CC BY
10
УДК 81'373
И. А. Семина
доктор филологических наук, доцент, заведующая каф. лексикологии и стилистики французского языка факультета французского языка Московского государственного лингвистического университета; e-maiL: nachakafedra@gmaiL.com
ШИРОКОЗНАЧНЫЕ АНТРОПОНИМЫ И ИХ УЧАСТИЕ В AD HOC КАТЕГОРИЗАЦИИ (на материале современного французского языка)
В статье рассматривается главная функция широкозначных имен - функция ad hoc категоризации, представляющая собой ситуативную деятельность, носящую субъективный характер, выражающую определенную точку зрения и изменяющуюся от человека к человеку, от одного типа деятельности к другому. Ad hoc категории трактуются как естественные. Показано, что они могут быть репрезентированы в дискурсе, подобно системным категориям, в виде четких групп и подгрупп. Представлен механизм их адаптации к типу дискурса, заключающийся в разнообразном лексико-семантическом наполнении атрибутов.
Ключевые слова: широкозначные антропонимы; ad hoc категоризация; ad hoc категории; типы дискурса; модель «широкозначный антропоним + атрибут»; динамический характер категорий.
I. A. Syomina
Doctor of PhiLoLogy (Dr.habiL.), Associate Professor, Head of Department of French LexicoLogy and StyListics, the French FacuLty, MSLU; e-maiL: nachakafedra@gmaiL.com
FRENCH ANTHROPONYMS WITH WIDE SEMANTICS AND THEIR ROLE IN THE AD HOC CATEGORIZATION
The articLe is concerned with the main function of wide-meaning names - the ad hoc categorization function, which represents the situationaL action with a subjective character, which in its turn shows a particuLar perspective that changes from person to person and from one type of action to another. Ad hoc categories are considered to be naturaL. It is shown that they can be represented in discourse simiLarLy to system categories as precise groups and sub-groups. It is expLained that the mechanism of their adaptation to any type of discourse consists in different LexicaL-semantic fiLLing of attributes.
Key words: wide-meaning anthroponyms; ad hoc categorization; ad hoc categories; types of discourse; the "wide-meaning anthroponym + attribute" modeL; the dynamic nature of categories.
В настоящее время всё большую популярность приобретают теории, в которых категории трактуют как динамическую сущность. Для иллюстариции данной точки зрения благодатным материалом является категория широкозначных антропонимов, которую мы рассматриваем как естественную. В предыдущих исследованиях было показано, что построение категорий является важнейшей коммуникативной функцией широкозначных антропонимов, обладающих достаточным уровнем семантической обобщенности. При этом выполнять эту функцию они могут как в системе языка, так и в дискурсе [Петровский 1995]. Последнее означает, что функция категоризации рассматривается не только как системообразующая, но и как когнитивно-дискурсивная. Таким образом категоризация понимается нами как когнитивный процесс, нацеленный на упорядочение, иерархизацию опыта, который способен разворачиваться по ходу дискурсивной деятельности.
Рассмотрение концептуальных категорий в качестве стабильных когнитивных структур с более или менее устоявшимися способами вербализации продолжает доминировать в когнитивной лингвистике. Однако относительно недавно популярность приобрела идея, в соответствии с которой категория конструируется в текущем режиме, при этом подчеркивается динамика построения категорий и концептов в ходе дискурсивной деятельности человека. Сторонники нового подхода в противовес трактовке категорий как фиксированных сущностей предлагают их динамическое описание в режиме on-line, т. е. во время их создания, в момент их использования в дискурсе. Подобные категории конструируются для решения текущих задач, хранятся в кратковременной памяти, в отличие от системных категорий долговременной памяти индивидов, и получают название ad hoc категорий [Schmid 2000]. Соответственно ad hoc категоризация - это категоризация, которая осуществляется в ходе конкретной деятельности, включая дискурсивную. При этом можно воссоздавать старые категории и субкатегории, перестраивая и уточняя их и создавая новые. Например, представляется возможным уточнить категорию ЧЕЛОВЕК за счет углубления категоризации, выделяя внутри этой категории новые субкатегории.
