CC BY
355
УДК 343.2/.7
СИСТЕМА УГОЛОВНЫХ НАКАЗАНИЙ В УГОЛОВНО-ПРАВОВОЙ СЕМЬЕ РЕЛИГИОЗНОГО ПРАВА НА ПРИМЕРЕ СОВРЕМЕННЫХ МУСУЛЬМАНСКИХ ГОСУДАРСТВ
© Владимир Юрьевич СТРОМОВ
Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Российская Федерация, кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного права и процесса, проректор по экономико-правовым вопросам и инфраструктурному развитию, e-mail: [email protected]
Анализируются история развития, современное состояние и направления совершенствования системы уголовного наказания в религиозном праве, назначения наказаний в контексте анализа уголовного законодательства ряда государств. Исследуются наиболее эффективные меры принуждения на современном этапе развития исламского общества.
Ключевые слова: виды уголовных наказаний; лишение свободы; штраф; конфискация имущества; ислам; современные мусульманские государства.
Поскольку роль шариата заключается в том, что действенность именно светских уголовно-правовых норм реально зависит от их соответствия постановлениям шариата, то те нормы, которые противоречат ему, не имеют никакой юридической силы. Вследствие того, что принятие в 1987 г. на заседании «Лоя Джирги» (Общенационального собрания)
Конституции окончательно закрепило ведущую роль ислама и норм шариата в государственно-правовой системе и общественнополитической жизни страны, с 1992 г. Афганистан был официально объявлен исламским государством. По нашему мнению, не исключено, что именно это обстоятельство и привело к ужесточению уголовных наказаний в период правления талибов, как это происходит в других исламских государствах.
Поскольку закон Афганистана «О наказаниях» предусматривает наличие трех элементов преступления (материального, духовного и законного), то прежде всего, материальным элементом преступления является совершение или несовершение действий, нарушающих уголовный закон, когда в результате этого наступает преступный результат и имеется причинная связь между деянием и наступившим результатом. Как нам представляется, материальный элемент преступления - это не что иное, как традиционное понимание объективной стороны преступления. В свою очередь, духовный элемент преступления состоит из умысла и ошибки (неосторожности) и представляет собой не менее традиционное понимание субъективной
стороны преступления. На наш взгляд, умысел определяется как намерение лица совершить преступление. Нам необходимо констатировать, что ошибка (неосторожность) определяется как причинение преступных последствий в результате ошибки, упущения, невнимательности лица или же вследствие несоблюдения установленных правил. По нашему мнению, законным элементом состава преступления является законодательное определение преступного деяния (диспозиция) и непосредственное определение конкретного вида уголовного наказания за его совершение (санкция).
Вследствие того, что в современном уголовном законодательстве Афганистана проводится трехчленная квалификация преступлений («джинаят», «джанха», «кабохат»), в основу которой кладется тяжесть совершенного преступления, то, прежде всего, «джинаят» - это преступление, за совершение которого установлено наказание в виде длительных сроков тюремного заключения (свыше пяти и до 20 лет) или даже смертная казнь. В свою очередь, «джанха» - это преступление, за совершение которого виновный подлежит лишению свободы на срок от трех месяцев до пяти лет или денежному штрафу в размере свыше трех тысяч афгани. И, наконец, «кабохат» - это мелкое преступление (уголовно наказуемый проступок), за совершение которого виновный подлежит наказанию в виде кратковременного лишения свободы на срок от 24 часов до трех месяцев или денежному штрафу в размере до
трех тысяч афгани. Классификация имеет важное уголовно-правовое значение, т. к. непосредственное наступление целого ряда уголовно-правовых последствий для лица, совершившего преступление, реально конкретизируется в зависимости от категории совершенного преступления. Именно это предполагает наличие следующих обстоятельств:
1) особенности ответственности за предварительную и совместную преступную деятельность;
2) учет смягчающих и отягчающих обстоятельств при назначении определенного вида наказания;
3) признание лица рецидивистом;
4) применение условного осуждения.
Вследствие того, что уголовное законодательство непосредственно регулирует ответственность за предварительную преступную деятельность, то ею считается начало совершения преступления «джинаят» или «джанха», включающее в себя традиционное понимание покушения на преступление и приготовление к преступлению. Так, согласно положениям УК Афганистана «началом совершения признается действие, которое лицо совершило, но не реализовало до конца свой преступный умысел под воздействием внешних сил», в т. ч. и «действие, направленное на изготовление орудий преступления». Соответственно при этом афганским законодателем особо оговаривается следующее фактическое обстоятельство: момент принятия решения о совершении преступления (обнаружение умысла) не образует начала преступления и не является уголовно наказуемым деянием. На основании этого начало преступления «кабохат» не влечет уголовной ответственности, если в самом уголовном законе соответствующее деяние не сконструировано как оконченное преступление. Исходя из содержания уголовного законодательства, предусматривается обязательное смягчение наказания за предварительную преступную деятельность по сравнению с оконченным преступлением.
