CC BY
35
А. А. Насонов, кандидат юридических наук
СИСТЕМА ЧАСТНЫХ ИНТЕРЕСОВ В РОССИЙСКОМ УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ И РОЛЬ КАТЕГОРИИ «СОГЛАСИЕ» В ОБЕСПЕЧЕНИИ ЕЕ СБАЛАНСИРОВАННОСТИ
THE SYSTEM OF PRIVATE INTERESTS IN THE RUSSIAN LEGAL PROCESS AND THE ROLE OF THE CATEGORY «CONSENT» IN ENSURING ITS BALANCE
В статье рассматриваются частные интересы, существующие в уголовно-процессуальной сфере, исследуется понятие «частные интересы», определяется круг носителей указанного интереса, предлагается классификация частных интересов в уголовном процессе России. Обращается внимание на необходимость гармонизации существующей системы частных интересов, выявляется роль уголовно -процессуальной категории «согласие» в обеспечении ее сбалансированности.
The article examines the private interests existing in the criminal procedure sphere, explores the concept of "private interests", defines the range of carriers of this interest, and proposes a classification ofprivate interests in the criminal process of Russia. Attention is drawn to the need to harmonize the existing system of private interests, the role of the criminal procedural category "consent" in ensuring its balance is revealed.
Частные интересы в уголовном процессе существуют наряду с публичными интересами. Зачастую к частным интересам относятся охраняемые правом интересы, присущие конкретным лицам и социальным группам [1. — С. 160]. Указанный подход обращает внимание на специфический для частного интереса признак — принадлежность их специальному субъекту (конкретным лицам и социальным группам). Этих субъектов можно считать носителями частных интересов.
Следует уточнить круг таких носителей применительно к российскому уголовному судопроизводству. В него входят участники уголовного судопроизводства, заинтересованные в исходе дела. В первую очередь к ним относятся лица, участвующие в стадийном производстве по уголовному делу: обвиняемый, подозреваемый, потерпевший, частный обвинитель, гражданский истец, гражданский ответчик. Для этой группы лиц характерно отсутствие властных полномочий. Всех ее членов объединяет то, что каждый из них выполняет в уголовном процессе либо функцию обвинения, либо функцию защиты. Все они стремятся к достижению определенного исхода уголовного дела, который непосредственно, лично затрагивает участника, влияет на его судьбу [2, 3].
Стремления некоторых других лиц, вовлекаемых в уголовное судопроизводства, более скромные. Это объясняется их процессуальной
ролью и особенностями их процессуального статуса. Такие лица официально не отнесены к участникам уголовного судопроизводства. Раздел II УПК РФ «Участники уголовного судопроизводства» их не упоминает. Процессуальный статус таких лиц надлежащим образом не определен. Тем не менее выполняемые в отношении них процессуальные действия в рамках стадийного производства по уголовному делу затрагивают их личные интересы, причем настолько, что им предоставляется возможность воспользоваться услугами адвоката (например, ч. 1.1 ст. 144, ч. 11 ст. 182 УПК РФ). Так, лица, в помещении которых производится обыск, если только это не подозреваемые и обвиняемые, ограничиваются заинтересованностью в результатах данного следственного действия, то есть в его исходе. А лица, участвующие в производстве процессуальных действий при проверке сообщения о преступлении, безусловно, заинтересованы в исходе данной проверки. Говорить же о заинтересованности участников стадии возбуждения уголовного дела в исходе данного дела некорректно, так как на момент доследственной проверки нет самого уголовного дела, а есть лишь материалы проверки сообщения о преступлении (ч. 6 ст. 148 УПК РФ).
К носителям частных интересов, касающихся исхода дела, нельзя также относить невластных
участников, перечисленных в главе 8 УПК РФ. Им законодатель отводит вспомогательную роль, а систему таких участников строит на отсутствии их личной заинтересованности в исходе дела. Более того, обнаружение личной заинтересованности в исходе дела у большинства участников, принадлежащих к указанной системе, является основанием для их отвода. Указанное правило действует, например, в отношении переводчика (ч. 2 ст. 69 УПК РФ), эксперта (ч. 2 ст. 70 УПК РФ), специалиста (ч. 2 ст. 71 УПК РФ). Хотя УПК РФ и не предусматривает возможности отвода понятых, законодатель в ч. 1 ст. 60 УПК РФ недвусмысленно формулирует одно из требований, предъявляемых к ним: незаинтересованность в исходе уголовного дела.
Но если к эксперту, специалисту, переводчику, понятому вывод об отсутствии у них личного интереса в исходе дела применим безоговорочно, то в отношении двух других участников уголовного процесса, охватываемых понятием «иные участники уголовного судопроизводства», — свидетеля и лица, в отношении которого уголовное дело выделено в отдельное производство в связи с заключением с ним досудебного соглашения о сотрудничестве, — указанный вывод неочевиден. Подробнее остановимся на этой проблеме.
Что касается свидетеля, то личная заинтересованность в исходе дела у него не предполагается. По крайней мере, повод так утверждать дает анализ части 1 ст. 56 УПК РФ.
Однако в некоторых случаях у свидетеля может возникнуть свой интерес в исходе дела. Это характерно для ситуаций, угрожающих свидетелю сменой процессуального статуса на подозреваемого или обвиняемого. В результате лицо, находящееся в положении свидетеля, нуждается в доказывании своей непричастности к совершению преступления.