Основываясь на экспериментальных данных, исследователи приходят к выводу о том, что «основополагающие идеи о стабильных категориях и стабильных концептах не привели к значительному
прогрессу», «понятие фиксированных категорий с постоянными репрезентациями является мифом», а «такое свойство концептов, как фиксированность, должно получить иное объяснение» [Smith 1997, c. 163].
Таким образом, если на начальных этапах при исследовании естественной категоризации было важно выявить и изучить ее универсальные принципы, например, наличие ядра и периферии естественных категорий, принцип «семейного сходства», кластеризацию и т. д., то в настоящее время в изучении категоризации наблюдается смещение акцента: категоризация рассматривается как ситуативная деятельность, имеющая субъективный характер. Отмечается, что она выражает определенную точку зрения, изменяющуюся от человека к человеку, от одного типа деятельности к другому. Умберто Эко высказывает мысль о том, что все уровни категоризации представляют проблему для исследователей, поскольку связаны с субъективным выбором говорящего человека. Он предлагает использовать при описании категории вместо понятия иерархической структуры (иерархии) концептов, носящей жесткий характер системы, структуру ассоциативную, с ассоциативными связями, имеющими сиюминутный характер. Подобное предпочтение объясняется тем, что ассоциации в значительной степени больше ориентированы на сиюминутную деятельность человека, хотя и хранятся в долговременной памяти. Кроме того, они чувствительны к контексту, они меняются и т. д. [Eco 1984, с. 46-86].
Подчеркивается важная роль совокупного опыта при создании категории, а также связь элементов, из которых она создана, с прошлым, настоящим и с текущим моментом. Прошлое представляет собой аккумулированное воспоминание о предшествующем опыте, который оказывает постоянное влияние на наши «пути познания». Отмечается, что подобное накопление длительных изменений очень важно, ибо обеспечивает стабильность в постоянно меняющейся системе за счет того, что определенные модели нашего опыта, благодаря многократному использованию, становятся закономерностью, превращаясь из слабых тенденций в поведении и мышлении в сильные, практически зафиксированные тенденции [Smith 1997, с. 175-176].
В результате экспериментов, проведенных исследователями Л. Барсалоу, К. Саломон, Л. Ву, Л. Смит, Л. Самуэлсон [Barsalou,
Salomon, Wu 1999; Smith 1997], было показано, что важную роль в распознавании входящей информации, потенциально значимой для индивидуума в данное время для ее отнесения к категории, играет селективное внимание. Последнее «способствует» фокусированию когнитивной системы на том подмножестве информации, которое потенциально значимо в данном контексте. Фактически селективность связана со способностью выделять схожие черты и усиливать отличительные характеристики имеющихся стимулов. Выделяемая черта зависит от контекста, в котором предмет обрабатывается и воспринимается. Другими словами, рассмотрение определенного подмножества знаний, к которому имеет доступ определенный стимул, влияет на то, каким образом мы классифицируем этот стимул. Так, «существует связь одной мысли с другой мыслью, следующей за ней, то есть значение события зависит от его места в потоке событий: если мы сначала думаем о еде, а затем о лягушках, мы будем думать по-другому, чем если бы мы думали о прудах, а затем о лягушках» [Smith 1997, с. 175].
