CC BY
93
СИМВОЛ КАК СРЕДСТВО БЫТИя
социокультурной памяти
| Е.А. Царева
Аннотация. Сохранение и передача значимых культурных смыслов осуществляется благодаря механизму культурной памяти. Ведущая роль в этом механизме принадлежит символам. Автор обосновывает значение культурных символов в сложном взаимодействии прошлого и настоящего. На основании выявленных особенностей рассматривает символ как средство бытия социокультурной памяти.
Ключевые слова: культурный символ, ценности, традиция, социокультурная память, конвенциональность, коммуникация, культурная семантика.
Summary. The symbol as the means of an entity of sociocultural memory. Keeping and passing significant cultural senses is made thanks to the mechanism of cultural memory. The leading part in this mechanism belongs to the symbols. The author substantiates the meaning of cultural symbols in complex interaction of the past and the present. On the basis of the revealed features considers a symbol as means of sociocultural memory.
Keywords: cultural symbol, values, sociocultural memory, cultural semantics, tradition, conventional, communication.
268
Анализ проблемы бытия социокультурной памяти требует, прежде всего, выявления тех средств, с помощью которых происходит отбор культурных ценностей и передается социально значимая информация. Поскольку все необозримое многообразие культурных смыслов имеет символическую природу, в сложнейшем механизме распространения культуры, одна тенденция которой направлена на сохранение истоков, а другая — на культурное созидание, ценностно-символический фактор представляется ведущим.
Понимание культуры как среды символической, на наш взгляд, не содержит редукционизма культуротвор-ческой деятельности человека исключительно к производству символов. Данный подход ориентирует рассмат-
Преподаватель XXI
ривать культуру как и смысловое, и ценностное, и коммуникационное пространство, в котором основным звеном механизма трансляции культурных смыслов являются символы.
Применение символического анализа культуры представляется эффективным в контексте понимания социальной реальности как пространства постоянного присутствия означаемого и означающего. Перспектива такого анализа достаточно плодотворна, поскольку строится с учетом того, что символы в условиях социокультурных преобразований изменяются сами и показывают, как перестраиваются идеалы и ценности не только в масштабах общества, но и в различных социальных группах.
В ряду знаково-языковых средств культуры символу принадлежит осо-
- 1 / 2009
бое место. Обозначим несколько, на наш взгляд, важных положений, которые проясняют, почему символ можно рассматривать как средство бытия социокультурной памяти.
Прежде всего, символ — это уникальный смысловой феномен. За ним всегда стоит «самодостаточное бытие». В нем закодирован смысл, органичный конкретной исторической ситуации. Можно сказать, что вся культурно-значимая информация кодируется посредством символов.
Следующее положение связано с предыдущим. Как смыслонесущая целостность символ формируется в социально-исторической ткани. Смысловая объективация в символе обретает свою определенность в конкретной исторической ситуации. Следовательно, символы всегда находятся в контакте с культурными традициями, закрепляя в некоторой степени стандарты поведения. Более того, смысловое содержание символов соотносится с ценностями той социально-исторической эпохи, в которой они возникают и являются действенными.
Далее, культурные символы функционируют в реальных жизненных связях субъекта. Процесс включения символа в реальные отношения людей очень сложен. Смысл символа должен быть понят и непосредственно пережит субъектом, только тогда он станет конкретным внутренним опытом, достоянием индивидуального сознания и из отвлеченной ценности превратится в личностную. Когда происходит такое включение символа в реальные жизненные отношения субъекта, символический контекст начинает играть существенную роль в процессах индивидуальной и коллективной самоидентификации.
И, наконец, еще одно важное положение. Оно связано с тем, что символ — это коммуникативный феномен. Смысл символа существует в пространстве общения и диалога. Вовлеченные в сложный процесс интерпретации (субъективное прочтение интерсубъективного содержания, «вживание» в символику другой эпохи, народа, культуры), символы «будоражат мысль» информацией, которой заряжены. Особую роль они играют в коммуникационном диалоге прошлого и настоящего, обеспечивая прочтение текстов культуры, содержательную оценку прежних культурных эпох, воспроизводство и присвоение культурных ценностей. В механизме социокультурного развития символы играют немаловажную роль, способствуя корректировке опыта, поиску смысловой определенности, укреплению человеческого бытия.
Таким образом, наиболее адекватное постижение культуры, аутентично учитывающее ее феномены как ценностные, смысловые и коммуникационные, осуществляется с позиций ее 2ЦЙ символического анализа. При этом среди многочисленных культурных феноменов мы, прежде всего, имеем в виду те устойчивые инварианты, с чьей помощью осуществляется культурная преемственность, передача культурной традиции, без поддержания которой существование самой культуры представляется невозможным.
