CC BY
42торые постулируют законность множественности интерпретации смысла и, так скажем, «созрели» для работы в рамках постнеклассической парадигмы.
Примечание
1. Процесс и пространство мышления сам философ называет «театром».
2. По Хайдеггеру, онтический - относящийся к сущему (Seiendes), т.е. предметно-чувственному миру, онтологический - относящийся к условию возможности сущего (Sein), к пониманию предельной смысловой возможности всякого вопрошания. Место, в котором может быть поставлен вопрос о смысле бытия, - это сущее, называемое Dasein, которое характеризуется в «Бытии и времени» как «онтически самое близкое», но «онтологически самое далекое» [8].
Литература
1. Барт Р. Смерть автора // Избранные работы: Семиотика. Поэтика / пер. с фр., сост., общ. ред. и вступ. ст. Г.К. Косикова. - М.: Прогресс, 1989. - С. 384-391.
2. Делёз Ж. Логика смысла. - М.: Раритет; Екатеринбург: Деловая книга, 1998.
3. Деррида Ж. Письмо и различие / сост. и общая ред. В. Лапицкого. - СПб.: Академический проект, 2000а.
4. Деррида Ж. О грамматологии / вступ. ст. Н. Автономовой. - М.: Ad Ма^іпет, 2000б.
5. Кант И. Собрание сочинений. - Т. 3 - М.: Мысль, 1964.
6. Полани М. Личностное знание. На пути к посткри-тической философии. - М.: Прогресс, 1985.
7. Фуко М. ^еаЬит рЫ^орЫсит: пер. с фр. Я.И. Свирского // Делёз Ж. Логика смысла. - М.: Раритет; Екатеринбург: Деловая книга, 1998. - С. 441-473.
8. Хайдеггер М. Бытие и время. - М., 1997.
Дашинимаева Полина Пурбуевна - доктор филологических наук, доцент кафедры перевода и межкультурной коммуникации Бурятского государственного университета. 670000, г. Улан-Удэ, ул. Сухэ-Батора, 16, тел: 8 (301-2) 210060, 89146349821, е-mail: [email protected]
Dashinimaeva, Polina Purbuevna - doctor of sciences, associate professor at the chair of translation and intercultural communication, Buryat State University, Faculty of Foreign Languages, Address: 670000, Ulan-Ude, Sukhe-Bator st., 16, tel: 8 (301-2) 210060, 89146349821, Email: [email protected]
УДК 81 © Т.М. Дей
СИНОНИМИЧЕСКИЙ РЯД КАК СРЕДСТВО ФИКСАЦИИ НОВОГО ЗНАНИЯ О МИРЕ
Статья посвящена исследованию синонимического ряда, обозначающего процесс кражи в немецком языке. Синонимический ряд с доминантой stehlen представлен как динамическое явление, отражающее происходящие изменения в обществе и рассматривается в качестве средства фиксации новых знаний о мире, обусловленных новыми способами, объектами и процессом кражи.
Ключевые слова: синонимия, синонимический ряд, познание, динамика, кража, красть, внеязы-ковая действительность
T. M. Dey
SYNONYMIC ROW AS A MEANS OF FIXING NEW KNOWLEDGE ABOUT THE WORLD
The article investigates the synonymic row of words meaning the process of theft in the German language. The synonymic row with the dominant word «stehlen» (to steal) is described as a dynamic phenomenon, reflecting changes in the society, and is viewed as a means of fixing new knowledge about the world, connected with the new ways, objects, and other indications of theft.
Keywords: Synonymy; synonymic row; cognition; dynamics; theft; steal; extralinguistic reality.
Diebstahl (кража) является древнейшим феноменом, представляющим острую социальную проблему современности в любом обществе на любой стадии развития. Лингвистическому описанию феномена кражи посвящен ряд исследований на материале разных языков. Так, в синхронном плане систематизированы и описаны глаголы приёма и изъятия nehmen, entnehmen, entreißen, rauben, stehlen, их синтаксическая и
лексико-семантическая сочетаемость, выделены тематические группы слов, с которыми сочетаются эти глаголы [23]. На материале немецкого языка описана категория отчуждения, среди языковых средств её выражения выявлена лексико-семантическая группа предикатов с семантикой отчуждения в процессе кражи [15]. Diebstahl является объектом анализа в сопоставительном плане, в результате которого уста-
новлены общие и отличительные признаки в восприятии и оценке явления воровства на основе фольклорных текстов, а именно народных сказок, пословиц, поговорок русского и английского языков [11] и русского и немецкого языков [16]. Однако существующие в данный момент исследования не в полной мере отражают потребности лингвистики иметь систематизированное представление о языковых средствах описания Diebstahl в их взаимодействии в плане диахронии и синхронии, что обусловило обращение к синонимическому ряду с доминантой stehlen с общим значением «widerrechtlich und heimlich in seinen Besitz bringen» [32, с. 511].
