Система запретов, возникших под влиянием буддизма, в национальном поведении калмыков Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

С.Н. Артаев. Система запретов, возникших под влиянием буддизма, в национальном поведении калмыков

УДК 395(470.47)

С.Н. Артаев

Система запретов, возникших под влиянием буддизма, в национальном поведении калмыков

Рассматривается и анализируется важная роль табу и эвфемизмов, которые являются лексическими средствами вежливости и функционируют в коммуникативном поведении калмыков. Утверждается, что главным критерием поведения калмыков было понятие, основанное на философии буддизма - «килнц болх» (будет грех).

Ключевые слова: лексические средства вежливости, коммуникативное поведение, табу и эвфемизмы.

S.N. Artaev

The system of taboos aroused under Buddhism influence in national behavior of the Kalmyks

The article reviews and analyzes the important role of taboos and euphemisms, which are lexical means of courtesy and function in the communicative behaviour of the Kalmyks. The main behavior criteria of Kalmyk people was based on the philosophy of Buddhism in such concept as "kilnts bolkh" (will sin).

Keywords: lexical means courtesy, communicative behaviour, taboos and euphemisms.

Исторически сложившиеся традиции и обычаи калмыцкого народа, ритуалы, специфика образа жизни, а также развившиеся под влиянием религии буддизма определенные этические нормы и сформировавшийся на этой базе национальный менталитет, вне всякого сомнения, оказывают огромное влияние на формирование национальных особенностей коммуникативного поведения в различных ситуациях общения, в том числе вербального и невербального.

Кроме того, традиции и обычаи определенным образом влияют на формы социализации, нормы поведения и образ жизни индивидов. Народные обычаи и традиции в форме обычного права строго регламентировали поступки людей, регулировали поведение определенной личности, как взрослого, так и ребенка, в той или иной сфере жизни и деятельности. Обычаи касались межличностных отношений, требуя проявления нравственных качеств, таких как вежливость, тактичность, сдержанность, гостеприимство и др.

Так, в коммуникативном поведении калмыков одним из важных факторов социализации личности являются табу (запреты). Связанные со всей жизнедеятельностью людей, они носили самый разнообразный характер. Это и семейные, и общественные, и личные, существовал и целый цикл всевозможных запретов, касающихся только повседневной жизни детей. Путем наложения запрета, табу старшие учили младших, предостерегая их от необдуманных шагов, опрометчивых поступков. Запрет в калмыцком языке передается словами «цеертэ» - запретный, «цер бзрх» - держать запрет (воздерживаться от каких-либо действий в течение определенного времени). Но все же, главным критерием поведения калмыков было основанное на философии буддизма понятие «килнц болх» (будет грех). Одним из основных компонентов понятия «грех» в калмыцком языке можно считать запрет. Существовала даже целая система запретов, которая выражалась в словах «нельзя», «не следует». «Бичэ му йор таттн, бичэ килнц haphmn!» (не совершайте запретных поступков: это может привести к греху) говорят калмыки.

Сегодня относительно изученной областью данной проблематики в калмыковедении является система запретов в жизни женщины-калмычки, а именно в ее речевой деятельности. Выражается это в том числе в почтительном иносказании: так, обычай хадмлган обусловил появление у калмыков социального женского языка. Девушка, выйдя замуж, лишалась права называть по имени всех старших родных мужа. Она должна была заменять их более или менее подходящими по смыслу словами или фонетически видоизменять их.

Данный вид табу и эвфемизмов в калмыцком языке охватывает обширный круг лексики, поскольку, во-первых, личные имена могут быть образованы от основ самых разных слов; во-вторых, табуируются личные имена старших родственников мужа не только здравствующих, но и давно ушедших из жизни, т.е. имена всех предков и их родственников на протяжении девяти поколений не произносятся ни в присутствии, ни в отсутствии носителя имени в любое время суток и года; в-третьих, табуируются и все омонимичные, созвучные слова. Поэтому, если какого-нибудь далекого предка или современного родственника мужа звали Ноха «собака», то это имя табуировалось независимо от того, кем доводится тезка родственника с именем Ноха. Невестка

не могла произносить даже апеллятив ноха «собака» и вынуждена заменять его каким-либо иным словом со схожим смыслом, таким, например, как тяягн «охотничья собака» [Хабунова, с. 55].

