CC BY
29
СИСТЕМА ФИНИТНЫХ ФОРМ ПРОШЕДШЕГО ВРЕМЕНИ В КАЛМЫЦКОМ ЯЗЫКЕ1
0. Введение
Калмыцкий язык очень богат как синтетическими формами, так и аналитическими конструкциями, служащими для выражения аспектуальных и темпоральных значений.
В данной статье будет рассмотрена система финитных глагольных форм, относящихся к зоне прошедшего времени. Под финитными подразумеваются те формы глагола, которые способны выступать в качестве вершины независимого предложения, то есть являться синтаксически главными. В качестве вершины независимого предложения в калмыцком могут выступать как собственно финитные формы — формы, которые не способны быть вершиной относительного оборота, так и причастия — формы, которые способны быть вершиной относительного оборота.
В зоне прошедшего времени имеются как синтетические формы, так и аналитические конструкции. К синтетическим формам прошедшего времени относятся три собственно финитные формы: претерит на -V, отдаленное прошедшее на -1а, эвиден-циальное прошедшее на -$э — и одно причастие — причастие прошедшего времени на -яэп. При этом причастие на -яэп, помимо финитных употреблений, может присоединять бытийную связку, стоящую в одном из прошедших времен, образуя тем самым одну из аналитических конструкций.
Аналитические конструкции представлены причастиями с бытийной связкой и бивербальными конструкциями («сложны-
1 Материал собран в экспедициях 2006-2007 г. в поселок Ергенинский и в 2008 г. в поселок Тугтун Кетченеровского района Калмыкии при частичной поддержке гранта РФФИ № 07-06-00278 «Создание корпусов глоссированных текстов на малых языках России: нанайский, удэгейский, калмыцкий». Я бы хотела поблагодарить А. Б. Шлуинского и С. С. Сая за помощь в работе над статьей, а также всех участников калмыцких экспедиций за советы, критику и предоставленные материалы.
124
Труды ИЛИ РАН. Том У, часть 2. СПб., 2009.
ми глаголами»), состоящими из деепричастия смыслового глагола и финитной формы «вспомогательного» глагола2.
В фокусе внимания данной статьи находятся синтетические формы, а также аналитические конструкции, состоящие из причастий и бытийной связки. Бивербальные конструкции подробно рассматриваться здесь не будут, хотя при необходимости уточнения значений, а также сферы употребления синтетических форм и аналитических конструкций с бытийной связкой мы будем к ним обращаться. Данные ограничения связаны с тем, что би-вербальные конструкции в калмыцком языке находятся на разных стадиях грамматикализации, а значения, передаваемые с их помощью, весьма разнообразны и часто выходят за аспектуально-темпоральные рамки (выражение бенефактивных значений, указание на направление движения). Порой их употребление ограничено стилем речи (разговорная речь), или же привносит дополнительный оттенок значения (негативная коннотация). Значение бивербальных конструкций, ограничения на их сочетаемость, а также морфосинтаксические особенности подробно рассматриваются в [Баранова, настоящий сборник].
Статья состоит из двух частей и заключения. Первая часть посвящена имеющимся в калмыцком показателям прошедшего времени. Во второй части дана характеристика аспектуальных форм, относящихся к зоне прошедшего времени. В рамках второй части будет рассмотрена сочетаемость аспектуальных показателей с показателями прошедшего времени, взаимодействие акци-онального класса с семантикой аспектуального показателя, а также описаны некоторые конкурирующие формы и конструкции. В заключении подведены основные итоги исследования.
1. Показатели прошедшего времени
1.1. Общая характеристика
В калмыцком, так же, как и в большинстве монгольских языков, имеются три показателя прошедшего времени: -V, -1а и -$э [Санжеев 1963: 125-130; Рорре 1955/1987: 265-267]. К ним примыкает
2
В качестве вспомогательных глаголов выступают глаголы движения, глаголы позиции, бенефактивные глаголы (‘брать’, ‘давать’) и некоторые другие.
причастие прошедшего времени на -san в финитном употреблении. Соглашаясь с тем, что все формы выражают значение прошедшего времени, исследователи расходятся во мнении относительно критериев противопоставления данных форм. Как отмечает Р. П. Дораева, при объяснении различий между данными показателями прослеживаются две тенденции: одни исследователи связывают различия между формами с аспектуальными признаками, другие — с модальными [Дораева 1979: 141-142].
В данной статье мы предлагаем иной способ представления системы форм прошедшего времени, позволяющий, на наш взгляд, объединить высказанные в грамматиках точки зрения на критерии разграничения обозначенных форм в калмыцком. По нашему мнению, в рамках системы форм прошедшего времени можно выделить две подсистемы. Признаком противопоставления этих двух подсистем является выражение /невыражение эвиденциальных значений. Под эвиденциальными значениями подразумевается указание на источник знания говорящего о сообщаемом им факте [Козинцева 1994; Willett 1988; Aikhenvald 2004]. В калмыцком языке формой, выражающей эвиденциальные значения, является форма на -ja. С ее помощью передается значение косвенной засвидетельствованности, то есть указывается, что говорящий не был свидетелем описываемой ситуации, а слышал о ней от третьих лиц или предположил, что она имела место, по имеющемуся результату или на основании логического вывода (1)3.
(1) soo-n-a mana noxa baa-sa n odma g
ночь-EXT-GEN мы.ОЕК собака быть-PC.PST хлеб id-скэ -с
есть-COMPL-EVD
‘(Оказывается) ночью наша собака съела весь имевшийся хлеб’.
Формы и конструкции, не имеющие в своем составе показателя эвиденциального прошедшего -^э, являются немаркированными по признаку эвиденциальности, то есть не передают информацию о том, каким образом говорящий получил сведения о сообщаемой информации. К зоне, нейтральной к выражению
3 Значение форм с показателем -jp подробно рассматривается в разделе 1.2.
эвиденциальных отношений, относятся формы и конструкции, имеющие в своем составе показатели претерита на -V, отдаленного прошедшего на -1а или причастия прошедшего времени на -sэn.
Все аспектуальные значения, имеющие грамматическое выражение в калмыцком языке, в прошедшем времени могут быть представлены как в рамках зоны, маркированной по признаку косвеннной эвиденциальности, так и в рамках зоны, нейтральной к выражению эвиденциальных значений. В Таблице 1 приведена сочетаемость показателей прошедшего времени с аспектуальными аффиксами и аналитическими конструкциями, имеющими аспектуальное значение.
Таблица 1. Сочетание аспектуальных форм с показателями прошедшего времени
-& -V9 -la -S9n
Аспектуальные аффиксы
Прогрессив: -ja OK Х OK OK
Комплетив: -ск OK OK OK OK
Аналитические конструкции с причастиями
Хабитуалис: причастие на -dpg и бытийная связка baa- ‘быть’ OK Х OK OK
Континуатив: форма на -a и бытийная связка baa- ‘быть’ OK Х OK OK
Бивербальные конструкции4
Комплетив: деепричастие на -jp (соединительное деепричастие) и вспомогательный глагол od- ‘уходить’ OK OK OK OK
Дуратив: деепричастие на -ad (разделительное деепричастие) и бытийная связка baa- ‘быть’ OK Х OK OK
Прогрессив: деепричастие на -j3 и вспомогательный глагол jov- ‘ходить’ OK ? OK OK
Интенсивный дуратив: деепричастие на -ad и вспомогательный глагол suu- ‘сидеть’ OK ? OK OK
Интенсивный дуратив: деепричастие на -ad и вспомогательный глагол kevt- ‘лежать’ OK OK OK OK
4 Здесь приведены не все имеющиеся в калмыцком языке би-вербальные конструкции (сложные глаголы).
Как видно из Таблицы 1, все приведенные формы и конструкции в прошедшем времени имеют как минимум два коррелята
— с показателем эвиденциального прошедшего -$э и с одним из показателей, относящихся к зоне, немаркированной по признаку эвиденциальности. В отличие от показателя -$э, не все показатели, относящиеся к нейтральной зоне прошедшего времени, могут сочетаться со всеми аспектуальными формами, представленными в прошедшем времени. В первую очередь, это касается показателя -V, который не сочетается с аффиксом прогрессива -3а и с формами хабитуалиса, континуатива, и дуратива. Возможность сочетания показателя -V с бивербальными конструкциями с глаголами jov- (‘ходить’) и .шм- (‘сидеть’) также оказывается под вопросом в связи с тем, что в текстах не было зафиксировано ни одного примера данных конструкций, используемых с аффиксом -V. Получается, что показатель -V не сочетается с большинством значений имперфективной зоны.
1.2. Эвиденциальная зона. Показатель -$э
Как уже было сказано выше, для выражения эвиденциаль-ных значений в калмыцком используется показатель -$э. Данный показатель омонимичен показателю имперфективного (соединительного) деепричастия5.
