CC BY
23УДК 343.8
https://doi.org/10.53993/2078-3914/2022/1(50)/53-67
А. А. Павленко
СИСТЕМА ПРИНЦИПОВ УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА СТРАН ПОСТСОВЕТСКОГО ПРОСТРАНСТВА: ИСТОКИ ФОРМИРОВАНИЯ И ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ
В статье проведен сравнительно-правовой анализ формирования и направлений модернизации системы принципов уголовно-исполнительного законодательства (далее — УИЗ) стран постсоветского пространства (далее — стран ПСП). Исследование проведено по ряду критериев, которые разделены на формальные: названия соответствующих статей; способ изложения: простое перечисление принципов либо раскрытие содержание каждого из них; количество статей, образующих национальную систему принципов УИЗ, и материальные: количество принципов УИЗ, образующих систему конкретного государства; иерархия принципов (классификация по вертикали), варианты содержания конкретного принципа в национальных законодательствах, тенденции развития системы принципов УИЗ.
В результате исследования выявлены дефекты юридической техники формирования структуры Общих частей ряда Кодексов исполнения наказаний стран ПСП, когда одна и та же совокупность правовых норм одновременно выступает и целью, и задачей, и принципом УИЗ государства, и, кроме того, еще и основным правом осужденного. Отмеченное дублирование однотипного комплекса норм особенно наглядно проявляется в сфере законодательного запрета пыток, насилия и другого жестокого или унижающего человеческое достоинство обращения с осужденными в странах ПСП.
Определены тенденции развития системы принципов УИЗ: совершенствование законодательного запрета пыток и увеличение количества принципов. Вторая тенденция проявляется в трех аспектах: деление сложных принципов на простые; дополнение системы принципами, отвечающими новым подходам к исполнению наказаний и приведение в соответствие принципов УИЗ требованиям материального права.
Ключевые слова: принципы уголовно-исполнительного законодательства; страны постсоветского пространства; Модельный уголовно-исполнительный кодекс стран СНГ; базовые и дополнительные принципы; пытки, насилие и другое жестокое или унижающее человеческое достоинство обращение; тенденция развития.
Для цитирования: Павленко А. А. Система принципов уголовно-исполнительного законодательства стран постсоветского пространства: истоки формирования и тенденции развития // Вестник Кузбасского института. 2022. № 1 (50). С. 53-67. https://doi.org/10.53993/2078-3914/2022/1(50)/53-67.
© Павленко А. А., 2022 © Pavlenko A. A., 2022
A. A. Pavlenko
SYSTEM OF PRINCIPLES OF THE PENAL LEGISLATION OF THE COUNTRIES OF THE POST-SOVIET SPACE: ORIGINS OF FORMATION AND DEVELOPMENT TRENDS
The article provides a comparative legal analysis of the formation and directions of modernization of the system of principles of the penal legislation here and after as penal law of the post-Soviet countries (PSUC).The study was carried out according to a number criteria ,which are divided into formal ones: the names of the relevant articles; way of presentation a simple enumeration of the principles or disclosure of the content of each of them: the number of articles that form the national system of penal legislation principles, and material: the number ofpenal law that form the system of a particular state, hierarchy of principles (vertical classification), options for content of a particular principle in national legislations, trends in the development of the system penal legislation principles. As result of the study, defects in legal technique were revealed in the construction of the structure of the General Parts of the Codes of execution punished by the countries of the PSUC, when the same set of legal norms simultaneously acts as the goal and task, and principle of the penal legislation of the state and more over also the fundamental right of the convict. The noted duplication of the same type of set of norms is especially evident in the area of legislators prohibiting torture, violence and other cruel or deration treatment of convicts in the PSUC.
The trends in the development of penal legislation principles system: the improvement of the legislative prohibition of torture and the increase in the number of principles are determined. The second trend is manifested in three aspects: dividing the next principles into simple ones, supplementing the system with principles that meet new approaches to the execution of punishments and bringing the principles of penal legislation in linewith the requirements of substantive law.
Keywords: principles of penal legislation; countries of the post-soviet space; model penitentiary code of the Commonwealth of Independent States (CIS); basic and additional principles; torture, violence and severe cruel or degrading treatment; development trend.
For citation: Pavlenko A. A. System of principles of the penal legislation of the countries of the post-Soviet space: origins of formation and development trends. Vestnik Kuzbasskogo instituta [Bulletin of the Kuzbass Institute], 2022, no. 1 (50), p. 53-67. https://doi.org/10.53993/2078-3914/2022/1(50)/53-67.
Понятие «принцип» (лат. principium — первоначало) философские словари и словари русского языка трактуют примерно одинаково: «Основное, исходное положение какой-либо теории, учения, науки либо руководящее положение, основное правило, установка для какой-либо деятельности» [6].
Соответственно, принципы права — это основополагающие идеи, руководящие начала, лежащие в основе права, выражающие его сущность и определяющие его функционирование. Они могут
быть закреплены в нормативных актах, но могут, не будучи закрепленными, логически вытекать из совокупности норм права.
В данной работе мы не ставили перед собой задачу осветить понятие, признаки и классификацию принципов уголовно-исполнительного законодательства (далее — УИЗ), их соотношение с принципами уголовно-исполнительного права и принципами правового регулирования исполнения наказаний, а также другие фундаментальные вопросы дан-
ного правового института. Все вышеперечисленное глубоко и обстоятельно исследовано С. В. Чубраковым [11].
В представленном исследовании проведен сравнительно-правовой анализ формирования и направлений модернизации системы принципов УИЗ стран постсоветского пространства (далее — стран ПСП), на примере которых, в связи с их общей историко-правовой базой, возможно выделение основных тенденций в обозначенной сфере.
Предваряя рассмотрение принципов УИЗ стран ПСП, считаем необходимым изучить подход международных стандартов обращения с осужденными к определению и содержанию принципов исполнения наказаний.