Личный интерес свидетеля может дать о себе знать и в случае, когда он фактически является непризнанным потерпевшим. Этот интерес, по справедливому мнению Е. Ю. Сапова, выражается в потребности возмещения ущерба, привлечения виновного к уголовной ответственности, признания себя потерпевшим [4. — С. 137].
Во всех перечисленных случаях свидетель прямо заинтересован в исходе дела. Вместе с тем возможна и косвенная заинтересованность его в этом. Например, это характерно для ситуации, когда свидетель является близким родственником подозреваемого, обвиняемого. Л. Н. Масленникова следующим образом комментирует указанную ситуацию: «...Право свидетеля отказаться от дачи показаний против близкого родственника является субъективным правом част-
ным, точнее — субъективным правом, в основе которого частный интерес» [5. — С. 43]. Представляется, что в указанном случае заинтересованность свидетеля диктуется не его собственными интересами, а интересами другого лица — его близкого родственника.
Очевидно, что любой вид заинтересованности свидетеля в исходе дела (прямая или косвенная) должен учитываться судом при оценке доказательств.
Вместе с тем наличие у свидетеля личного интереса в исходе дела не относится и не должно относиться к числу рядовых явлений в уголовно-процессуальном праве. Поскольку показания данного участника важны для установления обстоятельств, имеющих значение для дела, получение именно такого результата зачастую обеспечивается незаинтересованностью свидетеля.
Курс на незаинтересованность свидетеля прослеживается и на более ранних этапах развития российского уголовного процесса. Это нетрудно проследить по следующим высказываниям процессуалистов того периода. Так, С. В. Викторский применительно к этапу реформ второй половины XIX в. пишет: «.Не допускаются к свидетельству под присягой в случае предъявления какой-либо из сторон отвода. потерпевшее от преступления лицо, хотя бы оно не участвовало в деле, а также муж или жена его, родственники по прямой линии и родные его братья и сестры.» [6. — С. 263]. Аналогичной позиции придерживался и С. В. Познышев [7. — С. 300], который еще и обращал внимание на недопустимость ситуации, приводящей к появлению мнимого свидетеля. В частности, автором отмечалось следующее: «Иногда следователи, не собрав еще достаточных данных для привлечения подозреваемого лица в качестве обвиняемого, сначала допрашивают его в качестве свидетеля. Это, конечно, неправильно, потому что таким образом этот мнимый свидетель до известной степени принуждается к показанию и не пользуется процессуальными правами обвиняемого» [7. — С. 298].
В наши дни также отдается предпочтение свидетелю без личного интереса в исходе дела. В частности, А. В. Гарусов справедливо утверждает, что свидетель в большинстве случаев рассматривается как лицо, не заинтересованное в исходе уголовного дела, а потому его показания в большей степени вызывают доверие [8. — С. 82]. Другие авторы также говорят о незаинтересованности свидетеля [9. — С. 10].
Таким образом, по общему правилу свидетеля не стоит относить к носителям интереса в исходе уголовного дела, за исключением ранее упомянутых случаев, которые не отличаются своей многочисленностью.
Это не означает, что у свидетеля не может быть вообще личного интереса в уголовном процессе. Свидетель, так же как и участники уголовного судопроизводства, не относящиеся к публичным субъектам, так же как и другие лица, вовлеченные в уголовное судопроизводство без наделения их властными полномочиями, наверняка заинтересован в том, чтобы отстаивать свои права. И в этой части личный интерес свидетеля похож на соответствующий сегмент личного интереса обвиняемого, подозреваемого, потерпевшего, частного обвинителя, гражданского истца, гражданского ответчика. Недаром в литературе в отношении данных участников утверждается, что защита их интересов предполагает не только отстаивание их невиновности, меньшей степени виновности, но и отстаивание их других прав, которые им принадлежат в уголовном процессе по закону [10. — С. 14—15; 11; 12].
Применительно к свидетелю, да и к иным участникам уголовного судопроизводства (например, эксперту, специалисту, переводчику, понятому), особенно актуальным становится отстаивание их интереса в своей безопасности (п. 5 ч. 1 ст. 2 Закона от 20.08.2004. № 119) [13], а также интереса в том, чтобы процессуальные права указанных лиц не были ограничены (п. 5 ч. 3 ст. 57, п. 4 ч. 3 ст. 58, п. 3 ч. 3 ст. 59, п. 3 ч. 3 ст. 60 УПК РФ). Такой интерес носит прежде всего частный характер и получает соответствующее отражение в правах упомянутых субъектов, подлежащих защите. Данный подход полностью соответствует взгляду на защиту как на деятельность, осуществляемую не только в отношении участников, перечисленных в ст. ст. 46, 47 УПК РФ, но и в отношении других лиц, вовлеченных в уголовное судопроизводство [14. — С. 4].
Таким образом, заинтересованность свидетеля и других лиц, вовлеченных в уголовное судопроизводство в отстаивании принадлежащих им процессуальных прав свидетельствует о наличии у них соответствующего частного интереса. Но это частный интерес другого рода. Он не охватывает собой интерес в исходе дела, а содержит потребность указанных лиц в том, чтобы их права не подвергались ограничению.