В современном уголовном законодательстве Афганистана предусматривается ответственность и за совместную преступную деятельность. Соучастием в преступлении является совместное участие двух и более лиц в совершении преступлений, относящихся к
категории «джинаят» и «джанха». Лица, совершившие преступление в соучастии, делятся на исполнителей (к каковым закон относит и организаторов преступления) и соучастников, к последним относятся следующие конкретные фигуранты уголовного дела:
1) подстрекатель (лицо, подстрекающее исполнителя к совершению именно данного преступления);
2) пособник (помогает исполнителю преступления путем подыскания орудий совершения преступления, дает с этой целью определенные советы и реально выполняет другие действия, в результате которых было совершено именно данное преступление).
Поскольку исполнитель наказывается только за то преступление, которое он совершил лично, то согласно УК Афганистана соучастники в преступлении освобождаются от наказания в том случае, когда они добровольно сообщат органам власти о готовящемся совместном преступлении до его начала или до начала розыска преступника. Соответственно, соучастники данного преступления, сообщившие об этом после начала розыска преступника, освобождаются от наказания в случае, когда их сообщение помогло в задержании разыскиваемого правоохранительными органами виновного лица. Как нам представляется, современное уголовное законодательство Афганистана предусматривает четко очерченные законом обстоятельства как исключающие преступность и наказуемость деяний, так и освобождающие лицо, совершившее предусмотренное уголовным законом деяние, от наказания. На наш взгляд, именно к обстоятельствам первой группы относятся следующие:
1) совершение деяния, не противоречащего шариату;
2) осуществление своего права (родителем или педагогом);
3) согласие больного на операцию;
4) причинение вреда при спортивных состязаниях (если они проходили в пределах установленных правил);
5) задержание лица, совершившего преступление (если оно происходит с соблюдением правил, предусмотренных законом);
6) исполнение служебных обязанностей;
7) необходимая оборона.
В свою очередь, нам необходимо констатировать, что к группе обстоятельств, осво-
бождающих от наказания, относятся следующие:
1) невменяемость;
2) опьянение лица, если оно произошло не по его воле (обычное состояние опьянения признается обстоятельством, отягчающим наказание);
3) непреодолимая сила (отсутствие воли);
4) чрезвычайность.
По нашему мнению, именно последнее обстоятельство соответствует традиционно распространенному пониманию крайней необходимости в отечественном уголовном праве.
Вследствие того, что говоря об обстоятельствах, исключающих преступность и наказуемость деяний, нам следует отметить тщательную регламентацию института необходимой обороны, то достаточно сказать, что ему посвящено восемь статей закона Афганистана «О наказаниях». Поскольку именно при этом под необходимой обороной афганский законодатель в уголовном законе понимает защиту собственных законных интересов, а также законных интересов других лиц и общественных интересов. Особенностью регулирования причинения вреда при необходимой обороне является данный в Общей книге закона Афганистана «О наказаниях» перечень преступлений, при защите от которых правомерно причинение смерти посягающему лицу. Так, прежде всего, при защите от убийства или тяжкого телесного повреждения, от изнасилования или мужеложества, от похищения людей, от кражи имущества, от умышленных поджогов, от незаконного проникновения в чужой дом или другое строение, принадлежащее потерпевшему. Согласно положениям УК Афганистана и закона Афганистана «О наказаниях» к основным наказаниям относятся следующие их виды: 1) смертная казнь; 2) лишение свободы; 3) денежный штраф. Соответственно, лишение свободы бывает следующих четырех разновидностей:
1) сверхдлительное по сроку отбывания тюремное заключение (от 15 до 20 лет);
2) длительное тюремное заключение (от пяти до 15 лет);
3) тюремное заключение средней продолжительности (от одного года до пяти лет);
4) краткосрочное тюремное заключение (от 24 часов до одного года).
На основании современного уголовного законодательства Афганистана дополнительными наказаниями являются следующие их виды:
1) лишение некоторых прав и привилегий;
2) конфискация имущества;
3) обнародование приговора.
В свою очередь, наряду с наказанием в уголовном законодательстве Афганистана предусматриваются и меры обеспечения безопасности, применяемые судом к лицу, совершившему преступление. Исходя из ныне действующих норм афганского уголовного закона, именно они назначаются в том случае, когда поведение преступника свидетельствует о возможности совершения им нового преступления. Согласно данным положениям эти уголовно-правовые меры состоят из следующих норм:
1) меры лишения или ограничения свободы (например, направление лица по заключению врача в специальное лечебное учреждение - психиатрическое, психоневрологическое и т. д.);
2) меры лишения прав (попечительства и опекунства, занимать определенные должности и заниматься определенной деятельностью и т. д.);
3) меры, направленные на изъятие имущества.