Среди обозначенных документов имеется немало актов, содержащих в названии термин «принципы». К числу наиболее известных и значимых из них относятся: Принципы медицинской этики, относящиеся к роли работников здравоохранения, в особенности врачей, в защите заключенных или задержанных лиц от пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (резолюция Генеральной Ассамблеи ООН 37/194 от 18.12.1982), Свод принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме (резолюция Генеральной Ассамблеи ООН 43/173 от 09.12.1988), Руководящие принципы для эффективного осуществления кодекса поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка (резолюция Генеральной Ассамблеи ООН 1989/61 от 24.05.1989), Основные принципы обращения (приняты и провозглашены резолюцией 45/111 Генеральной Ассамблеи ООН от 14.12.1990) и др. Вместе с тем, даже беглый анализ содержания этих документов приводит к выводу, что их положения не соответствуют российскому подходу к термину «принципы». В этой связи необходимо специально подчеркнуть,
что английское слово «principle», используемое в оригиналах перечисленных стандартов, имеет несколько вариантов перевода, среди которых кроме непосредственно термина «принцип» также могут использоваться и другие значения: «правило», «закон», «источник», «элемент» и пр.
Следовательно, приведенные выше документы, несмотря на свое название, содержат, по нашему мнению, не основополагающие идеи (принципы), а некие необходимые правила поведения (работников здравоохранения и должностных лиц по поддержанию правопорядка) либо правила обращения с определенными категориями лиц, лишенных свободы (заключенных и подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме). Подобные правила, на наш взгляд, образуют уголовно-
исполнительную деятельность, которую, по определению В. А. Уткина, составляют «действия уполномоченных государством учреждений, органов и должностных лиц по поводу осуждения, назначенного наказания, иной меры уголовно-правового характера и направленные на их реализацию» [10].
Все вышесказанное в полной мере относится и к двум наиболее значимым специальным стандартам обращения с заключенными — Европейским пенитенциарным правилам 2006 г. (далее — ЕПП) и Минимальным стандартным правилам ООН обращения с заключенными 2015 г. (Правила Нельсона Манде-лы, далее — ПНМ). Оба эти документа содержат разделы «Основные принципы», однако в них, наряду с положениями, которые обоснованно можно отнести к принципам как основополагающим руководящим началам, присутствуют и чисто управленческие («технические») предписания. К первым из них (действительно принципам) отнесем: гуманизм (пр. 1 ЕПП, пр. 1 ПНМ), законность, справедливость (пр. 2 ЕПП), пропорциональность, экономия принуждения (пр. 3
ЕПП, пр. 3 ПНМ), нормализация (пр. 5 ЕПП, пр. 5.1 ПНМ), равенство перед законом, запрет дискриминации (пр. 2.1 ПНМ), соединения наказания с исправительным воздействием, реинтеграция (пр. 4 ПНМ).
Управленческими («техническими») положениями рассматриваемых Правил являются: «установление порядка набора, профессиональной подготовки и условий работы сотрудников пенитенциарных учреждений для поддерживания высоких стандартов обращения с заключенными» (пр. 8 ЕПП), регулярный контроль за деятельностью пенитенциарных учреждений государственными и общественными (независимыми) субъектами (пр. 9 ЕПП), учет индивидуальных потребностей наиболее уязвимых категорий заключенных и заключенных с особыми потребностями, а также защита их прав (пр. 2.2 и 5.2 ПНМ).
Таким образом, положения международных стандартов обращения с осужденными не могут в полном объеме служить основой для формирования принципов национальных уголовно-исполнительных законодательств.
Как уже было отмечено выше, предметом настоящего исследования выбрано уголовно-исполнительное законодательства стран постсоветского пространства, а именно положения 15-ти Кодексов (законов) исполнения наказаний указанных государств (далее — УИК и КИН стран ПСП, Кодексы стран ПСП. Кодексы (законы) исполнения наказаний стран постсоветского пространства представлены: Уголовно-исполнительными кодексами: Армении 2004 г., Беларуси 1999 г., Казахстана 2014 г., Кыргызстана 2017 г., России 1996 г., Узбекистана 1997 г., Туркменистана 2011 г., Украины 2003 г.; Кодексами об исполнении наказаний: Азербайджана 2000 г. Латвии 1997 г. и Литвы 2003 г.; Кодексом исполнения уголовных наказаний Таджикистана 2001 г.,
Исполнительным кодексом Молдовы 2004 г., Законом Грузии «Кодекс о заключении под стражу» 2010 г., Законом Эстонской Республики о тюремном заключении 2000 г. Тексты всех кодексов стран ПСП приведены по ИС «Параграф»: URL: http://online.zakon.kz, дата обращения: 11.02.2022). Приходится с сожалением констатировать, что нам не удалось получить доступ к русскоязычному тексту Кодекса об исполнении наказаний Литовской Республики, поэтому сам перечень принципов приведен из аналитико-правового обозрения «Уголовно-исполнительное законодательство государств, граничащих с Республикой Беларусь» [9, с. 171] (автор выражает особую благодарность начальнику кафедры уголовно-исполнительного права Академии МВД Республики Беларусь, кандидату юридических наук, доценту Николаю Владимировичу Кийко за содействие в получении информации для настоящего исследования).
Среди государств ПСП важно выделить еще одну общность стран — участников Содружества Независимых Государств (СНГ). Необходимо отметить, что говоря о странах, входящих в СНГ, мы опираемся на позицию Исполнительного Комитета СНГ, включающего в Содружество 11 государств, из которых 9: Азербайджан, Армения, Беларусь, Казахстан, Кыргызстан, Молдова, Россия, Узбекистан, Таджикистан — действительные члены; Туркменистан — ассоциированный член; Украина — государство со спорным статусом в СНГ (см.: Исполнительный комитет СНГ: официальный сайт // URL: http: //www.cis.minsk.by/map, дата обращения: 14.01.2022).
Государства — участники СНГ придают большое значение единообразной правотворческой деятельности в сфере борьбы с преступностью, включая законодательство об исполнении уголовных наказаний. Конкретным проявлением
сказанного является постановление Межправительственной Ассамблеи государств — участников СНГ от 28.10.1994 «О правовом обеспечении интеграционного развития Содружества Независимых Государств», в соответствие с которым принят Модельный Уголовно-исполнительный кодекс
(02.11.1996), имеющий рекомендательный характер для правотворческих органов государств-участников СНГ (далее
— УИК СНГ, Модельный УИК).