Обращение к целому ряду объясняется, во-первых, необходимостью комплексного исследования заложенного в синонимический ряд набора возможных языковых средств описания феномена кражи, которые, сохраняя свою особенность, так переплетены между собой, что нередко трудно отличить их один от другого. Наряду с отмеченными недочетами однородность смыслового пространства имеет безусловные достоинства: «... живое единство им небезразлично, а, напротив, представляет собой субстанцию, в которой и через посредство которой они только и могут сохранять свою собственную индивидуальность» [3, с. 124]. Во-вторых, осознание и знание имеющихся в распоряжении человека возможных средств выражения одного и того же позволяет ему выбрать ту языковую единицу, которая наиболее соответствует конкретному моменту. В-третьих, это обусловлено ещё и тем, что «синонимические ряды «заложены» в когнитивную модель носителя языка. Чем шире синонимический ряд, тем больше синонимов может номинировать явление действительности, тем глубже оно познано, тем больше мыслительных операций, являющихся результатом намеренного ментального задания, может быть осуществлено носителем языка» [21, с. 98]. В-четвертых, синонимический ряд представляет собой динамичную, гибкую систему с гибкой системой противопоставлений между объединенными в нём языковыми единицами, отражающими каждую эпоху жизни языка [17, с. 99], следовательно, в нём сконцентрирован многовековой опыт общества о способах, объектах, субъекте кражи, а также их культурологические и аксиологические характеристики. Данное обстоятельство позволяет характеризовать синонимический ряд на основе известного определения языка, согласно которому он является «не только средством выражения уже познанной
истины, но и, более того, средством открытия ранее не известной» [4, с. 16].
Собственность выступает «одной из универсальных категорий культуры» [5] и принадлежит к числу «первичных социальных институтов» [12, с. 7], представляя собой объект, непосредственно относящийся к личной сфере каждого человека. Поэтому отчуждение собственности в результате кражи переживается каждым человеком, поскольку взаимодействие своего и чужого миров, то есть притяжение или отталкивание между ними и объектами их сфер, определяется двумя максимами bonum и magnum, интерпретируемыми как «хорошо», следовательно, желательно, и как «плохо», т.е. нежелательно для человека [13, с. 44].
Основополагающим для описания синонимического ряда является тезис о неодинаковости характера мышления человека во все времена становления и развития человечества. Характер мышления отражал особенности отдельных этапов развития психики и культуры человека [7, с. 16]. Об этом свидетельствует первоначальное значение наиболее древней по происхождению лексемы из рассматриваемого ряда stehlen, имеющей такой компонент, как «das heimliche Wegnehmen einer Sache» [27, с. 804]. Вполне очевидно, что в значении stehlen «heimliches Wegnehmen einer Sache» нет указания на негативную оценку совершения действия. Однако в дальнейшем тайный, скрытый способ изъятия чего-либо стал толковаться как нежелательное явление, и, как следствие, тайное изъятие вещи получает оценку, которая «не просто экспрессивно выражает чувства одобрения и возмущения общности, но и устанавливает, в каком отношении находится совершенное действие к нормативу» [8, с. 256]. Изменение в миропонимании человека обусловлено процессом развития социально-правовых отношений в обществе, где тайное изъятие вещи стало рассматриваться уже как нарушение правовой нормы, представляющей собой «... жестко закрепленные социальные оценки со строго фиксированной санкцией» [10, с. 156]. А в значении лексемы stehlen появляются смысловые компоненты
«widerrechtlich» [34, с. 3549] и «unerlaubterweise» [28, с. 887], следовательно, тайное изъятие вещи стало расцениваться в обществе как противозаконное действие.