В настоящее время проводится значительное количество экспериментов по выявлению возможностей человека спонтанно создавать категории, определять релевантные и нерелевантные компоненты этих категорий. Для теории познания результаты подобных исследований очень важны, ибо проясняют некоторые теоретические утверждения о процессе формирования ad hoc категорий. В ходе подобных экспериментов испытуемым, например, предлагается набор элементов и ставится задача - назвать тот, который не может быть включен в данный список. Так, в наборе элементов «молоко», «цыпленок», «ферма», «картофель» неподходящим элементом является слово «ферма», обозначающая несъедобный предмет, а в группе слов «молоко», «цыпленок», «ферма», «компьютер» в качестве неподходящего элемента выступает слово «компьютер»: ведь в данном случае все элементы, кроме компьютера, принадлежат к категории «предметы, которые можно обнаружить на сельскохозяйственной ферме» [Vega Moreno 2007, с. 156].
Ad hoc категория может быть создана специально с целью решения той или иной задачи и больше не использоваться испытуемым субъектом. Аналогично элементы, сгруппированные для создания задачи, могут мысленно более не группироваться субъектом в рамках
той же категории. Возможное объяснение того, что делает элемент «ферма» релевантным в одном случае и нерелевантным в другом, заключается в том, что субъект использует доступ к различным подмножествам знаний о ферме в каждом отдельном контексте. Качество «съедобность», являющееся отличительной чертой в наборе слов «молоко», «цыпленок», «картофель», заставляет субъекты выделять качество «несъедобный» из своих знаний о ферме.
Данный пример демонстрирует способность субъектов спонтанно создавать категории и определять значимые и незначимые компоненты этих категорий. Однако существует и обратная задача: вместо того, чтобы предлагать испытуемым создать категорию на основе списка неких элементов, им предлагается название категории с просьбой перечислить значимые для нее компоненты. Например, настольная игра Scattergories предлагает участникам следующие категории: «предметы, вызывающие аллергию»; «предметы, которые можно найти на пляже»; «предметы, которые могут отскакивать»; «актрисы, бывшие замужем за актерами, например Николь Кидман»; «главные герои европейских романов, например Тесс из рода д'Эбервиллей» и т. д. В каждом случае участники должны предложить релевантные компоненты для данных избранных категорий и представить наибольшее количество верных ответов [Vega Moreno 2007, с. 158].
Исследования ad hoc категорий психолога Л. Барсалоу, уделяющего большое внимание вопросу их формирования, функционирования и значения для теории памяти, в частности механизму извлечения информации из памяти, ее классификации и реорганизации, показывают, что люди постоянно создают ad hoc категории. Например, они могут создать категорию «продукты для диеты», планируя сбросить вес; ad hoc категорию «чем можно занять соседских детей в дождливый день», когда они присматривают за детьми; ad hoc категорию «достопримечательности Мадрида», планируя отпуск, и т. д. Хотя подобные категории играют важную роль, они, как правило, носят временный характер: формируются, используются и затем забываются. В некоторых случаях, когда часто создается одна и та же категория, она может фиксироваться в памяти. Так, для людей, сидящих на диете или присматривающих за детьми, вышеупомянутые категории «продукты для диеты» и «чем можно занять соседских детей в дождливый день» могут стабилизироваться в памяти. Однако, как правило, ad hoc
категории отличаются от общепринятых таксономических категорий (например, птицы, фрукты, автомобили, мебель) тем, что они не хранятся в памяти постоянно.
Тем не менее одни и те же компоненты могут образовывать как ad hoc, так и таксономические категории. Например, определенный компонент, скажем, «яблоко», может принадлежать не только к неопределенному диапазону ad hoc категорий («продукты для пикника», «предметы, которые могут упасть вам на голову», «продукты для десерта» и т. д.), но к ограниченному числу общепринятых таксономических категорий, а именно - «фрукты» и «пища».
Результаты экспериментов подтвердили предположение о том, что ad hoc категории также обладают прототипической структурой. Так, для ad hoc категории «продукты для диеты» типичными качествами являются «обезжиренные» или «низкокалорийные». Вместе с тем обезжиренные и низкокалорийные продукты (например, овощи и обезжиренное молоко) могут рассматриваться не только как релевантные компоненты, но также как типичные, или прототипические.
