CC BY
96
УДК 94(47)«1851/1917»:316.356.2
С.А. Бочан
Семейно-бытовые новации в сельском социуме 1920-х гг.
В статье анализируются семейно-бытовые новации в советской деревне 1920-х гг. Характеризуются попытки советской власти по социализации бытовой сферы, внедрению партийно-советскими работниками на селе детских дошкольных заведений. Также освещается проблема семейного насилия и постепенный процесс раскрепощения женщин.
The article analyzes domestic innovations in the Soviet village of the 1920s. The author shows the Soviet government attempts of the socialization of household sector, the implementation of preschool institutions by party and Soviet workers at the village. Also the problem of family violence and gradual process of emancipation of women is highlighted.
Ключевые слова: деревня, крестьянка, женская повседневность, костюм, женотдел, патриархальные традиции, детские ясли.
Key words: village, peasant woman, women's everyday life, costume, women's section, patriarchal order, nursery.
Семья традиционно считается первичной социальной ячейкой, которая представляет собой один из наиболее устойчивых институтов общества. Будучи важнейшим социальным институтом, семья подвержена всем общественным трансформациям и довольно зависима от общественного строя, политических, экономических, религиозных и иных отношений. В связи с этим в периоды грандиозных социальных потрясений, в эпохи коренной ломки устройства того или иного общества в нашей стране семья претерпевала знаковые исторические изменения. Семья также является одной из самых существенных констант исторической повседневности. На наш взгляд, в рамках «истории повседневности» одними из наиболее любопытных вопросов являются трансформации жизненного уклада в бурные годы осуществления новой экономической политики. Думается, отмеченное десятилетие обладает неповторимым своеобразием, заключающимся в том, что в это время большевистские модернизации еще не могли существенно сломать прочную кладку традиционного бытия миллионов граждан Советской России, особенно это было характерно для деревни с ее ярко выраженным консерватизмом. Все это и предопределило выбор темы представленной работы.
© Бочан С.А., 2014
Придя к власти в результате известных октябрьских событий 1917 г., большевики немедленно приступили к реализации разработанной ими программы по созданию в России социалистического общества, которое ничем бы не напоминало общественное устройство Российской империи. Программа преобразований не ограничивалась только социально-экономической или общественно-политической сферами, но распространялась также на повседневный уклад, культуру, менталитет самых разных слоев российского общества. Как замечают С.В. Журавлев и А.К. Соколов, «новому обществу должны были соответствовать новые принципы бытия, новые традиции, иной уклад жизни. Поэтому, провозгласив невиданные в мировой истории задачи строительства коммунизма в такой полупатриархальной и многонациональной стране, как Россия, большевики не скрывали, что одной из первых предстоит решительная битва за новый быт и новую культуру, на победу в которой времени у них в обрез» [3, с. 287].
По замыслам идеологов РКП(б), общество Советской России должно было не только основываться на новой экономической базе и по-новому управляться, но и состоять из «новых людей», отличавшихся спецификой сознания, поведения, отношения к окружавшей реальности. Помимо прочего, в результате большевистских преобразований должны были претерпеть существенные изменения деятельность, жизнь и облик женщин-крестьянок.
Большевикам очень скоро пришлось убедиться, что «изменить общественный строй оказалось куда проще и быстрее, чем поменять уклад жизни миллионов граждан такой необъятной страны, как Россия» [3, с. 287]. Чаемые лидерами и идеологами компартии перемены в жизни новоявленного советского общества продвигались вовсе не такими стремительными темпами, как хотелось большевикам. В особенности чрезвычайно прочные в крестьянских сообществах патриархальные традиции являлись мощным тормозом на пути повышения социального статуса и модернизации повседневной жизни женщин. Современники с раздражением констатировали: «крестьянка-женщина живет, как в темном лесу... она уперлась в свою прялку и сидит, никуда не хочет выйти, например, пойти на собрание и послушать что-нибудь хорошее, научиться чему-нибудь... не подумает, что жили мы пеньками и поклонялись пеньку» [9, с. 18].
Вместе с тем определенные новации в женской повседневности в советской доколхозной деревне все-таки происходили. Ряд новых деталей появился в костюме сельских женщин. В частности, некоторые из них стали носить красные косынки, являвшиеся одной из отличительных черт одежды комсомолок и членов компартии (правда, такие новшества в основном отличали гардероб не столько крестья-
нок, сколько проживавших в деревне работниц, служащих и т. п.). Более разнообразным стал досуг селянок, так как некоторые из них систематически посещали собрания женщин-общественниц (жен-делегаток), выписывали советские газеты и журналы. Например, немало лестных слов жительницы деревни высказывали в адрес журнала «Крестьянка»: «уж очень он понравился нашим бабам, целые вечера читают, да в нем и пишут-то все про нашу жизнь» [7, с. 19].
