CC BY
97
УДК 801.311
ШАГАРСКАЯ КУЛЬТУРА И ТОПОНИМЫ С ФОРМАНТОМ -УС НА ТЕРРИТОРИИ РЯЗАНСКОГО КРАЯ
Д.С. Логинов
Рязанский государственный медицинский университет имени академика И.П. Павлова Россия, 390026, г. Рязань, ул. Высоковольтная, д. 9 e-mail: [email protected] SPIN-код: 4499-8831
Авторское резюме
Одним из основных источников по этнической истории дописьменного периода Рязанского Поочья является топонимика. Для получения объективной информации о процессах дописьменной истории региона необходимо системное сочетание как топонимических, так и археологических и прочих доступных исследователю данных. Среди топонимов, этническая идентификация которых наиболее затруднена на финно-угорской, балтской или славянской языковой основой - названия с формантом -ус. Наиболее убедительной представляется связь указанной топонимики с шагарской культурой медного - раннего бронзового века. Открытым остаётся вопрос о сопоставлении последней либо с древнеиндоевропейскими, либо с другими этническими общностями древней Европы.
Ключевые слова: этническая история, Рязанское Поочье, шагарская культура, примокшанская культура, индоевропейцы, субстратная топонимика , культуры боевых топоров и шнуровой керамики.
TOPONYMS WITH THE FORMANT -US AND THE SHAGARSKAYA CULTURE IN THE RYAZAN REGION
Dmitriy Loginov
Ryazan State Medical University 9 The Vysokovoltnaya Street, Ryazan, 390026, Russia e-mail: [email protected]
Abstract
Names of geographical objects of the Ryazan's Oka region are one of the main sources of data on ethnic history of the preliterate period of this area. A systematic approach utilizing the place names in conjunction with archaeological and other available data helps obtain objective information about the preliterate history of the region. Among the toponyms, where ethnic identification on the basis of Finno -Ugric, Baltic or Slavic languages is most difficult, are the place names with the formant -us. The most convincing version of their ethnic origin appears to be the one that links the Ryazan's Oka toponyms to the Shagarskaya culture of the Copper - Early Bronze Age. A question remains open as to whether these toponyms relate to ancient Indo-Europeans or to other ethnicities of ancient Europe.
Keywords: ethnical history, Ryazan's Oka area, Shagarskaya culture, Primokshanskaya culture,
Indo-Europeans, substrate toponymy, Battle Axe culture, Corded Ware culture.
* * *
Вопрос о дославянской топонимии Рязанской земли является одним из ключевых при решении проблем древнейшей истории региона. В особенности это относится к древнейшему периоду этнической истории края, когда данные языка для историка фактически занимают место отсутствующих письменных источников. Традиционно большинством филологов уверенно выделяется два основных слоя дославянской топонимии (преимущественно гидронимии): финно -угорский и балтский. К нему обычно добавляется слой названий невыясненной этимологии. В частности, в учебном издании «Топонимы Рязанской области» читаем: «С точки зрения происхождения рязанские гидронимы традиционно делятся на 1) финно -угорские; 2) балтийские (или балтские. - Д.Л.); 3) славянские; 4) неясного происхождения» (Никольский, Кононенко, Хрусталёв 2009: 41).
В том же издании с финно-уграми связываются гидронимы на -кса, -кша, -ньга, -нга (относимые авторами к волосовской культуре); на -ома, -ема, согласный + -ма (по версии авторов - дьяковская и городецкая культуры); на -ур, -уру (мещера); на -ус (мурома); -лей, -ляй (мордва). Как балтийские трактуются названия на -еса, -аса, -уса, -апе, -опе, -ата, -ета, -ита, -ота, -ея (увязываются, в первую очередь с мощинским влиянием в культуре рязано-окских могильников). К последней группе отнесены такие топонимы, как р. Байдур, р. Деркис, р. Дондур, р. Свестур, оз. Комгарь (вариант Кумагря), оз. Лынца, оз. Пильдащи, оз. Ромзя и другие (Никольский, Кононенко, Хрусталёв 2009: 39-41). Нельзя не заметить, что авторы рассматриваемого издания исходят из далеко не аксиоматической атрибутации ряда культур как финно-угорских (волосовской, дьяковской, городецкой). Помимо этого, достаточно спорным выглядит тезис о чётком разграничении по формантам мещеры, муромы и мордвы, коль скоро все эти этносы признаются авторами близкородственными, а их бытование - практически синхронным.
Мы весьма далеки от того, чтобы подходить с критериями оценки, применяемыми к научной работе, к учебному изданию. Последнее преследует совершенно другие цели и, соответственно, должно иначе рассматриваться. Кроме того, трудно требовать от филологов знания всех новейших подходов в археологии. Сказанное выше относится не к критике, а к обозначению расхожего в филологической науке подхода, который отражён, в том числе, и в публикациях, целью которых является обучение будущих специалистов. Примем к сведению то, что практически непререкаемо признанными дославянскими слоями в рязанской топонимике являются финно-угорский (причём, тоже неоднородный) и балтский1.
1 Заметим, впрочем, И.Н. Хрусталёв в ряде своих научных работ также в субстратной топонимике Рязанской области, по сути, выделяет два основных слоя: финно-угорский и балтский (Хрусталёв 1997; 2016).