Именно перечень принципов УИЗ, приведенный в ст. 7 УИК СНГ, послужил основой для формирования системы принципов в национальных законодательствах членов Содружества Независимых Государств. Эти принципы: 1) законность, 2) гуманизм, 3) демократизм, 4) равенство осужденных перед законом, 5) дифференциация и индивидуализация исполнения наказания, 6) рациональное применение принудительных средств и стимулирование пра-вопослушного поведения, 7) соединение наказания с исправительным воздействием.
Обозначим эти семь принципов как базовые, так как они практически дословно воспроизведены в УИК и КИН стран СНГ, принятых до 2000 г. Вместе с тем базовые принципы встречаются и в Кодексах стран, не входящих в СНГ.
Далее необходимо выделить критерии сравнительно-правового анализа системы принципов УИЗ стран ПСП. Нами эти критерии разделены на формальные
— характеризующие систему принципов с внешней стороны, и материальные — раскрывающие внутреннюю структуру этой системы. К формальным критериям отнесем: названия соответствующих статей; способы изложения: простое перечисление принципов либо раскрытие содержание каждого из них; количество статей, образующих национальную систему принципов УИЗ. Материальные критерии системы принципов УИЗ составляют: количество принципов УИЗ,
образующих систему конкретного государства; иерархия принципов (классификация по вертикали): варианты содержания конкретного принципа в национальных законодательствах; тенденции развития системы принципов УИЗ.
Начнем анализ положений УИК и КИН стран ПСП с формальных критериев. Названия более двух третей соответствующих статей Кодексов (11 из 15) содержат формулировку «Принципы уголовно-исполнительного законодательства (законодательства об исполнении наказаний)».
В названиях еще двух Кодексах наблюдается объединение принципов с другими элементами общих положений Законов об исполнении наказаний. Так, в Кодексе Латвии об исполнении наказаний 1997 г. ст. 4 определена как «Основание и основные принципы исполнения уголовного наказания», а ст. 1 Закона Грузии «Кодекс о заключении под стражу» 2010 г. (далее — Кодекс Грузии) имеет название «Цели и принципы законодательства Грузии об исполнении заключения под стражу и лишения свободы».
В Законе Эстонской Республики о тюремном заключении 2000 г. (далее — Закон Эстонии) в названиях статей вообще не используется термин «принципы», однако анализ содержания этого закона позволяет, на наш взгляд, выделить статью, имеющую отношение к исследуемой сфере. Это ст. 4.1 «Уважение человеческого достоинства и соблюдение прав» (внесена 01.06.2008, действует в ред. 15.07.2013).
В КИН Таджикистана 2001 г. применен интересный подход: отсутствует статья с перечислением принципов, но имеется шесть статей, раскрывающих содержание каждого из них.
Рассматривая содержание статей УИК и КИН стран ПСП, можно отметить, что в 11 -ти из них заложено простое перечисление принципов, и соответственно этому посвящена одна ста-
тья. К этой же группе отнесем и Закон Эстонии, в положениях ст. 4.1 которого нами было выделено два принципа — гуманизма (уважение человеческого достоинства) и рационального применения мер принуждения.
Еще в четырех Кодексах: Армении 2004 г. (ст. 5-10), Кыргызстана 2017 г. (ст. 7-14), Литвы 2003 г. (ст. 5-9) и Таджикистана 2001 г. (ст. 8-13) содержание каждого принципа раскрыто в отдельной статье.
Нельзя обойти вниманием и то обстоятельство, что в Исполнительном кодексе Молдовы 2004 г. (далее — ИК Молдовы) присутствуют три статьи, имеющие отношение к системе принципов УИЗ. В первоначальной редакции ИК Молдовы была лишь одна статья — № 167, содержащая простое перечисление девяти принципов УИЗ (ч. 1), а также бланкетные нормы, отсылающие к принципам уголовного права (ч. 2) и принципам уголовно-процессуального законодательства (ч. 3). Однако в 2014 г. в Кодекс были введены дополнительно две статьи: ст. 167.1 «Запрет применения пыток, бесчеловечного или унижающего достоинство либо иного жестокого обращения» (далее — запрет пыток) и 167.2 «Запрет дискриминации при исполнении наказания», причем последняя была еще изменена и в 2016 г.
По нашему мнению, эти две новеллы ИК Молдовы дублируют уже имеющиеся в ч. 1 ст. 167 принципы гуманизма и равенства перед законом соответственно. Схожая ситуация закреплена и в УИК Туркменистана 2011 г., в котором в ч. 2 и 3 ст. 3 отдельно закреплены те же принципы, что и в статьях 167.1 и 167.2 ИК Молдовы, при наличии принципов гуманизма и равенства перед законом в ч. 1 ст. 3 Кодекса. В этой связи важно подчеркнуть, что право не подвергаться пыткам, бесчеловечному или унижающему достоинство либо иному жестокому обращению в обоих рассматриваемых Кодексах дополнительно за-
креплено еще и среди основных прав осужденных: п. Ь ч. 1 ст. 169 ИК Молдовы и ч. 2 ст. 8 УИК Туркменистана. Подобное дублирование одних и тех же норм, причем относящихся и к разным институтам уголовно-исполнительного права, представляется нам дефектом юридической техники.
Оценивая количество принципов УИЗ, образующих систему конкретного государства, наблюдаем значительную разброс по странам — от двух в Кодексах Латвии и Эстонии до двенадцати в УИК Украины 2003 г. По УИК и КИН других государств ПСП количество принципов выглядит так: Армения, Грузия, Литва — по 5, Узбекистан, Таджикистан — по 6, Азербайджан, Беларусь, Кыргызстан Россия, Туркменистан — по 7 (как в УИК СНГ), Казахстан — 8, Молдова — 9.
Приступая к классификации принципов УИЗ по вертикали, начнем построение их иерархии с базовых принципов, заложенных УИК СНГ.
Ведущим в иерархии принципов УИЗ стран ПСП является гуманизм. Однако необходимо специально подчеркнуть, что хотя гуманизм единственный принцип, присутствующий во всех 15-ти Кодексах, в иерархии принципов он лишь второй, уступая первое место законности. Так, всего в трех УИК и КИН стран ПСП гуманизм поставлен на первое место: Армения, Латвия, Эстония.