Представители большевистского руководства, усиленно внедрявшие в сознание советского общества образ СССР как «осажденной крепости», много делали для военного обучения граждан, не только мужчин, но и женщин. В русле данных мер представители власти предпринимали попытки милитаризовать повседневность крестьянок. Неслучайно в конце 1927 г. большевистские пропагандисты заявляли, что ВКП(б) обязана «поднять работниц и крестьянок на защиту Советского Союза от нападений империалистов», разъясняя сельским жителям: «каждому ясно, что вести войну без помощи женщин невозможно. Крестьянка не только влияет на своего мужа, брата или отца, но в качестве санитарки, каптенармуса [должностное хозяйственное лицо в войсковой части армии, заведующее приемом, хранением и выдачей продовольствия и вещевого и оружейного инвентаря] и т. д., она может и непосредственно принести огромную пользу в будущей войне» [4, с. 211].
Особенно же заметные новации наблюдались в сфере семейно-бытовых отношений советской доколхозной деревни. Так, стремясь социализировать быт сельских женщин, партийно-советские работники пытались внедрить на селе детские ясли. Сообщения о такого рода попытках встречаются в источниках уже в начале 1920-х гг., когда советская власть только начинала укрепляться в российской деревне. В 1922 г. детские ясли пыталась организовать в селах и станицах Донецкого округа Донской области заведующая окружным женотделом. Для этого она выехала из города Миллерово, являвшегося окружным центром, в Тарасовскую и Митякинскую волости. Однако, «эта попытка не удалась, так как крестьяне слишком голодают и не в состоянии уделять чего-либо для детских площадок» [12. Л. 16г].
На протяжении последующих лет в селах и станицах Юга России, несмотря на трудности, все же открылся ряд детских дошкольных заведений. Инициаторами их создания были представители власти и общественные активистки, а непосредственными исполнителями - сами крестьянки, сдававшие на организацию детяслей определенные денежные средства, продукты питания и вещи. Как сообщалось в прессе летом 1925 г., по инициативе Донского окруж-
ного женотдела в станицах Ейского района Донздравотделом были открыты ясли на 40 мест. Ейскийрайисполком выделил на организацию яслей 300 р., а еще 100 р. было собрано в ходе «ясельной» кампании среди местного населения [6]. Опираясь на подобные факты, советские пропагандисты бодро заявляли: «есть в новой деревне и детские ясли, куда крестьянки могут сдавать своих ребят на время работы. Там чисто, уютно, тепло и светло. Там правильный и любовный уход за детьми, там правильное их питание, там крестьянка наглядно учится воспитанию детей и уходу за ними» [13, с. 21].
Однако далеко не всегда материальное и организационное состояние яслей отвечало наличествовавшим требованиям. Ясли, как правило, были небольшими, и нередко там содержались дети разного возраста, что не лучшим образом сказывалось на их здоровье (как сообщалось в одной из публикаций в прессе, крестьянки открыли ясли и, «не зная их задач, позаписывали в них детей всех возрастов, и годовалых, и 14-летних» [8, с. 6].
Питание детей зачастую оказывалось неудовлетворительным, не хватало предметов первой необходимости (подушек, одеял, игрушек, и т. п.), санитарно-гигиеническое состояние многих детских дошкольных учреждений в деревне оставляло желать лучшего. Самое же главное заключалось в том, что жители деревни не очень-то стремились поддерживать такую новацию, как детские дошкольные учреждения: отчасти из-за нехватки средств, отчасти вследствие консервативных настроений. Поэтому представители власти даже в конце 1920-х гг. мрачно констатировали, что в деревне «о яслях больше говорят, чем их строят» [10. Л. 4 об.].
Большевистская модернизация в определенной мере затронула и семейно-брачные отношения в российской доколхозной деревне. Конечно, изменения здесь не были масштабными и радикальными. Сельские корреспонденты (селькоры) неоднократно свидетельствовали в первой половине 1920-х гг.: «жизнь идет вперед, а нравы и семейный уклад остаются прежними. Особенно остро это чувствуется в деревне» [11, с. 34]. Муж по-прежнему оставался тираном своей жены, не видевшим ничего дурного в том, чтобы наорать на нее или избить. В источниках содержатся прямо-таки дикие случаи семейного насилия. Так, в августе 1924 г. на скамью подсудимых попал 60-летний казак хутора Максимовки Донского круга Федор Турченко по обвинению в изнасиловании своей падчерицы Анны Шишенковой, которой было всего 16 лет. Судя по опубликованным в газете «Молот» материалам дела, обвиняемый не видел ничего предосудительного в своем поступке, оправдываясь тем, что из-за размолвки давно уже не имел интимной близости со своей женой. Рассуждая с позиций патриархальных традиций деревни, Турченко
считал насилие в отношении Шишенковой не столь уж страшным прегрешением и, видимо, так и не понял, за что его присудили к наказанию в виде лишения свободы на срок до 1,5 лет [5].