Более объемный частный интерес свойственен лицу, в отношении которого уголовное дело выделено в отдельное производство в связи с заключением с ним досудебного соглашения о сотрудничестве (ст. 56.1 УПК РФ). На наш взгляд, данное лицо всегда будет заинтересовано в исходе дела. Причем речь идет как о деле, выделенном в отношении него в отдельное производство, так и об уголовном деле в отношении его соучастников. Лицо, в отношении которого уголовное дело выделено в отдельное производ-
ство в связи с заключением с ним досудебного соглашения о сотрудничестве, непременно будет защищать свои интересы как лично, так и с помощью адвоката. Причем такая защита может сопровождаться желанием выгородить себя, уйти от ответственности, возложив ее на своих соучастников. Это в свою очередь может породить проблему оговора лица в совершении преступления. Сказанное подтверждает, что участник, предусмотренный ст. 56.1 УПК РФ, всегда будет иметь личный интерес в исходе дела в уголовном процессе, нуждаться в защите. И в этом смысле он должен быть близок по своему процессуальному положению не к свидетелю, а к подозреваемому, обвиняемому — участникам, выполняющим уголовно-процессуальную функцию защиты. Видимо, данное обстоятельство повлияло на то, что законодатель не распространил на участника, предусмотренного ст. 56.1 УПК РФ, требование о предупреждении его об ответственности за дачу заведомо ложных показаний либо отказ от дачи показаний в соответствии со статьями 307 и 308 УК РФ. В то время как свидетель обязан указанное требование соблюдать.
Сказанное позволяет отнести лицо, в отношении которого уголовное дело выделено в отдельное производство в связи с заключением с ним досудебного соглашения о сотрудничестве, к носителям личного интереса в исходе дела. По этой причине логичнее было бы видеть данное лицо не в главе 8 УПК РФ, а в главе 7 УПК РФ. Для этого ему стоило бы посвятить статью 47.1 УПК РФ, которая в своей основной части воспроизводила бы статью 56.1 УПК РФ. Сохранение за лицом, в отношении которого уголовное дело выделено в отдельное производство в связи с заключением с ним досудебного соглашения о сотрудничестве, ныне принадлежащих ему прав и обязанностей позволит не только отграничить его от подозреваемого и обвиняемого, но и предложить ему такую модель поведения, при которой он должен быть выше своих личных интересов. Очевидно, что такая модель зачастую будет восприниматься соответствующим лицом в качестве декларативной, поскольку абстрагироваться от законов психологии, которым подчиняется поведение человека, ему очень трудно.
Субъекты, являющиеся носителями частного интереса, фигурируют не только в стадийном производстве по уголовному делу, но и в сфере международного сотрудничества. К их числу, например, относится лицо, запрашиваемое иностранным государством к выдаче для уголовного преследования или исполнения приговора. Оно отстаивает свои интересы, выражающиеся в стремлении избежать выдачи иностранному государству, а также в
стремлении к благоприятным последствиям пребывания его в обозначенном статусе, суть которых — не быть ограниченным в правах при применении к нему процедуры выдачи.
Значимость указанных интересов для экстра-дируемого признает и государство, давая возможность указанному лицу воспользоваться услугами защитника — участника, выполняющего в уголовном процессе функцию защиты. Несмотря на это законодатель не посвятил процессуальному статусу лица, запрашиваемого к выдаче, ни одной статьи в УПК РФ, что вряд ли можно признать правильным. Представляется, что ей могла бы быть одна из статей, содержащихся в главе 54 УПК РФ (например, ст. 460.1 «Запрашиваемый к выдаче» УПК РФ), в которой стоило бы перечислить следующие права данного лица: знать об обстоятельствах, послуживших основаниями для задержания, применения к нему меры пресечения; знакомиться с запросом о выдаче или получать его копию; получать копию решения о выдаче; получать разъяснение своих прав на всех этапах выдачи, в которых он участвует; уведомлять через орган дознания, осуществивший задержание, либо через прокурора, суд, применивших меру пресечения в виде заключения под стражу, членов семьи или близких родственников о месте своего содержания под стражей; давать объяснения, либо отказываться от дачи объяснений; возражать против своей выдачи иностранному государству; представлять сведения, препятствующие его выдаче; заявлять ходатайства и отводы; объясняться на родном языке или языке, которым он владеет; пользоваться помощью переводчика бесплатно; при задержании или применении меры пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста обсуждать по телефону с родственниками и иными лицами, о которых ходатайствует запрашиваемый к выдаче, вопрос о выборе защитника; пользоваться помощью защитника или нескольких защитников, отказаться от защитника и защищать себя самостоятельно, поменять одного защитника на другого; иметь свидания с защитником наедине и конфиденциально, без ограничения их числа и продолжительности; знакомиться вместе с защитником со всеми представленными в суд материалами и выписывать из них любые сведения и в любом объеме; снимать за свой счет копии с представленных в суд материалов, в том числе с помощью технических средств; приносить жалобы на действия (бездействие) и решения должностных лиц, осуществляющих производство по выдаче, и принимать участие в их рассмотрении судом; знакомиться с протоколом судебного заседания и подавать на
него замечания; обжаловать определения, постановления суда и получать копии обжалуемых решений; отзывать поданную им либо его защитником жалобу; защищаться иными средствами и способами, не запрещенными УПК РФ [15. — С. 173—174; 16]. Правовая регламентация указанных возможностей лица, запрашиваемого к выдаче, сделала бы частный интерес, носителем которого он является, более рельефным и определенным.