Впрочем, не прекращаются попытки выделить и по возможности дать этническую идентификацию и некоему топонимическому слою, не соотносимому ни с известными финно-угорскими, ни с балтскими, ни со славянскими языками. В данной связи обращают на себя внимание топонимы с формантом -ус образующие на территории Рязанской области компактную группу1. На них ещё в 1960 г. обратил внимание В.А. Никонов в статье «Неизвестные языки Поочья» (Никонов 1960: 89-95). В ней же он указал на известные параллели с топонимикой на -х из сопредельных территорий Владимирской и Нижегородской областей (Никонов 1960: 92-94). Пытаясь найти место языкам создателей соответствующих топонимов в существующей классификации, В.А. Никонов с серьёзными оговорками и без попыток хронологических и археологических соотнесений определяет их как «"наложение" архаичнотюркского слоя на финно-угорский (точней, вероятно, на "угро-финский")» (Никонов 1960: 94).
Много позднее, уже в 2009 г. к рассмотрению топонимов с конечным -х обратился И.В. Купцов (Купцов 2009). Обе статьи более подробно рассматривались нами ранее (Логинов 2015). Напомним лишь, что И.В. Купцов говорит о непреодолимых трудностях, возникающих при соотнесении топонимов на -х как финно-угорскими, так и с балтскими и тюркскими (Купцов 2009: 16-19). Далее он пишет о возможном соотнесении соответствующей топонимики с весьма архаическим периодом, когда господствовали различные формы присваивающего хозяйства (Купцов 2009: 19). Если следовать данной мысли, то соответствующую топонимику придётся отнести, судя по всему, самое позднее, к эпохе неолита -ранней бронзы (рязанская культура или волосовцы?), либо предполагать очень длительное переживание каких-то групп архаического палеоевропейского населения чуть ли не до начала славянской колонизации (в рамках текстильной, городецкой культур и культуры рязано-окских могильников). Было бы крайне соблазнительно сопоставить наблюдения И.В. Купцова с рязанским ареалом топонимики на -ус (ландшафные особенности части которой совпадают с описанными филологом). Однако такие сравнения всё-таки чересчур умозрительны: ареал с формантом -ус значительно шире и неоднородней по природно-ландшафтным особенностям. Полностью исключать родственное происхождение топонимики на -ус и на -х, тем не менее нельзя, в особенности, в свете наблюдений В.А. Никонова.
Очень интересную и, на наш взгляд, перспективную попытку соотнесения топонимических и археологических данных сделала в 2014 г. Ю.Ю. Гордова в статье «Топонимическая стратиграфия Среднего (рязанского) Поочья: результаты совмещения ареалов субстратной топонимии с ареалами археологических культур». Автор сопоставляет выявленные топонимические ареалы Рязанского Поочья
1 Топонимический формант (от латинского &гташ - «образующий») - это словообразующий элемент, самостоятельно не употребляющийся в языке, состоящий из суффикса, окончания, иногда - префикса (приставки).
(критерием для выявления при этом служат наиболее типические форманты) с ареалами выявленных в регионе археологических культур (Гордова 2014: 36). Приходится признать, что в отдельных случаях сопоставления излишне прямолинейны, опираются на слишком упрощённые интерпретации как археологических культур (заметим, что некоторые культуры, оставившие следы на территории Рязанского края, не учтены ею вовсе, например, абашевская), так и топонимических следов. В частности, гидронимам, сопоставляемым Ю.Ю. Гордовой с фатьяновской культурой, она ищет соответствия непосредственно не просто в балтских, а конкретно в литовском. Это, во-первых, предполагает ничем не обоснованный скачок в хронологии (из II тыс. до н.э., по крайней мере, в I тыс. н.э.), во-вторых, игнорирует (не предлагая аргументы против) точку зрения лингвистов, в частности, В.В. Напольских, утверждающих, что применительно к древности (у В.В. Напольских речь идёт даже не о II, а о I тыс. до н.э.) можно говорить «не о собственно восточнобалтийских языках - литовском и латышском - и не о древнепрусском языке, а о не зафиксированных документально и известных лишь по топо- и отчасти по этнонимике периферийных языках балтского ареала» (Напольских 2007: 14).
Нужно отметить, что многие лингвисты в принципе с большим скепсисом относятся к попыткам сопоставления языковых и археологических (или вообще экстралингвистических) данных. В частности, В.В. Напольских в своей упоминавшейся выше и в целом весьма содержательной и интересной статье, говоря о филологических изысканиях археолога В.В. Седова, сделанных последним в работе «Гидронимические пласты и археологические культуры центра» (Седов 1973), критически замечает: «Единственным их недостатком является стремление автора увязать распространение тех или иных топонимических типов с определённой археологической культурой (общностью), что едва ли целесообразно вообще (учитывая невозможность абсолютной хронологической привязки топонимических типов, непосредственно дорусское, т. е. весьма позднее возникновение большинства субстратных топонимических пластов и другие лингвистические трудности, с одной стороны, и отсутствие прямой корреляции между археологической культурой и этноязыковой общностью, с другой)» (Напольских 2007: 7). Таким образом, «единственный недостаток» статьи В.В. Седова В.В. Напольских обнаруживает в самом замысле соединить топонимические и археологические данные, ради которого статья, собственно, и задумывалась. В.В. Напольских весьма убедительно показывает трудности синтеза достижений разных дисциплин в исследовании этнической истории. Однако трудно не означает нецелесообразно.