Также следует заметить, что даже в двух государствах с наименьшим числом принципов (Латвии и Эстонии) гуманизм определен как наиболее значимый принцип исполнения уголовных наказаний. Вместе с тем гуманизм закреплен в указанных Законах опосредованно — через запрет пыток (Латвия) и уважения человеческого достоинства заключенных (Эстония). Кроме того, в ст. 3 КИН Латвии, также как и в ч. 2 ст. 9 УИК Кыргызстана, запрет пыток определен и как негативная цель исполнения наказания, что нам представляется де-
фектом логического построения систем Общей части Кодексов этих стран из-за смешивания их базовых понятий.
В ряде Кодексов гуманизм воспринимается только как запрет пыток или уважение человеческого достоинства (Латвия, Эстония). Последний элемент отражен и в статьях УИК и КИН стран, предусматривающих раскрытие содержания принципа гуманизма: в УИК Армении (ч. 2 ст. 6), УИК Кыргызстана (ч. 2 ст. 9), КИН Таджикистана (ч. 2 ст. 10).
Для сравнения: принципу законности в 10-ти Кодексах из 15-ти отведена первостепенная роль. Помимо уже упомянутых трех государств, определивших ведущим принцип гуманизма, не признается ведущая роль законности при исполнении наказаний в Кодексах Казахстана и Украины. Так, в УИК Украины (ст. 5) первое место среди принципов закреплено за неотвратимостью исполнения и отбывания наказаний. В УИК Казахстана (ст. 5) эта роль отведена принципу соблюдения прав, свобод и законных интересов человека и гражданина.
В этой связи мы солидарны с позицией В. А. Уткина, объясняющего содержание принципа законности рядом обстоятельств. По его мнению, законность предполагает законность самих законов в области исполнения наказаний, верховенством закона среди источников уголовно-исполнительного права, соответствие закону правоприменительных (индивидуальных правовых) актов, соответствие закону фактической деятельности субъектов уголовно-исполнительных правовоотношений, а также законность средств обеспечения законности [5, с. 53].
Третьим, в системе базовых принципов УИЗ, определен демократизм. Этот принцип является одним из самых спорных. Так, представляется обоснованным мнение В. А. Уткина, утверждающего, что существующие в литера-
туре суждения по его содержанию и действию не отвечают требованиям применимости ко всем или к большинству институтов уголовно-исполнительного права и что само закрепление в УИК РФ принципа демократизма — привычная дань прошлому [5, с. 43-46].
Этот принцип закреплен в 9-ти УИК и КИН стран ПСП: Азербайджан, Беларусь, Грузия, Молдова, Россия, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан, Украина. Важно отметить, что все перечисленные государства являются членами СНГ. Кроме того, в КИН Таджикистана (ст. 11) раскрывается содержание данного принципа.
Соответственно, отсутствует этот принцип в 6-ти Кодексах: Казахстан, Латвия, Эстония, Армения, Кыргызстан, Литва.
Следующим базовым принципом УИЗ стран ПСП, четвертым по УИК СНГ, является равенство осужденных перед законом. Данный принцип заложен в Кодексах 12-ти государств ПСП. Исключение составляют УИК Казахстана и Узбекистана, а также Закон Эстонии. В иерархии принципов УИЗ равенству осужденных перед законом отводится различная роль в национальных законодательствах. Так, в Кодексах Латвии, Литвы и Таджикистана обозначенный принцип закреплен вторым по значимости, а в УИК Украины — он только шестой.
Этот принцип имеет конституционную основы (ч. 2 ст. 19 Конституции), и его суть заключается в недопущении дискриминации осужденных и иных лиц по таким признакам, как пол, возраст, социальное положение и др.
Выше уже было отмечено, что в Кодексах Молдовы (ст. 167.2) и Туркменистана (ч. 1 и 2 ст. 3) рассматриваемый принцип отражен дважды — сначала как равенство осужденных перед законом, а затем как запрет дискриминации, причем в ИК Молдовы отдельной статьей. В
КИН Латвии (ст. 3) также имеются оба варианта закрепления данного принципа, но в обратном порядке — сначала запрет дискриминации (п. 2 ч. 2), а затем равенства перед законом (п. 3 ч. 2).
Дополнительно стоит отметить, что в ИК Молдовы помимо общих признаков, по которым запрещена дискриминация, содержатся и присущие только данному Кодексу — «ограничения возможностей, контагиозного или неконтагиозного хронического заболевания, ВИЧ-инфекции/СПИДа».
Пятым, из числа базовых, является принцип дифференциации и индивидуализации исполнения наказания. Он закреплен в 13-ти Кодексах, отсутствует в двух — Латвии и Эстонии.
Здесь уместно привести мнение А. В. Шеслера, справедливо считающего данный принцип УИЗ отраслевой реализацией дифференциации и индивидуализации уголовной ответственности и наказания [12, а 35-41].
Обозначенный принцип имеет несколько вариантов закрепления в УИК и КИН стран ПСП. Основным вариантом является повторение положений УИК СНГ, т. е. одним сложным принципом, включающим в себя два самостоятельных принципиальных требования — дифференциации и индивидуализации. Эта редакция содержится в Кодексах 9-ти государств: Армении, Беларуси, Кыргызстана, Молдовы, России, Таджикистана, Туркменистана, Узбекистана, Украины. Примечательно, что все эти страны — члены СНГ.
Показательно, что и в этом вопросе Молдова пошла «своим путем», дополнив данный принцип еще одним элементом — планированием исполнения уголовных наказаний (п. 6 ч. 2 ст. 167 ИК).
Своеобразный подход к рассматриваемому вопросу продемонстрировали и законодатели Армении. При раскрытии содержания данного принципа они объединили его с другим базовым принципом, а именно: «Дифференциация и ин-
дивидуализация исполнения наказания — это рациональное применение мер принуждения, способов исправления осужденного и стимулирования его пра-вопослушного поведения, осуществляемое путем дифференциации и индивидуализации личности осужденного» (ст. 9 УИК).
Вторым вариантом закрепления исследуемого принципа является ограничение его содержания до индивидуализации исполнения наказаний, реализованное в 3-х Кодексах (Азербайджан, Грузия, Литва). В КИН Литвы в один принцип кроме индивидуализации включено еще «и участие общественности в процессе исправления осужденных» (ст. 8).
