища вне государства, которым пользуются лица, обвиняемые в совершении так называемых политических преступлений55. «Это правило главным образом основывается на той истине, что политические преступления по своему характеру резко отличаются от преступлений общих. Тогда как сии последние вытекают из сложившейся тем или другим образом злой воли и направлены против законов, охраняющих признанные всеми народами права и интересы, словом, образуют преступления против общего права; преступления чисто политические вытекают не из злой, а только заблуждающейся, а иногда даже же желающей добра братии воли, и притом направлены против прав и интересов не общепризнанного характера, но имеющих относительное историческое значение»56.
В доктрине уголовного права XIX — начала XX вв. не нашел своего окончательного решения вопрос о выдаче лиц, совершивших политические преступления, осложненные преступлениями общего характера. Одни ученые утверждали, что в этом случае за основу необходимо брать политические преступления и, следовательно, совершивших их лиц считать политическими преступниками со всеми вытекающими отсюда обстоятельствами относительно экстрадиции, другие же придерживались диаметрально противоположного мнения, признавая указанных лиц общеуголовными преступниками, подлежащими выдаче другому государству в целях уголовного преследования на общих основаниях.
1. 2. 3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10. 11.
Белогриц-Котляревский Л.С. Учебник русского уголовного права. — М., 1903. Беляев И.Д. Лекции по истории русского законодательства. — М., 1879.
Бернер А.Ф. Учебник уголовного права. Части общая и особенная. С примечаниями, приложениями и дополнениями по истории русского права и законодательству положительному Н. Неклюдова. Т. 1. Общая часть. — СПб., 1865.
Вербловский Г.Л. О взаимной выдаче преступников и дезертиров // Юридический вестник. — 1867. — № 6; — 1868. — № 7.
Волженкина В.М. Выдача в российском уголовном процессе. — М., 2002.
Голубев Н.М. Институт убежища у древних евреев в связи с уголовным и государственным правом Моисея и Талмуда и сравнительно с институтами убежища у древних греков, римлян, в средневековой и новой Европе. — СПб., 1884.
Горегляд О. Опыт начертания российского уголовного права. Ч. 1. О преступлениях и наказаниях вообще. — СПб., 1815.
Грабарь В.Э. Выдача преступников // Новый энциклопедический словарь Брокгауза-Эфрона. — СПб.; Пг., 1911-1916. Т. XII.
Градовский А. О действии законов во времени. Теоретическая и историческая оценка постановлений русского законодательства по этому предмету // Журнал гражданского и уголовного права. 1873. Кн. IV.
Греков Б.Д. Киевская Русь. — М., 1953. Гроций Г. О праве войны и мира. — М., 1956.
54 По вопросу об убежище для преступников см.: Голубев Н.М. Институт убежища у древних евреев в связи с уголовным и государственным правом Моисея и Талмуда и сравнительно с институтами убежища у древних греков, римлян, в средневековой и новой Европе. СПб., 1884; Слонимский Л.З. Право убежища в теории и практике // Вестник Европы. 1881. № 4. С. 842-853 и др.
55 Подробно об этом см.: Слонимский Л.З. Вопрос о праве убежища и о выдаче политических преступников // Журнал гражданского и уголовного прав. 1881. № 3. С. 101-106.
56 Кистяковский А.Ф. Указ. соч. С. 208.
12. Даневский В.П. Выдача преступников и прения по ней в оксфордской сессии гентского Института международного права // Юридический вестник. 1880. Т. XII. — № 12.
13. Договор русских с греками и предшествовавшие заключению их походы русских на Византию. Ч. II. — М., 1912.
14. Есипов В.В. Очерк русского уголовного права. — Варшава, 1894.
15. Есипов В.В. Очерк русского уголовного права. — Варшава, 1904.
16. Жижиленко А.А. О безответственности народных представителей. — Ярославль, 1909.
17. Казанский П. Учебник международного права публичного и гражданского. — Одесса, 1904.
18. Казанский П.Е. Выдача преступников в России // Судебная газета. 1903. 10 авг.; 17 авг.
19. Казанский П.Е. Институт международного права. — Казань, 1893.