Одной из досадных, но понятных ошибок Ю.Ю. Гордовой является отнесение т.н. шагарской культуры к культурно-исторической общности шнуровой керамики (Гордова 2014: 38). Дело в том, что археологическая история Рязанского края эпохи бронзы является весьма запутанной и по сей день нуждающейся в существенном уточнении. Гораздо более перспективно, на наш взгляд, сопоставление ею же ареала шагарцев с ареалом топонимических формантов на -ус (Гордова 2014: 39).
Вопрос об отнесении шагарской культуры к шнуровой решается в настоящее время отрицательно как по археологическим, так и по антропологическим данным.
Шагарская керамика представлена тонкостенными, с примесью песка и в меньшей степени органики, сосудами, внешняя поверхность которых хорошо заглажена или подлощена. Сосуды украшены отпечатками гребенчатого, плоского, прямоугольного с неровным дном штампов, образующими горизонтальные, диагональные или вертикальные полосы этих оттисков, горизонтальную или вертикальную елочку. В быту использовали кремневые скребки, скобели, ножи, наконечники стрел и дротиков.
На поселении Шагара 5, расположенном у д. Барское, исследованы остатки углубленных в землю построек, имеющих в плане подпрямоугольную форму, с коридорообразными входами. По мнению Б.А. Фоломеева, поселение было укреплено земляным валом и рвом. Эти укрепления являются одними из древнейших оборонительных сооружений в Восточной Европе. Они датируются по радиоуглеродному методу 3730 ± 60 и 3860 ± 80 лет назад (XIX-XVШ вв. до н.э.).
О религиозных воззрениях представителей шагарской культуры, как считает археолог Е.Д. Каверзнева, говорят погребения, обнаруженные в Шагарском могильнике. Покойники лежали на спине и были ориентированы головой на восток. Рядом с погребенными найдены небольшие лепные сосуды с маленьким уплощенными или плоскими днищами. Венчики сосудов прямые или отогнутые наружу. Орнамент состоит из елочных узоров, ромбических отпечатков, оттисков веревочки, мелкого зубчатого штампа. В погребениях также лежали янтарная пуговица, бронзовые височные кольца и пронизки, костяной рыболовный крючок, кремневые ножи и скребки. В двух погребениях обнаружены скелеты собак (Челяпов 2006).
Исследователями отмечено существенное отличие антропологического облика шагарцев от фатьяновцев (несомненных шнуровиков). Для первых характерны брахикрания (в частности, отличающая также, например, носителей общности колоколовидных кубков, часть представителей общности ямочно-гребенчатой керамики), широкое лицо, относительно узкий лоб, низкий свод черепа, уплощённость лицевого скелета при тенденции к повышенной вариабельности ряда краниометрических показателей (Казарницкий 2017: 194). Отличается и положение погребённых (в шагарских захоронениях - вытянутое на спине).
Топонимы с формантом -ус, в большинстве своём, располагаются на территории Рязанской области по направлению с юго-юго-запада на северо-северо-восток вдоль течения рек Ранова (Истус), Проня (восточный берег реки - Упас или Упус), течения Оки, начиная с территории чуть западнее устья Прони до резкого изгиба Оки на север к востоку от устья Прони (Киструс), далее на север по левобережью Оки до изгиба к востоку у впадения р. Гусь (Тынус, Кидус[ово] на Пре, Пиндрус, Чарус, Чарус[ский], Ерус, Ибердус; на правобережье, впрочем, непосредственно премыкающем к Оке, встречаем топонимы Мильчус и Свинчус) и
далее к северу вдоль р. Гусь в её нижнем течении и её первых левых притоков до верховий Унжи (собственно Гусь1, Чармус, Пьянгус). Своего рода анклавом соответствующей топонимики выглядят восточнее топонимы Доркус и Деркус (после очередного изгиба к северу ниже впадения в Оку р. Унжа) (Гордова 2014: 45. Карта 7).
Памятники шагарской культуры, со своей стороны, обнаружены в низовьях восточного берега Прони до впадения в Оку, снова вдоль течения Оки, начиная с территории западнее устья Прони (территория несколько сдвигается вверх по течению по сравнению с топонимическим ареалом) до изгиба Оки на север, далее на север преимущественно по левобережью Оки (хотя встречаются памятники и на примыкающем к реке правобережье) до Касимова и устья р. Гусь (с особенной концентрацией на средней Пре), далее восточнее Касимова вдоль правого берега Оки после изгиба на север и в низовьях Мокши (Гордова 2014: 41. Карта 4). Визуально, особенно по расположению топонимов (хотя и археологические находки при несколько большей широте ареала и значительном разбросе в широтном направлении не находятся с ними в противоречии) складывается впечатление продвижения некоей культурно-языковой общности вероятно с верховий Дона по Ранове до впадения в Проню, далее по Оке и т.д. в целом по направлению к северу и северо-востоку, но с существенным смещением к западу в районе Пры. Обратное движение (в целом с севера на юг) значительно менее вероятно: соответствующие серьёзные культурные влияния не прослеживаются, во всяком случае, со времён неолита. Такая картина действительно подходит для шагарской культуры, истоки которой увязываются именно с Подоньем.