Как нам представляется, современная система наказаний в мусульманском уголовном праве отличается жестокостью, реальным наличием достаточно большого количества весьма разнообразных разновидностей телесных и членовредительских наказаний, а также квалифицированных видов смертной казни. Вследствие того, что при этом наказания делятся на категории в зависимости от вида преступления, установленного шариатом, то в соответствии с делением преступных деяний на три группы: «посягательства на права Аллаха», посягательства на права отдельных лиц и иные правонарушения наказания также делятся на три категории. Поскольку первая категория преступлений, как самая тяжкая с точки зрения мусульманского уголовного права, влечет строго определенное в Коране наказание - «хадд», то именно при этом никакой судья не вправе смягчить наказание или каким-либо образом его изменить, или заменить. Так, например, весьма
показательны уголовно-правовые санкции следующих составов преступлений:
1) кража, причисляемая законодателем к первой категории преступлений, наказывается отсечением руки виновного лица;
2) прелюбодеяние - преступление той же категории общественно-опасных деяний -совершенное состоящим в браке мусульманином, карается ста ударами палками и забиванием камнями до смерти.
Для второй группы преступлений законодателем предусмотрены наказания категории «кисас», что буквально означает «воздаяние равным», именно такие виды наказания тоже четко фиксированы в уголовном праве. В свою очередь, возможна и их реальная замена другими мерами по желанию потерпевшей стороны. Убийство в силу уголовно-правового принципа воздаяния равным деянием должно влечь смертную казнь преступника, но родственники и наследники убитого имеют право простить убийцу либо получить «плату за кровь» - «дийа», в этом случае смертный приговор не может быть вынесен, т. к. судья связан волеизъявлением потерпевшей стороны. На наш взгляд, в последние годы шариатские суды чаще стали прибегать именно к мере «дийа», т. е. к назначению денежного возмещения вреда, причиненного преступлением. Например, в Судане полный размер возмещения непосредственно составляет сто верблюдов или денежную сумму, реально эквивалентную их стоимости. Так, в свою очередь, полное возмещение предусмотрено за убийство, за утрату всех пальцев на руках или на ногах, утрату всех зубов, за нарушение полностью функций мозга или органов чувств и т. п. Согласно положениям уголовного законодательства возмещение в половинном размере предусмотрено, например, в случае утраты одной из парных частей тела.
Соответственно, третья группа преступлений влечет наказания категории «тазир», которые назначаются по усмотрению суда. Вследствие того, что современные исследователи мусульманского уголовного права называют от 4-5 до 11 видов именно этого наказания, то среди них есть такие разновидности, например, как:
1) устное порицание;
2) молчаливое проявление осуждения;
3) бритье головы;
4) чернение лица;
5) распятие на три дня без лишения жизни;
6) телесные наказания;
7) лишение свободы;
8) смертная казнь.
На основании доминирующего в настоящее время концептуального подхода в мусульманском праве законодателем непосредственно допускается применение наказания этой категории даже превентивно, если того требуют публичные интересы. Следовательно, в уголовном праве зарубежных государств система наказаний строится, как правило, с учетом, в первую очередь, категорий преступных деяний. Поскольку во многих этих странах непосредственно сохраняется дуалистичная система уголовно-правовых мер, реально включающая, помимо собственно видов наказаний, меры безопасности, применение которых не зависит от вины и основано на констатации наличия «опасного состояния лица», которое может быть связано как с совершением преступления, так и с совершением общественно опасного деяния лицами, не являющимися субъектами преступления, а именно: малолетними, душевнобольными лицами. В современном уголовном праве зарубежных государств система наказаний строится также с учетом их значения для реализации следующих фактических обстоятельств:
1) целей наказания (основные, дополнительные, вспомогательные, альтернативные);
2) сущности и содержания этих мер (имущественные, телесные и пр.);
3) субъектов уголовной ответственности (для физических и юридических лиц).
На наш взгляд, современная система основных наказаний, как правило, не характеризуется реально большим разнообразием видов. Напротив, дополнительных наказаний, или наказаний вспомогательного характера, чрезвычайно много, и они связаны с ограничением самых разных прав и свобод осужденного, в т. ч. личные, политические и социально-экономические права.