Однако предусматривать процессуальное положение лица, запрашиваемого к выдаче, в разделе II УПК РФ нецелесообразно, поскольку он рассчитан на участников производства по уголовному делу, возбужденному на территории Российской Федерации. Лицо же, выдача которого запрашивается, относится к участникам другого вида производства, не имеющего никакого отношения к стадиям российского уголовного судопроизводства. Экстрадиционное производство реализуется в рамках международного сотрудничества по уголовно-процессуальным вопросам.
К участникам производств, осуществляемых в рамках международного сотрудничества, относятся также: осужденный, предполагаемый к передаче для отбывания наказания в государстве, гражданином которого он является (гл. 55 УПК РФ); лицо, в отношении имущества которого приговором, постановлением суда иностранного государства принято решение о конфискации; другие заинтересованные лица, в собственности, владении, пользовании или распоряжении которых находится имущество, подлежащее конфискации (гл. 55.1 УПК РФ). Указанные лица также имеют свой интерес в том, чтобы их права в уголовном судопроизводстве реализовывались беспрепятственно и без ограничений. Значимость для них указанного интереса подтверждается предоставлением им возможности воспользоваться услугами либо адвоката (если лицо участвует в процедуре, предусмотренной главой 55 УПК РФ (ч. 1 ст. 470, ч. 4 ст. 399 УПК РФ)), либо представителя (если лицо участвует в процедуре, предусмотренной главой 55.1 УПК РФ (ч. 4 ст. 473.4 УПК РФ)). Однако другие их права, необходимые для защиты частного интереса, не получили надлежащей регламентации в УПК РФ. Поэтому в литературе можно встретить предложение о дополнении части 1 ст. 470 УПК РФ, а также дополнении статьи 473.4 УПК РФ частью 4.4, перечнем прав указанных лиц, включающим право знакомиться с представленными в суд материалами, участвовать в их рассмотрении, заявлять ходатайства и отводы, давать объяснения, представлять документы [17. — С. 17—18].
Надеемся, что указанная коррекция глав 55, 55.1 УПК РФ, впрочем, как и предложенные нами изменения глав 7, 8, 54 УПК РФ, будут способствовать более четкому разграничению заинтересованных участников уголовного процесса и участников, у которых личный интерес в исходе дела отсутствует. Необходимость такого разделения объясняется потребностью определения сферы личных интересов в рамках уголовного судопроизводства. Определение с нормативной точностью границ указанных интересов позволит в определенной мере сгладить конфликт между личными и государственными интересами. Тем самым будут созданы условия для сбалансированного существования указанных интересов в уголовном судопроизводстве. Напротив, неопределенность пределов личных интересов в уголовно-процессуальной сфере и, как следствие, размытость границ системы участников, являющихся их носителями, способны обострить противоречие между личными и государственными интересами. В уголовно-процессуальной среде, в которой доминируют государственные интересы, вряд ли указанное противоречие будет разрешено в пользу личных интересов. Еще в XIX в. Д. Н. Стефановский писал следующее: «Не подлежит сомнению, что при столкновении существенных интересов правосудия с интересами посторонних лиц, последние должны быть приносимы в жертву первым...» [18. — С. 463].
Изучение частного интереса в уголовном судопроизводстве показывает, что круг его носителей охватывает невластных участников уголовного судопроизводства, имеющих свой интерес как в стадийном уголовном производстве (интерес в исходе дела; интерес в том, чтобы их права не подвергались ограничению), так и в производствах, реализуемых в рамках международного сотрудничества по уголовно-процессуальным вопросам (интерес в том, чтобы их права не подвергались ограничению). Учитывая сказанное, частные интересы могут быть классифицированы:
- по субъектам, являющимся носителями частных интересов (частный интерес участников, выполняющих функцию обвинения; частный интерес участников, выполняющих функцию защиты; частный интерес участников, не выполняющих ни одной из названных функций; частный интерес иных лиц, вовлекаемых в уголовное судопроизводство без наделения их властными полномочиями);
- в зависимости от части уголовного процесса, в которой реализуются частные интересы (частные интересы, реализуемые в стадийном уголовном производстве, и частные интересы, реализуемые в производствах в сфере международного сотрудничества по уголовно-процессуальным вопросам);
- по характеру частного интереса (интерес лиц в исходе уголовного дела (например, у обвиняемого, потерпевшего); интерес лиц, участвующих в проверке сообщения о преступлении, в ее итогах; интерес лиц, деятельность которых в уголовном судопроизводстве, сводится к их участию в отдельных процессуальных действиях (у лица, в помещении которого производится обыск); интерес лица в реализации его прав без ограничения (у всех участников уголовного судопроизводства, не относящихся к публичным субъектам, у всех других лиц, вовлеченных в уголовное судопроизводство без наделения их властными полномочиями); интерес лица в исходе процедур, не предполагающих движение уголовного дела на территории Российской Федерации (например, у лица, запрашиваемого к выдаче для уголовного преследования или исполнения приговора).