Форма на -$э совмещает значение прошедшего времени и косвенной засвидетельствованности, т. е. используется при описании контекстов в прошлом, в которых говорящий не был свидетелем описываемой ситуации. Данное значение присуще всем финитным синтетическим формам и аналитическим конструкциям, имеющим в своем составе показатель -$э.
5 Некоторые исследователи полагают, что это не омонимы, а одна и та же форма (см. [Рорре 1955/1987: 265, 277]). Помимо приведенных у Н. Н. Поппе этимологических сведений в пользу такой точки зрения может говорить тот факт, что в языках мира встречаются примеры, когда нефинитная форма, становится финитной и приобретает эвиден-циальное значение. Как правило, это свойственно формам, входящим в состав подчинительной конструкции с глаголом речи [Л1кЬеи-уаИ 2004: 283-284]. С другой стороны, в данном случае более вероятным кажется путь грамматикализации -39 в показатель косвенной засвидетельствованности из формы результатива. На данный момент вопрос происхождения -39 требует отдельного изучения.
В примере (2) рассказчик описывает события, непосредственным наблюдателем которых он не был.
(2) Sivir-da mini eeja juma uj-dag baa-j
Сибирь-DAT я^Ш бабка вещь шить-РС.НАВ быть-EVD
‘В Сибири моя бабушка шила’ (03_semja.13).
При этом следует подчеркнуть, что форма на -ja не может быть использована при описании контекстов, не относящихся к прошлому. Во всех зафиксированных контекстах форма на -ja употреблялась при описании ситуаций, относящихся к прошлому. При описании ситуаций как косвенной, так и прямой засвиде-тельствованности, относящихся к настоящему времени, используется форма настоящего времени с показателем -na (3).
(3) Baatar xoo-d xulxal-na
Батыр овца-PL воровать-PRS
‘Батыр (оказывается) ворует овец’.
Согласно классификации эвиденциальных систем языков мира, приведенной в [Aikhenvald 2004], калмыцкий следует отнести к типу языков, в которых эвиденциальная система представлена оппозицией из двух членов: маркированной формы косвенной засвидетельствованности и «всего остального». Для таких языков, как отмечает Л. Йохансон, ключевым является не указание на то, каким образом была получена данная информация (слуховым, путем логического вывода), а то, что данная информация была получена не напрямую, а с помощью посредника [Johanson 2003: 274-275].
Показатель -ja демонстрирует набор эвиденциальных значений, типичных для языков с одним эвиденциальным показателем. Формы на -ja используются в эвиденциальных контекстах широкого типа, описывающих ситуации, о которых говорящий судит или, как в примерах (4)-(5), по имеющемуся результату (инферентив), или, как в примере (6), по информации, полученной от других лиц (пересказывательность / репортив).
(4) soo-Kar xur or-ja ночь-INS дождь входить-EVD
{Говорящий выглядывает в окно, видит лужи кругом и говорит тому, кто сидит в комнате}: ‘Ночью шел дождь’.
(5) Байта іг-^з
Бадма приходить-ЕУБ
{Говорящий слышит за окном шум и говорит}: ‘Бадма пришел’.
(6) атгэ-п кєі-па Бааэ г gєr
люди-ЕХТ говорить-РР8 Батыр дом
Ъии-Ы-^э
спускаться-САШ-ЕУБ
‘Люди говорят, Батыр женился’.
Форма с показателем -$э широко используется в фольклоре. Обычно именно она используется в зачинах сказок (7) (также см. тексты 11_1ора1ка, 16_ёеуи8Ька^_8о1пее).
(7) кєіапа Ъаа-^э nєg Ъа]эп Ъаа-^э
раньше быть-ЕУБ один богатый быть-ЕУБ
‘Жил-был один богатый’(14_хкгу_]_тигЫк.1).
Интересно посмотреть на распределение эвиденци-альных и неэвиденциальных форм в нарративах о реальных событиях и фольклорных текстах. В нарративе о реальных событиях очень четко соблюдается противопоставление формы на -$э как маркера косвенной засвидетельствованности формам с другими темпоральными аффиксами. События, свидетелем которых рассказчик не был, передаются с помощью форм с показателем -$э (9), события же, которые непосредственно произошли с рассказчиком или имели место у него на глазах, выражаются формами прошедшего времени, нейтральными к выражению эвиденциальных значений (8) (см. также тексты (01_аУоЪю§гай]а, 09_Ъе1а]а_81агиха). Маркированными в данном случае являются формы косвенной засвидетельствованности на -$э.
(8) tiigаd тапа Ъaav-in kogsэn ее$э іи-п
потом мы.ОЕК дядя-ОЕК старый бабка сто-ЕХТ
tavэ-п nas-ta ойа кйпэI Ъaa-dэg
пять-ЕХТ возраст-А880С сейчас до быть-РС.НАВ
ЪШ
быть.РЕМ
‘Так вот, наша старая двоюродная бабушка по отцовской линии, она дожила до недавнего времени (и умерла) в возрасте 105 лет’ (04_8УІща.3).
(9) Sibir-t Kaxa-n ferm-ds kodl-dag
Сибирь-DAT свинья-GEN ферма-DAT работать-PC.HAB
baa-ja
быть-EVD
‘В Сибири она работала на свиноферме’ (04_svinja.4).
В фольклорных текстах, где все события являются или вымышленными, или относящимися к давнему прошлому, как правило, используются формы эвиденциального прошедшего. Однако иногда наблюдается немотивированное переключение повествования с эвиденциальных форм на другие. Так, в сказке 16_devushka_i_solnce с самого начала повествования используются эвиденциальные формы (10), однако неожиданно в середине рассказа повествователь употребляет форму на -v (11) (см. также тексты 11_lopatka, 14_xitryj_muzhik).
(10) kezana kezana neg cag-ts ZUygar
раньше раньше один время-DAT Джунгария gi-dbg tayKc-ts negs saaxsn
говорить-PC.HAB страна-DAT один красивый kUUks-n baa-ja
девочка-EXT быть-EVD
‘Давным-давно в некоторое время в стране, называемой Джунгария, жила одна красивая девушка’ (16_devushka_i_solnce.1).
(11) tiig-xlags asxs-n nars-n
делать.так-CV.SUCC2 вечер-EXT солнце-EXT suu-js od-xla kUUks-n ora
сидеть-CV.IPFV уходить-CV.SUCC девочка-EXT крыша
deer Kar-ad teygsr-dr
поверхность выходить-CV.ANT небо-поверхность
nis-ad sar bol-ja oda-v
летать-CV.ANT луна становиться-CV.IPFV уходить-PST ‘Таким образом, когда вечером солнце зашло, девушка
вышла на крышу, взлетела на небо и превратилась в луну’ (16_devushka_i_solnce.13).
Использование неэвиденциальных форм оказывается возможным только после того, как в интродуктивных предложениях уже установлен необходимый регистр косвенной засвидетельст-
вованности (за счет употребления формы эвиденциального прошедшего или лексических средств) и нить повествования не прерывается. В таком случае слушающему очевидно, что вся передаваемая информация является косвенной и формы «нейтральной зоны» выражают значение косвенной засвидетельствованности.
Как это и свойственно эвиденциальным показателям, показатель -^э плохо сочетается с формой первого лица. Возможность данного сочетания появляется только при описании ситуации с так называемым эффектом потери контроля [Майсак, Татево-сов 2000]. Показатель -$э используется только в тех случаях, когда сам говорящий не помнит о ситуации, в которой участвовал, и узнает о ней или от третьих лиц (12), или на основании имеющегося результата (13).
(12) оекэМт Ы ыы-ск-сэ-у
вчера я.ШМ пить-С0МРЬ-ЕУБ-180
Ы аакэ хатхэХ-^э-у
я.ШМ чашка ломать-ЕУБ-180
‘Вчера я напился (по словам других). Я, оказывается, разбил чашку’.
(13) Ы ыМ-^э осэ-у
я.ШМ спать-СУ.1РБУ уходить.ЕУБ-180
‘Кажется, я уснула’ {Говорит, проснувшись в кресле и взглянув на часы}.
Пример такого употребления приводит в своей грамматике Г. Д. Санжеев: «Галошам геечкщв. Хулдщ авад Ьурвхн вдавсн эн.
— Потерял, кажется, галоши. Прошло всего три дня, как я купил их» (полужирный шрифт мой. — К. Г.) [Санжеев 1983: 220]. Употребление формы геечкщв (терять-СОМРЬ-ЕУБ-^О) свидетельствует о том, что говорящий не помнит о ситуации потери галош, а судит о ней на основании имеющегося результата — отсутствия галош.