Аналогична картина с одним из близких доминанте синонимов анализируемого ряда -rauben. Известно, что в сознании человека первоначально фиксируется только то, что доступно зрению [7, с. 66]. Германские войска, совер-
шавшие захватнические походы, кормились постоянными войнами, разбойничьими набегами и грабежами [9, с. 21], т.е. изъятию подвергалось то, что попадало в поле зрения воина. Образ жизни древних германцев, совершавших захватнические походы, в результате которых добывались трофеи, одежда, военное снаряжение, отражен в значении глагола rauben. Так, в его значении есть смысловые компоненты «reißen», «zerreißen», которые соотносятся со значением имён существительных Abreißen, Entreißen, обозначающих процесс изъятия у противников и убитых врагов во время военных действий военного снаряжения и одежды. Глагол rauben соотносим с существительным Raub, которое в древневерхненемецком языке (roub) имело значение «Beute, Raub» (добыча), «Kleidung, Rüstung» (одежда, снаряжение), а в средневерхненемецком слово roup означало «(Kriegs)beute» (военные трофеи) [27, с. 654].
Нельзя понять отношение древних германцев к собственности, если подходить к этому вопросу с узко экономической точки зрения. «Захваченные богатства - драгоценности, одежды, оружие - превращались в свидетельства героической жизни, становились важнейшими знаками высокой доблести вождя и его дружины ... . Следовательно, богатство, полученное от войны, приобретало значение социального отличия. В варварском обществе оно было не средством товарного обмена и не источником накопления, не сколько пускалось в оборот, сколько выполняло знаковую функцию» [6, с. 230]. Доминирующая модель поведения свидетельствует «. о преобладающей мотивации человеческого поведения на данном этапе этнического развития» [Шапошникова, 2003: 33].
Их основной деятельностью в условиях общественно-родового строя являлось скотоводство и примитивное земледелие. Именно это было главным богатством германцев, поэтому слова fihu, Vieh употребляются в значении «имущество», «деньги». Их изъятие могло вызывать взаимную вражду между родами. Есть данные, что с 300 г. формируются правовые нормы и вместе с тем институт права истребования движимого имущества собственником из чужого незаконного владения (под движимым имуществом понималась краденая лошадь и т.п.) [1, с. 11-16]. Откликом на изменения в обществе явилось расширение смыслового объема за счет появления смыслового компонента
«widerrechtlich» у глагола rauben. Таким образом, произошедшие изменения обусловили появление у rauben значения «Eigentum eines
anderen widerrechtlich und unter Anwendung oder Androhung von Gewalt in seinen Besitz bringen» [26]. Причём глагол употребителен для описания процесса изъятия имущества и в мирное время: «Am ersten Tag der Freiheit griff er zwei Jugendliche mit dem Messer an und raubte ihnen Geld» [Spiegel, 21.04.1999].
Расширение знаний человека о феномене Diebstahl способствовало образованию дериватов. К числу дериватов глагола rauben относится ausrauben: «Denn im Gegensatz zu den smarten Casino-Räubern um George Clooney gingen die Berliner Täter nicht wie Gentlemen-Gangster vor, sondern eher wie brutale Kriminelle, die einen Supermarkt ausrauben» [Spiegel, 08.03.2010]. В отличие от rauben глаголом ausrauben подчёркивается объём и масштаб кражи, поскольку у префикса aus- в семантическом объёме зафиксированы смысловые компоненты «расширения, увеличения чего-либо», «значение охвата действием определенного пространства» [19, с. 7475].
В средневерхненемецкий период развития языка появляется глагол plundern, в дальнейшем plündern, который понимается немецким языковым сознанием в этот период как «Hausgerät, Kleider, Wäsche wegnehmen» [27, с. 615]. Глагол plundern появился как производная от слова Plunder, означающая «Hausgerät, erbeutetes Kleid» [29, с. 556]. Со временем глагол plündern расширяет своё значение «(unter Ausnutzung einer Ausnahmesituation) in Geschäfte, Wohnungen raubend und zerstörend eindringen» [28, с. 718], «aus Geschäften und Häusern Dinge stehlen (besonders im Krieg oder während einer Katastrophe)» [31, с. 758]. Согласно данным словарных дефиниций, у глагола plündern появляются компоненты «stehlen», «raubend und zerstörend eindringen», при этом подчёркивается, что присвоение чего-либо происходит во время чрезвычайной ситуации «unter Ausnutzung einer Ausnahmesituation», или «besonders im Krieg oder während einer Katastrophe», например: «Ich aber habe befohlen, dass in meinem Heer während einer Schlacht nicht geplündert werden darf. Heute werde ich euch zeigen, weshalb ich dieses Gesetz erließ» [Kurt David, 1966: 159].
