CC BY
9В.Н. Шевелев*
доктор философских наук, профессор Южного федерального университета
«Шаг в сторону», или Попытки «бегства в
современность»
В последнее время все более отчетливо артикулируются сюжеты и проблемы, связанные с модернизацией, которая становится моделью/матрицей многих социальных практик, внося в массовое и теоретическое сознание идею прогресса и развития.
Уже в годы перестройки человек погружается в контекст новых вербальных понятий, ставших символами-метафорами грядущей эпохи возможной, но не обязательной модернизации, не подозревая, что для России уже обозначена траектория эволюции от «исторической необратимости» (Аркадий Белинков) к «исторической обреченности».
Именно оттуда тянется интеллектуальная цепочка критической рефлексии по поводу феноменов российской модернизации как «бегства в современность». От острых размышлений публицистов «Нового мира», «Огонька», «Московских новостей» и телевизионного «Взгляда» второй половины 1980-х гг., обрамленных аналитикой «Вопросов философии», до жесткой политической публицистики «Ежедневного журнала», «The News Times», «Каспарова ру» или «Граней ру», перекликающейся с интеллектуальной глубиной «Гефтера ру», Фонда «Либеральная миссия», «Неприкосновенного запаса» или «НЛО» нашей несколько странной эпохи. Хотя здесь же - измышления Руксперта и социальная мифология на пропагандистских телеканалах кремлевского официоза.
С течением времени менялась социальная реальность. Заведомо прихотливый мир приобретал новые свойства, наполнялся образами и симулякрами, погружаясь в некое виртуальное существование. Общество становилось все более сложным, а мыслящий индивид последовательно продвигался от излишнего оптимизма к «могиле надежд». Соответственно, менялся и язык описания актуальной реальности как мира тысяч смыслов и миллионов связей в пространстве знания/действия.
Вместе с открытостью и динамизмом социума, самоорганизацией социальных акторов стали непреднамеренно утверждаться социальная неопределенность, хаос, иррациональность. Возникают проявления нелинейной социальной динамики, выражающейся в прерывности, разрывах, случайностях, парадоксах общественного развития. Наряду с объ-
* Шевелев Владимир Николаевич, e-mail: prof_ermolenko@mail.ru
77
ективной реальностью явно стала проявляться виртуальная реальность. Определить, что есть «норма», становилось все более сложно1.
Социальный философ и социолог С. Кравченко исходит из того, что общества, перейдя определенный предел эволюционного развития, обретают состояние сложного социума. В структурно-функциональном и ценностном плане подобные общества становятся качественно другими, поскольку динамика их социокультурного развития все больше приобретает характеристики нелинейности, когда изменения испытывают на себе влияние факторов в виде «вдруг-событий» (Ж. Деррида) посредством парадоксальных разрывов и синтезов, рефлексии, непредсказуемых случайных флуктуаций, точек бифуркации2.
В основе теоретической модели модернизации - стремление зафиксировать, оценить и описать трансформирующуюся социальную реальность. Однако это наталкивается на трудно интерпретируемые сложности и противоречия российского социального бытия. Так, философ Х. Тхагапсоев выделяет монопольно доминирующие модусы в дискурсах по поводу российского социального бытия, связанные: с анализом «горячих вопросов», в том числе российского самоопределения в координатах новых условий; с проецированием современных метатеорий на российскую реальность; с попытками представить в позитивистском
о
ключе российское социальное бытие3.
Дискурс модернизации в этих координатах фиксируется достаточно отчетливо. «Модернизация - слово весомое, ко многому обязывает, - полагает философ А. Рубцов. - И дело не только в том, что с принятием этой идеи всерьез в нашем понимании меняются «исторические размеры» предстоящих событий с совершенно особыми аллюзиями из прошлого - времена перемен. Укоренение этого понятия в политической жизни, по сути, означает начало идеологического разворота. Еще вчера царило победное благодушие, теперь все более отчетливо звучат ноты озадаченности, даже тревоги; приходит понимание масштаба задач, ответственности за их реализацию. Пока не ясно, как это совпало: экономический кризис в стране и мире - и расцвет темы модернизации в России. Но известна особая мудрость истории: идеи и слова появляются именно тогда, когда приходит их время»4.
Модернизация - это совокупность изменений, претерпеваемых обществом традиционного типа в процессе его трансформации в общество современное. Модернизация - всегда комплексный и многофакторный процесс, реализуемый через набор вероятностей. Изменения в различных
1
Кравченко С.А. Нелинейная социокультурная динамика: играизационный подход. М.: МГИМО-Университет, 2006. С. 6-7.
2 Кравченко С.А. Становление сложного социума: востребованность новых подходов к его исследованию // Гуманитарий Юга России. 2012. № 2. С. 30.