20. Камаровский Л.А. Работа Института международного права по вопросу о выдаче преступников // Русская мысль. — 1880. — № 1. — Ч. 1.
21. Кистяковский А.Ф. Элементарный учебник общего уголовного права с подробным изложением начал русского уголовного законодательства. Часть Общая. — Киев, 1891.
22. Крупцов А.А., Моисеев Е.Г., Чучаев А.И. Выдача лиц, совершивших преступление. — М., 2011.
23. Латышев С. Выдача преступников // Энциклопедический словарь, составленный русскими учеными и литераторами. — СПб., 1861-1863. Кн. 14.
24. Латышев С. О выдаче преступников // Журнал гражданского и уголовного права. — 1880. — № 2.
25. Лист Ф. Международное право в систематическом изложении / пер. с нем.; под ред. В.Э. Грабаря. — Юрьев, 1909.
26. Мартенс Ф. Современное международное право цивилизованных народов: в 2 т. Т. 1. — СПб., 1898.
27. Мартенс Ф.Ф. Международное право цивилизованных народов: в 2 т. Т. 2. — М., 1996.
28. Мокринский С.П. Новый закон и старые гарантии (о действии уголовного закона в пределах времени) // Журнал Министерства юстиции. — 1909. — № 3.
29. Неклюдов Н.А. Общая часть уголовного права (конспект). — СПб., 1875.
30. Нигматуллин Р.В. К истории формирования института выдачи в российском законодательстве // Российский следователь. — 2005. — № 6.
31. Никольский Д.П. О выдаче преступников по началам международного права. — СПб., 1884.
32. Общая объяснительная записка к проекту нового Уложения о наказаниях уголовных и исправительных. — СПб., 1844.
33. Палаузов В.Н. К вопросу о будущем нашем уголовном кодексе. — Одесса, 1894.
34. Полянский Н. Безответственность депутатов // Русская мысль. — 1908. — № 3.
35. Пусторослев П.П. Русское уголовное право. Общая часть. Вып. 1. Введение. Источники уголовного прав. Преступление. — Юрьев, 1912.
36. Резон А.К. Об особых правах выборных членов Государственного Совета и Государственной Думы // Журнал Министерства юстиции. — 1909. — № 7-9.
37. Родионов К.С. Закон Российской империи 1911 г. об экстрадиции // Государство и право. — 2003. — № 7.
38. Сергеевский Н.Д. Русское уголовное право. Пособие к лекциям. Часть общая. — Пг., 1915.
39. Симсон Э.К. О невыдаче собственных подданных. Международно-правовое исследование. — СПб., 1892.
40. Слонимский Л.З. Вопрос о праве убежища и о выдаче политических преступников // Журнал гражданского и уголовного прав. — 1881. — № 3.
41. Слонимский Л.З. Право убежища в теории и практике // Вестник Европы. — 1881. — № 4.
42. Степанов А.В. О выдаче преступников // Юридический вестник. — 1887. — № 7.
43. Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая: в 2 т. Т. 1. — М., 1994.
44. Тесленко А.М. Выдача иностранцев в России (вторая половина XIX-XX вв.) // Российский юридический журнал. — 2000. — № 3.
45. Уленицкий В.А. Выдача преступников // Энциклопедический словарь Гранат. — М., [1910] -1948. Т. XII.
46. Фейербах П.А. Уголовное право. — СПб., 1810.
47. Чубинский М.П. Обратное действие уголовного закона. — Киев, 1896.
48. Чучаев А.И. Советское уголовное уложение (общая характеристика) // Lex Russica. — 2012. — № 5.
49. Чучаев А.И. Уголовно-правовые взгляды Н.Д. Сергеевского. — М., 2010.
50. Чучаев А.И., Крупцов А.А. Уголовно-правовой статус иностранного гражданина: понятие и характеристика. — М., 2010.
51. Шалланд Л.А. Безответственность депутатов по русскому праву (опыт толкования ст. 14 и 2 Учреждения Государственной Думы) // Вопросы права. 1910. Кн. IV.
52. Шалланд Л.А. Иммунитет народных представителей. — Юрьев, 1911.
53. Штиглиц А.А. Исследование о выдаче преступников. — СПб., 1882.