Глаголу plündern свойствен смысловой компонент «leeren» [Duden, 1985], что предполагает совершение кражи в пределах какого-либо пространства, причём как минимум несколько предметов: «In der Nacht von Freitag auf Samstag wurden in der Gegend mehrere Geschäfte geplündert und Menschen bedrängt» [Spiegel, 29.01.2011].
Для описания захвата или присвоения самой территории или местности могут использоваться stehlen и wegnehmen, которые в отличие от plündern не имеют смыслового компонента «leeren», ср.: (1). «Die Weißen hatten ja den Indianern das Land weggenommen, alles Land an der Juniata und an der großen Straße nach Philadejphia bis ans Meer» [Anna Jurgen: 141]. (2). «Ich habe einen Garten gestohlen», sagte sie sehr schnell. „Er gehört keinem Menschen. Niemand will ihn haben, keiner kümmert sich um ihn, keiner geht hinein» [Frances H. Burnett, 1978: 75].
С появлением товарно-денежных отношений в обществе расширяется круг объектов незаконного приобретения. В первую очередь речь идет о денежных средствах, которые могут быть присвоены путём махинаций и обмана. Следствием использования высоких компьютерных технологий является незаконный перевод денежных средств со счёта или растрата доверенного имущества. Субъект кражи приобретает иные, отличные от древнего человека качества, это человек, обладающий высоким интеллектом и осваивающий современные инструменты и новые способы кражи: растрата доверенного имущества, компьютерные махинации, взламывание банковских счетов, личных данных владельцев банковских карт. Таким образом, субъект кражи может быть человеком не только с низким интеллектом, нередко настроенным агрессивно по отношению к окружающим людям, но и человеком, обладающим высоким интеллектом и образованием [18, с. 283]. Для обозначения такого способа кражи используются в немецком языке синонимы unterschlagen и veruntreuen [24, с. 780; 34, с. 649].
В средневерхненемецком языке unterschlagen означало «für beiseitelegen, (unter etwas) verbergen». В XVII в. имеет место расширение значения за счёт появления компонента «rechtswidrig behalten». В современном немецком языке под словом unterschlagen понимается «meist Geld oder wertvolle Dinge, die anderen gehören (besonders solche, die man aufbewahren oder verwalten soll), stehlen» [31, с. 1043]. Отмечается также обманный способ присвоения имущества «Gelder, Werte, die einem anvertraut sind, die man verwaltet, nicht für den vom rechtmäßigen Eigentümer gewollten Zweck verwenden, sondern sich auf betrügerische Weise selbst aneignen» [26, с. 1617]. Это относится к действиям, уголовно наказуемым, и понимается как «Zueigung einer fremden beweglichen Sache. Doch eignet sich der Täter in diesem Fall eine
Sache zu, die er bereits in Gewahrsam hat» [30, с. 156].
Следующим синонимом рассматриваемого ряда является глагол veruntreuen. Предположительно глагол возник от слова treu, которое изначально означало «wahr, richtig, echt», а также префиксов un- и ver-. Согласно этимологическим данным, префикс ver- произошел от индоевропейского префикса per-, который имел значение «unternehmen, wagen» [27, с. 864, 888]. Таким образом, есть основания полагать, что первоначально слово veruntreuen означало «нечестно, неправильно предпринимать что-либо». В современном немецком языке лексема veruntreuen имеет похожее значение с синонимом unterschlagen «(anvertrautes Geld oder Änliches für sich oder andere Zwecke unrechtmäßig behalten)» [28, с. 1045]. Однако в отличие от слова unterschlagen подчёркиваются злоупотребления должностными полномочиями и нарушение возложенных на кого-либо обязанностей соблюдать интересы чужой собственности [30, с. 156].
Кроме синонимов veruntreuen и unterschlagen кражу способом обмана и махинаций обозначает лексема betrügen [Wahrig, 2006; Bulitta, 2007], которая трактуется «bewusst täuschen, irreführen, hintergehen», «durch Betrug um etwas bringen» [28]. В другом словаре немецкого языка уточняется значение «j-n bewusst täuschen, meistens um damit Geld zu bekommen» [31, с. 160].
