CC BY
154
НОВОЕ В НАУКЕ О ЯЗЫКЕ
Н.Ф. АЛЕФИРЕНКО (Белгород)
СЕМАНТИКА ЯЗЫКОВОГО ЗНАКА В ДИСКУРСИВНО-КОГНИТИВНОМ ОСВЕЩЕНИИ
Рассматриваются проблемы соотношения важнейших для современной когнитивной лингвистики понятий семантики и языкового сознания, знака и значения, концепта и смысла. Значение слова понимается как способ и форма существования сознания, как особая когнитивно-семиологическая форма отражения мира. Понятия концепта и смысла характеризуются тесной когнитивносемасиологической связью. Смысл раскрывает оценочно-образную сущность концепта.
Дискурсивно-когнитивная парадигма в исследовании семантики языкового знака ориентирована на выявление закономерностей синергетического взаимодействия познавательной и коммуникативной функций языка/речи в процессе речевого мышления. Одним из возможных путей реализации этой стратегии является анализ базовых когнитивно-семасиологических корреляций, отражающих скрытые механизмы «оязыковления» когнитивных структур, центральное место среди которых занимает концепт. Теоретическая ценность и эффективность такого коррелятивного анализа зависят от того, насколько данная категория будет системно структурирована по отношению к сознанию, значению и смыслу.
Семантика и сознание. Структурные компоненты сознания (когнитивные понятия, представления и некогнитивные элементы чувства, эмоции, воля и др.) в том или ином виде проецируют компонентный состав семантической структуры языкового знака. Такое соотношение в семантике языкового знака логического и чувственного формирует национально-культурную специфику языковой ментальности. В связи с таким пониманием исходных моментов взаимодействия в семантике языкового знака когнитивного и дискурсивного следует различать
две взаимосвязанные ментальные сферы. Первая когнитивная ментальность, сущность которой определяется наглядно-образным отражением мира по схеме «предметно-образное мышление (способ отражения, способ познания) когнитивное сознание (продукт отражения и хранения социально-исторического опыта) когнитивное знание (содержание и способ существования когнитивного сознания) предметное значение (форма существования представлений и образов)». Вторая языковая ментальность, представляющая действительность в ее преломлении соответствующими языковыми категориями в направлении «языковое/речевое мышление (лингвосемиотический способ познания) языковое сознание (закрепленный за языковыми формами и категориями способ вторичного отражения социально-исторического опыта) языковое знание (содержание и способ существования языкового сознания) языковое значение (форма выражения языкового знания)».
Семантика и языковое сознание. Каждая из двух ментальных сфер характеризуется специфическими нейродинамиче-скими механизмами, во взаимодействии которых и порождается языковое сознание и, соответственно, семантика языкового знака. Подчинение языка мышлению носит эвристический, «творческий» характер. «Огромный выигрыш человека, обладающего развитым языком, отмечает
А.Р. Лурия, заключается в том, что мир удваивается. С помощью языка, который обозначает предметы, он может иметь дело с предметами, которые непосредственно не воспринимаются и которые не входят в состав его собственного опыта. Человек имеет двойной мир, в который входит и мир непосредственно отражаемых предметов, и мир образов, объектов, отношений и качеств, которые обозначаются словами» (Лурия А.Р., 1979: 37).
Следовательно, слово, точнее его значение как способ и форма существования сознания, это особая (когнитивно-семио-
Алефиренко Н.Ф., 2006
логическая) форма отражения действительности, благодаря которой человек может свободно существовать в этом двойном мире. Все это оказывается возможным благодаря особым свойствам языкового значения: не будучи отражением в гносеологическом смысле, в слове как «особой форме отражения» происходят кодирование и категоризация знания в знаковой (символической) форме, которые одновременно обогащают его совокупным социальным опытом, упорядочивают и организуют в тех или иных языковых формах. В ходе категоризации мира языковое сознание осуществляет сложную аналитическую и синтетическую работу. Расчленяя при помощи языка предметно-опытные знания на элементы и устанавливая между ними определенные связи и отношения (сходства, тождества, различия, принадлежности), мы тем самым обогащаем исходные когнитивные знания знаниями языковыми (лексико-семантическими, грамматическими и лингвопрагматическими), формой выражения которых являются языковые значения. Именуя познаваемые предметы, языковые знаки, с одной стороны, вбирают и фиксируют в своих значениях обобщенный опыт когнитивного освоения действительности, а с другой — подвергают его «давлению системы» языка, вводя соответствующие знаки в уже сложившиеся языковые отношения эпидигматические, или деривационно-смысловые (Д. Н. Шмелёв), семантические (полисемичные, антонимичные, синонимичные, гипонимические и др. парадигматические связи в семантическом поле), синтагматические и стилистические. Таким образом, значение языкового знака нетождественно когнитивным структурам, поскольку кроме предметно-понятийного ядра содержит эпидигматическую и системно-языковую информацию.