Археологами отмечается близость формы и орнаментации шагарской посуды ранним образцам примокшанской керамики, известным и в Рязанской области (в целом несколько восточнее шагарских древностей) (Королёв 2013: 93-94). В.П. Челяпов, а вслед за ним В.В. Ставицкий объясняли появление примокшанских древностей в Поочье вытеснением части населения иванобугорской культуры со Среднего Дона ямными племенами на рубеже III-II тыс. до н.э. (Ставицкий 2006: 34). Гипотетически возможен вариант, что распространение шагарской и примокшанской культур маркирует два направления распространения ивано-бугорского населения на север: с верховий Дона соответственно вниз по Ранове и далее по Проне и, восточнее - по Цне и далее по Мокше (с возможным соприкосновением на нижней Мокше). Иванобугорская культура своим происхождением связана с репинской культурой Среднего Подонья (возможно, во взаимодействии с поздненеолитическим населением периферии культур ямочно-гребенчатой керамики) (Винников, Синюк 2003). Истоки последней, в свою очередь,
1 На первый взгляд здесь напрашивается славянская этимология (во всяком случае, она предпочтительнее также предлагаемой некоторыми специалистами балтской), однако топонимический контекст заставляет ставить под сомнение и её. Кроме того, в документах до XVII в. сохранялся твёрдый согласный в окончании гидронима - Гусская волость (Никонов 1960: 89).
восходят к нижнедонской или среднестоговской (идущей, впрочем, также от нижнедонской) энеолитическим культурам первой половины IV тыс. до н. э. (Винников, Синюк 20031; Ставицкий 20142).
Репинцев связывают с происхождением как исторических ариев (Винников, Синюк 20033), так и ямников (Файферт 20164). Пожалуй, очень существенную роль в решении вопроса о происхождении и связях шагарцев и их предков могли бы сыграть данные изучения ДНК: генетическая связь с ямниками предполагала бы высокую вероятность обнаружения в останках гаплогруппы R1b, а с ариями - скорее всего, R1a. Пока таких данных нет. Как бы то ни было, даже связь шагарцев и примокшанцев с ямниками вовсе не исключает возможность того, что они уже разговаривали к моменту своего прихода в Поочье на индоевропейских языках, хотя конкретная ветвь индоевропейских остаётся неопределённой (учитывая вероятное участие потомков ямников в происхождении сарматов, можно очень приблизительно предполагать, что речь идёт опять же об индо-иранской или праиранской; впрочем, никаких попыток сопоставления топонимики на -ус с индоевропейцами, помимо балтских, до сих пор не делалось).
Отношения шагарцев с местным волосовским и дубровичским населением складывались, судя по всему драматически. По мнению А.И. Королёва, с распространением шагарской культуры в конце III - начале II тыс. до н.э. «прекращаются волосовская и дубровичская культуры» (Королёв 2013: 93). Он же пишет о том, что материалы Шагарского могильника (в Спасск-Клепиковском районе) свидетельствуют об истреблении местного волосовского населения шагарцами: «Косвенным признаком прихода нового населения могут быть многочисленные травмы на черепах погребённых в коллективном захоронении Шагарского могильника. Они долихокранные и отличаются от брахикранных погребённых в индивидуальных ямах» (Королёв 2013: 94). В 2008 г. на территории Шагарского могильника было обнаружено массовое захоронение. В небольшой яме размерами 1 м 80 см на 1 м 60 см и культурным слоем в 35 см были обнаружены останки 22 человек. По словам начальника археологического лагеря М.Ф. Третьякова: «Такое чувство, что их буквально утрамбовывали туда. То, что этих людей убили -несомненно. У одного из костяков был найден наконечник в шейном позвонке, он разломился в нем. А у другого костяка наконечник лежал в грудине, расщепил ее и застрял. Ясно, что этих людей убили» (Массовое захоронение 2008).
Широкий ареал распространения волосовской культуры заставляет предполагать, тем не менее, что о полном уничтожении её носителей шагарцами и
1 Авторы придерживаются первой точки зрения на основе погребального обряда: умерший как у представителей как нижнедонской, так и репинской культур помещался в могилу в вытянутом положении на спине, в то время как в среднестоговской - на спине с согнутыми в коленях ногами, как позднее у ямников.
2 Автор обосновывает предпочтительность второго варианта преимущественно по керамическим
данным.
3 Репинцы признаются предками доно-волжской абашевской культуры.
4 Автор говорит о «тождестве раннего этапа ямной культуры и репинского типа памятников».
примокшанцами говорить не приходится. Часть волосовцев дожила до прихода фатьяновцев.
Возвращаясь к статье Ю.Ю. Гордовой, надо отметить, что соотнесение археологической и топонимической областей всё-таки сталкивается с определёнными трудностями.
Во-первых, не обнаруживается соответствий в топонимике Среднего и Верхнего Подонья, откуда, судя по всему, шло продвижение шагарцев и примокшанцев в Рязанское Поочье и на Мокшу. По наблюдениям В.А. Никонова, такие соответствия встречаются в бассейне Суры (Ишикус, Валгус) с несколькими случаями -ос (Лукмос и др.), в Прибалтике (оз. Пейпус), на Валдае (оз. Пирус), на Мологе (р. Тегус), в Карелии (р. Урмус), в бассейне Сухоны (деревни Пендус, Логдус, реки Ергус, Кендус), на Урале (реки Уктус, Суксус), в хантыйской части Тюменской области, встречаются они и дальше на восток (Никонов 1960: 89-90). Правда, во всех случаях речь идёт именно о единичных соответствиях, причём весьма рассеянных географически, переоценивать значение которых не приходится: вполне возможно, что они носят омонимический характер. Впрочем, ситуацию, при которой следы языка исчезают в месте первоначального расселения его носителей, но сохраняются в ареале их позднейшего расселения, вовсе не представляется невероятной в том случае, если допустить большую интенсивность этно-лингвистических процессов в первом районе и меньшую - во втором.