Третий вариант отражения принципа дифференциации и индивидуализации применен в УИК Казахстана, в котором этот принцип разделен на два самостоятельных — «дифференциации условий исполнения наказаний» (п. 4 ст. 5) и «индивидуализации исполнения наказания и иных мер уголовно-правового воздействия» (п. 5 ст. 5).
Следующим, шестым по счету, является сложный базовый принцип, включающий в себя, согласно УИК СНГ, два самостоятельных принципиальных требования — рационального применения принудительных средств и стимулирования правопослушного поведения. Данный принцип не нашел своего отражения в Кодексах трех стран ПСП: Грузия, Латвия, Литва. Также в качестве самостоятельного принципа данное требование не закреплено в УИК Армении, на что указано выше.
Среди остальных 11 -ти УИК и КИН стран ПСП, включивших рациональное применение принудительных средств и стимулирование правопослушного поведения в перечень принципов своего УИЗ, также наблюдается разница подходов.
Первую группу стран ПСП, в Кодексах которых в целом по смыслу, хотя и с
некоторыми вариациями требований, воспроизведена формулировка УИК СНГ, образуют Кыргызстан, Молдова, Узбекистан и Украина.
Во второй группе Кодексов стран ПСП рассматриваемый принцип содержит уже не два, как в УИК СНГ, а три принципиальных требования, объединены УИК России и УИК Туркменистана. Третьим, добавочным элементом здесь выступает рациональное применение мер средств исправления осужденных
Третью группу образует КИН Азербайджана, в котором данный базовый принцип включает уже четыре требования: «целесообразного применения мер принуждения, средств исправления осужденных и стимулирования их пра-вопослушного поведения и усиления воспитательного воздействия наказания».
Следующий вариант закрепления рассматриваемого принципа выделен в Законе Эстонии (ч. 2 ст. 4.1), в положениях которого присутствует, по нашему мнению, только одно требование — рационального применения мер принуждения (в первоисточнике — «минимально необходимых по соображениям безопасности ограничений»).
В названиях статей КИН Таджикистана присутствует только стимулирование права послушного (орфография официального источника — А. П.) поведения, которое объединено со справедливостью в один принцип (ст. 12). Вместе с тем анализ текста данного Кодекса позволяет выделить элементы рационального применения мер принуждения в ч. 1 ст. 10 «Принцип гуманизма»: «В процессе исполнения наказания к осужденному применяется минимум право ограничений, которые необходимы и достаточны для достижения целей наказания».
Пятым вариантом встраивания рационального применения принудительных средств и стимулирования правопо-слушного поведения в систему принци-
пов УИЗ стран ПСП является подход законодателей Беларуси и Казахстана. В Кодеках этих государств данный базовый принцип разделен на два требования, одно из которых содержит еще и дополнительное предписание. Так, в УИК Беларуси (ст. 6) шестым принципом УИЗ заявлено «рациональное применение мер принуждения и средств исправления осужденных», а седьмым — «стимулирование их правопослушного поведения». В УИК Казахстана (ст. 5) это принципы № 6 — «рациональное применение мер принуждения» и № 8 — «стимулирование правопослушного и активного общественно полезного поведения осужденных».
Седьмым, и завершающим систему базовых принципов УИЗ стран ПСП, требованием определено «соединение наказания с исправительным воздействием». Сразу отметим, что это наименее востребованный в Кодексах данных государств принцип. Он не отражен практически в половине УИК и КИН стран ПСП — 7-ми из 15-ти. Эту группу государств образуют: Грузия, Латвия, Литва, Молдова, Таджикистан, Узбекистан, Эстония.
В КИН Азербайджана, на наш взгляд, элементы данного принципа заложены в «усилении воспитательного воздействия наказания» и включены в принцип № 6, о чем мы говорили выше.
В остальных семи Кодексах рассматриваемых государств сохранен «дух» базового принципа «соединение наказания с исправительным воздействием», однако в части «буквы» имеются некоторые различия, исследование которых мы полагаем нецелесообразным ввиду их незначительности. Исключением из заявленного «единодушия» законодателей по данного вопросу является ст. 14 УИК Кыргызстана, где этот принцип включает в себя «соединение наказаний и принудительных мер уголовно-правового воздействия с исправитель-
ным воздействием на осужденных и их ресоциализацией».
Кроме рассмотренных семи базовых принципов, в системах УИЗ стран ПСП имеются и оригинальные национальные предписания. Рассмотрим их в соответствии с упоминаемостью в УИК и КИН государств.
Первым по частоте закрепления является принцип справедливости. Это логично, так как данный принцип закреплен в большинстве Уголовных кодексов стран ПСП, в том числе и в УК РФ (ст. 6). Термин «справедливость» использован в названиях исследуемых принципов четыре раза, дважды — как самостоятельное название принципа УИЗ: УИК Узбекистана (п. 2 ст. 6) и УИК Украины (п. 3 ст. 5).
Еще два раза «справедливость» выступает в качестве отдельного принципиального требования сложного принципа. Это: ст. 9 КИН Литвы «Принципы справедливости и прогрессивности при исполнении наказаний» и ст. 12 КИУН Таджикистана «Справедливости и стимулирования права послушного поведения».
Вторым, дополнительным к базовым, в названиях принципов УИЗ стран ПСП встречается термин «соблюдение (уважение) прав, свобод и законных интересов человека и гражданина». Важно отметить, что данная формулировка во всех случаях образует отдельный принцип: п. 1 ст. 5 УИК Казахстана, п. 4 ч. 1 ст. 167 ИК Молдовы и п. 12 ст. 5 УИК Украины. Следует отметить, что в этом случае вновь, на наш взгляд, наблюдается дублирование норм. Во всех перечисленных Кодексах указанные нормы уже присутствуют среди задач УИЗ: в УИК Казахстана — это охрана прав и свобод | осужденных (п. 3 ч. 2 ст. 1); в_ИК Молдовы — защита прав, свобод и законных интересов лиц, в отношении которых исполняются решения уголовного характера (ч. 2 ст. 166), и в УИК Украины — определение гарантий защиты прав
осужденных, их законных интересов и обязанностей (ч. 2 ст. 1).