Приведенные классификации прежде всего содержат наглядную информацию о носителях частных интересов в уголовном судопроизводстве, подчеркивающих специфику указанных интересов. Не учитывая это, весьма затруднительно дифференцировать в уголовном процессе частные интересы по их характеру, а также по частям, составляющим уголовное судопроизводство.
Однако субъекты — не единственный признак, характерный для частных интересов в уголовном судопроизводстве. Поскольку частный интерес, так же как и публичный интерес, является разновидностью интереса вообще, то подходы, применяемые к обозначению их признаков, очень похожи. Правда, сами признаки, принадлежащие к разным видам интересов, далеко не всегда совпадают. Возьмем это утверждение за основу при характеристике признаков частных интересов в уголовном процессе России. И в первую очередь отнесем к ним способность отражать потребности личности в уголовно-процессуальной сфере. Речь идет о личности, обладающей процессуальным статусом в соответствии с предоставленной ей в уголовном процессе ролью. Субъекты, отвечающие указанным требованиям, были рассмотрены ранее.
Лицо, чьи потребности образуют суть частных интересов, осознает эти потребности, желает их удовлетворения, а также стремится к их удовлетворению. Недаром в литературе интерес рассматривается как «осознание объективно возникающих потребностей» [19. — С. 171]. Таким образом, для частного интереса необходимы как интеллектуальный (осознает потребности и необходимость в их удовлетворении), так и волевой компоненты (желание, намерение удовлетворить потребности). В рассматриваемом контексте указанные компоненты полностью учиты-
ваются понятием «осознанное стремление удовлетворить потребности в уголовно-процессуальной сфере». Его и необходимо взять за основу определения частных интересов в уголовном судопроизводстве.
Наряду с интеллектуальным и волевым компонентом в состав частного интереса входит также и юридический компонент. Это связано с тем, что объектом частных интересов являются признанные уголовно-процессуальным законодательством индивидуальные (личные) блага, к достижению которых стремится соответствующий субъект. Последний с их помощью удовлетворяет свои потребности в уголовно-процессуальной сфере. К числу таких благ относятся, например, ознакомление по окончании предварительного расследования с материалами уголовного дела (для обвиняемого, потерпевшего), заявление ходатайств, принесение жалоб и т. д. Они принадлежат отдельной личности. Указанные блага признаются законодателем путем закрепления субъективных прав за носителями частных интересов, тем самым государство рассматривает указанные интересы в качестве ценности.
«Субъективные права, — как верно отмечает Л. Н. Масленникова, — выражают возможность притязать на определенный минимум благ.» [20. — С. 42]. Иными словами, субъективные права обеспечивают частный интерес. А учитывая, что указанные права принимают участие в формировании процессуального статуса лица, вовлеченного в уголовное судопроизводство, становится понятным утверждение о том, что частный интерес отражает статус отдельных лиц [21. — С. 148].
Однако в уголовно-процессуальном праве, впрочем, как и в некоторых других отраслях права, некоторые личные интересы не получают непосредственного закрепления в правовых нормах, но могут соответствовать «духу и принципам» права [22. — С. 90]. Недаром в тексте УПК РФ законодатель не раз обращается к словосочетаниям «права и законные интересы» (ч. 4 ст. 20, ч. 3 ст. 44, ч. 2 ст. 45, ч. 3 ст. 47, ч. 1 ст. 49, ч. 1 ст. 119, ч. 5 ст. 189, п. 3 ст. 196, п. «б» ч. 1 ст. 226.8 УПК РФ и др.), «прав, свобод и законных интересов» (ч. 2 ст. 161, ч. 2 ст. 412.3 УПК РФ). Такие интересы не противоречат правовым нормам и также являются объектом обеспечения и защиты. Поэтому они и называются законными интересами. Впрочем, интересы, получившие отражение в субъективных правах их носителей, также относятся к законным интересам. Только здесь термин «законный интерес» приобретает более широкое значение по сравнению с предыдущим случаем его употребления.
Признание личных благ законодателем обуславливает существование такого признака частных интересов, как нормативность. Последняя предполагает не только закрепление в нормах личных интересов лиц, вовлеченных в уголовно -процессуальные отношения, но и обеспечение их соответствующими процессуальными гарантиями. К последним относится как государственное обеспечение указанных интересов, в ходе которого государство выступает их гарантом, так и уголовно-процессуальная защита частных интересов силами их носителей и лиц, призванных оказывать им помощь в уголовном судопроизводстве. Без указанных механизмов частные интересы не могут быть реализованы в уголовно -процессуальных отношениях. Таким образом, частные интересы становятся в уголовном процессе объектом охраны и защиты, что способствует их нормальной реализации, в том числе путем совершения носителями частных интересов соответствующих процессуальных действий. Правда, такая реализация частных интересов не исключает возможности их ограничения со стороны публичных интересов.
Принятие во внимание всех перечисленных признаков частного интереса позволяет сформулировать следующее его определение.