Во-вторых, не находит надёжного объяснения сам факт многотысячелетнего переживания топонимического анклава, факт, можно сказать, уникальный. Возможным, но, надо признать, довольно умозрительным и спорным объяснением была бы цепочка определённой этнической преемственности культур: шагарская ^ поздняковская ^ текстильной керамики ^ городецкая (с вероятным доживанием какого-то реликтового населения до прихода славян).
Существуют и другие попытки атрибутации топонимики с конечным -ус. Его сопоставляли с муромой (например, у Г.П. Смолицкой: Смолицкая 2002: 148. Комментарий к названию Кидусово), с ассимиляцией тюркскими угро-финнских (приводившееся выше мнение В.А. Никонова) и с балтами (Матвеев 1962а: 8-9; 1962б: 10-18). Однако первые два варианта не находят никаких археологических подтверждений (утверждение Г.П. Смолицкой о наличии таковых ничем ей не подкреплено (Гордова 2014: 441), а В.А. Никонов и вовсе все свои построения делал только на лингвистическом материале). Точка зрения о балтском происхождении соответствующих названий с точки зрения археологии как раз-таки не исключена. Они, в принципе, могут маркировать продвижение бондарихинского суперстрата в городецкой культуре или мощинских и колочинских влияний - в культуре рязано-окских могильников. Однако «балтский» вариант вступает в противоречие именно с филологическими данными, по крайней мере, по наблюдениям В.А. Никонова и
1 Как справедливо отмечает Ю.Ю. Гордова, на участке распространения топонимики с формантой -ус «памятники, связанные с муромой, не обнаружены» (Гордова 2014: 44).
И.В. Купцова. Дополнительным доводом в пользу атрибутации топонимов с -ус шагарцам могло бы стать обнаружение близких им или примокшанцам древностей на территории Балахнинской низменности, где сконцентрированы возможно родственные по происхождению названия с формантом -х. Пока, впрочем, насколько нам известно, подобных памятников там не идентифицировано.
Как бы то ни было, вопрос о происхождении топонимов на -ус далеко не исчерпан: не делалось попыток сопоставления с индоевропейскими помимо балтских; не исключено, что сопоставления следует делать и со следами других древних языков, если всё-таки предположить с одной стороны изначально неиндоевропейское происхождение ямной культуры, а с другой - её родственную связь с предками шагарцев и примокшанцев. Пролить свет на данную проблему в перспективе может тот факт, что именно в местах распространения шагарской и примокшанской культур (или территории непосредственно к ним примыкающей) находим уже упоминавшиеся в начале данной статьи топонимы (неидентифицированного происхождения) Байдур, Дондур, Деркис, Свестур. Отметим наличие во всех этих названиях сходного элемента -дур-/-тур-/-дер-. Реки Байдур и Дондур входят в речную систему р. Гусь (Байдур - правый приток р. Курша, которая, в свою очередь, является правым притоком р. Нарма - правого притока Гуся; Дондур/Дандур - правый приток р. Гусь), р. Доркус или Деркис (правый приток Оки) находится на границе исторического распространения шагарской и примокшанской культур, р. Свестур - приток р. Ермишь, в свою очередь являющейся притоком Мокши.
Весьма соблазнительно сопоставить последнюю группу топонимов с т.н. «древнеевропейской гидронимией». Под ней в филологии понимают древнейшие (докельтские и догерманские) названия рек и водоёмов в Центральной и Западной Европе. Термин «древняя Европа» был введён в 1964 г. Х. Краэ (Беляев 2009, 2012) (соответствующие топонимы Краэ относил к бронзовому веку), имея под ним в виду отражение лингвистически ещё недифференцированный язык европейской группы индоевропейского. То есть, по его мысли, древнеевропейские гидронимы представляют собой промежуточную ступень между «общеиндоевропейским» языком и отдельными, самостоятельными индоевропейскими языками, выделившимися из этой общности (Беляев 2009). Общие корни в «древнеевропейских» названиях рек встречаются в регионе Балтийского моря, на юге Скандинавии, в Центральной Европе, Франции, на Британских островах, Иберийском и Аппенинском полуостровах. На этих землях позднее проживали носители «кентумных» индоевропейских языков - кельтских, италийских, германских и иллирийского, а также «сатемных» балтских. Одним из примеров подобной топонимики считается корень -dur- (со значением «река»): Адур, Дор, Дорон, Дордонь, Дрон, Дро, Драв, возможно, Драк, Дюранс, Дюренк (Франция), Даур (Великобритания), Дуэро (Португалия, Испания), Драва (Италия, Австрия, Словения, Хорватия, Венгрия), Эдер (Германия), Драва (Польша), Одер (Германия,
Польша). В таком случае окончание -ур, часто приписываемое лингвистами финно-угорскому следу на территории Рязанского Поочья, по крайней мере в некоторых случаях является не формантом, а частью корня, причём явно не финно -угорского.