В аспекте преемственности культура как хранительница наиболее значимых культурных инвариантов осуществляется благодаря памяти, которая сохраняет культурные ценности — основу творческой деятельности человека. Ценности способствуют интеграции личности в социокультурную систему.
!ЕК
270
Все культуры, считал П. Тиллих, производят конечные ценности из базисной концепции или символа, представляющего собой основание бытия [8, 103].
Выделенные особенности символа убедительно показывают, что данный смысловой феномен является средством бытия социокультурной памяти, а также категорией постижения культуры. Такая редакция вопроса, на наш взгляд, предполагает выявление роли и значения культурных символов в сложном взаимодействии прошлого и настоящего. В этой связи вектор анализа с необходимостью должен быть сфокусирован на актуальной историко-культурной проблеме понимания прошлого, а также на положении о включенности культурных символов в сложнейший механизм отбора, удержания и трансляции культурных смыслов. Однако следует оговориться, что действие этого механизма отбора до сих пор является предметом культурно-антропологических дискуссий [3].
В романе Ч. Айтматова «И дольше века длится день» приводится легенда, исполненная поэтической силы и философской глубины. В том виде, в котором изложил ее писатель, она производит впечатление подлинности. Образ манкурта, лишенного памяти и самосознания, — художественный символ легенды. Но эта легенда не о варварской технологии. Автором поставлен вопрос о «сокровенной сути» человека, о том, что делает человека человеком, народ народом, культуру культурой. Писатель приходит к выводу: культурная память исторична. Она связана с процессами превращения будущего в настоящее, настоящего — в прошлое.
Преподаватель XXI
Вопрос о взаимодействии прошлого и настоящего рассматривал в одной из своих работ признанный лидер испанской философии К. Субири. Исходная позиция автора содержит два противоположных утверждения. Первое сводится к тому, что прошлое может быть понято лишь с точки зрения настоящего, поскольку оно (прошлое) не имеет никакой формы реальной экзистенции, его уже нет. В этой связи человеческая реальность есть чисто настоящее, то, что действительно происходит, и, таким образом, историю составляют последовательности актуальных реальностей.
Второе утверждение содержит идею о том, что прошлое сохраняется, наличествует в вещах различным образом. Оно продолжает свое существование в настоящем, поскольку настоящее — это совокупность возможностей, которые остаются от прошлого после того, как оно утратит свою реальность [9 , 72- 73, <92]. Следовательно, настоящее как бы «подпирается» прошлым, потенциально предсу-ществует в прошлом, а, в свою очередь, будущее предсуществует в настоящем.
Действительно, современная культура любого сообщества ни в одном своем звене невозможна без опоры на прошлое. По мнению М.М. Бахтина, в этом вопросе важно учитывать, что «прошлые, то есть рожденные в диалоге прошедших веков, смыслы никогда не могут быть стабильными (раз и навсегда завершенными, конченными) — они всегда будут меняться (обновляясь) в процессе последующего, будущего развития диалога. В любой момент развития диалога существуют огромные, неограниченные массы забытых смыслов, но в определенные моменты
- 1 / 2009
дальнейшего развития диалога, по ходу его они снова вспомнятся и оживут в обновленном виде. Нет ничего абсолютно мертвого: у каждого смысла будет свой праздник возрождения» [1, 393]. В оценках М.М. Бахтина всякая память прошлого, немного эстети-зирована, а память будущего — всегда нравственна.
Рассматривая культуру как один из способов коллективной памяти, ориентированный на специфическое сохранение, закрепление и воспроизводство социально-значимой информации, знаний, представлений, опыта, идей, Ю.М. Лотман и Б.А. Успенский выстраивают теоретическую модель отношений между памятью и культурой. По их мнению, культура состоит из воспоминаний, закодированных элементов сохраненного прошлого опыта, которые существуют в самых разнообразных формах, начиная от письменных текстов, символов, памятников, произведений искусства и кончая народными обычаями, обрядами, традициями, всем тем, что исследователи назвали «текстами». Таким образом, культура как «ненаследственная память» коллектива располагает «надындивидуальным механизмом» хранения и передачи сообщений, отбирая лишь то, что подлежит включению в коллективную память. Причем культурные символы в этом механизме предстают одной из форм передачи социально-значимой информации [5, 146-166].
Память символа древнее его несимволического окружения, инвариантное смысловое ядро символа содержит устойчивые представления, сюжеты и ценностные предпочтения. Символы пронизывают срез культуры по вертикали, никогда не принадлежа
одному ограниченному пласту. Мы можем черпать свою символику не только из ближайшего арсенала эпохи, социального круга, но также из культурной памяти. Хотя смысловые запасы, потенции культурных символов, по мнению Ю.М. Лотмана, шире их конкретной реализации, под влиянием нового контекста они способны трансформироваться и представать в своей преображенной вариативности.