Вследствие того, что в государствах, где действует мусульманское уголовное право, практикуется публичное исполнение смертной казни, то именно в этих же странах используется такой мучительный способ лишения осужденного жизни, как забивание камнями. Так, например, в Судане, данный вид
наказания предусмотрен за совершение прелюбодеяния. Согласно положениям Корана мусульманам предписывается по данному факту совершить следующие действия: «Прелюбодея и прелюбодейку - побивайте каждого из них сотней ударов. Пусть не овладеет вами жалость к ним в религии Аллаха и в последний день. И пусть присутствует при наказании группа верующих» (см.: [1]). В свою очередь, именно данное предписание священной книги всех мусульман было дополнено сунной следующего содержания: «Согласно преданию Пророка, если совершившие прелюбодеяние мусульманин или мусульманка состоят в браке, то они наказываются сотней ударов и забиваются камнями до смерти, а уличенные в этом грехе лица, не состоящие в браке, заслуживают сотни ударов и подлежат высылке сроком на один год» (см.: [2]). Следовательно, смертная казнь сохраняется в ряде зарубежных мусульманских государств именно в качестве достаточно распространенного вида уголовного наказания. При этом способы ее реального исполнения в настоящее время достаточно разнообразны, несмотря на попытки некоторых правовых развитых государств (например, США), «гуманизировать» ее исполнение за счет быстротечных и безболезненных методов умерщвления приговоренного к ней лица. Именно в новейшей отечественной истории действовал Уголовный кодекс Чеченской Республики Ичкерия 1996 г., по сути представлявший собой наиболее ортодоксальный и человеконенавистнический перечень способов лишения человека жизни, не имевший ничего общего кроме наименования с одной из мировых религий и правовым наследием ислама. На наш взгляд, его легитимность изначально была довольно спорна, т. к. субъекты Российской Федерации, в т. ч. и непризнанные мировым сообществом непосредственно не вправе были реально принимать свои собственные УК. Но это никак не мешало созданным шариатским судам выносить на его основе смертные приговоры и публично приводить их в исполнение. К примеру, в соответствии со ст. 27 УК Чеченской Республики Ичкерия 1996 г. разработчиками говорится о разнообразных способах исполнения смертной казни: «Смертная
казнь осуществляется либо через отсечение головы, либо путем побивания камнями, ли-
бо таким же путем, каким преступник лишил жизни свою жертву». На основании других положений этой же статьи: «Смертная казнь может служить мерой наказания либо в соответствии с тем или иным установлением шариата, либо в качестве воздаяния равным, либо в качестве назидательного наказания, при этом допускается последующее выставление тела казненного напоказ». Исходя из норм ст. 146 УК Чеченской Республики Ичкерия: «Прелюбодеяние признается преступлением, влекущим следующие виды наказания: а) смертную казнь через побивание камнями, если до этого виновный был целомудренным; б) бичевание с нанесением ста ударов, если он до этого целомудренным не был». Согласно положениям УК Чеченской Республики Ичкерия: «Под целомудрием понимается поддержание законных супружеских отношений на момент совершения прелюбодеяния» (см.: [3]). По нашему мнению, даже несмотря на непосредственное исполнение этого вида наказания путем введения наименее мучительных способов лишения жизни, именно эта уголовно-правовая мера в настоящее время продолжает оставаться самым жестоким, бесчеловечным, наиболее карательным способом наказания преступников. Вне зависимости от идеологического или конфессионального обоснования ее дальнейшего сохранения в ныне действующем современном уголовном законе.
Доминирующая концептуальная идея, лежащая в основе уголовно-правовой семьи религиозного права - т. н. «идея божественной супрематии». Исторически в мире на сегодняшний день сложилось несколько уголовно-правовых систем, сильно отличающихся друг от друга:
1) своей историей;
2) источниками права;
3) содержательным наполнением источников права.
Несмотря на все столь существенные отличия они объединены именно этим основополагающим началом - «идеей божественной супрематии». На наш взгляд, именно к таким системам непосредственно можно отнести, хронологически перечисляя их по времени появления индуистское право, иудейское право, каноническое право и мусульманское право. Тем не менее, первые три уголовно-правовые системы практически
исчезли с современной правовой карты мира, тогда как мусульманское уголовное право, говоря в общем контексте, достаточно широко применяется, постоянно видоизменяется, охватывая на настоящий момент в той или иной мере шестую часть населения земного шара. Именно в силу отмеченного обстоятельства наш дальнейший анализ семьи религиозного права будет первоначально ограничен только лишь следующим: исключительно «мусульманским уголовным правом» в его «классическом», т. е. исторически сложившемся и не подвергшемся западному влиянию и «осовремененном» модернизированном вариантах.
Поскольку традиционным термином, обозначающим мусульманское право в целом, является термин «шариат», то именно это арабское слово, обозначающее в разных переводах на русский язык «прямой путь», «путь следования» и т. д., используется в Священном Коране: «Для обозначения, начертанного Аллахом пути, идя которым правоверный достигает нравственного совершенства, мирского благополучия и может попасть в рай» [4, с. 4]. Согласно каноническому тексту Корана: «...Мы (повелением Своим) / Тебя наставили на путь Закона -(шариата), - Так следуй же ему...» - в соответствии с положениями айата 18 суры 45 «Коленопреклоненные» Корана [5]. Как нам представляется, шариат, взятый как глобальное явление во всей его целостности, в настоящее время сам по себе только лишь весьма условно может быть соотнесен с современной т. н. «западной категорией права». На наш взгляд, скорее, это достаточно широкая по своему охвату наднациональная система соционормативного регулирования, в которой предметами регулирования становятся такие стороны жизни человека, какие находятся за пределами права в его западном понимании:
1) вопросы веры, культа и обрядов;
2) повседневная жизнь;
3) этические обязанности и разнообразные ограничения;
4) отношения между мусульманами;
5) отношения мусульман с иноверцами и т. д.