3 Тхагапсоев Х.Г. К особенностям социального бытия современной России // Философские науки. 2007. № 9. С. 48.
4 Рубцов А. Россия в новом веке: догоняющая модернизация или прорыв? URL: http://www.politekonomika.ru/2010/03/11/
сферах тесно связаны между собой и как бы подталкивают друг друга. Процесс модернизации есть выстраивание современного общества.
Похоже, всякая социально значимая вербальная конструкция обладает особой символикой, отражающей некие реликты мифологического сознания. Традиционалистское архаическое сознание моделирует свой образ мироустройства, который воспринимается как реально существующий. У большинства россиян в настоящее время достаточно смутное представление о том, что, собственно, в стране происходит, в какую сторону она движется. Однако сильно ощущение, что Вы должны быть на сцене, когда упадет занавес. Если допустить, что в ходе эволюции вообще происходит не увеличение разнообразия, а смена одного многообразия другим, то модернизация отчетливо вписывается в этот пара-дигмальный подход.
В Западной Европе процесс модернизации занял не одно столетие и отличался большей органичностью и естественностью, чем в России, при этом там удалось избежать чрезмерного скопления маргиналов и люмпенов. В России же до сих пор не преодолено противоречивое наследие советской империи, здесь живут остатки «запуганной социальности» сталинской эпохи. «Протуберанцы ненависти и нетерпимости» по-прежнему озаряют горизонты социального существования. И всюду ощущаются культурно-исторические корни, прорастающие из наследия воинственной Золотой Орды и бесплодной, ничего не давшей миру Византии, осложненного неизбывной и противоречивой тягой в Европу, а также из досоветского имперского наследия и совсем уж близкого к нам бремени советского прошлого.
Как полагает Е. Ермолин, Россия перманентно - это страна господ и рабов. Провал ХХ столетия стал платой за извечное отсутствие в пространстве русской жизни свободы и справедливости, за русское рабство, за самодержавный деспотизм и крепостное право. Рабство, которое юридически было упразднено только в 1861 г., а житейски и душевно и не кончалось, давало метастазы, и в минувшем веке обнаружен страш-
л
ной силы рецидив1. Все это накладывает свой отпечаток на процессы, проистекающие из попыток модернизации как «бегства в современность», каждая из которых оборачивается всего лишь «шагом в сторону».
Недаром до сих пор интенция массового сознания отождествляет государство и общество, политический режим и страну, а в дефинициях российской политической элиты, повязанной неправедными практиками и развязавшей «холодную гражданскую войну», национал-патриот -олицетворение порядка, национал-предатель - воплощение социального хаоса. Само по себе общество все более явно превращается в социум идеологического потребления.
л
Ермолин Е. Жить бедой // Континент. 2010. № 146.
При рассмотрении власти и общества подданных в истории развертывания российских модернизаций с неизбежностью позиционируется образ маргинала, который превратился в доминантную модель самосознания. В России-СССР непосредственным и совершенно естественным порождением «эпохи линьки» - и дореволюционной российской и, в особенности, послереволюционной советской - стал маргинальный человек. Он был далек от того типа «сознательного рабочего», о котором постоянно упоминал В.И. Ленин и которому неявно приписывались черты нового атомизированного европейского человека вперемешку с чертами «соборности». Но именно этому незрелому человеку предстояло заполнить политическую сцену послереволюционного общества, размножиться до большинства народа и сыграть бутафорскую роль носителя «диктатуры пролетариата»1.
Однако еще десять лет назад русский мир многим представлялся безмятежным и даже благостным. В «Статском советнике» Бориса Аку-нина на вопрос Эраста Фандорина о том, что же ждет Россию в будущем, розовощекий жандармский поручик бодро отвечает: «Самое великое! Нужно только перенаправить настроение просвещенной части общества от разрушительности к созиданию, а непросвещенную часть общества следует образовывать и постепенно воспитывать в ней чувство самоуважения и достоинства»2.
Уже в 1920-е гг. в нашем обществе такие понятия, как благородство, великодушие, воспитанность, милосердие, терпимость, учтивость, деликатность, становятся анахронизмами. Господствует бесцеремонный и беспардонный «рабоче-крестьянский» стиль общения, в противовес дворянско-интеллигентскому. Именно этот маргинальный, «взбаламученный» и слабо структурированный социум стал «питательной почвой» для формирующегося беззастенчиво тоталитарного политического режима. Как священники привыкли окутывать свою веру ореолом тайны, что поддерживает репутацию и доходы церкви, подразумевающей причастность к мистическим тайнам и «особому знанию», так и новые «вожди» и политическая элита начинают наделять сакральными свойствами свое тотальное всевластие.