Обратимся далее к описанию объекта кражи. В процессе освоения мира человеком меняется его отношение к некоторым явлениям и процессам, которые ранее не были столь для него значимы. Ценными для человека становятся не только материальные, но и нематериальные объекты. Отражением этих изменений является сочетаемость глаголов данного ряда с именами абстрактной семантики Gedanken, Ideen, Zeit, Schlaf, являющимися актантами глаголов stehlen и rauben. Отметим, что лексема rauben в значении «die Zeit, den Schlaf rauben» употребляется чаще, чем в значении «etw. unter Androhung von Gewalt in seinen Besitz bringen». Как известно, мышление и сознание древнего человека отличались от человека средневековья или современного человека. В древности и раннем средневековье «человеческое время рисуется как малоценное или вовсе ничтожное» [6, с. 239]. Иными словами, абсолютная ценность придавалась событиям, которые были отделены от времени. Происходившие события, совершающиеся ранее и сейчас, воспринимались архаическим сознанием как явления одного плана, проте-
кающие в одной временной длительности. Так, «в XIII же столетии автор «Песни о Нибелун-гах» создаёт сложную композицию, в которой легендарная древность, окрашенная мифом и сказкой, сплавляется с историческим временем» [6, с. 68]. Однако в этот период «нет представления о непрерывно текущем потоке времени, оно дискретно, прерывисто» [6, с. 123]. Изменение самосознания повлекло за собой изменение состояния когнитивной системы в целом. С того момента в сознании человека начинают формироваться понятия времени и пространства, он пытается интерпретировать их связь и оценить свое место в этом пространстве и времени. Современный человек, осознавая изменчивость бытия, стремится наполнить его глубоким содержанием и реализовать себя в нем. Во многих употреблениях слово die Zeit символизирует определенное дело, которому должно быть отведено данное время. Так, например, тратить время означает не выполнить определенного дела, ничего не делать полезного. Понятие времени наполняется понятием «имущество, владение». Работа, совершаемая человеком в определенный отрезок времени, может приносить блага, капитал [2, с. 325], при этом ««скорость» приобретает высокую ценность и это отчетливо проявляется в нашем поведении» [20, с. 139168]. Так, в романе Томаса Манна «Будденбро-ки» подчеркивается значимость времени «Die Zeit ist kostbar - verlieren wir sie nicht mit Bedenken!» [Mann, Th. 578].
Потеря времени может происходить при его нерациональном использовании: «Lassen Sie uns ganz nüchtern zur Sache kommen, wir wollen uns nicht gegenseitig die Zeit stehlen.» [Steinberg, 1983: 473]. Лексема stehlen употребляется в значении «отнимать время», «напрасно тратить время». Это же значение свойственно другому синониму rauben: « ... er zieht stark an der Pfeife, drei Einladungen allerdings, er notiert die Termine, das wird ihm Zeit rauben, zumal wenn er nichts über diese Veranstaltungen berichtet, und er wird natürlich nichts darüber berichten» [Steinberg, 1983: 495].
Выбор синонима rauben обусловлен в большей степени негативными эмоциями, вызванными нежеланием тратить свое время на запись встреч, на их планирование. Эмоции актуализируются такими смысловыми компонентами глагола rauben, как «Gewalt», «fressen», «fangen» [31, с. 790], поэтому выбор rauben в отличие от stehlen обусловлен переживаниями человеком сильных негативных эмоций.
В современном обществе значимость приобретает интеллектуальная собственность. Для того чтобы присвоить или украсть интеллектуальную собственность, например, идеи, новинки и т.п., как правило, первостепенной задачей является узнать об этих разработках: «Wenn eine Regierung wirklich unser Know-how stehlen will, kann sie das auch bei uns zu Hause in Kalifornien versuchen. Wir müssen unser geistiges Eigentum weltweit schützen» [Spiegel, 07.04.2008].
В словосочетании Geheimnisse stehlen у глагола stehlen актуализируется смысл «узнать, выведать», поскольку лишить тайны нельзя, она является достоянием кого-либо субъекта, её можно только узнать: «Die Technik hat auch neue Wege geschaffen, wie Staaten Angriffe gegeneinander führen können, indem sie die Infrastruktur lahmlegen oder Geheimnisse stehlen, so dass die Angst vor einem «Gyber-Krieg» zunimmt. Die Bedrohung ist echt. In den Computernetzen der britischen Regierung gehen pro Monat rund 20.000 bösartige E-Mails ein; tausend davon sind gezielte Angriffe auf diese Netze» [Spiegel, 18.10.2011].