Также три раза в названиях принципов УИЗ стран ПСП использован термин «участие общественности в процессе исправления осужденных» — трижды. Данное требование в роли самостоятельного принципа присутствует в УИК Украины — «участия общественности в предусмотренных законом случаях в деятельности органов и учреждений исполнения наказаний» (п. 12 ст. 5) и УИК Кыргызстана — «участия общественности» (ст. 10). Еще одним вариантом закрепления этого требования является встраивание его в сложный принцип — ст. 10 КИН Литвы «Принцип индивидуализации наказания при исполнении и участия общественности в процессе исправления осужденных».
Кроме того, две новеллы представлены в ст. 5 УИК Украины, что неудивительно, учитывая наибольшее количество принципов УИЗ в данном Кодексе — 12. Это принципы «неотвратимости исполнения и отбывания наказаний» (п. 1) и «взаимной ответственности государства и осужденного» (п. 8). В связи с отсутствием легального толкования этих дефиниций крайне затруднительно оценить содержание.
Подводя итог вышеизложенному, приходим к следующим основным выводам. В связи с неопределенностью самого понятия «принцип» наблюдаются противоречивые подходы как к системе принципов, так и к наполнению содержания аналогичных по наименованию принципов, на что справедливо указывает С. В. Чубраков [11, с. 115].
На основе положений Модельного Уголовно-исполнительного кодекса СНГ построена система принципов УИЗ в национальных законодательствах государств — участников Содружества Независимых Государств. Вместе с тем, при закреплении принципов УИК СНГ в конкретные УИК и КИН стран произошла их трансформация. Практически до-
словно формулировки ст. 7 Модельного кодекса воспроизведены в УИК Беларуси 1999 г. и УИК России 1996 г. В Кодексах стран СНГ, принятых позднее, особенно после 2006 г., заметно влияние Европейских пенитенциарных правил. Исключением из этого подхода является ИК Республики Молдова, структура которого как в целом, так и при построении системы принципов УИЗ кардинально отличается от любого Кодекса стран СНГ, на что нами неоднократно указывалось [4, с. 96-97] и что также отмечала О. В. Демидова [2, с. 139]. Соответственно и пенитенциарная система Молдовы заметно отличается от подобных систем других государств СНГ. В этой связи мы не можем согласиться с П. В. Тепляшиным, включающим пенитенциарную систему Молдовы, наряду с уголовно-исполнительными системами России, Украины и Беларуси, в славянский тип европейских пенитенциарных систем [8, с. 94].
Вполне предсказуемо и то обстоятельство, что соответствующие законы стран ПСП, не входящих в СНГ (Латвия, Литва, Эстония), радикально отличаются от первых даже по названиям, не говоря уже о терминологии и внутренней структуре. Исключение в этом вопросе составляет Кодекс Грузии о заключении под стражу 2010 г., в котором перечень принципов УИЗ в целом созвучен со ст. 7 УИК СНГ, хотя и уменьшен количественно.
Наряду с этим при регламентации ряда принципов в национальных законодательствах проявляются, по нашему мнению, дефекты юридической техники формирования структуры Общих частей ряда УИК и КИН стран ПСП. В этих Кодексах определенная как принципиальное требование совокупность правовых норм одновременно может выступать и целью, и задачей, и принципом УИЗ государства, и, впридачу к этому, еще и основным правом осужденного. Отмеченное дублирование однотипного ком-
плекса норм особенно наглядно проявляется в сфере законодательного запрета пыток, насилия и другого жестокого или унижающего человеческое достоинство обращения с осужденными в странах ПСП.
Варианты подобного дублирования различны: это либо отдельная статья — ст. 167.1 ИК Молдовы 2004 г., либо включение запрета пыток в статьи, раскрывающие содержание принципа гуманизма, — ч. 2 ст. 6 УИК Армении 2004 г., ч. 2 ст. 9 УИК Кыргызстана 2017 г., и ч. 2 ст. 10 КИУН Таджикистана 2001 г. Также запрет пыток отдельно отмечен в УИК и КИН стран ПСП, принципам которых отвелена единственная статья: п. 1 ч. 2 ст. 4 КИН Латвии 1997 г., ч. 1 ст. 4.1 Закона Эстонии 2000 г., ч. 2 ст. 8 УИК Туркменистана 2011 г. Обращают на себя внимание годы принятия обозначенных Кодексов — кроме КИН Латвии, это годы после 2000 г., т. е. после ратификации государствами ПСП Конвенции ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (принята и открыта для подписания, ратификации и присоединения резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН № 39/46 от 10.12.1984). Кроме того, статьей 17 Факультативного протокола 2002 г. к данной Конвенции (принят резолюцией 57/199 Генеральной Ассамблеи от 18.12.2002, вступил в силу 22.06.2006) предусмотрено создание независимых превентивных механизмов для предупреждения пыток на национальном уровне. Этот протокол ратифицировали восемь государств ПСП: Армения, Азербайджан, Грузия, Казахстан, Кыргызстан, Молдова, Украина, Эстония.
В целом положения, регламентирующие запрет пыток, при их бесспорной значимости в Кодексах стран ПСП, представляются нам зачастую избыточными, размывающими содержание этих мер и несколько демонстративными.
Также необходимо подчеркнуть, что самая основательная законодательная конструкция запрета пыток, в том числе и создание национальных превентивных механизмов, не гарантирует их предупреждение на практике [1].
Несмотря на высказанную критику, анализ вышеперечисленного позволяет выделить устойчивую тенденцию по совершенствованию законодательного запрета пыток, насилия и другого жестокого или унижающего человеческое достоинство обращения с осужденными в странах ПСП.
Следующей тенденцией развития системы принципов УИЗ в Кодексах стран ПСП отметим увеличение числа принципиальных требований. Этот прирост происходит тремя основными способами. Во-первых, это деление сложных принципов на простые. Например, базовый принцип дифференциации и индивидуализации в УИК Казахстана разделен на два самостоятельных — «дифференциации условий исполнения наказаний» (п. 4 ст. 5) и «индивидуализации исполнения наказания и иных мер уголовно-правового воздействия» (п. 5 ст. 5).
Во-вторых, дополнение системы принципами, отвечающими новым подходам к исполнению наказаний, как, например, принцип «участия общественности в процессе исправления осужденных» (ст. 10 УИК Кыргызстана).