Итак, для Ю.М. Лотмана пространство культуры — это «пространство общей памяти». Это не означает, что единство существует лишь на центральном уровне, ведь существует еще память субкультур. При переходе символа в иную субкультуру необходимо восполнить какие-то неизбежно утрачиваемые моменты. Ю.М. Лотман приводит пример того, как Державин в конце жизни писал комментарий на собственные оды, ибо понимал, что, во-первых, разрушен коллектив читателей екатерининского времени, во-вторых, сам жанр оды разрушался, как и вообще поэтика XVIII в. Он понимал, что его поэзия будет оцениваться читателями с другим объемом памяти. Таким образом, каждая культура определяет в своей парадигме то, что следует помнить [2, 149-164].
Культурная память, сохраняемая в символе, противостоит, по мнению Ю.М. Лотмана, быстротекущему времени. В процессе своего движения по толще культуры символ не только теряет смыслы, но и накапливает их. Пронизывая диахронию культуры, символы в значительной степени берут на себя функцию механизмов ее единства, осуществляя память культуры. Являясь таким механизмом, символы переносят тексты, сюжетные схемы и другие семиотические обра-
!ЕК
зования из одного пласта культуры в другой. С одной стороны, символ реализуется в своей инвариантной сущности, напоминая о древних основах культуры. С другой стороны, символ коррелирует с культурным контекстом, трансформируется под его влиянием и сам его трансформирует [4, 12-13]. Необходимо учитывать, что символ выступает посредником между разными сферами семиозиса, а также между семиотической и внесемиоти-ческой реальностью. Можно сказать, что Ю. М. Лотман отводил культурному символу роль семиотического конденсатора.
Символ всегда соотносится с пониманием. Оперирование символом предполагает не реконструкцию денотата, а реконструкцию «субъективной ситуации порождения», то есть понимания. Понимание символа выступает как результат того, что «Я» оказывается в ситуации его понимания. Если рассматривать историю производной от бытия человека во времени, то именно понимание дает видение ее 272 событий и предстает неотъемлемой характеристикой экзистенциальной активности человека.
Чаще всего процесс понимания связывается с осмыслением, то есть выявлением того, что имеет для человека какой-то смысл. Понимание как реальное движение в смыслах, практическое владение этими смыслами сопровождает всякую конструктивную познавательную деятельность. Очень важно и то, что понимание может выступать в двух ракурсах: как приобщение к смыслам и как смыслообразова-ние. Понимание связано с погруженностью в «мир смыслов», оно ни что иное, как поиск смысла. Понять можно только то, что имеет смысл. Этот про-
Преподаватель XXI
цесс происходит в условиях общения, коммуникации и диалога [6, 99-100].
Символ принадлежит не только миру смыслов, но и миру социальной коммуникации. Коммуникативные процессы играют определяющую роль в культурной динамике. Когда говорят о коммуникации в обществе, имеют в виду межличностные, групповые и массовые взаимодействия, в основе которых лежат средства и способы передачи информации.
Символы — важные показатели коммуникационных процессов. Существует целое теоретико-методологическое направление под названием символический интеракционизм, в котором реализован социально-коммуникативный подход к пониманию символа. Оно сосредоточено на анализе исключительно символических аспектов социального взаимодействия. В этом направлении символ показан как один из ценностных коммуникативных феноменов. Действительно, каждая определенная ситуация социального взаимодействия предполагает свой порядок и свой символический язык. В коммуникационных процессах формируются, поддерживаются, а также подвергаются изменениям идеи, знания, культурные объекты и другие ценностные образования. В ходе социального взаимодействия складываются разделяемые представления и их символические объективации. За символами, относящимися либо к определенной ситуации взаимодействия, либо к идеациональной сфере, в процессе коммуникативного отбора закрепляется статус ценностных образований. Оперирование имеющимися символами в рамках существующих институциональных порядков основано на их узнавании, потребности ов-
- 1 / 2009
ладеть символико-семиотическим опытом, что свидетельствует о культурной компетенции личности.
При освоении нового социально значимого опыта человек всегда строит его символические аналоги. Появление семиотического инструментария дает возможность включить новообразования культуры в процесс осмысления и оперировать ими в замещенных формах. Следовательно, всякий раз возникающие символы указывают на то, что произошло присвоение культурных смыслов и некогда чуждые новообразования культуры, обретя свои символические аналоги, стали понимаемы и значимы. Этот вывод также проясняет рассматриваемый нами вопрос.