Сопоставление рассматриваемых топонимов с «древнеевропейской» топонимией означало бы признание следов последней много восточнее принятых в науке представлений о её распространении (собственно, о «древнеевропейской гидронимии» на территории Восточной Европы до сих пор речь у специалистов не шла). В силу этого, кстати, снова нельзя исключать и возможность омонимических совпадений. Отметим, что теория Х. Краэ не представляется бесспорной уже хотя бы в силу того, что ареал рассматриваемой им гидронимии серьёзно перекрывает ареал культурно-исторической общности шнуровой керамики, с которой «древнеевропейцы» чаще всего отождествляются, на западе и юго-западе Европы и значительно «не дотягивает» до его восточных границ. Географически он, пожалуй, больше соответствует области культуры колоколовидных кубков. Индоевропейское происхождение последней сомнительно, зато, в свете исследований в области изучения Y-хромосомы, можно говорить о возможном наличии общих (впрочем, очень глубоких) этнических корней с ямной культурой (преобладающей гаплогруппой в обоих случаях является R1b).
Во всяком случае, на данный момент гипотеза о связи названий с -ус именно с шагарцами представляется наиболее убедительной, хотя и балтский вариант без дополнительной языковой проверки полностью исключать нельзя. Сложность же такой проверки, как и в целом отыскания этнических корней субстратной топонимики заключается, помимо прочего, в том, что чем древнее её происхождение, тем большее число позднейших иноязычных влияний на неё приходится предполагать. Причём влияния эти, зачастую, сами точно неидентифицируемы.
ЛИТЕРАТУРА
Беляев 2009 - Беляев А.Н. О древнеевропейской гидронимии // Этнолингвистика. Ономастика. Этимология. Материалы международной конференции, Екатеринбург, 8 -12 сентября 2009 г. Екатеринбург: Издательство Уральского университета, 2009. С. 31 -32.
Беляев 2012 - Беляев А.Н. К вопросу о древнеевропейских гидронимах // Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 28 (282). Филология. Искусствоведение. Вып. 70. С. 30 -35.
Винников, Синюк 2003 - Винников А.З., Синюк А.Т. Дорогами тысячелетий. Археологи о древней истории Воронежского края. Воронеж, 2003 / Электронный ресурс: http://vantit.ru/roads-millenia/688-raskopki-kurganov.html (Дата обращения - 11.11.2017).
Гордова 2014 - Гордова Ю.Ю. Топонимическая стратиграфия Среднего (рязанского) Поочья: результаты совмещения ареалов субстратной топонимии с ареалами археологических культур // Вопросы ономастики. 2014. № 2 (17). С. 35-53.
Казарницкий 2017 - Казарницкий А.А. Новые краниологические материалы из шагарского могильника. 2017 / Электронный ресурс: http://neolitica.ru/files/NOVIE-KRANIOLOGICHESKIE-MATERIALI-IZ-SHAGARSKOGO-MOGILNIKA-_neolitica.ru_.pdf (Дата обращения - 11.11.2017).
Королёв 2013 - Королёв А.И. О препоздняковском субстрате поздняковской культуры // Самарский научный вестник. 2013. № 4 (5). C. 92-95.
Купцов 2009 - Купцов И.В. К вопросу об особенностях дославянской гидронимии Балахнинской низины // Пожарский юбилейный альманах. Вып. 5. Иваново-Южа, 2009. С. 15-20.
Логинов 2015 - Логинов Д.С. «Палеоевропейцы», индоевропейцы и финно-угры в Рязанском Поочье в досредневековую эпоху (опыт междисциплинарного синтеза) // Исторический формат. 2015. № 4. С. 274-287.
Массовое захоронение 2008 - Массовое захоронение на озере Шагара. 2008 / Электронный ресурс: http://neolitica.ru/article.php?id=2 (Дата обращения - 11.11.2017).
Матвеев 1962а - Матвеев А.К. К проблеме дофинноугорского субстрата в Севернорусской топонимике // Вопросы топономастики. Вып. 1. Свердловск, 1962. С. 3 -9.
Матвеев 1962б - Матвеев А.К. О происхождении севернорусской топонимики на ас и ус // Вопросы топономастики. Вып. 1. Свердловск, 1962. С. 10 -18.
Напольских 2007 - Напольских В.В. К реконструкции лингвистической карты Центра Европейской России в раннем железном веке // Арт. № 4. Сыктывкар, 2007.
Никольский, Кононенко, Хрусталёв 2009 - Никольский А.А., Кононенко Л.А., Хрусталёв И.Н. Топонимы Рязанской области. Учебное пособие. Рязань: Рязанский государственный университет им. С.А. Есенина, 2009.
Никонов 1960 - Никонов В.А. Неизвестные языки Поочья // Вопросы языкознания. 1960. № 5. С.
89-95.
Седов 1974 - Седов В.В. Гидронимические пласты и археологические культуры центра // Вопросы географии. Вып. 94. Топонимия Центральной России. М.: Мысль, 1974. С. 20 -33.
Смолицкая 2002 - Смолицкая Т.П. Топонимический словарь Центральной России. М., 2002.
Ставицкий 2006 - Ставицкий В.В. Неолит, энеолит и ранний бронзовый век Сурско-Окского междуречья и Верхнего Прихопёрья: динамика взаимодействия культур севера и юга в лесостепной зоне. Автореферат диссертации на соискание учёной степени доктора исторических наук. Ижевск, 2006.
Ставицкий 2014 - Ставицкий В.В. Процессы взаимодействия культур позднего энеолита в лесостепной зоне Волго-Донского бассейна // Электронный научно-практический журнал «Гуманитарные научные исследования». 2014 / Электронный ресурс: http://human.snauka.ru/2014/12/8504 (Дата обращения - 11.11.2017).