Частный интерес в уголовном судопроизводстве — это признанное государством, отраженное в правовых нормах и гарантированное ими, реализуемое в процессуальных действиях участников уголовного судопроизводства, не относящихся к публичным субъектам, и всех других лиц, вовлеченных в уголовное судопроизводство без наделения их властными полномочиями, осознанное стремление каждого в отдельности из указанных лиц удовлетворить свои потребности в уголовно-процессуальной сфере путем достижения позитивного для них результата в рамках уголовно-процессуальных отношений.
Поскольку носителями частных интересов являются лица, выполняющие в уголовном процессе разные уголовно-процессуальные функции, то нередко наблюдается противоречие между интересами разных субъектов. Наиболее наглядным является противоречие между интересами обвиняемого и потерпевшего. Для его сглаживания в уголовно-процессуальных отношениях применяется механизм согласия. Например, достижение между потерпевшим и обвиняемым согласия, примирения дает возможность при соблюдении других условий прекратить уголовное дело по ст. 25 УПК РФ. Такой исход по уголовному делу будет способствовать не только надлежащей защите прав потерпевшего. Ведь причиненный потерпевшему вред будет заглажен. Обвиняемый в
подавляющем большинстве случаев также будет удовлетворен, поскольку дальнейшее движение уголовного дела в отношении него будет прекращено. Значит, налицо баланс между интересами обвиняемого и потерпевшего, не последнюю роль в достижении которого играет категория «согласие». Реализация ее в рамках несложной уголовно-процессуальной формы, затронутой в ст. 25 УПК РФ, в известной мере будет также благоприятствовать и процессуальной экономии. Все это способствует гармонизации изначально конфликтных уголовно-процессуальных отношений, участниками которых являются потерпевший и обвиняемый.
Однако применение категории «согласие» в уголовном процессе важно не только для достижения баланса интересов лиц, являющихся носителями разных уголовно-процессуальных функций. Реализация данной категории становится особенно актуальной, когда речь идет о согласовании позиций участников, выполняющих одну и ту же функцию в уголовном процессе (например, потерпевшего и его представителя; обвиняемого и его защитника и т. д.) (п. 3 ч. 4 ст. 6 Закона от 31.05.2002 № 63-ФЗ) [23]. Такое согласование позволяет осознанно подойти к определению частных интересов лица, четко очертить их границы в каждом конкретном случае защиты указанных интересов.
Потребность в категории «согласие» возникает и в некоторых ситуациях, касающихся участ-
ников, носящих одинаковый статус. Так, в п. «б» ч. 1 ст. 35 УПК РФ законодатель обращает внимание на необходимость получения согласия всех обвиняемых на изменение территориальной подсудности уголовного дела в ситуации, когда не все участники уголовного судопроизводства проживают на территории, на которую распространяется юрисдикция данного суда. Очевидно, что указанная мера, упреждая конфликт между обвиняемыми в указанной ситуации, позволяет не просто совместить интересы обвиняемых, но и выработать у них единый интерес к проблеме, затронутой в п. «б» ч. 1 ст. 35 УПК РФ.
Таким образом, путем согласования удается добиться определенного баланса внутри системы частных интересов, требующих соблюдения в уголовно-процессуальной сфере. Согласование позиции участников по ключевым уголовно -процессуальным вопросам позволяет качественно реализовывать интересы участников уголовного судопроизводства.
Вместе с тем и система частных интересов, и система публичных интересов являются подсистемами единой системы, которую можно обозначить как «систему интересов участников уголовного судопроизводства и других лиц, вовлеченных в уголовное судопроизводство». А эффективное функционирование указанной системы предполагает достижение баланса не только внутри подсистем, ее составляющих, но и между указанными подсистемами.
ЛИТЕРАТУРА
1. Косаренко Н. Н. Категория «интерес» в системе публичного и частного права // Государство и гражданское общество. — 2007. — № 3. — С. 153—162.
2. Ильницкая Л. И. Личные интересы участников российского уголовного процесса : дис. ... канд. юрид. наук. — Краснодар, 2002. — 201 с.
3. Горбачева Е. В. Субъективные права и интересы обвиняемого (подозреваемого) как объект защиты в уголовном судопроизводстве // Сибирский юридический вестник. — 2004. — № 3. — С. 62—70.
4. Сапов Е. Ю. Личный интерес свидетеля в уголовном судопроизводстве. Взаимосвязь личного интереса свидетеля и осуществляемых им функций // Вестник Томского государственного университета. — 2012. — № 357. — С. 136—138.
5. Масленникова Л. Н. Субъективные права и юридические обязанности — внутрисистемные факторы, определяющие тенденции в развитии уголовного судопроизводства // Вестник Университета им. О. Е. Кутафина (МГЮА). — 2018. — № 2 (42). — С. 38—46.
6. Викторский С. И. Русский уголовный процесс // Теория судебных доказательств в уголовном процессе: конец XIX — начало XX века : хрестоматия / сост. Ю. В. Астафьев, А. Ю. Астафьев ; Воронежский государственный университет. — Воронеж, 2016. — 479 с.
7. Познышев С. В. Элементарный учебник русского уголовного процесса // Теория судебных доказательств в уголовном процессе: конец XIX — начало XX века : хрестоматия / сост. Ю. В. Астафьев, А. Ю. Астафьев ; Воронежский государственный университет. — Воронеж, 2016. — 479 с.
8. Гарусов А. В. Оценка показаний участников уголовного судопроизводства, заинтересованных в исходе дела : дис. ... канд. юрид. наук. — СПб., 2017. — 202 с.