Наряду с выражением значения косвенной эвиденциальности с помощью форм на -$э может передаваться удивление говорящего тем, что эта ситуация имела место. Таким образом, эвиден-циальное значение во многих контекстах оказывается плотно склеенным с адмиративным. Об адмиративном значении говорят тогда, когда знание ситуации вступает в противоречие с ожиданиями говорящего. Адмиратив указывает на то, что информация явля-
ется для говорящего новой и, по замечанию С. ДеЛанси, еще не успела стать частью его картины мира [DeLancey 1997: 35-36]. Примеров, в которых ярко проявляется адмиративный компонент значения формы на -$э, довольно много (14)-(15)6.
(14) Nina aaKs av-ck-ca
Нина чашка брать-COMPL-EVD
‘Ой, а Нина уже взяла чашку’ {я хотела налить чай, а она
уже взяла чашку}.
(15) baJs n evr-ann1 mor-an xuds g-ts
богатый сам-GEN.P.3 лошадь-P.REFL колодец-DAT
unKa-cks -j31
падать.CAUS-COMPL-EVD
{Ай, моя лошадь вот она, говорит. Как так?} ‘Богач, оказывается, свою лошадь кинул в колодец’ (14_xitryj muzhik.48).
Все приведенные выше примеры несомненно демонстрируют эвиденциальный характер форм, содержащих показатель -J3. Однако в традиционных грамматиках форму на -J3 определяют в первую очередь как прошедшее результативное время:
Изъявительная форма прошедшего времени на -щ обозначает действие, которое совершилось в прошлом, а по своему результату обнаруживается в виде следствия в настоящее время, т. е. в данный момент речи или в прошлом [Санжеев 1983: 219].
В то же время в последующем описании значения данной формы можно увидеть, что ее эвиденциальный характер не ускользал от внимания исследователей:
Действие, которое произошло недавно в отсутствие собеседников, результат которого становится общеизвестным позже, иногда такое сказуемое имеет значение предположения и сомнения: гер бэрж (по всей вероятности, дом строил) доклад ке^ (надо полагать, делал доклад) [Очиров 1964: 88].
6 Интересно, что в отличие от последующих работ (см. [Дора-ева 1979; Санжеев 1983; Biasing 2003]), в которых главным значением формы на -J9 называется результативное, А. А. Бобровников указывает основным значением данной формы «нечаянность» — неожиданность описанного события для говорящего или слушающего, то есть как раз адмиративное значение [Бобровников 1849: 357-365].
В современных описаниях форма на -$э определяется как совмещающая в себе значения результатива и эвиденциальности (см. [Biasing 2003: 244]).
Под результативом обычно понимается существование в некоторый момент естественного результата совершенного действия. Классическим примером результатива является английская конструкция he is gone, в русском языке результативное значение имеют конструкции со страдательным причастием: машина сломана, дверь открыта, а также просторечные формы типа он выпимши, он уехамши. Связь результативного и эвиден-циальных значений особенно очевидна в инференциальных контекстах: предположение о том, что случилось, делается на основании имеющегося результата. А. Айхенвальд указывает, что путь от результатива к показателю инферентива, а затем к показателю косвенной засвидетельствованности является одним из наиболее типичных путей развития значения косвенной засвидетельст-вованности [Aikhenvald 2004: 112-116].
В калмыцком значение результатива может быть выражено с помощью формы на -J3, как в примере (16). Однако при этом оказывается выраженным и эвиденциальное значение.
(16) Badma endsr nevcksn uu-скэ-с
Бадма сегодня немного пить-COMPL-EVD ‘Бадма сегодня немного выпимши (говорят)’.
В связи с этим встает вопрос о том, чем же является показатель -J3: показателем результатива, развивающим эвиденциальное значение, или все же показателем косвенной эвиденциальности, совмещенным со значением прошедшего времени. Если посмотреть на приведенные выше примеры, то можно увидеть, что далеко не всегда форма на -$э имеет результативное значение. В примерах (2) и (9) его нет, показатель -$э употребляется в данном случае только как маркер косвенной засвидетельство-ванности, то есть несет информацию о том, что сведения были получены говорящим от других лиц. В пользу того, что перед нами эвиденциальный показатель, также говорит тот факт, что форму на -J3 невозможно употребить с первым лицом, не имея при этом в виду ситуацию потери контроля как в примерах (12)-
(13). Предложение Я сегодня слегка выпимши, поэтому ты веди
машину, не может быть переведено на калмыцкий с помощью формы на -ja. Другие, типичные для результатива ситуации, такие, как, например, дверь открыта, передаются в калмыцком с помощью формы пассивного причастия на -ata1.
Таким образом, на наш взгляд, основным значением форм и конструкций, содержащих показатель -ja, является значение косвенной засвидетельствованности, совмещенное с выражением прошедшего времени.
Помимо аффикса деепричастия, у рассматриваемого показателя эвиденциального прошедшего -J3 в грамматиках обнаруживается еще один омонимичный показатель — адмиративная связка (модальная частица в терминологии Г. Д. Санжеева) -ja, которая присоединяется к именам и причастиям:
Частица -щ восходит к старокалмыцкой книжной форме ажи (< аж^у ), выступавшей в качестве глагола-связки при именах и причастиях. Эта частица придает сообщению модальное значение неожиданности с оттенком некоторого удивления [Санжеев 1983: 290].
(17) ter kUUka-n zurKa-da gca klaas-ta
тот девочка-EXT шесть-ORD класс-DAT sur-da-с
учиться-PC.HAB-COP.ADM
‘Оказывается, эта девочка учится в шестом классе’.
(18) neg-dagcs klaas-in en jil-da dorvs n
один-ORD класс-GEN этот год-DAT четыре or-xar baa-dag-ea
входить-CV.PURP быть-PC.HAB-COP.ADM
‘ В этом году, оказывается, четыре ребенка собираются ходить в первый класс’ (07_dialog.47).
Как видно из приведенного определения и зафиксированных нами примеров (17) и (18), данная связка несомненно несет значение неожиданности, т. е. значение адмиратива. Пока неясно, является ли адмиративная связка омонимом рассматриваемого нами показателя эвиденциального прошедшего -ja, или это один и тот же показатель. Аргументом против рассмотрения этих двух единиц в качестве одного показателя является тот факт, что у адмиративной
7
Подробнее о причастии на -ata см. [Выдрина, настоящий сборник].
связки отсутствует значение прошедшего времени. Также, в отличие от показателя эвиденциального прошедшего -ja, данная связка может присоединяться напрямую к форме причастия (17)—(18), в то время как показатель эвиденциального прошедшего может сочетаться с причастиями только в рамках аналитической конструкции, когда причастие употребляется с бытийной связкой с показателем -ja.
1.3. Зона, не выражающая эвиденциальные значения В данном разделе подробно будут рассмотрены формы прошедшего времени, немаркированные в плане выражения эви-денциальных значений. Такие формы не указывают, каким образом говорящий получил сведения об описываемой ситуации: наблюдал ли ее лично или узнал о ней от других лиц. К «нейтральной зоне» относятся синтетические формы и аналитические конструкции, имеющие в своем составе темпоральные показатели -v, -la и -san8. Далее мы подробно рассмотрим значение и особенности употребления каждого из них.
1.3.1 Форма претерита на -v. Форма на -v, по-видимому, является наименее маркированной формой прошедшего времени и используется в чрезвычайно широком количестве контекстов. Мы определяем ее как форму претерита. Форма претерита на -v может выражать большинство значений сферы прошедшего времени. В какой-то степени ее можно назвать «формой по умолчанию», то есть она используется в ситуациях, когда нет необходимости выражать какие-то дополнительные темпоральные, аспекту-альные или модальные значения, присущие другим формам, относящимся к зоне прошедшего времени.
В аспектуальном отношении форма на -v часто имеет перфективную интерпретацию. Перфектив рассматривает ситуацию извне, представляет ее как единое целое, или же выделяет один из переломных моментов в ее развитии: акцентирует внимание на начальной фазе ситуации (инхоатив) или конечной фазе (комплетив). Примеры (19)—(21) демонстрируют перечисленные выше значения.
(19) xala-0! Baatar ira-v
смотреть-IMP Батыр приходить-PST ‘Смотри! Батыр пришел’.
8
Имеются в виду финитные употребления причастия на -sa n.
(20) gentkэn Saglэr йииЪ-х
неожиданно Саглара петь-Р8Т
‘Вдруг Саглара запела’.
(21) хагэукиг-х1а, ger-mUd-tэ $атэ $Мэ-х
темнеть-СУ^ИСС дом-РЬ-БДТ свет гореть-Р8Т
‘Когда стемнело, в домах зажегся свет’.
Форма на -V часто используется для описания динамического повествования. Как отмечает, Р. П. Дораева, «повествование,
9
передаваемое глаголами на -в, динамично продвигается во времени» [Дораева 1979: 151].
Как известно, в первую очередь, аспектуальная интерпретация любой формы зависит от акционального класса глагола. В связи с этим рассмотрим, какие значения имеют глаголы разных акциональных классов при присоединении показателя -V.