Нередко в профессиональной среде музыкантов, актеров и телеведущих употребляется словосочетание die Show stehlen: «Vielleicht hatte sich Schmidt aus Respekt vor dem 80-Jährigen die Show stehlen lassen, vielleicht hatte er seine eigene Show auch einfach nur satt. Wahrscheinlich beides [Spiegel, 13.09.2011]. Другой пример показывает, что у словосочетания die Show stehlen появляется смысл «лишить», «оборвать»: «Das
Erfolgsprinzip von Lady Gaga heißt Originalität: Stars können noch so tief ausgeschnittene Kleider tragen, noch so viel Intimes auf dem roten Teppich ausplaudern - wenn Gaga in einem Kleid aus Fleischlappen auftritt, stiehlt sie allen die Show» [Spiegel, 20.07.2011].
Вне профессиональной сферы актёров и телеведущих сочетание лексем die Show stehlen актуализирует значение «прервать, прекратить или лишить какое-либо действие, замысел», это можно пронаблюдать в следующем примере: «Ich rief: „Ilse, die Mama hat mit den Eltern der Evi telefoniert!» Die Mama schaute mich böse an und rief: „Verschwinde, aber sofort!» Sie war wütend auf mich, weil ich ihr die Show gestohlen hatte. Ich bin aus dem Wohnzimmer gegangen. Doch hinter der Tür bin stehen geblieben. Ich wollte ja wissen, was weiter geschiet» [Christine Nöstlinger: 22].
Немаловажным фактором в жизни человека является его физиологическое состояние - сон. При этом различные причины могут вызывать беспокойство и тревогу, как следствие, человек
лишается сна. Лишение чего-либо против желания, воли человека ассоциируется в сознании человека с кражей, это актуализируется в немецком языковом сознании сочетаниями лексем den Schlaf stehlen/ rauben: «Aus dem «Leben auf Pump» ist für viele ein «Leben auf Sicht» geworden. Unsicherheit und Ungewissheit rauben vielen Familien den Schlaf» [Spiegel, 02.09.2010].
Другой пример с глаголом rauben со значением «лишить чего-либо»: «Bis zum Klimagipfel im Dezember wird die Wirtschaftskrise noch brutal wüten und Millionen Menschen ihren Arbeitsplatz rauben»[Spiegel, 20.04.2009].
Сочетание лексем рассматриваемого синонимического ряда с именами абстрактной семантики является отражением значимости какого-либо явления, процесса, действия в жизни общества или отдельного человека, а также отражением культурологических особенностей немецкоязычного пространства в процессе познания и освоения мира человеком.
Результаты анализа глаголов синонимического ряда с доминантой stehlen, показывают, что сознание человека и его представление о краже менялись на протяжении длительного времени. При этом менялись как способы, объекты, так и сам субъект кражи. Все происходящие изменения во внеязыковой действительности и во внутреннем мире человека фиксируются в лексической системе языка и, прежде всего, в гибкой и динамичной системе синонимических рядов, в которых отражаются новые формы ментальности и новый опыт человека в освоении мира.
Литература
1. Аннерс Э. История европейского права: пер. со швед. - М.: Наука, 1996. - 395 с.
2. Гак В. Г. Языковые преобразования: Виды языковых преобразований. Факторы и сферы реализации языковых преобразований. - Изд. 2-е, исп. - М.: Либроком, 2010.
- 408 с. (Из лингвистического наследия В. Г. Гака.)
3. Гегель Г.В.Ф. Лекции по эстетике // Соч. в 12 т. Кн. 1. - М.; Л.: ГИЗ, 1938. - 431 с.
4. Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию.
- М.: Прогресс, 1984. - 400 с.
5. Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры.
- М.: Просвещение, 1984. - 344 с.
6. Гуревич А.Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. - М.: Искусство, 1990. -396 с.
7. Гринев-Гриневич С.В., Сорокина Э.А., Скопюк Т.Г. Основы антрополингвистики. - М.: Академия, 2008. -128 с.
8. Дробницкий О.Г. Моральная философия. Избранные труды. - М.: Гардарики, 2002. - 523 с.