И в-третьих, приведение в соответствие принципов УИЗ требованиям материального права, заложенным в Уголовных кодексах стран ПСП, в том числе и в УК РФ. Принципы законности, равенства граждан перед законом и гуманизма уже включены в число базовых принципов УИЗ. Принцип вины (ст. 5 УК РФ) также был реализован при назначении наказания. Соответственно, вне поля составителей УИК СНГ и национальных законодателей остался принцип справедливости, установки которого, по нашему мнению, востребова-
ны в регламентации процесса исполнения наказания. В этой связи мы поддерживаем позицию С. А. Сторожева, утверждающего, что отсутствие законодательного закрепление принципа справедливости в отечественном уголовно-исполнительном праве является существенным пробелом [7].
В качестве примера реализации обеих обозначенных тенденций рассмотрим проект Общей части нового УИК РФ (далее — Проект), подготовленный коллективом авторов в 2016 г. во главе с В. И. Селиверстовым. В этой работе предлагается выделить в УИК РФ принципы в отдельную главу и включить туда статью с их перечислением (ст. 8), а также 12 статей, раскрывающих содержание каждого из принципов [3, с. 3741]. К принципам правового регулирования отнесены: законность, гуманизм, справедливость, целесообразность, демократизм, равенство граждан перед законом, соединение уголовного наказания с исправительно-предупредительным воздействием, дифференциация, индивидуализация, экономия принуждения, стимулирование правопослушного поведения и общественно полезной активности осужденных, участие общества и граждан в исправлении осужденных и в обеспечении их прав и законных интересов.
Первая тенденция совершенствования системы принципов (запрет пыток) нашла свое отражение в качестве элементов принципа гуманизма в ч. 1 ст. 10 Проекта. Кроме того, в рассматриваемом Проекте запрет мер, приравненных к пытке, а также необходимость защиты от них и неприемлемость их оправдания никакими обстоятельствами дополнительно включены в содержание права на обеспечение достоинства личности осужденных (ч. 2 ст. 36) [3, с. 51]. Обозначенный подход является обоснованным и достаточным для этой сферы.
Вторая тенденция проявилась в увеличении в Проекте количества принци-
пов УИЗ России с 7-ми до 12-ти. Важно подчеркнуть, что в Проекте реализованы все три основных направления расширения перечня принципов. Так, закрепленный в ст. 8 УИК РФ принцип рационального применения мер принуждения, средств исправления осужденных и стимулирования их правопослушного поведения превратился в три принципа — соединения уголовного наказания с ис-правительно-предупредительным воздействием (ст. 16 Проекта), экономии принуждения (ст. 19 Проекта), стимулирования правопослушного поведения и общественно полезной активности осужденных (ст. 20 Проекта).
Второе направление совершенствование системы принципов УИЗ проявилось во включении в Проект принципа участия общества и граждан в исправлении осужденных и в обеспечении их прав и законных интересов (ст. 21 Проекта). Данная новелла служит основой для реализации, в том числе, и положений Концепции развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации на период до 2030 года (утв. распоряжением Правительства РФ от 29.04.2021 № 1138-р). Одним из направлений совершенствования и развития
УИС в Концепции определено «повышение уровня взаимодействия с институтами гражданского общества, включая обратную связь с гражданами и средствами массовой информации, международное сотрудничество» (раздел XX).
Вместе с тем полагаем, что включение в перечень Проекта принципов демократизма (ст. 11) и целесообразности (ст. 13) представляется спорным. По поводу неоднозначности содержания принципа демократизма аргументы были приведены выше. Более того, наличие в Проекте принципа участия общества и граждан в исправлении осужденных и в обеспечении их прав и законных интересов (ст. 20) полностью нивелирует роль демократизма.
Что же касается принципа целесообразности, то нас смущает его формулировка. Более обоснованным видится название этого принципа как «недопустимость противопоставления целесообразности иным принципам». В пользу этого тезиса свидетельствует, по нашему мнению, ч. 5 ст. 13 Проекта: «Ссылка на целесообразность недопустима для оправдания нарушений иных признаков».
Литература
1. Балтабаев, К. Ж., Дрокин, Ю. Н. Проблемы уголовно-исполнительного законодательства Республики Казахстан и его применения // Уголовно-исполнительное право. — 2020. — Т. 15 (1-4). — № 2. — С. 173-176.
2. Демидова, О. В. Особенности уголовно-исполнительного законодательства государств — участников Содружества Независимых государств // III Международный пенитенциарный форум «Преступление, наказание, исправление»: сб. тез. выступ. и докл. участников (г. Рязань, 21-23 нояб. 2017 г.): в 8 т. — Рязань: Академия ФСИН России, 2017. — Т. 2. Совершенствование норм уголовного и уголовно-исполнительного законодательства: материалы Междунар. науч.-практ. конф. (21-23 нояб. 2017 г.). — Рязань: Академия ФСИН России, 2017. — С. 138141.
3. Общая часть нового Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации: результаты теоретического моделирования / под ред. В. И. Селиверстова. — Москва: Юриспруденция, 2016. — 80 с.
4. Павленко, А. А. Международные стандарты деятельности медицинского персонала пенитенциарных учреждений и их реализация в России и странах СНГ: моно-
графия / под ред. В. А. Уткина. — Томск: ФКУ ДПО Томский ИПКР ФСИН России, 2018. — 143 с.
5. Российский курс уголовно-исполнительного права: в 2 т. Т. 1. Общая часть: учеб. / под ред. В. Е. Эминова, В.Н. Орлова. — Москва: МГЮА имени О. Е. Кутафина; ООО «Издательство «ЭЛИТ», 2012. — 696 с.
6. Словарь русского языка: в 4-х т. / РАН, Ин-т лингвистич. исследований; под ред. А. П. Евгеньевой. — 4-е изд., стер. — Москва: Рус. яз.; Полиграфресурсы, 1999 (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека.
7. Сторожев, С. А. Справедливость как принцип уголовно-исполнительного законодательства России и некоторых стран СНГ // IV Международный пенитенциарный форум «Преступление, наказание, исправление» (к 140-летию уголовноис-полнительной системы России и 85-летию Академии ФСИН России): сб. тез. выступлений и докладов участников (г. Рязань, 20-22 нояб. 2019 г.): в 10 т. — Т. 2: Материалы международных научно-практических конференций и круглых столов. — Рязань: Академия ФСИН России, 2019. — С. 243-246.