То был мир социальной неопределенности - неотчетливых и не вполне осознанных процессов и явлений, соответственно, представлений о том, что будет, уклончивых суждений и ненормативного поведения, когда произошла деформация привычных структур и нравственных устоев, сопровождающаяся ощущением утраты социальной реальности3.
Дух времени, установки политической элиты и устроение общества - все это в социальной реальности причудливо переплетается. Но главное следствие всякой социальной модернизации - внедрение в обще-
1 Вишневский А.Г. Серп и рубль. Консервативная модернизация в СССР. 2-е изд. М.: Изд. дом гос. унта Высшей школы экономики, 2010. С. 185-186.
Акунин Б. Статский советник. М.: Захаров, 2002. С. 31.
3 См.: Маргинальность в современной России. М.: Моск. обществ. научн. фонд, 2000.
ство ощущения свободы и человеческого достоинства. Конечный результат реализации модернизационной стратегии должен фиксироваться в параметрах взаимодействия власти, элиты и социума, власти и подданных (или граждан) в пространстве транзита и демократической ориентации, преодоления маргинальности власти и общества. Лишь тогда люди способны вести себя адекватно и с достоинством.
В России же в сущности уже с начала 1990-х гг. идет новая экспансия маргинальности в крупные города, где она находит социальную и культурную опору не только в городских трущобах, но и в «трущобах» социальных и нравственных. Уроки прошлого показывают, что у нас усилиями «дурно образованных строителей светлого будущего» все попытки модернизации не имели законченного успешного результата, так как фактически носили мобилизационный характер с целеполаганием выживания, но не развития.
Естественно, модернизация в постсоветской России отличается теми же свойствами и характеристиками, поскольку мало что изменилось в природе власти, общества и человека. Согласно И.Г. Яковенко, российское общество отличается как высокомодернизированными слоями общества, так и пронизанными традиционализмом группами и слоями. Это сочетание порождает дополнительные источники риска. Так, всеобщее избирательное право предполагает, что большинство населения составляют ответственные граждане, достигшие определенного уровня политической, культурной и гражданской зрелости, способные к критическому анализу политических и социальных процессов, осознающие свои интересы. У нас же значительная часть общества не готова быть ответственными и компетентными избирателями. Культурный уровень общества критически разорван1.
Между тем в истории действуют не механические роботы, а люди, наделенные разумом и нравственным чувством, имеющие возможность сделать выбор, задуматься о том, что происходит. Подлинная личность в условиях современности расширяет пространство свободы, вступает в диалог с другими людьми, с культурой и тем самым осуществляет не только свою социализацию, но и восхождение к высоким образцам культуры и нравственности. Отныне вся история должна твориться и рассматриваться с позиций человека, стремящегося к свободе. Свобода становится высшей ценностью. Человек свободен в своем выборе. Но он отвечает и за последствия своих решений.
Однако люди заурядные всегда и во всяком социуме обладают численным преимуществом и уже тем самым имеют влияние на все стороны жизни общества. Бессмысленно осмысливать смысл с неосмысленными мыслями. Дискурсу модернизации не удалось стать доминирующим ни в терзаниях социально-гуманитарной мысли, ни во взглядах и
л
См.: Яковенко И.Г. Риски социальной трансформации российского общества. Культурологический аспект. М.: Прогресс-Традиция, 2006.
проектах политической элиты. С точки зрения взаимодействия с социальными практиками дискурс модернизации так и не обрел своего воплощения. Очередная попытка «бегства в современность» стала только очередным «шагом в сторону» с последующим возвращением на привычную стезю. Дискурс социальной модернизации оказался не востребован политической элитой и социальными практиками, сохранил статус незавершенного социального проекта и не актуализировался в социальной реальности.
Шевелев В.Н. «Шаг в сторону», или Попытки «бегства в современность». Рассматривается проблематика, связанная с проявлением феноменов российской модернизации, сформулирован вывод, что дискурсу модернизации не удалось стать доминирующим ни в социально-гуманитарной мысли, ни во взглядах и проектах политической элиты. Очередная попытка «бегства в современность» стала только очередным «шагом в сторону» с последующим возвращением в привычное русло.
Ключевые слова: модернизация, дискурс модернизации, социальная реальность, маргинал, социальные практики.
Shevelev V.N. «Side step» or an attempt to «escape to the Present». The problematics connected with the manifestation of modernization of Russia is considered. The author comes to the conclusion that the discourse of modernization failed to become dominant either in any social and humanitarian thoughts, or in the views and projects of political elite. Another attempt to "escape to the Present" has become just an another "side step" and then a return to the commonplace.
Keywords: modernization, discourse of modernization, social reality, fringe, social practices.