9. Жирмунский В.М. История немецкого языка. - 4-е изд., испр. и доп. - М.: Изд-во лит. на иностр. яз., 1956. -385 с.
10. Ивин А.А. Аксиология. - М.: Высш. шк., 2006. -390 с.
11. Кирияк О.А. Социокультурный концепт «воровство» в русском и английском языковом сознании: дис. ... канд. филол. наук. - Белгород: Изд-во БГУ, 2009. - 230 с.
12. Коул М., Скрибнер С. Культура и мышление. -М.: Прогресс, 1977. - 262 с.
13. Малинович Ю.М. Семантика эгоцентрических категорий: категория воли // Лингвистические парадигмы и лингводидактика: тез. докл. и сообщ. IV науч.-практ. конф.
- Иркутск: Изд-во ИГЭА, 1999. - С. 44-45.
14. Романов В.В. Юридическая психология: учебник.
- М.: Юристъ, 1998. - 488 с.
15. Орлянская Е.Г. Категория отчуждения и её языковая онтология в современном немецком языке: дис. ... канд. филол. наук. - Иркутск: Изд-во ИГЛУ, 2002. - 171 с.
16. Павлова О.В. Концепт «воровство» в русской и
немецкой лингвокультурах: автореф. дис....... канд. филол.
наук. - Волгоград: Изд-во ВГПУ, 2009. - 12 с.
17. Палевская М.Ф. Проблема синонимического ряда, его границ и возможности выделения доминанты // Лексическая синонимия. - М.: Наука, 1967.- С. 99.
18. Романов В.В. Юридическая психология: учебник.
- М.: Юристъ, 1998. - 488 с.
19. Словарь словообразовательных элементов немецкого языка (ССЭНЯ) / А.Н. Зуев, И. Д. Молчанова, Р.З. Мурясов и др.; под рук. М.Д. Степановой. - М. : Рус.яз., 1979. - 536 с.
20. Уорф Б.Л. Отношение норм поведения и мышления к языку // Новое в лингвистике. - М., 1960. - Вып. 1.
- С. 139-168.
21. Хантакова, В.М. Теория синонимии: опыт интегрального анализа: монография. - Иркутск: Изд-во ИГЛУ, 2006. - С.211.
22. Шапошникова И.В. Системные диахронические изменения лексико-семантического кода английского языка в лингвоэтническом аспекте. - Иркутск, 1999. - 243 с.
23. Щербакова А.В. Синтаксическая и лексикосемантическая сочетаемость глаголов приема и изъятия в современном немецком языке (на материале глаголов nehmen, ergreifen, entnehmen, entreißen, rauben, stehlen): автореф. дис. ... канд. филол. наук. - Калинин: Изд-во КГУ, 1975. - 29 с.
24. Erich und Hildegard Bulitta. Das große Lexikon der Synonyme. Über 28 000 Stichwörter. Über 300 000 sinn-und sachverwandte Begriffe. - Fischer Taschenbuch Verlag, 2007.
- S.1049.
25. Duden. Bedeutungswörterbuch, Bd 10. - Mancheim / Leipzig / Wien / Zürich: Dudenverlag, 1985. - S.797.
26. Duden. Deutsches Universalwrterbuch. 3 neu bearbeitete und erweiterte Auflage. - Mannheim., Dudenverlag, 1996. - S. 1816.
27. Duden. Das Herkunftswörterbuch. Band 7, 4., neu bearbeitete Auflage. - Mannheim - Wien - Zürich: Dudenverlag, 2007. - S. 960.
28. Duden. Das Bedeutungswörterbuch. Band 10, 4., neu bearbeitete Auflage. - Mannheim - Zürich: Dudenverlag, 2010.
- S. 1151.
29. Kluge F. Etymologisches Wörterbuch der deutschen Sprache. - Berlin, 1995. - S. 556.
30. Die Rechtsordnung der Bundesrepublik Deutschland. Eine Finführung. Zweite, neubearbeitete Auflage schriftenreihe Band 333. - Bonn, 1997. S. 240.
31. Langenscheidts Großwörterbuch Deutsch als Fremdsprache. - Berlin und München: Langenscheidt KG, 1998. - 1216.
32. Synonymwörterbuch, sinnverwandte Ausdrücke der deutschen Sprache / Hrsg. Von Herbert Görner und Günter Kempke. - Leipzig: VEB Bibl. Institut, 1973. - S. 643.