Знак и значение. Согласно билатеральной концепции, языковой знак единство означаемого и означающего. В таком случае семантика неотъемлемая часть языкового знака и в этом смысле является своего рода «молекулой» народного сознания, что, собственно, и служит основанием утверждать о диалектическом единстве языка и сознания (ср.: Keller 1998: 47).
Что же касается соотношения знака и языкового сознания, то их взаимоотношения детерминированы онтологически. Формой существования языкового созна-
ния выступает языковой знак в целом, в единстве своего означающего и означаемого.
С точки зрения билатеральной концепции, слово есть языковой знак в двуедин-стве его формы и содержания, означающего и означаемого. Языковое значение в такой семиотической парадигме, будучи конститутивной частью знака, является языковым феноменом, что не исключает, однако, его когнитивно-генетической связи с внеязыковой действительностью. Формой выражения такой связи выступает особая когнитивно-семасиологическая категория концепт (разумеется, как дискурсивно-когнитивный, а не логический феномен).
Концепт и смысл. Полагают, что логическим коррелятом концепта выступает смысл. Кстати, некоторые ученые употребляют соответствующие термины (концепт и смысл) как абсолютные синонимы. В этой связи возникает необходимость соотнести понятия «концепт», «смысл» и «значение». Опосредствующим звеном в данной триаде служит понятие смысла. Для многих исследователей оно синонимично не только концепту, но и значению. На наш взгляд, отношение смысла к каждому члену рассматриваемой триады имеет свою специфику как в когнитивно-семасиологическом, так и в функциональносемантическом плане.
Более тесной когнитивно-семасиологической связью характеризуются «концепт» и «смысл»: второе раскрывает оценочно-образную сущность первого. Это справедливо уже потому, что смысл и генетически, и функционально связан с пониманием и оценкой познаваемого объекта. Дело в том, что смысл, как правило, субъективен, поскольку его всегда кто-то открывает, находит, распознает, интерпретирует. Смысл порождается воспринимающим сознанием и его носителями (конкретными коммуникантами) в тех или иных дискурсивных условиях. Этим, кстати, отношение «концепт смысл» отличается от отношения «концепт понятие», поскольку понятие образует наиболее устойчивый и стабильный пласт (содержательное ядро) концепта, представляющего собой обобщенное и абстрагированное знание, общее для всего этноязыкового коллектива. Смысл же, образуя периферию содержания концепта, всегда субъективно вариативен.
С этой точки зрения еще более существенными различиями характеризуются «смысл» и «значение». В контексте современной дискурсивно-когнитивной семантики они требуют дифференциации не только по своим внешним характеристикам, но и по имплицитным свойствам.
Пожалуй, наиболее лаконичным и поэтому, может быть, несколько категорическим для современной семасиологии воспринимается суждение В.А. Звегинце-ва: значение внутри языка, смысл вне языка. Разделяя такое («вербалистическое») понимание соотношения значения и смысла, отметим, что идеи современной дискурсивно-когнитивной семасиологии позволяют говорить и о так называемых до-вербальных смыслах, также генерирующих содержание концепта. Довербальные смыслы, или осмысленные кванты знания, источники формирования семной структуры означаемого языкового знака, поскольку, согласимся, «все, что мы знаем о данном объекте, влияет на значение лексической единицы, служащей его обозначению» ^а^аскег 1997: 591). Из такого понимания соотношения значения и смысла следует, что обе категории играют важную роль в формировании семантики языкового знака. И в этом плане можно понять А. Вежбицкую (1999: 434), определяющую концепт как «смысл языковой единицы». Однако автор оставляет открытым вопрос о том, как эти две категории коррелируют со значением языкового знака.
Наиболее гибким и лабильным в этой триаде является смысл, поскольку смысловое содержание знака не поддается кодификации, в том числе и лингвистической. Оно всегда результат творческого мыслительного усилия, т. к. формируется в неповторяющихся ситуациях, воплощая в себе соотнесение данной ситуации (или образующих ее вещей) с внутренней моделью мира, хранящейся в сознании человека (В.А. Звегинцев). Кроме этого, смысл отличается от значения своей целостностью и генетическими связями с ценностно-оценочными переживаниями, формирующими личностное отношение коммуникантов к истине, красоте, нравственности и морали. При этом «переживание» трактуется не как пассивное отражение предметного мира, не как переживание-созерцание, а как переживание-деятельность, направленное на поддержание и
повышение осмысленности внешнего или внутреннего мира (В.Е. Василюк).