Эвфемизмами, наиболее часто используемыми для замены слов, произношение которых совпадает или созвучно с табуируемыми личными именами, являются синонимы. Но они не всегда бывают в языке, а если и имеются, то не всегда могут применяться в этих целях по тем или иным причинам. Поэтому женщина-калмычка прибегала к другим способам подмены слов.

Таким образом, в результате табуирования личных имен старших родственников мужа, а также слов, совпадающих или созвучных с ними возникает как бы новый специфический женский язык, который для своего функционирования вовлекает словарный состав калмыцкого языка, расширяет семантическое поле слов, создает (хотя и редко) новые слова типа чавчач «топор, секира», хадрач «разрыхляющий, роющий», а также активизирует возможности фонетической модификации слов. Суть последней заключается в том, что при табуировании слов путем фонетической модификации меняется (реже исчезает) инициальный согласный. Наиболее широко употребляемой при этом формой является замена инициального согласного (чаще всего б, к, с, ц) на й. Например: баатр «богатырь» - йаатр, менк «вечный» - йёнк, имена Бадм, Баазр - Ядм, Яазр [Монраев, с. 90].

В настоящее время соблюдение обычая хадмлган характерно только для пожилых калмычек. Ослабленность связей с основной группой носителей традиционной монгольской культуры, длительное проживание в иной этнокультурной среде, усиленная «советизация» привели к изменениям во всех сферах жизни калмыков, что проявляется в элементах материальной и духовной культуры, в ее трансформации. В настоящее время равноправие мужчин и женщин в быту, на службе, в воспитании детей нивелирует речевые различия, порождает единообразие речевых форм.

Кроме того, следует отметить, что в жизни женщины-калмычки помимо запрета на произношение личных имен родственников мужа существовал и ещё целый ряд запретов различного характера. Особенно тяжело приходилось женщине в первое время после замужества. Молодая жена после свадьбы должна совершить перед старшими родственниками мужа по мужской линии обряд поклонения «берлг». После этого обряда перед всеми, кто будет её хадм «старшие родственники мужа», она должна быть в полном одеянии, обутой и в шапке. При входе хадм бер «сноха» должна встать, и вообще при хадм она не может сидеть, если хадм стоит. Непосредственно она с хадм не может обмениваться предметами, все делается через посредников. В одной юрте нельзя ночевать: при крайней нужде устраивается занавеска, чтобы не было видно невестку. В результате весь этот сложный этикет заставлял женщину первое время вообще молчать, ибо она боялась по ошибке произнести то, что ей не полагалось по обычаю [Дякиева, с. 28]. При этом ей запрещалось заговаривать первой не только с новыми родителями, но и со старшими братьями мужа и другими родственниками.

Как видно из примеров, в жизни калмычка постоянно сталкивалась с множеством запретов. Отголоски этих обычаев существуют до сих пор, особенно в сельской местности, где преобладает коренное население. И эти отношения избегания (запреты) между старшими и младшими поколениями родственников по браку воспринимаются молодежью как национальный этикет, национальные традиции.

Это, если можно так сказать, были только внутрисемейные обязанности женщины. Помимо них существовал целый ряд запретов общего характера. К примеру, категорически запрещалось женщине переступать, перешагивать через нагайку, винтовку, нельзя было даже задевать их подолом, также нельзя было подолом задевать пищу, чашки с питьем. Женщина никогда, ни перед кем не должна была сидеть в фамильярном (неприличном) положении, например, подвернув обе ноги под себя калачиком и т.д. Она не только не должна была самовольно садиться при старших родственниках мужа, но даже и начинать разговор без разрешения.

В своих трудах о традиционном воспитании детей у калмыков Р.Б. Дякиева, ссылаясь на известных исследователей быта калмыков девятнадцатого столетия П. Небольсина и Н. Львовского, отмечает, что калмычка, в отличие от мусульманок, никогда не скрывала своего лица от постороннего взгляда, она могла находиться в хуруле (буддийский храм) и молиться вместе с мужем и сыновьями. Прежде всего женщина являлась полноправной хозяйкой дома, и все, что выходило из круга домашних забот и домашнего обихода, должен был приготовить для неё мужчина.