По мнению Л. Барсалоу, человек способен создавать специальные категории в режиме on-line (например, категории «вещи, которые могут упасть на голову», «места, где можно спрятаться, чтобы не быть убитым мафией» и т. д.) путем подбора значимых для данных категорий компонентов, хранимых в долгосрочной памяти. В то же время исследователь обнаружил, что в данном случае релевантными для той или иной ad hoc категории являются разные компоненты, в зависимости от национальности людей, их точек зрения, ситуации, времени. Так, различные испытуемые (домохозяйка, китаец, университетский профессор и т. д.) называли различные компоненты для одной и той же категории «птица». Одним из возможных объяснений расхождений в наборе релевантных для одной и той же категории компонентов заключается в следующем: люди хранят широкий диапазон информации о категориях в долгосрочной памяти. Подобные знания являются устойчивыми и в основном идентичными для всех людей. Если люди не отличаются по объему знаний, хранимых для определенной категории, они отличаются в подборе подмножества знаний, выделяемых из памяти в различных ситуациях.
Согласно Л. Барсалоу, категории - это группы объектов определенного онтологического типа (например, свадьба, газеты, пианино и т. д.),
значительная часть информации о которых хранится в долгосрочной памяти, а «замыслы» - это различные когнитивные представления об определенной категории, создаваемые людьми в рабочей памяти в определенной ситуации путем подбора различных подмножеств информации, которой они обладают относительно данной категории [Barsalou 1982, 1989, 1986]. Различные люди в различное время или один и тот же человек в различных ситуациях могут таким образом создавать различные варианты единой таксономической категории.
Релевантность той или иной информации об определенной категории зависит также от контекста: информация, остающаяся нетипичной и редко востребованной в большинстве контекстов, становится необходимой в определенных ситуациях. Например, хотя качество «съедобный» не является типичным словом, активизируемым в памяти в контекстах со словом «лягушка», оно становится частотным в контексте французского ресторана; качество «воспламеняемый», которое обычно не активизируется в большинстве контекстов со словом «газета», становится релевантным. По этому поводу Л. Барсалоу пишет: «В определенной ситуации разные люди задействуют разные подмножества свойств объектов исходя из своих знаний о категории. Данные, отличающиеся подмножествами свойств, я называю представлением / замыслом (conception)» [Barsalou, 1993, с. 34]. В контексте «разведения огня». Приведенные выше примеры свидетельствуют в пользу вариативности категорий, зависящей от контекста, как одного из факторов, влияющих на набор релевантных признаков. Определенная информация (например, «воспламеняемый») об определенной категории (например, газета) «сверяется» в памяти значительно быстрее (на 145 миллисекунд) в контексте, где эта информация является уместной (например, «разговор о костре»), чем там, где эта информация рассматривается изолированно или в нейтральном контексте [Barsalou 1982].
Таким образом, результаты экспериментов [Barsalou 1986] заставили исследователей пересмотреть представления о том, что категории образуются лишь вокруг готовых шаблонных прототипов. Напротив, оценки прототипов для определенной категории варьируются в зависимости от контекстов, времени, национальности, точек зрения и т. д.
Анализ дискурсивного функционирования широкозначных антропонимов подтверждает еще раз точку зрения о том, что ad hoc категоризация рассматривается как ситуативная деятельность, носящая
субъективный характер. Она выражает определенную точку зрения и изменяется от человека к человеку, от одного типа деятельности к другому. Ad hoc категории создаются в ходе дискурсивной деятельности для решений текущих задач и носят динамический характер.
Продемонстрируем это на лексико-семантическом наполнении модели «широкозначный антропоним + атрибут», которые являются чувствительными к типу дискурса, обеспечивая адаптацию процессов категоризации к контексту дискурсивной деятельности.