Непредельные и стативные глаголы имеют делимита-тивное значение, при котором ситуация рассматривается как продолжавшаяся некоторое ограниченное время в прошлом (22); слабые предельные глаголы имеют две интерпретации: предельную и процессуальную (23); сильные предельные глаголы имеют только предельную интерпретацию (24). Подробнее об акциональной интерпретации форм на -V и о сочетаемости показателя -V с глагольными лексемами разных классов см. [Овсянникова, настоящий сборник].
(22) Ы 500-п1 duusэn ее^э-п1 коъэШиг
я.ШМ ночь-Р.3 продолжительность бабка-Р.3 очки
хаа-х-и
искать-Р8Т-180
‘Я всю ночь искала бабушкины очки’.
(23) ]атагап degtэr оекэМт 6vgэ-п ит§э-х
какой книга вчера старик-ЕХТ читать-Р8Т
‘Какую книгу читал / прочитал дедушка вчера?’
9 Здесь хочется также привести слова А. А. Бобровникова, который отмечает, что при употреблении формы на -V говорящий «смотрит на обстоятельства своего рассказа как на нить действий, последовательно и естественно одно за другим совершавшихся» [Бобровников 1849: 346].
(24) Ьі еп degtэr ау-ы-у
я.ШМ этот книга брать-Р8Т-180
{Что ты взял вчера в библиотеке?} ‘Я взял эту книгу’.
Формы с показателем -V часто используются в разговорной речи. Они указывают на отношение действия к моменту речи и употребляются в контекстах, описывающих событие как актуальное в момент говорения, в отличие от всех форм, имеющих в своем составе показатель -1а, который относит описываемое событие или ситуацию в неактуальный план. Характерно, что именно эта форма встречается в присущих для перфекта контекстах (25)-(26).
(25) Ьі китэп cas-la ыМз-у
я.ШМ три час-СОМ спать-Р8Т.180
{Почему ты такой усталый?} ‘Я заснул в три часа’.
(26) ]иш Ьвїз-у? Ьі аакэ хашхЪ-х
вещь становиться-Р8Т я.ШМ чашка ломать-Р8Т.180 ‘Что случилось? Я чашку разбил’.
При рассмотрении текстов оказалось, что наибольшее число употреблений данной формы зафиксировано в диалогическом тексте (07_Ша1о§). В нем форма на -V встретилась 11 раз, что составляет 22,5% от всех употреблений данной формы10. Более пяти раз данная форма была употреблена в текстах с динамически развивающимся повествованием (02_ра8рог1, 11_1ора1ка, 10_Би1§ип, 14_и1ту]_тигЫк). В описательных текстах (17_1аЬи, 18_Ь1а§орогЬе1апіе, 19_рогокі) данная форма не встретилась ни разу. Конечно, цифры слишком малы, чтобы делать статистические выводы, однако даже по ним можно увидеть, что для формы на -V характерно использование в диалогических, а, следовательно, актуальных контекстах, а также при описании динамического повествования.
1.3.2. Форма отдаленного прошедшего на -1а. Большинство исследователей определяют эту форму как предпрошедшее время или плюсквамперфект (см., например, [Санжеев 1983: 217;
10 Всего зафиксировано 49 употреблений формы на -V на 310 употреблений финитных форм с референцией к прошедшему времени. Не очень большие цифры получились в связи с тем, что при подсчете данных форм не учитывались аналитические конструкции и формы с аффиксом -скэ, в состав которых входил показатель -V.
Blasing 2003: 244]). Однако основное значение плюсквамперфекта
— предшествование в прошедшем — форма на -la не выражает. Во многом это связано с тем, что для калмыцкого характерно выражение таксисных отношений с помощью нефинитных форм11. В связи с этим очень сложно сказать, с помощью каких финитных форм передается таксисное значение предшествования в прошедшем. Однако даже в предложениях, в которых удалось получить финитные формы, в большинстве случаев информанты запрещали употребление формы на -la. Это были предложения, предлагаемые в [Dahl 1985: 145] в качестве диагностических контекстов плюсквамперфекта12. Вместо формы на -la информанты предлагали другую форму — форму на -ck-la, в которой к показателю -la присоединяется показатель комплетива -cks13 (27).
(27) namags ocksldUr Kar-^э ir-x-ts
яАШ вчера выходить-CV.IPFV приходить-PC.FUT-DAT ters xojsr bicsg bic-ck-ld14 I *bic-ld
тот два письмо писать-COMPL-REM писать-REM ‘Когда я вчера пришел, он уже написал два письма’.
Однако несмотря на то, что форме отдаленного прошедшего на -la не свойственно передавать таксисное значение предшествования в прошедшем, она имеет набор значений, которые описываются в типологической литературе как присущие расширенной форме плюсквамперфекта [Плунгян 2001: 69-71; Dahl 1985: 144-149].
11 Доля всех финитных форм по текстам составляет только 50%. При определении частотности считались клаузы, т. е. все аналитические конструкции, в том числе и сложные глаголы, рассматривались как одна клауза.
12 Когда я вчера пришел домой, он уже написал два письма.
When I COME home (yesterday) he WRITE two letters (=he finished
writing them just before I came) [Dahl 1985: 145].
13
Информанты допускают употребление в данном контексте показателя комплетива -еЪ с показателем -v, но сами данную форму не предлагают.
14 Однако в связи с тем, что аффикс -скэ сочетается не со всеми глагольными лексемами (так, он плохо сочетается с непереходными глаголами) в некоторых плюсквамперфектных контекстах вместо синтетической формы на -ck-la употребляется аналитическая конструкция с соединительным деепричастием на -$э и вспомогательным глаголом od- (уходить).
Такими значениями являются значения «прекращенного прошлого», «аннулированного результата» и экспериентивное значение.
Значения «прекращенного прошлого» и «аннулированного результата» предлагает В. А. Плунгян [Плунгян 2001]. Они, по его замечанию, представляют собой результат переноса события в закрытые временные интервалы, дающего различные эффекты в зависимости от типа ситуации: у стативных и непредельных ситуаций возникает эффект «прекращенного прошлого», у предельных — «аннулированный результат».
Значением «прекращенного прошлого» называется ситуация, которая «имела место в некоторый момент в прошлом, но потом перестала иметь место...», и наличие или отсутствие результата которой нерелевантно (28) [Плунгян 2001: 70].
(28) тапа ее^э бекэМиг китуэ-п cas-t-an
мы.РЬ бабка вчера три-ЕХТ час-БЛТ-Р.КЕЕЬ
ко^э Миг-ап хаа-1а
очки-Р.КЕЕЬ искать-КЕМ
‘Вчера бабушка три часа искала свои очки’.
Под «аннулированным результатом» имеется в виду ситуация, когда результат был достигнут, но дальнейшим развитием событий был «отменен». По определению В. А. Плунгяна, аннулированный или отмененный результат — это недолгое, имеющее временные границы состояние, при котором «достижение конечной точки произошло, результирующее состояние наступило, но после этого было прекращено, и тем самым эффект достижения результата был сведен на нет: его “как бы не было”» [Плунгян 2001: 69]. Для значения «аннулированного результата» релевантно наличие результата в некоторый момент времени в прошлом и последующая его отмена. В примерах (29) и (30) сначала указано наличие некоторой ситуации — ‘открывала окно’, ‘вставала’, и затем ее отмена — ‘снова закрыли’, ‘опять легла’.
(29) еШт egcэ terzэ 8вк-1а ЫсЬп
ты.ОЕК старшая.сестра окно открывать-КЕМ мы
daar-ad хат xaa-v-vidn
мерзнуть-СУ.ЛЫТ назад закрывать-Р8Т-1РЬ
‘Твоя старшая сестра открывала окно, но мы замерзли и снова закрыли’.
(30) Saglsr bos-la. zug xaru kevts-v
Саглара вставать-REM но назад лежать-PST
‘Саглара вставала. Но опять легла’.
Еще одним значением, выражаемым формой на -la, является экспериентивное значение. Согласно Э. Далю, экспериентивное значение (experiential) наблюдается в контекстах, описывающих, что некий факт имел место хотя бы однажды в течение определенного периода времени до определенного момента [Dahl 1985: 141].
Иными словами, экспериентивное значение состоит в том, что у некоего индивида имеется опыт участия в определенной
ситуации минимум один раз (31)—(33).
(31) chi samolet-ds nis-la-c?
ra.NOM самолет-DAT летать-REM-2SG
‘Ты летал (когда-нибудь) на самолете?’
(32) ee bi xojr dakcs nis-la-v
да a.NOM два раз летать-REM-1SG
‘Да, я два раза летал'’.
(33) tiims jums Uz-la-t?
такой вещь видеть-REM-2PL
‘Вы такое когда-нибудь видели?’ (09_belaja_staruxa.7).
Для данного значения нерелевантна конкретная временная отнесенность, то есть оно тоже принадлежит к сфере неактуального прошлого, что и сближает его со всеми выше перечисленными значениями, описанными в типологической литературе в качестве значений, присущих расширенной форме плюсквамперфекта [Плунгян 2001; Dahl 1985: 144-149].