33. Wahrig. Deutsches Wörterbuch mit einem Lexikon der deutschen Sprache: Mosaik Verlag GHBH, 1980.
34. Wahrig. Synonymwörterbuch / neu bearbeitet und aktualisiert von Dr. Ulrich Adolphs, Herausgegeben von der Wahrig-Redaktion, 2006. - S. 800.
Список источников примеров
1. Jurgen A. Blauvogel. Der Wahlsohn der Irokesen. -Berlin: Der Kinderbuchverlag, 1965. S. 261.
2. Mann Th. Buddenbrooks. Moskau: Verlag für Fremdsprachige Literatur, 1959. S. 752.
3. Nöstlinger Ch. Die Ilse ist weg. - Berlin-München-Wein-Zürich-New York: Langenscheidt. S. 105.
4. David K. Derschwarze Wolf. - Berlin : Verlag Neues Leben, 1996. - 264 S.
5. Frances H. Burnett. Der geheime Garten. -Taschenbuch Verlag, 1978, 191 S.
6. Steinberg W. Ikebana oder Blumen für den Fremden
- Und nebenbei: Ein Mord. Kriminalroman. - Halle-Leipzig : Mitteldeutscher Verlag, 1983.
7. Der Spiegel, [Электронный ресурс] URL: http://www. spiegel.de. - (даты изданий: 21. 04. 1999/ 07. 04. 2008/ 20. 04. 2009/ 08. 03. 2010/ 02. 09. 2010/ 29. 01. 2011/
20. 07. 2011/ 18. 10. 2011).
Дей Татьяна Михайловна - аспирант кафедры немецкой филологии Иркутского государственного лингвистического университета. Адрес: 664007, г. 664025, г. Иркутск, ул. Ленина, 8, e-mail: [email protected]
Dey Tatiana Mikhailovna - post-graduate student, Irkutsk State Linguistic University, German Philology Department. Address: 664025, Irkutsk, Lenin str. 8, e-mail: [email protected]
УДК 81’25 © Г.П. Дондукова
ПРИНЦИПЫ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ГРАНИЦ ПЕРЕВОДЧЕСКОГО КОММЕНТАРИЯ
Статья посвящена определению границ переводческого комментария в дискурсе переводчика. Доказывается, что переводческий комментарий - это речевое действие, целью которого является изменение оценки высказывания текста ПЯ адресатом. Выдвигается гипотеза организации комментария по принципу ядра и периферии, объем которых зависит от принадлежности комментария либо к дискурсу согласования, либо к дискурсу экспертного сообщества.
Ключевые слова: переводческий дискурс, переводческий комментарий, иллокутивная цель, дискурс согласования, дискурс экспертного сообщества.
G.P. Dondukova
PRINCIPLES OF DEFINING BOUNDARIES OF TRANSLATOR’S COMMENTARY
This article is devoted to defining the boundaries of translator’s commentary in translator’s discourse. I argue that translator’s commentary is a speech act, with the illocutionary purpose aimed at changing the addressee’s evaluation of the utterance in target language. The hypothesis that commentary is organized according to principles of core and periphery is developed. The volume of core and periphery is dependent on whether the commentary belongs to the discourse of concord or the discourse of expert community.
Keywords: translator’s discourse, translator’s commentary, illocutionary purpose, discourse of concord, discourse of expert community.
Переводческий дискурс (ПД), согласно Г.Д. Воскобойнику, определяется как одна из разновидностей аргументативного дискурса, где цель протагониста (то есть переводчика) - используя рациональные средства и приемы, убедить антагониста (то есть читателя) в приемлемости / неприемлемости своего или чужого перевода, или, другими словами, убедить читателя в «правильности» / «неправильности» принятых переводчиком решений. Можно заключить, что ПД - это дискурс переводчика, посвященный оценке перевода в терминах «хороший» или «плохой» (перевод) [1, с. 52].
ПД представлен такими жанрами, как предисловие к переводу, комментарии, примечания, аналитическая научная или научно-популярная статья, переписка переводчика с издателем, критиком [4, с. 11]. В нашем исследовании мы рассматриваем ПД только на примере переводческого комментария.
Рассмотрим понятие переводческого комментария с точки зрения теории речевых актов (далее ТРА). Единый речевой акт представляется в ТРА как трехуровневое образование. Речевой акт в отношении к используемым в его ходе языковым средствам выступает как локутивный