Файферт 2016 - Файферт А.В. О репинской культуре Среднего Подонья // Известия ВГПУ. Педагогические науки. 2016. № 2 (271). / Электронный ресурс: http://vuzirossii.ru/publ/o_repinskoj_kulture_srednego_podonja/43-1-0-4559 (Дата обращения -11.11.2017).
Хрусталёв 1997 - Хрусталёв И.Н. Названия озёр и болот Рязанской области. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. М., 1997.
Хрусталёв 2016 - Хрусталёв И.Н. Семантико-этимологический анализ субстратных топонимов Поочья (на примере некоторых гидронимов на -ага/-ога/ега) // Слово. Словесность. Словесник. Материалы межрегиональной научно-практической конференции преподавателей и студентов. Рязань, 2016. С. 91-95.
Челяпов 2006 - Челяпов В.П. Археология клепиковского района // Материалы и исследования по рязанскому краеведению. Клепиковский сборник. Т. 9. Рязань, 2006 / Электронный ресурс: http://textarchive.ru/c-1294086-pall.html (Дата обращения - 11.11.2017).
REFERENCES
Beljaev 2009 - Beljaev A.N. O drevneevropejskoj gidronimii [About a ancient european hydronymy], in: Jetnolingvistika. Onomastika. Jetimologija. Materialy mezhdunarodnoj konferencii, Ekaterinburg, 8-12 sentjabrja 2009 g. [Ethnolinguistics. Onomastics. Etymology. Materials of the international conference,
Yekaterinburg, on September 8-12, 2009], Ekaterinburg, Izdatel'stvo Ural'skogo universiteta Publ., 2009, pp. 31-32 [in Russian].
Beljaev 2012 - Beljaev A.N. K voprosu o drevneevropejskih gidronimah [To a question of ancient european hydronymy], in: Vestnik Cheljabinskogo gosudarstvennogo universiteta. 2012. № 28 (282). Filologija. Iskusstvovedenie. Vyp. 70 [Bulletin of the Chelyabinsk state university. 2012. No. 28 (282). Philology. Art criticism. Release 70], pp. 30-35 [in Russian].
Cheljapov 2006 - Cheljapov V.P. Arheologija klepikovskogo rajona [Archeology of the Klepikovsky area], in: Materialy i issledovanija po rjazanskomu kraevedeniju. Klepikovskij sbornik. T. 9 [Materials and researches on the Ryazan study of local lore. Klepikovsky collection. Volume 9], Ryazan, 2006, Electronic resource: http://textarchive.ru/c-1294086-pall.html (Date of access - 11.11.2017) [in Russian].
Fajfert 2016 - Fajfert A.V. O repinskoj kul'ture Srednego Podon'ja [About Repinsky culture of Shores of the Middle Don], in: Izvestija VGPU. Pedagogicheskie nauki [Tidings of VGPU. Pedagogical sciences], 2016, № 2 (271), Electronic resource: http://vuzirossii.ru/publ/o_repinskoj_kulture_srednego_podonja/43-1-0-4559 (Date of access - 11.11.2017) [in Russian].
Gordova 2014 - Gordova Ju.Ju. Toponimicheskaja stratigrafija Srednego (rjazanskogo) Pooch'ja: rezul'taty sovmeshhenija arealov substratnoj toponimii s arealami arheologicheskih kul'tur [Toponymic stratigraphy of the Mean Oka Current (Ryazan): results of combination of areas of substrate toponyms with areas of archaeological cultures], in: Voprosy onomastiki [Onomastics questions], 2014, № 2 (17), pp. 35 -53 [in Russian].
Hrustaljov 1997 - Hrustaljov I.N. Nazvanija ozjor i bolot Rjazanskoj oblasti. Avtoreferat dissertacii na soiskanie uchenoj stepeni kandidata filologicheskih nauk [Names of lakes and swamps of the Ryazan region. The abstract of the thesis for a degree of Candidate of Philology], Moscow, 1997 [in Russian].
Hrustaljov 2016 - Hrustaljov I.N. Semantiko-jetimologicheskij analiz substratnyh toponimov Pooch'ja (na primere nekotoryh gidronimov na -aga/-oga/ega) [The Semantiko-etimologichesky analysis of substratny toponyms of Poochya (on the example of some gidronim on -aga/-oga/ega)], in: Slovo. Slovesnost'. Slovesnik. Materialy mezhregional'noj nauchno-prakticheskoj konferencii prepodavatelej i studentov [Word. Literature. Language and literature teacher. Materials of an interregional scientific and practical conference of teachers and students], Ryazan, 2016, pp. 91-95 [in Russian].
Kazarnickij 2017 - Kazarnickij A.A. Novye kraniologicheskie materialy iz shagarskogo mogil'nika, 2017 [New craniological materials from a Shagarsky burial ground], Electronic resource: http://neolitica.ru/files/NOVIE-KRANIOLOGICHESKIE-MATERIALI-IZ-SHAGARSKOGO-MOGILNIKA-_neolitica.ru_.pdf (Date of access - 11.11.2017) [in Russian].
Koroljov 2013 - Koroljov A.I. O prepozdnjakovskom substrate pozdnjakovskoj kul'tury [About a prepozdnyakovsky substratum of Pozdnyakovsky culture], in: Samarskij nauchnyj vestnik [Samara scientific bulletin], 2013, № 4 (5), pp. 92-95 [in Russian].