С. Н. Артаев. Система запретов, возникших под влиянием буддизма, в национальном поведении калмыков

Женщина-калмычка никогда не седлала коня, это делал всегда мужчина. Более того, мужчина седлал коня и подводил его к женщине сам. Никто, даже богатый владелец, не имеет права передать даже простой женщине своего коня с тем, чтобы она его подержала под уздцы. А если мужчина заметит, что встретившаяся женщина хочет сойти с коня, должен поспешить, чтобы ей помочь.

Женщина угощает гостей всегда сама и от ее потчевания нельзя отказываться, отказ она воспринимает как оскорбление.

Особые тонкости соблюдались при танцах. Так, мужчина, приглашая женщину к танцам, должен стать перед ней на колени, приложить руку ко лбу и потом слегка коснуться колена своей дамы; женщина же, приглашая к танцам мужчину, слегка нагибается и касается рукой его плеча. Замужняя женщина благодарит мужчину, проводя правой рукой по чехлу, в котором запрятана ее правая коса; девушка же, молодая, благодарит молча, только взглядом, глазами; мужчина в ответ должен отдать ей честь, сложив большой палец правой руки с указательным и приложив их ко лбу.

Молодой калмык никогда не решался поцеловать молодую девушку или вообще дотронуться до нее. Нарушители подвергались денежному штрафу, как преступники. Еще большую ответственность он несет, если публично обругает женщину [Дякиева, с. 37].

Традиции связывались не только с правилами и обязанностями женщины, но и с их внешним видом. Речь идет прежде всего о косах. Стричь волосы запрещалось, надо было обязательно их растить. Стричь разрешалось только девочке до восьми лет, и то если в этом была нужда. В девичьем возрасте, а тем более невесты, волосы отращивали и заплетали в одну косу или в восемь, спускали их назад на спину. В замужестве прическа менялась, волосы заплетались в две косы, спускались вперед на грудь и на них надевались чехлы. Чем коса длиннее, тем лучше.

Женщина-калмычка, которая скоро должна стать матерью обязательно должна была соблюдать целый ряд запретов, связанных с ребенком. Частые болезни, высокая детская смертность в прошлом у калмыков, постоянный страх за их жизнь породили целую систему обрядов, связанных с рождением и охраной здоровья ребенка. Поэтому забота о ребенке начиналась еще в период беременности женщины. Считалось, что те или иные ее поступки могут неблагоприятно отразиться на ребенке, в результате чего и выработался целый ряд поведенческих запретов. К примеру, нельзя было смотреть на зайца (ребенок родится с заячьей губой), толочь соль (могут быть преждевременные роды), перешагивать через собаку, через лежащую на земле любую веревку (роды будут тяжелыми), заранее готовить одежду будущему ребенку и т. д. Очень сильна была вера в эти запреты, нарушить их боялись. В противном случае, как считалось у калмыков, рождение ребенка будет затруднено или он родится с каким-либо изъяном, т. е. все неправильные поступки матери отразятся на ребенке.

Запреты накладывались не только на поведение беременной женщины, но и на принятие некоторых видов пищи. Существовали так называемые ограничительно-охранительные правила в еде. Например, нельзя было беременной есть рыбу (глаза будут навыкате), некоторые внутренности животных и т. д. Таким образом, все действия матери в период беременности вплоть до рождения ребенка приобретали предупредительно-магический характер.

После рождения ребенка и в процессе его воспитания по существующей традиционной системе охранительных мер, способствующих защите ребенка от воздействия злых духов, нельзя было откровенно проявлять свою любовь к детям, подчеркивать их внешнюю красоту и другие достоинства, тем более при посторонних людях. Надо заметить, что в целом в коммуникации калмыков не было принято оказывать повышенное внимание ребенку, выделять его в семье, хвалить перед чужими - это считалось не то чтобы смешным, а даже неприличным. Но если и допускались ласки, особенно по отношению к младшим детям, то старались словесно это переиграть, переиначить, добавляя слово му - плохой. Это могло звучать примерно так: Мана му кююкн Байрта - наша плохая девочка Байрта. Имели место случаи, когда новорожденному давали имя деда или бабушки, отца или дяди. Но, как правило, если давали имена предков, близких родственников, обычно нарекали именами мудрых и сильных предков, пользующихся большим уважением в роду.