Языковая семантика, таким образом, продукт лингвокреативной деятельности, основанной на синергетическом взаимодействии мышления, сознания, языка и речи. В этом, собственно, главное предназначение лингвокреативного мышления: с одной стороны, оно отражает окружающую человека действительность, а с другой самым тесным образом связано с наличными ресурсами языка (Б.А. Серебренников). Благодаря этому языковая семантика формируется в процессе порождения самого языкового знака и в результате представляет собой единство его значения и смыслового (довербального и речевого) содержания. Довербальные смыслы, значение и речевые смыслы языкового знака в языковом сознании человека образуют сложное психосемиологическое пространство, которое может быть представлено в виде некоторой семантической сети, моделирующей различные по своим внутризнаковым и межзнаковым конфигурациям типы знаний.
Концепт и дискурсивная семантика Концепты это «не любые понятия, а лишь наиболее сложные из них, являющиеся важными элементами концептуальной картины мира и мировоззрения человека» (Корнеева 2003: 250). Согласиться с таким утверждением не позволяют, по крайней мере, два назойливых вопроса. Во-первых, что значит «наиболее сложные понятия», во-вторых, почему понятия не могут быть «элементами концептуальной картины мира и мировоззрения человека»? Ссылаясь на мнение Ю.С. Степанова, автор лишь дает понять, что такая сложность состоит в их абстрактности. Из подобного рода суждений выводимы два сомнительных следствия: 1) культурные концепты тождественны абстрактным понятиям типа жизнь, смерть, вечность, счастье, любовь, страх, душа, истина, добро, красота, справедливость, вера, война, пространство, время и др. и 2) концептами не могут быть понятия конкретнопредметной сферы типа «мебель», «посуда», «береза». Сомнительными они представляются уже хотя бы потому, что в дискурсивном пространстве, как убеждают наши предшествующие исследования (Але-фиренко 2002), понятия конкретно-предметной сферы обретают статус культурного концепта. Примером тому могут слу-
жить цветаевская «лестница», гамзатов-ский «кувшин» или есенинская «береза». Имеются исследования и менее поэтических концептов типа «дом» или «чашка» (В.Г. Костомаров). В когнитивно-дискурсивном пространстве они также обретают образную энергетику национально-культурного представления. И здесь напрашивается второй вопрос: может быть, культурный концепт это всего лишь обобщенное представление, передающее этнокультурное видение мира внешнего и внутреннего? Некоторые исследователи отвечают на него утвердительно. Но имеется ли для этого достаточно убедительных оснований?
Данные критерии разграничения рассматриваемых категорий также не являются для нас достаточными, поскольку трудно, а порой невозможно разграничить саму степень глубины и степень субъективной значимости культурных концептов и представлений, поскольку и тем и другим свойственны модально-оценочные функции. И культурные концепты, и представления, именуя объекты окружающего мира, выражают самый широкий спектр субъективных отношений и оценок, объективируемых лежащими в их основании образами.
Сложность разграничения культурных концептов, понятий и представлений следует искать прежде всего в объективной «генетической» близости данных категорий. Именно поэтому между концептами, понятиями и представлениями порой невозможно провести демаркационную линию. Как уже отмечалось нами (Алефи-ренко 2005: 101), в процессе вербализации когнитивных структур понятия и представления могут трансформироваться в концепты, а концепты в понятия и представления как в индвидуальном, так и в общественном (групповом) сознании. Концепт нельзя отождествлять с понятием уже потому, что он в сущности своей синкретичен: одновременно и суждение, и понятие, и представление (Там же: 185 186). Это, если выйти за пределы строгих логических дефиниций, «обыденное образное понятие». Именно благодаря такой широте своего когнитивного диапазона концепт в одних случаях служит стимулом и источником семантического развития языкового знака, а в другом — его продуктом.
Следовательно, концепт сложное и многоярусное ментальное образование, в
дискретный состав которого, помимо некоего смыслового содержания, входит еще оценочная и релятивно-оценочная семантика, содержащая информацию об отношении человека к отражаемому объекту. Структура концепта, как следует из данного определения, включает содержательную и оценочную составляющие как единое синергетическое целое. Дискретность концепта обусловливается тем, что в его структуре можно выделить несколько взаимно обусловленных признаков-компонентов, важнейшие среди которых: 1) интернациональный, представляющий общечеловеческие ценности и представления, 2) идиоэтнический, 3) социальный, репрезентирующий социальный статус коммуникантов, 4) групповой гендерный, возрастной, профессиональный, 5) индивидуально-личностный, отражающий образовательный ценз человека, его религиозные воззрения, личный опыт, речевой стиль и др. Своеобразие тому или иному концепту придает доминирование одних и погашение других признаков, что лежит в основании типологической классификации концептов.