Материал поступил в редакцию 10 декабря 2014 г.
CRIMINAL LAW: PROBLEMS OF THEORY OF CRIMINAL LAW AND REFLECTION IN THE SOVIET CRIMINAL CODE
Gracheva Yuliya Viktorovna
Doctor of Law, professor of Higher School of Economics National Research University
Chuchaev Aleksandr Ivanovich
Doctor of Law, professor of Kutafin Moscow State Law University
[[email protected]] Abstract
The article analyzes the provisions of the doctrine of the Russian criminal law in XIX — early XX centuries about the concept of criminal law, its symptoms, effects in time and space, as well as directly related institutions of extradition and right for asylum, the legal nature of the latter is disclosed and their reflection in the Soviet criminal code is shown. The article also presents views on these issues of a number of prominent scientists and international law criminalists of XIX — early XX centuries: A. Berner, V. Grabar, A. Kistyakovsky, A. Liszt, F. Martens, N. Neklyudov, D. Nikolsky, P. Pustoroslev, N. Sergeevsky, N. Tagantsev, L. Shalland, A. Stieglitz and others. In particular, the author considers the concept of broad and narrow understanding of the law, temporal application of law and operation of law with regard to persons, immunities and their types, extradition of the citizens on the request of other countries, etc. The article notes that by the time of the development of the Soviet criminal code the law on March 19, 1911 had been in force. The State Duma of the Russian Empire approved the Law «On the extradition upon the requirements of foreign countries», which was recognized as one of the best extradition normative legal acts in Europe. However, the commission on the drafting law code did not take advantage of the legislative experience, and presented, in fact, the norm that textually coincided with a similar rate of the Criminal Code in 1903, that has repeatedly been subjected to detailed criticism.
Keywords
Soviet criminal code, criminal code of 1903, criminal law, pre-revolutionary criminal law doctrine, signs of criminal law, concept of broad and narrow understanding of the law, temporal application of law and operation of law with regard to persons, penal immunity, extradition.
References
1. Belogrits-Kotlyarevskiy L.S. Textbook of the Russian criminal law. — M., 1903.
2. Belyaev I.D. Lectures on the history of Russian legislation. — M., 1879.
3. Berner A.F. Textbook of Criminal Law. General and special parts. With notes, applications and supplements on the history of Russian law and positive law of N. Neklyudov. Vol. 1. General part. — SPb., 1865.
4. Verblovsky G.L. On the mutual extradition of criminals and deserters // Legal Gazette. — 1867. — № 6; — 1868. — № 7.
5. Volzhenkina V.M. Extradition in the Russian criminal procedure. M., 2002.
6. Golubev N.M. The ancient Hebrews' institution of asylum in connection with criminal and public law of Moses and the Talmud and in comparison with the institution of asylum of ancient Greeks, Romans, in medieval and modern Europe. SPb., 1884.
7. Goregliad O. Experience of drawing Russian criminal law. Part 1. On Crimes and Punishments in general. — SPb., 1815.
8. Grabar V.E. Extradition // Brockhaus and Efron Encyclopedic dictionary. — St. Petersburg.; Pg., 19111916. Vol. XII.
9. Gradovsky A. On the temporal application of law. Theoretical and historical evaluation of the decisions of Russian legislation on this subject // Journal of civil and criminal law. 1873. Book IV.
10. Grekov B.D. Kievan Russia. M., 1953.
11. Grotsiy G. On the Law of War and Peace. M., 1956.
12. Danevsky V.P. Extradition and the debate on it in the Oxford session of Ghent Institute of International Law // Legal Bulletin. 1880. Vol. XII. № 12.
13. Agreement between Greeks and Russians and the preceding military campaigns of the Russians to Byzantium. Part II. — Moscow, 1912.
14. Esipov V.V. Sketch of Russian criminal law. — Warsaw, 1894.
15. Esipov V.V. Sketch of Russian criminal law. — Warsaw, 1904.
16. Zhizhilenko A.A. On people's irresponsibility. — Yaroslavl, 1909.
17. Kazanskii P. E. Textbook of public and civil international law. — Odessa, 1904.
18. Kazanskii P.E. Extradition in Russia // Judicial newspaper. 1903. August, 10; August 17.
19. Kazanskii P.E. Institute of International Law. — Kazan, 1893.
20. Kamarovskii L.A. The work of the Institute of International Law on Extradition // Russian thought. 1880. — № 1. Part 1.