Форме отдаленного прошедшего на -la присуща функция, которая часто встречается у показателей плюсквамперфекта в языках мира — дискурсивная функция. Имеется в виду употребление данной формы в начале нарратива, указывающее, что все дальнейшее повествование относится к неактуальному временному плану. При этом в последующем изложении могут использоваться и другие формы, например, форма претерита на -v или praesens historicum (см. тексты 02_pasport, 06_ogorod). Д. В. Сичинава предлагает для такого употребления термин «сдвиг начальной точки» [Сичинава 2001: 90].
Таким образом, большинство значений, которые в языках мира свойственны формам плюсквамперфекта (аннулированный результат, прекращенная ситуация, экспериентив), выражаются в калмыцком с помощью формы на -la, а центральное таксисное значение плюсквамперфекта выражается или с помощью нефинитных форм, или с помощью формы на -ck-la / аналитической конструкции с вспомогательным глаголом od-la.
Все рассмотренные значения, выражаемые формой на -la, объединяет отнесение описываемого события в неактуальный план. В связи с этим форму отдаленного прошедшего на -la следует рассматривать как форму неактуального прошедшего. Форма на -la принадлежит к законченному временному интервалу — «past temporal frame» в терминах [Dahl 1985: 146-148]. С ее помощью описываются ситуации, которые имели место в некий момент в прошлом и не актуальны в момент говорения. Значение неактуального прошедшего характерно для всех форм, в которых имеется показатель -la, независимо от того, является данная форма аналитической конструкцией или синтетической формой с дополнительными аспектуальными аффиксами.
Именно признак актуальности оказывается принципиальным при противопоставлении форм на -la и на -v: актуальные события оформляются формами с показателем -v, неактуальные — с помощью форм на -la.
1.3.3. Причастие на -ssn. Рассматриваемая в данном разделе форма отличается от описанных выше финитных форм своими морфосинтаксическими свойствами. Она является причастием — формой, которая в отличие от собственно финитных форм, может выступать в качестве вершины относительного оборота. Сразу же оговорим, что в данном разделе речь пойдет только об употреблениях данного причастия в качестве вершины независимого предло-жения15. В качестве вершины независимого предложения данная форма может употребляться как финитно (34), так и в составе аналитической конструкции с бытийной связкой, стоящей в форме отдаленного прошедшего на -la (35) или эвиденциального прошедшего на -J3 (36).
15 Об атрибутивных употреблениях данной формы см. подробнее [Крапивина, настоящий сборник], а о ее функционировании в качестве вершины сентенциального актанта см. [Князев, настоящий сборник].
В грамматиках нет единства относительно определения значения данной формы. В [Blasing 2003: 242] она интерпретируется как аспектуальная форма и называется перфективным причастием. В грамматике Г. Д. Санжеева данная форма названа причастием прошедшего времени [Санжеев 1983: 236-238].
Хочется отметить, что причастие на -ssn в качестве вершины независимого предложения, в отличие от употреблений в качестве вершины относительного оборота или сентенциального актанта, используется крайне редко. На данный момент не очень ясно значение этой формы. Совершенно определенно можно сказать только то, что она не несет перфективного значения. В записанных текстах данная форма чаще всего встречается в биографических рассказах (02_pasport, 03_semja). Ее можно определить как нарративное прошедшее.
Часто в предикативном употреблении причастие на -ssn в третьем лице присоединяет «подтвердительную связку» mon/-msn (34).
(34) mini avs Sibir-ts tor-s-тэн
я.GEN дед Сибирь-DAT рождаться-PC.PST-COP.AFF
tor-la
рождаться-REM
‘Мой дедушка родился в Сибири’.
Причастие прошедшего времени на -ssn с бытийной связкой bila ^bnb.REM) используется в контекстах, очень сходных с теми, в которых употребляется форма отдаленного прошедшего на -la (35). Данной аналитической конструкции свойственно значение неактуального прошлого.
(35) bi boorcsg sar-sm bila-v /
я.NOM борцог жарить-PC.PST быть.REM-1SG
sar-la-v
жарить-REM- 1SG Я нажарила борцогов’.
Аналитическая конструкция, состоящая из причастия на -ss n и бытийной связки в форме эвиденциального прошедшего времени baa-js (быть-EVD), имеет значение косвенной засвидетельство-ванности, совмещенное с результативным значением (36).
(36) екэ ескэ хв]т гвт ir-sэn
5И-ё-аи
мать отец два
тот приходить-РС.Р8Т год-БЛТ-Р.РЕЕЬ
Щ§г-Зэ
ой-$эп
Ъаа-зэ
умирать-СУ.ШБУ уходить-РС.Р8Т быть-ЕУБ ‘Оказалось, что в том году мои родители оба умерли’ (02_ра8рш123).
В данном разделе будут рассмотрены аспектуальные значения, выражаемые в прошедшем времени, взаимодействие аспек-туальных аффиксов с глагольными лексемами разных акциональ-ных классов и сочетание показателей аспекта с показателями прошедшего времени.
Аспектуальные значения в калмыцком выражаются с помощью аспектуальных аффиксов, форм причастий и бивербальных конструкций с деепричастиями (сложных глаголов).
Ко всем рассмотренным в 1-ом разделе формам прошедшего времени, с некоторыми ограничениями, могут присоединяться аспектуальные аффиксы — аффикс комплетива -скэ и аффикс прогрессива -5а16. Также данные аффиксы могут присоединяться к причастным формам. В собственно финитных формах данные аффиксы располагаются перед показателями времени, в причастных формах — перед показателем причастия.
В Таблице 2 представлены рассматриваемые нами формы и указана возможность их сочетания с аспектуальными аффиксами -скэ и -5а17.
Как видно из Таблицы 2, большинство форм может сочетаться с данными аспектуальными аффиксами. Исключениями являются формы на -V и на -ёэg Ьйа, не сочетающиеся с аффиксом -5а, а также форма континуатива на -а, не допускающая сочетания ни с одним из этих аффиксов. Форма на -V не сочетается не только с аффиксом прогрессива, но и, как было видно из Таблицы 1, с большинством форм и конструкций, выражающих имперфективные значения.
16 Данные аффиксы могут также присоединяться и к другим формам, как финитным, так и нефинитным.
17 Данная таблица частично повторяет Таблицу 1, приведенную в разделе 1.
2. Аспектуальные значения
Таблица 2. Сочетание форм прошедшего времени
с аспектуальными а фиксами
Название формы Показатель Аффикс комплетива -cks Аффикс прогрессива -За
эвиденциальное прошедшее -jg OK OK
претерит -V OK *
отдаленное прошедшее -la OK OK
причастие прошедшего времени -S3n (bila / baajg) OK OK
хабитуальное причастие -dgg bila / baajg OK *
континуатив -a bila / baajg * *
2.1. Перфективная зона
2.1.1. Комплетив. Под комплетивом имеется в виду категория, позволяющая выделить один из переломных моментов описываемой ситуации — момент достижения естественного предела. Форма комплетива указывает, что ‘некая ситуация Р достигла предела своего развития’.
В калмыцком существует несколько способов выражения данного значения. Наиболее распространенными способами являются употребление синтетической формы с аффиксом -скз или би-вербальной конструкции с соединительным деепричастием на -%з и глаголом -ой ‘уходить’. Выбор между синтетической формой с -скз и бивербальной конструкцией с ой- определяется переходностью глагола: форма с -скз употребляется с переходными глаголами (37), а конструкция с ой- используется только с непереходными глаголами (38)18.
18 Есть некоторые исключения, например, глагол kodl- ‘работать’ может употребляться с аффиксом -скэ в контексте ‘трактор заработал’, но запрещается в контекстах ‘Бадма начал работать’, ‘Бадма отработал’, а глагол sat- ‘гореть’ с аффиксом -скэ разрешается в контексте ‘свет загорелся’, но при этом запрещается в контекстах ‘дом загорелся’, ‘дом сгорел’. В целом, употребления непереходных глаголов с аффиксом -скэ носят окказиональный характер и часто имеют переносное значение.
(37) поха Badm-igз гии-скз-х
собака Бадма-АСС кусать-С0МРЬ-Р8Т
‘Собака укусила Бадму’.
(38) аакэ хашхт-^э ойэ-х / *хашхт-скэ-х
чашка ломаться-СУІРБУ уходить-Р8Т ломаться-С0МРЬ-Р8Т
‘Ой, чашка разбилась!’