Лексико-семантическое наполнение атрибутов позволяет соотнести содержание синтаксических конструкций, образующихся во всех типах дискурса по одним и тем же 12 моделям, со специальными понятиями того или иного типа дискурса и построить в дискурсе соответствующие категории и субкатегории. Эти факты указывают на гибкость широкозначных единиц, согласующих свое функционирование с каждым типом дискурсивной деятельности.
Наполняемость атрибутов синтаксических конструкций составляют когнитивные классификационные признаки (по Дж. Лакоффу, Е. С. Кубряковой, З. Д. Поповой, И. А. Стернину), которые способствуют конкретизации метакатегории ЧЕЛОВЕК, репрезентируемой широкозначными антропонимами.
Так, в юридическом дискурсе на основе классификационных признаков атрибутов синтаксических конструкций мы выделяем такие субкатегории, как:
• «Лицо, совершившее преступление или правонарушение» - une personne ayant commis un crime ou un délit;
• «Лицо, виновное в совершении правонарушения» - toute personne coupable de l'infraction;
• «Лицо, предпринявшее попытку совершения ограбления в составе организованной банды» - toute personne qui a tenté de commettre un vol en bande organisée;
• «Лицо, предпринявшее попытку совершить вымогательство в составе организованной банды» - toute personne qui a tenté de commettre une extorsion en bande organisée;
• «Лицо, предпринявшее попытку совершения преступления в виде убийства или отравления» - toute personne qui a tenté de commettre les crimes d'assassinat ou d'empoisonnement;
• «Лицо, которое сознается в совершении одного или нескольких преступлений» - une personne qui reconnaît avoir commis un ou plusieurs crimes и т. д.
Перечисленные признаки можно объединить в категорию «Лицо, нарушающее закон» - une personne qui enfreint la loi, которой противопоставляется категория «Лицо, действующее в соответствии с законом» - une personne qui agit conformément â la loi applicable. Обе категории объединяются в рамках категории «Человек как субъект права», являющейся самой крупной антропонимической категорией в юридическом дискурсе. Эта категория, как правило, не находит эксплицитного выражения в юридических текстах, однако реконструируется на основе многочисленных концептуальных признаков, содержащихся в атрибутах синтаксических конструкций с ядерными широкозначны-ми антропонимами.
Таким образом, атрибуты некоторых синтаксических конструкций могут содержать некий обобщенный классифицирующий признак, который актуализируется, например, через такой классификационный индикатор, как совершить преступление или правонарушение -«commettre un crime ou un délit». В других конструкциях признак носит менее обобщенный, более конкретизированный характер, например, когда содержит указание на конкретный вид совершенного преступления или правонарушения:
• (совершать) убийство или отравление - (commettre) les crimes d'assassinat ou d'empoisonnement;
• ограбление в составе организованной банды - un vol en bande organisée;
• вымогательство организованной бандой - une extorsion en bandes organisées.
Более обобщенный концептуальный признак приводит к созданию на базе соответствующей атрибутивной конструкции более крупной дискурсивной категории «Лицо, совершившее преступление», занимающей более высокий уровень в иерархии, чем менее обобщенный признак, приводящий к созданию менее крупных категорий, занимающих менее высокий уровень в иерархии, например подкатегория «Лицо, совершившее убийство».
Таким образом, в пространстве конкретного дискурса атрибутивные конструкции (точнее, их атрибуты) указывают на разные по
широте концептуальные признаки, что приводит к созданию более или менее крупных ad hoc категорий.