Kupcov 2009 - Kupcov I.V. K voprosu ob osobennostjah doslavjanskoj gidronimii Balahninskoj niziny [To a question of features of a pre-Slavonian hydronymy of the Balakhna lowland], in: Pozharskij jubilejnyj al'manah. Vyp. 5 [Pozharsky anniversary almanac. Release 5], Ivanovo-Juzha, 2009, pp. 15-20 [in Russian].
Loginov 2015 - Loginov D.S. Paleoevropejcy, indoevropejcy i finno-ugry v Rjazanskom Pooch'e v dosrednevekovuju jepohu (Opyt mezhdisciplinarnogo sinteza) [«Paleo -European», Indo-European and Finno-Ugric peoples in the Ryazan part of the Oka River basin in the pre-medieval period (an attempt at interdiscipl inary synthesis)], in: Istoricheskij format [Historical format], 2015, № 4, pp. 274-287 [in Russian].
Massovoe zahoronenie 2008 - Massovoe zahoronenie na ozere Shagara [Mass burial on the lake Shagara], 2008, Electronic resource: http://neolitica.ru/article.php?id=2 (Date of access - 11.11.2017) [in Russian].
Matveev 1962a - Matveev A.K. K probleme dofinnougorskogo substrata v Severnorusskoj toponimike [To a problem of a pre- Finno-Ugrians substratum in the North Russian toponymics], in: Voprosy toponomastiki. Vyp. 1 [Toponomastics questions. Release 1], Sverdlovsk, 1962, pp. 3-9 [in Russian].
Matveev 1962b - Matveev A.K. O proishozhdenii severnorusskoj toponimiki na as i us [About an origin of the North Russian toponymies on as and us], in: Voprosy toponomastiki. Vyp. 1 [Toponomastics questions. Release 1], Sverdlovsk, 1962, pp. 10-18 [in Russian].
Napol'skih 2007 - Napol'skih V.V. K rekonstrukeii lingvisticheskoj karty Centra Evropejskoj Rossii v rannem zheleznom veke [To reconstruction of the linguistic card of the Center of the European Russia in the early Iron Age], in: Art [Art], № 4, Syktyvkar, 2007 [in Russian].
Nikol'skij, Kononenko, Hrustaljov 2009 - Nikol'skij A.A., Kononenko L.A., Hrustaljov I.N. Toponimy Rjazanskoj oblasti. Uchebnoe posobie [Toponyms of the Ryazan region. Textbook], Ryazan, Rjazanskij gosudarstvennyj universitet im. S.A. Esenina Publ., 2009 [in Russian].
Nikonov 1960 - Nikonov V.A. Neizvestnye jazyki Pooch'ja [Unknown languages of coast of the Oka River], in: Voprosy jazykoznanija [Linguistics questions], 1960, № 5, pp. 89 -95 [in Russian].
Sedov 1974 - Sedov V.V. Gidronimicheskie plasty i arheologicheskie kul'tury centra [Hydronomic beds and archaeological cultures of the center], in: Voprosy geografii. Vyp. 94. Toponimija Central'noj Rossii [Geography questions. Release 94. Toponymy of the Central Russia], Moscow, Mysl' Publ., 1974, pp. 20-33 [in Russian].
Smolickaja 2002 - Smolickaja G.P. Toponimicheskij slovar' Central'noj Rossii [Toponymic dictionary of the Central Russia], Moscow, 2002 [in Russian].
Stavickij 2006 - Stavickij V.V. Neolit, jeneolit i rannij bronzovyj vek Sursko-Okskogo mezhdurech'ja i Verhnego Prihopjor'ja: dinamika vzaimodejstvija kul'tur severa i juga v lesostepnoj zone. Avtoreferat dissertacii na soiskanie uchjonoj stepeni doktora istoricheskih nauk [The Neolithic, eneolit also an early bronze age of Sursko-Oksky Entre Rios and Top Prikhopyorya: dynamics of interaction of cultures of the North and South in a forest-steppe zone. The abstract of the thesis for a degree of the doctor of historical sciences], Izhevsk, 2006 [in Russian].
Stavickij 2014 - Stavickij V.V. Processy vzaimodejstvija kul'tur pozdnego jeneolita v lesostepnoj zone Volgo-Donskogo bassejna [Processes of interaction of cultures of a late eneolit in a forest-steppe zone of the Volga-Don pool], in: Jelektronnyj nauchno-prakticheskij zhurnal «Gumanitarnye nauchnye issledovanija» [Online scientific and practical magazine «Humanitarian research»], 2014, Electronic resource: http://human.snauka.ru/2014/12/8504 (Date of access - 11.11.2017) [in Russian].
Vinnikov, Sinjuk 2003 - Vinnikov A.Z., Sinjuk A.T. Dorogami tysjacheletij. Arheologi o drevnej istorii Voronezhskogo kraja [Roads of the millennia. Archeologists about ancient history of the Voronezh region], Voronezh, 2003, Electronic resource: http://vantit.ru/roads-millenia/688-raskopki-kurganov.html (Date of access - 11.11.2017) [in Russian].
Логинов Дмитрий Сергеевич - Кандидат исторических наук, доцент кафедры философии и истории Рязанского государственного медицинского университета (Рязань, Россия). Dmitry Loginov - Candidate of historical sciences, associate professor of departments of philosophy and history Ryazan state medical university (Ryazan, Russia). E-mail: [email protected]