Помимо указанных выше способов выражения комплетива в письменной речи встречаются также бивербальные конструкции с глаголом отк- ‘класть’: 1) конструкция с соединительным деепричастием на -$э, к которой диахронически восходит аффикс -скз; 2) конструкция с разделительным деепричастием на -ad [Санже-ев 1983: 190]. Первая конструкция ни разу не встретилась в собранных в ходе экспедиций текстах. При этом при переводе предложений с русского информанты допускали ее как синонимичную форме с аффиксом -скз, но сами предложения с ней не порождали, предпочитая синтетическую форму с аффиксом -скз. Так, в примере (37) информанты разрешили употребить форму гыы-^э откз-у (кусать-СУІРБУ класть-Р8Т). Конструкция с разделительным деепричастием на -ad и глаголом отк- была зафиксирована в тексте один раз. Согласно В. Барановой, данная конструкция имеет не только комплетивное, но и лимитативное значение (см. подробнее [Баранова, настоящий сборник]).
В данном разделе мы сконцентрируемся на наиболее частотном способе выражения комплетива — формах с аффиксом -скз. Значение, которое приобретает глагол при присоединении показателя -скз, а также сама возможность сочетания с ним конкретной глагольной лексемы очень во многом зависит от акциональных свойств данной лексемы. Так, аффикс -скз обычно употребляется с теми глагольными лексемами, в которых уже заложена возможность достижения предела. Он часто употребляется с пунктивами (39), сильными (40) и слабыми предельными глаголами (41):
(39) Ьі paspoтt-an gee-сkэ-v / gee-vэ
я.ШМ паспорт-Р.КБЕЬ терять-С0МРЬ-Р8Т.180 терять-Р8Т.180 ‘Ой, я потерял паспорт’.
(40) geт-in єіз-п хоо-кап аї-скз-V
дом-ОБК хозяин-БХТ овца-Р.КБЕЬ убить-С0МРЬ-Р8Т
‘Хозяин дома зарезал барана’.
(41) тайзп ger-an Шыкат шй-скз-хШп
мы дом-Р.КЕЕЬ быстро красить-СОЫРЬ-Р8Т.1РЬ
‘Мы быстро покрасили дом’.
Хотя аффикс -скз часто сочетается с пунктивными и сильными предельными глаголами, его присоединение не привносит в форму никакой дополнительной аспектуальной семантики, и его использование с данными глаголами кажется излишним. Во всех случаях возможна замена на форму без аффикса -скз (39). На данный момент функция его в данных контекстах неясна. Можно только предположить, что использование данного аффикса может придавать дополнительные оттенки значения, например, усиление эмоциональной нагрузки.
Иначе обстоит дело со слабыми предельными глаголами. Использование с ними аффикса -скз снимает многозначность интерпретаций, которую имеет с данными глаголами форма претерита на -V. Слабые предельные глаголы в форме претерита на -V имеют два акциональных прочтения: вхождение в состояние и процесс (см. об этом подробнее [Овсянникова, настоящий сборник]), при присоединении аффикса -скз многозначность исчезает: форма на -скз-V имеет только предельную интерпретацию — вхождение в состояние. Стативно-процессные глаголы, то есть глаголы, имеющие в форме претерита три интерпретации — процесс, вхождение в состояние, состояние, — также при присоединении -скз теряют способность иметь несколько интерпретаций и имеют только предельное значение вхождения в состояние.
(42) киикз-п топйа Ъаг-скэ-у
ребенок-ЕХТ мяч держать-СОЫРЬ-Р8Т
‘Ребенок поймал мяч’.
С мультипликативными глаголами форма с показателем -скз используется редко. Среди информантов были разные точки зрения на то, как стоит интерпретировать значение того или иного мультипликативного глагола с аффиксом -скз. Чаще всего значение формы на -скз-V интерпретировалось как квант мультипликативного процесса
(43)-(44а), в редких случаях как законченный мультипликативный процесс (44б).
(43) Badam bajsr-ta-Kar ek-an
Бадма радость-ASSOC-INS мать-P.REFL
ums-скз -v
целовать-COMPL-PST
‘Бадма от радости поцеловал мать’.
(44) Baatar xulxac-iga еок-скэ-v
Батыр вор-ACC ударить-COMPL-PST
а)‘Батыр ударил вора’.
б)‘Батыр избил вора’.
Стативные и непредельные глаголы, то есть глаголы, в семантике которых нет значения возможности достижения предела, плохо сочетаются со всеми грамматическими средствами выражения комплетива. В большинстве случаев сочетание с показателями комплетива оказывается невозможным. Так, ни аффикс -екз, ни аналитические конструкции с вспомогательными глаголами od- или ork- не употребляются со стативными глаголами kUla-‘ждать’ и UUral- ‘дружить’, с ингрессивно-непредельным — ina-‘смеяться’, с непредельным — xaa- ‘искать’. Только в некоторых случаях, как уже отмечала В. Баранова, -cka позволяет ввести таким глаголам предельное прочтение, если предложить сильный контекст [Баранова, настоящий сборник]. При этом получившаяся форма часто, помимо значения комплетива, приобретает дополнительное лексическое значение. Так, например, глагол dura- ‘подражать’ в сочетании с -cka приобретает негативную коннотацию и означает ‘передразнить’ (45).
(45) bicksn kovU-n gem-ta kUU-ga
маленький мальчик-EXT болезнь-ASSOC человек-ACC dura-скэ-v
подражать-COMPL-PST
‘Маленький мальчик передразнил больного человека’.
Итак, в большинстве случаев в калмыцком значение ком-плетива может иметь собственно грамматическое выражение только, если изначально в акциональной семантике предиката присутствует возможность достижения предела. Однако возможность в некоторых случаях введения предельной интерпретации для мультипликативных и непредельных глаголов свидетельству-
ет о том, что данный аффикс способен также менять акциональ-ный тип глагола и делать его предельным.
Все рассмотренные нами формы, выражающие комплетивное значение, могут сочетаться со всеми показателями прошедшего времени. До сих пор приводились только такие примеры, в которых использовалась форма претерита на -v. Такие формы используются, как это и ожидается от форм, содержащих показатель -v, при описании ситуаций, актуальных на момент речи.
(46) (...) tana xoo-d mini xoo-g id-ck-va
вы.ОШ овца-PL я.ОШ овца-ACC есть-COMPL-PST.EMPH
{Смотри! Смотри, что случилось!} ‘Ваши овцы мою овцу съели!’ (11_lopatka.12).
В сочетании с показателем отдаленного прошедшего -la синтетические и аналитические формы комплетива используются при описании ситуаций, неактуальных на момент речи. С помощью них также может выражаться таксисное значение предшествования в прошедшем (см. обсуждение в разделе 1.3.2 и пример (27)).
Формы комплетива сочетаются и с показателем эвиденциаль-ного прошедшего на -J3. С помощью данных форм описываются достигшие предела ситуации, свидетелем которых говорящий не был.
Стоит отметить, что формы комплетива гораздо чаще употребляются с показателем -v, чем с показателем -la. Так, в текстах форма на -cka-v встретилась 20 раз, а форма на -cka-la только 2 раза. Аналогичная ситуация наблюдается и с аналитической конструкцией с вспомогательным глаголом od-: 11 раз зафиксировано ее употребление с аффиксом -v и 2 раза — с аффиксом -la.
2.2. Имперфективная зона
Вслед за Б. Комри и Дж. Байби мы принимаем подход, где граммеме имперфектива приписывается два основных значения: хабитуалис и continuous (или дуратив в терминологии В. А. Плун-гяна) [Плунгян 2000; Comrie 1976: 25; Bybee et al. 1994: 125-126]. Иногда хабитуальное значение рассматривается в рамках количественного аспекта, выделяемого в качестве отдельной аспектуальной категории (см. например [Храковский 1989; Шлуинский 2005; Dahl 1985]), в данной работе мы будем рассматривать его в рамках имперфективной зоны. Это связано с тем, что, хотя в калмыцком хабитуалис имеет свое собственное грамматическое
выражение, он также может выражаться и с помощью других форм, имеющих более широкую сферу употребления.
К имперфективной зоне прошедшего времени в калмыцком относятся следующие формы: хабитуальное или, как его определяют в традиционных грамматиках, многократное причастие на -йзg с глагольной связкой Ьйа, форма на -3а-1а, форма континуатива на -а с глагольной связкой Ьйа, а также ряд конструкций со сложными глаголами, некоторые из которых будут рассмотрены ниже.
2.2.1. Хабитуальное причастие на -йзg. Хабитуалис описывает некоторую ситуацию с постоянным набором участников, при этом каждая повторяющаяся ситуация происходит в отдельный период времени, не включающий момент речи или другую точку отсчета. Прототипической конструкцией, имеющей хабитуальное значение, является конструкция с обстоятельствами типа «каждый день, месяц, год». Например, мальчик каждый день ходит в школу. В калмыцком хабитуальное значение в прошедшем времени имеет самостоятельное выражение и выражается с помощью сочетания хабитуального причастия на -йзg и глагольной связки ЬИа.