По мере взросления ребенка появлялось множество различных запретов в его поведении. Например, детям строго запрещалось закладывать руки за спину, обхватывать руками колено, складывать руки на животе, груди, ходить на пятках, обхватывать руками подбородок, щеки, свистеть, хлопать дверью, языком бить по нёбу, петь после того, как лег спать в кровать, беспричин-

но плакать, кидать расческу, вмешиваться в разговор и дела старших, проявлять излишнее любопытство и т. д.

Кроме этого, существовали различные табу, которые должны были соблюдаться не только женщинами, а вообще всеми носителями языка. Например, нельзя было стоять, перешагнув через порог, или же здороваться через порог, нельзя было скрещивать руки на груди, бегать в сумерках - считалось, что это время нечистой силы, нельзя было бить домашних животных и т. д. Некоторые запреты выражались даже пословицами и поговорками: байр ик гиж орндан бичя дуул, зовлнг ик гиж орндан бичя ууль «радуясь - в кровати не пой, страдая - в кровати не плач», кюлг му гиж голдмн биш, залу му гиж келдмн биш «не говорят, что скакун плохой, не говорят, что мужчина плохой».

В заключение необходимо отметить, что самое положительное в запретах, с точки зрения сегодняшнего критического их осмысления, это прежде всего то, что они строго регламентировали, лучше всякого официального закона, не только поведение каждого члена семьи или общества, но и взаимоотношения, взаимодействия как между самими взрослыми, взрослыми и детьми, так и между детьми. При помощи запретов во многом определялась хозяйственная, бытовая, социальная жизнь людей, поддерживалась необходимая дисциплина среди детей, порядок в семье и обществе. Негласно передавались правила поведения от старших к младшим. Запреты, связанные с мифологическими, религиозными представлениями народа, строго соблюдались всеми членами общества. Четко придерживаемые старшими, они традиционно передавались младшим.

Поскольку запреты в случае их соблюдения составляли одно из главных условий благополучной жизни в каждой семье, то передача жизненного и практического опыта, в том числе и знаний о запретах, являлась одним из существенных условий нормальной жизнедеятельности всего этноса.

Литература

1. Дякиева Р.Б. Некоторые средства традиционного воспитания детей у калмыков. - Элиста: Республиканский центр развития образования, 1995.

2. Монраев М.У. Калмыцкие личные имена. Семантика. - Элиста: Калм. кн. изд-во, 2007.

3. Хабунова Е.Э. Калмыцкая свадебная обрядовая поэзия. - Элиста: Калм. кн. изд-во, 1998.

Публикация подготовлена в рамках поддержанного РГНФ научного проекта №14-04-00386).

Артаев Сергей Николаевич, доцент кафедры калмыцкого языка и монголистики Калмыцкого государственного университета, кандидат филологических наук. Тел.: +7-9374652159; e-mail: [email protected]

Artaev Sergey Nikolaevich, associate professor, department of Kalmyk and Mongolian, Kalmyk State University, candidate of philological sciences.

УДК 82.0:82-14(470.47)

© М.А. Лиджиев

Тематическое своеобразие поэзии Б. Сангаджиевой

Статья посвящена идейно-тематическим особенностям поэзии Б. Сангаджиевой. Основными темами ее творчества являются любовь к отчизне, героизм народа, братство и дружба людей.

Ключевые слова: калмыцкая литература, творчество Б. Сангаджиевой, тематическое своеобразие, поэзия.

М.А. Lidzhiev

The thematic originality of B. Sangadzhieva's poetry

The article is devoted to the ideological and thematic features of Bosi Sangadzhieva's poetry. The main themes in her work are the country and the people, the love for the fatherland, the heroism of the people, the brotherhood and friendship of people.

Keywords: kalmyk literature, B. Sangadzhieva's creation, thematic originality, poetry.

Калмыцкая литература середины XX в. представлена огромным многообразием творческих индивидуальностей. Она сложна в своей проблематике и совокупности художественных методов. Анализ поэзии Б. Сангаджиевой позволяет увидеть, прежде всего, неповторимую яркую индиви-