Шариат представляет собой многозначное понятие, и в особенности реально сложно соотнести его с самой по себе мировой
религией ислама. Так, на основании наиболее распространенной позиции мусульманских теологов ислам как мировая религия структурно состоит из следующих сегментов:
1) «акида», т. е. догматики, в той ее содержательной части, которая учит мусульманина, во что он должен верить;
2) «ахляка», т. е. этики, в ее содержательной части, которая предписывает мусульманину его социальные обязанности;
3) шариата, т. е. священного права.
Исходя из современной классификации
данной структуры в настоящее время в самом шариате, в свою очередь, сосуществуют две части:
- первая непосредственно регулирует поведение отдельного человека из общества по отношению к Аллаху («иба-дат»);
- вторая регулирует поведение отдельного человека из общества по его отношению к ближним ему лицам. Согласно данной структуре именно во второй части условно могут быть выделены следующие его отрасли, связанные:
1) с общением с себе подобными лицами («муамалат»);
2) с личным статусом («мунахат»);
3) с наказанием («укубат»).
По нашему мнению, именно «укубат» и является тем, что в западной правовой традиции принято официально именовать уголовным правом. При этом следует отметить, что четких границ между отраслями шариата и между шариатом и другими составными частями ислама никогда раньше не было и не существует в настоящее время. Вследствие того, что каждый вопрос, любой аспект жизни правоверного в какой-то мере затрагивается и догматикой, и этикой, и нормами шариата, то обусловлено это следующим обстоятельством: в конечном итоге любое поведение человека и любой социальный институт обладают религиозной значимостью и должны быть нацелены на счастье в этой жизни и в загробной ее составляющей.
Вся история поступательного развития мусульманского уголовного права («укуба-та») непосредственно совпадает с историей мусульманского права в целом, поэтому в ней могут быть хронологически выделены следующие четыре периода:
1) период возникновения и доктринальной разработки мусульманского права (1-1У в.
Хиджры, или же УН-Х в. от Рождества Христова);
2) период стабильности мусульманского права (ГУ - середина XIII в. Хиджры, или же X - середина XIX в. от Рождества Христова);
3) период т. н. «вестернизации мусульманского права» (середина XIII - середина XIV в. - Хиджры, или же середина XIX -середина XX в. от Рождества Христова);
4) период систематической «исламиза-ции» (или возрождения традиционного фундаментального) мусульманского права (с середины XIV в. Хиджры, или с середины XX в. от Рождества Христова вплоть до наших дней) [4, с. 4-6].
В соответствии с существующими в настоящее время традициями мусульманского мира официально непосредственно используется летоисчисление от Хиджры, т. е. реально от момента переселения пророка Мухаммада из Мекки в Медину, состоявшееся 16 июля 622 г. В свою очередь, год Хиджры короче года в григорианском календаре христианского летоисчисления на 10-12 дней, именно поэтому точное отставание варьируется в зависимости от определенной цикличности високосности конкретного года.
Вследствие того, что первый период в истории мусульманского права, период его непосредственного возникновения и доктринальной разработки, реально охватывает НУ вв. Хиджры / УII-X вв. от Рождества Христова, то начинается он именно с осознания Мухаммадом, купцом из Мекки, своей пророческой миссии. На наш взгляд, относительно же данного периода жизни Мухаммада вряд ли было бы допустимо говорить о сознательном создании им принципиально нового права, т. к., скорее всего, действуя как судья в своей общине, он просто применял ветхозаветные установления и нормы обычного права аравийских племен, только лишь изменяя их в отдельных случаях. Нам необходимо констатировать, что часть именно таких решений-новелл Мухаммада отразилась как в тексте Корана, так и в хадисах Сунны.
Поскольку первые десятилетия после смерти Мухаммада (последовавшей на 11 г. Хиджры, или в 632 г. от Рождества Христова), также не оставили никаких значимых следов создания принципиально новой системы права, то т. н. «праведные халифы»,
идейно наследовавшие пророку, и их сподвижники обсуждали между собой возникавшие в общине сложные правовые ситуации. На основании уже существовавших многие годы традиций они руководствовались при их разрешении следующими образующими в дальнейшем систему права обстоятельствами:
1) обычным правом;
2) заповедями Корана и преданиями Сунны.
По нашему мнению, именно так со временем и появляется «иджма» или единообразное суждение всех мусульман-юристов по конкретной правовой проблеме. Исходя из сложившейся ситуации в мире с самой молодой мировой религией очень многие из сподвижников первого пророка отправлялись на обращенные в ислам территории в качестве провозвестников ислама и судей, но и там они главным образом руководствовались в основном при отправлении правосудия: как правило, воспоминаниями о правотворческой деятельности Мухаммада.
Только лишь с распространением ислама в мире и трансформацией религиозной власти халифов в светскую власть можно связать как достаточно систематическое, так и вполне конкретное зарождение именно мусульманского права. На наш взгляд, хронологически это знаковое событие произошло в период правления династии Омейядов (41-132 гг. Хиджры, или 661-750 гг. от Рождества Христова), когда с расширением границ халифата и развитием общественной жизни появилась потребность в праве, не только способном урегулировать изменившиеся и усложнившиеся общественные отношения, но и согласованном с догматикой ислама. Дальнейшее развитие мусульманского права происходит уже при династии Аббасидов (132-656 гг. Хиджры, или 7501258 гг. от Рождества Христова), монархов реально систематически поддерживавших постоянное развитие богословской и правовой науки в исламских государствах раннего средневековья.