Анализ корпусов текстов также показал, что если в юридическом дискурсе на базе атрибутивных конструкций выявляются одни ad hoc категории, то, например, в научном (психологическом) дискурсе содержащиеся в атрибутах концептуальные признаки позволяют выделить другие (суб)категории, связанные с характеристикой человека как объекта данной науки, например:
• «Человек, контролирующий свои эмоции» - les personnes qui sont capables de contrôler leurs émotions, de faire preuve d'enthousiasme et d'empathie;
• «Человек, находящийся под влиянием своих эмоций» - la personne qui se trouve sous l'empire d'une détresse angoissée; la personne qui est en train de dramatiser; la personne souffrant de dépendance; la personne psychologiquement perturbée; les personnes souffrantes; les personnes très tendues et angoissées;
• «Человек, испытывающий необходимость в оживлении эмоций» -les personnes qui nécessitent dans le domaine de la vie émotionnelle quelque reprise;
• «Человек, вызывающий некоторые эмоции» - les personnes envers lesquelles nous ressentons quelque chose и т. д.
Данные субкатегории могут объединяться в более крупную категорию «Человек и его эмоции», которая репрезентирует человека с точки зрения одного из важнейших его психических процессов, изучаемых общей психологией, связанных «с его переживанием в различной форме внутренних отношений человека к тому, что происходит в его жизни, что он познает или делает» [Петровский 1995, с. 239]. Категория «Человек и его эмоции», равно как и многие другие категории данного типа дискурса - «Человек и его психическое здоровье»; «Человек и его характер»; «Человек и его способности» и пр. - не представлены в текстах по психологии эксплицитно, а реконструированы в ходе анализа классификационных признаков, выявленных на основе анализа атрибутивных конструкций с зависимыми атрибутами.
Аналогичную картину, когда атрибут получает соответствующее типу дискурса лексико-семантическое (а значит, концептуальное) наполнение атрибутов, можно продемонстрировать также на примере философского дискурса.
Представляется справедливым говорить о трех крупнейших субкатегориях, выделяемых в рамках категории ЧЕЛОВЕК философского дискурса. Данные субкатегории соответствуют основным параметрам, или аспектам человека, как объекта познания, каким он представлен в философии. Эти субкатегории, по словам Ю. С. Степанова [Степанов 1997, с. 698], представляют собой три линии естественной параметризации, или аспектуализации человека, присутствующие во всех культурах и во многих из них «концептуализованные», т. е. имеющие особые формы выражения:
A. Человек в отношении к «Миру» и к «Богу».
Б. Человек в отношении к себе подобным, к своему роду, клану, племени, вообще в отношении к «Своим» и «Чужим».
B. Человек в отношении к обществу.
Данные параметры в полной мере проявляются в философском дискурсе на основе атрибутивных конструкций с зависимыми атрибутами, имеющими определенное семантическое наполнение. Так, в составе категории «Человек в отношении к "Миру" и "Богу"» могут быть выделены такие субкатегории, как:
• «Человек смертный» - l'homme mortel.
• «Человек естественный как часть природы» - l'homme de la nature,
l'homme naturel.
• «Человек как Божия истина» - l'homme qui est la vérité de Dieu dans lequel ses déterminations ont été projetées.
• «Человек, созданный Богом» - l'homme créé.
• «Человек, созданный по образу Земли и по сходству с Богом» - l'homme étant à l'image de la Terre, puisqu'il a un corps, et a la ressemblance de Dieu, puisqu'il est dote d'un intellect.
• «Человек божественный» - l'homme divin.
• «Человек - носитель Божией милости» - l'individu porteur de la grace divine и т. д.
В рамках категории «Человек в отношении к себе подобным» можно назвать такие субкатегории, как:
• «Человек нравственный» - un homme d'une moralité positive et active; un homme qui vit en fonction de la conscience morale; un individu moral;
• «Человек справедливый» - un homme juste.
• «Человек добродетельный» - l'homme vertueux.
• «Человек, нарушающий нравственные законы» - l'homme qui enfreint les lois morales и т. д.
В категорию «Человек в отношении к обществу» мы включаем такие субкатегории, как:
• «Человек, создающий социальную реальность» - des hommes qui construisent la réalité sociale.
• «Человек - политический деятель» - l'homme politique.
• «Человек во власти» - l'individu qui gouverne.
• «Человек - субъект государства» - les individus qui sont les sujets de l'Etat.