Тем не менее, советская власть боролась за права женщин и пыталась оградить их от семейного насилия, подержать их протест против распоясавшихся мужей, придать им статус полноправных членов общества и семьи как первичной его ячейки. Некоторых сдвигов большевикам удалось добиться уже в 1920-х гг. Неслучайно крестьяне вынужденно признавали: «с бабами связаться не дай бог. У них теперь женотдел» [2, с. 7].
Новая государственная идеология, подкрепленная законодательством, утверждала женщин в качестве полноправных граждан РСФСР и СССР, ни в чем не уступавших мужчинам. Крестьянки, выражавшие недовольство засильем патриархальных порядков, теперь могли рассчитывать на поддержку закона. При органах власти в сельской местности создавались отделы по работе с женщинами (женотделы), сотрудники которых опирались на активных крестьянок (делегаток) и защищали права угнетаемых мужьями жен. Крестьянки, становившиеся объектами семейного насилия, обращались в женотделы за помощью, даже если для этого следовало добираться за много километров из какой-либо глухой деревни в уездный или губернский центр.
Если работники женотделов и крестьянки-активистки действовали настойчиво и решительно, они могли оказать какой-либо несчастной супруге существенную помощь. В одной из публикаций в журнале «Крестьянка» описывалась вполне жизненная ситуация, нередко наблюдавшаяся в деревне во втором десятилетии XX в.: «Приходит в Женотдел крестьянка. На лицо страшно взглянуть -избито все. Деверь ее избил, жаловаться пришла. ...А на утро бабы ее села рассказывают, что у них делегатки над деверем, избившим ее, суд устроили. Собрали всех баб, устроили заседание и пригрозили ему, что если он в другой раз бить ее будет - они с ним справятся» [1, с. 4].
Итак, на протяжении 1920-х гг. в советской доколхозной деревне наблюдались определенные новации в сфере повседневности женщин- крестьянок. Осуществленная большевиками модернизация женской повседневности на селе выражалась в частичных (зачастую - единичных, не получивших сколь-нибудь широкого распространения) изменениях женского костюма (красные косынки у членов комсомола и компартии), развитии культуры чтения, попытках проведения военного обучения селянок и общей милитаризации быта. Предпринимались попытки социализации бытовой сферы, выражением чего стало формирование в деревне (особенно в не-
многочисленных коллективных хозяйствах) детских дошкольных заведений - яслей и площадок. Определенные сдвиги произошли в сфере семейно-брачных отношений где женщины-крестьянки при поддержке партийно-советских органов боролись за равноправие с мужчинами. Модернизация повседневности крестьянок в 1920-х гг. не отличалась широкими масштабами и глубиной изменений, не преодолела патриархальных традиций деревни. Однако именно в это время была подготовлена база для преобразований 1930-х гг., ставших наиболее глубокими, радикальными и повсеместными за всю историю российского крестьянства.
Список литературы
1. Анурова Е. Новое в старом // Крестьянка. - 1923. - № 17. - С. 3-4.
2. Долина. Не вышло дело // Крестьянка. - 1923. - № 16.
3. Журавлев С. В., Соколов А. К. Повседневная жизнь советских людей в 1920-е годы // Социальная история: ежегодн. 1997. - М., 1998. - С. 287-332.
4. Календарь коммуниста на 1928 год. VI год издания. - М., 1927.
5. Молот. - 1924. - 27 авг.
6. Молот. - 1925. - 13 авг.
7. Осипова Е. Теперь не то, что прежде // Крестьянка. - 1924. - № 5.
8. Паршивую овцу из стада вон // Крестьянка. - 1923. - № 16. - С. 5-6.
9. Полубояринова М. Как живут крестьянки // Крестьянка. - 1924. - № 5.
10. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). - Ф. 17. - Оп. 84. - Д. 38.
11. Тишина. Нужны общие усилия // Крестьянка. - 1923. - № 8. - С. 32-34.
12. Центр документации новейшей истории Ростовской области (ЦДНИ РО). - Ф. 75. - Оп. 1. - Д. 29.
13. Юрцев Ив. Деревня на Выставке // Крестьянка. - 1923. - № 16. - С. 2122.