21. Kistyakovskii A.F. Elementary textbook of general criminal law with the detailed basics of Russian criminal law. General part. — Kiev, 1891.
22. Kruptsov A.A., Moiseev E.G., Chuchaev A.I. Extradition of persons who committed a crime. — M., 2011.
23. Latyshev S. Extradition // Collegiate Dictionary compiled by Russian scientists and writers. — SPb., 1861-1863. Vol. 14.
24. Latyshev S. Extradition // Journal of civil and criminal law. — 1880. — № 2.
25. Liszt F. International Law in a systematic exposition / Translation from German, ed. by V.E. Grabar. — Yuriev, 1909
26. Martens F. Modern international law of civilized nations: in 2 vol. Vol. 1. — SPb., 1898.
27. Martens F.F. Modern international law of civilized nations: in 2 vol. Vol. 2. — M., 1996.
28. Mokrinskii S.P. The new law and the old guarantees (on the effect of temporal application of criminal law) // Journal of the Ministry of Justice. — 1909. — № 3.
29. Neklyudov N.A. The general part of criminal law (abstract). — SPb., 1875.
30. Nigmatullin R.V. On the history of formation of the institution of extradition in the Russian legislation// Russian investigator. — 2005. — № 6.
31. Nikolskii D.P. On the extradition according to the principles of international law. — SPb., 1884.
32. Common explanatory memorandum to the draft of the new Criminal Code on the criminal penalty and correction. — SPb., 1844.
33. Palauzov V.N. On the future of our Criminal Code. Odessa, 1894.
34. Polyansky N. Irresponsibility of deputies // Russian thought. — 1908. — № 3.
35. Pustoroslev P.P. Russian criminal law. The general part. Vol. 1. Introduction. Sources of criminal law. Crime. Yuriev, 1912.
36. Rezon A.K. On the special rights of the elected members of the State Council and the State Duma // Journal of the Ministry of Justice. — 1909. — № 7-9.
37. Rodionov K.S. The Russian Empire 1911 Law of extradition // State and law. — 2003. — № 7.
38. Sergeyevskii N.D. Russian criminal law. The manual for the lectures. General part. — Pg, 1915.
39. Simson E.K. On the non-extradition of the own nationals. International legal research. — SPb., 1892.
40. Slonimskii L.Z. The question of the right of asylum and extradition of political criminals // Journal of civil and criminal law. — 1881. — № 3.
41. Slonimsky L.Z. The right of asylum in the theory and practice // Bulletin of Europe. — 1881. — № 4.
42. Stepanov A.V. Extradition // Legal Bulletin. — 1887. — № 7.
43. Tagantsev N.S. Russian criminal law. Lectures. General part. In 2 vol. Vol. 1. — M., 1994.
44. Teslenko A.M. Extradition of foreigners in Russia (second half of XIX-XX centuries.) // Russian Law Journal. — 2000. — № 3.
45. Ulenitskii V.A. Extradition // Granat Encyclopedic Dictionary. — M., [1910] -1948. Vol. XII.
46. Feuerbach P.A. Criminal law. — SPb., 1810.
47. Chubinskii M.P. Retroactive effect of the criminal law. — Kiev, 1896.
48. Chuchaev A.I. Soviet criminal code (general description) // Lex Russica. — 2012. — № 5.
49. Chuchaev A.I. Criminal and legal views of N.D. Sergeevskii. — Moscow, 2010.
50. Chuchaev A.I., Kruptsov A.A. Criminal legal status of foreign citizens: concept and characteristics. — Moscow, 2010.
51. Shalland L.A. Irresponsibility of deputies upon the Russian law (experience of the interpretation of art. 14 and 2 of the Foundation of the State Duma) // Issues of Law. 1910. Book IV.
52. Shalland L.A. People's immunity. — Yuriev, 1911.
53. Stiglitz A.A. Study on the extradition of criminals. — SPb., 1882.