Итак, жизненную среду человека составляет совокупность не только природных или созданных объектов, но и мир символов. По мнению структуралистов, символический уровень культуры существует в процессе совместной жизнедеятельности людей, а также в качестве источника интерсубъективно «легитимированных», разделяемых и признанных сообществом объектов, используемых в коммуникативных процессах. Обращение к символам, распознание их культурного смысла является тем социокультурным механизмом, который придает конвенциональность (договоренность
0 взаимной приемлемости) культурным ситуациям и делает их понятными с точки зрения социального взаимодействия. Символы, таким образом, по мнению структуралистов, указывают на существование культурных порядков, объединяющих условия, процессы и отношения, соответствующие этим порядкам. Каждая область социокультурной жизни имеет собствен-
ную символизацию: в религии — это символы веры, в искусстве — художественные образы, в политике — символы, характеризующие групповые и общегосударственные интересы. Значение символов обусловлено связями человека с окружением. Именно связи определяют специфику ориентаций и выбор единиц из существующих символических систем. В связях зарождаются значения обозначающих, которые задаются как неоспоримые [7, 65-72].
Таким образом, в ходе социального взаимодействия формируются общие представления и их символические объективации, а, следовательно, происходит распознание культурного смысла.
Рассмотрев символы как средства бытия социокультурной памяти, мы оценили их роль в сложном взаимодействии прошлого и настоящего. Однако нельзя не учитывать и те изменения, которые происходят в самих культурных символах. Ответ на этот вопрос подводит нас к пониманию неоднородности его смыслового ресур- 273 са. Наш главный вывод заключается в том, что смысловое поле культурного символа неоднородно. Оно состоит из инвариантного смыслового ядра. Это огромный пласт культурной семантики, расшифровка которого требует глубинного погружения в нее и нуждается в комплексном исследовании с точки зрения истории, философии, лингвистики и культурологии. Можно сказать, что инвариантное смысловое ядро хранит в себе изначальный смысловой ресурс, «первичный смысл», в котором содержатся устойчивые представления, сюжеты и ценностные предпочтения. Опоясывают инвариантное смысловое ядро
274
подвижные смысловые пласты, которые под влиянием нового контекста способны трансформироваться.
Мы установили, что символы являются культурными объектами тогда, когда способны к смыслопорожде-нию, соединяя явление, смысл и людей, понявших этот смысл, то есть активно реализуют свою главную семиотическую функцию, которая и предполагает быть означающим некоторого смысла. При этом любой культурный символ всегда, независимо от меняющегося контекста, историко-культурной ситуации, сохраняет в себе все наработанные смыслы и, конечно, изначальный смысловой ресурс. Этот ресурс символ несет в себе через диахронию культуры. Новая историко-культурная ситуация не уничтожает первичного смысла, а лишь дистанцирует его, отсрочивает его смерть. Обесцениваясь для последующей эпохи, первичный смысл сохраняется в инвариантном смысловом ядре. Поскольку жизнь культурных символов продлевает сложный процесс субъективного прочтения интерсубъективного содержания, сами по себе они не имеют способности генерировать новые смыслы, то есть способом их существования является множественность интерпретаций и прочтений. В этой связи, мы считаем, что тот или иной символ актуализируется благодаря еще одному слою, назовем его продуктивным смысловым слоем. Он и есть непосредственное переживание или вживание и понимание смысла определенного культурного символа субъектами данного сообщества.
Проблема культурной памяти особенно актуальна в переломные моменты исторического развития того или иного социального целого. Обладая в
высшей степени символическими характеристиками и свойствами, она является механизмом хранения и передачи информации, основным звеном которого предстает символ как смысловой и коммуникационный феномен.
В любом культурном символе всегда наличествует изначальный смысловой ресурс и продуктивный слой, который задан культурными кодами, но актуализируется в последующих эпохах, создавая новые варианты прочтения символа и проясняя нам наше собственное бытие.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бахтин М.М. К методологии гуманитарных наук // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. — М., 1986.
2. Волкова Е.В. Пространство символа и символ пространства в работах Ю. М. Лотмана // Вопросы философии. — 2002. — № 11.
3. Культура: теории и проблемы. — М., 1995. — 279 с.
4. Лотман Ю.М. Символ в системе культуры. — Тарту, 1984. — Вып. 641.
5. Лотман Ю.М., Успенский Б.А. О семиотическом механизме культуры // Ученые записки Тартуского гос. университета. Труды по знаковым системам. Вып. V. — Тарту, 1971.
6. Мамардашвили М.К., Пятигорский А.М. Символ и сознание. Метафизические рассуждения о сознании, символе и языке. — М., 1997.
7. Орлова Э.А. Введение в социальную и культурную антропологию. — М., 1994.
8. Сокурянская Л.Г. Студенчество на пути к другому обществу: ценностный дискурс перехода. — Харьков, 2006.
9. Субири К. Исторический факт и историческое событие // Человек. —
2002. — № 2. П
Преподаватель XXI_
!ЕК
1 / 2009