9. Арабули Д. Т. Институт защиты прав и интересов лиц в уголовном судопроизводстве России : автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. — Челябинск, 2010. — 59 с.
10. Насонова И. А. Теоретическая модель уголовно-процессуальной защиты : дис. ... д-ра юрид. наук. — М., 2011. — 501 с.
11. Насонова И. А., Насонов А. А. Руководитель следственного органа и начальник подразделения дознания как субъекты обеспечения подозреваемому и обвиняемому права на защиту // Вестник Воронежского института ФСИН России. — 2012. — № 2. — С. 90—92.
12. Насонова И. А. Защита прав и законных интересов лиц на стадии возбуждения уголовного дела // Вестник Воронежского института МВД России. — 2010. — № 1. — С. 42—45.
13. О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства : федеральный закон от 20.08.2004 № 119-ФЗ (в ред. ред. от 01.07.2021) // СЗ РФ. — 2004. — № 34. — Ст. 3534.
14. Шадрин В. С. Обеспечение прав личности при расследовании преступлений : автореф. ... дис. д-ра юрид. наук. — М., 1997. — 39 с.
15. Насонов А. А. Реализация в уголовном процессе России права на защиту лица при выдаче иностранному государству для уголовного преследования. — М. : Юрлитинформ, 2019. — 200 с.
16. Насонов А. А. Лицо, запрашиваемое к выдаче как участник уголовного судопроизводства // Общественная безопасность, законность и правопорядок в III тысячелетии. — 2016. — № 1-3. — С. 59—65.
17. Халимоненко С. С. Запрет в уголовно-процессуальном праве России : дис. ... канд. юрид. наук. — Воронеж, 2021. — 219 с.
18. Стефановский Д. Н. О пределах исследования в уголовном процессе // Теория судебных доказательств в уголовном процессе: конец XIX — начало XX века : хрестоматия / сост. Ю. В. Астафьев, А. Ю. Астафьев ; Воронежский государственный университет. — Воронеж, 2016. — 479 с.
19. Явич Л. С. Общая теория права / под ред. Королева А. И. — Ленинград. : Издательство Ленинградского университетата, 1976. — 285 с.
20. Масленникова Л. Субъективные права и юридические обязанности — внутрисистемные факторы, определяющие тенденции в развитии уголовного судопроизводства // Вестник Университета им. О. Е. Кутафина (МГЮА). — 2018. — № 2. — С. 38—46.
21. Сидоренко Э. Л. Безопасность личности в уголовном праве: соотношение частных и публичных интересов // Общество и право. — 2010.
— № 1 (28). — С. 146—150.
22. Малько А. В., Суббочев В. В. Законные интересы в правовой жизни общества: актуальные вопросы теории и практики // Правоведение.
— 2014. — № 2 (313). — С. 84—98.
23. Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации : федеральный закон от 31.05.2002 № 63-ФЗ (ред. от 31.07.2020 № 268-ФЗ) // СЗ РФ. — 2002. — № 23. — Ст. 2102; Рос. газета. — 2020. — 6 авг.
REFERENCES
1. Kosarenko N. N. Kategoriya «ínteres» v sisteme publichnogo i chastnogo prava // Gosudarstvo i grazhdanskoe obshchestvo. — 2007. — # 3. — S. 153—162.
2. Il'nickaya L. I. Lichnye interesy uchastnikov rossijskogo ugolovnogo processa : dis. ... kand. yurid. nauk. — Krasnodar, 2002. — 201 s.
3. Gorbacheva E. V. Sub"ektivnye prava i interesy obvinyaemogo (podozrevaemogo) kak ob"ekt zash-chity v ugolovnom sudoproizvodstve // Sibirskij yuridicheskij vestnik. — 2004. — # 3. — S. 62—70.
4. Sapov E. Yu. Lichnyj interes svidetelya v ugolovnom sudoproizvodstve. Vzaimosvyaz' lichnogo interesa svidetelya i osushchestvlyaemyh im funkcij // Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. — 2012. — # 357. — S. 136—138.
5. Maslennikova L. N. Sub"ektivnye prava i yuridicheskie obyazannosti — vnutrisistemnye faktory, opredelyayushchie tendencii v razvitii ugolovnogo sudo-proizvodstva // Vestnik Universiteta im. O. E. Kutafina (MGYUA). — 2018. — # 2 (42). — S. 38—46.
6. Viktorskij S. I. Russkij ugolovnyj process // Te-oriya sudebnyh dokazatel'stv v ugolovnom processe: konec XIX — nachalo XX veka : hrestomatiya / sost. Yu. V. Astafev, A. Yu. Astafev ; Voronezhskij gosu-darstvennyj universitet. — Voronezh, 2016. — 479 s.
7. Poznyshev S. V. Elementarnyj uchebnik russ-kogo ugolovnogo processa // Teoriya sudebnyh dokazatel'stv v ugolovnom processe: konec XIX — nachalo XX veka : hrestomatiya / sost. Yu. V. Astafev, A. Yu. Astafev ; Voronezhskij gosudarstvennyj universitet. — Voronezh, 2016. — 479 s.