8. Тепляшин, П. В. Славянский тип европейских пенитенциарных систем // Вестник Кузбасского института. — 2017. — № 3 (32). — С. 92-105.
9. Уголовно-исполнительное законодательство государств, граничащих с Республикой Беларусь (сравнительный контент-анализ) / под общ. ред. В. В. Марчука, В. М. Хомича. — Минск: Амалфея, 2020. — 500 с.
10. Уткин, В. А. Уголовно-исполнительная деятельность и предмет уголовно-исполнительного права // Уголовно-исполнительное право. — 2016. — № 2 (24).
— С. 39-43.
11. Чубраков, С. В. Проблема принципов в уголовно-исполнительном праве: история и современность / под ред. В. А. Уткина. — Томск: Издательский Дом ТГУ, 2015.
— 128 с.
12. Шеслер, А. В. Уголовно-правовая политика : учебное пособие. — 2-е изд., испр. и доп. — Новокузнецк: ФКОУ ВО Кузбасский институт ФСИН России, 2018. — 78 с.
References
1. Baltabaev K. Z., Drokin Y. N. Problemy ugolovno-ispolnitel'nogo zakonodatel'stva Respubliki Kazakhstan i yego primeneniya [Problems of the penal legislation of the Republic of Kazakhstan and its application]. Ugolovno-ispolnitel'noepravo [Penal Law], 2020, no. 2, p. 173-176.
2. Demidova O. V. Osobennosti ugolovno-ispolnitel'nogo zakonodatel'stva gosudarstv — uchastnikov Sodruzhestva Nezavisimykh gosudarstv [Features of the penal legislation of the states — participants of the Commonwealth of Independent States]. In: III Mezhdunarodnyi penitentsiarnyi forum «Prestuplenie, nakazanie, ispravlenie» [Proc. the III International penitentiary forum «Crime, punishment, correction»: (Ryazan, Nov 21-23. 2017)]. In 8 vol. Vol. 2: Materials of the International Scientific and Practical Conference "Improving the Standards of Criminal and Penal Enforcement Law". Ryazan, the Academy of the FPS of Russia, 2017. P. 138-141.
3. Obshchaia chast' novogo Ugolovno-ispolnitel'nogo kodeksa Rossiyskoi Federatsii: re-zul'taty teoreticheskogo issledovaniia [The general part of the new Penal Code of the Russian Federation: the results of a theoretical study]. Moscow, Publishing House "Jurisprudence", 2016. 80 p.
4. Pavlenko A. A. Mezhdunarodnye standarty deyatel'nosti meditsinskogo personala peni-tentsiarnykh uchrezhdeniyi ikh realizatsiya v Rossii i stranakh SNG [International med-
ical personnel of penitentiary institutions performance standards and their implementation in Russia and the countries of the Commonwealth of Independent States]. Ed. by prof. V. A. Utkin. Tomsk, 2018. 143 p.
5. Rossiyskii kurs ugolovno-ispolnitel'nogo prava : v 2 t. T. 1. Obshchaia chast' [Russian course of penal law: in 2 volumes. Vol. 1. General part]. Textbook. Ed. V. E. Eminov, V. N. Orlov. Moscow, Moscow State Law Academy named after O. E. Kutafin; Publishing House ELIT, 2012. 696 p.
6. Slovar' russkogo iazyka [Dictionary of the Russian language]. In 4 vol. RAS, Institute of Linguistics Research; ed. A. P. Evgenieva. 4th ed., erased. Moscow, Rus. lang.; Polygraphic resources, 1999 (electronic version). Fundamental electronic library.
7. Storozhev S. A. Princip spravedlivosti v ugolovno-ispolnitel'nom prave [The principle of justice in criminal law]. In: Ugolovno-ispolnitel'naya sistema segodnya: vzai-modejstvie nauki i praktiki [Criminal and Executive system today: interaction of science and practice]. Materials of the XIX all-Russian scientific and practical conference, Вестник Кузбасского института, № 1 (46) / 2021 68 October 30-31, 2019. Ed. candidate of pedagogical sciences, associate professor A. G. Chirikov. Novokuznetsk, KI of the FPS of Russia, 2019. P. 65-66.
8. Teplyashin P. V. Slavianskii tip evropeiskikh penitentsiarnykhsistem [Slavic type European penitentiary systems]. Vestnik Kuzbasskogo instituta [Bulletin of the Kuzbass Institute], 2017, no. 3 (32), p. 92-105.
9. Ugolovno-ispolnitel'noie zakonodatel'stvo gosudarstv, granichashchikh s Respublikoi Belarus' (sravnitel'nyi kontent-analiz) [Penitentiary Legislation of the States, Bordering with the Republic of Belarus (Comparative Content Analysis)]. Ed. V. V. Marchuk, V. M. Khomich. Minsk, Amalfeya, 2020. 500 p.
10. Utkin V. A. Ugolovno-ispolnitel'naia deyatel'nost' i predmet ugolovno-ispolnitel'nogo prava [Penal activity and subject of the penal law]. Ugolovno-ispolnitel'noepravo [Penal Law], 2016, no. 2 (24), p. 39-43.
11. Chubrakov S. V. Problema principov v ugolovno-ispolnitel'nom prave: istoriya i sov-remennost' [The problem of principles in penal enforcement law: history and modernity]. Edited by V. A. Utkin. Tomsk, TSU Publishing House, 2015. 128 p.
12. Shesler A. V. Ugolovno-pravovaia politika [Criminal law policy]. Textbook. 2nd ed., rev. and addi. Novokuznetsk, Kuzbass Institute of the FPS of Russii, 2018. 78 p.
Сведения об авторе
Андрей Анатольевич Павленко: ФКУ ДПО Томский ИПКР ФСИН России (г. Томск, Российская Федерация), доцент кафедры исполнения наказаний, не связанных с лишением свободы и правового обеспечения деятельности УИС, кандидат юридических наук, доцент. E-mail: a.pav@list.ru
Information about the author
Andrei A. Pavlenko: Tomsk Institute of the professional development of employees of the FPS of Russia (Tomsk, Russia), аssociate рrofessor of the Chair of Execution of Punishments not Related to Deprivation of Liberty and Legal Support of the Penal System, сandidate of law, аssociate рrofessor. E-mail: a.pav@list.ru