В многочисленных правовых школах муджтахиды (авторитетные юристы), сталкиваясь с все новыми казусами, разрабатывали корпус права, определенным образом пытаясь разрешить возникавшие ситуации на основе Корана и Сунны, в т. ч. приспосабливая к установлениям последних в ряде случа-
ев нормы обычного права. По нашему мнению, сама методика, избранная ими для этого, получившая название «иджтихада» (в переводе с арабского «усердие», «человеческая деятельность»), по сути и содержанию состояла в том, что любой юрист, сталкиваясь с новой жизненной ситуацией и не имея готового установления Корана или Сунны, применимого к ней, должен был воспользоваться следующим универсальным для эффективного применения алгоритмом:
1) исследовав имеющиеся точно выраженные нормы, содержащиеся в Коране или Сунне, найти их ratio, т. е. оптимальное обоснование;
2) посредством «кийяса», т. е. «суждения по аналогии» распространить существующую норму на случай схожей природы.
Как нам представляется, сам же столь специфический процесс «иджтихада» не следует понимать априори как реальное создание какой-либо новой нормы права национальным законодателем, поскольку в наличии имеются только лишь следующие обстоятельства: во-первых, создать ее может только Аллах, к воле которого человек не имеет доступа с момента смерти пророка Мухаммада; во-вторых, классическая теория полагала нормы шариата выраженными полностью в Коране и Сунне.
В свою очередь, согласно вполне логичной и достаточно обоснованной позиции Л.Р. Сюкияйнена: «Наоборот, «муджтахид... только лишь ищет и «извлекает» его, а именно правило поведения, обнаруживает решение, изначально содержащееся в шариате -если не в его точных положениях, то в его многозначных предписаниях или общих принципах и целях» [4, с. 8]. Поскольку уже к середине II в. Хиджры, или же второй половине VIII в. от Рождества Христова Арабский халифат непосредственно превратился в могущественное государство, то оно располагалось от реки Инд на востоке, Кавказа и Средней Азии на севере, Аравийского полуострова и Северной Сахары на юге и Пиренеев на западе. Именно на этом огромном пространстве сложилось несколько основных центров исламской правовой мысли. В дальнейшем они получили унифицированное для всех аналогичных научно-практических образований наименование «школ мазхабов». В соответствии с доминирующей позицией,
имеющейся в современной теории права: «Школы исламского права являлись не формально-обучающими учреждениями или официально-одобренными правотворческими органами. Скорее же всего, они представляли собой группы юристов, каждая их которых следовала определенной доктрине, могущей быть прослеженной к выдающемуся исследователю второго столетия Хиджры, чье имя присваивалось школе». На наш взгляд, наиболее известными из «мазхабов» непосредственно являлись школа города Ку-фы из Ирака, возникшая около 100 г. Хиджры, или в конце 710-х гг. от Рождества Христова, и чуть позднее сформировавшаяся школа города Медина из Саудовской Аравии. Вследствие того, что исторически они сложились в центрах общественно-политической жизни халифата и представляли собой обособленные группы юристов, разделявших схожие убеждения, в дальнейшем же в обеих школах появились свои выдающиеся представители правовой науки. Со временем именно вокруг этих юристов стали группироваться другие правоведы, и под их именами они стали наиболее известны в мире. Нам необходимо констатировать, что само создание и концептуальное развитие религиозного права связано с именами следующих наиболее ярких представителей исламской теологической и мусульманской правовой мысли.
1. Основоположником «мединской школы» стал Малик ибн-Анас, родившийся в Медине в 90 (93, 95, 97) г. Хиджры, или же 709 (712, 714, 716) г. от Рождества Христова и умерший в 179 г. Хиджры, или же 795 г. от Рождества Христова. В дальнейшем она получила по его имени название «маликитская школа».
2. Основателем и идеологом «правовой школы города Куфы» является Абу Ханиф эль-Номан ибн-Сабит (или «Великий Имам»), родившийся в городе Куфа в 80 г. Хиджры, или же в 699 г. от Рождества Христова. Он умер в тюрьме города Багдада в 150 г. Хиджры, или же 767 г. от Рождества Христова, будучи туда брошенным за публичное непризнание официальных полномочий Верховного Судьи Халифата. Со временем данное заведение стало наиболее известным в мире научным учреждением именно под его ставшим уже нарицательным именем, как «ханифитская школа исламского права».