При референции к прошлому калмыцкое хабитуальное причастие на -йзg имеет очень широкую сферу употребления. Помимо собственно хабитуального значения (ситуация происходит с определенной регулярностью) (47), данная форма может выражать узитативное (ситуация происходит при определенных условиях) (48) и фреквентативное (ситуация происходит часто) (49) значения19.
(47) дтзп Ьо1кэп хдд al-dэg ЪПа-\1йп
перед год каждый овца убить-РС.НАВ быть.КЕМ-1РЬ
‘Прежде мы каждый год резали баранов’.
(48) Ы дги-п Ёко1-йз jov-Jэ
я.ШМ утро-ЕХТ школа-БАТ ходить-СУШБУ jov-aй Bajrta-ta xarк-dэg
ходить-СУ.АЫТ Байрта-А88ОС встречаться-РС.НАВ
ЪИа-х
быть.КЕМ-^а
‘Когда я утром шел в школу, я встречал Байрту’.
19 Данная классификация хабитуальных значений взята из [Шлу-
инский 2005]. 150
(49) oman mini eeja daru-darun1 Elst-Ur
перед я.GEN бабка часто Элиста-DIR
od-dag bila
уходить-PC.HAB быть.REM
‘Раньше моя бабушка часто ездила в Элисту’.
Данное причастие может сочетаться со всеми типами предикатов. При этом с предикатами индивидного уровня, не допускающими хабитуального прочтения, эта аналитическая конструкция имеет значение единичной длящейся ситуации, являющейся постоянным свойством индивида (50)-(51). Характерной особенностью предикатов индивидного уровня является так называемый «эффект срока жизни», когда при отсутствии какого-либо уточняющего ситуацию контекста предполагается, что субъект, о котором идет речь, уже не существует.
(50) mini eeja olan amt-n-a tuul-s
я.GEN бабка многий люди-EXT-GEN сказка-PL
med-dag bila
знать-PC.HAB быть.REM
‘Моя бабушка знала много народных сказок’.
(51) bicka n-d-an mini egca
маленький-DAT-P.REFL я.GEN старшая.сестра
noxa-Kas jir aa-dag bila
собака-ABL очень бояться-PC.HAB быть.REM
‘В детстве моя старшая сестра боялась собак’.
Порой аналитическая конструкция с данным причастием используется наряду с формой отдаленного прошедшего на -la (см. раздел 1.3.3) в экспериентивных контекстах:
(52) chi keza-can Kaza unt-dag
ra.NOM когда-PCL.CONC снаружи спать-PC.HAB
bila-c?
быть.REM-2SG
‘Ты когда-нибудь спал на улице?’
Как отмечает А. Б. Шлуинский, использование формы ха-битуалиса в экспериентивных контекстах вполне закономерно, так как «многократное (и тем более регулярное) участие
в ситуации является в своем роде более «качественным» и достоверным опытом участия в ней, чем однократное» [Шлуинский 2005: 152-153].
2.2.2. Форма на -ja-la. Данная форма состоит из показателя прогрессива -ja- и показателя отдаленного прошедшего времени -la. В грамматиках ей уделяют крайне мало внимания, в отличие от ее аналога в настоящем времени — формы на -ja-na, в которой показатель прогрессива -ja употребляется с показателем настоящего времени -na [Санжеев 1983; Biasing 2003; Ebert 1999]. По-видимому, это связано с тем, что в отличие от формы прошедшего времени форма настоящего времени является гораздо более частотной. Так, в собранных нами текстах форма на -ja-na встретилась 132 раза20, в то время как форма на -ja-la всего 2. Однако при переводе определенных контекстов информанты охотно предлагали данную форму.
На первый взгляд кажется, что значение данной формы композиционально выводимо из значений аффиксов: аффикса прогрессива -ja и аффикса отдаленного прошедшего -la — и перед нами форма прогрессива прошедшего времени. Действительно, имеются примеры, в которых присутствует именно прогрессивное значение данной формы (53).
(53) namaga ir-xla, Badma eck-t-an
яАШ приходить-CV.SUCC Бадма отец-DAT-P.REFL
bicag bic-ja-la
письмо писать-PROG-REM
‘Когда я пришел, Бадма писал письмо отцу’.
Однако употребление формы на -ja-la не ограничивается прогрессивными контекстами. Во-первых, как и форма на -ja-na, данная форма может сочетаться со стативными предикатами (54). При этом интересно, что она может использоваться в ситуациях, когда нет момента наблюдения в прошлом, и, соответственно, имеет значение единичной длящейся ситуации, являющейся постоянным свойством индивида.
20 Из них более 50% употреблений — это употребление глаголов речи в нарративах в значении ргае8еш Ы81;опсит.
(54) ockaldUr tera du san-ja-la / meda-ja-la
вчера тот песня думать-PROG-REM знать-PROG-REM
oda mart-u-v
сейчас забывать-PST-1SG
‘Вчера я помнил эту песню, а сейчас забыл’.
Во-вторых, данная форма может выступать и в хабитуальных контекстах, то есть передавать значение повторяющейся ситуации в прошлом (55).
(55) zarma zarmdan Badma eck-t-an bicag
некоторый иногда Бадма отец-DAT-P.REFL письмо
bic-ja-la
писать-PROG-REM
‘Иногда Бадма писал отцу письма’.
Для большинства предикатов в зависимости от контекста возможны оба прочтения — и дуративное, и хабитуальное. При этом дефолтной интерпретацией данной формы является ду-ративная. Исключение составляют пунктивные глаголы, которые имеют только хабитуальную интерпретацию:
(56) omna en kUUka-n sar bolKan zont
перед этот девочка-EXT месяц каждый зонт
gee-ja-la
терять-PROG-REM
‘Раньше эта девочка теряла каждый месяц по зонту’.
Таким образом, форма на -ja-la выражает два значения: дуратива (‘в некоторый момент ситуация длится’) и хабитуалиса (‘ситуация имеет место регулярно’). Если мы вслед за Б. Комри и Дж. Байби рассматриваем имперфектив как форму, объединяющую в себе прогрессивное и хабитуальное значения [Comrie 1976: 25; Bybee et al. 1994: 125-126], то форму на -ja-la, имеющую оба этих прочтения, можно назвать имперфективом прошедшего времени.
2.2.3. Континуатив — форма на -a. Форма на -a описывается во всех работах как причастие, то есть форма, которая может возглавлять относительный оборот [Санжеев 1983: 235-236; Ebert 1999: 331]. Однако, как показано в [Крапивина, настоящий сборник], данная форма не употребляется в качестве вершины
относительного оборота и, соответственно, не может считаться причастием. Тем не менее, она, как причастные формы, может сочетаться с бытийной связкой. Так, в прошедшем времени данное причастие употребляется вместе с бытийными связками прошедшего времени bila и baaja.
Значение данной формы описывается исследователями как континуатив [Bertinetto et al. 2000: 543; Ebert 1999: 331]. Все зафиксированные нами примеры также подтверждают эти данные. Согласно Дж. Байби и ее соавторам, «континуатив» (continu-ative) — это частный случай «прогрессива», содержащий указание на то, что длящееся действие является «продолжением» ранее совершенного действия [Bybee et al. 1994: 127]. Важно, что ситуация имела место до того момента, о котором идет речь. К. Эберт отмечает, что форма на -a чаще всего встречается в контексте с наречием все еще (как и в нашем примере (57)), то есть используется при описании ситуации, протекающей во время точки отсчета (reference point) и продолжавшейся некоторое время до этого [Ebert 1999: 331-332].
(57) namaga ir-x-te Bajarta bicg-an
яАШ приходить-PC. FUT-DAT Байрта письмо-P.REFL bic-a bila
писать-CONT быть.REM
‘Когда я пришел, Байрта все еще писала письма’.
2.2.4. Бивербальные конструкции. Имперфективные значения могут также выражаться с помощью бивербальных конструкций (сложных глаголов). Бивербальные конструкции, состоящие из соединительного (имперфективного) деепричастия на -ja и вспомогательных глаголов jov- ‘идти’ или baa- ‘быть’ несут прогрессивное значение, а конструкции с разделительным деепричастием на -ad и вспомогательными глаголами baa- ‘быть’, kevt-‘лежать’, suu- ‘сидеть’ имеют как итеративную, так и прогресс-сивную интерпретации. Значения данных конструкций и степень их грамматикализованности подробно рассматриваются в статье В. Барановой [Баранова, настоящий сборник]. Здесь только отмечу, что данные бивербальные конструкции плохо сочетаются с показателем претерита -v. Так, в текстах зафиксировано только два употребления показателя претерита -v с вспомогательным глаголом
кеу^ ‘лежать’. С глаголом Ъаа- ‘быть’ использование его невозможно, а хотя на употребление его с глаголами)оу- ‘идти’ и .шм- ‘сидеть’ запрета нет, употреблений данных конструкций в форме претерита не зафиксировано.