• «Человек Республики» - l'homme de la République и т. д.
Можно наблюдать влияние дискурса на выбор и употребление ши-рокозначных антропонимов. Такое влияние проявляется, в частности, в том, что в каждом типе дискурса человек рассматривается с определенной точки зрения: в юридическом дискурсе - как субъект права, в философском и научном дискурсах - как объект познания, в дискурсе СМИ - как объект социальных отношений. Подобная активность, проявляемая не только атрибутивной конструкцией, но и дискурсивной внешней средой, свидетельствует о слиянии внутренней (принадлежащей конструкции) и внешней (принадлежащей дискурсу) информации, что представляет собой процесс информационного взаимодействия. В процессе подобного взаимодействия проступает принцип обратной связи: атрибутивная конструкция ^ дискурс, дискурс ^ атрибутивная конструкция.
Итак, квалификативный анализ дискурсивного употребления антропонимов показывает, что одни те же широкозначные антропони-мические единицы в различных типах дискурса, благодаря разному содержательному наполнению атрибутов, демонстрируют адаптивную способность, приспосабливаясь к дискурсивной среде и образуя в этих целях ad hoc (суб)категории, значимые для соответствующего вида деятельности.
При этом на общий характер лексико-семантического наполнения атрибутивных конструкций оказывает влияние тип дискурса.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Петровский А. В. Введение в психологию. М. : Издат. центр «Академия», 1995. 496 с.
Семина И. А. Когнитивно-функциональное описание широкозначных имен существительных: антропонимы французского языка. М. : Тезаурус, 2013. 352 с.
Степанов Ю. С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М. : Школа «Языки русской культуры», 1997. 824 с.
Barsalou L. W. Perceptual symbol systems // Behavioral and Brain Sciences 22, 1999. P. 577-600.
Barsalou L. W., Salomon K. and Wu L. Perceptual simulation in conceptual tasks // Cultural, Typological and Psychological Perspectives in Cognitive Linguistics : The Proceedings of the 4th Conference of the International Cognitive Linguistics Association. - Vol. 3 / M. Hiraga, C. Sinha and S. Vilcox (eds.). Amsterdam : John Benjamins, 1999. P. 209-227.
Barsalou L. W. Context-independent and context-dependent information in concepts // Memory and Cognition 10. Malibus : Krieger Pub. Co., 1982. P. 82-93.
Barsalou L. W. Intraconcept similarity and its implications for interconcept similarity // Similarity and Analogical Reasoning / S. Vosniadou and A. Ortony (eds.). Cambridge : Cambridge University Press, 1989. P. 76-121.
Barsalou L.W., Medin D. Concepts: fixed definitions or context-dependent representations // Cahier de Psychologie Cognitive 6. 1986. P. 187-202.
Barsalou L. W. Flexibility, structure and linguistic vagary in concepts: Manifestations of a compositional system of perceptual symbols // Theorie of Memory / A. C. Collins, S. E. Gathercole, and M. A. Conway (eds.). London : Lawrence Erlbaum, 1993. P. 29-101.
Barsalou L. W. Context-independent and context-dependent information in concepts // Memory and Cognition 10. Malibus : Krieger Pub. Co., 1982. P. 82-93.
Eco U. Semiotics and the Philosophy of language. Bloomington : Indiana U.P., 1984. 568 p.
SchmidH.-J. English abstract nouns as conceptual shells: from corpus to cognition. Berlin-New-York : Mouton de Gruyter, 2000. 457 p.
Smith L. and Samuelson L. Perceiving and remembering: category stability, variability and development // K. Lamberts and D. Shanka (eds.). Knowledge, Concepts and Categories. Hove, UK : Psychology Press, 1997. P. 161-196.
Vega Moreno R. E. Creativity and Convention. The pragmatics of everyday figurative speech. London : John Benjamins Publishing Company, 2007. 243 p.