По вполне логичному и достаточно обоснованному мнению, имеющемуся и доминирующему в теории права: «Различия между этими двумя школами происходили не из каких-либо существенных разногласий в методологии или принципах, скорее, школы расходились в юридических деталях, что являлось по сути своей следствием географических факторов, таких как местные различия в социальных условиях, и трудностей в связях между Аравией и Ираком» [6, р. 297]. Как нам представляется, «маликитская», или «мединская» школа была изначально и остается консервативной школой, школой «традиций», строго придерживавшейся Корана и Сунны в решении правовых вопросов и сдержанно относившейся к иджтихаду и аналогии, кийясу. На наш взгляд, в свою очередь, «ханифитская школа», возникшая в Ираке, вдалеке от пророческого духа Медины, со значительно большей свободой научной мысли относилась к правовым традициям, позволяя себе обходить строгие нормы шариата, не нарушая их в прямом смысле слова. Сталкиваясь с требовавшими разрешения уголовно-правовыми казусами, юристы именно этой научно-правовой школы пытались разрешать их на основе общих принципов, достаточно свободно извлекая их из правовой материи шариата.
Поскольку разногласия между двумя исторически первыми школами со временем стали угрожать общему мусульманскому единству, то уничтожением именно этой угрозы религиозное право обязано Мухаммаду ибн-Идрису аль-Шафии основателю «шафи-итской школы»; основоположнику классической исламской теории источников права, родившемуся в Газе в 150 году Хиджры, или же 767 г. от Рождества Христова и умершему в Каире в 204 г. Хиджры, или же 819 г. от Рождества Христова. Вследствие того, что Аль-Шафии разработал фундаментальное учение о «четырех корнях шариата», объявив первоисточником права Коран, вторым -Сунну, третьим - «иджму», т. е. единообразное суждение всех мусульман-юристов по конкретной правовой проблеме, и четвертым - «кийяс», т. е. «суждение по аналогии» или же применение норм первых трех источников по аналогии к постоянно возникающим правовым проблемам. Однако, даже несмотря на то, что учение аль-Шафии о «че-
тырех корнях» было реально воспринято как «маликитской», так и «ханифитской» школами, принципиальные различия в расстановке акцентов в этих доктринах остались неизменными. По нашему мнению, созданная им «шафиитская школа» в своих правовых доктринах стоит где-то посередине между маликитской и ханифитской школами, отрицая свободное использование общих принципов последней и сдержанно относясь к строгому традиционализму первой. В дальнейшем, допущение аль-Шафии человеческих суждений в область божественного права вызвало определенное отторжение его теории рядом правоведов, что привело к созданию четвертой, наиболее консервативной из всех ныне существующих правовых школ -«ханбалитской», названной по имени ее основателя, Ахмеда ибн-Ханбала, ученика аль-Шафии; родившегося в Багдаде в 1б4 г. Хиджры, или же 780 г. от Рождества Христова, умер в 241 г. Хиджры или же 855 г. от Рождества Христова. Вследствие того, что на основании положений данного правового религиозного учения, фактически строгое следование Корану и Сунне, т. е. фундаментальным традициям ислама непосредственно способно дать норму для реального разрешения каждого случая из жизни и нет необходимости обращаться к человеческим суждениям о праве. Исходя из доминирующего концептуального научного подхода со временем «ханбалитская школа» также стала ограниченно признавать доктрину «четырех корней» аль-Шафии.
Поскольку существование четырех «мазхабов» не означает наличия четырех самостоятельных систем права, то напротив, учение всех четырех школ реально представляет собой единую мусульманскую правовую доктрину, и все они признают ортодоксальность друг друга. Именно с появлением доктрины аль-Шафии о «четырех корнях» права угроза разрушения мусульманского единства исчезла, и во всех четырех суннитских школах наблюдается значительный подъем правотворческой активности как ученых, так и общественности. На наш взгляд, в это же время доктрина иджтихада изменяется таким образом, что больший вес придается суждениям иджмы, а индивидуальные мнения рассматриваются как изначально нежелательные и со временем становятся реально недопус-
тимыми в качестве источников права. В свою очередь, суждения иджмы как основанные на единообразных мнениях всех мусульманских юристов становятся непререкаемым авторитетом, недоступным для какой-либо критики. По нашему мнению, сам же объем накопленных правовых решений полагается полным, т. е. способным разрешить любую потенциально могущую возникнуть ситуацию, и дальнейшие поиски правовых норм начинают рассматриваться как угрожающие единству права. Вследствие того, что в конечном итоге, используя ставшее широко известным образное выражение, в конце IV в. Хиджры, или же около 1000 г. от Рождества Христова, по согласию всех юристов-муджтахидов «врата иджтихада закрываются», смысл этого «закрытия» состоял в следующем: «Ни один юрист не рассматривался более как способный к применению метода иджтихада в открытии правовых норм шариата».
Несмотря на то, что в начале V в. Хиджры, или же около 1000 г. от Рождества Христова начинается второй период в истории мусульманского права, период его стабильности, зачастую именно данный период называется периодом «стагнации», т. е. застоя. Как нам представляется, это не совсем так. Согласно вполне логичному и достаточно обоснованному выводу В.Ю. Артемова: «Рассматриваемый период ни в коем случае не является временем слабости мусульманского права - не зря в литературе он называется еще и эпохой господства развитых доктринальных школ, золотой эпохой шариата; он скорее только менее продуктивен в плане новаторских правовых построений по сравнению с предшествующим периодом. Юристы в этот период (в особенности в V-VI в. Хиджры, или XI-XII в. от Рождества Христова) посвящают себя обработке накопленного правового материала и его систематизации; то, что сейчас называется «трудами» четырех мазхабов, является продуктом работы мусульманских правоведов рассматриваемого периода» [7, с. 13].