2.3. Некоторые обобщения
Рассмотренные сочетания показателей прошедшего времени с аспектуальными аффиксами позволяют сделать некоторые выводы об ограничениях использования показателей прошедшего времени. В первую очередь, бросается в глаза тот факт, что все рассмотренные нами формы имперфективной зоны передаются с помощью форм с показателем -1а (иногда возможно использование показателя -.эп). Показатель -V запрещается в сочетании с показателем прогрессива -^а и редко используется в конструкциях со сложными глаголами, несущими имперфективное значение. В то же время при выражении перфективных значений (значения комплетива) чаще используются формы с показателем -V.
Использование в имперфективной зоне преимущественно показателя -1а, несущего значение неактуального прошедшего, приводит к тому, что все имперфективные формы оказываются отнесенными в неактуальный временной план. Возможно, этим можно объяснить нежелание носителей калмыцкого языка использовать в повествовании форму на -3а-1а в прогрессивных контекстах. Они предпочитают заменить ее формой прогрессива настоящего времени на -3а-па, так как такая замена позволяет им избежать нежелательного в данной ситуации указания на неактуальность описываемого события.
3. Выводы
В рамках системы форм прошедшего времени в калмыцком выделяются две подсистемы, противопоставленные по признаку выражения эвиденциальных значений. Формы и конструкции, в состав которых входит показатель -$э, выражают эвиденциаль-ное значение косвенной засвидетельствованности и противопоставляются формам/конструкциям с другими показателями прошедшего времени, которые эвиденциальных значений не выражают.
Среди форм, нейтральных к выражению эвиденциаль-ных значений, выбор показателя прошедшего времени зависит
от актуальности описываемого события на момент речи. Так, все неактуальные значения (хабитуалис, экспериентив, аннулированный результат, предшествование в прошедшем) маркируются с помощью форм, имеющих в своем составе показатель отдаленного прошедшего -1а, а актуальные события оформляются формами претерита с показателем -V.
Отдельного рассмотрения заслуживает вопрос о композици-ональности аспектуально-темпоральной системы калмыцкого языка. На первый взгляд кажется, что значение формы или конструкции может быть композиционально выведено из свойств входящих в нее компонентов, тем более что аспектуальные и темпоральные показатели занимают различные позиции в составе словоформ и аналитических конструкций. В синтетической финитной словоформе ближе к корню факультативно располагаются показатели аспекта, за которыми следует обязательный слот для показателей времени. В аналитических конструкциях, состоящих из причастия и бытийной связки, аспектуальная информация выражается в причастии, а временная — в глагольной связке. В бивербальных конструкциях с деепричастиями аспектуальная информация выражается лексемой вершины бивербальной конст -рукции, а темпоральная — формой времени вершинного глагола.
Однако было обнаружено, что ситуация обстоит несколько сложнее. В процессе грамматической конденсации формируются формы со специфическими некомпозициональными функциями, как, например, форма на -за-1а (-РШО-КЕМ), которая выражает не только, как ожидалось, значение прогрессива, но и значение хабитуалиса. Некоторые показатели аспекта и времени оказываются несочетаемыми. В первую очередь речь идет о форме претерита на -V, не сочетающейся в рамках синтетической формы с показателем прогрессива -3а, а в рамках аналитической конструкции — с формой хабитуального причастия на -dэg и формой континуатива на -а. Получается, что использование формы на -V невозможно в большинстве имперфективных контекстов. Такой запрет свидетельствует о том, что форма претерита на -V несет не только временное, но и аспектуальное значение. То же можно сказать и о форме отдаленного прошедшего на -1а, которая, в свою очередь, тяготеет к имперфективным контекстам.
Не будем, однако, забывать и об отмеченном нами выше различии между данными формами, состоящем в том, что форма претерита на -V используется преимущественно в актуальных контекстах, а форма отдаленного прошедшего на -1а — в неактуальных. Получается, что имперфективные значения, будучи выраженными формой отдаленного прошедшего на -1а, оказываются отнесенными в неактуальный временной план, а перфективные формы с показателем -V — в актуальный. Таким образом, различие между формой на -V и формой на -1а можно провести в двух плоскостях: актуальности / неактуальности и перфективнос-ти / имперфективности, хотя второе различие следует рассматривать скорее только как тенденцию.
В калмыцком наблюдается ряд синтетических форм и аналитических конструкций, дублирующих друг друга. Порой выбор формы и конструкции для выражения необходимого аспектуального значения зависит от свойств глагольной лексемы. Так, в случае с комплетивным значением выбор между синтетической формой с аффиксом -скэ и бивербальной конструкцией с глаголом od-зависит от переходности/непереходности глагольной лексемы.
На данный момент в калмыцком языке наряду со старыми грамматикализованными формами (например, с аффиксами комп-летива -скэ и прогрессива -3а) в систему выражения аспекту-альных значений входит множество менее грамматикализованных средств (различные бивербальные конструкции), что и приводит к лексическому распределению и большой вариативности.
Литература
Баранова В. В. Сложные глаголы в калмыцком языке. Настоящий сборник. Бобровников А. А. 1849. Грамматика монгольско-калмыцкого языка. Казань.
Выдрина А. В. Употребление показателя пассива в калмыцком языке.
Настоящий сборник.
Дораева Р. П. 1979. Прошедшее результативное время в современном калмыцком языке // Актуальные проблемы калмыцкой филологии. Элиста. С. 141-155.
Князев М. Ю. Сентенциальные дополнения в калмыцком языке.
Настоящий сборник.
Крапивина К. А. Причастие в роли сказуемого относительного оборота в калмыцком языке. Настоящий сборник.
Козинцева Н. А. 1994. Категория эвиденциальности (проблемы типологического анализа) // Вопросы языкознания, 3. С. 92-104.
Майсак Т. А., Татевосов С. Г. 2000. Пространство говорящего в категориях грамматики, или Чего нельзя сказать о себе самом // Вопросы языкознания, 5. С. 68-80.
Овсянникова М. А. Акциональные классы глаголов калмыцкого языка. Настоящий сборник.
Очиров У У 1964. Грамматика калмыцкого языка. Синтаксис. Элиста: Калмгосиздат.
Плунгян В. А. 2000. Общая морфология. М.: Эдиториал УРСС.
Плунгян В. А. 2001. Антирезультатив: до и после результата // Плунгян В. А. (ред.). Исследования по теории грамматики. Вып. 1: Грамматические категории. М.: Русские словари. С. 50-88.
Санжеев Г. Д. 1963. Сравнительная грамматика монгольских языков. Глагол. М.: Издательство восточной литературы.
Санжеев Г. Д. (ред.). 1983. Грамматика калмыцкого языка. Фонетика и морфология. Элиста: Калмыцкое книжное издательство.
Сичинава Д. В. 2001. Плюсквамперфект и ретроспективный сдвиг в языке сантали // Плунгян В. А. (ред.). Исследования по теории грамматики. Вып. 1: Грамматические категории. М.: Русские словари.
Храковский В. С. (ред.). 1989. Типология итеративных конструкций. Л.: Наука.
Шлуинский А. Б. 2005. Типология предикатной множественности: количественные аспектуальные значения. Диссертация ... канд. филол. наук. М.
Aikhenvald A. 2004. Evidentiality. Oxford: Oxford University Press.
Bertinetto P. M., Ebert K. H., de Groot C. 2000. The progressive in Europe // Dahl O. (ed.). Tense and Aspect in the Languages of Europe. Empirical Approaches to Language Typology, EUROTYP 20-6. Berlin; New York: Mouton de Gruyter. P. 517-559.
Biasing U. 2003. Kalmuck // Janhunen J. (ed.). The Mongolic languages. London: Routledge. P. 229-248.
Bybee J., Perkins R., Pagliuca W. 1994. The evolution of grammar: tense, aspect and modality in the languages of the world. Chicago; London: The University of Chicago Press.
Comrie B. 1976. Aspect: an introduction to the study of verbal aspect and related problems. Cambridge: Cambridge University Press.
Dahl O. 1985. Tense and Aspect Systems. Oxford.
DeLancey S. 1997. Mirativity: the grammatical marking of unexpected information // Linguistic Typology, 1. No. 1. P. 33-52.
Ebert K. H. 1999. Degrees of focality in Kalmyk imperfectives // Abraham W., Kulikov L. I. (eds.). Tense-aspect, transitivity and causativity: Essays in honour of Vladimir P. Nedjalkov. Amsterdam; Philadelphia: John Benjamins. P. 323-339.
Johanson L. 2003. Evidentiality in Turkic // Aikhenvald A. Y., Dixon R. M. W. (eds.). Studies in Evidentiality. Amsterdam: John Benjamins. P. 273-290.
Poppe N. 1955/1987 Introduction to Mongolian Comparative Studies.
Helsinki: Suomalais-ugrilainen Seura.
Willett T. 1988. A cross-linguistic survey of the grammaticalization
of evidentiality // Studies in Language, 12. No. 1. P. 51-97.