Хранителем и выразителем этнокультурных смыслов является семантика языка. Однако его репрезентирующие возможности гораздо шире. Языковые значения не только успешно аккумулируют в себе разного рода универсальные смыслы логического характера, но и оказываются способными выражать культурные феномены. К последним мы относим ценностно-смысловые и коннотативно-оценочные образования. В результате в ведении языковой семантики оказываются объекты и «беспристрастного» (не содержащего ценностно-оценочного) и «пристрастного» отражения окружающего мира. В итоге такие объекты, как езда, грязь, муравей, дерево, кирпич, трава, воздух, лишившись некоторых универсально-логических смыслов, могут оказаться включенными в дискурсивное поле (ценностно-смысловую систему) того или иного этнокультурного сообщества. В результате такой дискурсивной интериоризации любой объект превращается в культурный концепт. Ср.: 1) Какой же русский не любит быстрой езды (Н.В. Гоголь); 2) Муравей — символ неустанного труженика; 3) Не ударить лицом в грязь (Посл.); 4) Древо жизни и др. Однако это уже «другая история».
Язык же своими семиотическими средствами номинирует не только концепты культуры. Более того, пока в науке нет единого мнения о том, как в знаковых единицах языка проявляется культура. Согласно современным семасиологическим концепциям, в семантической структуре языкового знака содержится так называемый культурный компонент, по своей природе являющийся экстралингвистическим феноменом. Причем его место в семантической структуре словесного знака определяется по-разному. Одни исследователи полагают, что культурное содержание языкового значения представлено денотативной семемой, другие — лексическим фоном, или ореолом всевозможных непонятийных представлений. В первом случае культурный компонент локализуется в ядерной зоне (интенсионале) языкового значения, во втором на его периферии (импликационале). Но в любом случае культурный компонент, согласно такому подходу, входит в состав семантической структуры языкового знака.
Этой точке зрения противопоставляется психолингвистическое толкование культурного компонента как фонового знания, которое находится за пределами семантической структуры знака в форме различных логических импликаций и пресуппозиций (В.П. Белянин). Такой подход противоречит основному постулату семасиологии, согласно которому языковое значение лингвокреативный продукт отражательной деятельности человека, в котором представлены все значимые для этнокультурного коллектива и пропущенные через общественное сознание аспекты отражаемого объекта. К тому же любой аспект отражения до его интериори-зации представляет собой по отношению к языковой семантике фоновые (пресуп-позициональные, а значит, и неязыковые) знания. Неязыковые знания фоновые знания, пресуппозиционные, неознавае-мые, имплицитные, внешне невыраженные; они обращены к глубинному уровню сознания; языковые же знания логически осознаваемые и внешне (словесно) выраженные. Этим, собственно, и порождается диалектика соотношения языкового значения и концепта: 1) значение как продукт вербализации одного из аспектов познаваемого объекта уже концеп-
та и 2) концепт как когнитивная категория, формирующая предметно-образную конфигурацию языкового значения, оказывается одним из его компонентов; при этом часть смыслового содержания концепта остается за рамками семантической структуры слова и вместе с другими когнитивными категориями создает дискурсивное пространство языкового сознания.
Литература
Алефиренко, Н.Ф. Поэтическая энергия слова: Синергетика языка, сознания и культуры / Н.Ф. Алефиренко. М.: Academia, 2002.
Алефиренко, Н. Ф. Спорные проблемы семантики / Н.Ф. Алефиренко. М.: Гнозис, 2005.
Вежбицкая, А. Семантические универсалии и описание языков / А. Вежбицкая. М., 1999.
Звегинцев, В.А. Значение и смысл в деятельности общения / В. А. Звегинцев / / Язык и лингвистическая теория / В.А. Звегинцев. 2-е изд., стер.М.: Эдиториал УРСС, 2001.
Колесов, В.В. Философия русского слова /
В.В. Колесов. СПб.: ЮНА, 2002.
Корнеева, Ю.А. О становлении когнитивной лингвистики как самостоятельной научной дисциплины / Ю.А. Корнеева // Русское слово в мировой культуре: материалы X Конгресса Междунар. ассоц. преп. рус. яз. и лит.: плен. заседания: сб. докл. СПб., 2003. Т. 1.
Лурия, А.Р. Язык и сознание / А.Р. Лу-рия. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1979.
Keller, R. A theory of linguistic sings. Transl. by K. Duenwald. Oxford UP, 1998.
Langacker, R.W. The conceptual basis of cognitive semantics // Language and conceptualization / Ed. by J. Nuyts and E. Pederson. Cambridge, 1997.
И. И. ЧЕСНОКОВ (Волгоград)
КОНЦЕПТ «МЕСТЬ» В ЛИНГВОКУЛЬТУРНОМ АСПЕКТЕ
Дана лингвокультурная характеристика концепта «месть». Концепт рассматривается с психоаналитических позиций, что позволяет выявить в нем фактор подсознательного, а также определить диалектику корреляции концепта «месть» с ценностно-нормативными установками культуры.
Накопленный традиционной лингвистикой опыт изучения эмоций в последнее время подвергается активному пере-
Чесноков И.И., 2006