Поскольку иджтихад в начале V в. Хиджры, или же около 1000 г. от Рождества Христова сменяется таклидом (в переводе с арабского «подражание», «имитация») или реальным следованием в правовых рассуждениях за мыслью муджтахидов первых веков исламской юриспруденции, то вместо
муджтахидов появляются т. н. мукаллиды. Вследствие того, что правовые установления, содержащиеся в систематически обработанных трудах представителей всех четырех суннитских школ, рассматриваются в этот период как правильное, окончательное и ортодоксальное изложение норм шариата и становятся на практике основным источником последних, то именно так возникает следующее различие: между шариатом как комплексом норм божественно данного права самого по себе и «фикхом» как доктриной права шариата, отраженной в совокупности трудов авторитетных авторов, в которых излагается предназначенный для правоприменителя полный свод выявленных посредством иджтихада правовых норм. В свою очередь, несмотря на то, что в теории сохраняется безусловное признание верховенства за Кораном и Сунной, однако, истолкованные в трудах юристов, они на практике отступают на второй план. Как нам представляется, новые поколения юристов становятся подражателями, мукаллидами, обязанными признавать и реально следовать фундаментальным трудам суннитских школ. На наш взгляд, именно в этом и заключается внутренняя сущность концепции «таклида».
Период стабильности в истории мусульманского права, принимая во внимание неизменность социальных условий жизни исламского мира, продлился до середины XIII в. Хиджры, или же середины XIX в. от Рождества Христова. Поскольку середина XIII в. Хиджры, или же середина XIX в. от Рождества Христова стала временем перемен для мусульманского права в целом и уголовного права в частности. То есть весь огромный исламский мир, до того пребывавший в сравнительно замкнутом социально-культурном ареале, впервые за всю свою многовековую историю серьезно столкнулся со следующим объективным обстоятельством: более развитой в экономическом отношении западной (христианской) цивилизацией.
Вследствие того, что возросшие потребности социальной, экономической и политической жизни в исламском мире пришли в конфликт с нормами шариата, причем он в большей или меньшей степени наблюдался по всей области правового регулирования, то его природа достаточно очевидна: шариат, изначально созданный теологами на основе
обычного права родоплеменного общества, приспособленный к потребностям исламского мира средних веков и нормативно затвердевший со временем в догмах ислама, априори оказался не в состоянии регулировать капиталистические, уже светские в своей первооснове общественные отношения. По нашему мнению, следовательно, именно к середине XIII в. Хиджры, или же к середине XIX в. от Рождества Христова одной из центральных задач в исламском мире стала сверхзадача модернизации правового регулирования. Как нам представляется, время ее разрешения образует третий период в истории мусульманского права, период его т. н. «вестернизации», хронологически охватывающий уже последующие столетия, вплоть до настоящего новейшего времени: середину XIII - середину XIV в. Хиджры, или же середину XIX - середину XX в. от Рождества Христова.
1. Квашис В. Смертная казнь. Мировые тенденции, проблемы и перспективы. М., 2QQ8.
2. Уголовный кодекс Чеченской Республики // Ичкерия. 199б. б сент.
3. Сюкияйнен Л.Р. Мусульманское право. Вопросы теории и практики. М., 198б.
4. Сюкияйнен Л.Р. Шариат и мусульманско-правовая культура. М., 1997.
5. Порохова В. М. Коран. Перевод смыслов и комментариев Иман. М., 2003.
6. Al-Muhhairi B.S.B.A. Islamisation and Modernisation within the UAE Penal Law: Shari'a in the Pre-modern Period // Arab Law Quarterly. 1995. V. 1Q. № 4.
7. Артемов В. Ю. Основные черты мусульманского уголовного права: автореф. дис. ... канд. юр. наук. М., 1998.
Поступила в редакцию 24.0б.2012 г.
UDC 343.2/.7
CRIMINAL PUNISHMENT SYSTEM IN CRIMINAL AND LEGAL FAMILY OF RELIGIOUS LAW ON EXAMPLE OF MODERN MUSLIM STATES
Vladimir Yuryevich STROMOV, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russian Federation, Candidate of Law, Associate Professor of Criminal Law and Process Department, Vice Rector for Economical and Law Questions and Infrastructural Development, e-mail: [email protected]
The history of development, modern condition and perfection directions of criminal punishment system in religious law, punishment appointment within analysis of criminal legislation of a row of states is analyzed. The most effective measures of constraint at modern stage of Islamic society development are researched.
Key words: types of criminal punishments; imprisonment; fine; property confiscation; Islam; modern Muslim states.