8. Garusov A. V. Ocenka pokazanij uchastnikov ugolovnogo sudoproizvodstva, zainteresovannyh v iskhode dela : dis. ... kand. yurid. nauk. — SPb., 2017. — 202 s.
9. Arabuli D. T. Institut zashchity prav i interesov lic v ugolovnom sudoproizvodstve Rossii : avtoref. dis. ... d-ra yurid. nauk. — Chelyabinsk, 2010. — 59 s.
10. Nasonova I. A. Teoreticheskaya model' ugolovno-processual'noj zashchity : dis. ... d-ra yurid. nauk. — M., 2011. — 501 s.
11. Nasonova I. A., Nasonov A. A. Rukovoditel' sledstvennogo organa i nachal'nik podrazdeleniya doznaniya kak sub"ekty obespecheniya podozre-vaemomu i obvinyaemomu prava na zashchitu // Vestnik Voronezhskogo instituta FSIN Rossii. — 2012. — # 2. — S. 90—92.
12. Nasonova I. A. Zashchita prav i zakonnyh in-teresov lic na stadii vozbuzhdeniya ugolovnogo dela // Vestnik Voronezhskogo instituta MVD Rossii. — 2010. — # 1. — S. 42—45.
13. O gosudarstvennoj zashchite poterpevshih, svidetelej i inyh uchastnikov ugolovnogo sudopro-izvodstva : federal'nyj zakon ot 20.08.2004 # 119-FZ (v red. red. ot 01.07.2021) // SZ RF. — 2004. — # 34.
— St. 3534.
14. Shadrin V. S. Obespechenie prav lichnosti pri rassledovanii prestuplenij : avtoref. ... dis. d-ra yurid. nauk. — M., 1997. — 39 s.
15. Nasonov A. A. Realizaciya v ugolovnom processe Rossii prava na zashchitu lica pri vydache in-ostrannomu gosudarstvu dlya ugolovnogo presledo-vaniya. — M. : Yurlitinform, 2019. — 200 s.
16. Nasonov A. A. Lico, zaprashivaemoe k vy-dache kak uchastnik ugolovnogo sudoproizvodstva // Obshchestvennaya bezopasnost', zakonnost' i pravoporyadok v III tysyacheletii. — 2016. — # 1-3.
— S. 59—65.
17. Halimonenko S. S. Zapret v ugolovno-processual'nom prave Rossii : dis. ... kand. yurid. nauk. — Voronezh, 2021. — 219 s.
18. Stefanovskij D. N. O predelah issledovaniya v ugolovnom processe // Teoriya sudebnyh doka-zatel'stv v ugolovnom processe: konec XIX — nachalo XX veka : hrestomatiya / sost. Yu. V. Astaf-
ev, A. Yu. Astafev ; Voronezhskij gosudarstvennyj universitet. — Voronezh, 2016. — 479 s.
19. Yavich L. S. Obshchaya teoriya prava / pod red. Koroleva A. I. — Leningrad. : Izdatel'stvo Lenin-gradskogo universitetata, 1976. — 285 c.
20. Maslennikova L. Sub"ektivnye prava i yuridicheskie obyazannosti — vnutrisistemnye faktory, opredelyayushchie tendencii v razvitii ugolovnogo sudoproizvodstva // Vestnik Universi-teta im. O. E. Kutafina (MGYUA). — 2018. — # 2.
— S. 38—46.
21. Sidorenko E. L. Bezopasnost' lichnosti v ugolovnom prave: sootnoshenie chastnyh i publichnyh interesov // Obshchestvo i pravo. — 2010. — # 1 (28).
— S. 146—150.
22. Mal'ko A. V., Subbochev V. V. Zakonnye interesy v pravovoj zhizni obshchestva: aktual'nye voprosy teorii i praktiki // Pravovedenie. — 2014. —
# 2 (313). — S. 84—98.
23. Ob advokatskoj deyatel'nosti i advokature v Rossijskoj Federacii : federal'nyj zakon ot 31.05.2002
# 63-FZ (red. ot 31.07.2020 # 268-FZ) // SZ RF. — 2002. — # 23. — St. 2102; Ros. gazeta. — 2020. — 6 avg.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Насонов Александр Александрович. Старший преподаватель кафедры уголовного процесса. Кандидат юридических наук.
Воронежский институт МВД России.
E-mail: tribalcrest@yandex.ru
Россия, 394065, Воронеж, проспект Патриотов, 53. Тел. 8 (908) 142-22-27.
Nasonov Alexander Alexandrovich. Senior lecturer of the chair of Criminal Proceeding. Candidate of Law.
Voronezh Institute of the Ministry of the Interior of Russia.
E-mail: tribalcrest@yandex.ru
Work address: Russia, 394065, Voronezh, Prospect Patriotov, 53. Tel. 8 (908) 142-22-27.
Ключевые слова: частный интерес; потерпевший; обвиняемый; согласие; защитник; лицо; запрашиваемое к выдаче; свидетель; лицо, в отношении которого уголовное дело выделено в отдельное производство в связи с заключением с ним досудебного соглашения о сотрудничестве.
Key words: private interest; victim; accused; consent; defender; person requested for extradition; witness; person against whom a criminal case has been separated into separate proceedings in connection with the conclusion of a pre-trial cooperation agreement with him.
УДК 343.1
